Гражданская война в произведениях А.А. Фадеева "Разгром", И.Э. Бабеля "Конармия", М.А. Булгакова "Дни Турбиных"

   Революция – слишком огромное по своим масштабам событие, чтобы не быть отраженным в литературе. И лишь считанные единицы писателей и поэтов, оказавшиеся под ее влиянием, не коснулись этой темы в своем творчестве.

   Надо также иметь в виду, что Октябрьская революция – важнейший этап в истории человечества – породила в литературе и искусстве сложнейшие явления.

   Много бумаги было исписано в ответ на революцию и контрреволюцию, но лишь немногое, что вышло из-под пера творцов рассказов и романов, смогло  в полной точности  отразить все то, что двигало народом в столь трудные времена и именно в том направлении, в котором нужно было наивысшим постам, не имеющим единого лица. Также не везде описана моральная ломка людей, попавших в наитруднейшее положение зверя революции. А тот, кто возбудил, развязал войну… Разве им стало лучше? Нет! Они тоже оказались в руках того чудовища, которое они сами же и породили. Эти люди из  высшего света, цвет всего русского народа – советская интеллигенция. Они подверглись тяжелейшим испытаниям со стороны второй, большей части населения страны, перехватившим прогресс, дальнейшее развитие войны. Некоторые из них, особенно молодые люди, сломались…

   Многие писатели использовали различные приемы воплощения и передачи всех своих мыслей по поводу революции в полном объеме и в той форме, которую они сами испытали, будучи в самих центрах гражданской войны.

   Сам А.А. Фадеев был таким же человеком революционного дела, как и его герои. Вся его жизнь и ее обстоятельства были таковы, что А.А. Фадеев оказался рожденным в семье сельских прогрессивно настроенных интеллигентов. А сразу же после школьной скамьи ринулся в битву. Про такие времена и таких же молодых ребят, втянутых в революцию он писал: «Вот мы все разъехались на лето, а когда вновь съехались осенью 18 года, уже совершился белый переворот, шла уже кровавая битва, в которую был втянут весь народ, мир раскололся… Молодые люди, которых сама жизнь непосредственно подвела к революции – такими были мы, - не искали друг друга, а сразу узнавали друг друга по голосу; тоже происходило с молодыми людьми, шедшими в контрреволюцию. Тот же, кто не понимал, кто плыл по течению, увлекаемый неведомыми ему быстрыми или медленными, иногда даже мутными волнами, тот горевал, обижался, почему так далеко оказался он от берега, на котором вот еще были видны вчера еще близкие люди…»

   Но выбор еще не определял судьбы. Среди тех, кто ушел вместе с А.А. Фадеевым в партизаны, были и «соколята», были и такие, кто «пришел не воевать, а просто прятаться от возможности быть мобилизованным в армию Колчака».

   Вторым мне известным писателем, кто попал под влияние гражданской войны, оказался «человек поразительного таланта, внутренне честный и принципиальный и очень умный», М.А. Булгаков. Следует сказать, что не сразу принял и понял революцию М.А. Булгаков. Были творческие ошибки и заблуждения. Он, как и А.А. Фадеев, во время революции много видел, много пережил, в том числе – гетманщину и петлюровщину в Киеве, разложение деникинской армии. Надо сказать, что Булгаков принял революцию, не мог себе представить жизни вне культурного подъема, постоянно, напряженно и самозабвенно работал, внес свой вклад в развитие литературы и искусства, стал крупным советским писателем и драматургом.

   Третьим, но не последним революционным писателем, ставшим мне известным, оказался И.Э. Бабель. Работая в качестве корреспондента газеты «Красный кавалерист» под псевдонимом К. Лютов в первой Конной армии, написал на основе дневниковых записей цикл рассказов «Конармия».

   И.Э. Бабель очень, очень сложный в человеческом и литературном понимании. Он подвергался гонению еще при жизни. Складывается такое впечатление, что и после его смерти вопрос о произведениях, созданных им, до сих пор не разрешен. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы извлечь из сокровенных недр библиотечных полок хотя бы одну книгу И.Э. Бабеля, содержащую лишь только цикл рассказов «Конармия», да и то без вступительной статьи хоть с малейшим повествованием о жизни писателя.

   Начиная писать данный реферат, на ум пришла поговорка: «Первые впечатления – самые верные». И опираясь на это высказывание, решил фиксировать свои впечатления сразу после прочитывания целого произведения.

А  где   он,   бог-то?  –

усмехнулся   хромой. –

Нет бога-то… нет, нет,

нет,     ядрена     вошь!

(А.А. Фадеев, «Разгром»).

   Первым моим произведением о гражданской войне, которое я не без труда смог достать, принадлежит А.А. Фадееву. Роман «Разгром» и поныне находится в обращении, он выдержал проверку временем.

   Со всей своей страстью писателя-коммуниста и революционера А.А. Фадеев стремился приблизить светлое время коммунизма. Эта гуманистическая вера в прекрасного человека пронизывала самые тяжелые картины и положения, в которые попадали его герои.

   Для А.А. Фадеева революционер не возможен без этой устремленности в светлое будущее, без веры в нового, прекрасного, доброго и чистого человека.

   Характеристика большевика Левинсона, героя романа «Разгром», как человека стремящегося и верующего в лучшее, заключена в следующей цитате: «…все, о чем он думал, было самое глубокое и важное, о чем он только мог думать, потому что в преодолении этой скудости и бедности заключался основной смысл его собственной жизни, потому что не было никакого Левинсона, а был бы кто-то другой, если бы не жила в нем огромная, не сравнимая ни с каким другим желанием жажда нового, прекрасного, сильного и доброго человека. Но какой может быть разговор о новом, прекрасном человеке до тех пор, пока громадные миллионы вынуждены жить такой первобытной и жалкой, такой несмыслимо-скудной жизнью».

   Романы А.А. Фадеева становились огромными событиями в литературной жизни, вокруг них нередко возникали споры, и они ни кого не  оставляли равнодушными. И «Разгром» не исключение из этого полемического списка.

   Если брать чисто внешнюю оболочку, развитие событий, то это действительно история разгрома партизанского отряда Левинсона. Но А.А. Фадеев использует для повествования один из самых драматических моментов в истории партизанского движения на Дальнем Востоке, когда объединенными усилиями белогвардейских и японских войск были нанесены тяжелые удары по партизанам Приморья.

   Оптимистическая идея «Разгрома» не в финальных словах: «…нужно было жить и исполнять свои обязанности», не в этом призыве, объединившем жизнь, борьбу и преодоление, а во всей структуре романа, именно в расположении фигур, их судеб и их характеров.

   Можно обратить внимание на одну особенность в построении «Разгрома»: каждая из глав не только развивает какое-то действие, но и содержит полную психологическую развертку, углубленную характеристику одного из действующих лиц. Некоторые главы так и названы по именам героев: «Морозка», «Мечик», «Левинсон», «Разведка Метелицы». Но это не значит, что эти лица действуют только в этих главах. Они принимают самое активное участие во всех событиях жизни всего отряда. Фадеев, как последователь Льва Николаевича Толстого, исследует их характеры во всех сложных и порой компрометирующих обстоятельствах. В то же время, создавая все новые психологические  портреты, писатель стремится проникнуть в самые сокровенные уголки души, пытаясь предвидеть мотивы и поступки своих героев. С каждым поворотом событий обнаруживаются все новые стороны характера.

   Чтобы определить основной смысл романа я выбрал способ нахождения основного героя произведения. Таким образом, можно рассмотреть, как из обыкновенных, повседневных ребят, как из нормальных, ничем не отличающихся друг от друга рабочих вырастают дети революции.

   Но не так легко ответить на такой, казалось бы, наивный вопрос. Одного главного героя можно видеть в командире партизанского отряда Левинсоне. Другую личность можно вообразить, сливая воедино образы Левинсона и Метелицы, потому что своими особенными чертами они вместе воплощают истинный героизм борьбы. Третья композиционная окраска романа лежит в сознательном противопоставлении двух образов: Морозки и Мечика, и в связи с таким замыслом писателя личность Морозки выдвигается на первые места. Существует даже такой вариант, где подлинным героем романа становится коллектив – партизанский отряд, слагаемый из множества более или менее детально описанных характеров.

   Но все-таки тему такого многогеройного романа «ведет» Левинсон, ему отдан голос в самых важных размышлениях о целях революции, о характере взаимоотношений между руководителями и народом. С ним соотнесены, сравнены и противопоставлены почти все основные персонажи.

   Для молодого Бакланова, «геройского помощника» командира отряда, Левинсон «человек особой, правильной породы», у которого следует учиться и за которым надо следовать: «…он знает только одно – дело. Поэтому нельзя не доверять и не подчиняться такому правильному человеку…» Подражая ему во всем, даже во внешнем поведении, Бакланов вместе с тем незаметно перенимал и ценный жизненный опыт – навыки борьбы. К таким же людям «особой, правильной породы» Морозка относит командира взвода шахтера Дубова, подрывника Гончаренко. Для него они становятся примером, достойным подражания.

   Кроме Бакланова, Дубова и Гончаренко, сознательно и целеустремленно участвующих в борьбе, с Левинсоном соотнесен и образ Метелицы, бывшего пастуха, который «весь был огонь и движение, и хищные его глаза всегда горели ненасытным желанием кого-то догонять и драться». Со слов Бакланова, намечен и возможный путь Метелицы: «Давно ли коней пас, а годика через два, гляди, всеми нами командовать будет…» Это человек, для которого революция – цель и смысл существования.

   Соотнесены с образом Левинсона также Морозка и Мечик – две важнейшие фигуры в романе. Как писал сам А.А. Фадеев: «В результате революционной проверки оказалось, что Морозка является человеческим типом более высоким, чем Мечик, ибо стремления его выше, - они и определяют развитие его личности как более высокой».

   Что же касается юного Мечика, то перед ним был один из главных моментов выбора жизненного пути. И как человек молодой и неопытный он избрал для него романтический путь. О таких моментах в жизни А.А. Фадеев сказал: «…уже свершился белый переворот, шла уже кровавая битва, в которую был втянут весь народ, мир раскололся, перед каждым юношей уже не фигурально, а жизненно вставал вопрос: «В каком сражаться стане?»

   А.А. Фадеев, ставя Мечика в различные положения, показывает, что его драма не в столкновении романтической мечты с суровой реальностью жизни. Сознание Мечика воспринимает лишь внешнюю, поверхностную сторону явлений и событий.

   Завершающим для понимания юноши и его судьбы становится ночной разговор с Левинсоном. К этому времени накопилось не мало обид. Мечик оказался мало приспособленным к партизанской жизни. Как человек посторонний, смотревший на отряд со стороны он с предельной, ожесточающей откровенностью говорит Левинсону: «Я теперь никому не верю… я знаю, что, если бы я был сильнее, меня бы слушались, меня бы боялись, потому что каждый здесь только с этим и считается, каждый смотрит только за тем, чтобы набить себе брюхо, хотя бы для этого украсть у своего товарища, и никому нет дела до всего остального… Мне даже кажется иногда, что, если бы они завтра попали к Колчаку, они так же служили бы Колчаку и так же жестоко расправлялись со всеми, а я не могу, а я не могу этого делать!..»

   В подтверждение к словам Мечика хотелось бы процитировать строки из романа, начиная с того момента, когда Мечик и Пика добрались до отряда, а их встречают по такой ниспадающей линии:

   - Глянь, ребята, - Пика!..

   - Пика и есть…

   - Приплелся черт лысый!..

   Есть у А.А. Фадеева и еще одна идея: «Цель оправдывает средства». В этом отношении перед нами предстает Левинсон, который не останавливается ни перед какой жестокостью, чтобы спасти отряд. В этом вопросе ему помогает Сташинский, давший клятву Гиппократа! А сам доктор и, казалось бы, Левинсон происходят из интеллигентного общества. До какой степени нужно измениться, чтобы убить человека. Этот процесс «ломки» человека можно наблюдать, принимая во внимание то, как преображается Мечик: «Люди здесь другие, надо и мне как-то переломиться…»

   В конце романа перед нами плачущий Левинсон, командир разгромленного партизанского отряда:

   «…он сидел потупившись, медленно мигая длинными мокрыми ресницами, и слезы катились по его бороде… Всякий раз, как Левинсону удавалось забыться, он начинал снова растерянно оглядываться и, вспомнив, что Бакланова нет, снова начинал плакать.

   Так выехали они из леса – все девятнадцать».

   Осмелюсь вставить слова самого А.А. Фадеева, определившего основную тему своего романа: «В гражданской войне происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается революцией, все не способное к настоящей революционной борьбе, случайно попавшее в лагерь революции отсеивается, а все поднявшееся из подлинных корней революции, из миллионных масс народа, закаляется, растет, развивается в этой борьбе. Происходит огромнейшая переделка людей».

   Непобедимость революции – в ее жизненной силе, в глубине проникновения в сознание зачастую самых отсталых в прошлом людей. Подобно Морозке, эти люди поднимались к осознанному действию ради самых высоких исторических целей. В этом и была главная оптимистическая идея трагического романа «Разгром».

А  почему   давно   не   идут  «Дни

 Турбиных» драматурга Булгакова?

(И.В. Сталин).

   Пьеса «Дни Турбиных» М.А. Булгакова изначально имела цель показать, как революция меняет людей, показать судьбу людей, принявших и не принявших революцию. В центре оказывается трагическая судьба интеллигентной семьи на фоне развала белой гвардии, бегства гетмана, революционных событий на Украине.

   «Дни Турбиных», конечно, пьеса психологическая. Вместе с сильно выраженным лирическим началом дает себя знать юмор в изображении разоблачения гетмана, бандитского существования петлюровцев. И трагическим концом заканчивается крушение убеждений честного и сильного человека – Алексея Турбина. Старый мир рушится и перед оставшимися героями пьесы встает проблема выбора.

   М.А. Булгаков мастерски передал события, произошедшие в Киеве и в первую очередь сложнейшие переживания Турбиных, Мышлаевского, Студзинского, Лариосика. Перевороты, волнения и им подобные происшествия накаляют обстановку, после чего мы видим не только судьбу интеллигентных людей, которые втянуты в эти события и вынуждены решать вопрос: принимать или не принимать большевиков? – но и то скопище людей, которое противостояло революции – гетманщину, ее хозяев – немцев. Как гуманист, Булгаков не принимает дикое начало Петлюры, с гневом отвергает Болботуна и Галаньбу. Также М.А. Булгаков высмеивает гетмана и его «подданных». Он показывает, до какой низости и бесчестия доходят они, предавая Родину. Человеческая подлость имеет свое место в пьесе. Таковыми событиями являются бегство гетмана, его низость перед немцами. В сцене с Болботуном и Галаньбой автором с помощью сатиры и юмора раскрыто не только античеловеческое отношение, но и разгулявшийся национализм.

   Болботун говорит дезертиру-сечевику: «А ты знаешь, що роблють з нашими хлеборобами германские офицеры, а там комиссары? Живых у землю зарывают! Чув? Так яж тебя самого закопаю у могилу! Самого!»

   Драматическое действие в «Днях Турбиных» развивается с огромной скоростью. А двигающей силой является народ, отказывающийся поддерживать «Гетмана всея Украины» и Петлюру. И от этой основной силы и зависит судьба гетмана, и судьба Петлюры, и судьба честных интеллигентов, в том числе белых офицеров – Алексея Турбина и Виктора Мышлаевского.

   В знаменитой сцене, когда Алексей Турбин распускает артиллерийский дивизион, состоящий из юнкеров и студентов, действие достигает своего наивысшего состояния. Все готово взорваться. Юнкера готовы разорвать, убить Алексея Турбина. Но вдруг он прямо спрашивает: «Кого вы желаете защищать?» И отвечает: «Гетмана? Отлично! Сегодня в три часа утра гетман, бросив на произвол судьбы армию, бежал, переодевшись германским офицером, в германском поезде, в Германию… Одновременно с этой канальей бежала по тому же направлению другая каналья – его сиятельство командующий армией князь Белокуров…»

   Сквозь гул, смятение и растерянность юнкеров и студентов прорывается голос разума. Алексей Турбин отказывается участвовать «в балагане», начавшегося еще в три часа утра, не хочет вести дивизион на Дон, к Деникину, как предлагают капитан Студзинский и некоторые юнкера, потому что он ненавидит «штабную сволочь» и говорит юнкерам в открытую, что и на Дону они встретят « тех же генералов и ту же штабную ораву». Как честный и глубоко осмысливающий события офицер он понял, что белому движению пришел  конец. Остается только подчеркнуть, что основным мотивом, двигавшим Турбиным, является осознание им одного  события: «Народ не с нами. Он против нас».

   Также Алексей говорит юнкерам и студентам о деникинцах: «Они вас заставят драться с собственным народом». Он предсказывает неизбежную гибель белого движения: «Я вам говорю: белому движению на Украине конец. Ему конец в Ростове-на-Дону, всюду! Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено! Гроб! Крышка!..»

   Слегка заглядывая в историю гражданской войны, я заметил интересное высказывание генерала Пётра Врангеля, писавшего о наступлении Антона Деникина: «Население, встречавшее армию при её продвижении с искренним восторгом, исстрадавшееся от большевиков и жаждавшее покоя, вскоре стало вновь испытывать на себе ужасы грабежей, насилия и произвола. В итоге – развал фронта и восстание в тылу»…

   Пьеса заканчивается трагической безысходностью. Петлюровцы покидают Киев, в город входит Красная Армия. Каждый из героев решает вопрос, как ему быть. Происходит столкновение Мышлаевского со Студзинским. Последний собирается бежать на Дон и там драться с большевиками, а другой ему возражает. Мышлаевский, как и Алексей уверен в крахе белого движения в целом – он готов перейти на сторону большевиков: «Пусть мобилизуют! По крайней мере буду знать, что я буду служить в русской армии. Народ  не с нами. Народ против нас. Алешка прав!»

   Не случайно, что в заключении Мышлаевскому уделено особое внимание. Уверенность Виктора Викторовича, что за большевиками есть правда, что они то и способны построить новую Россию, - эта убежденность, характеризующая выбор нового пути героя, выражает идейный смысл пьесы. Поэтому образ Мышлаевского оказался так близок М.А. Булгакову.

Эта летопись будничных злодеяний,

которая теснит меня неутомимо,

   как    порок   сердца.

(И.Э. Бабель).

   Последняя книга, которую я с огромным трудом смог достать, принадлежит И.Э. Бабелю. Это наследие, дошедшее до наших времен, стало заметным событием литературной жизни первого послереволюционного десятилетия.

   По словам Н. Берковского: «Конармия» - одно из значительных явлений в художественной литературе о гражданской войне».

   Идея этого романа – выявить и показать все изъяны революции, русской армии и безнравственность человека.

   Роман И.Э. Бабеля «Конармия» - это ряд казалось бы не связанных между собой эпизодов, выстраивающихся в огромные мозаичные полотна. В «Конармии», несмотря на ужасы войны, показана свирепость тех лет, - вера в революцию и вера в человека. Автор рисует пронзительно-тоскливое  одиночество человека на войне. И.Э. Бабель, увидев в революции не только силу, но и «слезы и кровь», «вертел» человека так и этак, анализировал его. В главах «Письмо» и «Берестечко» автор показывает разные позиции людей на войне. В «Письме» он пишет о том, что на шкале жизненных ценностей  героя, история о том, как «кончали» сначала брата Федно, а потом папашу, занимает второе место. В этом заключается протест самого автора против убийства. А в главе «Берестечко» И.Э. Бабель старается уйти от реальности, потому что она невыносима. Описывая характеры героев, границы между их душевными состояниями, неожиданные поступки, автор рисует бесконечную разнородность действительности, способность человека одновременно быть возвышенным и обыденным, трагическим и героическим, жестоким и добрым, рождающим и убивающим. И.Э. Бабель мастерски играет переходами между ужасом и восторгом, между прекрасным и ужасающим.

   За пафосом революции автор разглядел ее лик: он понял, что революция - это экстремальная ситуация, обнажающая тайну человека. Но даже в суровых буднях революции человек, имеющий чувство сострадания, не сможет примириться с убийством и кровопролитием. Человек, по мнению И.Э. Бабеля, одинок в этом мире. Он пишет о том, что революция идет «как лава, разметая жизнь» и оставляя свой отпечаток на всем, чего коснется. И.Э. Бабеля ощущает себя «на большой непрекращающейся панихиде». Еще ослепительно светит раскаленное солнце, но уже кажется, что это «оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова», и «нежный свет», который «загорается в ущельях туч», уже не может снять тревожного беспокойства, потому что не просто закат, а «штандарты заката веют над нашими головами...» Картина победы на глазах приобретает непривычную жестокость. И когда вслед за «штандартами заката» автор напишет фразу: «Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю прохладу», — этой метаморфозой он если не опрокинет, то, во всяком случае, сильно осложнит свой первоначальный торжествующий запев. Все это подготавливает финал, где в горячем сне рассказчику видятся схватки и пули, а наяву спящий сосед–еврей оказывается мертвым, зверски зарезанным поляками стариком.

   Все рассказы у Бабеля наполнены запоминающимися, яркими метаморфозами, отражая драматизм его мировоззрения. И мы не можем не горевать о его судьбе, не сострадать его внутренним терзаниям, не восхищаться его творческим даром. Его проза не выцвела во времени. Его герои не потускнели. Его стиль по-прежнему загадочен и невоспроизводим. Его изображение революции воспринимается как художественное открытие. Он выразил свою позицию на революцию, стал «одиноким человеком» в мире, который быстро меняется и кишит переменами.

   В. Полянский отмечал, что в «Конармии», как и в «Севастопольских рассказах» Л. Толстого, «героем в конце концов является «правда»… поднявшейся крестьянской стихии, поднявшейся на помощь пролетарской революции, коммунизму, хотя бы и своеобразно понимаемому».

   «Конармия» И.Э. Бабеля в свое время вызвала огромный переполох в цензуре, и, когда он принес книгу в Дом печати, то, выслушав резкие критические замечания, спокойно произнес: «Что я видел у Буденного – то и дал. Вижу, что не дал я там вовсе политработника, не дал вообще многого о Красной Армии, дам, если сумею, дальше»…

Из   крови,    пролитой   в  боях,

Из  праха,   обращенных в прах,

Из  мук  казненных  поколений,

Из душ,  крестившихся в крови,

Из        ненавидящей       любви,

Из преступлений,  исступлений

Возникнет     праведная     Русь.

Я     за    нее    одну    молюсь…

 (М. Волошин).

   Последний эпиграф отнюдь не случайно вписался в общую картину рассуждений о революции. Если рассматривать только лишь Русь – Россию, то, конечно же, можно согласиться с М.А. Булгаковым, который принял, предпочел что ни на есть лучший путь для нашей страны. Да так согласиться практически каждый, но не все задумываются над таинственной кривой ленинской прямой. Судьба страны в руках самой страны. Но как сказал сам народ, что из него как из деревянного полена, смотря кто его обрабатывает… Или Сергий Радонежский, или Емельян Пугачев. Хотя под второе имя больше подходит гетман, Колчак и Деникин, а также вся та «штабная сволочь», которые и развязали саму кровавую бойню революции, подразумевавшейся изначально как «прямая». Но, в общем, из всей суматохи, «из крови», «праха», «мук» и «душ» возникла «праведная Русь»! Вот к чему подходил М.А. Булгаков, восклицая через своих героев. К его мнению присоединяюсь и я. Но не следует забывать про А.А. Шолохова и И.Э. Бабеля, они то и показали практически всю ту «кривую», все то, что возникло «из преступлений», «из ненавидящей любви», все то, что «в конце концов» явилось Правдой.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

1.   Бабель И.Э.  Сочинения. В 2-х т. Т. 2: Конармия; Рассказы 1925-1938 гг.; Пьесы; Воспоминания, портреты; Статьи и выступления; Киносценарии/ Сост. И подгот. Текста А. Пирожквой; Коммент. С. Поварцова; Худож. В. Векслер.-М.: Худож. Лит., 1990.- 574 с.

2.   Булгаков М.А.  Пьесы.- М.: Советский писатель, 1987.- 656 с.

3.   Булгаков М.А.  «И судимы были мертвые…»: Романы. Повесть. Пьесы. Эссе/ Сост., кр. Биохроника, прим Б.С. Мягкова; Вступ. Ст. В.Я. Лакшина.- М.: Школа-Пресс, 1994.- 704 с.

4.   Фадеев А.А.  Романы./ Ред. Краковская А.- М.: Худож. литература, 1971.- 784 с.

5.   Фадеев А.А.  Письма. 1916-1956/ Ред. Платонова А.- М.: Худож. литература, 1969.- 584 с.