История сыскного дела в России Основные периоды правового регулирования

МОСКОВСКИЙ ОТКРЫТЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЗАОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Юридический факультет

Специальность «Юриспруденция»

Контрольная работа

По дисциплине: Правовые основы Оперативно-розыскной деятельности.

На тему: История сыскного дела в России: Основные периоды правового регулирования.

Москва 2005

содержание.

       Введение…………………………………………………………………………….............3

1. Органы, осуществляющин функции уголовного сыска в Древней Руси (IX—XVI вв.)………………………………………...................……….4

2. СОЗДАНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РАЗБОЙНОГО И СЫСКНОГО ПРИКАЗОВ (XVI-XVII ВВ.)……………..……….……………………………………….....6

3. ОРГАНЫ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИЕ ФУНКЦИИ УГОЛОВНОГО СЫСКА В ПЕРИОД АБСОЛЮТНОЙ МОНАРХИИ (XVIII-XIX ВВ.)………….…………………12

4. ФОРМИРОВАНИЕ СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ (XIX-НАЧАЛО XX В.)……………….21

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………………...30

СПИСОК  ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………………………….31

ВВЕДЕНИЕ.

Совершенствование государственных и правовых институтов предполагает их развитие с учетом опыта, наработанного пред­шествующими поколениями. К сожалению, в теории и практи­ке деятельности органов, осуществляющих борьбу с общеуголов­ной преступностью, были периоды, когда желание организовать ее по-новому приводило к отрицанию значительного объема исторически накопленного положительного опыта.

Это в полной мере относится к развитию и становлению уго­ловного розыска в Советской России. Слом государственного устройства в России в 1917г. механически привел к такому состоянию уголовной полиции, что организационно она переста­ла существовать, однако правительством очень скоро была осоз­нана необходимость борьбы с общеуголовной преступностью.

Анализ законодательных и ведомственных нормативных ак­тов, регулирующих оперативно-розыскную деятельность с 1917г. по настоящее время, показывает, что очень часто разработчики приступали к их подготовке, не проведя глубокого сравнитель­ного историко-юридического исследования изданных докумен­тов, посвященных тем же вопросам. В подобных случаях неиз­бежны ситуации, когда хорошо зарекомендовавшие себя ранее в теории и практике силы, средства, методы и другие институ­ты оперативно-розыскной деятельности просто забывались. Воз­рождение их может состояться через много лет, как это случилось, например, с использованием квартир-ловушек, оператив­ного внедрения, специально созданных фирм-прикрытий и т.д.

Хотелось бы обратить внимание на то, что не следует преда­вать забвению отечественный исторический опыт борьбы с преступностью. Как показало исследование, в оперативно-розыскной деятельности новое — это зачастую хорошо забытое старое.

1. Органы, осуществляющин функции уголовного сыска в Древней Руси               (IX—XVI вв.)

Чем образованнее народ, тем совершеннее определена им власть и тем выше она в его глазах. Отсюда следует, что истин­ное свое значение полиция приобретает не вдруг, а путем долгого развития.

В начале удельно-вечевого периода (IX—XII вв.) на Руси не было специальных органов либо уполномоченных лиц, выпол­няющих полицейские функции. Охрана граждан от посягательств на их жизнь и имущество главным образом являлась их собствен­ной задачей, и лишь в исключительных обстоятельствах (массовые волнения, бедствия и др.) государство в лице своих представи­телей принимало на себя функцию охраны населения и восста­новления порядка.

Так, в 1024г. в Ростовской земле по случаю голода возникли беспорядки, которые были прекращены князем Ярославом, поспе­шившим для этого из Новгорода, а волнения по поводу голода во второй половине XI в. в Ростовской и Белозерской землях были прекращены воеводой черниговского князя Святослава.

Первое упоминание о необходимости обеспечения безопас­ности личного имущества изложено в договоре князя Олега с греками (944г.), где указаны правила обращения с ворами.

Одним из важнейших памятников древнерусского права той эпохи является «Русская правда», в которой уже имеются указа­ния на то, что в случае совершения преступления на верви ле­жит обязанность разыскивать преступника. В Правде Ярославичей (Пространной Правде) вервь должна была выдавать пре­ступника князю головой (ст. 5 Пространной Правды).

Закон предписывал: если злоумышленник (тать) не пойман на месте преступления, его надлежит искать по следу. Таким об­разом, методами уголовного сыска того времени были «свод» и «гонение по следу».

Исследуя исторические документы раннефеодального строя с позиции генезиса административно-полицейских функций в государстве, следует упомянуть и об Уставе князя Владимира «О Церковных судах» (XI-XII вв.), где обнаруживается забота правительства о принятии мер для обеспечения жизни стари­ков... равно как и надзор за правильностью весов и мер город­ских, а также объявлялись подсудными волшебство, отравы, обиды и т.п.

При Ярославе Мудром полицейские функции развивались более интенсивно; обнаруживается стремление обеспечить лич­ную свободу граждан и владение имуществом. Как средство пре­дупреждения нарушений законодатель использует угрозу, оставляя каждому заботу о своем охранении. Так, в ст. 5 «Русской прав­ды» сказано: «а кто связанного вора продержит, тот обязан идти с ним на княжеский двор, где он будет наказан». В то время не было специального ведомства, занимающегося, рассмотрением противозаконных дел, ибо с древних времен у славян действо­вало правило: кто противится закону и законной власти, тот лишается покровительства законов, и каждый властен поступать с ним, как ему угодно.

После Ярослава Мудрого, во времена удельных княжеств и в период владычества монголов, государственным устройством на Руси князья практически не занимались, поэтому долгое время после «Русской правды» не возникало подобных источников, из которых можно было бы почерпнуть сведения о государствен­ном устройстве, в том числе и об административно-полицейс­ких функциях государства. Известно, что в то время князья имели обыкновение раздавать города с их округами в кормление рат­никам, ознаменовавшим себя какими-либо заслугами. Этим лицам (наместникам или посадникам) вверялось управление городом с обязанностью поддерживать в нем порядок и благочиние. Помощниками их были тиуны, праветчики и доводчики, а так­же дворские, сотские и десятские. Кроме них обязанность борьбы с преступниками распространялась и на недельщиков: в ст. 53 Судебника Иоанна IV (1550) сказано, что для поимки татей и разбойников должны направляться недельщики.

Анализ указанных исторических документов позволяет сде­лать вывод о том, что уже начиная с IX в. на Руси появляется необходимость государственного управления административно-полицейской сферой. Об этом свидетельствует, в частности, на­значение лиц, облеченных государственными полномочиями, на розыск преступников и предание их суду. Со времен Ивана IV (Грозного) круг полицейской деятель­ности начинает расширяться.

Первым актом, в котором встре­чается в собственном смысле полицейское распоряжение, является грамота крестьянам села Высоцкого от 26 января 1536г., в которой кроме судебной власти волостелю поручена полицей­ская власть вообще и в особенности надзор за нравственностью подвластных ему людей.

Наряду с указанными лицами борьбу с преступностью осуществляли старосты и целовальники (вступая в должность, целовальник давал присягу - целовал крест, отсюда название «целовальник»), им поручалось производить обыски, в том числе при преследовании и поимке разбойников.

Специально-полицейскими лицами в ту эпоху были сотские и их помощники, как следует из Двинской грамоты (1397): велеть сотникам, пятидесятникам и десятникам беречь накрепко, чтобы не было у них татей, и разбойников, и корчем, и ябедников, и подписчиков и всяких лихих людей».

Развитие феодальных отношений, окончательное освобожден от татаро-монгольского ига (1480г.) способствовало интенсивному образованию Русского централизованного государства главе с великими князьями московскими. Московское государство унаследовало от предыдущего периода и органы центрального управления - дворцово-вотчинную систему. Однако расширение территории государства и усложнение его деятельности приводят к постепенному отмиранию дворцово-вотчинной системы. В свою очередь, выполнение конкретных обязанностей в государственном управлении теряло прежний характер временного поручения, превращаясь в постоянную службу.

Все это подготавливало переход к новой системе управления — приказной. Этот процесс начался в конце XV в., но как система приказное управление оформилось только во второй половине XVI в. Тогда же утвердился и сам термин «приказ».

Интересно, что уже в этот период ставился вопрос о злоупот­реблениях должностных лиц. Так, в послании известного цер­ковного деятеля Кирилла Белозерского князю Андрею (от 1413г.), в Новгородской и Псковской судных грамотах, Двинской устав­ной грамоте, а также во многих статьях судебников (1497 и 1550 гг.) содержится запрет брать взятки. Для устранения это­го зла были созданы губные избы, которые ведали борьбой с разбойниками, татями, сыском беглых, а также имели опреде­ленные контрольные функции по отношению к губным старо­стам и целовальникам и привлекали их к ответственности за взяточничество и другие злоупотребления. В дальнейшем губ­ные грамоты были использованы при составлении Уставной книги Разбойного приказа 1555—1556 гг.

О причинах введения губного управления подробно сказано в губной Белозерской грамоте 1539г. и Медынском губном на­казе. Так,  во вводной части последнего говорится о том, что царю медынцы «били челом, а сказывают, что, де, у них в Медыни на посадке в Медынском уезде в станах, в волостях чинетца раз­бои и татбы великие, села и деревни разбивают...». Обращается внимание и на злоупотребления должностных лиц, в обязанно­сти которых входит поимка преступников. «Наши обыщики лихих людей, разбойников не имеете для того, что вам волоки­та велика...», — говорится от имени Ивана IV в Белозерской гра­моте.

Создание губных изб не означало ликвидации сотских, пятидесятских, десятских, избираемых сельским и посадским насе­лением. Эти местные выборные власти оказывали помощь губ­ным старостам и целовальникам.

Введение земского и особенно губного самоуправления в XVI в. означало вместе с тем и реформу государственного суда, поскольку важнейшей, а порой и главной функцией органов местного са­моуправления было осуществление суда и розыска.

В период проведения губной и земской реформ было издано множество губных уставных грамот. Губные грамоты начали издаваться с 30-х годов XVI в. и издавались до конца XVII в.; одна из первых известных земских уставных грамот была утверждена в 1553г., последняя — в 1632г. Они представляли собой наряду с судебниками 1497 и 1550 гг. правовую регламентацию поряд­ка формирования, состав и обязанности губных и земских орга­нов, содержали нормы уголовного права и процесса, а земские грамоты — и гражданского права. В этих нормативных актах упоминается новая форма досудебного процесса — розыск, сыск, применявшийся в случаях тяжких преступлений.

Так, ст. 5 губной Белозерской грамоты требует розыска разбой­ников не только на территории Белозерского уезда, но и в других землях: «А с разбоев те разбойники куды нибуди поедут, и в Нов­городскую землю... и вы б за теми разбойниками ездили... и вы б тех разбойников имали безпенно».

Главными доказательствами были собственное признание, повальный обыск, поимка с поличным, очная ставка. Губные грамоты требуют письменного оформления результатов сыска соответствующими подписями, удостоверяющими его достовер­ность.

В судебниках по-новому стало трактоваться само понятие «преступление».

Если согласно «Русской Правде» считались пре­ступными деяния, которые наносили непосредственный ущерб конкретному человеку — его личности или имуществу, то теперь под преступлением стали понимать также всякие действия, которые, так или иначе угрожали государству. Соответственно из­менялся и термин для обозначения преступления: вместо «оби­ды» оно теперь именуется «лихим делом»;

Государство, защищая в первую очередь интересы феодалов, берет на себя функцию активного преследования преступников. Состязательный обвинительный процесс постепенно начинает вытеснять новые формы разбирательства преступлений — розыск­ной или инквизиционный процесс.

Таким образом, анализ исторических документов X—XVI вв., в которых усматриваются административно-полицейские функ­ции, позволяет сделать вывод о том, что первоначальными ме­тодами зарождающегося уголовного сыска в России были «свод», «гонение по следу», повальный обыск, поимка с поличным, оч­ная ставка.

2. СОЗДАНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РАЗБОЙНОГО И СЫСКНОГО ПРИКАЗОВ

(XVI-XVII ВВ.)

На рубеже XVI—XVII вв. в России развивается специализация по производству и продаже изделий. Промышленность все бо­лее отделяется от сельского хозяйства, а город — от деревни. На этой основе зарождалось развитие всероссийского рынка. Рас­тут города, развивается посадское население. Всего на террито­рии Русского государства (без Украины и Сибири) к середине XVII в. насчитывалось 226 городов (в середине XVI в. их было 160).

Существенным звеном государственного аппарата сословно-представительной монархии были приказы, сменившие органы дворцово-вотчинной системы, свойственной раннефеодальной монархии. Наибольшего развития приказы достигли в XVII в. Они были центральными исполнительными и судебно-полицейскими органами государства. Строгого распределения исполнитель­ных и судебно-полицейских функций между ними не было, хотя в принципе приказы мыслились как ведомственные органы и органы отраслевого управления. Для деятельности приказов ха­рактерен был параллелизм.

Период сословно-представительной монархии знаменуется крупнейшими событиями в истории законодательства: издани­ем Судебника 1550г. и Стоглава, а в конце этого периода — Со­борного уложения 1649г., ставшего новой важной ступенью на пути систематизации российского права.

Дела о преступлениях, совершенных в Московском уезде, были подведомственны Разбойному приказу. Эти же категории дел, но по преступлениям, совершенным в Москве, рассматривались на Земском дворе, а в других городах — губными старостами и целовальниками по наказам Разбойного приказа. Там, где не было губных старост, делами ведали воеводы и приказные люди. Раз­бойный приказ был учрежден Иваном IV. В грамоте, данной Белозерцам в 1539г., упоминаются бояре московские, которым при­казаны разбойные дела. В XVII в. Разбойный приказ стал на­зываться Разбойным сыскным, а с 1730г.— просто Сыскным²³ приказом (см. приложение 1). (По мнению автора, в исследуе­мый период, возможно, существовали непродолжительное вре­мя два этих приказа.) Приказ состоял из боярина, окольниче­го дворянина, иногда стольника и двух дьяков, в обязанность которых входило хранение Уставной книги Разбойного при­каза, которой бояре руководствовались при отправлении пра­восудия. В сомнительных случаях бояре получали разрешение государя, записывая Приговор думных бояр в Уставную кни­гу. Учреждение Разбойного (затем Сыскного) приказа было вызвано необходимостью создать судебный орган с сыскны­ми обязанностями.

В основном борьба с общеуголовной преступностью была сосредоточена в Разбойном приказе или его подразделениях — губных избах, о чем свидетельствует ст. 1 гл. XXI «О разбой­ных и о татиных делах» Соборного уложения 1649 г.: «которые разбойники разбивают, и людей побивают, и тати крадут в Мос­ковском уезде и в городах, на посадах и в уездах, и такие разбойные и убийственные и татиные дела ведать в Разбойном при­казе».

В ведении Разбойного приказа находились все губные старо­сты и целовальники, губные дьяки и тюремные сторожа, а так­же вопросы устройства и содержания тюрем. В нем же и судили указанных должностных лиц в случае совершения ими преступ­лений.      Губными старостами могли быть только дворяне или выходцы из бояр. При этом требовалось, чтобы они были «доб­рые, прожиточные», т.е. имущие, отставленные от службы вследствие старости или ран, или неслужащие, потому что службу несут их дети или племянники, и обязательно грамотные.

Губных старост выбирали жители уезда, а протокол выборов посылался в Разбойный приказ. На основе этого протокола губные старосты приводились в Разбойном приказе к присяге и получали наказную память на право решения ими разбойных, убийственных и татиных дел. За удостоверение грамот печатью о назначении губными старостами взималась пошлина в Печатный приказ по 1 руб. с человека. Губное управление сосредоточивалось в губной избе. Утверждение губных старост зависела от Разбойного приказа, которому предоставлялось право нить губного старосту другим человеком без проведения выборов.

В помощь губным старостам избирались губные целовальники, дьячки и тюремные сторожа. Целовальники избирались мелкопоместных дворян или детей бояр, а также «добрых» людей из среды жителей посада или волостного крестьянства, подчиненные им тюремные сторожа могли быть из числа нанятых. Все они содержались за счет местных жителей и приводились к присяге, но не в Разбойном приказе, а на месте — воеводами в присутствии старост.

На губных старост возлагалась обязанность разыскивать татей и разбойников («чтобы они про татей и разбойников сыскивали»), следить, чтобы «одноличное нигде татей и разбойников из разбойничьих станов и приездов не было; судить ведомых лихих людей и казнить их смертью или налагать друг наказания, по мере их вины, без доклада». Поэтому губные старосты ведали устройством тюрем и назначением тюремных сторожей, по поручным записям сошлых людей. В распоряжении губных старост находились также низшие служилые люди седельщики, палачи и баричи.

В целях выявления «лихих» людей губные старосты получи­ли право удостоверить личности всех перешедших из другой губы (иной административной единицы), т.е. прибывших на посто­янное или временное местожительство. Обычно губной старо­ста по принятии в Разбойном приказе присяги и получении от него наказа приказывал представителям всех слоев населения собраться со всего своего округа и чинил им допрос: кто у них в селах и деревнях «лихие» люди — тати и разбойники, к кому они приезжают и «разбойную рухлядь привозят» и от кого «на раз­бой ездят и кому разбойную рухлядь продают». Если обыскные указывали на «лихих» людей, то губной староста должен был расспросить их; оговоренный немедленно задерживался, имуще­ство его переписывалось, запечатывалось и отдавалось на хра­нение до решения дела.

В Москве во второй половине XVII в. криминогенная обста­новка обострилась в связи с резким увеличением случаев разбоя: «ездят по улицам воры всяких чинов, люди и боярские холопы в санях и пеши ходят многолюдством, с ружьем и с бердыши, и с рогатины, и с топорами, и с большими ножами, и воруют, людей бьют и грабят, и до смерти побивают и всякое воровство от всех воров чинится». В целях активизации деятельности борьба с разбоями объявляется «государственным делом».

Статьи 49—51 Соборного уложения, определяя порядок рас­следования дел, возникших по частным жалобам, устанавлива­ют обстоятельства, когда иски, начатые по заявлениям частных лиц, подлежат расследованию розыскным процессом.

Согласно боярскому Приговору, данному в Разбойный при­каз царем Федором Ивановичем, ст. 19 Уставной книги Разбой­ного приказа указывает, что «истец может начать дело розыском только на основании поличного или повального обыска или языч­ной молки», т.е. уже в тот период основанием для проведения, как сейчас принято говорить, оперативно-розыскных меропри­ятий могли служить результаты опроса потерпевших или подо­зреваемых либо сведения, полученные от иных лиц, в том чис­ле и негласных сотрудников.

При сыске и приводе надобных Разбойному (Сыскному) при­казу лиц использовались повестные письма, сыскные памяти и наказы.

Повестные письма посылались истцам, чтобы они ходили за делом и не причиняли суду своими неявками неуважение. Сыск­ной памятью, как и повестными письмами, вызывались в суд лица привилегированных сословий: дворяне, купцы, подьячие. Сыс­кная память была, так сказать, вежливой мерой вызова в суд.

Наказ как решительная мера был насильственным приводом в суд сыскиваемых лиц, которые добровольно, по первым вы­зовам не хотели являться к ответу.

Интересно, что уже в это время законом запрещалось «взять в сыск» малолетних до 13 лет.

Розыскной порядок расследования применялся согласно ст. 22 Уставной книги Разбойного приказа только в том случае, когда подозреваемый был приведен с поличным, изъятым в присут­ствии пристава и свидетелей, и не мог указать законного спосо­ба приобретения этого имущества (ст. 50).

Принуждение ослушников к исполнению своих обязанностей; а также дознание по противоправным делам составляло главное содержание компетенции приставов. В ту эпоху не было четкой грани между гражданским, уголовным и административным правом, поэтому производство по этим делам проводилось назначенными приставами.

Приставское принуждение применялось только в том случае, когда кто-либо совершал правонарушение, проступок или пре­ступление. В московских государственных актах того времени, касающихся компетенции приставов отмечалась необходимость оградить население и каждого человека от злоупотреблений ставов.

В течение всей истории России верховная власть, какую бы форму она ни принимала (княжескую, вечевую, великокняжескую или царскую), использовалась приставами как орудие борьбы с ослушниками (в основном — политическими).

В этот период привлечение приставов к борьбе с преступниками носило эпизодический характер, поэтому подобные случаи не послужили прецедентами для образования постоянной приставкой компетенции. Но впоследствии московские великие князья, а потом цари начали постоянно использовать пристав для активного и пассивного принуждения. Особенно активно приставы использовались в эпоху борьбы московских государей с князьями и боярами, претендовавшими на разделение с ними верховной власти. Приставов не только использовали в полити­ческой борьбе между князьями и боярами, но нередко направ­ляли для пресечения противоправных действий «маленьких» людей.

Таким образом, для побуждения ослушников к исполнению своих обязанностей в отношении государства приставы могли применять следующие меры принуждения:

1) передача вызова, опубликование указа;

2) отдача на поруки провинившегося (чле­нам боярщины, общины;

3) задержание (поимка);

4) привод на службу, на работу, на место жительства, в осаду;

5) связы­вание, заковывание и пр.;

6) привлечение к содействию разных помощников;

7) взятие поручителей;

8) «правеж» выборов, по­датей и пр.;

9) выемка людей и предметов;

10) опись и конфис­кация имущества;

11) привод к административным и судебным властям;

12) «держание за-приставами, за-сторожи»;

13) привод к органам наказания;

14) отвод и содержание в ссылке;

15) выдача «головой»;

16) «сторожение» и надзор за исполнением обя­занностей.

Приставы, выполнявшие функции принуждения (в том чис­ле сыска и дознания по общеуголовным преступлениям), служили в Разбойном приказе, приказе Сыскных дел, Тайном приказе.

В Разбойном приказе приставы осуществляли борьбу с лица­ми, совершившими убийство, грабежи и другие тяжкие преступ­ления. В приказе Сыскных дел приставы ловили сбежавших хо­лопов и доставляли их в судебные органы (суд наместника или суд боярский) для определения их дальнейшей судьбы. Харак­терно, что уже в это время поимку беглеца в пределах уезда про­изводил пристав местного удельного князя или его наместника, а за его пределами — пристав того уезда, Куда сбежал холоп.

В обязанность приставов Тайного приказа входила борьба с политическими преступлениями (заговорами, восстаниями, из­менами и т.п.). Общеуголовные преступления могли быть пред­метом внимания приставов Тайного приказа в случае исключи­тельности положения лиц, в отношении которых совершались общеуголовные преступления (например, убийство или грабеж князя, боярина).

В эпоху расцвета крепостного права (конец XVI — XVII вв.) все низшие «чины» Московского государства были привязаны к тяглу, т.е. к обязательному для них занятию, составлявшему часть общей системы развития народного хозяйства.

Посадские торговые и промышленные люди должны были за­ниматься торговлей и промыслами в определенных каждому из них местах и определенным способом.        Посадские люди не име­ли права покидать свои дворы и предприятия. Если они скрыва­лись, то за ними посылали царского или воеводского пристава, который должен был «сыскивать сошлых посадских людей, взяв с собой знающего их посадского человека, чтобы узнавать их».

Когда торговые люди нарушали данные им права (торговля в неразрешенном месте, запрещенным товаром — медом, воском, вином, табаком, солью и др.), пристав, если это нарушение со­вершалось впервые, водворял их на постоянное место, а при повторном нарушении мог изъять товар (чаще всего табак и вино).

Наряду с Разбойным приказом (в центре) и губными избами (на местах) судебно-следственные и полицейско-сыскные обя­занности несла и крепостная община. Эти обязанности в основном были следующими:

а) крепостной мир принимал от своих членов и посторонних лиц заявления о преступлениях и проступках, совершившихся в районе общины или по соседству (о лесных порубках, кражах, грабежах, убийствах и пр.);

б) получив сведения о преступлениях и проступках, кресть­янская община тотчас принимала меры для сыска и поимки ви­новных.

Например, на дом крестьянина дворцовой гжельской волости, присуда села Измайлова, Успенской половины, деревни Глебовой напали воровские люди, обворовали его и при этом крестьянину чинили побои. Крестьянин заявил об этом сотскому Гребневу, ко­торый тотчас нарядил для погони человек сот до двух и за теми ворами тот поиск чинили целые сутки. Прошедшие камынское бо­лото, в глухом мелком лесу, нашли привязанных к деревьям двух_, лошадей, а воровских людей не нашли;

в) лицо, совершившее преступление или подозреваемое в нем, приводилось на «преднародное собрание», или сходку, где пpoизводились предварительные допросы  обычно старостой или другим выборным от общины лицом; иногда допросы производили сами крестьяне. В делах Сыскного приказа встречаются, например, такие выра­жения: «все крестьяне той деревни собрались на сход и стали спра­шивать крестьянскую женку, куда делся ее муж».

Судебно-следственными и полицейско-сыскными обязанностями сельской общины были также поголовная подача ска­зок при обысках о членах общины, иногда о членах и ближай­ших соседних общин; поставка нужных лиц «к суду»; приня­тие членов общины из суда «на вотчинную росписку». Все эти обязанности возлагались на сельскую общину по распоряже­ниям правительственной судебной власти, которые, в свою оче­редь, основывались на общинной форме устройства крестьян­ского быта. Таким образом, сельская община следила за по­ведением своих членов, знала образ жизни и характер каждого из них и, следовательно, имела возможность дать о них точ­ные сведения.

Для управления вотчинными и мирскими делами, а также исполнения полицейских функций сельская община выбирала должностных лиц, выполнявших определенные обязанности, — земских старост, выборных сотских и пятидесятских.

Необходимо упомянуть и о «сыщиках» — особых чиновниках, посылаемых центральной властью в города и уполномоченных для поимки и преследования преступников. Институт этих государственных лиц был учрежден в период междуцарствия, а в 1627г. Указом царя Михаила Федоровича ликвидирован: «впредь сыщиков для сыску татиных, разбойных и убийственных дел в города не посылать». Однако вскоре после Соборного уложе­ния в связи с возрастанием преступности вновь учреждаются сыщики, но уже на постоянной основе. Причем положение сыщиков стало выше положения губных старост (которые сдела­лись их помощниками), так как вся земская полиция находилась под их непосредственным ведением.

В 1683г. вышел в свет Наказ сыщикам по беглым крестьянам и холопам — крупнейший законодательный памятник вто­рой половины XVII в. Этот документ преимущественно кодифи­цирует законы предшествующего времени. Согласно ему сыском беглых занимались преимущественно представители централь­ной власти—сыщики, которые рекрутировались из дворян. А.А. Новосельский подметил, что «значение этой новой формы организации сыска заключалось в приближении приказа к месту действия, в охвате сыском всей территории одного уезда или группы уездов, порученных сыщику».                            

Сыщикам предоставлялись широкие полномочия, включая расследование «татебных, разбойных и убийственных» дел. В распоряжении сыщика был целый аппарат — Приказ сыскных дел. Из центра сыщик приезжал в сопровождении дьяка и подьячих, а на месте, согласно послушной грамоте, адресованной воеводе получал от него вспомогательную силу — стрельцов, казаков, пушкарей, подьячих (в качестве писарей) и, наконец, палача.

Завершая исследование зарождения системы уголовного сыска на Руси в период XVI—XVII вв., можно заключить, что сыск и поимка татей и разбойников предусматривали:

1) деятельность сыщиков и сыскных приказов (в лице губных старост) в уездах;

2) деятельность писцов по составлению переписных книг; которая обеспечивала возможность официальной регистрации как убывших, так и прибывших беглых крестьян;

3) непосредственное участие приставов в сыске беглых и разбойников;

4) деятель­ность воевод в уездах;

5) полицейсхие функции слежки за пришлым населением выборными чинами местной администрации — сотскими, десятскими, целовальниками, приказчиками и др.

 Наконец, в общую систему уголовного сыска входил сыск самих помещиков, получавших военно-административную помощь. Лишь Указом от 1702г. должности губных старост и сыщиков были окончательно отменены. Вместе с тем, как видно из Указа от 12 октября 1711г., которым предписывалось всем губерниям не препятствовать сыщикам преследовать воров и разбойников, сыщиков использовали для розыска преступников и позднее.

Представляет интерес и уяснение сущности тех или иных категорий права, которыми законодатель оперирует при нормотворчестве, регулирующем сферу уголовного сыска (розыска). Анализ правовых документов того периода позволяет сделать вывод, что термин «розыск» («сыск») в XVII в. имел троякий смысл.

С одной стороны, он означал установление истины при расследовании обстоятельств. Отсюда формулировки в законах: «сыщится до пряма» (будет установлено доподлинно), «по сыску» (по расследованию дела), «сыскивати всякими сыски накрепко» (расследовать дело всеми способами) и т.п. (см., например, ст. 5, 7, 10 гл. X Соборного уложения).

С другой стороны, под розыском, или сыском, понималась особая форма судопроизводства, следственный процесс. Различия между оперативно-розыскными мероприятиями (с точки зрения обоснованности их осуществления, субъектов, а также доказательственного значения) и следственными действиями в законодатель­ных документах того времени четко не разграничиваются.

С третьей стороны, сыск (розыск) подразумевал действия уполномоченных на то лиц по поиску и задержанию преступников.

В качестве дополнения хотелось бы отметить, что впервые термин «свидетель», применяемый в современном праве, был использован в Указе от 21 февраля 1697г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных роспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге...»

Особенности развития уголовного сыска в России в XVI— XVII вв.:

1. В документах, регулирующих административно-полицей­ские функции, в качестве основания для производства использовались сведения, полученные методом «язычной молки» (в современном понимании — путем опроса либо получения сведений от лиц, конфиденциально сотрудничающих с оперативными аппаратами органов внутренних дел).

2.     Подозреваемое; лицо должно было дать объяснение происхождению имущества, которым оно владеет.

3.     Значительную помощь в сыске преступников оказывали приставы.

4.     Основная тяжесть в сыске преступников ложится на сыщиков — особых чиновников, посылаемых центральной властью в города и уполномоченных на поиск и задержание преступников.

5.     С учреждением сыщиков как государственных лиц в России появилась новая форма организации уголовного сыска: приближение приказа к месту действия, охват сыском всей территории одного уезда или группы уездов, порученных сыщику.

С большой долей условности можно сделать вывод, что в указанный период в России начала складываться определенная система уголовного сыска.

3. ОРГАНЫ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИЕ ФУНКЦИИ УГОЛОВНОГО СЫСКА В ПЕРИОД АБСОЛЮТНОЙ МОНАРХИИ (XVIII-XIX ВВ.)

Переход к абсолютизму означал крупнейшие изменения в государственном строе России. Если вторая половина XVII в. знаменуется преимущественно отмиранием сословно-представительных органов, то первая четверть XVIII в. — строительством новой системы государственных органов. Существенный признак этого изменения в составе и структуре государственного аппа­рата — замена приказов коллегиями, Боярской думы — Сенатом, подчинение церкви государству (Синод), создание регулярной армии и полиции.

В начале своего правления (1721г.) Петр I, осознав безжиз­ненность и несостоятельность старой формы организации управ­ления государством и нерациональность внесения частичных поправок, решил провести полную реформу всего государствен­ного устройства. Большое влияние на ход и характер петровских преобразований оказал знаменитый немецкий мыслитель Г.В. Лейбниц, с которым Петр I встретился в 1711г. Под влиянием советов Лейбница Петр I заменил систему приказов, ос­нованную на личном начале, коллегиальной формой. Одновременно с преобразованием центральных и областных органов власти организуется на новых началах и полицейское) управление столицы. Можно сказать, что петербургская полиция образовалась одновременно с основанием столицы — 16 мая 1703г. Вступивший в управление Петербургом князь Меншиков| должен был согласно правилам, предписанным Воеводам, «и по городу, и по острогу в воротах, и по башням и по стенам караулы держать неоплошно; и того смотреть, чтобы нигде разбою и татьбы, и иного никакого воровства и корчмы, и зерни и баку не было. А будут какие люди учнут красть и разбивать и ины каким воровством воровать, велеть таких людей иметь и расспра­шивать и по ним сыскивать». Отсюда можно сделать вывод, что организация выполнения полицейских функций входила в обязанность главного начальника города.

Устройство исполнительных органов петербургской полиции на первых порах происходило медленно, и только с 1714г. деятельность правительства в этой сфере становится более интен­сивной. Так, из Указа от 20 мая 1715г. мы узнаем, что существо­вала уже Полицейская канцелярия; 25 мая 1718г. учреждается Генерал-полицмейстерское управление Санкт-Петербурга, затем появляется Инструкция, определяющая обязанности городской полиции. В число обязанностей входила и поимка преступни­ков.

С 1722г. генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга назначается главой московской полиции, а с 1732г. — главой полиции всей России.

Одним из первых распоряжений генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга было указание от 13 июня 1718г., в котором даны предписания по прекращению разбоев и грабежей, искоренению воров и разбойников, притонов, игорных домов и умень­шению нищенства.

После учреждения земской полиции 19 марта 1719г. в том же году воеводам предписано было принимать меры к искоренению воров и разбойников. Так, в 1719г. Указом Сената велено было губернаторам, воеводам, оберкомендантам, послан­ным в губернии и провинции, руководствоваться инструкцией, один из пунктов которой гласил, что полиция подчиняется ука­занным лицам и ей вменяется в обязанность прекратить наси­лие и грабеж, воровство и разбои.

Примечательно, что в инструкции, направленной полковнику и астраханскому губернатору Волынскому, впервые предусматривается необходимость учреждения тайных полицейских агентов (курсив мой. — В.Е.), «тайных подсылыциков» для наблю­дения, чтобы «между людьми не было какой шаткости».

В то же время издание указов и распоряжений не носило систематического характера вплоть до издания 16 января 1721г. Регламента Главному Магистрату, в котором по-новому излагается взгляд на полицию и круг ее обязанностей. Если раньше в нормативных актах не существовало даже определения понятия «полиция», то в гл. II и X Регламента законодатель впер­вые очертил задачи полиции как учреждения: «способствовать в правах и правосудии; рождать добрые порядки и нравоучения; всем подавать безопасность от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных...»

С 1721г. до царствования Екатерины II петербургская полиция не претерпевала существенных изменений, однако прика­зы, указы и распоряжения, издававшиеся в этот период, можно разделить на следующие группы:

1) предупреждение и пресече­ние пожаров;

2) искоренение нищенства;

3) поимка воров и раз­бойников;

4) надзор за постройками;

5) наблюдение за произ­водством торговли;

6) охрана здоровья;

7) предупреждение рас­пространения повальных болезней скота и др.

Например, Указом от 15 июня 1735г. генерал-полицмейстеру Салтыкову предписывалось:

1) лес по обеим сторонам перспективной дороги, идущей от С.-Петербурга до Сосницкой пристани, вырубить, «дабы ворам пристанища не было»;

2) для поимки воров посылать от Военной коллегии и Полицмейстерской канцелярии «пристойные партии солдат или драгунов с надлежащим числом обер и унтер-офицеров».

Но несмотря на принимаемые меры, преступность в городах не снижалась. Так, в августе—октябре 1724г. московская полицмейстерская канцелярия рассмотрела 66 дел о кражах. Чтобы воры не могли проникнуть во дворы, жителям предписывалось ста­вить заборы в 4 аршина высотой.

В случае если полицейские служители и караульщики были не в состоянии задержать воров или разбойников, они били в трещотки и кричали «караул». Все, кто слышал это, должны были бежать на помощь; непришедших на призыв о помощи ждало наказание наравне со «злодеями». Виновных задерживали и доставляли на съезжий двор или в полицейскую канцелярию.

В целях усиления борьбы с преступностью правительство издало Указ от 26 июня 1724г., согласно которому к этой борьбе привлекалась и армия: «Полковникам же с офицеры велено смот­реть, и проведовать накрепко того, чтоб в тех их дистрататах разбойников не было, а где явятся: тех ловить и отсылать в указанные места...»

Инструкцией 1723г. полиции поручено осматривать на форпостах купеческих людей и арестовывать найденный у них за­поведный (запрещенный) товар. Полиция наблюдала также за торговлей: устанавливала таксы, преследовала незаписанных торговцев, контролировала доброкачественность предметов продовольствия.

В 1741г. была учреждена торговая полиция на основании доклада Сенату генерал-полицмейстера Салтыкова о необходимости наблюдения за продажей харчевых припасов, в котором он просил выделить для этого две соответствующие должности — советника и ассесора. Решение о необходимости наблюдения за продажей хлебных припасов Кабинет министров утвердил и на­значил Авраама Хега на должность советника.

Одновременно были определены следующие обязанности полиции по наблюдению за производством торговли:

1) установ­ление таксы на съестные припасы и строительные материалы;

2) наблюдение за неповышением торговцами цены на съестные припасы и другие предметы торговли;

3) надзор за доброкаче­ственностью продаваемых съестных продуктов;

4) надзор за со­держанием на рынках чистоты и опрятности;

5) принятие мер к прекращению незаконной торговли;

6) искоренение корчемства;

7) надзор за мерами и весами, за соблюдением в торговых заве­дениях порядка и правил благочестия.

В средневековый период основными методами уголовного сыска являлись пытки до личного признания, считавшегося «царицей доказательств», или оговор других лиц; «повальный обыск»; «поличное» обнаруже­ние и изъятие похищенного; негласное выведывание, а также использование тайных подсыльщиков (т.е. агентов либо штат­ных негласных сотрудников). В результате полицейской реформы, проведенной Петром, произошло становление регулярной полиции, были определены ее основные задачи и функции. Общая полиция была организационно отделена от органов политического сыска. Однако, не­смотря на преобразования, она еще не в достаточной степени обеспечивала организацию борьбы с общеуголовной преступно­стью. Существовавшие для этих целей административные орга­ны — Розыскной и Сыскной приказы, в функции которых входили и обязанности по поимке беглых и судебные, — явно не справлялись с ростом уголовных преступлений. Так, в 1735г. Главная полицейская канцелярия докладывала Сенату, что «воровство умножилось близ самого Петербурга, и многих людей грабят и бьют». В 1740г. в именном указе констатировалось: «.ныне не токмо в других где местах являться стали воровства, но и в самой Санкт-Петербургской крепости воры часового убили и несколько сот рублей казны нашей покрали».

Такое положение не могло далее устраивать власть, и в 1763г. при полиции для розысков по делам воров и разбойников вместо упраздненных Розыскного и Сыскного приказов при Московской губернской канцелярии была учреж­дена Особая экспедиция для розысков по делам воров и разбой­ников, которая затем была переименована в Розыскную экспедицию.

Предметы ведомства Сыскного приказа — «татиные, разбойные и убийственные дела» — перешли полностью в Розыскную экспедицию. К ней было приписано 12 воеводских канцелярий, которые не имели права производить пытки, а всех пойманных преступников должны были посылать в экспедицию. Экспедиция была также центральным пересылочным органом для ссылаемых в Сибирь и Оренбург. В ведомстве экспедиции были все преступления против собственности, к какому бы сословию ни] принадлежал преступник. В случае возбуждения следствия по какому-либо делу без наличия обвиняемого его розыск осуществлялся либо чинами экспедиции, либо другими правительственными и частными учреждениями — по требованию экспедиции В первом случае чину экспедиции с ведома полицейской канцелярии давалась особая инструкция, уполномочивавшая его отправиться с несколькими солдатами на розыски обвиняемого. Если же экспедиция желала или находила более удобны розыск обвиняемого поручить какому-либо учреждению, то посылала туда «промеморию» или указ с требованием сыскать прислать известное лицо. С подобными требованиями чаще всего экспедиция обращалась в полицейские канцелярии обер-полшмейстеров, полицмейстеров и градоначальников, которые после упразднения экспедиции и до организации Сыскной полиции выполняли оперативно-розыскные функции. Как в сыскном приказе, так и в Розыскной экспедиции использовались допросы «с пристрастием» подсудимого били плетьми, причем количество ударов зависело от усмотрения присутствовавших при этом допросе судей) и пытки (поднятие на дыбы и удары кнутом).

Компетенция экспедиции, а также учрежденных при ней должностей сыщиков в этот период определялась рядом правовых актов: Указом Сената «О беспрепятственном розыске, преследо­вании сыщиками воров, разбойников и их сообщников» (1711), Регламентом Главного Магистрата (1721), Учреждением о гу­берниях (1775), Уставом благочиния или полицейским (1782) и др.

Розыскная экспедиция просуществовала до 1782г., после чего большая часть ее функции перешла к палате уголовных дел, которая была учреждена Указом от 7 ноября 1775г. и в которую было переведено большинство чиновников экспедиции; остальные служащие прикреплены к Управе благочиния по следственному отделению. Такой порядок просуществовал до 1842г., когда была сделана попытка образовать особый полицейский орган для розыскных дел: Временный комитет для рассмотрения предложений о мерах по предупреждению воровства в Санкт-Петербурге. 25 февраля 1843г. комитет представил министру внутренних дел проект организации С.-Петербургской сыскной команды, которая должна была состоять из пристава, сыскных надзирателей и сыщиков по особому штату. Работа должна была проводиться секретно. К сожалению, по неизвес­тным причинам вопрос об учреждении сыскной полиции ос­тавался открытым до 1866г.

Важным этапом в нормотворчестве правительства, регулирующим уголовно-правовые отношения, стало издание Наказа императрицы Екатерины II от 14 декабря 1766г. В нем впервые высказывается мысль о том, что лучше предупредить преступ­ление, нежели наказывать. Перед полицией ставится задача: ох­ранять благочиние, что подразумевает и предупреждение преступ­лений.

Сущность, предмет и пределы полицейской власти определены в особом дополнении к Наказу, изданном 28 февраля 1768г., где предусматривается, что раскрытие всех преступлений поручается полиции.

В 1782г. полицейские функции были переданы управам благочиния. С этого времени охрана общественного порядка, об­щеуголовный сыск и дознание стали возлагаться и на приставов уголовных дел. Их помощниками в этом были квартальные над­зиратели, квартальные поручители и полицейская стража. Опе­ративно-розыскную деятельность приставы осуществляли, при­меняя в основном метод личного сыска, используя при этом информацию, полученную от осведомителей и иных лиц (мест­ных жителей). Такие контакты, как правило, основывались на сугубо личных отношениях и документально не оформлялись.

В связи с развитием всероссийского рынка расширялся полицейский контроль и за торговлей. Прежде всего следует отметить борьбу с «корчемством» (запрещенным производством и торговлей спиртными напитками, а также табаком). Законодательно были установлены вознаграждение за донос о корчемстве (в размере цены незаконно изготовленного вина) и штраф за недонесение.

Полиция следила за ценами на рынке, пресекала спекуляцию отдельными товарами, что особенно важно было в неурожайные годы и после больших пожаров — тогда на полицию возлагалась обязанность решительно пресекать всякое повышение цен на продовольствие, лесоматериалы против установленных Сенатом, не позволять строителям требовать за возведение домов более высокую плату и отказываться от подрядов.

В полиции с купцов брали подписки о том, что они будут продавать товары только по установленным ценам. Сенат требовал от Главной полицмейстерской канцелярий (а та — от контор) представления еженедельных ведомостей цен на продовольствие. Полицейские чиновники ставили клеймо на предназначенном к продаже мясе, следили, чтобы не торговали ядовитыми материалами, контрабандными и неоплаченными пошлиной товарами, изделиями из порченого золота и серебра, а полицейские канцелярии и конторы отводили места для торговли, контролировали весовые и измерительные приборы.

Рост преступности и возникающие в связи с этим проблемы заставили полицейские органы разработать специальные меры поисково-разведывательного характера. Однако «служки» российского уголовного сыска в отличие от чиновников тайных розыскных дел канцелярии, ведших сыск «по государственным делам», такие меры применяли крайне редко. С воцарением на престол Екатерины II (1762) институт сыщиков окончательно был упразднен, а его функции переданы в местные органы общей полиции. Использование в уголовном сыске специальных методов предусматривалось Инструкцией следственной комиссии третьего отделения. Комиссия была создана в феврале 1843г. для «разбора» пойманных особыми средствами воров, мошенников, беглых каторжников. Упомянутые «специальные методы» представляли собой приемы, схожие по своему содержанию со способами, разработанными Видоком: осведомительство, негласное наблюдение, организация притонов-ловушек и др. Кроме того, для выявления и разоблачения преступников использовался специальный штат нижних полицейских чинов, которые производили поиск, искусно маскируясь под различные категории правонарушителей или обывателей.

Тактика применения названных методов оперативно-розыскной деятельности в уголовном сыске в тот период в нормативно-правовом отношении не регулировалась.

Знаменательным событием в реформе государственного механизма, сыгравшим в последующем определенную роль в организации службы уголовного сыска, стало учреждение в 1802г. министерств, в том числе Министерства внутренних дел. Руководство полицейской службой в России было возложено на Департамент внутренних дел, который состоял из трех экспедиций: государственного хозяйства, медицинской управы, спокойствия и благочиния. В последней и сосредоточивалось управление полицейскими органами страны. В свою очередь, экспедиция спокойствия и благочиния делилась на два отделения: первое собирало сведения по губерниям о всех происшествиях, занималось «делами цензуры», контролировало проведение массовых зрелищ, публичных собраний; в компетенцию второго отделения входили вопросы охраны общественного порядка, борьбы с преступностью, «прямого неповиновения власти и восстановления порядка». Здесь сосредоточивались сведения о количестве совершенных и раскрытых преступлений, массовых беспорядках, пожарах, несчастных случаях и о деятельности полиции.

В дальнейшем в целях освобождения полиции от выполнения несвойственных ей функций в 1811г. из состава МВД было выделено Министерство полиции, которое в 1819г., не оправдав возложенных на него надежд, было упразднено, и все функции управления полицией были возвращены МВД.

Интересно, что в период существования Министерства полиции капитану-исправнику в целях контроля за чиновниками местной ад­министрации было дозволено направлять свои донесения о злоупот­реблениях непосредственно в министерство, не уведомляя местное начальство.

Розыскная деятельность в тот период осуществлялась силами наружной полиции, а также судебными следователями при окружных судах в судебных палатах. По оценке видного ученого-юриста Н. Селиванова, в то время отсутствовала регламентация «правильной организации розыска и смешивались полицейские и судейские функции в лице следователя».

В середине XIX - " еще сохранились особенности организации и правового положения петербургской полиции. В 1838г. было утверждено новое положение о столичной полиции, регламентирующее ее организацию и деятельность. Город был разделен на 13 частей и 56 кварталов. Каждую часть возглавили два частных пристава: один — «для дел полиции исполнительной и распорядительной», другой — «для расследования, следствия о преступлениях». О состоянии дел на обслуживаемой территории они ежедневно докладывали полицмейстеру, который, в свою очередь, отдавал им соответствующие распоряжения.

Законодательными актами, регулирующими деятельность полиции по предупреждению и раскрытию общественных преступлений, в этот период были Указ об учреждении губерний, Устав о предупреждении и пресечении преступлений, Устав уголовного судопроизводства, Общий Устав счетный.

В законодательных актах российского государства конца XIX в., регулирующих судебно-следственную и полицейскую сферы деятельности, употребляется термин «дознание». Причем отмечается, что «полиции должно предоставить только производство предварительных дознаний и действия ее в этом отношении ограничить самыми необходимыми изысканиями». Дознание происшествий определялось как «первоначальные изыскания, производимые полицией для обнаружения справедливости или несправедливости дошедших до нее слухов и сведений о преступлении или о таких происшествиях, о которых без розысканий нельзя определить, заключается или не заключается в них преступление». Исходя из того, что подавляющая часть предварительных дознаний по уголовным преступлениям осуществлялась методами уголовного сыска, немаловажное значение имело определение пределов оперативно-розыскного обеспечения. В юридической науке того времени существовали различные точки зрения на определение понятия дознания (как формы досудебного исследования преступления, осуществляемого чинами полиций методами уголовно-розыскного характера). Так, В.К. Случевский в изданном под его редакцией учебнике русского уголовного процесса называет целью дознания только «обнаружение преступного характера происшествия», полагая, что «дальнейшие действия по розысканию и обличению преступника» должны принадлежать следователю. Другие авторы утверждали, что «дознание направляется на исследование дела для обнаружения виновника и его виновности». А.А. Квачевский различал дознание в широком и узком смысле слова: в широком смысле — это все первоначальное производство, включая розыск (т.е. весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий, применительно для того времени); в узком смысле — это собирание признаков одного преступления, без указания преступника.

Есть основание предполагать, что из таких рассуждений теоретического характера о месте и роли оперативно-розыскной деятельности в искусстве раскрытия преступлений (в том числе) и сформировалась система научных знаний, которая в последующем реализовалась в теорию оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел.

Характеризуя Устав уголовного судопроизводства, следует отметить, что в нем предусматривалась возможность рассмотрения дела у судьи, когда поводом к возбуждению дела было сообщение полиции. Надо учитывать, что сведения, представляемые судье полицией, могли быть получены и оперативно-розыскным путем.

В законодательных актах-того времени предполагалось участие полиции в производстве предварительного расследования в следующих формах:

1) дознание;

2) совершение отдельных следственных действий в порядке ст. 258 Устава уголовного судопроизводства;

3) выполнение отдельных поручений следователя, в том числе и розыск.

 Таким образом, уголовный сыск (оперативно-розыскная деятельность в современном понимании) уже выделялся как форма участия полиции в раскрытии преступлений, причем как составная часть дознания. Представляют интерес мнения ученых и практиков о роли розыска (уголовного сыска) в дознании. А.А. Квачевский считает, что «дознание иногда называют розыском — это неточно... В своем особенном значении розыск составляет часть дознания, в обширном смысле — один из способов его производства, направленный к обнаружению и указанию скрытого, тайного, преимущественно виновника преступления». Судебный следователь П. В. Макалинский также подчеркивал: «Дознание и розыск употребляются часто в одном значении, но понятие о дознании обширнее понятия о розыске; последний представляет как бы часть первого, направленную на обнаружение чего-либо скрытого, не легко доступного; он предполагает быстроту действий и потому упоминается тогда, когда говорится о делах или обстоятельствах загадочных или важных, требующих особенной деятельности со стороны полиции».

Из трудов И.Я. Фойницкого, в частности из вышедшего под его редакцией «Курса уголовного судопроизводства», следует, что методами уголовного сыска в то время являлись осмотры личности потерпевшего и вещественных доказательств (а это не что иное, как оперативный осмотр), публикации в газетах (местный либо федеральный розыск), обходы ночлежных приютов (различные операции) и т.п. По всей видимости, сюда же следует от нести преследование преступника по горячим следам и использование данных криминалистических учетов. К действиям полиции, предусмотренным дознанием в соответствии с комментируемой статьей, Сенат относил вскрытие трупа в случае, ког­да причины смерти неясны и существуют подозрения в «постороннем насильственном действии». Другими методами уголовного сыска были словесные расспросы (опрос) и неглас­ное наблюдение.

О необходимости тайного характера действий полиции говорится в главе «О мерах безопасности от воров и разбойников» Устава о предупреждении и пресечении преступлений: «Прекращение разбоя, воровства, грабежа и пристанодержательства возлагается на особенное попечение Начальников губерний и чиновников земской полиции.

Во искоренение воров, разбойников и пристанодержателей, полиция обязана употреблять все возможные способы, стараясь дабы разбои и грабежи в самом их начале пресечены были.

Полиция, узнав о происшедшем в городе или уезде воровстве, грабеже и разбое, тайно проведывает (курсив мой. — В.Е.), как преступление учинено, принимает все меры к открытию виновного, надзирает в особенности за людьми подозрительными и берет под стражу всех тех, кои будут на торгах и рынках продавать и менять краденые вещи, или пропивать оные в домах питейных.., или отдавать на сохранение и закладывать».

На необходимость проведения полицейского дознания указывается в Уставе уголовного судопроизводства: «когда признаки преступления или проступка сомнительны или когда о происшествии, имеющем такие признаки, полиция известится по слуху (народной молве) или вообще из источника, не вполне достоверного, то во всяком случае, прежде сообщения о том по принадлежности, она должна удостовериться через дознание, действительно ли происшествие то случилось и точно ли в нем заключаются признаки преступления или проступка»,

В ст. 254 Устава уголовного судопроизводства говорится о полномочиях полиции при производстве оперативно-розыскного дознания: «При производстве дознания полиция все нужные сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах». Таким образом, данной статьей регламентируется применение полицией таких оперативнорозыскных методов, как личный сыск, разведопрос, скрытое наблюдение, предусматривается получение сведений из неофициальных источников способом, при котором обеспечивается полное неведение лиц, в отношении которых эти действия производятся.

Далее, как бы подтверждая сделанный вывод, в ст. 300 указывается, что «безименные пасквили и подметные письма не составляют законного повода к начатию следствия; но если они заключают в себе указание на важное злоумышление или преступное деяние, угрожающее общественному спокойствию, то служат поводом к полицейскому розыску или дознанию, могущему повлечь за собой и само следствие».

Очень интересное толкование с точки зрения тактики проведения негласного дознания органами полиции в случае получения ими известия о преступлении по слуху (народной молве) излагается товарищем председателя Смоленского окружного суда В. Мордухай-Болотским в составленном им еще в 1785г. сборнике узаконений, где он пишет, что в случае негласного дознания по данному факту полиция отнюдь не должна приглашать посторонних людей в качестве понятых или свидетелей. Нужно твердо помнить, что когда производится дознание, необходимо строго соблюдать негласность, так как если о дознании знает хотя бы один лишний человек, то это уже может быть вредно.

Комментируя данное положение, Мордухай-Болотский подчеркивал: «Это требование закона не всегда исполнялось полицейскими чинами, между тем как точнейшее исполнение законом указанного способа производства дознания, безусловно, необходимо. Некоторые полицейские чины, как бы опасаясь, что составленные ими одними протоколы не будут иметь достаточной веры, для доказательства справедливости ими записанного в протокол приглашали несколько посторонних свидетелей, которых, а также расспрошенных заставляли подписывать составленные протоколы. Бывали на практике примеры, что для опроса подозреваемого ими свидетеля полицейские чины вызывали их к себе в полицейские управления или участки повестками.

Подобные действия, конечно, не составляют негласного дознания, почему не только полезны для хода дела, но положительно вредны. Если вникнуть серьезно в требование закона, то, несомненно, полицейские чины, желающие приносить пользу следствию, поймут, что негласность при дознании составляет необходимейшее условие, степень же гласности, разумеется, вполне зависит от опытности и искусства производящего дознание. Гласный расспрос подозреваемых при посторонних лицах, приглашенных понятыми, а также свидетелей ведет к тому, что преступление, сделанное каким-либо смелым и искусным лицом, никогда не обнаружится. Понятно, что преступник старается скрыть следы преступления, по крайней мере так бывает в большинстве случаев, следовательно, если он узнает, что полиция расследует его преступление, естественно, ему придет желание затемнить истину, спутать полицию в ее действиях собственными рассказами о небывалых вещах или даже в случае надобности он войдет в стачку со свидетелями, которые тоже исказят факты. К какому же результату полиция придет со своим дознанием и какие материалы она даст судебному следователю для предварительного следствия? По передаче дознания следователю сему последнему придется идти по неточному пути, указанному полицией, или исправлять то, что испорчено дознанием; достигнуть же в этом случае благоприятных результатов не всегда возможно. Вот почему дознания следует проводить совершенно негласно, расспрашивать кого нужно на словах, стараясь при этом скрыть цель расспроса; словом, поступать таким образом, чтобы расспрашиваемый и не догадывался, о чем идет речь. Разумеется, всего услышанного упомнить нельзя, почему необходимо составление протокола, но делать его следует отнюдь не при том лице, которое было опрашиваемо, затем составленный, протокол должен быть подписан одним только лицом, производящим дознание». Здесь автор, разъясняя тактику использования оперативно-розыскных методов, говорит уже не только о разведопросе, но и о его разновидности — опросе с зашифровкой

К нормативным актам, в которых также упоминается о тактике уголовного сыска, можно отнести Инструкцию сотскому (1774), на которого возлагались обязанности по поимке воров, беглых; Инструкцию полицейским урядникам (1878), осуществляющим дознание в уездах, которая предписывала собирать необходимые сведения «негласно, пользуясь знанием жителей своего участка, стараясь не возбудить никакого подозрения или недоверия», При этом в обязанности урядников входили в основном предупреждение и пресечение преступлений путем осуществления оперативно-розыскных функций. С введением института урядников почти повсеместно были созданы губернские школы урядников.

Дознание по общим уголовным делам в земской полиции производилось не только урядниками, но и становыми приставами при участии сельских старост и волостных старшин. В городах исполняющие дознания околоточные и полицейские надзиратели могли быть приравнены к урядникам, а городовые приставы — к становым приставам. Вместе с тем како­го-либо учета полученных оперативным путем сведений, а также ведения дел оперативного учета не предусматривалось.

Необходимо отметить, что с принятием судебных уставов в 1864г. судебно-следственные функции были полностью изъяты из компетенции полиции.

Правительство, добиваясь более эффективного действия всех звеньев государственного механизма, не обошло и полицию: было приказано отсылать в губернскую уголовную палату материалы по нераскрытым уголовным преступлениям для ревизии, так как многие преступления оставались нераскрытыми вследствие «недостаточного исследования со стороны полиции».

Довольно успешной мерой усиления эффективности руководства полицией, в конечном счете влиявшей на раскрываемость преступлений, было возложение на губернаторов, комендантов, полицмейстеров материальной ответственности при хищении, краже казенного имущества, разбойных нападениях на почту. Правительство не только призывало местные власти обеспечить порядок, «чрезмерно увеличивая полицию», но и ставило перед полицией задачу «искоренения шаек воров, разбойников», что весьма актуально и сегодня.

Во второй половине XIX в. в России, особенно в лесных рай­онах, действовали разбойные банды, борьба с которыми, как правило, носила затяжной характер.

Так, с 1856 по 1864г. разбойные банды держали в «осаде» Холмский и Старорусский уезды Новгородской губернии. Несколько преступных групп, в каждой из которых было до 10 человек, вооруженных ножами, пистолетами и охотничьими ружьями, занимались грабежом на дорогах, вымогательством, сжигали дома, урожай, убивали лошадей за отказ выдать требуемую сумму денег.

Для поимки разбойников привлекались военные команды. Однако в случае опасности преступники скрывались в других уездах, так как должного взаимодействия между полицейскими управлениями не было. Большую помощь полиции в борьбе с бандитами оказывали выведенные из терпения крестьяне, которые сами ловили преступников.

История развития уголовного сыска до 1866г. интересна тем, что в этот период были заложены основы будущей системы, а также выработанные практикой и подвергшиеся определенному теоретическому осмыслению приемы и методы оперативной работы; в правительстве окончательно сформировалось мнение о необходимости и целесообразности организации специализированной службы — сыскной полиции.

Основные характеристики развития теории и практики уголовного сыска в XVIII—XIX вв.:

1.  На начальном этапе средневекового периода России(XVIIIв.) методами уголовного сыска были: а) пытки до личного признания, считавшегося «царицей доказательств»; б) оговор других лиц; в) повальный обыск; г) поличное— обнаружение и изъятие похищенного; д) негласное выведывание; е) использование тайных подсылыциков.