Классицизм в русской и западно-европейской литературе XIX века

Содержание

 TOC \o "1-1" \u Содержание............................................................................................................................................................................ PAGEREF _Toc134437906 \h 1

Введение.................................................................................................................................................................................... PAGEREF _Toc134437907 \h 2

Глава 1.......................................................................................................................................................................................... PAGEREF _Toc134437908 \h 3

Глава 2.......................................................................................................................................................................................... PAGEREF _Toc134437909 \h 5

Глава 3.......................................................................................................................................................................................... PAGEREF _Toc134437910 \h 7

Глава 4........................................................................................................................................................................................ PAGEREF _Toc134437911 \h 11

Глава 5........................................................................................................................................................................................ PAGEREF _Toc134437912 \h 19

Заключение......................................................................................................................................................................... PAGEREF _Toc134437913 \h 22

Введение

Термин «классицизм» в переводе с латинского означает «образцовый» и связан с принципами подражания образам.

Классицизм возник в XVII веке во Франции как выдающееся по своему общественному и художественному значению направление. В своей сущности он был связан с абсолютной монархией, утверждением дворянской государственности.

Глава 1

Для этого направления характерны высокая гражданская тематика, строгое соблюдение определенных творческих норм и правил. Классицизму, как определенному художественному направлению, свойственно отражать жизнь  в образах идеальных, тяготеющих к определенной «норме», образцу. Отсюда и культ античности в классицизме: классическая древность выступает в нем как образец современного и гармонического искусства. По правилам эстетики классицизма, строго придерживающейся так называемой «иерархии жанров», трагедия, ода и эпопея относились к «высоким жанрам», и должны были разрабатывать особенно важные проблемы, прибегая к античным и историческим сюжетам, и отображать только возвышенные, героические стороны жизни. «Высоким жанрам» противостояли «низкие»: комедия, басня, сатира и другие, призванные отражать современную действительность.

Каждому жанру соответствовала своя тематика (подбор тем),  и каждое произведение строилось по правилам, для этого выработанным. Смешивать в произведении приемы различных литературных жанров строго запрещалось.

Наиболее разрабатываемыми жанрами в период классицизма были трагедии, поэмы и оды.

Трагедия, в понимании классицистов, — это такое драматическое произведение, в котором изображается борьба выдающейся по своим душевным силам личности с непреодолимыми препятствиями; такая борьба обычно кончается гибелью героя. В основу трагедии писатели-классицисты ставили столкновение (конфликт) личных чувств и стремлений героя с его долгом перед государством. Разрешался этот конфликт победой долга. Сюжеты трагедии заимствовались у писателей древней Греции и Рима, иногда брались из исторических событий прошлого.  Героями были цари, полководцы. Как и в греко-римской трагедии, действующие лица изображались или положительными, или отрицательными, при чем каждое лицо представляло собой олицетворение какой-либо одной душевной черты, одного качества: положительное мужества, справедливости и т.п., отрицательное — честолюбия, лицемерия. Это были условные характеры. Также условно изображались и быт, и эпоха. Не было верного изображения исторической действительности, национальности (неизвестно, где и когда происходит действие).

Трагедия должна была иметь пять действий.

Драматург должен был строго соблюдать правила «трех единств»: времени, места и действия. Единство времени требовало, чтобы все события трагедии укладывались в срок, не превышающий одних суток. Единство места выражалось в том, что все действие пьесы происходило в одном месте — во дворце или на площади. Единство действия предполагало внутреннюю связь событий; в трагедии не разрешалось ничего лишнего, необязательного для развития сюжета. Трагедию нужно было писать стихами торжественно-величавыми.

Поэма представляла собой эпическое (повествовательное) произведение, излагавшее стихотворным языком важное историческое событие или воспевавшее подвиги героев и царей.

Ода — торжественная хвалебная песнь в честь царей, полководцев или победы, одержанной над врагами. Ода должна была выразить восторг, воодушевление автора (пафос). Поэтому ей были присущи приподнятый, торжественный язык, риторические вопросы, восклицания, обращения, олицетворение отвлеченных понятий (науки, победы), образы богов и богинь и сознательные преувеличения. В плане оды допускался «лирический беспорядок», который выражался в отступлении от стройности изложения основной темы. Но это было сознательное, строго обдуманное отступление («правильный беспорядок»).

Глава 2

В основе доктрины классицизма лежало представление о дуализме природы человека. В борьбе материального и духовного раскрывалось величие человека. Личность утверждалась в борьбе со «страстями», освобождалась от эгоистических материальных интересов. Разумное, духовное начало в человеке рассматривалось как важнейшее качество личности. Идея величия разума, объединяющего людей, нашла выражение и в создании классицистами теории искусства. В эстетике классицизма оно рассматривается как способ подражания сущности вещей. «Добродетелью, — писал Сумароков, — должны мы не естеству нашему. Мораль и политика делают нас по размеру просвещения, разума и очищения сердец полезными общему благу. А без того бы человеки давно уже друг друга без остатка истребили».

Классицизм — поэзия городская, столичная. Изображения природы в ней почти нет, а если и даются пейзажи, то городские, рисуются картины искусственной природы: скверы, гроты, фонтаны, подстриженные деревья.

Это направление формируется, испытывая воздействие других непосредственно соприкасающихся с ним общеевропейских направлений в искусстве: он отталкивается от предшествующей ему эстетики Возрождения и противоборствует активно сосуществующему с ним искусству барокко, проникнутому сознанием всеобщего разлада, порожденного кризисом идеалов минувшей эпохи. Продолжая некоторые традиции Возрождения (преклонение перед древними, вера в разум, идеал гармонии и меры), классицизм являлся своеобразной антитезой ему; за внешней гармонией в нем скрывается внутренняя антиномичность мироощущения, роднившая его с барокко (при всем их глубоком различии). Родовое и индивидуальное, общественное и личное, разум и чувство, цивилизация и природа, выступавшие (в тенденции) в искусстве Ренессанса как единое гармоничное целое, в классицизме поляризуются, становятся взаимоисключающими понятиями. В этом отразилось новое историческое состояние, когда политическая и частная сферы начали распадаться, а общественные отношения превращаться в обособленную и абстрактную для человека силу.

Для своего времени классицизм имел положительное значение. Писатели провозглашали важность исполнения человеком своих гражданских обязанностей, стремились воспитать человека-гражданина; разработали вопрос о жанрах, их композиции, упорядочили язык. Классицизм нанес сокрушительный удар по средневековой литературе, полной веры в чудесное, в привидения, подчинявшей сознание человека учению церкви.

Ранее других в зарубежной литературе формировался  просветительский классицизм. В трудах, посвященных XVIII веку, то направление нередко оценивается как пришедший в упадок «высокий» классицизм XVII века. Это не совсем так. Конечно, между просветительским и «высоким» классицизмом существует преемственная связь, но просветительский классицизм — это цельное художественное направление, раскрывающее не использованные до того художественные потенции классицистского искусства и обладающее просветительскими чертами.

Литературная доктрина классицизма была связана с передовыми философскими системами, представлявшими реакцию на средневековую мистику и схоластику. Этими философическими системами были, в частности, рационалистическая теория Декарта и материалистическое учение Гассенди. Особенно большое влияние на формирование эстетических принципов классицизма оказала философия Декарта, объявившего разум единственным критерием истины. В теории Декарта материалистические начала, опиравшиеся на данные точных наук, своеобразно сочетались с началами идеалистическими, с утверждением решительного превосходства духа, мышления над материей, бытием, с теорией так называемых «врожденных» идей.

Культ разума лежит в основе эстетики классицизма. Поскольку всякое чувство в представлении приверженцев теории классицизма было случайным и произвольным, то мерилом ценности человека служило для них соответствие его поступков законам разума. Выше всего в человеке классицизм ставил «разумную» способность подавить в себе личные чувства и страсти во имя своего долга перед государством. Человек в произведениях последователей классицизма — это, прежде всего слуга государства, человек вообще, ибо отказ от внутренней жизни личности закономерно вытекал из провозглашенного классицизмом принципа подчинения частного общему. Классицизм изображал не столько людей, сколько характеры, образы-понятия. Типизация осуществлялась в силу этого в виде образов-масок, которые являлись воплощением человеческих пороков и добродетелей. Столь же абстрактной была обстановка вне времени и пространства, в которой действовали эти образы. Классицизм был внеисторичен даже в тех случаях, когда он обращался к изображению исторических событий и исторических деятелей, ибо писателей интересовала не историческая достоверность, а возможность устами псевдоисторических героев вечные и общие истины, вечные и общие свойства характеров, якобы присущие людям всех времен и народов.

Глава 3

Теоретик французского классицизма Никола Буало в трактате «Поэтическое искусство» (1674 г.) изложил принципы классицистской поэтики в литературе так:

Но вот пришел Малерб и показал французам

Простой и стройный стих, во всем угодный музам,

Велел гармонии к ногам рассудка пасть

И, разместив слова, удвоил тем их власть.

Очистив наш язык от грубости и скверны,

Он вкус образовал взыскательный и верный,

За легкостью стиха внимательно следил

И перенос строки сурово запретил.

Буало утверждал, что в литературном произведении все должно быть основано на разуме, на глубоко продуманных принципах, правилах.

В теории классицизма по-своему проявилось стремление к жизненной правде. Буало заявлял: «Только правдивое прекрасно» и призывал к подражанию природе. Однако в  понятия «правдивое» и «природа» как сам Буало, так и большинство писателей, объединившихся под знаменем классицизма, вкладывали ограниченный смысл, обусловленный социально-исторической сущностью этого литературного направления. Призывая подражать природе, Буало имел в виду не всякую природу, а лишь «прекрасную природу», что приводило на деле к изображению действительности, но прикрашенной, «облагороженной». Поэтический кодекс Буало оградил литературу от проникновения в нее демократической струи. И весьма характерно, что при всей своей дружбу с Мольером, Буало осуждал его за то, что он часто отступал от эстетических требований классицизма и следовал художественному опыту народного театра. Высшими авторитетами в вопросах поэтического искусства, давшими вечные и неименные решения идейно-художественных задач, классицизм признал античных — греческих и римских — классиков, объявив их произведения «образцами» для подражания. Поэтика классицизма в значительной степени опиралась на механические и исторично усвоенные правила античных поэтик (Аристотеля и Горация). К античной традиции восходят, в частности, обязательные для драматурга школы классицизма правила так называемых трех единств (времени, места и действия).

Александр Поуп (1688-1744 гг.) — самый значительный представитель английской представительской классицистской поэзии.

В «Опыте о критике» (1711 г.), опираясь на «Поэтическое искусство» Буало и «Науку поэзии» Горация, он с необычайной для молодого человека прозорливостью в просветительском духе обобщил и развил классицистские принципы. «Подражание природе» он рассматривал как подражание античному образцу. Придерживаясь концепцией «меры», «уместности», «правдоподобия», он, как просветительский гуманист, призывал к разумной, «естественной» жизни. Поуп считал вкус врожденным, но становящимся правильным под воздействием воспитания, и, следовательно, присущим человеку из любого сословия. Он выступил против пышного стиля приверженцев барокко, однако «простота» языка в его понимании предстала как «ясность» и «уместность» слога, а не расширение словаря и демократизация выражений. Как и все просветители, Поуп отрицательно относился к «варварскому» средневековью. В целом Поуп вышел за рамки строгой классицистской доктрины: он не отрицал возможность отклонения от античных правил; он признавал влияние «гения» и «климата» на появление шедевров искусства не только в Древней Греции и в Риме. Выступив против двенадцатисложного стиха, он способствовал окончательному утверждению героического куплета. В «Опыте о критике» Поуп затронул не только общие проблемы — себялюбия, остроумия, смирения, гордыни т.д., — но и частные вопросы, в том числе мотивы поведения критиков.

Своего наивысшего расцвета французский классицизм достиг в трагедиях Корнеля и Расина, в баснях Лафонтена и комедиях Мольера. Однако художественная практика этих корифеев французской литературы XVII века нередко расходилась с теоретическими положениями классицизма. Так, например, вопреки присущей этому направлению однолинейности в изображении человека им удавалось создавать сложные, полные внутренних противоречий характеры. Проповедь общественного «разумного» долга сочетается в трагедиях Корнеля и Расина с подчеркиванием трагической неизбежности подавления личных чувств и склонностей. В произведениях Лафонтена и Мольера — писателей, творчество которых было тесно связано с гуманистической литературой Ренессанса и фольклором — глубоко развиты демократические и реалистические тенденции. В силу этого ряд комедий Мольера по существу и внешне связан с драматургической теорией классицизма.

Мольер считал, что две задачи стоят перед комедией: поучать и развлекать. Если лишить комедию назидательного эффекта, она превратится в пустое зубоскальство; если отнять у нее развлекательные функции, она перестанет быть комедией, и нравоучительные цели также не будут достигнуты. Словом, «обязательность комедии состоит в том, чтобы исправлять людей, забавляя их».

Представления Мольера о задачах комедии не выходят из круга классицистской эстетики. Задача комедии, как он ее себе представлял, «дать на сцене приятное изображение общих недостатков». Он проявляет здесь характерное для классицистов тяготение к рационалистическому абстрагированию типов. Комедии Мольера затрагивают широкий круг проблем современной жизни: отношения отцов и детей, воспитание, брак и семья, нравственное состояние общества (лицемерие, корыстолюбие, тщеславие и др.), сословность, религия, культура, наука (медицина, философия) и т.д. Этот комплекс тем решается на парижском материале, за исключением Графини д'Эскарбанья, действие которой происходит в провинции. Мольер берет сюжеты не только из реальной жизни; он черпает их в античной (Плавт, Теренций) и ренессансной итальянской и испанской драматургии (Н.Барбьери, Н.Секки, Т. де Молина), а также во французской средневековой народной традиции (фаблио, фарсы).

Расин Жан — французский драматург, творчество которого представляет собой вершину французского классицистического театра. Единственная комедия Расина Сутяги была поставлена в 1668. В 1669 с умеренным успехом прошла трагедия Британник. В Андромахе Расин впервые использовал сюжетную схему, которая станет обычной в его поздних пьесах: A преследует B, а тот любит C. Вариант этой модели дан в Британнике, где противостоят преступная и невинная пары: Агриппина и Нерон – Юния и Британник. Постановка в следующем году Береники, в которой заглавную роль исполняла новая любовница Расина, мадемуазель де Шанмеле, стала одной из величайших загадок в истории литературы. Утверждали, что в образах Тита и Береники Расин вывел Людовика XIV и его невестку Генриетту Английскую, которая будто бы и подала Расину и Корнелю идею написать пьесу на один и тот же сюжет. Ныне более достоверной кажется версия, что в любви Тита и Береники отразился краткий, но бурный роман короля с Марией Манчини, племянницей кардинала Мазарини, которую Людовик хотел посадить на трон. Версия о соперничестве двух драматургов также оспаривается. Вполне возможно, что Корнель узнал о намерениях Расина и, в соответствии с литературными нравами XVII века, написал свою трагедию Тит и Береника в надежде взять верх над соперником. Если это так, он поступил опрометчиво: Расин одержал в соревновании триумфальную победу.

Лафонтен Жан Де (1621–1695), французский поэт. В 1667 патронессой Лафонтена стала герцогиня Бульонская. Продолжая сочинять достаточно вольные по содержанию поэмы, он в 1665 издал свой первый сборник «Рассказы в стихах», за которым последовали «Сказки и рассказы в стихах» и «Любовь Психеи и Купидона». Оставаясь до 1672 протеже герцогини Бульонской и желая доставить ей удовольствие, Лафонтен стал писать Басни и выпустил первые шесть книг в 1668. В этот период в число его друзей входили Н.Буало-Депрео, мадам де Севинье, Ж.Расин и Мольер. Перейдя в конечном счете под покровительство маркизы де ла Сабльер, поэт в 1680 завершил издание двенадцати книг «Басен» и в 1683 был избран членом Французской Академии. Умер Лафонтен в Париже 14 апреля 1695.

Рассказы в стихах и небольшие поэмы Лафонтена сейчас почти забыты, хотя они полны остроумия и представляют собой образец классицистского жанра. На первый взгляд отсутствие в них моральной назидательности находится в явном противоречии с сутью жанра. Но при более вдумчивом анализе становится ясно, что многие из басен Эзопа, Федра, Невле и других авторов в переложении Лафонтена утеряли свой назидательный смысл, и мы понимаем, что за традиционной формой скрываются не вполне ортодоксальные суждения.

Басни Лафонтена замечательны своим разнообразием, ритмическим совершенством, умелым использованием архаизмов (возрождающих стиль средневекового Романа о Лисе), трезвым взглядом на мир и глубоким реализмом. Примером может послужить басня «Волк и Лисица на суде перед Обезьяной»:

Волк подал просьбу Обезьяне,

В ней обвинял Лису в обмане

И в воровстве; Лисицы нрав известен,

Лукав, коварен и нечестен.

И вот на суд Лису зовут.

Без адвокатов дело разбиралось, —

Волк обвинял, Лисица защищалась;

Конечно, всяк стоял за выгоды свои.

Фемиде никогда, по мнению судьи,

Не выпадало столь запутанного дела…

И Обезьяна думала, кряхтела,

И после споров, криков и речей,

И Волка, и Лисы отлично зная нравы,

Она промолвила: «Ну, оба вы неправы;

Давно я знаю вас…

Свой приговор прочту сейчас:

Волк виноват за лживость обвиненья,

Лисица же виновна в ограбленьи».

Судья решил, что будет прав,

Наказывая тех, в ком воровской есть нрав.

В этой басне под видом зверей представлены настоящие люди, а именно: судья, истец и ответчик. И, что очень важно изображены именно люди буржуазии, а не крестьяне. 

Французский классицизм наиболее ярко проявился в драматургии, однако и прозе, где требования соблюдения эстетических норм были менее строгие, он создал своеобразный присущий ему жанр — жанр афоризма. Во Франции XVII столетия появилось несколько писателей — афористов. Это те писатели, которые не создали ни романов, ни повестей, ни новелл, но — лишь краткие, предельно сжатые прозаические миниатюры или записывали свои мысли — плод жизненных наблюдений и раздумий.

Глава 4

В России становление классицизма происходит почти на три четверти века позже того, как он сложился во Франции. Для русских писателей Вольтер, представитель современного им французского классицизма, являлся ничуть не меньшим авторитетом, чем такие основоположники этого литературного направления, как Корнель или Расин.

Русский классицизм имел много общих черт с западным, в частности с французским классицизмом, поскольку он тоже возник в период абсолютизма, однако он не был простым подражанием. Русский классицизм зародился и развился на самобытной почве, с учетом опыта, который накопил раньше его сложившийся и развившийся западноевропейский классицизм.

Своеобразные черты русского классицизма следующие: во-первых, с самого начала в русском классицизме сильно сказывается связь с современной действительностью, которая в лучших произведениях освещается с точки зрения передовых идей.

Второй особенностью русского классицизма является обусловленная передовыми общественными идеями писателей обличительно-сатирическая струя в их творчестве. Наличие сатиры в творчестве русских писателей классицистов придает их произведение жизненно правдивый характер. Живая современность, русская действительность, русские люди и русская природа в известной степени отражаются в их произведениях.

Третей особенностью русского классицизма, обусловленной горячим патриотизмом русских писателей, является их интерес к истории своей родины. Все они изучают русскую историю,  пишут произведения на национальные, исторические темы. Они стремятся создать художественную литературу и ее язык на национальных основах,  придать ей свое, русское лицо, проявляют внимание к народной поэзии и народному языку.

Наряду с общими особенностями, присущими как французскому, так и русскому классицизму, в последнем наблюдаются и такие черты, которые придают ему характер национального своеобразия. Например, это повышенный гражданско-патриотический пафос, значительно более резко выраженная обличительно-реалистическая тенденция, меньшая отчужденность от устного народного творчества. Бытовые и торжественные канты первых десятилетий XVIII века во многом подготовили развитие разнообразных жанров лирики середины и второй половины XVIII столетия.

Главное в идеологии классицизма — государственный пафос. Государство, созданное в первые десятилетия XVIII в., было объявлено высшей ценностью. Классицисты, воодушевленные Петровскими реформами, верили в возможность его дальнейшего совершенствования. Оно представлялось им разумно устроенным общественным организмом, где каждое сословие выполняет возложенные на него обязанности. «Крестьяне пашут, купцы торгуют, воины защищают отечество, судии судят, ученые взращивают науки», — писал А. П. Сумароков. Государственный пафос русских классицистов — явление глубоко противоречивое. В нем отразились и прогрессивные тенденции, связанные с окончательной централизацией России, и вместе с тем — утопические представления, идущие от явной переоценки общественных возможностей просвещенного абсолютизма.

Утверждению классицизма способствовали четыре крупнейших литературных деятеля: А.Д. Кантемир, В.К. Тредиаковский, М.В. Ломоносов и А.П. Сумароков.

А. Д. Кантемир жил в эпоху, когда только закладывались первые основы современного русского литературного языка; его сатиры написаны по доживавшей уже в то время свой век силлабической системе стихосложения, и тем не менее имя Кантемира, выражаясь словами Белинского, «уже пережило много эфемерных знаменитостей, и классических и романтических, и еще переживет их многие тысячи», так как Кантемир «первый на Руси свел поэзию с жизнью». «Симфония на Псалтырь» — первое печатное произведение А. Кантемира, но не первый литературный труд его вообще, что подтверждается авторизованной рукописью мало известного перевода Антиоха Кантемира под названием «Господина философа Константина Манассиса Синопсис историческая», датированного 1725 годом.

В «Переводе некоего итальянского письма», сделанном А. Кантемиром только на один год позднее (1726), просторечие присутствует уже не в виде случайных элементов, а в качестве господствующей нормы, хотя язык и этого перевода был назван Кантемиром, по привычке, «славено-российским».

Быстро совершившийся переход от церковнославянской лексики, морфологии и синтаксиса к просторечию, как норме литературной речи, который прослеживается в наиболее ранних произведениях А. Кантемира, отразил эволюцию не только его инди-иидуального языка и стиля, но также и развитие языкового сознания эпохи и становление русского литературного языка в целом.

К 1726—1728 годам следует отнести работу А. Кантемира над не дошедшими до нас стихотворениями на любовную тему, о которых с чувством некоторого сожаления он писал потом во второй редакции IV сатиры. В этот период Антиох Кантемир проявляет усиленный интepeс к французской литературе, что подтверждается как названным выше «Переводом некоего итальянского письма», так и заметками Кантемира в его календаре 1728 года, из которых мы узнаем о знакомстве молодого писателя с французскими сатирическими журналами английского образца вроде «Le Mentor moderne», равно как и с творчеством Мольера («Мизантроп») и комедиями Мариво. К этому же периоду следует отнести и работу А. Кантемира над переводом на русский язык четырех сатир Буало и написание оригинальных стихотворений «О жизни спокойной» и «На Зоила».

Ранние переводы А. Кантемира и его любовная лирика были лишь подготовительным этапом в творчестве поэта, первой пробой сил, выработкой языка и стиля, манеры изложения, собственного способа видения мира.

Стихи из философских писем

Почитаю здесь закон, повинуясь правам;

Впрочем, волен я живу по своим уставам:

Дух спокоен, ныне жизнь идет без напасти,

Всякий день искоренять учась мои страсти

И взирая на предел, так жизнь учреждаю,

Безмятежно свои дни к концу направляю.

Не скучаю никому, нужды нет взысканий,

Счастлив тем, что сократил дней моих желаний.

Тленность века моего ныне познаваю,

Не желаю, не боюсь, смерти ожидаю.

Когда вы милость свою ко мне неотменно

Явите, то я счастлив буду совершенно.

С 1729 года начинается период творческой зрелости поэта, когда он вполне сознательно сосредоточивает свое внимание почти исключительно на сатире:

Одним словом, в сатирах хочу состарети,

А не писать мне нельзя: не могу стерпети.

(IV сатира, I ред.)

Первая сатира Кантемира, «На хулящих учение» («К уму своему»), явилась произведением огромного политического звучания, так как она была направлена против невежества как определенной социальной и политической силы, а не абстрактного порока; против невежества «в шитом платье», выступающего против преобразований Петра I и просвещения, против учения Коперника и книгопечатания; невежества воинствующего и торжествующего; облеченного авторитетом государственной и церковной власти.

Гордость, леность, богатство — мудрость одолело, Невежество знание уж местом посело; То под митрой гордится, в шитом платье ходит, Оно за красным сукном судит, полки водит. Наука ободрана, в лоскутах обшита, Из всех знатнейших домов с ругательством сбита.

Вопреки предисловию к сатире, в котором автор пытался уверить читателя, что все в ней «в забаву написано» и что он, автор, «никого партикулярно себе не представлял», — первая сатира Кантемира была направлена против вполне определенных и «партикулярных» лиц, — это были враги дела Петра и «ученой дружины». «Характер епископа, — писал в одном из примечаний к сатире Кантемир, — хотя с неизвестного лица автором описан, однако много сходства имеет с Д***, который в наружных церемониях поставлял всю первосвященства должность». Высмеивая в сатире церковника, вся образованность которого ограничивается усвоением «Камня веры» Стефана Яворского, Кантемир недвусмысленно указывал на собственную идейную позицию — сторонника «ученой дружины». Созданным Кантемиром образам церковников соответствовали вполне реальные прототипы, и тем не менее это были образы-обобщения, они волновали умы, в них продолжали узнавать себя реакционные церковники новых поколений, когда имя Антиоха Кантемира стало достоянием истории и когда имена Георгия Дашкова и его соратников были преданы полному забвению.

Если Кантемир дал образцы русской сатиры, то Тредиаковскому принадлежит первая русская ода, которая вышла отдельной брошюрой в 1734 г. под названием «Ода торжественная о сдаче города Гданска» (Данцига). В ней воспевалось русское воинство и императрица Анна Иоанновна. В 1752 г., в связи с пятидесятилетием со дня основания Петербурга, было написано стихотворение «Похвала Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу». Это одно из первых произведений, воспевающих северную столицу России.

Кроме победных и похвальных, Тредиаковский писал также «духовные» оды, т. е. стихотворные переложения («парафразисы») библейских псалмов. Самая удачная из них — парафразис «Вторые песни Моисеевы», начинавшийся стихами:

Вонми о! Небо, и реку,

Земля да слышит уст глаголы:

Как дождь я словом потеку;

И снидут, как роса к цветку,

Мои вещания на долы.

Очень проникновенными стихами являются «Стихи похвальные России», в которых Тредиаковский находит ясные и точные слова, чтобы передать и свое безмерное восхищение Отчизной, и тоску по родной земле.

Начну на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Ибо все днесь мне ее доброты

Мыслить умом есть немного охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь та на троне красно!

Небо Российску ты Солнце ясно

Красят иных всех златые  скиптры,

И драгоценна порфира, митр;

Ты собой скипетр свой украсила,

И лицеем светлым венец почтила…

К 1735 г. относится «Эпистола от российския поэзия к Аполлину» (к Аполлону), в которой автор дает обзор европейской литературы, особое внимание уделяя античной и французской. Последняя представлена именами Малерба, Корнеля, Расина, Мольера, Буало, Вольтера. Торжественное приглашение «Аполлина» в Россию символизировало приобщение русской поэзии к многовековому европейскому искусству.

Следующим шагом в ознакомлении русского читателя с европейским классицизмом был перевод трактата Буало «Поэтическое искусство» (у Тредиаковского «Наука о стихотворстве») и «Послания к Пизонам» Горация. Здесь представлены не только «образцовые» писатели, но и поэтические «правила», которым, по твердому убеждению переводчика, обязаны следовать и русские авторы. Тредиаковский высоко оценил трактат Буало, считая его самым совершенным руководством в области художественного творчества. «Наука его пиитическая, — писал он, — кажется пред всем находится превосходная, как в рассуждении состава стихов и чистоты языка, так и в рассуждении... правил, в ней предлагаемых».

В 1751 г. Тредиаковский издал свой перевод романа английского писателя Джона Баркли «Аргенида». Роман был написан на латинском языке и принадлежал к числу нравственнополитических произведений. Выбор Тредиаковского не случаен, поскольку проблематика «Аргениды» перекликалась с политическими задачами, стоявшими перед Россией в начале XVIII в. В романе прославлялся «просвещенный» абсолютизм и сурово осуждалась любая оппозиция верховной власти, начиная с религиозных сект и кончая политическими движениями. Эти идеи соответствовали идеологии раннего русского классицизма. В предисловии к книге Тредиаковский указывал на то, что государственные «правила», изложенные в ней, полезны для русского общества.

В 1766 г. Тредиаковский издал книгу под названием «Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироической пиимы» — вольный перевод романа раннего французского просветителя Фенелона «Похождения Телемака». Фенелон написал свое произведение в последние годы царствования Людовика XIV, когда Франция страдала от разорительных войн, следствием которых был упадок земледелия и ремесел.

Историко-литературное значение «Тилемахиды», однако, заключается не только в ее критическом содержании, но и в более сложных задачах, которые ставил перед собой Тредиаковский как переводчик. В сущности, речь шла не о переводе в обычном смысле этого слова, а о радикальной переработке самого жанра книги. Тредиаковский создал на основе романа Фенелона героическую поэму по образцу гомеровского эпоса и соответственно своей задаче назвал книгу не «Похождения Телемака», а «Тилемахида».

Переделывая роман в поэму, Тредиаковский вводит много того, чего не было в книге Фенелона. Так, начало поэмы воспроизводит зачин, характерный для древнегреческого эпоса. Здесь и знаменитое «пою», и обращение за помощью к музе, и краткое изложение содержания произведения. Роман Фенелона написан прозой, поэма Тредиаковского — гекзаметром. Столь же радикально обновлен и стиль фенелоновского романа. По словам А. Н. Соколова, «сжатая, строгая, скупая на прозаические украшения проза Фенелона, не отвечала стилистическим принципам стихотворной эпопеи, как высокого жанра... Тредиаковский поэтизирует прозаический стиль Фенелона» . С этой целью он вводит в «Тилемахиду» сложные эпитеты, столь характерные для гомеровского эпоса и полностью отсутствующие в романе Фенелона: медоточивый, многоструйный, остро-суровый, благоразумный, кровоточащий. Таких сложных прилагательных в поэме Тредиаковского насчитывается более ста. По образцу сложных эпитетов создаются сложные существительные: светозрачие, ратоборство, добрососедство, благолепность.

Тредиаковский бережно сохранил просветительский пафос романа Фенелона. Если в «Аргениде» речь шла об оправдании абсолютизма, подавляющего всякого рода непокорство, то в «Тилемахиде» предметом осуждения становится верховная власть. Говорится о деспотизме правителей, о пристрастии их к роскоши и неге, о неумении царей отличать добродетельных людей от корыстолюбцев и стяжателей, о льстецах, которые окружают престол и мешают монархам видеть истину.

Осуждая как деспотизм, так и анархию, автор приходит к чисто просветительской мысли о необходимости издания в государстве законов, обязательных как для монарха, так и для подданных:

Я спросил у него, состоит в чем царска державность?

Он отвещал: царь властен есть во всем над народом,

Но законы над ним во всем же властны, конечно.

«Тилемахида» вызвала различное отношение к себе как у современников, так и у потомков. В «Тилемахиде» Тредиаковский наглядно продемонстрировал многообразие возможностей гекзаметра как эпического стиха. Опытом Тредиаковского воспользовались впоследствии Н. И. Гнедич при переводе «Илиады» и В. А. Жуковский в работе над «Одиссеей».

Первым сочинением Ломоносова, касавшимся проблем языка, было написанное еще в Германии Письмо о правилах российского стихотворства (1739, опубликовано в 1778), где он обосновывает применимость к русскому языку силлабо-тонического стихосложения.

Согласно Ломоносову, каждый литературный жанр должен писаться в определенном «штиле»: «высокий штиль» «потребен» для героических поэм, од, «прозаичных речей о важных материях»; средний – для стихотворных посланий, элегий, сатир, описательной прозы и др.; низкий – для комедий, эпиграмм, песен, «писаний обыкновенных дел». «Штили» упорядочивались, прежде всего, в области лексики, в зависимости от соотношения нейтральных (общих для русского и церковнославянского языков), церковнославянских и русских просторечных слов. «Высокий штиль» характеризуется сочетанием славянизмов с нейтральными словами, «средний штиль» строится на основе нейтральной лексики с добавлением некоторого количество славянизмов и просторечных слов, «низкий штиль» комбинирует нейтральные и просторечные слова. Такая программа давала возможность преодолеть русско-церковнославянскую диглоссию, еще заметную в первой половине 18 в., создать единый стилистически дифференцированный литературный язык. Теория «трех штилей» оказала значительное влияние на развитие русского литературного языка во второй половине 18 в. вплоть до деятельности школы Н.М.Карамзина (с 1790-х годов), взявшей курс на сближение русского литературного языка с разговорным.

Поэтическое наследие Ломоносова включает в себя торжественные оды, философские оды-размышления «Утреннее размышление о Божием величестве» (1743) и «Вечернее размышление о Божием величестве» (1743), стихотворные переложения псалмов и примыкающую к ним Оду, выбранную из Иова (1751), незаконченную героическую поэму Петр Великий (1756–1761), сатирические стихотворения (Гимн бороде, 1756–1757 и др.), философский «Разговор с Анакреоном» (перевод анакреонтических од в соединении с собственными ответами на них; 1757–1761), героическую идиллию Полидор (1750), две трагедии, многочисленные стихи по случаю различных празднеств, эпиграммы, притчи, переводные стихи.

Вершиной поэтического творчества Ломоносова являются его оды, писавшиеся «на случай» – в связи с заметными событиями в жизни государства, например, к восшествию на престол императриц Елизаветы и Екатерины II. Ломоносов использовал торжественные поводы для создания ярких и величественных картин мироздания. Оды изобилуют метафорами, гиперболами, аллегориями, риторическими вопросами и др. тропами, создающими внутреннюю динамику и звуковое богатство стиха, проникнуты патриотическим пафосом, размышлениями о будущем России. В Оде на день восшествия на всероссийский престол Елизаветы Петровны (1747) он написал:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут.

Классицизм знаменовал собой важный этап в развитии русской литературы. В пору утверждения этого литературного направления была решена историческая задача преобразования стихосложения. Тогда же положено прочное начало формирования русского литературного языка, устранявшее то противоречие межу новым содержанием и старыми формами его выражения, которое со всей резкостью обнаружилось в литературе первых трех десятилетий XVIII века.

Глава 5

Как литературное направление русский классицизм отличался внутренней сложностью, неоднородностью, обусловленной различием идейных и литературно-художественных особенностей творчества его основоположников. Ведущими жанрами, которые разрабатывались представителями классицизма в период утверждения этого литературного направления, были, с одной стороны ода и трагедия, в положительных образах пропагандировавшие идеалы просвещенного абсолютизма, с другой — сатирические жанры, боровшиеся с политической реакцией, с врагами просвещения, с общественными пороками и т.п.

Русский классицизм не чуждался национального фольклора. Наоборот, в восприятии традиции народной поэтической культуры в определенных жанрах он находил стимулы для своего обогащения. Еще у истоков нового направления, предпринимая реформу русского стихосложения, Тредиаковский прямо ссылается на песни простого народа как на образец, которому он следовал в установлении своих правил.

В области чисто художественной перед русскими классицистами стояли такие сложные задачи, которых не знали их европейские собратья. Французская литература середины XVII в. уже имела хорошо обработанный литературный язык и сложившиеся на протяжении длительного времени светские жанры. Русская литература в начале XVIII в. не располагала ни тем, ни другим. Поэтому на долю русских писателей второй трети XVIII в. выпала задача не только создания нового литературного направления. Они должны были реформировать литературный язык, осваивать неизвестные до того времени в России жанры. Каждый из них был первооткрывателем. Кантемир положил начало русской сатире, Ломоносов узаконил жанр оды, Сумароков выступил как автор трагедий и комедий. В области реформы литературного языка главная роль принадлежала Ломоносову.

Творческая деятельность русских классицистов сопровождалась и подкреплялась многочисленными теоретическими работами в области жанров, литературного языка и стихосложения. Тредиаковский написал трактат под названием «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», в котором обосновал основные принципы новой, силлабо-тонической системы. Ломоносов в рассуждении «О пользе книг церьковных в российском языке» провел реформу литературного языка и предложил учение о «трех штилях». Сумароков в трактате «Наставление хотящим быти писателями» дал характеристику содержания и стиля классицистических жанров.

Русский классицизм XVIII в. прошел в своем развитии два этапа. Первый из них относится к 30-50-м годам. Это становление нового направления, когда один за другим рождаются неизвестные до того времени в России жанры, реформируется литературный язык, стихосложение. Второй этап падает на последние четыре десятилетия XVIII в. и связан с именами таких писателей, как Фонвизин, Херасков, Державин, Княжнин, Капнист. В их творчестве русский классицизм наиболее полно и широко раскрыл свои идеологические и художественные возможности.

Своеобразие русского классицизма состоит в том, что в эпоху становления он соединил в себе пафос служения абсолютистскому государству с идеями раннего европейского Просвещения. Во Франции XVIII в. абсолютизм уже исчерпал свои прогрессивные возможности, и общество стояло перед буржуазной революцией, которую идеологически подготовили французские просветители. В России в первые десятилетия XVIII в. абсолютизм еще шел во главе прогрессивных для страны преобразований. Поэтому на первом этапе своего развития русский классицизм воспринял от Просвещения некоторые из его общественных доктрин. К ним относится прежде всего идея просвещенного абсолютизма. Согласно этой теории государство должен возглавлять мудрый, «просвещенный» монарх, стоящий в своих представлениях выше своекорыстных интересов отдельных сословий и требующий от каждого из них честной службы на благо всего общества. Примером такого правителя был для русских классицистов Петр I, личность уникальная по уму, энергии и широкому государственному кругозору.

В отличие от французского классицизма XVII в. и в прямом соответствии с эпохой Просвещения в русском классицизме 30 —50х годов огромное место отводилось наукам, знанию, просвещению. Страна совершила переход от церковной идеологии к светской. Россия нуждалась в точных, полезных для общества знаниях. О пользе наук почти во всех своих одах говорил Ломоносов. Защите «учения» посвящена первая сатира Кантемира «К уму своему. На хулящих учение». Само слово «просвещенный» означало не просто образованного человека, но человека-гражданина, которому знания помогли осознать свою ответственность перед обществом. «Невежество» же подразумевало не только отсутствие знаний, но вместе с тем непонимание своего долга перед государством. В Западноевропейской просветительской литературе XVIII в., особенно на позднем этапе ее развития, «просвещенность» определялась степенью оппозиционности к существующим порядкам. В русском классицизме 30 —50х годов «просвещенность» измерялась мерой гражданского служения абсолютистскому государству. Русским классицистам — Кантемиру, Ломоносову, Сумарокову — была близка борьба просветителей против церкви и церковной идеологии. Но если на Западе речь шла о защите принципа веротерпимости, а в ряде случаев и атеизма, то русские просветители в первой половине XVIII в. обличали невежество и грубые нравы духовенства, защищали науку и ее приверженцев от преследований со стороны церковных властей. Первым русским классицистам уже была известна просветительская мысль о природном равенстве людей. «Плоть в слуге твоем однолична», — указывал Кантемир дворянину, избивающему камердинера. Сумароков напоминал «благородному» сословию, что «от баб рожденным и от дам / Без исключения всем праотец Адам». Но этот тезис в то время еще не воплощался в требование равенства всех сословий перед законом. Кантемир, исходя из принципов «естественного права», призывал дворян к гуманному обращению с крестьянами. Сумароков, указывая на природное равенство дворян и крестьян, требовал от «первых» членов отечества просвещения и службой подтвердить свое «благородство» и командное положение в стране.

Если в западноевропейских вариантах классицизма, и особенно в системе жанров французского классицизма, главенствующее место принадлежало драматическому роду - трагедии и комедии, то в русском классицизме жанровая доминанта смещается в область лирики и сатиры.

Общие жанры с французским классицизмом: трагедия, комедия, идиллия, элегия, ода, сонет, эпиграмма, сатира.

Заключение

В начале XIX века еще жили и писали выдающиеся сторонники классицизма: М. М. Херасков (1733-1807) и Державин (1743-1816). Но их творчество, претерпевшее сложную стилевую эволюцию, шло постепенно к упадку.

К началу XIX века русский классицизм как литературное направление утрачивает свои былые прогрессивные черты: гражданственно-проветительный пафос, утверждение человеческого разума, выступление против религиозно-аскетической схоластики, критическое отношение к монархической деспотии и злоупотреблениям крепостничества. Но, тем не менее, прогрессивные традиции классицизма еще долгое время сохраняются в русской литературе в творчестве передовых писателей. Все более и более классицизм становился ареной эпигонства. Однако официально поддерживаемое и пропагандируемое классицистское направление по инерции ещё пользовалось большим вниманием.