Культура древней Руси
Содержание
Стр.
II. Крестьянское жилище и утварь...........................................3
1. «Профессии» русской печи...............................................3
2. «Красный» и другие углы.................................................5
3. Секреты русской бани.......................................................8
III.Крестьянская трапеза...........................................................10
1. «Хлеб – всему голова».......................................................10
2. «Щи да каша – пища наша».............................................13
3. Напиток Казановы.............................................................15
4. Обычаи крестьянского стола...........................................16
IV.Крестьянская семья................................................................19
1. «В семье и каша гуще»......................................................19
2. «Не выбирай невесту, выбери сваху».............................21
3. «Жениться не воды напиться».........................................23
4. «Кого люблю того и бью»..................................................25
V. Русские народные праздники................................................28
1. Рождественские святки......................................................28
2. Широкая масленица...........................................................32
3. Семик честной.....................................................................36
4. Иван Купала.........................................................................38
VI. Древнерусская одежда до монгольского нашествия:
Киев, Новгород, Владимир X – XIII в.................................41
1. Одежда русского мужчины................................................42
2. Костюм русского богатыря................................................44
3. Как же выглядела русская красавица?..........................44
VII.Заключение...............................................................................
VIII.Список литературы...............................................................
IX. Приложение...............................................................................
Культура Древней Руси
Вступление.
Культура Древней Руси произошла от культур местных восточнославянских племён. В тоже время, не смотря на ее славянскую направленность, русская культура активно развивала контакты с зарубежными культурами, в первую очередь с Византией, Болгарией, странами Центральной Европы, Скандинавией, Хазарским каганатом и арабским Востоком. Культура Древней Руси развивалась настолько стремительно, что уже к XI в. достигла довольно высокого уровня. В своем развитии она всё больше подчинялась феодальным порядкам, которые все больше преобладали в обществе. Большую роль в её формировании сыграло христианство, задавшее модель русской культуры, и определи перспективу её развития на многие века.
Крестьянское жилище и утварь.
Веками крестьяне приспосабливали жилище к своему образу жизни. В «Повести временных лет» много слов, имеющих отношение к русскому народному жилищу XII В. – «изба», «печь», «полати», «клеть», «сени». Прошли столетия, а слова эти по-прежнему живы и знакомы не только сельским жителям.
Росло хозяйство, и жилище крестьянина становилось больше. В IX – X вв. хватало семье избы да сеней. В XVI – XVII столетиях обычной стала «изба, да клеть, да меж ими сени».
Сени – своеобразный тамбур между улицей и жилой частью дома, защищающий его от холодного воздуха. Летом в сенях спали. Кроме того, сени соединяли жилую и хозяйственную часть дом. Через них можно было выйти в сарай, на скотный двор, на чердак, в подпол. Не случайно сени в деревнях по сей день называют мостом. В другой части крестьянского дома – клети – хранилась разнообразная крестьянская «рухлядь»: одежда, обувь, домашняя утварь. Но нередко в клети жили молодые семейные пары. Главной же частью любого крестьянского дома была комната с печью. Она-то и дала название всей постройке – «изба».
«Профессии» русской печи
«Догадлив крестьянин, на печи избу поставил» - гласит русская пословица. Действительно, печь – душа крестьянского дома. Она и кормилица, и поилица, и тела согревательница. Без печи нет избы. Само слово «изба» произошло от древнего «истба», «истопка». Изначально избой называлась отапливаемая часть дома.
Сложить хорошую печь – дело непростое. Лишь специалист-печник брался за эту ответственную работу. Сначала прямо на земле устанавливали опечье – небольшой фундаментом печи. На него настилали доски и выкладывали на них днище печи – под, ровный, без наклона, иначе выпекаемый хлеб получался кособоким. Над подом сооружали из камня и глины свод печи.
Мастер-печник до тонкостей знал своё дело. Опасно было обидеть его, не накормить как следует или недоплатить при расчёте. Возьмет да и вставит из мести в кладку трубы гусиное перо или замурует горшок отверстием наружу. Как затопят печь, так начнёт она стонать или свистеть, хоть из дома беги. А то кирпичом ещё трубу заложит, и пойдёт печь дымить, хозяев морить.
Однако все эти байки о печных трубах более позднего происхождения. Старину избы топились по-черному – печь не имела трубы. Конечно. Дым в доме – не самое приятное. Но старая пословица учит: «Горечи дымной не претерпев, тепла не видать». Хотя стены и потолок покрывались сажей, с этим приходилось мириться: печь без труды была дешевле в строительстве и требовала меньше дров. К тому же дым хорошо дезинфицировал жилище, в нем не заводились насекомые. Если же крестьянин занимался рыболовством и под потолком в курной избе развешивали сети, то служили они, прокоптившиеся, в несколько раз дольше.
Русская печь со временем приобрела массу удобных приспособлений. Например, шесток-полочку перед устьем (отверстием) печи, на котором хозяйка могла держать в тепле приготовленную пищу. На шестке в сторонку сгребали раскалённые угли для следующей растопки. В боковой стене печи делали неглубокие ниши – печурки, где обычно сушили мокрые рукавицы, лучину. В теплом опечье в зимнее время держали домашнюю птицу.
Русская печь – удивительное изобретение. Каких только профессий она не знает! Главная из них – давать людям тепло. Ведь мороз в тридцать градусов не был редкостью на Руси. Печь, занимавшая почти четверть площади жилища, несколько часов протапливалась, но, нагревшись, держала тепло и обогревала помещение в течение целых суток. В печи готовили пищу: пекли хлеб и пироги, варили кашу, щи, пиво, тушили мясо, рыбу, овощи. И все получалось удивительно вкусным и питательным. Кроме того, в печи сушили грибы, ягоды, рыбу. На печи, на самом теплом местечке, обычно спали старики, а на пристроенных сбоку полатях – дети. И наконец, самое неожиданное применение русской печи – парная. Если у крестьянина не было бани, печь в какой-то степени мгла заменить её. После топки из печи удаляли угли, хорошенько подметали и настилали солому. Любитель попариться залезал в печь ногами вперёд и ложился на солому. За ним закрывали заслонку. Если надо было поддать пару, прыскали водой на раскалённый свод. Парясь, похлёстывали себя берёзовыми веником. Правда, обмываться водой приходилось в сенях.
С печью связанно немало любопытных преданий и народных обычаев. Считалось, что за печью живет домовой – хранитель домашнего очага. Во время сватовства за печью по традиции прятали невесту. В русских народных сказках печь часто неотъемлемо связана с главным персонажем: Емеля, например, разъезжал на печи по городу, а богатырь Илья Муромец много лет просидел на печи беспомощным, пока не обрёл силу.
«Красный» и другие углы
Расположение печи определяло планировку избы. Её обычно ставили в углу справа или слева от входа. Угол напротив устья печи считался рабочим местом хозяйки и назывался «бабий кут» или «середа». Все здесь было приспособлено для приготовления пищи. У печи стояла кочерга, ухват, помело, деревянная лопата. Рядом – ступа с пестом и ручная мельница.
Кочергой выгребали золу из печи. Ухватом стряпуха ловко цепляла пузатые глиняные горшки и отправляла их в жар. В ступе толкла зерно, очищая его от шелухи. А с помощью мельницы перемалывала муку. Помело и лопата были необходимы для выпечки хлеба: помелом подметали под печи, а лопатой сажали на него будущий каравай.
Все эти нехитрые приспособления для выпечки хлеба – ступа, пест, помело и лопата известны нам из русских народных сказок. Баба Яга в ступе летает, «пестом погоняя, помелом след заметая».
Рядом с печью обязательно висели полотенце и рукомойник – глиняный кувшин с двумя сливными носиками по сторонам. Под ни стояла деревянная лохань для грязной воды. В бабьем куту на полках вдоль стен располагалась не хитрая крестьянская посуда: горшки, ковши, чашки, миски, ложки. Мастерил их из дерева, как правило, сам хозяин дома.
Всем знакомо выражение «бить баклуши». А ведь его происхождение связанно с изготовлением деревянных ложек. Баклушами называли грубые заготовки для ложек. Их производство не требовало большого мастерства. Отсюда и пошло – «бить баклуши», т.е. заниматься безделицей.
Хоть и проста была деревянная посуда, а всё же старался мастер сделать её нарядной, украсить живописью да резьбой. Обычный ковш в руках талантливого резчика приобретал форму плывущей птицы – уточки.
Имелось в крестьянском жилище и немало плетёной утвари – корзин, лукошек, коробов. Берястенные туеса служили даже ёмкостями для воды. Крестьянин брал их с собой в поле. Вода не протекала и сохранялась холодной и вкусной на протяжении всего дня.
Почётное место в избе – «красный угол» - находилось по диагонали от печи. Здесь на специальном полке стояли иконы, хранились богословские книги, горела лампада. Все крестьяне в старину были верующими. Само слово «крестьянин» произошло от «христианин». Всякий гость, входивший в избу, у порога первым делом находил глазами красный угол, снимал шапку, трижды осенял себя крестным знамением и низко кланялся образам, а уж потом только здоровался с хозяевами. В красный угол сажали самых дорогих гостей, а во время свадьбы – молодых. В обычные дни здесь, за обеденным столом, сидел глава семьи.
Угол напротив печи, слева или справа от двери, был рабочим местом хозяина дома. Здесь же стояла лавка, на которой он спал. Под ней, в ящике, хранился инструмент. В свободное время крестьянин в своём углу занимался поделками и мелким ремонтом: плёл лапти и лукошки, резал ложки, чинил сети.
Мебели в избе было немного, да и разнообразием она не отличалась – стол, лавки, скамьи, сундуки, посудные полки – вот, пожалуй, и всё. Привычные для нас шкафы, стулья, кровати появились в деревне только в XIX.
Главным предметом мебели в избе считался обеденный стол. Он стоял в красном углу. Каждый день в определённый час за столом собиралась обедать вся семья. Стол был такого размера, чтобы каждому хватило места. Вдоль стен стояли широкие лавки. На них и сидели, и спали. Лавки отличались от скамьи тем, что они намертво прикреплялись к стенам, а скамьи можно было свободно переносить с места на место, придвигать к столу, когда приходили гости.
Одежду крестьяне хранили в сундуках. Чем больше достаток в семье, тем больше и сундуков в семье больше. Мастерили их из дерева, обивали для прочности железными полосами. Нередко на сундуках делали хитроумные врезные замки. Если в крестьянской семье росла девочка, то с малых лет в отдельном сундуке ей собирали приданное. Вместе с этим сундуком она и переезжала после свадьбы в дом мужа.
На севере России, да и в других её краях, где зимы были особенно суровыми и снежными, основные хозяйственные постройки собирали под одной крышей с жильём. По сей день в деревнях хозяйственная часть дома называется двором. Строили его и двухъярусным: в нижнем ярусе находилось несколько хлевов, конюшня, птичник, а в верхнем – огромный сенник, забитый душистым сеном, кладовые для разнообразной утвари.
Значительную часть хозяйственного двора занимал сарай для хранения рабочего инвентаря – сохи, бороны, косы, вил, грабель, а также телеги и саней. Здесь же крестьянин с помощью специального приспособления гнул полозья для саней и дуги для лошадей, ремонтировал орудия труда. Чем зажиточней был крестьянин, тем больше был его хозяйственный двор.
Отдельно от дома обычно ставили баню, колодец да амбар. Баню – поближе к воде, амбар – поодаль от жилья, чтобы в случае пожара в избе сохранить годовой запас зерна. Не дай Бог, случиться беда, некоторое время, пока будет восстанавливаться изба, можно пожить и в землянке. Когда-то в них жила вся крестьянская Русь. А вот без хлеба не обойтись. Ставили амбар напротив окон, чтобы виден был. На двери замок вешали – пожалуй, единственный во всём хозяйстве. В амбаре в огромных ящиках – сусеках – хранилось главное богатство земледельца – зерно. Недаром на селе говаривали: «Каково в амбаре, таково и в кармане». Единственным желанным гостем в амбаре была кошка – гроза мышей. Для неё в двери даже проделывали специальный лаз.
Секреты русской бани
Испокон веку на Руси баня была и лучшим отдыхом, и удовольствием. В каждом более или менее зажиточном крестьянском хозяйстве ставили свою баню, как и амбар, подальше от жилья – слишком опасна она в пожарном отношении, но поближе к воде – реке, озеру.
Устройство деревянной бани не хитро. Сени или предбанник, где раздевались, и собственно баня. Вдоль стен стояли лавки с шайками, ковшами, вениками, в углу - печь, топившаяся по- черному. Парились рядом с печью на полоке – ступенчатом настиле из досок под самым потолком. На пол ставили деревянные ушаты с холодной водой. Чтобы согреть ее, в ушат бросали раскаленные на печи камни.
Пар в русской бане обжигает. «Баня без пара, что щи без навара», - гласит русская поговорка. Когда нужно было поддать пару, раскаленные на огне камни обдавали водой. В царских и боярских банях вместо воды использовали хлебный квас или пиво, отчего пар приобретал пряный запах. Для аромата стелили на пол свежее душистое сено, рассыпали мелко рубленый можжевельник или еловую хвою. Парились, как правило, березовыми вениками. Каждое лето их заготавливали, связывая их в пучки и просушивая. В XVII в. царь даже налагал на подмосковных крестьян особый оброк – банные веники.
Парная русской бани выгоняла хворь и считалась в народе универсальным лекарством от всех болезней: Баня парит, баня правит». Иностранцы, побывавшие в средневековой России, отмечали: «чуть русский почувствует себя нездоровым, тотчас выпьет водки, закусит чесноком или луком и отправляется в баню париться».
Особенно полезным для здоровья, несмотря на мороз, считалось, распарившись, выскочить на улицу. Вот как описывал свои впечатления от русской бани голландец Б. Койэтт в 1675г.: «Мужчины и женщины, напарившись до красна, обливаются холодной водой или же если зима валяются в снегу, а также, разогревшись, прыгают в ледяную прорубь...».
В середине века баня была уже неотъемлемой частью быта русских. По преданиям, считалось, что в бане живет особый дух – банник. В народном воображении он рисовался черным, лохматым, злым существом. Чтобы задобрить его, в бане всегда оставляли немного воды в бочке и веник.
Уклад народной жизни формировался столетьями. Крестьянское жилище с его нехитрой утварью было устроено просто и практично. Но даже самые обыденные вещи, сделанные с душой, умелыми руками, становились его украшением. Те немногие атрибуты старинной деревенской жизни, собранные по крупицам по всей России и хранящиеся в музеях, стали для нас подлинными художественными ценностями.
Крестьянская трапеза
Повседневный крестьянский стол не отличался большим разнообразием. Черный хлеб, щи, каша да квас – вот, пожалуй, и все разносолы. Серьезным подспорьем были, конечно, лесные дары – грибы, ягоды, орехи, мед. Но основой всему оставался хлеб.
«Хлеб – всему голова»
Каких только народных поговорок, пословиц, присказок, не сложено о нем: «Хлеб - всему голова» , «Хлеб да вода – крестьянская еда», «Хлеб Ра стол – и стол престол, а хлеба ни куска – и стол доска», «худ обед, коли хлеба нет».
«Хлебом да солью» встречали дорогих гостей, приглашали к столу, желали благополучия, приветствовали молодых в день свадьбы. Без хлеба не обходилась ни одна трапеза. Резать хлеб за столом считалось почетной обязанностью главы семьи.
Служил хлеб и ритуальной пищей. Из кислого теста выпекали просфоры, предназначенные для совершения христианского таинства причащения. Особый вид хлеба – перепеча – участвовал в свадебном обряде. На пасху пекли куличи, на Масленицу провожали зиму блинами, а весну встречали «жаворонками» - пряниками, напоминающими по форме птиц.
Без хлеба крестьянин не мыслил жизни. В неурожайные годы начинался голод, несмотря на то, что животной пищи было в достатке.
Пекли хлеб обычно раз в неделю. Дело это сложное и трудоемкое. С вечера хозяйка готовила тесто в специальной деревянной кадке. Тесто и кадка назывались одинаково – квашней. Кадка постоянно была в работе, поэтому ее редко мыли. Немало язвительных шуток связано с этим. Рассказывали, что однажды стряпуха потеряла сковородку, на которой обычно пекли блины. Целый год не могла найти ее и обнаружила, лишь когда затеяла мытье квашни.
Перед тем как ставить тесто, стенки квашни натирали солью, затем заливали ее теплой водой. Для закваски бросали кусок теста, оставшийся от предыдущей выпечки, и засыпали муку. Хорошенько все перемешав, оставляли на ночь в теплом месте. К утру тесто поднималось, и стряпуха принималась его месить. Нелегкая эта работа продолжалась до тех пор, пока тесто не начинало отставать от рук и стенок кладки. Квашню снова ставили на время в теплое место, а затем еще раз вымешивали. Наконец-то тесто готово! Осталось разделить его на крупные гладкие хлеба и посадить в печь на деревянной лопате. Через некоторое время изба наполнялась ни с чем не сравнимым запахом выпекаемого хлеба. Женщину, умевшую печь вкусный хлеб, особенно уважали в семье.
Хранили испеченный хлеб в специальных деревянных хлебницах. В них же его и на стол подавали. Хлебницы эти берегли и даже давали дочерям в приданное.
Пекли в деревне преимущественно черный, ржаной, хлеб. Белый, пшеничный, калач был редким гостем на крестьянском столе, считался лакомством, которое позволяли себе только в праздник. Поэтому, если гостя не удавалось даже «калачом заманить», обида была серьезной.
В голодные, неурожайные годы, когда хлеба не хватало, в муку добавляли лебеду, кору деревьев, молотые желуди, крапиву, отруби. Слова о горьком привкусе крестьянского хлеба имели при этом прямой смысл.
Из муки выпекали не только хлеб. Русская кухня богата мучными блюдами: пироги, блины, оладьи, пряники всегда подавали на праздничный крестьянский стол.
Блины, пожалуй, самое популярное русское блюдо. Известные еще с языческих времен, они символизировали солнце. В старину блины как ритуальная пища были неотъемлемой частью многих обрядов – от рождения (роженицу кормили блином) до смерти (блинами с кутьей поминали усопшего). И уж, конечно, какая Масленица без блинов. Однако истинно русские блины не те, что печет сегодня из пшеничной муки каждая хозяйка. В старину блины пекли только из муки гречишной. Были они более рыхлыми, пышными, с кисловатым привкусом.
Ни один крестьянский праздник на Руси не обходился без пирогов. Само слово «пирог» произошло, как считают, от слова «пир» и первоначально означало праздничный хлеб. Пироги до сих пор считаются украшением праздничного стола: «Красна изба углами, а обед – пирогами». Каких только пирогов не пекли хозяйки с давних времен! В XVII в. было известно не менее 50 их видов: дрожжевые, пресные, слоеные – из разных видов теста; подовые, выпечные на поду печи без масла, и пряженые, испеченные в масле. Пироги пекли разных размеров и формы, вытянутые и треугольные, открытые (расстегаи) и закрытые. А уж с какой только начинкой не было пирогов: мясная, рыбная, творожная, овощная, с яйцами, кашами, фруктами, ягодами, грибами, изюмом, маком, горохом. Каждый пирог подавался к определенному блюду: пирог с гречневой кашей – к щам из свежей капусты, а пирог с соленой рыбой – к кислым щам. Пирог с морковью – к ухе, а с мясом – к лапше.
Непременным украшением праздничного стола были и пряники. В отличие от пирогов, в них не было начинки, но зато в тесто добавляли мед и пряности – отсюда и их название «пряники». По форме пряники делали фигурными, в виде какого-нибудь зверя, рыбы, птицы. Кстати, Колобок, персонаж известной русской сказки, тоже пряник, только шарообразный. Его название произошло от древнего слова «кола» - круг. На русских свадьбах, когда торжество подходило к концу, гостям раздавали маленькие пряники «разгоняи», прозрачно намекая, что им пора по домам.
«Щи да каша – пища наша»
Так любили говаривать в народе. Каша была самой простой, сытной и доступной едой. Немного крупы и зерна, воды или молока, соль по вкусу – вот и весь секрет.
В XVI в. было известно не менее 20 видов каш – сколько круп, столько и каш. Да и разные виды помола крупы позволяли готовить особую кашу. В Древней Руси кашей называли любую похлебку, сваренную из измельченных продуктов, в том числе рыбы, овощей, гороха.
Как и без блинов, без каши не обходился ни один обряд. Варили ее на свадьбу, на крестины, на поминки. По обычаю молодых кормили кашей после первой брачной ночи. Этой традиции придерживались даже цари. Свадебный пир на Руси так и назывался – «кашей». Подготовка к этому торжеству была весьма хлопотной, потому и говорили о молодых: «заварили кашу». Если же свадьба расстраивалась, то виноватых осуждали: «с ними каши не сваришь».
Разновидность каши – поминальная кутья, упомянутая еще в «Повести временных лет». В Давние времена ее готовили из зерен пшеницы и меда.
Многие старинные крестьянские каши – гречневая, пшенная, овсяная – и по сей день на нашем столе. А вот о полбяной многие знают только из пушкинской сказки о работнике Балде, которого жадный поп кормил полбой. Именно так называлось злаковое растение – что-то среднее между пшеницей и ячменем. Каша из полбы, хотя и питательная, грубая на вкус, потому и была пищей бедняков. Пушкин дал своему попу прозвище «толоконный лоб». Толокном называлась овсяная крупа особого приготовления, из которой также варили кашу.
Некоторые исследователи считают кашу праматерью хлеба. По легенде, древний повар, готовя кашу, переложил сверх меры зерна и получил в результате хлебную лепешку.
Щи – еще одна исконно русская еда. Правда, в старину щами называли практически все похлебки, а не только современный суп с капустой. Умение варить вкусные щи, так же как и выпекать хлеба, было обязательным качеством хорошей хозяйки. « Не та хозяйка, что красиво говорит, а та, что хорошо щи варит»! В XVI в. можно было отведать «шти капустны», «шти борщовя», «шти репяны».
С тех пор многое изменилось в рационе питания. Неизвестные ранее картофель, помидоры, прочно обосновались на нашем столе. Многие овощи, наоборот, почти исчезли: например, репа. А ведь в древности она была так же привычна, как капуста. Похлебка из репы не сходила с крестьянского стола, а сама она до появления картофеля считалось в России «вторым хлебом». Из репы делали даже квас.
Традиционные русские щи варили из свежей или кислой капусты на мясном бульоне. Весной вместо капусты хозяйка заправляла щи молодой крапивой или щавелем.
Знаменитый французский романист А. Дюма восхищался русскими щами. Он вернулся из России с их рецептом и включил его в свою кулинарную книгу. Кстати, в Париж можно было захватить из России и сами щи. Русский мемуарист XVIII в. Андрей Болотов рассказывает, как зимой путешественники брали с собой в дальнюю дорогу целую кадку замороженных щей. На почтовых станциях по мере необходимости их разогревали и ели. Так что, может быть, не так уж завирал господин Хлестаков, рассказывая про «суп в кастрюльке… прямо из Парижа».
Далеко не всегда крестьянские щи были с мясом. Про такие говорили: «Щи хоть кнутом хлещи». Но наличие мяса в щах определялось не только достатком семьи. Многое значили религиозные традиции. Все дни в году делились на скромные, когда можно было есть все, и постные – без мяса и молочных продуктов. Постными весь год были среды и пятницы. Кроме того, соблюдались продолжительные, от двух до восьми недель, посты: Великий, Петров, Успенский и др. Всего постных дней в году было около двухсот.
Рассказывая о крестьянской еде, нельзя не вспомнить еще раз о русской печи. Кто хоть раз в жизни попробовал хлеб, кашу или щи, приготовленные в ней, не забудет их удивительный вкус и аромат. Секрет в том, что жар в печи распределяется равномерно, и температура долго сохраняется постоянной. Посуда с пищей не соприкасается с огнем. В округлых пузатых горшках содержимое прогревается со всех сторон, не пригорая.
Напиток Казановы
Любимым напитком на Руси был квас. Но его ценность не ограничивалась только вкусовыми качествами. Квас да кислая капуста были единственными средствами спасения от цинги долгими русскими зимами, когда питание крайне скудно. Еще в древности квасу приписывали лечебные свойства.
У каждой хозяйки был свой рецепт приготовления разнообразных квасов: медового, грушевого, вишневого, клюквенного, яблочного – всех и не перечислить. Иной добрый квас соперничал с другими «пьяными» напитками – пивом, например. Известный авантюрист XVIII в. Казанова, объездивший полсвета, побывал в России и с восторгом отзывался о вкусовых качествах кваса.
«Ешь щи с мясом, а нет, - так хлеб с квасом», - советовала русская поговорка. Квас был доступен любому. На его основе готовили многие блюда - окрошку, ботвинью, свекольник, тюрю. Ботвинья, например, хорошо известная во времена Пушкина, сегодня почти забыта. Ее делали из кваса о отварной ботвы некоторых растений - свеклы, например, отсюда и название - «ботвинья». Тюря считалась пищей бедных - кусочки хлеба в квасе были порой их основной едой.
Кисель такой же древний напиток, как квас. В «Повести временных лет» о киселе есть интересная запись. В 997 г. Печенеги осадили Белгород. Осада затянулась, и в городе начался голод. Осажденные уже готовы были сдаться на милость врагу, но один мудрый старец надоумил их, как спастись. Горожане по горсти собрали весь оставшийся у них овес, пшеницу, отруби. Сделали болтушку, из которой кисель варят, налили ее в кадку и поставили в колодец. В другой колодец поместили кадку с медом. Печенежских послов пригласили на переговоры и угостили киселем и медом из колодцев. Поняли тогда печенеги, что бессмысленно продолжать осаду, и сняли ее.
Распространенным напитком на Руси было и пиво. Подробный рецепт его приготовления можно найти, например в «Домострое». На рубеже XVI - XVII вв. пиво даже входило в состав феодальных поборов.
Обычаи крестьянского стола
Трудно сказать точно, сколько раз в день ели крестьяне XVI или XVII в. В «Домострое» говориться о двух обязательных трапезах - обеде и ужине. Завтракали не всегда: в народе считалось, что дневную пищу нужно сначала заработать. Во всяком случае, общего для всех членов семьи завтрака не было. Вставали в разное время и сразу же принимались за работу, возможно, перехватив что-то из остатков вчерашней пищи. Вся семья собиралась за обеденным столом в полдень.
Цену куску хлеба крестьянин знал с детства, поэтому к еде относился свято. Трапеза в крестьянской семье напоминала священнодействие. Первым садился за стол, в красный угол под образами, отец - глава семейства. Строго установленные места в зависимости от возраста и пола были и у других членов семьи.
Перед едой обязательно мыли руки, а трапезу начинали с краткой благодарственной молитвы, которую произносил хозяин дома. Перед каждым едаком на столе лежала ложка и кусок хлеба, в чем-то заменявший тарелку. Пищу подавала хозяйка - мать семейства или невестка. В большой семье хозяйке некогда было присесть к столу во время обеда, и ела она одна, когда все были накормлены. Существовало даже поверье, что если стряпуха стоит у печи голодной, обед будет вкуснее.
Жидкую пищу из большой деревянной миски, одной на всех, каждый черпал своей ложкой. Хозяин дома зорко следил за соблюдением правила поведения за столом. Есть полагалось не спеша, не обгоняя друг друга. Нельзя было есть «вприхлебку», т.е. зачерпывать похлебку дважды, не откусив хлеба. Гущу, куски мяса и сала на дне миски делили после того, как была съедена жижа, причем право выбрать первый кусок принадлежало главе семьи. Брать ложкой сразу два куска мяса не полагалось. Если кто-то из членов семьи по рассеянности или намеренно нарушал эти правила, то в наказание немедленно получал по лбу хозяйской ложкой. Кроме того, за столом нельзя было громко разговаривать, смеяться, стучать ложкой по посуде, бросать остатки пищи на пол, вставать, не закончив еды.
Не всегда семья собиралась обедать в доме. В страдную пору ели прямо в поле, чтобы не терять дорогого времени.
На праздники в деревнях нередко устраивали "братчины" — пиры вскладчину. Выбирали организатора братчины — старосту. Он собирал с участников пиршества их долю, а иногда выполнял и роль тамады за столом. Всем миром варили пиво, готовили еду, накрывали стол. На братчинах существовал обычай: собравшиеся пускали по кругу чашу с пивом или медом — братину. Каждый отпивал по глотку и передавал соседу. Собравшиеся веселились: пели, плясали, устраивали игры.
Гостеприимство всегда было характерной чертой русских. Оценивалось оно прежде всего хлебосольством. Гостя полагалось напоить и накормить досыта. "Все, что в печи, на стол мечи", — учит русская пословица. Обычай диктовал чуть ли не насильно кормить и поить гостя, даже если он был уже сыт. Хозяева становились на колени и слезно молили съесть и выпить еще хоть чуть-чуть.
Ели досыта крестьяне только по праздникам. Низкая урожайность, частые недороды, тяжелые феодальные повинности вынуждали отказывать себе в самом необходимом - в питании. Может быть, этим объясняется национальная черта русских - любовь к пышному застолью, которая всегда удивляла иностранцев.
Крестьянская семья
В крестьянской семье царил дух взаимопомощи, обязанности были строго распределены. Из поколения в поколение передавались традиции, трудовые навыки, нравственные устои.
«В семье и каша гуще»
Авторитет семьи в народе был необычайно высок. Человек. Не желавший в зрелом возрасте заводить семью, вызывал у соседей подозрение. Только две причины считались уважительными – болезнь или желание уйти в монастырь. Русские пословицы и поговорки так оценивали значение семьи: «Не женат – значит не человек», «В семье и каша гуще», «Семье в куче не страшна и туча».
В далеком средневековье крестьяне жили большими патриархальными семьями из 15-20 человек: престарелые родители, женатые сыновья с детьми и внуками – три-четыре поколения родственников. Тесновато бывало такой семье в небольшом крестьянском доме. Может быть тогда и родилась поговорка «В тесноте да не в обиде»?
В XVII в. преобладали семьи не более 10 человек, состоящие, как правило, из представителей двух поколений – родителей и детей. Главой семьи был старший мужчина в доме. Его уважительно называли «большаком». Даже взрослые женатые сыновья, имевшие собственных детей, считались с ним. Большак распоряжался имуществом семьи и судьбой ее членов, руководил полевыми работами, распределял трудовые обязанности. Во время обеда большак сидел на почетном месте в красном углу избы под образами.
В основе крестьянского супружеского союза лежал, прежде всего, хозяйственный интерес. Такое святое для многих людей чувство, как любовь, редко бралось в расчет. Помещик женил крепостных по своему усмотрению. Да и народная традиция не предусматривала обоюдного согласия юноши и девушки на брак – за них все решали родители.
Невесту старались выбрать не столько красивую, сколько здоровую, умелую, трудолюбивую. Ведь после замужества ей приходилось брать на себя все домашнее хозяйство, воспитывать детей, ухаживать за скотиной, работать в огороде, поле. У «непряхи» и «неткахи» было намного меньше шансов выйти замуж, чем у искусной рукодельницы. Такой, казалось бы, практичный подход при создании семьи вовсе не означал, что союз двух людей был непрочным. Супругов объединяла общая забота: о хозяйстве, о детях, о доме. Ну а что до любви – «стерпится-слюбиться», - считали в старину.
В былые времена женились очень рано. «Кормчая книга» - свод церковных правил, составленный в XIII в. и регулировавший в том числе и семейные отношения, - устанавливала брачный возраст для девушек – 13, для юношей – 15 лет. Не редки были случаи и более ранних браков. Борясь с ними, «Стоглав» в середине XVI в. обязывал священников венчать девушек никак не моложе 12, а юношей – 15 лет. Существовали и иные ограничения при вступлении в брак. Запрещалось, например, жениться родственникам до шестого колена, то есть троюродным брату и сестре. Церковь отказывала в венчании жениху и невесте, состоящим в кумовстве, сватовстве или крестном братстве. Запрещалось православным сочетаться браком с человеком другой веры или вовсе не крещеным.
Церковные правила допускали заключение брака не более трех раз. Даже второй брак считался греховным, и на вступающих в него церковь накладывала наказание – епитимью, запрещавшую причащаться в течение двух лет. Причем второй брак совершался без венчания, так же как и третий, сопровождавшийся пятилетней епитимьей. Насколько неприемлемы были для церкви последующие браки, отражал «Стоглав» в изречении Григория Богослова: «Первый брак – закон, второй – прощение, третий – законопреступление, четвертый – нечестие, понеже свинское есть житие».
Рождение новой семьи обязательно сопровождалось веселой свадьбой. Русская свадьба – одно из самых удивительных явлений народной культуры. Ее традиции соблюдали и простые крестьяне, и самодержавные цари. Русская свадьба исторически соединила в себе два древних обряда – народный, называвшийся «веселие», и христианский – венчание. Причем долгое время, вплоть до XVI в., в народной среде был распространен брак без венчания.
Лучшей свадебной порой на деревне считались осень и зима, когда были закончены все сельскохозяйственные работы. У крестьян появлялось свободное время, которого требовалось немало для подготовки свадебного торжества.
«Не выбирай невесту, выбери сваху»
Свадебное обязательство предшествовало сватовство. Вопрос о выборе жениха или невесты в те времена, как уже упоминалось, единолично решали родители. Советоваться с женихом и невестой было не принято. Теоретически они могли впервые встретиться только под венцом. Правда, в деревне, где все друг у друга на виду, такое вряд ли могло произойти.
Главную роль при сватовстве играла сваха. «Не выбирай невесту, выбери сваху», - поучала народная мудрость. Чаще всего эту обязанность исполняла немолодая, опытная женщина, родственница или знакомая семьи жениха. От свахи требовалось особое умение красиво и убедительно говорить, ведь часто ей приходилось расхваливать не слишком ходовой «товар». Не зря в народе говорили: «На свашечкиных речках, как на санях – хоть садись да катись».
Обычно сваха приходила в дом невесты и издалека, иносказаниями и намеками, заводила разговор. Ее диалог с родителями невесты мог выглядеть примерно так. Сваха: «У вас – товар, у нас – купец». Если родители хотели отказать, они отвечали: «Наш товар непродажный», если желали продолжить разговор, то приглашали сваху к столу, «на хлеб-соль».
Не всегда сват или сваха добросовестно выполняли свои обязанности. Известен забавный случай из истории городской свадьбы XVII в. Некий сват договорился с отцом кривой невесты обмануть жениха, разумеется, не бескорыстно. Сват сообщил жениху, что он может увидеть невесту, сидящую у открытого окна своего дома в такой-то час. Девушка и вправду сидела у окна, но так, что кривой глаз не был виден с улицы. Жениху, не подозревавшему подвоха, невеста понравилась, и он дал согласие жениться.
Для того чтобы избежать подобных недоразумений, после успешных переговоров свахи с родителями невесты устраивали смотрины. В дом невесты приходила мать жениха либо ее доверенное лицо – смотрительница. Она разговаривала с девушкой и внимательно наблюдала за ней, желая убедиться, насколько та умна и хороша собою.
После смотрин происходил «сговор». Тут уж в гости к родителям невесты приезжал сам жених с отцом или старшим братом. Их встречали у ворот дома как почетных гостей, провожали в избу и усаживали на лавку в красный угол. В сговоре участвовали только мужчины. Сама невеста жениху не показывалась: пряталась за печью или скрывалась на полатях. Обе стороны договаривались о свадебных расходах, сроках, размерах приданного, подарках жениха невесте. Затем в знак согласия «ударяли по рукам». С этого момента вопрос о свадьбе считался решенным, и начиналась ее подготовка.
В крестьянских семьях родители чуть ли не со дня рождения дочери начинали собирать в отдельный сундук ее приданное: куски полотна, одежду, обувь, украшения, постельное белье и многое другое. Выучившись рукоделию, девушка пополняла сундук собственными изделиями – вышитыми, связанными, сотканными.
Вечером, накануне свадьбы, в доме невесты устраивали девишник. Подруги помогали укладывать приданное, а невеста, прощаясь с ними, пела грустные песни:
Я последний раз с вами прощаюся,
Навсегда от вас удаляюся.
Я уж названа, наречанная,
Жисть моя прошла драгоценная,
Наступает жисть переменная,
Перейдешь черту – не возвратишься,
В девичий наряд не нарядишься,
Изомнут венцы на главе цветы.
Исстари повелось, что жениха, будь он даже из холопов, в день свадьбы величали «князем», а невесту – «княгиней». Перед торжеством, согласно древней традиции, им в услужение назначали свадебные чины из родственников и друзей: «тысяцкий», «дружки», «бояре», «постельничий», «поезжане» и др. Тысяцкий был главным распорядителем на свадьбе. Он везде и всюду сопровождали жениха. Дружки созывали гостей, произносили речи, рассылали подарки от имени молодых. Поезжане сопровождали свадебный поезд. Бояре составили коллектив почетных гостей.
«Жениться – не воды напиться»
С утра в день свадьбы все участники торжества собирались в домах жениха и невесты. Из дома невесты перевозили постель. Ее сопровождал целый конный поезд. Впереди верхом ехал невестин дружка, за ним – сани с постелью, в которых сидел постельничий. Сзади, на вторых санях, ехала невестина сваха, в доме жениха постель ставили в заранее приготовленное помещение – сенник, где молодым предстояло провести первую брачную ночь.
Приближался час венчания. Невесту обряжали в свадебное платье. В древности на Руси его шили из красной ткани. Одевание сопровождалось плачем невесты, символизирующим прощание с молодостью и свободой.
Особое значение при одевании невесты, да и во всем свадебном чине, имел обряд «чесания головы». По традиции незамужняя женщина на Руси носила одну косу – символ девичества – и венец. Готовя невесту к венчанию, сваха расплетала ей косу и расчесывала волосы гребнем, смоченным в слабом медовом растворе. Вплетенную в косу ленту дарили какой-нибудь из близких подруг. Невеста в это время пела с плачем:
Не жаль мне золота,
Не жаль мне серебра,
Жаль одного:
Девичьей красы
Русой косы.
После венчания с невесты снимали венец, а волосы заплетали в две косы и убирали под кику – головной убор замужней женщины. С этих пор ее волосы не должен видеть никто из посторонних.
В церковь жениха и невесту сопровождал свадебный поезд: все свадебные чины, родные, друзья. Поезд вез также венчальные свечи жениха и невесты, каждая из которых могла весить больше пуда. После венчания при выходе из храма сваха осыпала молодых хмелем, считавшимся символом плодородия. Теперь свадебный поезд направлялся к дому жениха. Его родители на пороге встречали новобрачных с образами и хлебом-солью и благословляли их.
За свадебным столом, пока гости ели, пили и веселились от души, молодым полагалось сидеть чинно и не прикасались к еде. Свадебный пир сопровождался песнями, главными среди которых были величальные в честь жениха и особенно лирические в честь невесты:
…Она белехонька, она белехонька,
Белехонька да румянехонька, белехонька
да румянехонька.
Ясны очи яснее сокола, ясны очи яснее сокола.
Черны брови чернее соболя.
Ягодницы как маков цвет, маков цвет.
Походка у ней все повинная, все повинная,
Разговоры у ней лебединые!
В разгар свадебного пира тысяцкий уводил новобрачных в сенник. Там их кормили и оставляли одних. В опочивальне между молодыми совершался древний обряд разувания. Жена в знак покорности мужу должна была снять с его ног сапоги. В одном из них лежала монета: если молодая снимала первым именно этот сапог, то, о примете, ее ожидало счастье в семейной жизни. В противном случае считалось, что ей всю жизнь придется рабски угождать мужу. При разувании муж в знак своей власти легонько ударял жену плетью, полученную в подарок от тестя.
«Кого люблю, того и бью»
Обряд разувания наглядно демонстрировал характер будущих отношений между супругами. Средневековая женщина была полностью зависима от мужа. Его власть над женой утверждалась не только силой авторитета, но нередко прямым насилием. Бить жену считалось в порядке вещей не только в крестьянской, но и в боярской среде. «Домострой» на этот счет высказывался положительно. В народной среде прочно бытовало представление: если муж не бьет жену, значит, он ее не любит. Показателен комический, с нашей точки зрения, эпизод из русской истории XVI в. Некий немец, живший в Москве, женился на русской. Спустя некоторое время жена упрекнула его в том, что он не любит ее. Немец, нежно относившийся к супруге, удивился: в чем его вина? «Ты ни разу не ударил меня», - услышал он в ответ. Тогда муж стал бить жену, и она перестала жаловаться.
И все же положение женщины из простонародья было намного свободнее, чем в боярской или купеческой среде. Крестьянка, занимаясь хозяйством, могла свободно выйти из дома по воду к колодцу или на реку, пойти в лес по грибы и ягоды, на жатву в поле. Боярыни же и купчихи вели затворный образ жизни.
Женщина, тянувшая значительную часть воза крестьянских забот, пользовалась немалым уважением в семье. Ее роль особенно возрастала после смерти мужа. Нередко вдова становилась главой дома и приобретала дополнительный вес не только в семье, но и в крестьянской общине.
Рождение детей в семье всегда радость. Однако крестьян особенно радовало рождение мальчика. Объяснялось это просто: община выделяла семье надел пахотной земли – главного крестьянского богатства – на каждого родившегося ребенка мужского пола. На девочек земля не полагалась. Кроме того, женившись, сын приводил в дом еще одну работницу, а дочь, выйдя замуж, наоборот, уходила, да еще уносила с собой часть богатства семьи в виде приданного. Детей рожали столько, сколько Бог пошлет. Искусственно прерывать беременность считалось большим грехом. Лишь один фактор регулировал численность крестьянской семьи – высокая смертность: и детская, и взрослая. Рожали детей обычно в бане, которая в старое время заменяла лечебницу. Однако, работая до последнего дня, беременная крестьянка могла родить где угодно – в поле, в хлеву, в избе.
Физическому рождению человека не придавалось большого значения. Другое дело – духовное рождение – крестины. Обычно младенца крестили на сороковой день и нарекали именем того святого, чью память отмечали в день крестин. Крещеный обзаводился в этот день духовными родителями – крестным отцом и матерью. Их выбирали, как правило, из родственников. Крещение, как и свадьба, считалось большим событием. В день крестин родители устраивали стол для родных и близких и ежегодно отмечали день ангела, или именины, заменяющие празднование дня рождения.
Родители были для своих детей непререкаемым авторитетом. Даже взрослый сын беспрекословно подчинялся отцу. Авторитет родителей поддерживали и государство, и церковь. «Домострой» поучал: «Чада… любите отца своего и мать свою, и слушайте их, и повинуйтесь им по Богу во всем, и старость их чтите, и немощь их…». Родительское проклятье, с точки зрения веры и народных представлений о нравственности, считалось самым страшным, какое только могло быть. Вместе с тем, «Домострой» требовал от родителей заботиться о своих детях, велел учить их «страху Божьему и вежливости и всякому благочинию и, по времени… учить рукоделию матери – дочь, а отцу – сына».
Семейные отношения крестьян были освещены вековыми традициями. Многие из них безвозвратно ушли в прошлое, некоторые продолжают жить, составляя часть нашего бытия или, как сегодня принято говорить, часть русского национального менталитета.
Русские народные праздники
Умели русские люди работать, умели и отдыхать. Следуя принципу: «делу – время, потехе – час», крестьяне отдыхали и развлекались в основном в праздничные дни. Какие же праздники почитали на Руси?
Долгое время в деревнях жили тремя календарями. Первый – природный, земледельческий, связанный со сменой времён года и последовательностью сельскохозяйственных работ. Многие праздники отмечали именно по этому календарю: проводы зимы и встреча весны, первый сев, начало и окончание жатвы.
Второй календарь – языческий, дохристианских времён, так же как и земледельческий, соотносился с явлением природы. Языческие истоки сохранились во многих народных праздниках – Иване Купале, Семике, Масленице и даже в христианских – Рождестве и Троице.
И, наконец, третий, самый поздний календарь – христианский, православный, в котором одних только великих праздников, не считая Пасхи, - двенадцать, а остальных и не счесть.
Некоторые русские праздники за многие столетия не раз меняли сроки. Так, например, Новый год на Руси до середины XIV в. отмечали 1 марта, затем перенесли на 1 сентября, а в 1700 г. Петр I повелел праздновать Новый год 1 января, да еще с ёлкой. Однако в древности главным зимним праздником считалось Рождество, а не Новый год.
Рождественские святки
Зимой крестьяне были свободны от сельскохозяйственных работ. В это время, казалось, жизнь на селе замирала. Все сидели в натопленных избах и без особой надобности не выходили на улицу – холодно, да и снега по пояс. Именно на эту пору приходится шумный и весёлый праздник – Рождество Христово со святками.
Особенно таинственна была рождественская ночь, полная, как считалось, необычных, загадочных явлений, описанных в повести Гоголя «Ночь перед рождеством».
Святки (или святые вечера) начинались 25 декабря и заканчивались 5 января по старому стилю. В это время молодежь собиралась в тёплых избах и устраивала колядования, гадание, игрища ряженых. Гадание на святки было главным девичьим развлечением. Каждой девушке хотелось узнать, что ее ожидает в будущем, особенно волновали мысли о предстоящем замужестве. «Кто станет суженым?» - вот главный предмет ночных гаданий. Способов гадания знали множество. В стихотворении «Светлана» Жуковский перечислил самые распространённые, правда, не рождественские, а крещенские:
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали,
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили
Счетным курицу зерном,
Ярый воск топили;
В чащу с чистою водой
Клали перстень золотой,
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И под чашей пели в лад
Песенки подблюдны.
Что за приметы скрыты в этих гаданиях? «За ворота башмачок, сняв с ноги, бросали», чтобы узнать, в какой стороне живёт суженый – на это должен был указать носок обуви. Если он показывал на дом гадальщицы, значит, предстояло ей сидеть еще год в девках. «Снег полоть» подбрасывать его вверх и наблюдать, как он падает. Если ровно и звонко – быть девушке скоро замужем. Загадывая судьбу, ходили подслушивать под окна чужого. Если говор слышался весёлый, то и жизнь в замужестве ожидалась нескучной, а муж – ласковым и добрым. «Кормили счётным курицу зерном» и, наблюдая, как она клевала, пытались угадать свою судьбу. Для этой же цели «ярый воск топили». По образовавшимся фигуркам судили о своём жребии: если похоже на церковь – к венчанию, ну а коль напоминает по очертаниям или пещеру – жди смерти.
Подблюдное гадание было одним из самых распространенных. Девушки, сложив свои кольца в блюдо и накрыв его платком, «пели в лад песенки подблюдны». После каждой такой песенки блюдо встряхивали, кольца перемешивались, и гадальщица наугад вытаскивала одно из них. К его хозяйке относилось содержание только что исполненной песни, предсказывающей судьбу.
Пожалуй, самым интересным, но и самым страшным было гадание с зеркалом и свечой:
Вот в светлице стол накрыт
Белой пеленою,
И на том столе стоит
Зеркало с свечою…
Девушка смотрела сквозь пламень свечи в зеркало, и в какой-то момент ей начинало мерещиться:
…Робко в зеркало глядит:
За ее плечами
Кто-то, чудилось, блестит
Яркими глазами…
Что могло привидеться в крещенскую или рождественскую ночь испуганной гадальщице, можно узнать, дочитав до конца стихотворение «Светлана».
Ни один русский праздник не проходил без вездесущей ребятни. На святки детвора собиралась ватагами и ходила по домам колядовать. Остановившись под окнами чьей-нибудь избы, ребятишки пели особые, рождественские песенки – колядки. Содержание их было традиционным – славление хозяина, пожелание его семье и дому благополучия и процветания. За коляду полагалось вознаграждение – что-нибудь вкусненькое. Иногда в самих содержался намек на это:
Наша-то Коляда
Ни мала, ни велика,
Она в дверь не лезет
И в окно нам шлет,
Не ломай, не гибай,
Весь пирог подавай!
Среди колядовщиков имелся даже специальный носитель мешка для подарков – мехоноша. Если хозяин был скуповат и ничего не давал или давал меньше того, на сколько рассчитывали колядовщики, то он рисковал услышать от них и такое пожелание:
На новый год
Осиновый гроб,
Кол на могилу,
Ободрану кобылу.
После колядования его участники дружно съедали собранные лакомства.
В рождественские дни дети занимались также славлением: ходили по избам с вертепом и Вифлеемской звездой и распевали рождественские песенки. Вертеп представлял собой небольшой деревянный ящичек с фигурами, изображавшими сцену Рождества Христова. Как и за колядки, детвора получала за славление вкусные подарки.
Рождественские святки не обходились без участия ряженных. Игры ряженных – древняя русская скоморошья забава, сохранившаяся с языческих времен. Гонимая церковью и властью, традиция эта все же пережила века и стала неотделимой частью народных праздников.
Костюмы и маски (хари) ряженных готовились заранее, хотя особых премудростей здесь не было. Вывернутая мехом наружу шуба – вот и костюм медведя. Та же шуба с вставленной в рукав кочергой изображала журавля. Парни одевались бабами, девушки – мужиками. И те, и другие рядились стариками, цыганами, солдатами, различными животными. Особым успехом пользовались группы ряженных – лошадь с седоком, медведь с вожаком, №а при нем деревянная коза». Лошадь обычно изображали два парня, накрытые длинной попоной. Передний держал на вилах соломенную кобылью голову. На «лошадь» садился мальчик, и вся эта забавная группа под свист и хохот зрителей отправлялась гулять по деревне. Ряженые заходили в избы и веселились, как могли: кувыркались, дурачились, орали не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления. Так, весело и озорно, проходили святки, доставляя много радости и детворе, и взрослым.
Широкая масленица
Но вот и зима подошла к концу. На пороге весны в деревнях отмечали еще один веселый праздник – Масленицу. Известна она еще с языческих времен как праздник проводов зимы и встрече весны. На западе в честь прихода весны устраивали карнавал.
Церковь совместила Масленицу с кануном Великого поста, поэтому сроки ее празднования подвижны: от конца января – начала февраля до конца февраля – начала марта по старому стилю. В это время снег еще толстым слоем покрывает землю, но все чаще выдаются погожие солнечные деньки.
Название праздника – «Масленица» - не случайно. В последнюю неделю перед постом уже не разрешалось есть мясо, но молочные продукты, в том числе масло, которым обильно поливали блины – главное праздничное блюдо, - еще не были под запретом.
Масленицу праздновали целую неделю, которая так и называлась – масленичной или сырной. Каждый ее день имел свое название: понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда - лакомки, четверг – разгул, пятница – тещины вечеринки, суббота – золовкины посиделки и, наконец, воскресенье – проводы Масленицы, прощеный день.
В понедельник, первый день праздника, народ устраивал встречу Масленицы. Детвора и взрослые мастерили соломенное чучело, похожее на человека, надевали на него шапку, кафтан, подпоясывали кушаком, а к ногам привязывали лапти. Чучело – олицетворение масленицы – возили на санях с причитаниями: «Выезжала честная Масленица, широкая боярыня на семи санях козырных, во широкой лодочке, во велик город пировать, душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться». Детвора сбегала с построенных снежных горок с радостными криками6 «Масленица! Приехала Масленица!»
В городах и деревнях первый день Масленицы заканчивался традиционной русской богатырской забавой - кулачным боем. Размахнись рука, раззудись плечо! Мужики разбивались на две команды. По общему сигналу сходились стенка на стенку. Бой обычно начинали мальчишки. Затем они уступали место парням. И только в разгар «сражения» выходили опытные бойцы и решали его исход.
Кулачные бои, несмотря на их жестокость, велись по определенным правилам. Запрещалось использовать какое-либо оружие, даже медный пятак в рукавице. Нельзя было бить лежачего, преследовать спасающегося бегством. Тем не менее, разбитые носы, распухшие скулы, выбитые зубы и заплывшие глаза считались обычной платой за это чисто мужское развлечение. Случались и трагические исходы, поэтому в конце XVII в. Царь издал два указа о запрете кулачных боев. Однако мера эта не возымела действия. Жестокая потеха бытовала, чуть ли не до начала ХХ в.
С понедельника масленичной недели начинали печь блины – главное угощение праздника. «Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее солнце, блин полит растительным маслом – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей» - так поэтично описал это кушанье писатель Александр Иванович Куприн.
На Масленицу все словно старались наесться впрок в ожидании семинедельного Великого поста. Экономить в это время на еде считалось грехом. «Хоть с себя что заложить, а Масленицу проводить», - говорили в народе. Памятуя о доброй еде и веселье этих дней, родилась поговорка: «Не житье, а Масленица».
Во вторник, на заигрыши, парни и девушки катались с ледяных горок или в санях. Катания эти сопровождали всю масленичную неделю. Сани по этому случаю украшали цветными лоскутами, увешивали бубенчиками, колокольчиками. На лошадей надевали расписные дуги, лучшую сбрую, составляли санные поезда и носились по деревням, развозя веселые компании молодых людей. Парни демонстрировали перед девушками свою удаль, запрыгивая в лихо несущиеся сани. Накатавшись вдоволь, молодежь отправлялась к кому-нибудь в гости, на блины, где продолжалось веселье. На заигрыши парни высматривали себе невест, а девушки – женихов.
На следующий день, в среду, тещи приглашали своих зятьев на блины. Отношения между этими родственниками давно стали притчей во языцех, предметом многих ядовитых шуток и насмешек. Угощение тещей зятя на Масленицу демонстрировало их взаимную любовь и уважение хотя бы в праздник.
Масленица слыла одним из самых разгульных праздников: «ели до икоты, пили до перхоты, пели до надсады, плясали до упаду». Не случайно народ наделил Масленицу такими звонкими эпитетами, «широкая», «честная», «веселая». Всю масленичную неделю люди только и делали, что ели и пили, пели да плясали, одним словом, веселились от души.
Самый разгар праздника приходился на четверг. В этот день по деревням снова возили соломенное чучело в сопровождении санного поезда с ряжеными. Они пели, играли, кривлялись. В деревнях нередко устраивали коллективные застолья – братчины: вскладчину варили пиво, пекли блины и садились за общий стол с песнями и веселыми разговорами.
В пятницу, на тещины вечерки, наставала очередь зятьев угощать своих тещ блинами. А на следующий день, в субботу – на золовкины посиделки – молодая невестка принимала у себя родных мужа.
В предпоследний день Масленицы в некоторых районах Сибири устраивали интересное представление. За околицей на реке взрослые и дети строили из снега и льда крепость с башнями и стенами. Участники праздника делились на две команды – пехоту и конницу. Пехота защищала крепость, конница пыталась ее разрушить. По сигналу конница пускалась во всю прыть на взятие снежного городка, а его защитники, вооруженные метлами и нагайками, хлестали лошадей, заставляя их повернуть обратно. Если кто-то из конных все-таки прорывался в крепость, считалось, что она взята. Победителя нередко купали в ледяной проруби, а отличившихся «ратников» угощали вином. Красочное это действо запечатлел родившийся в Сибири русский художник Василий Суриков на картине «Взятие снежного городка».
С Масленицей связан вьюнишник – обычай величания молодых. Дело в том, что на зиму, время свободное от земледельческих работ, в деревнях приходилось много свадеб. Поэтому сложился особый обряд чествования на Масленицу молодых – вьюнца и вьюницу, недавно вступивших в брак. К ним в гости приходили друзья и пели им здравицы. В благодарность молодые угощали гостей.
В последний день Масленицы, в воскресенье, было принято просить друг у друга прощения. Этот обычай еще в начале XVII в. описал побывавший в России француз Маржерет. В этот день, по его наблюдениям, русские «посещают друг друга, целуются, прощаются, мирятся, если оскорбил один другого словом или делом; встречаясь даже на улице, хотя бы никогда прежде не видались, целуются, приговаривая: прости меня, пожалуйста; другой отвечает: Бог тебя простит». В «прощеное воскресенье» устраивали и проводы Масленицы. Снова на санях возили соломенное чучело в сопровождении ряженых и детворы. За околицей чучело торжественно сжигали и расходились по домам. Масленичный разгул прекращался, в понедельник наступал строгий Великий пост: Не все коту Масленица!»
Весна многое значила для крестьянина – приближалась пора сельскохозяйственных работ. На Руси издревле существовал обычай кликать весну. Бабы и девки забирались на высокое место – холм или крышу дома – и принимались звонко звать весну:
Весна красна!
На чем пришла?
На чем приехала?
На сошечке,
На бороночке.
Семик честной
Среди весенних и летних праздников особо почитались в народе три – Семик, Троица и Иван упала. В старинной костромской песне так и поется:
Как у нас в году три праздника,
Первый праздник – Семик честной,
Другой праздник – Троицын день,
А третий праздник – Купальница.
Троица отмечалась в воскресенье, на 50-й день после Пасхи, а Семик – накануне, в четверг. Поскольку шла седьмая послепасхальная неделя, то и праздник назывался «семик». Семик и Троицу в народе связывали с культом живой природы. Дома, дворы, храмы в эти дни украшали живыми цветами и ветвями деревьев. Троицыну неделю на Руси так и назвали – «зеленой». Полевые цветы, собранные на Троицу, освещали в храме, засушивали и хранили за иконами в красном углу избы, клали в житницы от мышей, на чердаки, оберегая дома от пожаров. Сам праздник проходил в лесу или роще, среди деревьев и цветов.
В центре внимания в эти дни была березка – особенно любимое дерево на Руси. Сколько песен, рассказов, загадок сложено в ней! Надев лучшие свои наряды, девушки отправлялись в березовую рощу, находили красивую молодую березку, завивали ей ветви, украшали их лентами, цветами. Под этим деревцем девицы водили хоровод и пели песни:
Березонька кудрявая,
Кудрявая моложавая,
Под тобою, березонька,
Все не мак цветет,
Под тобою, березонька,
Не огонь горит,
Не мак цветет –
Красные девушки
В хороводе стоят,
Про тебя, березонька,
Все песни поют.
Редкий праздник на Руси обходился без хороводов. Удивительное это явление русской народной культуры органически сочетает танец, пение и игру. Любое место подходило – и роща, и луг, и двор. Женщины и мужчины, старики и дети, но чаще всего девушки участвовали в хороводе. Взявшись за руки, они медленно и плавно, словно лебедушки, двигались по кругу, распевая песни.
На Семик совершался любопытный обряд кумовления. Девушки, приходя в лес, свивали из ветвей плакучей березы венки и целовались сквозь них, приговаривая:
Покумимся, кума,
Покумимся.
Нам с тобою не браниться,
Вечно дружиться.
Кумушки дарили друг другу крашенные яйца, обменивались кольцами, сережками. Кумовство заканчивалось угощением, обязательно с яйцами и козулями – хлебом в форме венка.
На Семик, как на Рождество и Крещение, девушки гадали – пускали по воде венки. Спокойно поплывет венок – все сложится счастливо у гадальщицы, выйдет она замуж. Закрутится венок – расстроится свадьба. Ну а если вдруг потонет – быть беде, умрет кто-нибудь из близких. Старинные народные предания подтверждали эти приметы. Вот одно из них: в окрестностях древнего города Алексина влюбленные, решив пожениться, бросили в Оку венки. Сначала плыли они спокойно, потом вдруг вода закрутила их и утянула на дно. Кинулись парень с девушкой в реку спасать свое счастье, да сами утонули. Говорят, с тех пор на том месте каждый год, в один и тот же день, всплывают со дна реки утонувшие венки.
Иван Купала
В древности праздник этот отмечали почти все народы Европы. Приходится он на время летнего солнцестояния – 24 июня, канун христианского праздника рождества Иоанна Предтечи.
Купала – языческий праздник поклонения человека природным стихиям. Две из них – огонь и вода – участвовали в праздничном обряде. Считалось, что огонь очищает человека, а вода – омывает, поэтому на Купалу обязательно разжигали костры и устраивали купание. Само название «Купала», видимо, произошло от слова «купать», «купание». Обычно с этого дня в деревнях начиналось массовое купание в реках и озерах.
Вечером на Ивана Купалу крестьяне, одевшись в чистые белые рубахи, разводили за деревней костры. Огонь непременно надо было добыть древним способом – трением. Как только пламя разгоралось, наступало оживление. Молодые запевали песни, а старики беседовали в сторонке, вспоминая старое житье. Среди игр любимой были прыжки через костер. Парни и девушки, взявшись за руки, перепрыгивали через огонь. Считалось, что если они не разомкнут рук, то вскоре поженятся. Верили и в другую примету: чем выше прыгнешь, тем лучше уродиться хлеб.
В некоторых местах мастерили соломенную куклу – Купалу. Наряжали ее в женское платье, украшали лентами и монистами. Заканчивался праздник ночным купанием молодежи. Для некоторых ночь на Ивана Купалу становилась ночью первой любви.
По народным поверьям, купальная ночь – таинственное время: деревья переходят с места на место и разговаривают между собой шелестом листьев, река покрывается загадочным серебристым блеском, а ведьмы слетаются на Лысую гору и устраивают ежегодный шабаш. Считалось, что на Ивана Купалу травы набирают чудодейственную природную силу. До утра знахари и колдуны бродили по лесу в поисках целебных растении. Искали они и волшебную «разрыв-траву», которая, якобы, разрушала железо и открывала любые замки. Но самая большая удача ждала того, кто найдет цвет папоротника. Согласно поверью, только в ночь на Ивана Купалу цветет папоротник. Длится это лишь одно мгновенье, но все вокруг озаряется ярким светом. Тот, кто сумеет поймать этот момент и сорвать цветок, приобретает волшебную способность находить драгоценные клады.
Представление людей о чудодействии трав, собранных в купальную ночь, не были лишены здравого смысла. К концу июня первые травы действительно созревали в полную силу, наливались живительным соком. В это время женщины собирали лечебные растения. Именно с Иванова дня начинался покос.
Православная церковь не признавала этот праздник находя в нем много языческого и непристойного. На Стоглавом соборе в 1551 г. говорилось: «… Против праздника Иоанна Предтечи и ночью и весь день мужи, жены и дети по улицам и водам глумы творят всякими играми и песнями сатанинскими…». Видимо, преследования властей привели к тому, что в XIX в. праздник Ивана Купалы почти исчез на Руси.
Русские народные праздники были необыкновенно богаты и разнообразны. К сожалению, многие из них сегодня почти полностью забыты. Хочется верить, что не навсегда.
Древнерусская одежда до монгольского
нашествия:
(Киев, Новгород, Владимир X – XIII в.)
К X в. на территории Европы складывается Древнерусское государство со столицей в Киеве.
Тесные связи Руси домонгольского периода с Византией и Западной Европой определили характер русского костюма, который, несмотря на свою самобытность, все же складывался в русле общего направления в развитии европейской моды того времени.
На формирование древнерусской одежды огромное влияние оказали также климатические условия. Суровый и холодный климат – длительная зима, сравнительно прохладное лето – обусловили появление закрытых теплых одежд. Основными занятиями населения Древней Руси были землепашество и скотоводство, а основными видами изготовляемых материй – льняные ткани (от грубого холста до тончайших полотен) и домотканая шерсть грубой выделки – сермяга. Верхние и парадные одежды боярства и позже дворянства изготовляли большей частью из привозных тканей, получивших название паволок.
Русские костюмы шили из тканей различных оттенков красного, сине-голубого, иногда зленного цвета. Все цветные ткани назывались крашенными. В народе шили костюмы в основном из льняных тканей с набивным узором и пестряди – ткани, сотканной из ниток разного цвета. Одежды обычно украшали различными вышивками – шелком, жемчугом. Мелкий жемчуг добывали в реках, а в более позднее время жемчуг привозили с Востока, из Ирана. Этот жемчуг назывался «Гурмыжским». Часто соболя, куницы, бобра, выдры. В народных костюмах использовали овчину, мех лисы, зайца, белки.
Для одежды домонгольской Руси характерны относительно простой крой и простота тканей, но изобилие «навесных» украшений, надетых поверх одежды. Это браслеты, бусы, серьги, колты (височные кольца, прикреплённые к женскому головному убору) и др.
Идеал красоты предполагал статную фигуру, гордую осанку, плавную походку. У женщин – белое лицо с ярким румянцем, соболиные брови; у мужчин – окладистую бороду. Одежда дополняла облик человека и связывала его с общепринятым эстетическим идеалом.
После принятия христианства в X веке на Руси входят в употребление длинные, неприталенные одежды. Костюм не выявлял форму тела, был свободным, но не очень широким. Почти все одежды надевались через голову, то есть не были распашными. Они имели спереди лишь не большой разрез. Почти не носили драпирующихся одежд, а в народе они отсутствовали полностью.
Одежда древнерусского мужчины.
Основой мужского костюма была рубаха. В народе обычно носили одну холщёвую рубаху, которая являлась одновременно и нижней и верхней одеждой. Знатные люди поверх нижней надевали ещё одну. Верхнюю, более богатую рубаху. Её рукава были вшитыми, длинными и узкими. Иногда вокруг кисти на рукав надевали «зарукавья» - неширокие продолговатые куски дорогой ткани, часто вышитые. Рубашка не имела воротника. Небольшой разрез спереди застёгивали на пуговицу либо крепили шнуром.
В торжественных случаях поверх верхней рубахи надевали «ожерелье» - закруглённый неширокий воротник, лежащий вокруг шеи и застёгивающийся сзади на пуговицу. Его богато украшали, а иногда вышивали жемчугом и камнями. Так как воротник был съёмным, его можно было надевать к различным одеждам. Рубахи носили на выпуск и обязательно подпоясывали нешироким поясом.
Другой обязательной частью одежды русских мужчин были порты – неширокие, длинные, сужающиеся книзу и доходящие до щиколотки штаны. Держались они на шнурке – гашнике, который завязывался вокруг талии. Богатые люди носили суконные и даже шелковые порты, а в народе холщёвые. Порты или заправлялись в сапоги, или их обёртывали онучами (узкие, длинные куски ткани) и поверх надевали лапти. Лапти привязывали к ноге специальными завязками, продетыми в боковые ушки лаптей. Богатые крестьяне и знать носили высокие сапоги без каблуков из кожи различных цветов.
Верхней одеждой служила свита – нераспашная одежда, надевавшаяся через голову. Свита, как и все русские одежды этого времени, была неприталенной, прямой; была отделана петлицами, имела длинные узкие рукава и широкий матерчатый пояс. Зимнюю свиту подбивали мехом.
Наиболее характерная причёска – стрижка волос ровным полукругом. Обязательными считались борода от виска до виска и усы.
Русские шапки представляли собой различные варианты колпаков из сукна либо войлока – высокие, низкие, с околышем или без него. Знать носила бархатные или парчовые шапки с украшениями из серебра, золота, драгоценных камней и с меховым околышем.
Одежду знати дополнял небольшой византийско-римский плащ – корзно. Он напоминал античную хламиду и имел прямоугольную или округлую форму. Его накидывали на левое плечо, а на правом застёгивали фибулой. Некоторые плащи накидывали на оба плеча и застёгивали спереди под подбородком. В Новгороде и Владимире корзно заменяется новгородской шубой, которую носили в накидку.
Дополнением к мужскому костюму служили уже упоминавшиеся воротники – «ожерелья», «зарукавьями», а также мешочек – кошелёк – калита, который крепили к поясу.
Костюм русского богатыря.
Костюм русских воинов отличался от западноевропейского военного костюма и доспехов. Его характер определялся вооружением постоянных противников Древнейшей Руси – кочевников. Русские воины поверх обычной одежды надевали сравнительно короткую, доходящую до колен, кольчужную рубашку. Кольчуга имела короткие рукава и боковые разрезы внизу, облегчавшие посадку на лошадь. Надевалась она через голову и у ворота спереди имела надрез. Обычно её подпоясывали. Так как кольчужный доспех был очень дорог, простые воины вместо него носили куяк – кожаную безрукавную рубаху с нашитыми на неё металлическими бляхами.
Необходимой частью воинского снаряжения был
шлем – шелом. Типично русским был остроконечный
шлем – луковица. У русских шлемов отсутствовала забрала, зато были подвижный носик (стрелка) и бармица – кольчужная сетка, прикреплённая к нему изнутри, спадающая на спину и плечи.
Как же выгладила древнерусская красавица?
Как известно, согласно славянскому идеалу красоты женщина Древней Руси должна иметь высокую статную фигуру, грудь высокую и белую, косы русые, золотистые, белое лицо с ярким румянцем и соболиными бровями.
Основой женского костюма являлась рубаха, отличавшаяся от мужской только большой длинной – она доходила до ступней. Богатые женщины носили одновременно две рубахи – исподнюю и верхнюю, причём верхнюю шили из дорогих тканей. Носили рубаху с нешироким поясом, часто вышивали орнаментом.
Поверх рубахи замужние женщины обычно надевали понёву – юбку, не сшитую, а запахнутую вокруг фигуры и закрепленную вокруг талии шнуром – гашником. Понёву часто шили из пёстрых тканей.
Повседневной одеждой девушек была запона – холщевая одежда - прямоугольный кусок ткани, сложенный пополам и имевший на сгибе отверстие для головы. Запона по бокам не сшивалась, была короче рубахи и надевалась поверх неё. Запону всегда подпоясывали. По праздникам поверх паневы или запоны надевали богатую одежду – навершник. Эта одежда имела вид туники, была длинной и довольно широкой, с короткими широкими рукавами. Навершник не подпоясовали.
Женская обувь мало отличалась от мужской. Женщины носили либо лапти с онучами, либо сапоги без каблуков из цветной кожи, нередко вышитые.
По древней традиции, замужние женщины покрывали свои волосы. С открытыми волосами могли ходить лишь только незамужние. Поэтому сорвать головной убор с женщины считалось тяжёлым оскорблением. Отсюда и пошло выражение «опростоволоситься», то есть опозориться. Девушки носили либо распущенные длинные волосы, подхваченные лентой или тесьмой, либо косу, заплетённую низко на затылке.
Часто на голову надевали венец – твёрдый обруч из кожи, бересты, обтянутый дорогой золотой тканью, иногда с треугольными или четырёхугольными зубцами. Замужние женщины закрывали волосы плотно прилегающим чепцом – повойником. Сверху обычно надевали платок, сложенный в виде треугольника, так называемый убрус. Убрус был полотняный, а у знатных женщин – шёлковый. Его накидывали на голову и складывали под подбородком. Два конца его, свисавшие на грудь, были богато вышиты. Убрус мог быть не только белого традиционного цвета, но и красного цвета. Знатные женщины поверх убруса надевали шапки из дорогой ткани в виде невысокого колпака с околышкем или меховой оторочкой. Внешне эти шапки ничем не отличались от мужских.
Список литературы
Богатырев Е.Г., Богатырева А.М. Все о бане. М.: «Вече», 2003. - 304 с.
Овсянников Ю.М. Картины русского быта. - М.: «АСТ ПРЕСС», «ГАЛАРТ», 2000. - 352 с.
Рябцев Ю.С. История русской культуры. Художественная жизнь и быт XI - XVII вв.: Учебное пособие. - М.: гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1997. - 336 с.
Чудаков Н.В. Детская энциклопедия: Я познаю мир «Культура». - М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. - 480 с.
\
Приложение