Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века

Оглавление:

Введение

На протяжении двух  с половиной веков американской истории капиталистическое развитие северной Америки сочеталось с сохранением рабства негров.

Порабощение именно этой расы не было случайным. Белые для своей защиты могли прибегнуть к самым различным мерам, вплоть до обращения к своему правительству в Европе, они могли в случае недовольства своей участью  бежать и легко смешаться с толпой. Бежать из кабалы и рабства без особого труда могли и индейцы, отлично знавшие местность. Помимо этого, индейцы не отличались выносливостью и были подвержены различным заболеваниям. Иначе обстояло дело с неграми: за них никто не мог вступиться, а в случае побега их без труда можно было заметить в толпе, они отличались завидным здоровьем и выносливостью, наконец, они были довольно дешевы. После того, как выявилась  экономическая непригодность белых колонистов и индейцев к тяжелому физическому труду на плантациях Юга и, напротив, стали очевидными те оптимальные удобства, которые давало использование на тяжелых работах негров, произошло законодательное оформление черного рабства.

Именно на Юге США рабство, возродившись, тесно переплелось с расизмом. С течением времени расизм все более укоренялся в мировоззрении плантаторов и стал не просто компонентом, но первоосновой рабовладельческого мировоззрения.

Даже такой известный демократ как Томас Джефферсон полагал, что черные люди не могут быть членами локкианского социального контракта, связывавшего вместе участников американской республики: "Права человека..., теоретически и идеально будучи правом каждого человеческого существа от рождения, на практике применялись в Соединенных Штатах только к белым: черные рабы исключались из рассмотрения, поскольку при допущении, что они тоже являются человеческими существами, они были еще и собственностью, и там, где права человека вступали в конфликт с правами собственности, собственность преобладала."[1]

На идеологию рабовладельческого Юга нельзя смотреть как  на анахронизм, не заслуживающий сегодня особого внимания. Выдвинутые его политиками и идеологами аргументы стали символом веры для миллионов американцев, не без успеха распространились не только в южных, но и в северных штатах и так или иначе, пусть и в качестве пережитков, сохранились в обыденном сознании не одного поколения белых американцев даже после уничтожения рабства. Сама эта идеология не была чем-то откровенно примитивным: она появилась в стране, в которой на протяжении длительного периода распространялись самые передовые по тем временам идеалы, и ее творцы искусно приспособили к ним расистские идеи.

В первой половине XIX века развитие теоретических обоснований расизма на Юге США достигло своего апогея. Именно в это время были созданы основные концепции, которые легли в основу расовой дискриминации всего «небелого» населения Соединенных Штатов в последующие периоды.

Подробное изучение вопроса «Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века» поможет не только глубже проникнуть в менталитет южан перед гражданской войной, но и понять подоплеку межрасовых отношений в Соединенных Штатах вплоть до нашего времени.

Апология рабовладения на Юге США рассматривается при изучении многих тем: «Гражданская война в Северной Америке», «Ку-клукс-клан», «Борьба негров США за свободу» и т.д. Однако, как самостоятельная тема эта проблема практически не была исследована. Поэтому целью данной дипломной работы является исследование основных концепций апологии рабства на Юге США в первой половине XIX века. В свете поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

-         XIX века

-        

-        

-        

Для раскрытия поставленных целей и задач были использованы следующие группы источников:  теоретические труды апологетов рабовладения, законодательные акты, мемуары и воспоминания, исследовательские работы историков  первой половины XIX века.

Наиболее важные для данного исследования документы - теоретические труды апологетов рабовладения на Юге США.[2] В этих работах авторы излагают свои теории и взгляды на жизнь в американском обществе.

Исследование законодательных актов[3] позволяет оценить отношение к афро-американцам  со стороны властей и их официальное положение в обществе.

Особого внимания заслуживают мемуарные источники[4]. Большей частью, это воспоминания бывших рабов. Эти источники важны, поскольку кроме описания непосредственно жизни в рабстве, в них отражены и те идеологические теории, которые господствовали в то время.

В данной дипломной работе были использованы исследования Алексиса де Токвиля[5] и Гепворта Диксона[6], которые занимались изучением проблем современной им истории Америки и, в частности, вопросом рабства. В книгах этих авторов отражены политические и социальные отношения белого и цветного населения.

Историография

Проблема рабства в Северной Америке  стала интересовать  историков уже со второй половины XIX века. Именно в это время выходит в свет книга Дж. К. Ингрэм «История рабства с древнейших до новых времен»[7], одна из глав которой посвящена этой теме. Характерно нейтральное отношение автора к данной проблеме.

Однако существовали и противоположные взгляды на этот вопрос. У. Филлипс издал два тома «Истории в документах», содержащих материалы местных архивов, архивов плантаций, прессы рабовладельческого Юга, а несколькими годами позже – книгу «Жизнь и труд на Старом Юге».[8]  Автор крайне положительно оценивает рабовладельческую систему Юга, она видится ему как  «патриархальная идиллия».

Таких же взглядов на рабство придерживаются и некоторые другие историки: У.Е. Додд в книге «Королевство хлопка», К. Итон в «Развитии цивилизации на Юге. 1790-1860», А. Конрад и Дж. Мейер в совместной работе «Экономика рабства», Ю. Дженовезе в сочинении «Политическая экономия рабства».[9]

Сходные мысли мы видим и в книге Фогела и Энгермана «Время на кресте»[10]. Авторы с помощью методов клиометрии доказывали, что жизнь на Юге США была гораздо лучше, чем на Севере, и, как следствие, рабовладельческая система лучше капиталистической.

Параллельно развивается и другая точка зрения: рабство рассматривается как крайне негативный аспект в истории американского общества. К историкам этого толка мы должны отнести в первую очередь     Г. Аптекера[11], Р. Вивера[12], И. Бёрлин[13] и П. Колчина[14]. В своих работах эти авторы обращаются к истории афро-американского народа в Северной Америке, используют большое количество фактического материала. Питер Колчин в своем исследовании отчасти затрагивает и теории апологетов рабовладения.

Тема рабства в Северной Америке стала довольно популярна в последние десятилетия. В Интернете появилось довольно большое количество сайтов по этой теме[15].

Однако исследований, посвященных непосредственно апологетам рабства практически нет. Проблема рабства и апологии рабовладения традиционно упоминается в трудах посвященных истории гражданской войны в США. Краткие сведения о некоторых идеологах расизма можно встретить в книгах   Д. У. Блайта[16] и Р. Дж. Хаммела[17].

Ценнейшим трудом для разработки заданной данным исследование темы является трехтомник В.Л. Паррингтона «Основные течения американской мысли»[18], где рассмотрены политические взгляды и рабовладельческие концепции Дж. Кэлхуна и  У. Симмса.

В России история США принадлежала к одной из наиболее фальсифицированных тем в советской литературе. На протяжении десятилетий наши американисты создавали образ врага.[19] Круг тем был крайне ограничен и, как правило, навязываем сверху.

Российские авторы[20] рассматривали угнетение афро-американцев, начиная с колониального  периода и до современности. В книгах этих историков много информации о жизненных условиях негров, поданной в публицистическом стиле.

Но большее внимание советские исследователи уделяли борьбе рабов за свободу. Здесь следует отметить работы М.Н. Захаровой[21], Р.Ф. Иванова[22], Д.О. Заславского[23], П.Б. Уманского[24]. Эти авторы рассматривают  в своих работах и некоторые концепции апологетов рабовладельческого Юга, иллюстрируя приводимые ими факты жестокости по отношению к афро-американцам.

С 80-х годов в отечественной американистике начинают разрабатывать новые темы. К. Лайтфут выпускает книгу «Права человека по-американски»[25], одним из аспектов которой  является рассмотрение положения цветного населения Северной Америки.

А.А. Кислова обращается к религиозной истории США. В своей книге «Религия и церковь в общественно-политической жизни США»[26] она затрагивает такую проблему, как влияние церкви на формирование  идеологии рабовладельческого общества.

В книге «Американская нация: национальное самосознание и культура»[27] К.С. Гаджиев рассматривает влияние рабства на менталитет американцев.

И.М. Супоницкая[28] подходит к этому вопросу с экономических позиций. Она исследует проблему рабства и взаимоотношений «хозяин - раб» с точки зрения экономической целесообразности.

В это же время ученых начинают интересовать концепции  апологетов расизма на Юге США. Исследованием деятельности Джона К. Кэлхуна занимались Г.А. Дубовицкий и И.В. Шатунов.[29] Данные авторы больше внимания уделяли политической карьере Кэлхуна. Однако и в данной работе есть ряд фактов, касающихся теоретических изысканий этого апологета рабовладельческого Юга.

Теории таких исторических деятелей как Дж. К. Кэлхун и Дж. Фицхью затрагивает в своей веб-статье Т.В. Алентьева[30]. Она рассматривает данную проблему  в рамках вопроса «сецессия Юга как отражение менталитета южан».

В.В. Согрин[31] издает ряд работ, посвященных теме апологии расизма на Юге США. В своих исследованиях он дает довольно обширный обзор авторов рабовладельческих теорий первой половины XIX века, привлекает большое количество цитат из различных источников.

В.М. Кричевский[32], в отличие от В.В. Согрина, подходит к этому вопросу с критической точки зрения. Он как бы вступает в полемику с авторами рабовладельческих концепций и пытается опровергнуть приводимые ими доказательства и факты.

Т.о. мы видим, что тема «Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века» еще только начинает разрабатываться. А, следовательно, перед американистами открываются широкие возможности в изучении данного аспекта истории Соединенных Штатов Америки.

Глава 1. Джон Кэдвелл Кэлхун и его роль в формировании рабовладельческой идеологии южных штатов.

Известный американский историк В.Л. Паррингтон считал Кэлхуна "поистине незаурядным мыслителем", более того, самым сильным политическим умом своей эпохи, безусловно превосходившим интеллектуальными способностями оппонентов из северо-восточных штатов.[33] Другой авторитет современной американской историографии, Р. Хофстедтер, пошел еще дальше, назвав Кэлхуна "Марксом правящего класса"[34]. Этим броским, но, правда, сверх всякой меры искусственным сравнением он хотел подчеркнуть как глубину проникновения Кэлхуна в противоречия капиталистического общества, так и его провидческие способности.

Джон Кэдвелл Кэлхун является ярчайшим представителем в ряду создателей идеологии рабовладельческого Юга США  первой половины  XIX века. Он – практически единственный теоретик расизма, упоминаемый в работах русских и западных американистов, изучавших рассматриваемый период в истории США.

В зарубежной историографии наиболее полное исследование жизни и творчества Дж. Кэлхуна мы встречаем в книге В.Л. Паррингтона «Основные течения американской мысли»[35]. Он рассматривает политический путь данного исторического деятеля, а также его идеологические изыскания, широко используя выдержки речей Дж. Кэлхуна.

В большей же мере имя этого идеолога встречается в работах посвященных ситуации в Америке перед гражданской войной.[36]

Наиболее полное исследование деятельности и идеологических концепций  Джона К. Кэлхуна в российской американистике представлено в работах В.В. Согрина.[37] В своих трудах автор использует большое количество источников. Его статья в журнале «Новая и Новейшая история», а также глава его книги, посвященная изучаемому в данной работе предмету, включают в себя большое количество цитат, представленных в рамках анализа и интерпретации жизни и творчества этого американского идеолога.

В.М. Кричевский подошел к данному вопросу с позиции критики идеологии американского рабовладения.[38] Автор приводит довольно много цитат  из работ Джона Кэдвелла  Кэлхуна. Кричевский не просто критикует идеологию этого исторического деятеля, но и старается опровергнуть большую часть фактов, приводимых американским теоретиком.

Исследованием деятельности Джона К. Кэлхуна также занимались Г.А. Дубовицкий и И.В. Шатунов.[39] Данные авторы больше внимания уделяли политической карьере Кэлхуна. Однако и в данной работе есть ряд фактов, касающихся теоретических изысканий этого апологета рабовладельческого Юга.

Теории Кэлхуна затрагивает в своей веб-статье и Т.В. Алентьева.[40] Она рассматривает данный вопрос в рамках вопроса о сецессии Юга и влияния различных факторов на менталитет южан.

В работах других американистов имя Кэлхуна встречается крайне редко, без упоминания его концепций.[41]

1.1.         Политическое кредо Джона Кэдвелла Кэлхуна: антагонизм Севера и Юга

 Джон Кэлхун не был кабинетным ученым, изнуряющим себя философскими размышлениями в тени кабинета. На протяжении всей своей сознательной жизни он был профессиональным политиком и добился немалых успехов: в 1810 г. в возрасте 28 лет Кэлхун избирается членом конгресса США, с 1817 по 1825 г. занимает пост военного министра, с 1825 по 1832 г. - вице-президент США, с 1832 по 1834 г. - сенатор, с 1844 по 1845 г. государственный секретарь, с 1845 по 1850 г., вплоть до своей смерти, вновь сенатор. Политике он отдавался без остатка, крайне редко наведывался в родовое поместье, полностью передоверив семейные дела, включая воспитание троих детей, жене.

Только в конце жизни Кэлхун смог найти время для теоретических трактатов, главный из которых – «Рассуждения о конституции и управлении Соединенными Штатами» - был опубликован уже после его смерти. Основные политические идеи были высказаны им в пространных выступлениях в американском конгрессе, а также во всевозможных резолюциях, меморандумах, апелляциях. На слушателей неизменное впечатление производили пуританское неистовство и фанатичная целеустремленность этого южанина: выбрав для своего выступления две-три идеи, он методично и в то же время страстно развивал их до конца, используя разнообразную аргументацию и стремясь максимально нейтрализовать возможные контрдоводы оппонентов. При этом оратор из Южной Каролины, начисто лишенный чувства юмора, преподносил каждую из поднятых им проблем как вопрос жизни или смерти и нагонял порядком страху на конгрессменов. Многие и многие южные политики воспринимали его суждения и пророчества в качестве абсолютной истины.[42]

Но одних харизматических качеств, безусловно, имевшихся у Кэлхуна, было недостаточно, чтобы сплачивать и увлекать за собой южных политиков. Для этого нужна была соответствующая программа и идеи, которые к тому же должны были точно прийтись ко времени. Они возникли у Кэлхуна далеко не сразу, а обрели законченный вид и, главное, были восприняты как откровение южанами только в конце 1820-х годов.

Прагматизм его идей немало способствовал политической карьере Кэлхуна, но не мог превратить его в пророка рабовладельческого Юга. Чтобы стать им, нужно было высказать совсем иное кредо. И Кэлхун очень четко и жестко выразил его в 1828 г. в меморандуме "Позиция Южной Каролины", означавшем переворот в его взглядах. Здесь он «впервые чутко уловил, что рабовладельческие штаты достигли той экономической и политической зрелости, когда могли уже не идти на компромиссы с северо-восточными "братьями", но способны были твердо продиктовать свою волю»[43].

Вопрос, вынесенный Кэлхуном во главу угла отношений Севера и Юга - ввозные пошлины, - на первых порах полностью поглотил внимание соперничавших сторон. Ввозные пошлины, введенные американским конгрессом в 1828 г. на целую серию промышленных товаров, откровенно брали под защиту интересы капиталистического Северо-Востока и ущемляли аграрные южные штаты. За этим конфликтом Кэлхун рассмотрел фундаментальное различие социально-экономических интересов Севера и Юга и пророчески провозгласил возможность его трагического развития в случае, если не будут приняты соответствующие меры. [44]

Самым надежным способом защиты своей концепции Кэлхун счел обоснование ее неразрывной связи с заветами отцов американской демократии, в первую очередь Томаса Джефферсона. Выступая, он все активнее совершал пространные экскурсы в американскую историю, рассматривал ее сквозь призму борьбы демократической идеологии Джефферсона и антидемократической - Гамильтона. Эта борьба, утверждал он, впервые разгорелась на конституционном конвенте 1787 г. и, пройдя через сложные перипетии, завершилась блестящей победой Джефферсона на президентских выборах 1800 г., которые Кэлхун называл не иначе как "революцией".[45] Самым замечательным в деятельности Джефферсона Кэлхун считал самоотверженную борьбу за права и свободы "меньшинств", аграрные интересы и суверенитет штатов. Кентуккские резолюции Джефферсона 1798 г., обосновывавшие права штатов, объявлялись им подлинным манифестом американской свободы и демократии. Одновременно Кэлхун клеймил Гамильтона и федералистов, их последователей во главе с Клеем, обрушивших на Америку пороки капиталистического развития. [46]

Было ли в действительности что-то общее между взглядами Джефферсона и Кэлхуна? С формальной точки зрения,  сходство их концепций прав штатов несомненно. Но как во времена Джефферсона, так и во времена Кэлхуна концепция прав штатов являлась только способом защиты определенных фундаментальных социально-политических принципов и интересов. И вот тут-то между Джефферсоном и Кэлхуном обнаруживается дистанция огромного размера. Ведь Джефферсон подготовил в 1798 г. кентуккские резолюции, обосновывавшие право штатов на отмену федеральных законов, в связи с принятием правительством Адамса антидемократических законов об "иностранцах" и "мятеже". Кэлхун же защищал суверенитет штатов, имея в виду отстоять социально-экономические интересы набравшей силу консервативной рабовладельческой системы. Кэлхун закладывал совершенно иную идеологическую традицию: защиты консервативных целей посредством демократических идей и призывов.[47]

В 1830 г. он впервые открыто указал на истинную причину антагонизма Юга и Севера: «закон о тарифах, отметил Кэлхун, есть только частное проявление этого антагонизма, а его истоком является рабовладение, которое после своего возникновения и утверждения в южных штатах придало их экономике и социальным отношениям совершенно особый, радикально разошедшийся с устремлениями и идеалами Севера характер.»[48] Даже сегодня в этом суждении поражает прозорливость Кэлхуна: он выступил как жесткий реалист, точно и бескомпромиссно указавший на подлинную, фундаментальную основу противоречия капиталистического Севера и рабовладельческого Юга и возвысившийся в этом вопросе над большинством своих современников и поколениями американских консервативных и либеральных историков.[49]

Следует заметить, что известный французский историк и государственный деятель Алексис де Токвиль в своей книге «Демократия в Америке» сделал сходные выводы о причинах разногласий Севера и Юга, опираясь на разницу в менталитете. Сравнивая поведение и жизненные устремления жителей разных частей страны, Токвиль в частности подметил: «На правом берегу главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способностей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия… Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствию и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физические упражнения, требующие большой силы                                                                                                                                                                                                                                                                                                           

и ловкости. С юных лет они привыкли рисковать своей жизнью в поединках. Так рабство не просто мешает белым обогащаться, оно лишает их самого стремления к этому.»[50]

Причины столь разного менталитета во многом кроются в культурно-исторических различиях основания английских колоний в Северной Америке. Как отмечали многие историки, южные колонии основывались, главным образом английскими дворянами – «стюартовскими кавалерами» - приезжавшими поправить свои денежные дела. Большинство из них были приверженцами англиканской церкви или даже католиками: один из ярких примеров - колония Мэриленд. Значительное влияние на формирование менталитета южного общества оказало также французское и испанское дворянство, чьи страны активно участвовали в колонизации этого региона. Колонизация Юга была скорее не религиозной, а коммерческой, деловой. Колонисты приезжали сюда не строить новый мир, создавать "Град на холме", как пуритане. Их интересовали деньги, прибыль, а не свобода религиозных взглядов. Они вовсе не стремились к изоляции от Европы, а были заинтересованы в теснейшем торговом общении с Англией. Свидетельством коммерческой ориентации было возделывание товарных культур - индиго, риса, табака, позднее хлопка, предназначенных на европейские рынки. В то время как Новая Англия стремилась к хозяйственному самообеспечению, Юг с самого начала строился на специализации в экспортных культурах. Его общество складывалось как сугубо аграрное, сельское.

1.2 Борьба за дело Юга

Но Кэлхун не ограничился анализом причин антагонизма Севера и Юга.  В 30-40-е годы лейтмотивом печатных и устных выступлений Кэлхуна становится защита рабства. Его работы  неизменно острополемичны, направлены в первую очередь против аболиционистов.[51]

 «Рабовладение, указывал Кэлхун, является первоосновой экономического развития и благополучия Юга, его социальных отношений и политической организации, отмени его - и тут же случится апокалипсис, рухнет целый мир. Поэтому агитация в пользу ликвидации рабства безрассудна: плохо оно или хорошо, рабовладение должно быть сохранено.»[52]

 Со второй половины 30-х годов Кэлхун внес в защиту рабства новый мотив, доказывая, что рабство не просто первооснова южного общества, оно является истинным благодеянием как для хозяев, так и для рабов. Он клеймил аболиционистов, совершенно извративших, по его словам, картину жизни рабов. Только рабство, доказывал он, превратило черных варваров в человеческие существа: «сравните американских негров с африканскими и вы увидите, что первые неизмеримо превосходят вторых и морально, и интеллектуально, и физически. А  причиной  тому  является  патриархальный

характер американского рабовладения, при котором белые хозяева и черные рабы составляют единую дружную семью, при этом белая раса выполняет роль мудрых отцов и учителей, поднимающих своих черных детей и учеников до цивилизованного уровня.»[53]

В этой фразе очень четко проявляется довольно популярная в Америке и Европе теория цивилизаторской  миссии рабовладельцев. Главная мысль этой концепции: рабство не только единственно возможное, но и необходимое для негров состояние, так как на плантациях рабы приобщаются к западной цивилизации. «Африка – дикий континент. Мы, европейцы, создали всемирную цивилизацию, построили города, мосты, корабли, университеты, а дикари-негры, как и тысячи лет назад, плясали голыми вокруг своих тамтамов. Дикарь неизбежно превращается в раба цивилизованного человека, ибо ни на что иное дикарь не годен. И рабство – благо для негра. Только поступив в услужение к белому человеку, негр приобщается к цивилизации».[54]

После того, как рабство стало объектом защиты, представители Юга перешли от извинений к дифирамбам. «Многие на Юге когда-то верили, что оно [ рабство ] является моральным и политическим злом. Это безумное заблуждение ушло в прошлое. Теперь мы видим рабство в истинном свете и считаем его самой надежной и устойчивой основой свободных институтов в мире.»[55]

Вначале Кэлхун безоговорочно признавал правомерность рабовладельческой системы, но затем он подверг ее критическому разбору в свете своей теории греческой демократии. Он противопоставил ей систему наемного труда, существовавшую на Севере, и пришел к выводу, что последняя гораздо более жестока и бесчеловечна,  чем первая. Он был убежден, что до сих пор Юг совершал ошибку, принося извинения за специфический для него институт и уповая на его естественное отмирание. В этом вопросе предки южан оказались, по его мнению, не правы. «У нас исключена всякая вероятность того, что может иметь место конфликт между трудом и капиталом, конфликт, столь затрудняющий установление и сохранение свободных институтов во всех богатых и цивилизованных странах, не имеющих институтов, подобных нашим. Южные штаты на деле представляют собой совокупность общин, а не отдельных людей. Каждая плантация образует небольшую общину, возглавляемую хозяином, сочетающим в себе объединенные интересы капитала и труда, общим представителем которых он является. Объединение этих небольших общин составляет целый штат, где их деятельность, труд и капитал в равной степени представлены и находятся в полной гармонии.»[56]

Ни один южанин не верил в то, что рабовладение находится на пути к естественному отмиранию. Оно день ото дня получало все большее распространение, и этому не следовало мешать. Надежды южной цивилизации, утверждал Кэлхун, тесно связаны с этим процессом.[57] По мнению Кэлхуна нужно было заставить Север признать рабовладение благотворным общественным институтом, необходимым для свободной и развитой демократии, единственным способом избавления от ожесточенных столкновений между наемным трудом и капиталом, которые в промышленных  штатах уже ставили под угрозу прочность американских общественных институтов.  «Оно делает этот район уравновешивающим фактором всей системы, могучей охранительной силой необдуманных конфликтов.… Таковы институты, уничтожить которые  стараются изо всех сил эти заблудшие безумцы и которые мы призваны защитить во имя самых высочайших и торжественных обязательств, налагаемых на нас званием человека и патриота».[58]

Вслед за этим Кэлхун переходил в контратаку на буржуазный строй и доказывал, что южная рабовладельческая цивилизация стоит неизмеримо выше северной капиталистической и что именно первая воплощает добро, а вторая - зло. В ходе этой контратаки Кэлхун как раз и развивал такую критику капитализма, которая дала повод Р. Хофстедтеру и другим американским историкам назвать его "Марксом правящего класса". Человеческая история, рассуждал Кэлхун, еще не знала обществ, где бы не было разделения на классы и где бы один класс не существовал за счет другого. Но наихудшей, самой изощренной и жестокой среди всех является капиталистическая эксплуатация: тенденция развития любого капиталистического общества, в том числе и северных американских штатов, заключалась в постоянном увеличении пропасти между работодателями и рабочими, росте богатства первых и нищеты вторых. Финалом этого антагонизма могла быть только кровавая гражданская война, победу в которой, пророчил Кэлхун, должен одержать пролетариат, много превосходящий численностью буржуазию.[59]

Утверждать, что люди созданы свободными и равными, значило, с его точки зрения, вступать в противоречие  со всеми фактами биологического и социального порядка. Истинному демократу поэтому прежде всего необходимо заново исследовать природу демократии и отбросить все ложные посылки и пагубные выводы, которые принесли ей неисчислимый  вред. Кэлхун подчеркивал, что «греки лучше, чем люди нового времени, понимали истинную сущность демократии. Демократия предполагает сотрудничество равных. Ее единственным разумным основанием служит добрая воля, а  функционировать она может лишь посредством компромисса.»[60] Из этого следует, что в обществе, состоящем из высших и низших, способных и слабых, достойных и недостойных – а любое исторически складывавшееся общество состоит из подобных элементов – всеобщая демократия неосуществима. Бесчисленной массе социально неприспособленных людей уготован один из двух возможных уделов: «либо их будет эксплуатировать способное меньшинство, прикрываясь ширмой якобы свободного труда, либо они попадут под опеку общества и будут находиться под покровительством свободных граждан. Иными словами, они неизбежно должны стать либо наемными, либо крепостными рабами и в любом из этих случаев не смогут пользоваться правами свободных граждан государства. Демократия возможна лишь в обществе, признающем неравенство законом природы, где добродетельные и способные граждане вступают в добровольное товарищество ради общего блага и в интересах всего общества берут на себя попечение о неприспособленных».[61]

Беспощадный анализ противоречий капитализма, данный Кэлхуном, преследовал две цели: во-первых, доказать, что черные рабы живут в гораздо

лучших условиях, нежели наемные белые рабочие, а рабовладельцы являются более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты; во-вторых, внушить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою энергию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а, напротив, на объединение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперника - белого пролетариата.

С  этими же идеями связана и разработанная  Кэлхуном концепция свободы: «…предполагать, будто все люди имеют равное право на свободу, значит совершать большую и опасную ошибку. Свобода – награда, которую следует заслужить, а не благословение свыше, безвозмездно посылаемое всем без различий, награда, предназначенная для людей умных, преданных своей стране, добродетельных и достойных, а не благо, даруемое людям, слишком невежественным, опустившимся и порочным, чтобы быть способными оценить его по достоинству и насладиться им».[62]

Здесь мы снова видим отголоски цивилизаторской миссии. «Достойные» белые должны обладать свободой, чтобы облагодетельствовать «невежественных и порочных» негров. «Такое распределение очевидно следствие установившегося закона. И всякая попытка нарушить или ниспровергнуть его, подняв людей на более высокую ступень свободы, выше того уровня, на который им предназначено подняться, должна неизбежно оказаться бесплодной и окончиться неудачей…»[63]

Превознося положительные стороны порабощения афро-американцев, Кэлхун не забывает и про анализ капиталистической системы Севера. «Существует и другое заблуждение, не менее серьезное и опасное, обычно связанное с тем, которое только что было рассмотрено. Я имею в виду мнение, что свобода и равенство настолько тесно связаны между собой, что свобода не может быть полной без полного равенства.».[64] Кэлхун допускает связь между связь между свободой и равенством, однако, в его понимании неизбежным следствием свободы является «неравенство общественного положения». И именно неравенство он считает необходимым условием прогресса. «Несомненно, именно это неравенство общественного положения верхов и низов служит в процессе развития  общества весьма сильным стимулом, побуждая первых сохранять свое положение, а вторых стремиться пробиться вверх, в ряды первых. А это дает величайший толчок прогрессу. Попытка насильственно столкнуть верхи вниз или поставить низы в один ряд с верхами путем вмешательства со стороны государства приведет к ликвидации этого стимула и тем самым фактически приостановит прогресс.»[65]

Ни равенство, ни свобода, в свете теории Джона Кэлхуна, не являются всеобщими. И в том и в другом случае существует определенная градация. Сравнивая теорию равенства с концепцией свободы, можно сделать вывод, что  для афро-американцев не было места даже  в позиции «неравенства общественного положения». Ни Кэлхун, ни другие апологеты рабовладельческой теории не были заинтересованы в стремлении чернокожих обладать правами, а тем более возможностью «пробиться вверх, в ряды первых».

Призыв Кэлхуна к капиталистическому классу не имел существенного практического эффекта. Антагонизм между северо-восточным капитализмом и южным рабовладением имел в США гораздо более острый и осязаемый характер, нежели противоречие между трудом и капиталом. Реальным в тех условиях был союз буржуазии и рабочего класса против рабовладельцев, а не альянс капиталистов и плантаторов против белого пролетариата и черных рабов. Все более сознавая это обстоятельство, Кэлхун с годами усиливал жесткую, переросшую в конечном итоге в озлобление, критику капитализма. Перспектива сохранения федерального союза представлялась ему в мрачном свете. В 1845 г. на съезде представителей южных штатов в Мемфисе он призывал к развитию на рабовладельческом Юге промышленности, торговли, банков, к строительству дорог и каналов, имея в виду возможность самостоятельного государственного существования Юга и выхода его из США.[66]

В конце жизни Кэлхун решился на публичное отречение от идей Джефферсона и осуждение всех основополагающих принципов Декларации независимости, и в первую очередь теории естественных и равных неотчуждаемых прав людей.

Джон Кэдвелл Кэлхун был незаурядным теоретиком расистской идеологии. Его идеи легли в основу большинства теорий оправдания порабощения негроидной расы в Америке.

Кэлхун разработал теорию, которая не просто защищала рабовладельческий строй, а давала южанам возможность гордиться им. Этот идеолог сравнил политические системы Севера и Юга, доказав экономическое и социальное превосходство последней.

Идеализируя греческую демократию, Кэлхун попытался перенести ее принципы на рабовладельческую систему Юга. Он сделал вывод о невозможности всеобщего равенства и всеобщей свободы.

Разработав теорию «достойных и недостойных», Джон К. Кэлхун  открыл широкие возможности для будущих апологетов расизма и дискриминации.

Глава 2. Взгляды Джорджа Фицхью

Джорджу Фицхью, в отличие от своего предшественника, было уделено гораздо меньше внимания со стороны историков. Краткое упоминание о нем мы встречаем в статье Т.В. Алентьевой.[67]  Она обращается к его творчеству, исследуя менталитет южан в предвоенный период. Но в данной монографии нет ни ссылок на работы Фицхью, ни анализа его идеологии.

Более подробно данный теоретик рассмотрен в работе В.М. Кричевского.[68] Здесь, как и в главе, посвященной Дж. Кэлхуну, историк стоит на позиции критики концепций автора. Так же следует отметить и большое количество цитат.

Самая полная разработка данного вопроса представлена В.В. Согриным[69]. Исследование идеологических концепций Дж. Фицхью является продолжением изучения данным автором вопроса развития теорий рабовладения на Юге США.

2.1 Критика капитализма

После смерти Кэлхуна в 1850 г. лидерство в развитии рабовладельческой идеологии перешло к Джорджу Фицхью. Фицхью родился в 1806 г. в Виргинии в семье образованного, весьма религиозного консервативного юриста. В отличие от Кэлхуна он был книжником, начитанным в самых разнообразных вопросах. Он хорошо знал классическую английскую политэкономию, сочинения социалистов-утопистов, владел правовыми, философскими, политическими теориями самых разных эпох. Также, в отличие от Кэлхуна, Фицхью почти неотлучно жил в своей усадьбе и наряду с юридической практикой, написанием статей и теоретических трактатов прилежно занимался воспитанием девятерых детей. Два его главных сочинения, появившиеся в 1854 и 1857 гг., существенно развивали идеи Кэлхуна и претендовали на всестороннее осмысление самых разнообразных общественных устройств, в первую очередь рабовладельческого, капиталистического и социалистического, и определение оптимального общественного выбора для Америки. В работе, называвшейся "Социология Юга, или крах свободного общества", впервые вводилось в обиход американской общественной мысли понятие "социология", что свидетельствовало о серьезности теоретических притязаний автора.[70]

Главным авторитетом для Фицхью был его современник, английский политический мыслитель, историк и писатель Томас Карлейль. Южанин свободно заимствовал у Карлейля критику промышленного капитализма. Фицхью испытывал симпатии также к Дизраели, обществу "Молодая Англия", в целом к тому направлению английской общественной мысли, которое было определено как торийский, или феодальный, социализм. Он тяготел к сонму доктрин реакционного социализма, которые критиковали капитализм с позиций исчезнувших или уходящих общественных систем, и добавил к ним еще одну, свою собственную, представившую в качестве земли обетованной рабовладельческую Утопию.[71]

Фицхью не ограничивался написанием теоретических трактатов, но стремился активно воздействовать на массовое сознание. Хорошо владея пером, он поставлял передовицы для ведущих рабовладельческих газет, тесно сотрудничая с признанным рупором плантаторов "Де Боуз ревью", где в течение десятка лет появилось около ста его статей.

Лейтмотив размышлений, рассуждений и пропаганды Фицхью - сравнение капиталистического, называемого им свободным, и рабовладельческого обществ, при этом первому достаются только черные, а второму - светлые краски. Капитализм, или свободное общество, характеризовался им неизменно как ничтожный маленький эксперимент истории, ограниченный как во времени, так и в пространстве. Это, по убеждению Фицхью, «временное и частное отступление от магистрального пути человечества, который был проложен рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит средневековым крепостным правом и продолжен в современных условиях американским рабством»[72]. Фицхью не сомневался, что этот магистральный путь будет восстановлен в чистом виде после того, как капитализм окажется развенчан, а рабовладение, куда он включал и европейское крепостничество, освободится от некоторых деформаций.[73]

Фицхью критиковал капитализм преимущественно не на американском, а на английском материале, поскольку, как он подчеркивал, результаты "ничтожно маленького эксперимента истории" проявились наиболее полно в Великобритании. Он был хорошо осведомлен о негативных   социальных   последствиях   промышленного   переворота    в

Англии: его сочинения испещрены ссылками на разнообразные источники - от британских газет и статистических отчетов до трудов социалистов самых разных направлений. Ему были в полной мере известны факты о нещадной эксплуатации женского и детского труда на текстильных фабриках и в шахтах Англии, производственном травматизме, голоде, нищете и безработице среди промышленных рабочих.[74] «Вопиющая несправедливость бедствий британского пролетариата, возмущался Фицхью, заключается в том, что именно пролетариат, его труд создают все богатства, всю собственность от начала и до конца, в то время как эксплуатирующий их капитал не создает и единого пенни.»[75]

Последнее заключение Фицхью свидетельствует, что он использовал в критике капитализма трудовую теорию стоимости. Впрочем, он признавал, что к созданию богатств и прибавочной стоимости не имеют отношения не только капиталисты, но и рабовладельцы. Как вытекало из рассуждений Фицхью, он не считал возможным отменить эксплуатацию человека человеком, но полагал необходимым выбрать между двумя формами эксплуатации лучшую. И здесь он отдавал абсолютное предпочтение рабовладельческой эксплуатации перед капиталистической.

Фундаментальный порок капитализма заключался, по Фицхью, в том, что тот отдавал взаимоотношения людей на растерзание "свободной

игры" социально-экономических и политических сил, которая на практике означала войну всех против всех.[76] В условиях господства абсолютной свободы экономических и рыночных связей капиталисты стремились выжать из рабочих весь пот, последние в свою очередь вели беспощадную войну друг против друга, борясь за рабочие места. Все это могло закончиться только одним - полной деградацией, обнищанием и вымиранием пролетариата. Совсем другое дело - рабовладельческая эксплуатация. Она основана на патерналистской заботе рабовладельцев о рабах, стремлении хозяев поддержать и максимально продлить жизнь и работоспособность эксплуатируемых ими пожизненно людей.

Фицхью стремился доказать, что типичные рабовладельцы получают меньшую прибыль и живут скромнее «типичных капиталистов» не потому, что менее трудолюбивы (ни те, ни другие, напоминал он, не имели никакого отношения к созданию богатств), а именно потому, что отдавали гораздо большую прибыль эксплуатируемым.[77]  Фактам физической и моральной деградации пролетариата он противопоставляет идиллические картины положения рабов: их дети вообще не привлекаются

к труду, женщины в основном заняты домашним хозяйством и защищены хозяевами    от    деспотических    замашек    мужей,   мужчины  здоровы  и

жизнерадостны, работают  не более 9 часов в сутки, все они питаются, одеты и обуты гораздо лучше наемных рабочих, говоря короче, «негры-рабы Юга являются счастливейшими и в определенном смысле самыми свободными людьми в мире»[78].

Сложно поверить в такие заявления, учитывая ряд фактов. Так, защищая рабынь от «деспотических замашек мужей», господа часто совершали гораздо более гнусные поступки. Неприкосновенности женского тела совершенно не существовало. Работая наравне с мужчинами, подвергаясь тем же наказаниям, женщины, кроме того, принуждались к удовлетворению похоти рабовладельца. Считалось, что любой белый имеет право в любой момент овладеть негритянкой. Для «доброго гостя» хозяева выстраивали в ряд всех молодых черных женщин дома. Отказ негритянки от сожительства с белым расценивался как бунт и соответственно наказывался. Стедман вспоминает, как надсмотрщик Эббес   на   Суринаме   засек   до   смерти   невольницу  за  отказ  уступить.

Беременных негритянок пороли  так же, как и остальных.[79]

Условия труда рабов, описанные  Джорджем Фицхью, тоже вызывают сомнения. По свидетельству австрийского инженера Гельмса, состоявшего в 90-х годах  XVIII  века директором Перуанского горного департамента, «южноамериканские промышленники не имели представления о европейских методах разработки недр. Труд негров был дешевле самых механизированных производств. На рудниках работа велась так же, как тысячи лет назад в шахтах Египта и Вавилонии. Даже лебедок, известных уже древним грекам, в рудниках не было. Порода переносилась неграми на поверхность вручную.»[80]

Тем не менее, Фицхью особенно настаивал на моральном и культурном превосходстве рабовладельцев над капиталистами, чему находил простое и естественное объяснение: поглощенные алчной погоней за прибылью, поистине звериной конкурентной борьбой, капиталисты губят в себе все человеческое и духовное, наконец, не имеют времени для семьи, нравственного совершенствования, культурных занятий.[81]

В критике капитализма Фицхью был гораздо более последователен и беспощаден, чем Кэлхун, да и стратегический замысел в отношении буржуазного общества у него был совершенно иным: если Кэлхун питал иллюзии объединения рабовладельцев и капиталистов в борьбе с пролетариатом и рабами, то «Фицхью вынашивал идею... совместного сопротивления рабовладельцев и пролетариата капиталу!»[82] Не случайно в отличие от Кэлхуна он с симпатией отзывался о выступлениях пролетариата против буржуазии в европейской революции 1848 г., доказывал, что последняя заключала в себе исторический приговор капитализму; подверг он и решительной критике духовные и идеологические ценности буржуазии, особенно же демократические принципы и заветы Локка и Джефферсона.  В лице Фицхью рабовладельческое мировоззрение порывает с американской демократической традицией.

2.2 Критика идеологии буржуазного общества

Критику буржуазных идей Фицхью, как правило, начинал с концепции «свободной игры» социально-экономических и политических сил. Свобода, полемизировал он с просветителями, совершенно несовместима с равенством и демократией, поскольку она в действительности усиливает до бесконечности социальные и экономические контрасты. К великому сожалению, сокрушался Фицхью, измышления европейских просветителей были усвоены лидерами Американской революции во главе с Джефферсоном, превратившими справедливую антиколониальную войну американцев в битву за ложные социальные и политические идеалы. Так, в свидетельство о рождении американской нации были вписаны абсолютно утопичные и зловредные идеи о равных правах всех людей на свободу, жизнь, обладание собственностью, политическое управление. В результате развитие Америки было направлено по ложному пути. [83]

При этом Фицхью не отрицал идеи Джефферсона о наличии у каждого человека естественных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно иное определение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и равенство, по его мнению, есть химеры[84], поскольку люди от рождения резко различаются по умственным и интеллектуальным способностям. «Примерно 19 из 20 людей обладают естественным и неотчуждаемым правом не на свободу, которой они не могут распорядиться себе на пользу, а на покровительство и управление со стороны власть предержащих, или, иначе говоря, они наделены "естественным и неотчуждаемым правом быть рабами", которое только и обеспечивает им реальную возможность выживания и благополучного существования».[85]

Критикуя буржуазное общество и его идеологов, Фицхью неизменно опирался на сочинения социалистов-утопистов, в первую очередь Сен-Симона, Фурье и Оуэна и откровенно претендовал на духовный альянс с ними в ниспровержении капитализма.[86] Но позитивные идеалы социалистов были для него неприемлемы. Он отвергал как иллюзию убеждения социалистов о возможности изменить и усовершенствовать природу человека, в результате чего люди и должны быть наделены равными возможностями в социально-экономической жизни и политическом управлении. Природа человека неизменна, различия между способностями, а, следовательно, правами и возможностями людей непреодолимы, твердил Фицхью, естественные законы предназначили одним быть управляющими, а другим - управляемыми. Он призывал не изобретать химер, а усовершенствовать реально существующую альтернативу капитализму – рабовладельческое общество.[87]

Американское рабовладение, доказывал Фицхью, уже намного превосходило капиталистическое общество: на Юге не было ни стачек, ни профсоюзов, ни преступлений против собственности, поскольку не существовало экономических условий для их возникновения, там было гораздо меньше, чем в северных штатах, тюрем и домов призрения, в целом Юг был страной достатка и социальной гармонии. Но и на южном солнце Фицхью обнаруживал некоторые пятна. Это, во-первых, свободные негры, влачившие жалкое существование и всем своим бытием доказывавшие, что большинство людей, как черных, так и белых, нуждаются не в свободе, а в управлении и покровительстве со стороны надежных хозяев. Это, во-вторых, плантаторы-парвеню, выскочки, пораженные капиталистическим духом наживы, сверх всякой меры увеличивающие свои плантации и передоверяющие их управление надсмотрщикам.[88]

Последнее замечание Фицхью обнажает его идеал рабовладельческой организации. Она должна быть неким подобием большой патриархальной семьи, где отношения хозяев и рабов строятся на непосредственных связях, управление и подчинение определяется канонами домостроя, а не безликими экономическими силами. Управление патриархально-семейного типа Фицхью считал единственно естественным, привычным и образцовым для человечества: «посредством его, напоминал он, управлялись и управляются две трети человечества».[89]

В рабовладельческой Утопии Фицхью правящий класс выступает как наследственная аристократия, тесно связанная с землей, достаточно многочисленная, чтобы доходить до нужд всех членов рабовладельческой "семьи", повседневно утверждающая патриархально-патерналистскую систему. Рабовладельческое общество развивается по принципам автаркии: оно допускает в ограниченном, диктуемом самыми непосредственными потребностями размере, товарно-денежные отношения, мануфактуры, банки, но порывает с мировым рынком, способным только посеять алчный капиталистический дух. Фицхью не скрывал, что в идеальном обществе на положение рабов должны быть переведены как свободные негры, так и белые рабочие; владельцы же фабрик, шахт, торговых предприятий должны стать рабовладельцами.[90] Он решительно не соглашался с теми защитниками южного рабства, которые оправдывали его расовой неполноценностью негров. Фицхью отвергал расизм и указывал, что расистская психология никогда не позволит рабовладельцам строить управление на патриархально-семейной основе и относиться к черным рабам как к детям. Он неизменно подчеркивал, что защищает рабство «не с расистских, а с социологических позиций, рассматривая его как идеальную модель для человечества в целом, ибо для большинства белой расы свобода губительна в такой же степени, как и для черной.»[91]

Таким образом, мы сталкиваемся с совершенно оригинальным подходом к проблеме рабства. Фицхью защищает не угнетение одной расы другой, а саму систему рабовладения. В трудах Фицхью просматривается схожесть с концепцией свободы Кэлхуна: теория «достойных» и «недостойных». Однако Фицхью пошел гораздо дальше в своих размышлениях о пользе рабовладельческой системы и в этом гораздо ближе приблизился к идее греческой демократии. Главным критерием права на свободу становится не цвет кожи, а интеллект (т.е.,  по Фицхью,  богатство  и

власть). Но, несмотря на отрицание расизма, как принципа разделения на «достойных» и «недостойных», негры в данной системе остаются на позициях самых бесправных и униженных, поскольку, если у белого есть шанс не стать рабом, у афро-американца уже нет возможности как-либо изменить свое состояние.

Глава 3. Религиозный, научный, литературный и политический аспект рабовладельческой идеологии Юга.

У Кэлхуна и Фицхью появилось множество единомышленников и подражателей - политики, профессора, законодатели, адвокаты, писатели. Благодаря им рабовладельческое мировоззрение и пропаганда пополнялись новыми идеями и аргументами, которые распространялись в сотнях периодических изданий и книг.

Несмотря на меньшую известность описываемых в данной части работы авторов, мы можем отметить гораздо большее количество ученых, упоминающих в своих работах их имена и (или)  разработанные данными историческими деятелями концепции рабовладельческого общества.[92] Однако большая часть исследователей лишь затрагивает какую-либо концепцию в рамках рассматриваемой ими темы. Таким образом, единственным историком, наиболее полно осветившим данный аспект в отечественной американистике, остается В.В. Согрин[93]. Он дает довольно обширный обзор авторов рабовладельческих концепций первой половины XIX века, привлекая различные источники.

3.1 Теории различного происхождения рас

В исследованиях советских и российских ученых говорится, что защитники рабства обосновывали неполноценность негроидной расы  божественным предопределением. Данная концепция зародилась еще в XVII веке, однако, оставалась актуальной и во время Ку-клукс-клана.[94]

Святые отцы проповедовали необходимость для рабов нести свой крест и безропотно повиноваться хозяевам. В колониальный период появляются различные варианты теории так называемого божественного предопределения рабства негров. Извращая текст Библии, расисты утверждали, что негры – прямые потомки Хама, Каина и прочих отрицательных персонажей Священного писания. В своей фантазии они доходили до того, что объявляли негром даже змея искусителя.[95]

К числу наиболее ранних и упорных мифов принадлежит миф о «проклятии Хама». Согласно ему, подчиненное положение афро-американского народа и система сегрегации отвечают божьей воле, нашедшей свое выражение в Библии. Фактически в ряду обоснований угнетения негров это не первый миф: поскольку само угнетение началось с работорговли и обращения негров в рабство и поскольку в результате этого африканец становится предметом собственности, самое раннее обоснование этого прибыльного промысла заключалось в отрицании существования у негров человеческих качеств.[96] Коль скоро негр попал в собственность наравне  с лошадью или коровой, было бы великолепно, если бы его можно было бы считать созданием, не отличающимся сколь либо существенным образом от этих животных.

Служители культа, особенно на Юге, в проповедях убеждали прихожан, и белых, и цветных, что над негром тяготеет божественное проклятие. Сам цвет кожи негра, по их мнению, свидетельствует о том, что если негр и человек, то человек второго сорта, созданный для повиновения белому человеку.[97] Доходило до курьезов. Стремясь обратить в христианство большее количество негров, церковники старались вести агитацию устами самих же негров из числа обращенных. Так, баптистская церковь в Алабаме купила за 1000 долларов раба Цезаря Блэквелля, хорошего проповедника, и заставляла его произносить проповеди.[98]

Как подметил Алексис де Токвиль «В древности раба удерживали лишь оковы и смерть, южане же нашли способы сохранения своей власти, основанные на рассудке. Они, если можно так выразиться, одухотворили деспотизм и насилие. Древние лишь стремились помешать рабу освободиться от своих оков, а наши современники постарались лишить его стремления к свободе.» [99]

Таким образом, и рабовладельцы, и священнослужители делали ставку не только на вооруженное подавление выступлений негров, но стремились и духовно и морально разоружить рабов. Служители культа проповедовали среди негров фатализм, покорность судьбе. Они стремились убедить негров в том, что для них нет и не может быть выхода из рабского состояния, что непокорные рабы будут преданы проклятию и попадут в ад. Только покорность, только терпение, выполнение заветов церкви обеспечат рабу возможность попасть в рай, где нет ни бедных, ни богатых, ни рабов, ни рабовладельцев.

С течением времени библейское толкование неполноценности афро-американцев стало изживать себя. Чтобы убедить белых жителей Союза в правомерности порабощения черного народа, нужно было подвести под эту теорию научную основу.

Среди расистских идеологов велись оживленные дебаты о том, была ли черная раса неполноценной по происхождению, в силу естественных причин, или же она стала таковой в результате длительной эволюции. Долгое время преобладала точка зрения, основывающаяся на Священном писании, что человечество, все его расы имели общее происхождение. Ее сторонники доказывали, что разделение на расы происходило постепенно под воздействием в первую очередь климатических и естественно-географических условий. Обретенные белой и черной расами биологические, психологические и иные различия объявлялись неискоренимыми.

В 40-50-е годы распространяется и становится господствующей другая точка зрения, призванная обосновать разное происхождение человеческих рас. Ее наиболее известным выразителем стал Джошуа Нотт, антрополог из Нового Орлеана. Заявив, что ученый не может основывать свои суждения на Ветхом и Новом завете, Нотт объявил, что существуют                                                         более древние источники, доказывающие, что черная и белая расы были разделены изначально. К таким источникам он относил, в частности, древнеегипетские скульптуры, которые, по его убеждению, ясно свидетельствовали о наличии уже в тот период «белой и черной расы». Негры, по Нотту, принадлежали к самым варварским племенам земли, которые могли принести какую-то пользу цивилизации, только будучи обращенными в рабство. Антрополог-расист, любивший выступать в массовых аудиториях, стремился иллюстрировать свои доводы доступными примерами, особенно часто напоминая слушателям, что у негров не было даже собственного алфавита.[100]

В письмах к единомышленникам Нотт хвастался, что его идеи разделяет все большее количество южан и что, в конце концов, они станут всеобщим убеждением в южных штатах. Действительно, число оппонентов Нотта имело тенденцию постоянно уменьшаться. Большинство из них отказались от библейского догмата о едином источнике происхождения человечества и приняли ту идею, что негры среди прочих низших существ были сотворены раньше "белокожих" Адама и Евы.[101]

В 40-50-е годы XIX века  возникает  особая школа расистской антропологии. Одним из ее признанных лидеров был Самюэль Картрайт, председатель медицинской ассоциации штата Луизиана. Его заключения и наблюдения стали достоянием всей "новой" антропологической школы и влились в рабовладельческое мировоззрение.

 Вещество, определяющее цвет кожи негров, утверждал Картрайт, содержится также в их мозгу, нервной системе, мышечной ткани. Оно детерминирует все поведение чернокожих, в том числе их специфические болезни, к которым Картрайт относил, в частности, "мошенничество" и "склонность к побегам".[102]

Подобные "заключения" наводнили сочинения расистских авторов. В одном из романов, например, утверждения аболиционистов, что белый хозяин мог позволить себе ударом кулака сбить негра на землю и лишить его чувств, "опровергались" суждениями о том, что кожа и мышечная ткань негров обладают такими свойствами, что о них должен разбиться кулак любого белого.[103]

3.2. Литературная полемика вокруг вопроса о рабстве

Чувствительный удар по рабовладельческому мифу о господстве в южных штатах "земли обетованной" для черных невольников был нанесен в 1852 г. книгой  Гарриет Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома". Однако случай, описанный в романе – убийство полевого раба, каким был Том, да еще во время уборки урожая, маловероятен, поскольку после запрета 1808 г. внешней работорговли рабы были очень дороги. Чрезмерно жестокое обращение с рабами, а тем более их убийство, уже не могли носить массового характера даже на нижнем Юге. «Было время, - писал плантатор из Миссисипи в 1849 г., - когда, отбрасывая гуманность, фермер мог убить раба, изнурять его до предела, чтобы потом купить другого. Но сейчас не так. Цена на негра слишком высока в пропорции к цене хлопка и это заставляет тех, кто ими владеет, сохранять их так долго, как только возможно».[104]   Английская актриса Ф. Кэмбл, жившая в 1838- 1839 годах на плантации в Джорджии, поддержав антирабовладельческую позицию писательницы, признала, что история смерти Тома не является «правдоподобной, поскольку цена раба как собственности защищает его жизнь от страстей хозяина»[105]. 

Протестанты-южане, конечно, умели ценить свою собственность, хотя это не исключало случаев жестокости по отношению к рабам.  Бичер-Стоу собрала документальные материалы к своему роману, опубликовав их в 1853 году под названием «Ключ к «Хижине дяди Тома».

Опасность книги была в полной мере осознана защитниками рабства, тут же предпринявшими мощную контратаку. Только в 1853-1854 гг. на Юге появилось 14 контрпропагандистских романов, ставивших целью ниспровергнуть книгу Стоу. Их названия говорят сами за себя: «Хижина тетушки Фелиции», «Дядюшка Робин в своей хижине в Виргинии и Том без хижины в Бостоне», «Хижина и особняк, или рабы и хозяева», «Южная жизнь как она есть» и т.д.[106] На целое десятилетие художественная литература Юга подчинила себя описанию патриархального единения белых хозяев и черных рабов. А ее главным представителем неизменно был Уильям Симмс, литературно одаренный писатель, получивший даже имя "Лопе де Вега южных штатов".[107] Но литературные различия между писателями-южанами, разделение их на художественные таланты и посредственности не отменяло единого знаменателя их творчества - грубой фальсификации истинного положения черных рабов и беззастенчивой апологии "добродетелей" белых хозяев.

Рабовладельцы в этой литературе изображались как воплощение духовной утонченности и доброты, культуры и воспитанности, по всем статьям превосходившие грубых и жадных капиталистов «янки». Впрочем, рабовладельческая пропаганда наделила особыми качествами не только рабовладельцев, но и белое население южных штатов в целом. Все настойчивее в ней проводилась мысль о господстве среди белого населения Юга социальной гармонии, которой не было и не могло быть в северных штатах. А фундаментом ее объявлялось все то же черное рабство.[108] Так в рабовладельческой литературе формировался тезис о черном рабстве как первооснове и главном условии сохранения и успешного развития демократии среди белой расы.

В своих трудах авторы нередко прибегали к еще одной излюбленной теме – «цивилизаторской миссии»,  нередко пытаясь обосновать ее историческими аргументами. В одном месте своего литературно-философского трактата «Мораль рабства», У. Симмс предположил, что «негры с помощью белых учителей добьются таких успехов в усвоении норм цивилизованных людей, что им вновь будет предоставлена свобода».(Но уже в следующем предложении он отверг эту крамольную идею).[109]   Рабство,   утверждал  он,  оказалось  единственным

способом спасения для неполноценной черной расы: будучи вывезенными в Америку и оказавшись под опекой цивилизованной белой расы, дикие африканские негры были "одомашнены", стали все больше подражать своим хозяевам, превращаться в некие подобия человеческих существ.[110]

«Проследите за историей Африки и вы убедитесь, что, будучи предоставленными сами себе, черные варвары были обречены на один-единственный выбор: или поедать своих собратьев, или быть съеденными!»[111] Таким образом Симмс пытался доказать, что негры на протяжении всей истории человечества ни разу не проявили способности самостоятельно выйти из варварского состояния. Подобно другим идеологам расизма, Симмс сохранил веру в то, что превращение негров в высшую расу было бы возможно только при условии обращения их в белых людей, а это исключалось в силу законов природы.

3.3.  Рабство – гарант демократии

Апология социальных отношений, сложившихся в южных штатах, и острая критика капитализма на северо-востоке оставались ведущей темой рабовладельческой идеологии. Господство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и эксплуатируемых рассматривалось как естественное состояние человечества, фундаментальная первооснова любого общества. Речь шла о том, какая из двух существующих эксплуататорских форм - капиталистическая или рабовладельческая - была наилучшей. При их сравнении идеологи рабства потребовали поставить во главу угла социальный критерий: жизненные условия рабов и рабочих, а также капиталистов и плантаторов.

Многие защитники рабства, впитав идеи Кэлхуна и Фицхью,  доказывали, что наемные рабочие, по сути, те же рабы, но только находящиеся в гораздо худших жизненных условиях. При этом приводились такие аргументы: в отличие от черных рабов белые рабочие не имеют гарантированных источников существования, вынуждены наниматься под угрозой безработицы даже за "голодную" заработную плату; в случае болезни, инвалидности и по наступлении старости все они остаются совершенно без средств существования, в то время как черные рабы, их жены и близкие с момента рождения до смерти надежно защищены отеческой опекой хозяев. Указывалось также, что среди рабов, в отличие от наемных рабочих, нет бездомных, нищих, бродяг. [112]

Особое внимание уделялось сравнению черных рабов и свободных негров, при этом умело препарированная статистика призвана была доказать, что «свободные негры гораздо чаще совершают преступления, что в массе своей они бездомны, предпочитают, будучи поражены ленью, слоняться без работы, короче говоря, деградируют сами и усугубляют социальные проблемы общества в целом»[113].  Полемизируя с идеологами северо-восточных штатов по вопросу о положении свободных негров, защитники рабства приводили порой весьма изощренные аргументы, например такой: разве не по причине физической и умственной деградации свободных негров капиталистические штаты постепенно лишили их избирательных прав? (Свободные негры в северо-восточных штатах под воздействием Американской революции конца XVIII в. наделялись избирательным правом, но уже в первой четверти XIX в. большинство из них были этого права лишены.)[114]

Большинство апологетов рабовладельческого строя приходили в очевидное противоречие с таким защитником рабства, как Фицхью. В отличие от Фицхью, доказывавшего, что "естественным и неотчуждаемым правом" быть рабами обладает большинство рода людского, причем как черные, так и белые[115], они полагали, что рабство является уделом лишь черной расы. С точки зрения укрепления влияния рабовладельцев среди белого населения США, как высших, так и низших слоев, их позиция, конечно, была более дальновидной: она могла быть поддержана белыми бедняками, и, кроме того, не противостояла, а наоборот, провозглашала, хотя и цинично - на расистской основе, - идеалы демократии и республиканизма, укоренившиеся в сознании большинства белых американцев.

Профессор политэкономии из Виргинии Т. Дью настойчиво писал, что, с одной стороны, только черное рабство может гарантировать демократические права белого населения в целом. Ликвидация рабства, согласно его логике, приводит неизбежно к тому, что работу черных невольников должна выполнять часть белого населения. Эта часть оказывается в таком униженном положении, что воспринимает хозяев в качестве антагонистов и пытается оттеснить их от власти. Именно такая ситуация, доказывал Дью, складывалась в северных штатах. С другой стороны, в южных штатах выполнение самой трудной работы черными невольниками автоматически повышало социальный статус и чувство достоинства низших слоев белого населения, формировало в их сознании убеждение, что относительно рабов они и белые богачи составляют единое целое - правящий класс. Только благодаря черному рабству, настаивал он, политические права и свободы могли быть распространены на все белое население и, следовательно, утвердить подлинно демократическое правление. Демократия и республика, заключал Дью, располагают шансом сохраниться только в рабовладельческом обществе, причем, если белая раса хочет иметь их в качестве общего достояния, она заинтересована в увековечении рабства черной расы.[116]

Профессор Дью развил тезис: негры обладают очевидными признаками низшей расы, а потому именно им и предопределено быть рабами, в то время как белая раса в целом являлась высшей, а потому именно ее представители и составляют правящий класс.

Дольше всех сопротивлялся расистским идеям Фицхью, но и он в 1861 г. согласился, что по "естественному праву" в рабство могла обращаться только "неполноценная" черная раса.

Наиболее известным выражением расистского мировоззрения южных штатов стало выступление отца-основателя рабовладельческой конфедерации Александра Стеффенса в 1861 г. "Многие государства, - декларировал он, - основывались на принципе подчинения и обращения в рабство определенных классов той же самой расы, что находилось в противоречии с законами природы. Но в нашем государстве все представители белой расы, из низших или высших слоев, богатые или бедные, равны перед законом. Совершенно иное положение с неграми. Рабство - вот их место. По законам природы и бога негры годятся для той роли, которую они выполняют в нашей системе... Краеугольным камнем нашего государства является та великая истина, что негр не равен белому человеку и что рабство - подчинение высшей расе - является его естественным и нормальным состоянием".[117]

В годы перед Гражданской войной появилось огромное множество аргументов в защиту рабовладельческой системы. Миф о «проклятии Хама» уступил место теории различного происхождения рас, основанной на данных антропологии. Дж. Нотт и С. Картрайт доказали различия двух рас с научной точки зрения и признали их неискоренимыми.

В это же время началась ожесточенная полемика в литературе. Одни авторы рисовали ужасающие картины жизни афро-американцев под гнетом рабства. Другие пытались  доказать обратное.

Актуальным остался и спор о превосходстве рабовладельческой системы Юга над капиталистической Севера. Различные политические и общественные деятели доказывали вслед за Кэлхуном и Фицхью, что только рабовладельческий строй может стать гарантом демократического общества, а, следовательно, он и есть лучшая форма правления в Америке.

Заключение

Гражданская война в Северной Америке уничтожила рабство, но идеологические основы этого института до сих пор оказывают влияние на политическую жизнь США. Впитав в себя опыт рабовладельческих устремлений  колониального периода, южное общество породило огромное количество различных расистских теорий. Эти идеи были умело отшлифованы и использованы в работах защитников рабовладельческой системы первой половины XIX века.

Одним из самых известных апологетов рабовладения стал Джон Кэдвелл Кэлхун. Он  был незаурядным теоретиком расистской идеологии. Его идеи легли в основу большинства теорий оправдания порабощения негроидной расы в Америке.

Кэлхун разработал теорию, которая не просто защищала рабовладельческий строй, а давала южанам возможность гордиться им. Этот идеолог сравнил политические системы Севера и Юга, доказав экономическое и социальное превосходство последней.

Идеализируя греческую демократию, Кэлхун попытался перенести ее принципы на рабовладельческую систему Юга. Он сделал вывод о невозможности всеобщего равенства и всеобщей свободы.

Разработав теорию «достойных и недостойных», Джон К. Кэлхун  открыл широкие возможности для будущих апологетов расизма и дискриминации.

После смерти Кэлхуна лидерство в развитии рабовладельческой идеологии перешло к Джорджу Фицхью. В его «Социологии» мы сталкиваемся с совершенно оригинальным подходом к проблеме рабства. Фицхью защищает не угнетение одной расы другой, а саму систему рабовладения.

 В трудах Фицхью просматривается схожесть с концепцией свободы Кэлхуна: теория «достойных» и «недостойных». Однако Фицхью пошел гораздо дальше в своих размышлениях о пользе рабовладельческой системы и в этом гораздо ближе приблизился к идее греческой демократии. Главным критерием права на свободу становится не цвет кожи, а интеллект (т.е., по Фицхью,  богатство и власть). Но, несмотря на отрицание расизма, как принципа разделения на «достойных» и «недостойных», негры в данной системе остаются на позициях самых бесправных и униженных, поскольку, если у белого есть шанс не стать рабом, у афро-американца уже нет возможности как-либо изменить свое состояние.

В годы перед Гражданской войной появилось огромное множество аргументов в защиту рабовладельческой системы. Миф о «проклятии Хама» уступил место теории различного происхождения рас, основанной на данных антропологии. Дж. Нотт и С. Картрайт доказали различия двух рас с научной точки зрения и признали их неискоренимыми.

В это же время началась ожесточенная полемика в литературе. Одни авторы рисовали ужасающие картины жизни афро-американцев под гнетом рабства. Другие пытались  доказать обратное.

Актуальным остался и спор о превосходстве рабовладельческой системы Юга над капиталистической Севера. Различные политические и общественные деятели доказывали вслед за Кэлхуном и Фицхью, что только рабовладельческий строй может стать гарантом демократического общества, а, следовательно, он и есть лучшая форма правления в Америке.

Расовые войны, вспыхнувшие в США в ХХ веке, во многом были следствием именно этих идеологических концепций, которые прочно укрепились в менталитете не только южан, но и жителей Севера. Отражение  этих взглядов мы также можем найти и в американском законодательстве: в начале XXI века начинается «белый» расизм, когда белое население Соединенных Штатов имеет гораздо меньше прав, чем «цветное».

Тема «Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века» может помочь вникнуть в суть политических и социальных процессов в Америке в XIX и ХХ веках, а значит, она актуальна и нуждается в дальнейшей более тщательной разработке.

Источники

1.       Диксон Г. Борьба рас в Америке. – С-Пб.: Типография Товарищества «Общественная польза», 1876. – 380 с.

2.       Кислица Н.А. Американская революция XVIII века. Практикум по Новой истории. – Ч. 1. , М., 1968. – С. 83-91

3.       Токвиль А. Демократия в Америке. – М.: «Прогресс», 1992. –   257с

4.       Черные кодексы / Хрестоматия по Новой истории. – Т. 2., М., 1965. – С.335 – 353

5.       African-American Perspectives. Pamphlets from the Daniel A. P. Murray Collection, 1818 – 1907 //  <http://lcweb2.loc.gov/ammem/aap/aaphome.php>

6.       Barnwell Elliott Sarah The Durket Sperret. New York: Henry Holt and Company, 1898 // <http://docsouth.unc.edu/elliott/menu.php>

7.       Brown Josephine Biography of an American Bondman, by His Daughter / Boston: R. F. Wallcut, 1856 // <http://docsouth.unc.edu/neh/brownj/menu.php>

8.       Brown, William Wells Narrative of William W. Brown, an American Slave // <http://docsouth.unc.edu/brownw/brown1.php>

9.       Bruce Henry Clay The New Man: Twenty-Nine Years a Slave, Twenty-Nine Years a Free Man. / York, Pa.: P. Anstadt & Sons, 1895 // <http://docsouth.unc.edu/bruce/menu.php>

10.  Calhoun, John C. Papers of John C. Calhoun, 1819-1850. // <http://lcweb.loc.gov/cgi-bin/zclient?host=z3950.loc.gov&port=7090&attrset=BIB1&rtype=USMARC&DisplayRecordSyntax=HTML&ESN=F&startrec=1&maxrecords=10&dbname=Voyager&term_use_1=LC+Control+Number&term_struct_1=Word&term_term_1=mm+75014787>

11.  Cooper Anna Julia A Voice from the South. / Xenia, Ohio: The Aldine Printing House, 1892 // <http://docsouth.unc.edu/church/cooper/menu.php>

12.  Fitzhigh G. Sociology for the South // <http://www.half.com/products/books/index.cfm?ad=48225&winpopup=%2Faccount%2Fcoupon2%5Fpopup%2Ecfm%3Fcoupon%5Flocation%3Dsprinks3>

13.  Greene Н. А. Our Brother in Black: His Freedom and His Future / New York: Phillips & Hunt, 1881 // <http://docsouth.unc.edu/church/haygood/menu.php>

14.  Jackson M. J.  The Story of Mattie J. Jackson: Her Parentage, Experience of Eighteen Years in Slavery. Lawrence [Mass.]: Sentinel Office, 1866 // <http://docsouth.unc.edu/jacksonm/menu.php>

15.  Lee Hentz Caroline The Planter's Northern Bride. / Philadelphia: T. B. Peterson, 1854 // <http://docsouth.unc.edu/hentz/menu.php>

16.  Melancthon Hamill Howard The Old South, a Monograph. // <http://docsouth.unc.edu/result.phtml?lcsh=Southern%20States%20--%20History%20--%201775-1865>

17.  Robinson H. D. Social Relations in our Southern States / New York: Henry B. Price, 1860 // <http://docsouth.unc.edu/hundley/menu.php>

Список литературы

1.     Аптекер Г. История афро-американцев. – М., 1975. – 280с.

2.     Болховитинов Н.Н. Новый взгляд на историю США // Американский ежегодник, 1992. – М.: «Наука», 1993. – С. 7-15

3.     Бурин С.Н. Конфликт или согласие? Социальные проблемы колониального Юга США (1642 - 1763). – М., 1965. – 232 с.

4.     Гаджиев К.С. Американская нация: национальное самосознание и культура. – М., 1990. – 240с.

5.     Дубовицкий Г.А., Шатунов И.В. Джон Кэлхун  - выразитель интересов американского Юга./ Американский ежегодник, 1991. М. 1992

6.     Заславский Д.О. Очерки истории североамериканских штатов XVIII – XIX вв. – М., 1931. – 192с.

7.     Захарова М.Н. Народное движение в США против рабства. – М., 1958. – 320с.

8.     Иванов Р.Ф Борьба негров за землю и  свободу на Юге США. – М., 1958. – 322 с.

9.     Иванов Р.Ф. Черные пасынки Америки. – М., 1965. – 192с.

10.            Ингрэм Дж. К. История рабства с древнейших до новых времен/ пер. с англ. З. Журавской. -  С-Пб., 1896. – 230 с.

11.            Кислова А.А. Религия и церковь в общественно-политической жизни США. – М.,1989. – 242с.

12.            Королева А.П. «Расовые войны» и «расовые компромиссы». – М., 1987. – 216с.

13.            Косарев Б.М. Некоторые вопросы экономического развития США первой половины XIX века // Основные проблемы истории США в американской историографии. – М., 1971. – С. 217 - 231

14.            Кричевский В.М. Идейно-политическая борьба в США по вопросам рабовладения: критика основных концепций плантаторов-рабовладельцев. – Л., 1982

15.            Лайтфут К. Права человека по-американски. – М., 1981.- 278с.

16.            Левчик Д.Л. Р. Фогел и «новая экономическая история» // Новая и новейшая история. – 1989. - №6.

17.            Миллер Дж. Волк узнается по ушам: Томас Джефферсон и рабство. – М., 1977. – 134 С.

18.            Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли, в 3х томах,  М., 1962

19.            Петровский В.Э. Суд Линча: очерк истории терроризма и нетерпимости в США. – М. 1967. – 224с.

20.            Ратман Д. Мифы, мораль и мегатеории как проблемы исторического синтеза. На примере американского Юга до гражданской войны.// Американский ежегодник, 1992. – М.: «Наука», 1993. – С. 107-121

21.            Слезкин Л.Ю. Легенда, утопия, быль в ранней американской истории. – М., 1981.

22.            Согрин В.В. Идеология в американской истории от отцов-основателей до конца XX века. – М.: Наука, 1995.

23.            Согрин В.В. Критические направления немарксистской историографии США ХХ века. – М., 1987. – 160с.

24.            Согрин В.В. Мир американских рабовладельцев: Кэлхун, Фицхью и другие.// Новая и новейшая история. – 1987. - № 5. – С. 67 - 81

25.            Супоницкая И.М. Анатомия американского Юга: свобода и рабство. – М., 1998. – 218с.

26.            Травинский В.М. Как погибли миллионы негров. – М., 1963. – 248с.

27.            Уманский П.Б. Из истории борьбы негров США за свободу. - Издательство Казанского университета, 1963. – 240с.

28.            Berlin Ira Many Thousands Gone. The First Two Centuries of Slavery in North America// The Belknap  Press of Harvard University Press. Cambridge, Massachusetts, London, England , 1988 – 497 p.

29.            Blight D.W. They Knew What Time It Was/ Why The Civil War Came.- New York, Oxford: Oxford University Press, 1996.- P. 51-78

30.            Ivanov R. Blacks in United States History. – Moscow, Progress Publishers, 1985 . – 272 p.

31.            Ivanov R. American History and the Black Question. – Moscow, 1976. – 170 p.

32.            Hummel R. J. Emancipating Slaves, Enslaving Free Men: A History of the American Civil War. – OPEN COURT, Chicago and La Salle, Illinois, 1996 – 420 p.

33.            Kolchin Peter American slavery. -  New York: Penguin Books,   1995 - 304 p.

34.            Алентьева Т.В. Сецессия Юга как отражение менталитета южан. – Курск, 2000 // <http://www.prof.msu.ru/PC/book3/ale.php

35.            Историческая наука в США во второй половине XX века. От теории "консенсуса" к "новой исторической науке"// <http://www.amstud.msu.ru/full_text/texts/dementyev/part2/glava2_2.php>

36.            Ричард Барбрук,  Энди Камерон Калифорнийска идеология / Перевел М.Немцов //<http://city.vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/calif.php>

37.            African American // <http://historicaltextarchive.com/links.php?op=viewlink&cid=4&min=50&orderby=titleA&show=10>

38.            American Abolitionism, from 1787 to 1861. A Compendium of Historical Fact, Embracing Legislation in Congress and Agitation Without. By F. G. De Fontain./ New York:D. Appleton & CO. 1861 // <http://lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?ammem/murray:@field(FLD001+04020568+):@@@$REF$>

39.            An Outline of American History. CHAPTER 5: Westward Expansion and Regional Differences // <http://americanhistory.miningco.com/homework/americanhistory/>

40.            From Revolution to Reconstruction and what happened afterwards: an HTML-hypertext on American History, from the colonial period until Modern Times // <http://www.let.rug.nl/~usa/usa.php>

41.            Hofstadter R. The American Political Tradition and the Men Who Made It. New York, 1948.// <http://www.usna.edu/PoliticalScience/faculty/reveron/FP130/fp130syllabus.php>

42.            Jones M. A. The Limits of Liberty. American History. 1607 – 1992. - New York, Oxford: Oxford University Press, 1996. – 728p.

43.            The Hartford Black History Project // <http://www.hartford-hwp.com/HBHP/index.php>

44.            Weaver Robert C. The Negro as an American// http://historicaltextarchive.com/sections.php?op=viewarticle&artid=36