Особенности русского языка эпохи 1917г.

Содержание.

     Вступление

1. Русский язык эпохи Великого Октября
2.  Словообразовательные процессы в русском языке после Октября

     Заключение

     Литература

Вступление.

С победой Великой Октябрьской социалистической революции началась новая эпоха в мировой истории. За годы Советской власти было создано первое в мире социалистическое государство.

         Значительные изменения произошли во всех сферах общественной жизни советского общества: в социальной, идеологической, политической, экономической, научно-технической, культурной, образовательной, нравственно-эстетической, бытовой и пр.

         Существенные изменения в материальной жизни оказались действенным социальным фактором. Индустриализация, развитие крупных индустриальных и научных центров, важные научные открытия, быстрые темпы строительства, коллективизация и механизация народного хозяйства и т.п. – все это определило значительный прогресс в материальной жизни.

Эти всемирно-исторические события проявились  в кардинальных преобразованиях в общественной сфере, бурном развитии социалистического производства, в невиданных темпах развития науки и техники, в небывалом расцвете культуры и искусства, в серьезных изменениях в сознании людей. Все это не могло, естественно, не отразиться на русском языке, ставшем в настоящее время средством межнационального общения советского народа и одним из мировых языков современности. В русском языке произошли существенные изменения, обозначились новые тенденции развития. Это показывает, что русский язык «переходит на следующий срез своей истории, отчего, конечно, не перестает быть самим собой и не теряет функциональные потенции (скорее наоборот: он приспосабливает их к новому состоянию общества)»(Костомаров 1994, 227).

Русский язык эпохи Великого Октября.

          Нельзя сказать, что в русском языке тоже произошла революция, но изменился он после Октября очень резко и серьезно. Поскольку словарный запас языка (т.е. его лексика и фразеология) непосредственно связан с внеязыковой действительностью, он является в языковой системе наиболее чутким и чувствительным к общественным переменным. Поэтому в нем процесс обновления нашел особенно яркое и наглядное выражение. Строительные материалы русского языка пережили после Октябрьской революции глубокую и многоплановую перестройку. Это сказалось прежде всего в диаметрально противоположных процессах исчезновения одних и появления других слов и фразеологизмов, а также их отдельных значений. Но, конечно, не только в них. Разительные перемены видны также в употреб­лении и сфере применения слов и выражений, в сочетаемости их с другими словами и оборотами. Однако все это вместе — предмет большого, но особого разговора. Остановимся лишь на наиболее важном и в то же время наиболее заметном процессе, происходящем в лексике современного русского литературного языка, на стремительном обогащении его словарного состава, на его пополнении несметным количеством самых различных новых слов и значений.

         Слова, рожденные Октябрем, появившиеся на свет в советское время, прямо и непосредственно отражают историю нашего народа после революции, его беспримерный подвиг в строительстве нового общества. Возникшие в результате появления в советской действительности новых предметов и понятий, они одновременно являются ярким и своеобразным свидетельством наших побед и достижений, языковыми знаками знаменательных фактов и событий послеоктябрьской эпохи.

         Как языковые спутники, они следуют за новыми идеями и событиями, за бурными перипетиями нашего житейского моря, рождением новых вещей и предметов. В лексике отражается все, чем в тот или иной момент живет советский человек, чего он достиг, о чем он думает, как он к тому или иному общественному факту относится. Полный список слов, появившихся в русском языке после Октябрьской революции, лингвистической службой еще не составлен. Но и сейчас можно без преувеличения сказать, что он огромен. Приведем лишь несколько иллюстраций.

          25 октября (7 ноября) буржуазное Временное правительство было низложено. На следующий день II съезд Советов избирает первое Советское правительство во главе с В. И. Лениным, и в русском языке появляется сложно­сокращенное слово Совнарком.

          А в феврале 1918 г. для защиты молодой республики создается Красная Армия, и на базе оборота Красная Армия рождается сложносуффиксальное существительное красноармеец.

          В 1919 г. в Москве при бывшем Коммерческом институте (ныне Институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова) открывается первый рабочий факультет, и с ним вместе входит в нашу речь слов рабфак.

         Ну а теперь несколько слов в качестве общей характеристики лексических новшеств советского времени, В смысловом отношении слова, появившиеся после Октя­бря, являются самыми разными. Однако особо следует выделить среди них по важности и многочисленности два пласта лексики: общественно-политические слова и слова, связанные с научно-технической революцией. Ведь в первую очередь в них отражается поступательное движение вперед нашего социалистического общества. С граммати­ческой точки зрения в новых словах более всего суще­ствительных, прилагательных и глаголов.

По своей родословной слова советской эпохи делятся на две большие, хотя и неодинаковые по размеру группы.

         Одну, меньшую группу образуют лексические заимствования русского языка советской эпохи из других язы­ков. Среди них особенно значительны в количественном отношении слова из западноевропейских языков (особен­но английского, французского и немецкого): конферансье, свитер, радио, репортаж, специфика, комбайн, репродук­тор, кафетерий, комбинезон, коктейль, метро, приоритет, детектив, призер, кооперация, фальсифицировать, рента­бельный, эрзац, бульдозер, глобальный, кросс, джинсы, эскалация, транзистор, хобби, юниор, радиола, круиз, лай­нер, реанимация, эргономика и т. д. Особый пласт лекси­ки, пришедшей в русский язык после Октября, составляют слова, усвоенные им в результате братского взаимодей­ствия — из языков различных народов Советского Союза: хата-лаборатория, хлебороб, дивчина, чайхана, аксакал, арык, тамада, мангал, ткемали, дойна и др.

         Другую (несравненно большую) группу образуют нео­логизмы советской эпохи, созданные с помощью того или иного способа словопроизводства говорящими на русском языке. По сравнению с ними новые заимствования (при всей их многочисленности) что капля в море. Советские неологизмы русского языка составляют подавляющее большинство лексических новшеств. Именно они в первую очередь придают современной русской лексике особый ко­лорит свежести и новизны, отличающий ее от старого — дореволюционного — словаря. Основная часть таких лексических новообразований — слова общелитературного и частого употребления, без которых нашу речь представить себе просто невозможно. Наконец, что особенно важно, многие из них являются не только неологизмами совет­ской эпохи, но и советизмами, т. е. такими словами, кото­рые в качестве наименований отражают специфические особенности нашей жизни, предметы и явления нашей со­ветской действительности (партийный, райком, перевы­полнить, марксистско-ленинский, сверхплановый, ударни­чество, по-комсомольски, агитпункт, общественник, само­деятельность, партбюро, комсорг, сельсовет, всесоюзный и т. д.).

         Возникала необходимость в упорядочивании и тех стихийных отклонений в речи, которые связаны бы­ли с событиями революционных и послереволюцион­ных лет. Большое значение в этом деле придавалось печати. По некоторым сведениям (см. «Правду» от 21 ноября 1923 г.), В. И. Ленин сразу же после Ок­тябрьской революции сказал сотрудникам: «— Ну, теперь надо учиться писать по-русски. Теперь это не подпольная женевская газета!» — он выражал опасение относительно «перерождения простого народного языка в сторону интеллигентского», т.е. вычурно-спе­циального, чрезмерно сложного, непонятного из-за избытка иностранных слов.

         В. И. Ленин говорил и о засилье иностранных слов в нашей речи, и о злоупотреблении сложносокращен­ными словами, аббревиатурами. Но опаснее всего, по мнению Ленина, «революционная фраза». О ней хоро­шо сказал еще Д. И. Писарев: «Читатель не должен смущаться словом фраза. Каждая фраза появляется на свет как формула или вывеска какой-нибудь идеи, имеющей более или менее серьезное значение; только впоследствии, под руками бесцветных личностей, фра­за опошляется и превращается в грязную и вредную тряпку, под которою скрывается пустота или неле­пость. Даровитые писатели чувствуют тотчас, что формула выдохлась и что пора выдвинуть на ее место новый пароль».

         Лозунг-пароль не значением важен, не смыслом составивших его слов, а значимостью своей, т.е. функцией в данный момент. Это символ, связанный с действием определенной социальной силы, которой и дан на время как знамя и как приказ. Отработав свое, лозунг превращается в пустую фразу, а после того и в газетный штамп. Значение может быть и абстрактным (в языке много слов с абстрактным значе­нием). Значимость же всегда конкретна. «Революци­онная фраза, — добавляет Ленин, — есть повторение революционных лозунгов без учета объективных об­стоятельств, при данном изломе событий, при данном положении вещей, имеющих место». «Революционные фразы», «надутые фразы», «эффектные фразы», «гром­кие фразы», «только фразы, пустые слова», «ребячья фраза», «люди впадают в фразу», «пустое и недо­статочное фразерство» —так резко Ленин характе­ризовал то, что впоследствии стало болезнью нашей печати, но что, несомненно, являлось развитием одной из сторон — поначалу полезных и важных — языка революции.

         Однако далеко не все новые слова делались по старым образцам. В советскую эпоху во многих случаях словооб­разование начинает осуществляться и иначе. Слова стали строиться и с помощью таких способов, которые до Ок­тябрьской революции обнаруживали себя очень слабо и ограниченно, и с помощью таких, которых просто не бы­ло. Иначе говоря, многие новые слова стали после Октября образовываться по-новому.

         Такие принципиально новые способы словопроизвод­ства наблюдаются лишь в сфере имен существительных. Это сложение сокращенных основ, сложение сокращенной основы и полного слова, словосложение и аббревиации.

Словообразовательные процессы в русском языке после Октября.

         Первая мировая война, революции и особенно Гражданская война перемешали все социальные груп­пы городского населения с их жаргонами и просторе­чием. Необходимость общения в новых условиях требовала выражений и слов, за которыми скрыва­лись бы и всем доступные понятия. Наступил реши­тельный сдвиг в формах старого русского языка.

         Многие статьи, доклады, книги, написанные в те годы, и особенно написанные эмигрантами за рубе­жом, пророчили русскому языку конец: «Мы разучи­лись говорить на хорошем ядреном русском языке. Мы до сих пор еще злоупотребляем советским птичь­им языком!..» «Обезьяньим» называли язык газет времен нэпа. Еще в 1928 г. профессор Е. Д. Полива­нов заметил, что «средний обыватель 1913 г. и совре­менный комсомолец говорят на разных языках»; по­следний употребляет выражения, непонятные многим: шагай сюда, ставить работу, я солидарен, опасный момент, ужасно серьезный, вести собрание, заслушать доклад, как будет насчет высказаться, от имени бю­ро, кандидатура согласована, мелкобуржуазное мещанство, для близиру и т. п. Как будто подобные реплики могут отменить русский язык! Однако комсо­молец тех лет не чурался и архаичных славянизмов вроде вся и все; не за страх, но за совесть; всуе, сугу­бый... Торжественные ежели, ибо комсомольцы поче­му-то особенно любили.

         Нет, говорили другие, не погибает русский язык. Правда, пока еще социальный прогресс происходит за счет общего снижения литературной нормы, но в будущем это будет изжито.

         Но время торопит. Столкновение классов, наций, языков, речений вызывает необходимость в новых средствах выражения возникающих понятий и идей. Самый ритм порождения новых слов убыстряется, в дело идут все подручные средства, используются все доступные источники слов.

         1919г. — появились слова испанка 'грипп', сыпняк, культурник; входят во всеобщее употребление семан­тически переосмысленные заимствования: пошиковать, виртуоз 'ирон. вертлявый человек', танцульки, доми­нировать, базироваться, изолировать и прямые заим­ствования вроде контакт, анкета, коррупция.

         1921 г. — начало нэпа, жаргон городского «дна» впервые входит в разговорную речь: заначка 'припря­танный капитал' (а затем и шире — и по значению, и по употреблению), подначивать 'подзадоривать, про­воцировать па разговор', замести 'изобличить, поймать на чем-либо', трепаться (на допросе) 'валять дура­ка'... Каждое из подобных слов сегодня используется в значении, более широком, чем то, в каком пришло оно из жаргона. Расширение значения и позволило слову сохраниться в просторечии.

         Середина 20-х годов. Разговорные формы через речь мелких служащих проникают даже в печать, обра­батываются до расхожих формул: план завершен (вместо выполнен), делать акцент на... (следует ставить акцент); впервые публично зазвучит пресловутое ложить (вместо положить или класть). В речь впле­тается множество иностранных слов, не всегда понят­ных, но столь привлекательных. В 1925 г. опрашива­ют красноармейцев: какие слова они знают, слышали или понимают? Совершенно неизвестны блокада, ве­теран, десант; почти неизвестны моральный, премиро­вать, демобилизовать и даже СССР; но хорошо зна­комы бастовать, резолюция, дезертир, шпион, коопе­ратив; исключительно всем понятны армия, заем, кутузка, программа, реквизиция, трибуна, политрук. Должно было пройти время, должны были произойти события, затронувшие всех, чтобы постигли люди смысл, значение многих прежде непонятных слов (блокада, демобилизовать...). Отдельный человек изу­чает слово и то, что за ним стоит, народ в целом дол­жен это пережить, и только поэтому слово навсегда остается словом его лексикона.

         Интересно, как говорили люди 20-х годов? Вот запись разговорной речи 1928г.: Подчастую мы встре­чаем самое ужасное искажение русского языка... На­пример, вместо «есть» говорят «шамать», «жрать»... Но этот вышеперечисленный диалект находит себе отличие по мере приближения к центральным городам и в частности к Ленинграду, здесь более диалект отличается тем, что столица говорит с большим пафо­сом... Механическое смешение языковых форм, при­шедших из разных говоров, из плохо усвоенных газетных оборотов и лозунговых призывов, канцеля­ризмы — все отразилось в безыскусной, но претенду­ющей на литературность речи. Упоминание о том, что в столицах говорят «с большим пафосом», любопытно как общее тогда отношение к литературному языку.

          «Политический словарь», изданный в 1928 г., пре­дельно краток. Иностранное слово он подает как про­стой эквивалент соответствующего русского слова, не разъясняя понятий, скрытых за терминами. Это все­го лишь наводящие на общее представление о понятии подсказки: дефект = недостаток, контроль = проверка, корректив = поправка, кретин = идиот, манускрипт = рукопись, модус = способ, норма = образец, партнер = соучастник, пигмей = карлик, порт = гавань, профан = невежда, кадр = ядро, основа. Невольно возникает во­прос: а к чему и учить-то такие слова, ведь они не восполняют наших знаний, не обогащают оттенка­ми смысла, не конкретизируют смысл понятий? Сравнивая с современным состоянием дел, видим, что некоторые из перечисленных слов либо расширили свое значение (дефекты—не только 'недостатки', но еще и 'пробелы, недоработки и пр.'), либо конкрети­зировали смысл более общего по значению русского слова, став термином, словом специального языка (манускрипт 'древняя рукопись'; то же относится к терминам модус, норма, порт и др.). Там, где сло­варь давал обширные толкования (типа интеллиген­ция 'образованный слой класса мелкой и средней бур­жуазии', пионер 'зачинатель какого-либо дела, дела­ющий почин, пролагающий пути'), они уже не соответствуют современным понятиям.

         Варваризмы, только входившие в обиход, еще не наполнились смыслом нашей действительности, не стали терминами, не превратились в слова русского литературного языка.

         Для разговорной речи 20-х годов особенно харак­терны: лаконизм выражений, экспрессивность речи, употребление множества новых слов, в том числе иностранных, переосмысление некоторых старых слов.

         Лаконизм речи заключался в обилии сложносо­кращенных слов, аббревиатур. Когда-то «и тиун был так же чужд, как райком, но слова эти были неизбеж­ны и они остались», — пояснял петербургский литератор А. Г. Горнфельд. И далее он отмечает быстрое изменение словечек, порожденных неустойчивым бы­том тех лет, ту легкость, с какой возникали они, не укореняясь в языке: «Нет главков, нет домкомбедов, нет продразверстки — ушли эти установления, забыты и слова»; «Получал я дрова в Лидрокопе (Литейный дровяной кооператив), потом стал получать в Домотопе, потом обращен был в подопечные Петротопа и, право, благословлял бы имя сие, если бы это уч­реждение грело нас».

         Сложносокращенные слова — излюбленное языко­вое средство того времени. Одни из них сохранились, другие канули в Лету, как и подобает однодневкам. «Слово универмаг стало обычным, — писал М. Горь­кий в 1931 г. — Если бы вы сказали его 15 лет тому назад, на вас бы вытаращили глаза». Л. Успенский, вспоминал свою работу дивчертом — дивизионным чертежником. Такие сокращения не привились, исчез­ли. Язык и вкус ставили заслон сокращениям, кото­рые нарушали стройность и благозвучие русской речи.

         Лаконизм речи проявляется и в сгущении фразы до одного слова-символа, в котором отражается эпо­ха. Мировая и гражданская войны ввели слова и выражения братание, сыпняк, беженец, мешочник, со­глашатель, драпать, ловчить, сыграть в ящик, пошиковать... Еще раньше — в революцию 1905—1907 гг.— смертник, теплушка и др.

         После Октябрьской революции в язык вошло мно­го интернациональных слов, которые уже тогда на­зывались латинизмами: кворум, пленум, анкета, кон­такт, комиссия, комитет, организация, делегат, а так­же изолировать, доминировать, будировать... Многие из них непонятны — тем лучше: называй ими что хо­чешь (вроде информировать 'вызвать подчиненного и накрутить ему хвост').

         Старые слова переосмысляются: товарищ, совет, партийный, сокращение, чистка, выдвиженец, воскрес­ник, равнение на..., подковаться, землячество, пионер, бригадир, треугольник, перегиб, самодеятельность... Много пришло в речь и официальных оборотов: в об­щем и целом, постольку поскольку... А довести до сведения живо и сегодня, хотя еще в 1928 г. Л. Успен­ский писал, что «оно уходит из быта»!

          В этот период изменяются  значения слов потомственный, знатный, династия, прежде связанных с родовитой знатью: естественная попытка приспособить старые слова для новых целей. Возни­кают лаконичные образования, призванные заменить в разговоре тяжеловесные официальные термины (например, получка вместо заработная плата). Вхо­дят в речевое общение многие украинизмы (типа хле­бороб) и пр.

         Из различных жаргонов, стремительно сменяя од­но другое, приходят слова грубые и оттого вырази­тельные. Так складывается новое просторечие. Вот пример, не особенно грубый. Слова опупеть и опупел зародились в юнкерской среде, затем перешли в жар­гон летчиков, в 20-е годы стали приметой молодеж­ного языка, впоследствии — речи городского населе­ния. Кстати, очень много таких словечек пришло из языка матросов, летчиков или техников. Прежнее со­циальное расхождение в жаргонах сменилось чисто профессиональным: Даешь! — из моряцких переводов (это английское do yes); угробиться — из летчицкого языка; технических же терминов такого происхожде­ния у нас множество.

         Система языка в целом не изменилась. Измени­лись слова, некоторые выражения, обороты речи, об­разно, экспрессивно развивающие и уточняющие воз­никшие в реальной жизни понятия. Новые слова скла­дываются из старых, хорошо известных морфем: мешоч-ник, выдвиж-енец, беж-енец, воскрес-ник... За­имствования также соединяются с привычными рус­скими суффиксами или корнями, которые переводят такие слова в разряд русских: интеллигент + щик, реквиз + нуть, большев + изм, совет + изация.

         Многие иностранные слова (обычно термины) во­шли в широкое употребление. Русские слова напол­няются новым смыслом, терминологически уточняя свое значение. Слово советский известно давно; обра­зованное от существительного совет, оно означало, например, дела Совета Министров (выражение совет­ские дела встречается в дневниках царских минист­ров). В наше время, связанное уже с новым словом Советы, это прилагательное сузило свое терминоло­гическое значение. Слова партия (политическая орга­низация), сокращение (по службе), чистка (в партии), товарищ и многие другие переосмыслялись.

         На огромной территории столкнулись носители различных языковых норм, форм сознания, социаль­ных и культурных традиций. Широкие массы получи­ли доступ к активной политической и административ­ной деятельности. Развитие многих социальных ин­ститутов вызывало необходимость в специальной терминологии, которую следовало еще осмыслить и представить как систему языка, как норму. Но тем временем борьба с неграмотностью, культурная ре­волюция отчасти уже сравняли знание языка в раз­личных социальных слоях общества или, по крайней мере, создали его разговорные нормы, а последующая работа нескольких поколений интеллигентов сделала этот язык богатым, гибким и ясным, всегда готовым выразить то, в чем нуждаются современники.

         В основу нового типа литературного языка, по крайней мере в общественно-терминологической его части, положен язык городской интеллигенции и рабо­чего класса. В современном русском языке много тер­минов и формулировок, заимствованных из немецкого языка и переработанных в русской публицистике. О словах таких мы уже говорили, идиомы также хо­рошо известны: в общем и целом, целиком и полно­стью из немецкого оборота im grossen und ganzen  легко уживаются со славянизмами типа на злобу дня при кальке французского выражения вопрос (или по­рядок) дня, откуда и заимствованная из немецкого языка повестка дня и т.д. Славянизмы по-прежнему остаются субстратом заимствований из чужих язы­ков, своей привычной формой закрепляя новые значения образованных публицистикой выражений.

         Изменилось отношение к различным сторонам тру­довой, социальной и частной жизни; это отношение пе­редается с помощью слов, прежде свойственных именно рабочим: не бунт, а забастовка, не работник, а рабочий, не служба, а работа, не жалование, а зар­плата, не недельный день, а выходной день, не миро­созерцание, а мировоззрение и т. д. В ходе подобных переосмыслений, словесных замен, уточнений и т. п. изменялось постепенно и то, что называют языковым сознанием масс.

Заключение.

         Словообразовательный механизм русского языка, сложившийся в течение многих эпох, продолжает в целом действовать и в наши дни, новые слова и сейчас создаются преимущественно по старым словообразовательным моделям, по  образцам, работающим столетия, в пределах уже сформировавшихся структурных разрядов, с оглядкой на образования, кото­рые давно приписаны к регулярным и продуктивным сло­вообразовательным типам. Именно так, по-старому сдела­на подавляющая масса (тем не менее совершенно новых!) слов советской эпохи.    

         Точно так, с помощью испытанных временем способов словообра­зования продолжают создаваться  новые   слова  и сейчас. Достаточно обратиться хотя бы к новообразованиям рус­ского языка последних тридцати лет. Здесь мы встречаем целый ряд неологизмов, созданных давнишними, сущест­вовавшими еще   в   древнерусском   литературном   языке способами  словопроизводства.   Прежде   всего   это   слова, образованные суффиксальным, приставочным, приставочно-суффиксальным способом,   а   также путем сложения.

Литература.

1. Градинарова А.А., Филкова П.Д. История русского литературного языка (середина ХVIII – конец ХХ века). София: Парадигма, 1999, с.256.
2. Колясов В.В. Язык города. М., 1991.
3. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.
4. Шанский Н.М. Слова, рождённые Октябрём. М., 1980.