Введение

         Все, что  описано ниже,  теперь история.  Я описываю мир  хипповской и постхипповской тусовки - это была часть социальной структуры  советского  общества,  как не стремилась она от общества отгородиться. Где теперь Советский Союз? В данном случае рассмотрены Москва и Санкт-Петербург (однако, в тексте Санкт-Петербург будет заменен на Ленинград – ведь так он  назывался в те времена).  Да и сами тусовки сейчас совсем не те; в прессе поговаривали об исчезновении хиппи, но уменьшение  их  числа в 1990-1991 гг.  было временным - снова появляются волосатые и в  заплатках  наши  герои.  И все-таки тот мир, который описан ниже, уже стал историей.

        Итак, теперь,  когда  данная тема несколько "остыла",  хиповская Система может быть воспринята просто как  одно  из сообществ, как  пример  сообщества,  на материале которого исследовалась главная для нас проблема:  символ, его прагматика, его конкретная жизнь в конкретном сообществе. Цель исследования - проследить на  конкретном  материале  связи символа (его интерпретаций, реакций на него) со структурой сообщества. И наоборот:  зависимость структуры отношений в сообществе от значений, заложенных в его символике.

       Исследование проходит в зоне соприкосновения двух реальностей: знаковой  и  социальной.  Там идеальная реальность знака переходит в материальную жизнь,  воплощаясь в действия.  Главное, на  чем  сосредоточено  внимание, - действие, реакция на символ.

      Изучаемая Система  -  это  очень своеобразное социальное образование. Его нельзя назвать группой - это, скорее, социальная среда,  круг общения,  конгломерат групп или даже их иерархия.  Но все-таки существует ярко выраженное деление на  "своих" и "чужих",  общие символы и их стандартные интерпретации, свои традиции в поведении и внешнем облике, даже фольклор.  То есть это сообщество;  с самоназванием и самосознанием. Но стандартные методы описания  здесь  явно не годятся - я надеюсь, его внутреннее устройство выявится по ходу изложения.

I.  Экстернальная культура

       Необходимо дать  характеристику  Системы,  хотя бы самую общую, чтобы можно было представить,  о чем идет речь.  Но сделать это  оказывается  не просто.  Привычных черт сообщества здесь, кажется, нет. Сама Система категорически отвергает попытки  свести  её к какой-либо социальной схеме. Типичный пример её самоопределения  -  отрывок  из  статьи А.Мадисона -  очень  старого (олдового) хиппи  из Таллинна: "Движение - а его несравненно правильней было  бы  назвать сдвигом - не выставило ни громоздких лидеров, облаченных в  пуленепробиваемую харизму,  не породило организаций,  объявивших священную войну всем и уж,  конечно, в особенности друг другу за право курировать нетленные  мощи ортодоксии, наконец, не  подвело под эту несуществующую ортодоксию никакой специальной хипповской философии,  идеологии или религии. Вместо  идеологии  с  самого  начала были заземлены идеалы, формулирующиеся достаточно просто - мир и любовь". Действительно, Систему  нельзя определить ни как организацию или партию,  ни как общину  или политическое (идейное,  религиозное) движение. А как её определить?

       1.1.  Вне общества.  Существует способ определения сообщества через его место в социальной структуре. Что касается Системы,  её типичный представитель находится в  промежутке между  позициями  социальной структуры.  Скажем один олдовый пипл из Пскова так говорит о себе: "Насчет работы: я работал на многих предприятиях,  но понимал,  что это не моё. Вот сейчас я работаю на заводе.  Слесарь, хороший. Но  это не моё... Есть одна работа, на которую я хочу попасть, - она моя: это археология. Там я мог бы работать даже бесплатно"[1]. Характерно, что он,  с одной стороны,  рабочий на заводе (это место, которое  отвело  ему общество) - но сам себя с этим статусом не идентифицирует:  "это не моё"; с другой стороны, он считает "своим" делом археологию - но такое самоопределение не санкционировано обществом. Соответственно это пипл оказывается  в неопределённом положении и в отношении норм: ведь нормы связаны со статусом.  В  общем,   типичный пример лиминальной личности,  "подвешенной" между позиций. В Системе к кому не подойди - такой же промежуточный: считает себя художником, среди друзей известен как художник, работает в  котельной  кочегаром; поэт (дворник),  философ (бродяга без определенного  места  жительства) - здесь таких большинство. Статус в собственных глазах не совпадает со статусом в глазах общества; принимаемые нормы и ценности - иные, чем предписаны обществом.

       Система, объединяющая таких людей, оказывается в результате сообществом, находящимся  в  промежутках  социальной структуры - вне неё. Если представить общество как иерархию взаимосвязанных позиций (статусов), то  Система   окажется  между позиций,  то есть вне общества.  Не случайно общественным мнением и научной традицией она относится  к  сфере андеграунда[2], контркультуры, или в отечественном  лексиконе  было  популярно  ещё словечко "неформалы".  Все  эти  определения  указывают на  внеположенность - характерны приставки  "контр -",  "под -", "не -". Ясно,   что   речь   идет   о  чем-то  противостоящем ("контр -"), невидимом и скрытном (подземная), неоформленном.

       Эта локализация - вне структур общества - вполне  согласуется и    с    собственно   Системном   мировосприятием. Процитируем ещё раз упоминавшегося уже Мадисона, раз уж он сам взял  на себя роль хипповского историографа и теоретика: "Хиппизм,- заявляет он, - не вступает во  взаимоотношения с конституцией,  его неуправляемые владения начинаются там, где нет и в помине границ государственных. Эти владения повсюду,  где горит огонь творящей независимости". Все без исключения пиплы настаивают на  своей непринадлежности к обществу или, иначе, независимости: это черта Системного самосознания.

       В.Тэрнер, говоря  об общинах западных хиппи,  отнес их к "лиминальным сообществам", то есть возникающим и существующим в промежуточных областях социальных структур[3].  Здесь собираются "лиминальные"  личности, лица с неопределенным статусом, находящиеся в процессе перехода или выпавшие из общества.

1.2 Баланс двух подсистем общества.  Контркультура немыслима и не существует без официального  общества  -  они взаимодополнительны и связаны. Это оно целое.

       Для такого рода выпавших культур можно предложить термин "экстернальные", от лат. externus - чужой. Сообщества типа Системы действительно отчуждены от общества - хотя и неотделимы от него.

       Сфера экстернальной культуры включает,  собственно, множество разных субкультур:  например, криминальную, богему, наркомафию, и т.д., - они экстернальны в той мере, в какой их внутренние  ценности  противопоставлены  так называемым "общепринятым". Их объединяет то,  что они все - локальные коммуникативные системы,  расположенные вне рамок основной сети (той, что определяет государственное устройство). Экстернальные культуры  существовали  и  существуют в разных обществах: ранние христиане были  экстерналами  в  Римской  Империи, в  средневековой Европе это многочисленные ереси, в Европе - раскол.

       Экстернальные культуры аккумулируют определенные нормы и символику. Если основная культура - это те нормы и  символы, которые  задают  основной принцип упорядочения данного  общества, то в экстернальные стекается все,  что  осталось вне основного мифа - самоописания общества. Ни одна система не может охватить всего без остатка.  Неизбежно  что-то из неё выпадает. Это остатки прежних мифов, ростки нового, информация, проникающая от чужих и не вписывающаяся в  основной миф. Всё это оседает в сфере экстернальной культуры.

 1.3 Неопределенность и самоорганизация.  Итак, Система - пример сообщества, куда стекаются выпавшие из социальной структуры. Эти  люди  не  имеют  определенного  положения, прочной позиции - их статус не определён. Состояние неопределённости играет особую роль в процессах самоорганизации. Сфера неопределённости - те социальные пустоты, где мы можем наблюдать  процессы  зарождения  структур,  сообществ:  превращения бесструктурного состояния в  структурное, т.е. самоорганизации.

       Множество людей, предоставленных самим себе, взаимодействуя, формируют  схожие коммутативные структуры.  Л.Самойлов, профессиональный археолог, волею судеб оказался в исправительно-трудовом лагере.   Он  заметил,  что  в  среде заключенных складываются неофициальные сообщества со своей иерархией и  символикой.  Самойлова поразило их сходство с первобытными обществами, иногда вплоть до мелочей: "Я увидел, - пишет  он, - и опознал в лагерной жизни целый ряд экзотических явлений,  которые до того много лет изучал профессионально по   литературе, -   явлений,  характеризующих первобытное общество!»

       Для первобытного  общества характерны обряды инициаций - посвящения подростков в ранг взрослых,  обряды,  состоящие из жестоких испытаний.

       У наших уголовников это "прописка". Для первобытного общества характерны "табу"...  Абсолютное соответствие этому  находим в  лагерных  нормах,  определяющих,  что   "заподло"..." Но главное сходство - структурное: "На стадии разложения, - пишет Л.Самойлов,- многие  первобытные  общества  имели трехкастовую структуру - как наше лагерное ("воры" - элита, средний слой - "мужики"  и  аутсайдеры  -  "опущенные"), а  над  ними  выделялись вожди с боевыми дружинами, собравшие дань  (как  наши  отбирают  передачи)".  Схожая структура известна в армейских подразделениях под названием "дедовщина".  То же и в молодежной среде больших  городов. Например,  когда в Ленинграде появились металлисты, у них сложилась трехслойная иерархия: чётко выраженная элита  во главе с общепризнанным лидером по кличке Монах;  основная масса металлистов, группировавшихся вокруг элиты; наконец случайные посетители,  забредавших в то кафе,  где они собирались, послушать "металлическую" музыку.  Эти последние не считались настоящими металлистами, оставаясь в статусе гопников, то есть ни в чем не разбирающихся, чужих.

       И именно  "исключенные" сообщества демонстрируют закономерности самоорганизации в  наиболее  чистом  виде.  Здесь минимум внешних влияний, от которых исключённое сообщество отгорожено коммуникативным барьером.  В обычном же коллективе трудно выделить те процессы, которые идут в самом сообществе спонтанно, то есть относятся собственно к самоорганизации.

II.  Сообщество

         2.1 Поле символики. Существует ещё другой способ определения (или представления) сообщества,  кроме как через его локализацию в социальной структуре: через символику.

       Именно так обычно происходит на уровне обыденного сознания или журналисткой практики: пытаясь выяснить, кто такие хиппи (или  панки  и проч.),  мы, прежде всего, описываем их знаки. А.Петров в статье "Пришельцы" в "Учительской  газете" изображает тусовку волосатых:  "Лохматые,  в залатанной  и сильно потёртой одежде, иногда босые, с холщовыми торбами и рюкзаками,  расшитыми цветами и исписанными антивоенными лозунгами, с гитарами и флейтами парни и девушки  прохаживаются по скверу,  сидят на скамейках,  на лапах бронзовых львов, поддерживающих фонари,  прямо на  траве.  Оживлённо беседуют, поют в одиночку и хором,  закусывают,  покуривают...". Автор передаёт как бы непосредственное  впечатление, просто указывая на явление: "вот оно". Указание здесь  - способ введения понятия (вместо аналитического определения). Если присмотреться,  то оказывается: это "непосредственное впечатление" на самом деле целенаправленно  вычленяет из  наблюдаемой   реальности  символику  тусовочного  сообщества. Практически все,  что упоминает А.Петров, служит у  волосатых  опознавательными знаками "своих".  Здесь символика внешности:  лохматая прическа,  потертая одежда, самодельные сумки и т.п.  Затем графическая символика: вышитые цветы (след Цветочной революции,  породившей  первых хиппи); антивоенные лозунги, типа: "Любите, а не воюйте", - знак важнейшей ценности этой среды - пацифизма, ненасилия. Поведение, описанное  в приведённом пассаже:  неторопливые прогулки, свободное музицирование,  вообще  преувеличенная непринуждённость, - тоже знак. Это все форма, а не содержание общения.  То есть первыми в глаза бросаются знаки принадлежности к  сообществу  - и именно их описывают,  желая это сообщество представить.  И действительно, наличие особой символики,  расцениваемой как "своя",  есть уже безусловный знак существования коммуникативного поля, некоторого социального  образования.  А.П.Коэн,  например,  вообще определяет сообщество как поле символики:  "Реальность сообщества в  восприятии людей, - пишет он, - заключается в их принадлежности... к общему полю символов". И далее: "Восприятие и понимание людьми их сообщества... сводится к ориентации по отношению к его символизму.

      Наличие своей  символики создает возможность образования общности, поскольку  обеспечивает  средство  коммуникации. Символ - оболочка, в которую упаковывается "своя" информация; в таком виде она отличима от чужой.  А, следовательно, возникает разница в плотности коммуникативных связей внутри той сферы,  где действует символ,  и вне неё. Это и есть сгущение контактов,  на базе которого формируются социальные структуры.

       Насколько это  справедливо для Системы?  Сложилось ли на базе её символики социальное образование?  Как уже говорилось, Систему нельзя назвать в полном смысле группировкой: в её недрах постоянно идут перегруппирования, исчезают одни объединения  и  формируются  новые.  Люди  переходят из группы в группу.  Это, скорее, некая среда общения. Тем не менее, Систему можно рассматривать как сообщество, поскольку присутствуют такие его признаки,  как общий язык (сленг и символика),  сеть  коммуникаций - личные связи,  поверхностные знакомства (лица на тусовке примелькались, так что  уже подсознательно  узнаёшь  "своих").  Есть общие нормы и ценности, а также модели поведения и  формы  взаимоотношений. Присутствует и Системное самосознание,  которое выражается, в частности,  в самоназваниях.  Их есть несколько. "Системными" или  "системщиками" её представители называли себя редко,  да и то с иронией.  Чаще  -  пипл[4]. Иногда - просто люди: "Мне один человек вчера сказал...",- понимать  надо  так,  что  именно Системный сказал.

 2.2 Традиция.  Но  особенно  существенно для нас,  что в рамках этого сообщества сложилась своя традиция,  основанная главным  образом на устных механизмах передачи. Каждые два-три года в Системе сменяется "поколение"  -  на  арену  выходит новая когорта молодёжи.  Люди меняются, а традиции Системы остаются: воспроизводятся те же основные нормы отношений и ценности,  такие как "свобода",  "любовь" (в кавычках, потому что этим понятиям здесь придаётся  особый, Системный смысл);  новички  осваивают  сленг  и используют Системные символы,  так что внешне они мало, чем отличаются  от своих   предшественников.  Воспроизводятся  фольклорные  формы: поговорки,  анекдоты, частушки, легенды и предания. Таким образом,  мы имеем здесь традицию, способную к самовоспроизводству. Существует не только  система  коммуникативных связей на синхронном уровне, но и диахронные каналы коммуникации.

       Носители традиции  определяют  её возраст примерно в два десятка лет:  двадцатилетие торжественно  праздновалось  1  июня 1987 г.  Эта точка отсчета,  конечно,  мифологическая

 (считается, что 1 июня 1967 г. первые хиппи вышли в Москве  на Пушкинской  площади  на улицу и призвали отказаться от  насилия): "Они, - рассказывает один из олдовых хиппи,- вышли и сказали: «Вот мы - представители этого движения, это будет система ценностей и система людей».  Тогда возникло слово "Система".  Не случайно выбрана и дата - День защиты детей: "Было, - продолжал тот же олдовый, - сказано:  'Живите как дети, в мире, спокойствии, не гонитесь за призрачными ценностями...'.  Просто приход  был  человечеству  дан,  чтобы могли    остановиться    и   задуматься,   куда   мы  идём...". "Живите как дети" - это  суть  Системного  мировосприятия, и  многое  в  её  символике связано с образами  детства.

       "Поколения" здесь  меняются через два-три, иногда четыре года. С приходом каждого из них Системная традиция  пополняется новой символикой. Каждое поколение приходит как новая волна: вначале были хиппи, они и составили ядро Системы -  теперь их последователей чаще называют волосатые или хайрастые[5];  потом пришли  панки, потом металлисты, затем люберы (и другие, отмеченные также символикой уходящего Советского Союза).  Каждая волна приносит свои атрибуты.  Вначале она обычно враждует с Системой: первые панки терроризировали волосатых, первые металлисты -  волосатых  и  панков.  Затем начинаются контакты, постепенно обнаруживается,  что Система впитала  символику новой волны:  в  ней  появились  свои панки,  металлисты и проч.

       Таким образом, представляется возможность наблюдать процесс восприятия традицией инноваций,  а также другие  процессы, связанные с трансляцией традиции. В "большой" (например, племенной или общинной) традиции,  где период смены поколений составляет  25-30  лет,  наблюдение  такого рода  процессов потребовало бы времени,  сопоставимого в  жизни исследователя. В  Системе  же всё происходит намного быстрее. Это делает Систему удобной моделью для наблюдения закономерностей воспроизводства  и пополнения традиции, хотя мы отдаём себе отчёт в некоторой условности её  аналогий с привычными объектами  этнографического  исследования.  Они сопоставимы в той мере,  в какой одна коммуникативная система вообще может быть сопоставлена с другой. Так или иначе, есть общие закономерности в способах диахронной  передачи информации. Обнаруживаются коммуникативные структуры, ответственные за сохранение и  передачу  кода  сообщества;  есть основания полагать,  что они во многом схожи в разных средах.