Политический портрет Д. Мазарини
Министерство образования Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
“Волгоградский государственный педагогический университет”
Историко-экономический факультет
Кафедра Всеобщей истории
Политический портрет Д. Мазарини.
Выпускная квалификационная работа
Исполнитель: Григорьев Пётр Михайлович студент группы И-51__________________
Научный руководитель: Ковалев А. В. канд. ист. наук, доцент._________________
Зав. кафедрой: Блосфельд Е. Г. доктор ист. наук, проф.____________________________
Дата допуска к защите:_________________
Волгоград
2004
Содержание:
Введение…………………………………………………...3-16
Глава 1. Мазарини в период «Регентства».
1.1 Первые шаги в карьере Мазарини………...17-26
1.2 Война, Вестфальский мирный конгресс (1644-1648) и дипломатия Мазарини…………………………………...27-35
1.3 Мазарини и Фронда………………………...35-52
Глава 2. Мазарини в период царствования Людовика XIV.
2.1. Последствия Фронды………………………...53-60
2.2. Семилетняя война (1653-1660)………………61-67
Заключение……………………………………………….68-71
Источники и литература………………………………...72
Введение.
Фигура кардинала Джулио Мазарини по сей день остаётся одной из наиболее таинственных в европейской истории XVII века. Итальянец по происхождению, солдат и дипломат, тайный агент разных государей, он, не являясь духовным лицом, стал кардиналом и в течение 18 лет вершил судьбы Франции, фактически подготовив к государственной деятельности короля Людовика XIV.[1]
Джулио Мазарини родился в Писчине, в Абруццо, 14 июня 1602 года и был крещен в церкви Святого Сильвестра Римского. Его отец, сицилийский дворянин Пьетро Мазарини, человек достаточно состоятельный, принадлежал к клиентеле могущественной римской фамилии Колонна. Мать, Гортензия, урожденная Буфалини, происходила из довольно известного дома Читта-ди-Кастелло.
Джулио Мазарини получил хорошее образование. Сначала его отдали в римскую коллегию иезуитов, где он показал прекрасные способности. Затем в течение трех лет Мазарини слушал лекции по философии, теологии и каноническому праву в испанских университетах Алкалы и Саламанки. Получив звание доктора права, Джулио вступил в ряды папской армии солдатом и дослужился до чина капитана, после чего перешел на дипломатическую службу.
Важным рубежом для последующей карьеры Мазарини явился спор по поводу "мантуанского наследства". В 1627 году умер Винченцо II Гонзага, герцог Мантуанский. Его наследство должно было перейти к представителю боковой ветви Гонзага, французскому герцогу Шарлю I де Невер. Испания поддержала оружием претензии представителя другой боковой ветви Гонзага: Карла-Эммануила I, герцога Савойского, врага Франции, отрезавшего от наследства в свою пользу часть маркизата Монферрато. Император Фердинанд II тоже принял участие в разделе наследства. Папа Урбан VIII с целью примирения враждующих сторон послал в район боевых действий помощника нунция Мазарини. Именно тогда Мазарини впервые встретился с Ришелье, который запомнил его. 10 мая 1630 года в Гренобле состоялось совещание с участием Людовика XIII и Ришелье, на котором решался вопрос о дальнейших действиях. Сюда же прибыли посол герцога Савойского и Мазарини, ставший к тому времени папским легатом. Их предложения сводились к тому, чтобы побудить Францию отказаться от поддержки прав герцога де Невера на Мантую и вывести войска из Сузы, Пиньероля и Казале (там размещался французский гарнизон под командованием маршала де Туара). В обмен Испания и империя брали на себя обязательство вывести свои войска из района военных действий. Данное предложение ни в коей мере не могло устроить французскую сторону, так как под прикрытием нейтрализации Мантуи ей, по существу, навязывали статус-кво. Мазарини отправился в Вену, увозя с собой отказ Франции. В середине лета 1630 года Людовик XIII и его первый министр вернулись к идее мирного урегулирования конфликта. В лагерь короля был приглашен Мазарини, которому было заявлено, что у Людовика XIII нет в Северной Италии иных целей, кроме как обеспечить права герцога Мантуанского. Если Вена и Мадрид согласятся уважать эти права, то король Франции выведет свои войска из этого района. Мирные переговоры начались в германском городе Регенсбурге. От имени Франции их вели отец Жозеф и Брюлар де Леон. Посредничал на переговорах все тот же Мазарини, курсировавший между Регенсбургом, Веной и Лионом, где находился Людовик XIII и куда часто наезжал из действующей армии кардинал Ришелье. В Лионе Мазарини был представлен Людовику XIII, после чего более двух часов беседовал с кардиналом Ришелье. Последний остался доволен разговором с итальянцем и попытался привлечь Мазарини на свою сторону. 8 сентября участники переговоров заключили перемирие до 15 октября. Но когда срок перемирия истек, Ришелье отдал войскам приказ возобновить военные действия. К 26 октября войска французского маршала де Лафорса достигли Казале, где мужественно держался испанский гарнизон Туара. Уже вспыхнула перестрелка, как неожиданно появился всадник, размахивавший свитком. Он кричал: "Мир! Мир! Прекратите!" Это был Мазарини, доставивший маршалу де Лафорсу согласие генерала де Корду снять осаду цитадели и вывести войска из города без всяких условий. Легат сообщил и о подписании мирного договора в Регенсбурге. Маршал на свой страх и риск согласился принять предложение испанского генерала, отдав приказ прекратить огонь. Уведомленный о принятом решении Ришелье одобрил его. Война завершилась, и за дело взялись дипломаты. В результате вслед за уточненным Регенсбургским договором были подписаны "соглашение Кераско" (1631) и секретные Туринские соглашения (1632), которые принесли Франции очевидный внешнеполитический успех: за герцогом де Невером признавались права на Мантую и Монферрат, а Франция оставляла за собой Пиньероль и долину Перузы. Джулио Мазарини сыграл важную роль в мирном исходе конфликта в Северной Италии.
С этого времени Ришелье пристально наблюдал за Мазарини, проникаясь к нему все большей симпатией. Одним из первых внимание Ришелье на Мазарини обратил французский дипломат Сервьен. Урбан VIII остался доволен дипломатическими успехами Мазарини, и в 1633 году, при содействии кардинала Барберини, тот в качестве папского вице-легата был назначен на важную должность в Авиньоне; хотя и не был посвящен в духовный сан.
В 1634 году Урбан VIII послал Мазарини нунцием в Париж, чтобы предотвратить очередное столкновение между Францией и Испанией. Уже в те годы Ришелье стал для Мазарини идеалом государственного деятеля. И тогда же кардинал включил нунция в число своих доверенных лиц. В 1636 году Мазарини был отозван в Рим, поскольку папа остался недоволен его миссией в Париже. Однако он уже решил связать свою судьбу с Францией и действовал в Риме как тайный агент Ришелье.
В 1638 году умер отец Жозеф, Ришелье, желая возместить потерю ближайшего помощника, добился возвращения Мазарини в Париж. Мазарини оставил папскую службу и принял французское подданство. Во французской столице Мазарини сделал головокружительную карьеру. Он стал доверенным лицом Ришелье, его ближайшим сотрудником. 2 декабря 1642 года тяжелобольной Ришелье во время встречи с Людовиком XIII назвал своим преемником кардинала Мазарини.
Ришелье умер 4 декабря. В тот же день Людовик XIII вызвал к себе Мазарини и объявил, что назначает его главой Королевского совета. В 1643 году умер сам Людовик XIII. Наследнику престола не было еще и пяти лет. Регентшей при нем стала королева Анна Австрийская. Фактически власть перешла в руки Мазарини, которого королева назначила первым министром, к неудовольствию принцев и других вельмож. Любезным обращением, предупредительностью и щедростью, неутомимым трудолюбием Мазарини примирил с собой, однако, и этих лиц. Победа французских войск при Рокруа возбудила восторг французов. Но это продлилось недолго. С началом регентства Анны в столицу возвратились все изгнанные при Ришелье аристократы. Они надеялись вернуть награды и восстановить былые привилегии. Не достигнув желаемого, они перешли в оппозицию к первому министру, который еще в 1643 году подавил мятеж феодальной знати - "заговор Важных". Мазарини пользовался полной поддержкой Анны Австрийской. Регентша помогла своему фавориту выдержать испытания политической борьбы. Кардинал одержал победу над противниками и благодаря таким своим личным качествам, как хладнокровие и умение путем переговоров добиваться компромиссов.
В результате Тридцатилетней войны Франция вступила в полосу экономического и финансового кризиса. Обстоятельства требовали от Мазарини принятия жестких и, естественно, непопулярных мер. Он ввел новые налоги, что вызвало всеобщее недовольство. Весной 1648 года Мазарини нанес удар по "дворянству мантии", отменив полетту - сбор, гарантировавший наследственность благоприобретенных должностей. Начался первый этап острейшего внутриполитического кризиса во Франции, именуемого Фрондой. Во главе движения стояли наиболее видные представители французской аристократии - принц Конде, герцог Орлеанский, кардинал де Рец, - старавшиеся вырвать власть из рук ненавистного министра. Движение против абсолютной власти Анны Австрийской и ее фаворита вылилось в настоящую гражданскую войну. Лишь в феврале 1653 года Мазарини удалось стать хозяином положения. Аристократов - участников мятежа лишили титулов, должностей, пенсий. Но Франции гражданская война стоила дорого. Внешняя торговля была дезорганизована. Ее флот был фактически уничтожен. В ряде департаментов страны, где особенно свирепствовали голод и эпидемии, население значительно сократилось, рождаемость упала. Тяжелое экономическое и финансовое положение страны вызывало всеобщее недовольство во французском обществе. Многие из этих проблем были решены еще при жизни Мазарини. Он сделал политические выводы из событий периода Фронды. Кардинал считал, что в государственных интересах необходимо удовлетворить многие требования оппозиции. И все же кардинал уделял основное внимание не столько внутренней, сколько внешней политике страны. Дипломатия была его любимым занятием. Мазарини в совершенстве владел искусством переговоров. Он предпочитал тишь кабинетов, избегал показываться на публике, был немногословен, готов был позволить говорить кому угодно и сколько угодно, лишь бы ему не мешали действовать. Все эти личные качества кардинала позволяли ему последовательно проводить в жизнь программу Ришелье. При этом Мазарини не пользовался популярностью у французов.
Придя к власти, Мазарини стремился как можно скорее, хотя и на выгодных для Франции условиях, заключить мир с Габсбургами. Поэтому во Франции считали, что политику кардинала определяла римская курия, (папа не хотел полного крушения империи). Но истинная линия кардинала заключалась не в том, чтобы содействовать империи. Мазарини следовал курсу Ришелье и часто повторял его мысль, что война в Германии есть не столько война религиозная (католиков с протестантами), сколько против непомерных политических амбиций Австрийского дома. К скорейшему заключению мира Мазарини побуждали и внутриполитические обстоятельства. Поэтому, после ряда побед и дипломатических уловок с выгодой для Франции, 24 октября 1648 года был заключен Вестфальский мир, завершивший общеевропейский конфликт - Тридцатилетнюю войну, которая с ожесточением велась на территории Германии. Вестфальский мир положил начало истории европейских конгрессов. Договор был подписан в городах Оснабрюке (между Швецией и императором) и Мюнстере (между Францией и императором), расположенных в Вестфалии, и поэтому называется Вестфальским миром. Окончательные условия мира были подписаны в Мюнстере 24 октября 1648 года, куда незадолго до этого приехали уполномоченные из Оснабрюка. Результатом Вестфальского мира в Европе стали территориальные изменения. Франция получила Эльзас (кроме Страсбурга) и закрепила за собой три ранее приобретенных ею епископства - Мец, Туль и Верден. Французское требование "естественных границ" стало, таким образом, воплощаться в жизнь. Политическая раздробленность Германии была закреплена. Обе ветви Габсбургов - испанская и австрийская - оказались ослабленными. Гарантами условий мирного договора были признаны Франция и Швеция.
К этому времени стали портиться англо-французские отношения. Понимая, что в 1652 году фактически внешними делами ведал уже не парламент, а Кромвель, Мазарини вступил с ним в переговоры через посредников. Вскоре ему сообщили от имени Кромвеля, что республика требует только, чтобы король французский признал ее и немедленно назначил своего посла в Англию. При этом подданным республики должно быть уплачено вознаграждение за потери, понесенные за время морского каперства. В случае если бы борьба Мазарини с Фрондой сложилась не в пользу кардинала, Кромвель любезно предлагал Мазарини убежище в Англии. Эти условия были очень далеки от желаний кардинала. Но положение Мазарини и королевского двора становилось все более затруднительным. При таких условиях Мазарини не оставалось ничего другого, как согласиться на английские предложения. В декабре 1652 года в Англию был отправлен интендант Пикардии де Бордо с письмом короля английскому парламенту. Окончательно договор с Францией был оформлен несколько позже, в 1655 году, после долгих проволочек, во время которых Кромвелю удалось, играя на франко-испанских противоречиях, добиться от Франции ряда уступок. В 1657 году страны заключили также военный союз.
Не только гибкость и реализм отличали Мазарини. Он не был лишен и дипломатической фантазии. В 1657 году скончался император Священной Римской империи германской нации. Мазарини решил воспользоваться ситуацией и посадить на освободившийся престол "своего человека". Кардинал выдвинул кандидатуру Людовика XIV, являвшегося по Вестфальскому договору германским принцем. Продвигая своего кандидата, кардинал не жалел денег. Осенью 1657 года Людовик XIV лично пожаловал в Мец. Но все оказалось напрасным. Германские правители не хотели видеть французского монарха на императорском престоле. Императором избрали представителя австрийских Габсбургов - Леопольда I. Среди дипломатических побед Мазарини следует особо отметить Пиренейский мир 1659 года, завершивший войну между Францией и Испанией. Французская территория значительно расширилась, хотя французы вернули Испании захваченные ими в ходе военных действий районы Каталонии, Франш-Конте и крепости в Нидерландах. К Франции отошли часть Фландрии с несколькими крепостями, основная территория графства Артуа, графство Руссильон. Новая франко-испанская граница проходила по Пиренеям. Испанцы отказались от притязаний на захваченные французами Эльзас и Брейзах, подтвердили права Людовика XIV на королевство Наварру. Мазарини подписался под обязательством не оказывать помощи Португалии, находившейся в состоянии войны с Испанией. Особенность Пиренейского мира состояла в том, что он предусматривал брак Людовика XIV с испанской инфантой Марией Терезией. Правда, хитрый кардинал внес в текст документа, подписанного обеими сторонами, существенную оговорку, сыгравшую в дальнейшем большую роль в истории международных отношений в Европе. Приданое инфанты - 500 тысяч золотых экю - выплачивалось в точно установленные сроки - в течение полутора лет. При несоблюдении этого требования Мария Терезия отказывалась от своих прав на испанский престол. Расчет Мазарини был прост. Испания в это время была разорена. Поэтому выплатить приданое инфанты испанцы в срок не могли. В этом случае французская дипломатия сохраняла свободу рук в испанских делах и, главное, при решении важнейших вопросов: о наследовании престола Испании. События показали, что в своих расчетах кардинал не ошибся.
В 1660 году Мазарини исполнилось пятьдесят восемь лет, и после стольких потрясений, стольких забот и усилий здоровье его пошатнулось. Поэтому он все чаще проводил время в своих покоях. При гибком и остром, чисто итальянском уме и хитрости, при замечательной проницательности и глубоком знании людей, Мазарини обладал большим трудолюбием и неукротимой энергией. Наметив себе цель, он упорно добивался ее, но никогда не действовал опрометчиво, а всегда тщательно взвешивал всякий шаг. Безгранично эгоистичный от природы, жадно домогаясь влияния и богатства, он не забывал интересов королевской власти и ставил их всегда на первом плане. Людовик XIV восхищался умением Мазарини управлять государственными делами и его дипломатическими победами, и только после его смерти король взял всю полноту власти в свои руки. До самой кончины кардинала Людовик XIV всегда прислушивался к его советам.
В начале 1661 года Мазарини обессилел настолько, что вынужден, был покинуть Париж. 7 февраля его перевезли в Венсенский замок. 9 марта 1661 года Мазарини скончался. Людовику XIV он оставил спокойную и могущественную Францию, вступившую в эпоху расцвета абсолютизма.
Цель: рассмотреть кардинала Мазарини как политика.
Задачи:
1. Рассмотреть этапы становления политика Мазарини.
2. Показать Мазарини, в рамках исторической эпохи.
3. Выявить характерные черты политики Мазарини в сравнении с его современниками.
4. Показать роль дипломатии в карьере Мазарини.
Методы исследования: описание, историко-сравнительный метод, обобщение, сравнение, историко-системный метод.
Ситуация в отношении исследованности и глубины проработки, фигуры такого масштаба, как Джулио Мазарини в нашей стране весьма плачевна. Складывается впечатление, что в отношении Мазарини сложился устойчивый стереотип, как о личности, являющейся блеклой тенью кардинала Ришелье и потому незаслуживающей глубокого исследования. Это совершенно неверное мнение. Очевидно, что Мазарини фигура незаурядная и абсолютно самостоятельная.
Иностранной литературы, в частности французской, неизмеримо больше, но доступна и переведена на русский язык лишь малая её часть.
Доступной литературы о кардинале Мазарини, весьма и весьма мало. Мне были доступны лишь два источника, повествующий о фигуре Мазарини, это «Мемуары» кардинала де Реца и «Мемуары» Франсуа де Ларошфуко
Из доступных работ зарубежных авторов также можно назвать монографию Губера Пьера «Мазарини», изданную в России в 2000 году и работу Блюша Франсуа «Людовик XIV», вышедшую в 1998 году.
Личностью Мазарини в России занимались и продолжают исследовать в первую очередь такие известные историки как Ивонина Л.И., Ивонин Ю.Е. и Малов В.Н. В журналах «Вопросы истории» и «Новая и новейшая история» содержатся статьи этих авторов, содержащие сведенья о Мазарини.
Самая ранняя работа, содержащая сведенья о Мазарини, работа Рогинской А.Е. «Очерки по истории Франции XVII-XIX вв.». Доступна работа Кожокина Е.М. «Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции». Немного информации о Мазарини содержится в книге «Истории Франции» под редакцией Манфреда А.З., в её первом томе. Уже более современная работа Кожокина Е.М. «Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции», содержит гораздо больше информации о времени правления Мазарини.
Ниже мне хотелось бы привести краткую характеристику вышеперечисленных мной работ. Отметить их сильные и слабые стороны. А также показать общую ситуацию, сложившуюся на данный момент в отношении исследованности незаурядной, и не побоюсь этого слова, великой личности, Джулио Мазарини.
Начну с работы современника Мазарини, «Мемуары» кардинала де Рец. «Мемуары» состоят из трёх томов и повествуют о событиях, современником и даже прямым участником, которых был де Рец. К данному источнику следует подходить очень осторожно. Дело в том, что де Рец описывает события очень субъективно. Трактовка современных ему событий происходит сквозь призму личных обид, чаяний и надежд. Наиболее интересной, в этой работе, мне показалась часть, посвящённая Фронде. Где, правда и проявился наиболее ярко субъективизм кардинала де Рец. В целом работа очень интересная, достаточно хорошо описываются события, но необъективность кардинала, делает её сложноприменимой в исследовании политического портрета Мазарини, если стремиться выявить истинное положение вещей, а не их субъективную трактовку.
Второй источник, который мне хочется упомянуть «Мемуары» Франсуа де Ларошфуко. Этот источник мне показался гораздо более объективным. Франсуа де Ларошфуко, излагая события современником которых ему посчастливилось быть, старается не принимать, чью то конкретно сторону, а освещать факты с разных позиций. В отношении кардинала Мазарини, как мне показалось, автор имеет гораздо более непредвзятое мнение чем кардинал де Рец.
Следующая работа, которую мне бы хотелось отметить, работа Блюша Франсуа «Людовик XIV», увидевшую свет в 1998 году. Эта работа достаточно интересна тем, что в ней показаны взаимоотношения Мазарини и юного короля Людовика XIV. Но хотелось бы отметить главный, на мой взгляд, недостаток этой работы. В ней, уж слишком преувеличивается роль короля в правлении страной, особенно в период «Регентства». Несомненно, то, что Людовик XIV, и в «Регентский» период и после коронации во многом прислушивался к мнению кардинала и доверял ему основную работу по управлению страной. Но этот недостаток легко понять, ведь работа посвящена всё же в первую очередь Людовику XIV, а его окружение, включая и Мазарини, рассматривается лишь как фон, окружающий короля.
В данной работе очень хорошо рассмотрены военные и дипломатические проблемы, времён Мазарини. Стоит также отметить, что автор в работе старался по возможности рассматривать события с разных сторон, озвучивая позиции и тех, и других. В частности, рассматривая Фронду, Блюш Франсуа, показывает события не только глазами Мазарини и короля, но со стороны фрондёров. Данная работа неоценима с той точки зрения, что она даёт взгляд на карьеру Мазарини в контексте становления молодого короля.
В 2000 году вышла в свет монография непосредственно посвящённая Мазарини. Речь идёт о монографии Губера Пьера «Мазарини». Именно из данной работы я почерпнул основную информацию, которую и использовал в своей работе. На этой монографии мне бы хотелось остановиться подробнее по вышеупомянутой причине.
В монографии даны сведенья обо всей жизни Мазарини. Рассказано как о Мазарини в частности, так и о Франции вообще. Есть сведенья общего характер, как то об армиях в средние века. Монография написана хорошим литературным языком, что делает её прочтение очень лёгким.
В начале монографии даются сведенья о молодых годах Джулио Мазарини. О том, что из себя представляли Ватикан, Испания и об их взаимоотношениях. Даются сведенья, как Мазарини избрал дипломатическое поприще и отказался от военной карьеры. Автор даёт вполне объективную оценку будущему кардиналу, не занижая, но и не переоценивая талант Мазарини.
Оценка автором, прихода Мазарини к власти во Франции достаточно оригинальна. Губер Пьер, в отличие от иных исследователей не считает, что Мазарини смог возвыситься лишь благодаря воле Ришелье, Людовика XIII и королеве - регентше Анне Австрийской. Их роль не отрицается, она, несомненно, высока. Но автор также даёт ясно понять, что кардинал не смог бы продержаться у власти тот же срок, что и Ришелье лишь благодаря роли высоких покровителей.
Особенно ярко проявляется симпатия Губера к кардиналу Мазарини, в главе посвящённой Фронде. Мазарини показан как умный и талантливый политик.
В целом монографию Губера я бы назвал одной из лучших работ посвящённых данному периоду.
Теперь мне хотелось бы упомянуть работы отечественных авторов занимавшихся исследованием личности Мазарини. Так, в работе Рогинской А.Е. «Очерки по истории Франции XVII-XIX вв.» 1958 г., в части посвящённой абсолютизму Людовика XIV, довольно неплохо описываются события Фронды. Рогинская А.Е. рассматривает этот период с опорой на классовый подход, что на современном этапе делает эти сведенья устаревшими.
Немного сведений о Мазарини имеется в книге «История Франции», томе первом, под редакцией Манфреда А.З. В главе посвященной абсолютизму XVII века, точка зрения на события Фронды почти совпадает с точкой зрения Рогинской А.Е. Тот же классовый подход, и отношение к Фронде как к буржуазному восстанию парламентариев и народны масс. Данная точка зрения является ошибочной и давно устаревшей. Поэтому в контексте темы Мазарини как политика, данная работа представляет небольшую ценность.
Более современной работой является «Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции» Кожокина Е.М. В ней имеются некоторые интересные сведенья, например выдержки из записной книжки Мазарини. У Кожокина, Мазарини предстаёт, как тонкий политик, хорошо чувствующий ситуацию в стране. Но сведений конкретно о Мазарини в работе мало, поэтому, хотя в ней и есть очень полезная информация, всё же в основном работа посвящена Великой Французской революции.
В 1986 году, в журнале «Вопросы истории» № 7, вышла статья Малова В.Н. «Фронда». Причины начала Фронды Малов видит в, вынужденной налоговой политике кардинала Мазарини. Причинами продолжения Фронды он определяет политические амбиции принцев. Статья очень полезная и содержит матерьял, не встречавшийся мне в другой литературе.
В 1996 году в журнале «Новая и новейшая история» № 6 выходит новая статья Малова В.Н. «Людовик XIV: опыт психологической характеристики». В этой статье рассмотрены вопросы взаимоотношений между королём и Мазарини. Признаётся ведущая роль кардинала в воспитании Людовика XIV. В отличие от предыдущей статьи, в целом, в этой статье о Мазарини гораздо меньше сведений. Но аспект влияния кардинала на малолетнего и позднее коронованного Людовика раскрыт с должной глубиной.
Уже в 2000 году вышла новая статья Малова В.Н. «Жан-Батист Кольбер-реформатор XVII века (1619-1683)» в № 3, журнала «Новая и новейшая история». В рамках моей темы, в этой статье раскрывается Мазарини как чиновник и бюрократ, в лучшем смысле этого слова.
Но, из отечественных историков, наиболее глубоко затронута фигура Мазарини, на мой взгляд, кандидатом исторических наук Ивониной Л.И. В журнале «Вопросы истории» № 3 за 1994 год, имеется её статья под названием «Судьба Мазарини». В статье вкратце дана биография кардинала Мазарини. Довольно чётко прослеживаются основные вехи в карьере кардинала. Но главное Ивонина использовала при написании статьи многие работы французских авторов, что позволяет хотя бы косвенно познакомиться с непереведёнными на русский язык сведеньями.
И последняя из доступных мне статей связанных с Мазарини, вышла в 2001 году в журнале «Вопросы истории» № 5, авторами являются Ивонин Ю.Е., Ивонина Л.И., статья называется «Тридцатилетняя война и германская политика Франции». В статье главным действующим лицом является именно Мазарини. Показаны достигнутые Францией преимущества, благодаря Вестфальским соглашениям. И как итог гегемония Франции в Европе.
Глава 1. Мазарини в период «Регентства».
1.1 Первые шаги в карьере Мазарини.
В 22-23 года Мазарини — капитан папской армии, которой командует один из Колонна, принц Палестрина. Военная репутация этой армии была посредственной. В 1626 году в Монце Мазарини служил под командованием Торквато Конти, долгое время жившего в Германии. Конти понравился 24-летний капитан.
Военная карьера будущего кардинала закончилась, когда начали вырисовываться контуры его дипломатической деятельности. Некоторое время он находился не у дел. У Мазарини не было особого желания продолжать духовную карьеру, не хотел он и заниматься правом.
Мазарини стал секретарем нового нунция Жана-Франсуа Саккетти и сопровождал его в Милан. Нунций Саккетти должен был, по поручению Папы, восстановить мир, скомпрометированный делом о Мантуанском наследстве, в котором сталкивались интересы Испании, Франции, Священной Римской империи, Савойи и соседей Италии. В этом деле Мазарини получил неожиданный шанс: брат Саккетти, банкир Папы Урбана VIII, серьезно заболел, и нунция отозвали в Рим. Уезжая, Саккетти поручил своему протеже довести до конца дело. С этого момента Мазарини мог, со свойственной ему энергией, посвятить себя любимому делу — дипломатии.
Поступив на дипломатическую службу Папы, Мазарини приложил массу усилий, чтобы вернуть в Северную Италию мир, столь желанный для Папы. Запутанность дела о Вальтеллине, о наследовании Мантуи и Монферрато столкнула интересы Габсбургов (стремилась сохранить проход между испанскими землями (Миланское герцогство) и землями Священной империи), Франции (стремилась заблокировать проход, взяв несколько крепостей — Мантую, Касаль, Салуццо, Пиньероль) и Савойи (стремилась сохранить две последние крепости и обезопасить (себя и на востоке, и на западе). Эта запутанная ситуация позволила Мазарини показать свою изобретательность и познакомиться с важными и полезными людьми. Джулио узнал знаменитых генералов — генуэзца Спинолу, командовавшего испанской армией, с французскими маршалами Креки и Туара, со старым герцогом Карлом-Эммануилом Савойским и с его невесткой госпожой Крестьенной, сестрой Людовика XIII, дочерью Генриха IV. Джулио Мазарини хорошо приняли в Турине, ему там понравилось, он несколько раз возвращался туда и позже способствовал сближению герцогства с французским королевством.
Но главной была встреча с Ришелье и Людовиком XIII. Удивительная судьба Джулио Мазарини началась 28 января 1630 года, когда впервые встретились кардинал-герцог и посланник Папы. Они проговорили больше двух часов, а это означает, что молодому кавалеру (Мазарини исполнилось 27 лет) удалось заинтересовать знаменитого министра.[2]
Мазарини ездил из одной страны в другую, посещал армию за армией. Дважды встречался с Ришелье (в июне и в июле 1630 года) и познакомился с отцом Жозефом и Людовиком XIII.
Мантую, предмет споров, защищала Казельская цитадель. Спинола осаждал крепость два года, Туара защищал ее. Мазарини удалось добиться временного перемирия в военных действиях (между испанцами и французами), в начале сентября 1630 года. Французская армия под командованием протестанта Шомберга выступила и 26 октября уже готова была дать сражение. Внезапно между боевыми порядками двух армий, готовых броситься в рукопашный бой, появился всадник, размахивающий документом о перемирии. Он кричал: «Мир! Мир!» Этим всадником был Джулио Мазарини, и он совершил один из самых выдающихся своих подвигов: обе армии повиновались ему, сражение не началось, и Мантуанская проблема, в конце концов, решилась. Подобный подвиг впечатлил Ришелье, а Папа Урбан VIII решил, наконец всерьез заняться героем и вновь использовать его для деликатных переговоров с монаршьими дворами Европы. Переговоры, которые вел Джулио Мазарини, помогли на время успокоить Мантуанское «осиное гнездо» и на время же освободить всю неиспанскую Италию от любых иностранных войск.
После Касаля задачей папского дипломата Мазарини было поддержание перемирия, заключенного между испанцами, империей, французами и савойцами и подготовка основ мирного договора—в первую очередь между Людовиком XIII и его туринским кузеном. Поездки и встречи занимали все время молодого дипломата. С середины января до середины февраля 1631 года Мазарини находится в Париже. Во французской столице он готовит текст договоров, которые будут заключены — в апреле в Кераско и в Мирафьори в октябре (благодаря этим договорам будет установлен мир между Францией и Савойей). В последней момент Мазарини даже удалось сохранить для Людовика XIII крепость Пиньероль. Двор и французское правительство были покорены. Следующей весной Ришелье в двух письмах послу в Рим требует для Мазарини должности и сана нунция в Париже, причем при первой же возможности.
В конце 1631—1632 годов Святой Отец поручил Мазарини, который был, связан с савойским двором так же тесно, как с французским, вернуться в Париж для переговоров с Ришелье об одном заведомо обреченном на неудачу деле: речь шла о поддержке Францией призрачного суперкатолического савойского плана захвата кальвинистской Женевы и богатейших земельных угодий вокруг нее, чтобы компенсировать потерю Пиньероля. Ришелье же был совершенно необходим нейтралитет Швейцарских Лиг, которые давали ему прекрасных солдат и обороняли часть альпийских горных отрогов, в том числе знаменитую Вальтеллинскую долину, предмет вечного раздора. По всем этим причинам герцог не собирался ввязываться в «Женевское предприятие», и Мазарини хорошо это знал.
Во время этой поездки Джулио Мазарини был посвящен в духовный сан. Хитроумно уклонившись от выполнения миссии и окончательно став новообращенным сторонником Франции (благодаря этому он заранее получал возможность когда-нибудь туда перебраться), Мазарини возвратился в Турин, где попытался вразумить герцога Виктора-Амедея, герцогиню Крестьенну и ее ревнивых сводных братьев — принца Фому и кардинала Маврикия.
В конце концов, Мазарини возвратился в Рим, где его ждали почести и хлопоты.
После того как Мазарини совершил подвиг в Касале, Папа выплатил ему небольшое вознаграждение. Помимо денег, имелись различные отчисления, а сверх всего имелись значительные добавки.
Тогда же Папа Римский, желая чем-нибудь загладить отказ назначить Мазарини нунцием в Париже, возводит Джулио в ранг прелата. Одновременно с саном Папа даровал Мазарини должность папского протонотариуса. Подобные почести ставили протонотариуса-прелата в ранг епископов, но без их обязанностей.
Через год Папа Урбан VIII возвел нового Монсиньора в ранг референдария. Осыпая Мазарини милостями, Урбан VIII официально прикрепил его к «дому» своего молодого племянника кардинала Антонио. Мазарини получил должность аудитора кардинала Антонио, легата в Авиньоне. Конта-Венесен и Авиньон принадлежали Папе, но управлял ими легат кардинал Антонио. Как правило, легат не жил в Авиньоне и заменял его вице-легат: в мае 1634 года эту должность получил Мазарини. «Прикрепление» Мазарини к Антонио было уловкой со стороны Урбана VIII, так как он предпочитал старшего племянника и таким образом исключал Джулио из числа настоящих «приближенных».
В те годы в Риме (1633—1634) карьера, о которой мечтал Мазарини, никак не продвигалась. На тот момент главной мечтой Мазарини был кардинальский сан, что давало возможность получить должность папского нунция. Нунций Бики в 1634 году становится кардиналом, так что должность нунция в Париже освобождается. Людовик XIII, Ришелье и посол Франции в Риме просят ее для своего протеже. Папа ответил отказом — очень вежливо, но категорично; три года спустя он опять отказал в просьбе. Причина такого поведения проста: вето наложил испанский двор, Папа все чаще прислушивался к его мнению.
Урбан VIII поручил Мазарини в качестве компенсации отправиться с миссией мира во Францию в ранге чрезвычайного нунция, что не освобождало его от должности вице-легата в Авиньоне. Монсиньор Мазарини покинул Рим в 1634 году. Его путь лежал через Тоскану и Пьемонт, где он пытался воплотить в жизнь мечту Папы о посредничестве итальянских принцев в мирных переговорах об окончании Тридцатилетней войны. Три месяца спустя, в ноябре, Мазарини приезжает в Париж, привезя огромное количество больших и маленьких подарков всем главным лицам королевства и придворным. Эта богатая великолепная «манна небесная» призвана была облегчить ведение переговоров, в успех которых чрезвычайный нунций не верил: намечалось возвратить герцогу Лотарингскому Лотарингию, оккупированную войсками Людовика XIII, помирить Людовика XIII с братом, который тайно женился на лотарингской принцессе, и помешать — насколько это было возможно — Бурбону вступить в войну с Габсбургами, особенно если король заключит союз с протестантами (Голландия и Швеция). Однако политика, проводимая Людовиком XIII и Ришелье с 1630 года, была направлена именно против Габсбургов, которые взяли в кольцо французское королевство.
Людовик и Ришелье могли позвать в союзники только протестантов — и с этим упрямым фактом французские святоши упорно отказывались согласиться. Мазарини добросовестно выполнял свой долг: выступал в защиту герцога Лотарингского и Гастона Орлеанского, настаивал на открытии мирных переговоров. Ничего не получилось, решение было принято: войну объявили 26 марта 1635 года. Мазарини задержался в Париже на год и покинул французскую столицу только после того, как Папа в январе 1636 года приказал ему отправиться в Авиньон. Два месяца спустя Мазарини вынужден был подчиниться. Он навсегда вернулся в Париж лишь три года спустя. Эти три года были для него временем забвения и ожидания.
В Авиньоне Мазарини честно исполнял свои обязанности духовного и светского администратора. Пребывание в Авиньоне длилось слишком долго. Благодаря кардиналу Антонио, под предлогом урегулирования личных и семейных дел в Риме, Мазарини в начале ноября добился отзыва из Авиньона. В тот период дать новый старт карьере Мазарини могли только Рим и Святой Отец.
В действительности Мазарини хотел одного: вернуться во Францию нунцием, как только пост станет вакантным, чтобы позже добиться кардинальского сана. Мечту Джулио поддерживали Людовик XIII и Ришелье, ему усердно содействовал посол Франции маршал д'Эстре. Пост нунция освободился летом 1637 года, и французский двор сделал несколько энергичных попыток вмешаться. Папа отвечал уклончиво, но дипломатическая почта принесла в Париж категорический отказ. В этот момент у короля родился наследник, и Людовик XIII попросил Папу быть крестным, чтобы восприемником стал Мазарини. Д'Эстре был слишком настойчив, и Папа рассердился, заявив, что может сам сделать выбор. Умер советник Ришелье и друг Мазарини отец Жозеф, которого Людовик XIII собирался назначить ближайшим «кардиналом короны» (три великих католических монарха ввели в обычай, а потом получили законное право время от времени представлять своего кандидата). Двор немедленно решил, что именно Мазарини станет серым кардиналом. Происпанская группировка Священной Коллегии во главе с кардиналом-племянником заявила множество причин своего отказа.
Людовик XIII и Ришелье отреагировали очень резко, отказываясь дать агреман любому новому нунцию, пока не удовлетворят их требование, а в начале сентября 1639 г. Людовик XIII пригрозил отозвать своего посла. Наконец Мазарини получил формальное приглашение Людовика XIII и покинул Рим вечером 13 декабря 1639 года.
Ришелье пообещал, что Мазарини возглавит французскую делегацию на будущих конгрессах в Кельне и Мюнстере, но поручил своему протеже две миссии: одну в Савойе, другую — в Седане. Первое задание, длительное и деликатное (сентябрь 1640 — июнь 1641 года), скорее, напоминает испытание; второе — очень трудное, но быстро завершенное (сентябрь — октябрь 1642 года) — свидетельствует о доверии, которое кардинал питал к своему молодому протеже. Два выполненных поручения изменили положение Мазарини: во-первых, он, наконец, получил желанный кардинальский сан (декабрь 1641 года), а во-вторых, Джулио получил гражданство за восемь месяцев до своего отъезда из Рима, в апреле 1639 года. Саном кардинала Мазарини был обязан королю Франции и Ришелье. Это главное новшество в жизни Мазарини, так как без него вся дальнейшая карьера была бы невозможна.
Для достижения цели понадобилось три года. Папа и его окружение использовали все предлоги, чтобы отсрочить возведение в сан. Маршал д'Эстре был бессилен. Мазарини, хорошо почувствовавший ситуацию, настаивал на отзыве посла, что и было решено в июне 1641 года, но д'Эстре сказался больным и покинул Рим лишь в августе, а его преемник Фонтене-Марей, человек более гибкий, прибыл только 4 ноября. Престарелый Папа, не мог бесконечно возражать таким могущественным людям, как король Франции и его министр: на папской консистории 16 декабря он сделал кардиналами 12 человек, в том числе Мазарини.
В январе 1642 года Мазарини урегулировал конфликт между итальянскими принцами касательно Пармы, Манту и Венеции. Но вскоре все дела были забыты — на первый план выходят дела Франции и здоровье Ришелье, поручения герцога доказывают, что за несколько месяцев до своей смерти он видел в Мазарини талантливого дипломата, особенно полезного в итальянских делах.
Его Преосвященство кардинал Мазарини получил от Папы внушительное количество привилегий и решений, освобождавших его от исполнения обязанностей по отношению к Церкви, что позволяло ему работать на светскую власть, приобретать и передавать по завещанию имуществ.
В начале своего пребывания во Франции Мазарини, который думал только о мирном конгрессе, который как будто должен был состояться в Кельне, последовал за двором в Амьен. Французская армия осаждала Аррас — в то время испанский город, который оборонял сильный гарнизон. Мазарини встретился здесь с французскими офицерами, знакомыми ему по Северной Италии. Город сдался 8 августа 1640 года после долгого упорного сопротивления. Это событие имело огромное значение: граница отодвигалась далеко за Сомму, что прикрывало столицу и делало маловероятным глубокое проникновение врага на территорию страны, как это случилось в 1636 году. Этот успех вкупе с другими одержанными победами заставил Ришелье больше полагаться на военные действия, а не верить в неопределенность успеха мирных переговоров. Вместо того чтобы послать Мазарини на Рейн, он отправляет его в Северную Италию (которую Джулио хорошо знал), где положение вновь обострилось.
Проблема оставалась в основном той же: необходимо было помешать испанским войскам идти через альпийские долины и Савойю в Тироль и Франш-Конте. Приходилось рассчитывать на пьемонтский «запор» и стараться сохранить несколько ключевых позиций: Вальтелин, Мантую, Пиньероль, да еще полезную дружбу герцога Савойского. Увы, ситуация стала очень шаткой.
Мазарини понадобилось девять месяцев, большая ловкость и много денег, чтобы урегулировать сложные савойские дела и кое-что еще. Ришелье осознал под конец жизни ценность Мазарини-дипломата. Герцог Ришелье снова использовал его через год в еще более важном деле, связанном с заговором Сен-Мара.
Вернувшись в Париж, Мазарини, по указанию больного Ришелье, составил письменные инструкции графу д'Аво для будущих переговоров в Мюнстере. За заслуги молодой кардинал получил аббатство Корби в Пикардии, одно из самых богатых в королевстве. Больше Джулио не покидал своего покровителя, которому становилось все хуже (он 4 декабря).
Людовик XIII не стал медлить: четыре дня спустя после смерти Ришелье, он ввел Мазарини в свой Совет.
Умиротворяющее влияние нового министра объясняло и возвращение некоторых изгнанников — Тревиля, бывшего капитана гвардейцев, двух представителей Вандомского дома — герцогини и ее сына Бофора и — главное — Гастона Орлеанского, вечного заговорщика, которого король простил. Снять эту опалу оказалось сложнее всего: по всей видимости, Мазарини приложил массу усилий, ибо лучше других понимал, что регентство — вещь неизбежная и к нему можно будет привлечь только брата короля. У нового министра всегда были хорошие отношения с Гастоном Орлеанским — он защищал его, когда тот совершал очередную глупость. Взлет карьеры Мазарини был стремительным: 10 декабря он обедает в Версале по приглашению короля, в середине апреля с помощью интриг и при поддержке коллеги Шавиньи он добивается опалы Сюбле де Нуайе, считая его слишком близким к иезуитам человеком. Мазарини удается добиться назначения Мишеля Летелье (отца Лувуа) военным министром. Событием иного значения было крещение дофина, которого, по королевскому обычаю, при рождении только окропили святой водой: оно состоялось 21 апреля 1643 года в церкви старого замка Сен-Жермен. Король, вынужденный выбрать крестной матерью супругу первого принца крови (Конде-старшего), пожелал, чтобы крестным отцом стал Мазарини.
Оставалась последняя ступенька карьеры: возведение кардинала-министра в ранг премьер-министра. Это произошло в два этапа. Первый, задуманный Людовиком XIII лично, заключался в следующем: за две недели до смерти он учредил Регентский совет с участием Мазарини. Король хотел уравновесить влияние королевы, своего брата и своего кузена Конде, которым не доверял, группой из четырех верных ему министров, причем главой совета становился Мазарини — конечно, он подчинялся королеве (20 апреля).
Когда умирает король (а Людовик XIII умер 14 мая), его решения часто умирают вместе с ним. Анна Австрийская, ставшая регентшей, четыре дня спустя обратилась в Парижский парламент, прося аннулировать последний указ Людовика XIII, зарегистрированный 3 мая.
Вечером, как только было аннулировано последнее решение короля, Анна Австрийская объявила ошеломленному двору, что назначает Мазарини, крестного отца малолетнего короля, президентом Регентского совета и премьер-министром. Никто даже вообразить не мог, что новое Преосвященство продержится восемнадцать лет (срок службы Ришелье), работая в другом стиле и получив в конечном счете лучшие результаты.
Своим удивительным возвышением Мазарини был обязан только королеве. Никто лучше королевы не разбирался в «делах», особенно во внешней политике, а она считала, что никто — будь то принц крови или знатный дворянин — не был ни достаточно серьезен, ни по-настоящему умен, чтобы возложить на него такую ответственность. Мазарини не состоял в родстве ни с одной из знатных французских семей, чьи честолюбивые замыслы и аппетиты были безграничны. Кардинальская сутана служила Джулио чем-то вроде духовной защиты и ставила его, согласно дворцовому этикету (которого королева строго придерживалась), в равное положение с принцами крови.
1.2. Война, Вестфальский мирный конгресс (1644-1648) и дипломатия Мазарини.
Сразу же после смерти Ришелье(1642) и его противника Оливареса кардинал Мазарини стал осуществлять политическое и стратегическое управление Францией во время войны.[3] Мазарини, больше всего интересовался Испанией, самым опасным и сильным противником Франции. Главной задачей было помешать сношениям этой страны с отдельными территориями империи.
Ришелье и Людовик XIII сделали невозможное, нарушив все сухопутные связи Испании от Миланского герцогства до Нидерландов. Были заняты главные форты и дороги Лотарингии и Эльзаса, но оккупация длилась недолго: лишь после того, как французы и шведы укрепились на Рейне, и за ним, прекратилось продвижение испанских войск к северу.
Другим уязвимым местом оставались территории между Миланским герцогством и Франш-Конте, и принадлежали Испании. Нейтралитет швейцарских кантонов был обеспечен, но ни шаткая итальянская политика, ни брачный союз с домом герцога Савойского не обеспечивали стопроцентного успеха: полуоккупация, державшаяся на силе таких мощных цитаделей, как Пиньероль, давала посредственные результаты. Имея хороший флот на Средиземном море, можно было бы нарушить морские связи Испании с Тосканой, Неаполем и Сицилией. Но главная проблема заключалась, в северных и северо-восточных границах.
Герцог Энгиеннский при Рокруа перекрыл путь вторжению с севера и двинулся на восток, чтобы защитить другое направление. Он пошел к Мозелю, взял Тьонвиль (в то время люксембургскую крепость), потом Зирк. Здесь он соединился с боеспособными остатками армии герцога Бернарда Саксен-Веймарского, выкупленной Францией и вверенной великому Гебриану. Войско последнего, укрепленное армией Конде, вошло в Германию, овладело Вотвейлем, но там Гебриан умер. Стоял ноябрь, и армия, потерявшая командующего и не получавшая жалованья, пыталась встать на зимние квартиры; начался хаос, части были разбиты врагом и начали рассеиваться.
Мазарини, отреагировал немедленно: Тюренна отозвали из Италии и, сделав маршалом Франции, отправили в Германию. Тюренн с трудом смог перегруппировать большую часть бывшей Веймарской армии, что позволило вновь начать военные действия.
Баварские войска под командованием графа де Мерси воспользовались промедлением, чтобы вернуть себе Фрейбург-на-Брейсгау, в июне 1644 года, и нацелились на Эльзас, оккупированный еще при Ришелье. Мазарини принял решение: он посылал герцога Энгиеннского на соединение с Тюренном. Они отбили Фрейбург (в начале августа 1644 года) после многодневных ожесточенных боев. Французская армия выбила противника из города, баварцев преследовали до Дуная и здесь, у истоков, разбили их 10 августа. Противник отступил, но французы не преследовали его из-за недостатка подкрепления, оружия и амуниции. Тогда Конде взял Филиппсбург, Ландау, Майнц, Шпейер и Вормс и защитил Эльзас и Лотарингию от нашествия, заняв немецкие города, расположенные вдоль реки.
В начале следующей кампании, в марте, Тюренн, командовавший армией Эльзаса, форсировал Рейн в Шпейере и взял курс на Баварию, главный оплот Австрии. Он столкнулся с Мерси — тот захватил его армию врасплох на отдыхе и разбил ее в Мариентале (май 1645 года). На выручку пришел герцог Энгиеннский с полками: генералы перешли в наступление 3 августа. Победа была одержана при Нордлингене, граф де Мерси погиб, после чего его армия, разбежалась. И снова измотанные французские войска, одержав победу и не имея подвоза снаряжения и провианта, не смогли преследовать баварцев. Они остались на надежных базах в Филиппсбурге.
Чтобы разобраться с императором и Империей, необходимо было, объединится со шведами. Канцлер Оксенстиерна прекрасно управлял страной. Тем не менее, он решил, что сильная армия под командованием Торстенсона покинет зимние квартиры в Моравии и Германии и отправится громить датчан в 1644—1645 годах. Такое положение не устраивало Мазарини, он быстро нашел выход: с конца 1643 года шведам перестали платить обычные суточные. Позже кардинал выступил посредником в споре между двумя скандинавскими королевствами по вопросу о Бремсебрусском мире в август 1645 года. Швеция присоединила к своей территории два острова и часть датской провинции, а главное — шведская армия вновь оказалась в распоряжении французов, тем более что Мазарини возобновил договор о союзе и субсидиях и начал платить деньги.
Объединение армий нового шведского генерала Врангеля и Тюренна помогло за два года закончить немецкую войну. Две армии вторгались в Баварию в 1646 году и за полгода опустошали этот край, остававшийся до того относительно нетронутым, потом вошли в Мюнхен, заставив Баварского курфюрста Максимилиана поклясться, в обмен на некоторые уступки, что отныне он не станет помогать императору, Ульмский договор, март 1647 год. Тогда Мазарини совершил ловкий маневр, он хотел пощадить императора, чувствуя, что мир близок, и послал Тюренна в испанские Нидерланды.
Бывшие веймарцы под командованием Тюренна, желали сражаться только на территории Германии, они остановились близ Саверна, отказываясь двигаться дальше, и начали разбредаться. Хорошо осведомленный Мазарини, понял, генерала следует послать на восток, Максимилиан, возобновил там военные действия. В сентябре 1647 года французы и шведы отправились в путь, заняли и разграбили Баварию, разгромив Максимилиана при Цусмаркхаузене (в мае 1648 года). Окончательная победа привела к скорому заключению мира, о чем не знал ни один из генералов, так как находились слишком далеко от дипломатов. Они двинулись к Вене, вынуждены были остановиться, поскольку не доставлялись ни провиант, ни боеприпасы. Отступили, чтобы раздобыть продовольствие в Швабии. Устремились к Праге, осажденной шведом немецкого происхождения Кенигсмарком. Генералы Врангель и Тюренн предполагали затем двинуть войска на Вену, но их уведомили, что Вестфальский мир уже подписан (в октябре).
Все эти маневры дали Франции большую часть Эльзаса, где процветали феодальные нравы и почти маниакальное пристрастие к изощренным судебным разбирательствам. Союзниками Мазарини стали некоторые князья империи, в основном из Рейнской области.
Мазарини, всегда считал главным врагом Испанию с ее огромными владениями, разбросанными по всему земному шару. Однако, несмотря на победу при Рокруа, все складывалось непросто.
В Каталонии, оккупированной Францией, дела шли плохо. Каталонцы увидели, что французская оккупация так же жестока, как кастильская: вице-королевство, во главе с Конде и братом Мазарини, представлявшими короля Франции, герцога Барселонского оказалось малоэффективным, ситуация зашла в тупик.
Оставались большие северные равнины между Мезой и Соммой, вечное поле битвы. В 1646 году здесь появился герцог Орлеанский. Герцог Энгиеннский помог ему взять Кортрейк и Мардик (в августе), после чего Мсье вернулся в Париж с победой. В октябре герцог Энгиеннский провел решающее сражение и взял Дюнкерк, прекрасный порт и очень опасное гнездо корсаров. Голландцам не понравился героизм герцога: они сочли, что французы слишком близко подошли к их морским провинциям, что явилось одной из причин заключения год и три месяца спустя (в январе 1648 года) сепаратного мира с Испанией. Испанцы, признали независимость, давно существовавшую, и даже отдали полосу земли к югу от Мезы. Заключение мира имело тяжелые последствия для французов: большая часть испанской армии на севере высвободилась и готова была устремиться к Парижу.
Испанцы под командованием брата императора эрцгерцога Леопольда захватили Ланс. Конде, сделал вид, что отступает, и враги покинули захваченный город: Конде этого и хотел. Используя свою обычную стремительную тактику, Конде заставил их отступить. Битва произошла 20 августа, в ее честь состоялся молебен в соборе Парижской Богоматери. Именно эта победа стала преддверьем Фронды. Несколько дней спустя, был заключен мир с Империей, но произошло это в атмосфере враждебности.
Но Мазарини, лучше других знал, что средиземноморская держава Испания отхватила добрые куски итальянской территории, и он, возможно, сумеет потеснить ее с этой стороны, одновременно побеспокоив Папу, — они не любили друг друга. Неприязнь зародилась на конклаве, в 1644 году: Мазарини хотел, чтобы новый Папа был чуточку меньшим испанофилом, чем Урбан VIII, но его кандидат и личный друг Саккетти не прошел. Папой избрали некоего Памфили, настроенного по отношению к Испании еще более благосклонно, врага Франции.[4] В маленьких государствах, граничивших с Миланским герцогством и папским государством, начались сложные интриги. Мазарини предложил проект: прервать или хотя бы помешать связям Испании с Италией, ударить в слабое место, заняв порты Испании на тосканском побережье и южнее, в Неаполе.
В первый раз, весной 1646 года, в атмосфере эйфории сухопутных побед, была организована первая экспедиция во главе с герцогом де Брезе, родственником Ришелье, высадившаяся в Орбетелло, на тосканском побережье. Герцог де Брезе погиб в морском бою, а принц погрузился с выжившими на корабли. Вторая экспедиция, лучше подготовленная и ведомая более опытными командирами (маршалами дю Плесси-Праленом и де Ламейере), прибыла к острову Эльба, высадила там и в Пьомбино лучшие части. В октябре форт Пьомбино и столица острова Эльба капитулировали, позволив французам затруднить на какое-то время передвижение испанских галер между Генуей и Неаполем.
В Неаполе, в июле 1647 года, начался серьезный мятеж. Испанский вице-король заперся в практически неприступной крепости Шато-Неф. Неаполитанцы отправились в Рим, где в то время находился пятый герцог де Гиз. Он происходил из Анжуйского дома, правившего в Неаполе и Сицилии. Пятый герцог де Гиз был, смел, желая угодить своей любовнице, фрейлине Анне Австрийской, предупредил Мазарини о просьбе неаполитанцев, прорвался мимо испанских кораблей, причалил и был встречен приветствиями подданных-республиканцев, провозгласивших его своим вождем. Герцог не оправдал надежд, бунтовщики устали, и в этот момент решительные и очень сильные испанцы покинули крепость, вернули свои земли, схватили герцога Гиза и отправили его в Испанию с почетным караулом, достойным принца крови.
В этом деле огромную роль сыграл Мазарини. В начале декабря он отправил несколько французских кораблей курсировать у берегов Неаполя, с приказом привезти герцога. Мазарини, готовившему подписание мира, не нужны были новые осложнения.
Итальянская политика Мазарини была не слишком успешной. Она разозлила Папу и задержала несколько испанских судов и полков вдали от главных полей сражений. Но, задерживались и французские корабли.
Но не итальянские дела были главными: важнейшее значение в тот момент имели дипломатические маневры, они начались давно и шли параллельно с военными действиями.[5]
Стоило начаться конфликту, как немедленно завязывались тайные дипломатические контакты: свои услуги предлагали посредники. Папа Урбан VIII вступил на самом раннем этапе, выступая за необходимость союза всех христиан и новый крестовый поход (турки в тот момент обосновались вблизи венецианских и австрийских земель). С 1641 года Людовик XIII и император вместе вынашивали идею организации двух параллельных конгрессов в двух соседних городах Вестфалии: Оснабрюке, где должны были проходить переговоры со шведами-лютеранами (при посредничестве датского короля, что, в результате, не получилось из-за внутрискандинавских противоречий) и Мюнстере, куда собирались приехать для переговоров католики, здесь предполагалось посредничество Папы и Венеции. Четыре главных державы должны были вести переговоры от своего имени и от лица своих союзников. Предложения должны были подаваться в письменном виде, тексты собирались пересылать из города в город со специальными курьерами. Открытие конгресса, предусмотренное на март 1642 года, было перенесено на апрель, а потом на декабрь 1644 года. 4 декабря месса и пышная процессия ознаменовали открытие переговоров.
Переговоры шли более трех лет. На Вестфальском конгрессе французскую сторону представляли три дипломата: д’Аво, Сервьен и Лионн.[6] Мазарини выбрал двух талантливых людей — графа д'Аво и основательного судейского чиновника Сервьена; первый презирал второго, они ссорились из-за того, кто первый поставит подпись на депешах, отсылаемых ко двору, но при всем том умно и тонко исполняли сложные и все время менявшиеся указания Парижа.
Конгресс работал так много и так медленно, потому что все европейские проблемы (за исключением английских) подлежали обсуждению, и главное каждый участник следил за изменениями военной ситуации на разных фронтах, влиявших на переговоры и на последующее принятие трудных решений.
Первое решение, было принято в январе 1648 года: речь шла о независимости Соединенных Провинций, признанной Испанией, которая освободилась, таким образом, от одного из противников, возможно, самого непримиримого и упорного, и покинула Вестфальский конгресс с крупной дипломатической победой. Роль Мазарини, в этом деле, была незначительной.
В конце 1645 года, добившись прочных военных успехов, французские армии оккупировали две трети территории Каталонии и около трети испанских Нидерландов. Стремясь надежно прикрыть Париж с севера, Мазарини тайно предложил Испании мир при условии, что Франция отдаст Каталонию и получит Нидерланды, подкрепив предложение обещанием брачного союза семилетнего короля с инфантой. Несмотря на недовольство Сервьена и д'Аво, в Мадриде и Мюнстере, в обстановке крайней секретности, начали зондировать почву. Главный испанский переговорщик Пенаранда предупредил своего голландского коллегу Паува. Тот уведомил Гаагу, и проект был заблокирован. Испанцы тогда не потеряли еще ни Каталонию, ни католические Нидерланды, но богатые голландские купцы, правившие страной, устали от долгой войны, так как она съедала слишком много денег, а генералы-аристократы не хотели получить в соседи могущественное католическое королевство Франция.
Подобная неосторожность и серьезный провал Мазарини не прибавили ему популярности. Мазарини ставили в упрек тот факт, что он не сумел довести до заключения мира переговоры с католической Испанией.
Существовало два текста договора о Вестфальском мире на латинском языке, подписанных в один и тот же день, 24 октября 1648 года. Один договор был подписан в Мюнстере, другой в Оснабрюке он касался Швеции, и был связан с присоединением Эльзаса к французскому королевству.
Договор окончательно и де-юре признавал за королем Франции право полного владения тремя епископствами (в действительности, занятыми столетие назад) — Мецем, Тулем и Верденом, а также частью богатых угодий. Но главную проблему, лотарингскую, решили отложить: Лотарингия переставала зависеть от Империи, французские войска оккупировали большую часть ее территории, в том числе стратегически важные пункты, продолжали контролировать главную дорогу с востока на запад. В самом незаметном месте договора, признавалась оккупация Пиньероля.
Швеция получила несколько кусков территории Германии: часть Померании, Бременское епископство. Союзник Франции получил единовременно хорошую компенсацию.
Главная часть договора была посвящена урегулированию политического устройства Империи и Германии, где уже тридцать лет шла война. Для Мазарини, как когда-то для Ришелье, было очень важно, чтобы желание императоров объединить, политически и религиозно, Германию с выгодой для себя провалилось окончательно и бесповоротно. А дела шли вполне успешно. С одной стороны, все три конфессии впервые были признаны законными, их положение определялось в каждом городе или государстве желанием князя. С другой стороны, деление Германии на 360 частей, маленьких, средних и редко больших, было формально признано, как и теоретически независимость каждой из них. Все это умаляло мощь и реальную власть императора, ставшего своего рода духовным лидером, феодалом, владевшим, тем не менее, самыми обширными и богатыми провинциями, не говоря уж о заграничной жемчужине в короне Империи — венгерском королевстве (правда, две трети его оккупировали турки).
Завершение, пусть и наполовину, долгой войны, как и первый заключенный мир, было понято, оценено и признано далеко не всеми подданными юного короля. Они были слишком заняты: одни — трудами и заботами, другие — конфликтами, интригами, ссорами и денежными претензиями. В общем, кого-то целиком поглощала Фронда, кого-то — нищета.[7]
1.3. Мазарини и Фронда.
Фронда проходила под гул антиналоговых волнений, начавшихся задолго до неё и не прекращавшихся вместе с ней.[8]
Надо было оплачивать войну, помогать союзникам, расходы превышали 120 миллионов ливров. В 1647 году расходы достигли 143 миллионов. В 1645 году правительство нашло достаточно банкиров и подписало 7 откупных договоров (на 17 миллионов), 82 соглашения (на 47 миллионов) и выпустило не менее 238 займов, гарантировавших не менее 102 миллионов. И все же в 1647 году банкиры не побоялись оплатить 84% расходов государства.
Мазарини сократил проценты (с 15% до 5%), выплачивавшиеся сторонникам реформы, арендаторам и финансистам, но этого оказалось недостаточно. Главное событие произошло 18 июля 1648 года. В тот день совет в составе шести министров и королевы решил аннулировать все займы, договоры, вторичные и дополнительные договоры с передачей обязательств, авансы, предоставленные частным лицам на этот год и на следующие годы. Иначе говоря, свершилось открытое банкротство, что на время, решало все финансовые проблемы, а этого и добивался Мазарини. Было объявлено, что проценты по аннулированным займам будут выплачены позже. Надо сказать, что приблизительно две трети парламентариев и членов других судов были еще и финансистами, поручителями финансистов и кредиторами финансистов. И королевское банкротство серьезно затрагивало всех этих людей, что они немедленно ощутили.
Тогда же испанская армия, освободившаяся от врагов на севере, вновь попыталась открыть дорогу на Париж, заняв Ланс. Как раз в тот момент, когда Конде разбил испанцев, Бруссель и его клика, затеяли тяжбу с откупщиками, с которыми не состояли в родстве (20—22 июля), что переполнило чашу терпения финансистов, Мазарини и королевы. Уже 25 июля они кинулись в атаку, воспользовавшись возвращением в Париж героя и его солдат и великолепным благодарственным молебном в соборе Парижской Богоматери, который должны были служить в среду, 26 августа.
Анна Австрийская уехала из Парижа 13 сентября с частью двора и совета, чтобы побыть на свежем воздухе и обдумать месть парламенту. 20-го к ним присоединился Конде со своими солдатами. 24 сентября пришлось переехать в Сен-Жермен. 22 сентября официальная делегация представителей парламента во главе с Виолем и двумя Потье (Бланменилем и Новионом) прибыла в Рюэль и потребовала освобождения бывшего министра Шавиньи (сидевшего в тюрьме в Венсенне), возвращения из ссылки де Шатонёфа, другого бывшего министра, а также де Гула, близких друзей Мсье. Королева отказала по всем пунктам, тем более что послы дурно высказывались о Мазарини.
Два месяца высшие суды опасались неизбежных финансовых мер, которые могли принять министры и даже военные, потом попробовали атаковать некоторых крупных финансистов, но, не договорившись между собой, не сумели помешать королю взять деньги в долг под 10%.
Тогда же появились немногочисленные памфлеты, открыто нападавшие на Мазарини. Нельзя сказать, что Мазарини был совершенно равнодушен к тому, что писали парижские памфлетисты[9]. Мазарини нисколько не беспокоился, хотя отчетливо понимал: враги смелеют, а трудности не убывают. Но главными своими врагами первый министр считал отнюдь не простонародье или буржуа, поэтому всё же его не очень заботило, что думали и говорили эти люди. Что бы ни происходило, он всегда выискивал тайные козни вельмож и государственных сановников.[10]
Королева и кардинал были потрясены новостями, пришедшими из Англии, о суде над королем Карлом I Стюартом, о «чистке» парламента и о реальной возможности создания «народного» государства. Опасаясь за участь зятя Анны Австрийской (королева Англии нашла приют в Лувре), обеспокоенные дурным примером, поданным английским парламентом, Ночью, в праздник Королей, королевская семья, министр, несколько верных друзей, слуг и солдат тайно уезжают в Сен-Жермен, где их никто не ждал.
Это означало разрыв с Парижем, с тем, что называли Фрондой.
Уехать из Парижа под защитой Конде означало для Мазарини и королевской семьи разорвать отношения с парламентом и Парижем и продемонстрировать желание отомстить обоим. Замысел был следующим: заставить подчиняться обоих, используя тактику блокады, мешая снабжению парижан по суше и воде. В целом, задуманное почти удалось.
В течение почти трех месяцев Париж жил интригами, волнениями, ссорами и насилием.
В парламенте впервые раздались открытые выступления против Мазарини. Вспомнили о постановлении 1617г., запрещавшем иностранцам занимать во Франции пост министра.[11] В парламенте, выкрики подстрекателей поначалу заглушали голоса благоразумных депутатов. Кардинала объявили возмутителем общественного спокойствия, врагом короля и его государства, ему давали неделю на то, чтобы он покинул королевство, в противном случае «всем подданным короля приказывалось преследовать его», то есть арестовать либо убить. Это постановление стало известно в Сен-Жермене, и королева приняла решение: перевести все четыре Высших суда в Мант, Монтаржи и в другие места.
Все это никак не затрагивало временных хозяев Парижа: Гонди, бунтующих парламентариев и дворян-фрондеров. Существовала «третья» партия — партия «примирения», имевшая отношения с Сен-Жерменом, то есть с Мазарини.
Ни юридические аргументы, ни какие бы то ни было претензии противников, ни оскорбления в печати не могли всерьез встревожить кардинала, уверенного, что первопричина заключается в неэффективности одних и страхе и продажности других. Мазарини занимался в основном внешней политикой. Его внимание было приковано к Европе.
Беспокойство на северо-востоке королевства причиняли двое братьев Латур д'Овернь Буйон и Тюренн. Первый не смог смириться с недавней передачей Франции Седана, его города и княжества, причем без компенсации — титула князя. Он с первых дней присоединился к эскадрону генералов Фронды под теоретическим командованием Конти. Тюренн, командовавший очень сильной германской армией, колебался, принимая решение о присоединении к брату, хотя к этому его подталкивали честолюбие, (он желал командовать в Эльзасе). Тюренн собирался присоединиться со своей армией к фрондерам. Предупрежденный об этом, Мазарини отреагировал очень быстро: он знал цену Тюренну и сумел уже 16 января подкупить Эрлаха, командовавшего вспомогательными немецкими частями. После двадцати встреч с гугенотом Рювиньи, сторонником Мазарини, и банкиром-снабженцем немецкого происхождения Гервартом, Тюренн решает предать в начале марта, хотя большая часть войск покидает его. И все-таки Мазарини отвел опасность: его ловкость и деньги соблазнили армию Германии.
Существовала одна сильная армия — испанская, расквартированная в Нидерландах. Руководители Фронды не видели ничего плохого в том, чтобы попытаться завоевать ее расположение. 19 февраля, в день, когда казнили Карла I: парламент, посмевший 12 февраля, под надуманным предлогом, запретить войти в зал герольду королевы, решил принять специального посланника эрцгерцога Леопольда-Вильгельма (побежденного в Лансе и правившего в Нидерландах), несмотря на резкий протест президента Моле и некоторых парламентариев. Подобный тайный сговор многим показался неприемлемым. Мазарини никак не мог согласиться с подобными маневрами, организованными Гонди, Брусселем, их ближайшим окружением и аристократами-фрондерами. Благоразумные парламентарии, заседавшие в «центре» парламента, думали практически так же, что ускоряло ведение переговоров, которые все это время не прекращались.
Другое событие, в конце концов, заставило «благоразумных» принять решение: казнь, по приказу фанатиков-протестантов, короля Англии Карла I, дяди Людовика.
Казнь Карла I ошеломила Париж и даже фрондеров. Казнь ужаснула большинство французских парламентариев и Сен-Жермен, что дало противникам Фронды серьезные аргументы. Мазарини еще нагляднее объяснил регентше, на что может осмелиться парламент против своего монарха.
Кардинал, хорошо знал Европу, повсюду имел информаторов и шпионов, и давно понял, что представляет собой гражданская война в Англии, поражение короля при Нейсби, «продажа» его парламенту шотландцами и окончательная победа армии Кромвеля над тем, что осталось от парламента в декабре 1648 года. Казнь 9 февраля, предоставила Мазарини некоторую свободу действий и веские аргументы против тех, кто замыслил бы нанести урон монархии.
Самые благоразумные из парламентариев, и те, кто родственными отношениями или деньгами был связан с финансистами, которых фрондеры преследовали, грабили и сажали в тюрьму, в открытую начали переговоры с Сен-Жерменом. Если не состоявшаяся измена Тюренна давала преимущество Мазарини, (получил обратно основную часть его войска, немецкую), то прибытие под Суассон в середине марта эрцгерцога в сопровождении фрондера Нуармутье подарило надежду парижским переговорщикам. Кроме того, Гонди и Конти, начали распускать слухи, о прибытии войск из Нормандии и даже с запада, на помощь Фронде. Но 22 марта стало известно, что войска Дюплесси-Пралена, поддерживаемые наемниками Эрлаха, быстро теснят испанцев к Нидерландам. Несмотря на крайние меры коадъютора и Конти, все время надеявшихся на помощь испанцев, следовало как-то завершать историю. Мир, намеченный в Рюэле, был заключен 1 апреля в Сен-Жермене и мало-помалу становился свершившимся фактом.
Высокородных бунтовщиков вознаградили за то, что они соизволили покориться. Они стали губернаторами провинций или получили огромное количество золота и серебра. Конти, помимо денежного вознаграждения, получил право заседать в Высшем совете, что было большой честью, но продлилось недолго. По возвращении Мазарини пообещал никогда больше не беспокоить парламент, привлек нескольких новых лиц к участию в финансовых делах, поклялся, что король не возьмет в долг больше 12 миллионов до конца 1650 года, — это обещание, кардинал не собирался, да и не мог сдержать. В марте 1649 года в результате предательства верхушки Фронды парижское восстание было подавлено.[12] 18 августа 1649 года король и двор вернулись в Париж. Наступало спокойствие. Оно продлилось несколько месяцев.
Начался второй период Фронды, называемый «Фрондой принцев» (16550-1653).[13] «Фронда принцев» началась после того, как 18 января 1650 г. по распоряжению королевы были заключены в тюрьму принц Конде, его брат принц Конти и зять герцог Лонгвиль.[14] Жену, мать и сестру Конде попросили покинуть Париж. Друзья Конде — Буйон и его брат Тюренн — прочно укрепились. Брэзе, тесть принца, укрепился в своей мощной крепости в Сомюре. А испанцы по-прежнему находились на северной границе и в Каталонии, другая ее часть была занята французами, руководимыми Маршеном из Льежа, Ситуация в королевстве была неопределенной, шаткой, Мазарини приходилось опасаться и интриг объединившихся эксфрондеров, и гнева народа.
Кардинал решил действовать через провинции. Поездки заняли большую часть 1650 года. Кардинал появлялся в Нормандии, Бургундии, Гиени, на полях сражений. Четыре месяца из двенадцати двор провёл в Париже.
Поездки по Нормандии длились три недели. Экспедиция оказалась легкой. Атмосферой мира и изобилия воспользовались, чтобы обложить налогом в 300 000 ливров три округа (Руан, Кайен, Алансон), и парламент одобрил этот акт.
На востоке находились последние части Тюренна и испанцы. Королевским войскам удалось отвоевать у них несколько небольших, но хорошо укрепленных городов, хранивших верность Конде. Риск нашествия с севера и северо-востока был на время устранен.
Не считая Бордо и его окрестностей, общая ситуация прояснилась. Бургундия легко присоединилась к «сторонникам короля». Возвратившиеся из Нормандии Мазарини и двор, оставались в Париже всего две недели, после чего министр уехал. В самом начале марта экипажи спокойно двигались в направлении Бургундии. Всем очень нравилось в Бургундии, и отъезд назначили только на 2 мая: пребывание здесь длилось два месяца, месяц был проведен в Париже, затем последовала длительная поездка по Аквитании.
В марте королева осуществила перестановки, которые еще больше отстраняли от дела сторонников Конде, уже потерявших управление провинциями.
За всеми этими действиями стоял Мазарини. Он пообещал Гонди богатое нормандское аббатство Бек, потом изменил решение, предложив Гонди Урскан, не такое богатое аббатство; Гонди отказался (в марте). Кардинал пообещал герцогу Нуармутье, другому фрондеру, управление Аррасом с соответствующими доходами, но передумал и попросил подождать до конца войны.
Герцог Вандомский и его сын Бофор потребовали себе прибыльное Адмиралтейство с правом передавать должность по наследству. Требование удовлетворили, и отец и сын принесли клятву верности 1 июня. День спустя двор покинул Париж, пока Мазарини наблюдал за северным фронтом, который держался очень стойко. После недолгого, на пять дней, возвращения в Париж все отправились в длительную поездку на северо-запад и в Гиень, откуда приходили дурные новости. В Париже тем временем политико-фрондерский котел кипел все опаснее. Создается впечатление, что все эти месяцы 1650 года Мазарини главным образом старался выиграть время.[15]
Парламент Бордо и губернатор Эпернон занимали непримиримую позицию, атмосфера в городе накалялась. Новым фактором стала настоящая фрондерская армия — дворяне и несколько тысяч крестьян, собранная вокруг замка Тюренна с помощью принцессы Конде, Буйона, Латремуйя, Ларошфуко и Ленэ. Войска же губернатора (которые Мазарини собирался осторожно отозвать) находились близ Кадияка и вскоре получили поддержку маршала де Ламейерэ, командовавшего несколькими верными полками. Важные персоны, в том числе многие парламентарии, заняли выжидательную позицию, а народ поддержал принцев и фрондеров: общество разделилось.
Эпернон отреагировал мгновенно, приведя свои войска к Медоку. По дороге королева приказала разрушить замок Ларошфуко близ Вертея, добилась подчинения областей в Пуату и Ангумуа, где наблюдались небольшие волнения, взяла Либурн и остановилась в Бурке на Жиронде. После жестокого натиска Ламейерэ на войска Буйона начались переговоры, Гастон выступил в роли посредника между двором и восставшими. Переговоры завершились к 1 октября: мятежников амнистировали, Эпернону приказали отвести войска, а принцессу, ее друзей, сторонников Конде и испанцев попросили покинуть Бордо, после чего 5 октября король въехал в спокойный Бордо.
На какое-то время дела в Гиени пришли в норму. Мазарини мог заняться другими, очень сложными делами. Отбывший 15 октября кортеж королевы вернулся в Пале-Рояль месяц спустя. Мазарини, выезжавший на поля сражений, приехал в Париж лишь 31 декабря.
Во время долгих поездок по провинциям власть в Париже представляли герцог Орлеанский министр Летелье, но они не пользовались достаточным авторитетом, чтобы сдерживать чужие амбиции и держать под контролем сделки с далеко идущими последствиями. Парламент снова бунтовал, многие парламентарии поддерживали посаженных в тюрьму принцев, требуя, чтобы те предстали перед судом парламента, если действительно виновны. Число сторонников арестантов, выросло, как только к ним снова присоединился сильный союзник. Гонди, сначала позволивший арестовать принцев, разозлился, не получив кардинальскую шапочку. Он принялся обрабатывать своих обычных союзников — кюре, простолюдинов, дам и Гастона, занимавшего неопределенную позицию. Так складывался парижский антимазариниевский союз, получивший двух новых союзников.
Фрондеров поддержало мелкое и среднее провинциальное дворянство, питавшее смутную надежду на Генеральные штаты. Раз в пять лет, собралась ассамблея духовенства, чтобы поговорить о вере и главное, о деньгах. Прелаты не любили Мазарини, хотя именно он распоряжался «списком бенефиций» (назначений). Ассамблея протестовала против грубого и порой жестокого обращения Эпернона с епископами Гиени, и трижды отказала министру в субсидиях на войну с католическим королем Испании. Она потребовала освобождения Конти, заявив, что тот является носителем духовного звания. В середине августа королева приказала ассамблее переехать в Сент, где находился двор, но она не подчинилась. Церковь была на стороне принцев.
Прекрасно информированный, Мазарини долго колебался, прежде чем принять решение о возвращении в Париж. Возвратившись в Париж, кардинал Мазарини помышлял об одном - как поссорить между собой фрондёров[16]. Он намеревался поехать в Лангедок, потом в Прованс, где отстраненный от должности Алэ держался, сражаясь с парламентом, Эксом и Марселем. Мсье отговорил Мазарини от бесполезной поездки. Кардинал чувствовал реальную угрозу для себя, однако в декабре ему удалось одержать победу в Ретеле: это был большой военный успех, одержанный над Тюренном и его временными союзниками-испанцами, и достигли его благодаря соединению королевских войск с частями Дюплесси-Пралена, вернувшимися из Гиени. Этот успех контрастировал с летними неудачами Мсье: в августе армия испанцев и части сторонников Конде подошли к Парижу. Гастон Орлеанский перевел принцев из Версаля в Маркусси (прежде чем отправить их в Гавр) и попытался найти людей и деньги в Париже. После нескольких раундов переговоров, враг, оставшийся без снабжения, далеко от своих баз, ушел на север.
Победа Мазарини в Ретеле напугала его противников, в том числе Гонди, королева немедленно заказала благодарственный молебен. Тюренн, оставленный войсками, серьезно задумался о своей судьбе и решил исполнить свой долг. Тайно вернувшись в Париж в начале мая, он вскоре отдал себя на милость королевы, что было большой удачей и для нее, и для юного короля.
Парламент, потребовал от королевы провести расследование против принцев, но натолкнулся на отказ. 1 февраля Гонди и Гастон заверили парламент в своей поддержке. Выходя из Высшего совета, Гастон, поссорился с Мазарини, и дал понять королеве, что не вернется, пока там будет заседать кардинал.
В Париже усилились антимазаринистские настроения; в кардинале стали видеть главного виновника гражданской войны, популярность заключённых принцев возросла. Мазарини оказался в политической изоляции.[17] 4 февраля парламент потребовал, чтобы королева подписала указы об освобождении принцев и удалении кардинала. При поддержке Гастона, парламент распорядился помешать королевской семье покинуть Париж, приказав блокировать Пале-Рояль, а маршалам Франции повиноваться только герцогу Орлеанскому.
Всеми покинутый, Мазарини быстро подготовился к отъезду. В ночь с 6-го на 7-е кардинал, отправился в Сен-Жермен. Коадъютор и Гастон приказали закрыть все городские ворота, мобилизовали ратушу и буржуазную милицию и принудили парламент вновь издать указ, предписывающий Мазарини покинуть Францию в двухнедельный срок, а если он этого не сделает, объявить о «преследовании».
По просьбе объединившихся фрондеров 11 февраля королева согласилась, чтобы несколько дворян, в том числе Ларошфуко и президент Виоль (ярый противник Мазарини), поскакали в Гавр для освобождения принцев. Но кардинал, хорошо осведомленный, ждал своего часа. Он узнал новость в Лильбонне и первым прибыл в Гавр освободить заключённых.
Трое освобожденных встретили по дороге в Париж, небольшой отряд фрондеров, прибывший с опозданием. В ночь на 7 февраля 1651 г. Мазарини бежал из Парижа.[18] Когда Мазарини уехал, королева с детьми осталась пленницей в Пале-Рояле. Казалось, что благородные сеньоры, достойные парламентарии, добропорядочные буржуа и мудрые священники, поддержанные «простым народом», сумеют вместе претворить в жизнь дело, восстановят королевство в его былом великолепии, благословляемые королем. Мазарини был в ссылке, которой нельзя было избежать, но точно знал, что ничего подобного не случится, союзники вскоре перессорятся, а потом передерутся, а он приложит к этому руку.
По пути к Рейну, как и во время пребывания в Брюле, Мазарини осуществлял все сношения через верных посланников. Парижские корреспонденты, кроме королевы и надежных министров Летелье, Лионна, Сервьена, были давними деловыми партнерами Мазарини или его новыми сторонниками. К последним принадлежал один из близких Летелье людей, занимавшийся домашними и крупными финансовыми делами одновременно: Жан-Батист Кольбер. В письмах делам уделялось столько же внимания, сколько политике, однако преобладали детали, а генеральная линия оставалась неясной. Ничто не решалось легко, сношения осуществлялись слишком медленно.
Королева находилась в центре всех интриг, ей неизбежно приходилось принимать решения, причем зачастую незамедлительно, но она точно знала — необходимо хитрить и поощрять противоречия между группировками фрондеров.
Запоздавшие новости, которые Мазарини получал из Парижа, были недостаточно достоверными, отражая смутную и неустойчивую ситуацию, которая, развивалась в нужном кардиналу направлении распада фрондерских группировок.
7 сентября было провозглашено и отпраздновано совершеннолетие четырнадцатого по счету короля Людовика, на девятый год его правления и в последний год регентства. Совершеннолетие было провозглашено в парламенте, король произнес речь, присутствующие, в том числе королева, преклонили колени и поклялись в верности своему королю, потом был отслужен торжественный молебен. Глубинный смысл заключался в окончании срока регентства и наместничества герцога Орлеанского на посту главнокомандующего королевской армией, распускался и Регентский совет. Настоящий Королевский совет обрел былое могущество, с настоящими государственными советниками короля в его «личном совете», со своим отделением докладчиков в Государственном совете. Теперь король должен был подписывать главные документы и назначать новых министров.
Начало церемонии было отмечено скандалом: королю передали письмо Конде, пытающегося оправдать свое отсутствие. Людовик навсегда запомнил этот проступок, граничащий с «оскорблением Его Величества. После назначения министрами троих людей, которых он ненавидел, Конде отправился с соратниками на юг, чтобы совершить открытое предательство, вступить в переговоры с Испанией.
Эти события, обозначали поворот и усиливали позиции Мазарини.
В начале октября королева потребовала, чтобы Мазарини вернулся. Мазарини ждал этого, но понимал, что его возвращение способно объединить разрозненные группы фрондеров: прежних, новых, парламентских, буржуазных, народных, орлеанских, коадъюторских. Кардинал решил подождать три месяца, но готовиться к отъезду начал уже в конце октября. Для возвращения Мазарини нужны были войска, политическая безопасность, крепости, где он мог бы останавливаться в пути, и много денег.
Мазарини хотел вернуться только по королевскому приказу, должным образом подписанному государственным секретарем. При дворе в Пуатье нескольких прежних противников кардинала не желали его быстрого возвращения. В конце декабря парламент понял, что возвращение кардинала неизбежно.
Мазарини был уже во Франции: он пересек границу накануне Рождества, в Седане его приветствовали артиллерийскими залпами. Несколько дней спустя он въехал в Шампань во главе семи-восьми тысяч солдат, повязанных зелеными шарфами.
Путешествие до Луары длилось долго: приходилось помнить об опасностях, после Вьерзона (в этой провинции находились только королевские войска, повязанные развевающимися белыми шарфами). Мазарини ехал в сопровождении 300 кавалеристов. 28 января, в двух лье от Пуатье, он встретился с королем, его братом и дворянами, выехавшими ему навстречу.
В феврале 1652 года законная власть, как и право, управлять королевством, находились у короля, то есть в Пуатье, несмотря на два сильных гнезда оппозиции в Париже, и в Бордо. Помимо неспокойных Анжу и Прованса, была еще испанская армия — на границах и в самом сердце королевства, благодаря Конде, его сторонникам и жителям Бордо.
Конде и его союзники из Бордо и других городов не смогли добиться успеха. В спокойном Сентонже принц и его люди легко взяли (в конце 1651 года) Сент, Тайбур, Тонне-Шарант и осадили Коньяк и Ангулем. Но королевские войска, вернувшиеся от границ, забрали города назад, а Ла-Рошель перешла от Конде к королю за некоторую сумму денег. В начале 1652 года войска Конде, таявшие на глазах, были разбиты при Тонне-Шаранте. Оставался только Бордо, где царили беспорядок и гражданская война. Конде беспокоился о Бордо не больше, чем Мазарини. Он очень быстро понял, что решение выносится в Париже, и с несколькими верными друзьями совершил невероятно стремительный бросок через внутреннюю Францию. 1 апреля Конде встретился с дружественными войсками Мсье, потом с частями Тюренна, настроенными совсем иначе.
Мазарини и двору в Пуатье быстро стало известно, что, поскольку большая часть Гиени покорилась, отпала необходимость идти на Бордо, хотя в городе фрондировали. Анжер, прогнал чиновников мэрии, считавшейся верным королю, и назначил новых людей — торговцев и лавочников: так как они не были назначены королем. Герцог де Роган, губернатор Анжу, в январе объявил себя сторонником Конде и стал преследовать чиновников вместе с так называемой народной партией. Герцог де Бофор покинул Париж с маленькой армией, собираясь поддержать Рогана.
Роган, не получил помощи извне, капитулировал 29 января. Интендант де Геере, прибыл в обозе армии, очистил муниципалитет от фрондеров и внедрил туда больше чем на век преданных королю чиновников. Город взбунтовался в 1656 году — хорошее доказательство того, что официальное «закрытие» Фронды отнюдь не означало немедленного наступления полного спокойствия и абсолютного порядка. Победив маленькую фронду в Анжере и оттеснив войска Конде от Бордо, Мазарини и двор поднялись по Луаре, проехав через Тур и Блуа, но обошли осажденный Орлеан — город Мсье. Двор добрался до долины реки Луен, где оказался и Конде. Две армии одновременно опустошали все на своем пути и в конце встретились близ Блено (7 апреля). Сначала Конде заставил отступить Тюренна, (он укрыл двор в Жьене), потом Тюренн оттеснил его, и Конде направился к столице с остатками своих частей, грабивших все и вся на своем пути. Принц вошел в Париж 11 апреля; парижане радостно его приветствовали, возможно, не так, как прежде, несколько устав от волнений. Столица переживала серьезные экономические трудности. Двор из осторожности остановился в Сен-Жермене, готовясь к решительному удару.
В целом, ситуация была такой же, как три года назад, но только не Конде, а Тюренн охранял короля и двор, а принц стал противником.
Конде, прибывший 11 апреля, 13 октября снова уехал за границу, выиграв, кровавую битву у Сент-Антуанских ворот (2 июля). Людовик XIV с триумфом возвратился в свою столицу, где его радостно приветствовали неделю спустя после бегства принца-изменника.
Поль де Гонди — 19 февраля получил от Папы титул кардинала. Десять дней спустя он взял имя кардинала де Реца и принялся ждать от короля кардинальскую шапочку, чтобы отправиться в Рим на церемонию. Тем не менее, Гонди остался коадъютором, поскольку его дядя архиепископ был все еще жив. Мсье, Бофор, Бруссель и другие жили в атмосфере неуверенности и нервозности. Конде выделяется среди них своим невероятным честолюбием, гордыней, почти безрассудной храбростью, выносливостью и быстрым умом. Но принц сталкивается с честолюбивыми соперниками, людьми очень осторожными, с толпой черни и со сторонниками короля.
Весной 1652 года, когда свирепствовали чума, нищета, голод, кражи, насилие и поджоги, через предместья Парижа прошло множество армий. Две противоборствующие армии брали, отдавали и вновь брали то город (Этамп), то деревню (Сен-Клу). Позже появилась третья армия, армия Карла IV, герцога Лотарингского, герцога без герцогства (его страна была оккупирована французами). Принцы купили Карла, чтобы освободить свой гарнизон в Этампе. Но Мазарини решил заплатить дороже, чтобы герцог ушел.
Сражение было неизбежно: Конде и Тюренн двигались друг за другом в ожидании случая. Конде гнал свои войска вперед днем и ночью; он остановился у Сены близ Шарантона и не смог войти в Париж; тогда он обогнул столицу. Тюренн, защищавший двор, устроившийся в Сен-Дени, был предупрежден о маневре и зажал противника между Шароннскими высотами и воротами Сент-Антуан. 2 июля завязалась ужасная кровавая битва. Конде должен был вот-вот потерпеть поражение, и вдруг произошло чудо. Его кузина Мадемуазель заставила повернуть пушки Бастилии против королевских войск и открыть ворота, куда ринулись солдаты. Во время битвы был смертельно ранен Паоло Манчини, любимый племянник Мазарини, которого он выбрал в компаньоны королю и хотел сделать своим наследником. Уход из жизни юноши (четырнадцати лет от роду) поверг Мазарини в отчаяние: он переживал самое большое горе в своей жизни.12 августа король дал почётную отставку Мазарини, и кардинал вторично покинул Францию.[19]
Король и двор ждали своего часа. 12 октября 1652г. Кардинал-министр вернулся в Париж, укрепив своё положение и могущество.[20] Мазарини в Париже заставил работать сторонников мира. В Париже парламентарии и буржуа настолько не доверяли Конде и его солдатам, что заставили закрыть все ворота города. 1 июля парламент по собственной инициативе решил созвать в ратуше на 4 июля 300 нотаблей, чиновников из всех кварталов и корпораций, священников, торговцев и буржуа: создать своего рода временное правительство Парижа. Набег Конде 2 июля не дал осуществиться разумным планам. Разлад рос, ссоры усиливались, а возмутители спокойствия и подкупленные подстрекатели подливали масла в огонь. Мазарини через своих агентов внушал мысль о мире, парламент раскололся. В августе король созвал парламент в Понтуазе, после чего приказал Мазарини покинуть королевство, ради его собственной безопасности и для того, чтобы облегчить примирение.
В Париже прежние главари Фронды ссорились, расходились или готовили свое возвращение. В сентябре парижане осмеливаются, собрались перед Пале-Роялем, но Конде никак не отреагировал. Он уехал 13 октября и поступил на службу к испанцам. Неделю спустя вернулся король.
Фронда довольно быстро перешла к смирению. Все жили в атмосфере материального и морального разгрома. Фронда потерпела неудачу и закончилась.
Королю оставалось простить одних, наказать других, выслать наименее виноватых и позволить своему парламенту возвратиться в Париж при условии, что «никогда в будущем он не станет принимать участия ни в делах государства, ни в финансовых делах». Естественно, все недавние решения парламента отменили. 3 февраля 1653 г. в Париж как неоспоримый хозяин положения вернулся Мазарини.[21]
Глава 2. Мазарини в период царствования Людовика XIV.
2.1. Последствия Фронды.
Совет короля, растворившийся в Регентском совете, в марте обрел прежние сущность и структуру. В нем председательствовал король. Юридически единый, совет обычно действовал на трех уровнях: узкий совет (несколько министров), «Королевский частный и финансовый совет» с государственными советниками и докладчиками в Государственном совете, а также Совет депеш, новый орган (в котором работали четыре государственных секретаря, отвечая за четвертую часть королевства).
В узкий совет (будущий Верхний совет), кроме королевы-матери и короля, Мазарини ввел надежных и компетентных людей. Первый из них, канцлер Сегье, занимал этот пост со времен Людовика XIII. В 1643 году пост Государственного военного министра, получил Мишель Летелье, очень верный, методичный и несгибаемый человек. Государственным секретарем по иностранным делам стал Анри де Ломени де Бриенн. Позднее в узкий совет вошел Гюг де Лионн, племянник и ученик дипломата Сервьена. Двоих Мазарини приблизил к себе после размышления: Сервьена, поручив ему расходы, и богатого Никола Фуке, поручив ему найти деньги.
Приходилось составлять законы, проводить эдикты, декларации и постановления совета, в том числе финансовые, в жизнь. Проблемой были не только губернаторы, но и парламенты и чиновники, а также казначеи финансового ведомства, объединенные в профессиональные союзы, потерявшие власть и не желающие с этим смириться.
Парижский парламент, пытался вмешиваться в содержание королевских эдиктов и деклараций; в финансовом плане он по закону сохранял за собой право контролировать налоговые эдикты.
В марте 1655 года надо было готовиться к испанской кампании — Мазарини убедил Людовика XIV лично явиться на торжественное заседание и заставить парламент зарегистрировать налоговые эдикты. В присутствии короля канцлер изложил перед парламентариями соображения о необходимости дать правительству средства, чтобы закончить войну и победить. Парламент зарегистрировал указ, так как по-другому поступить не мог. Но когда Людовик XIV покинул парламент, судьи заговорили о том, что необходимо еще раз обсудить уже зарегистрированные тексты. Король в резкой форме отчитал парламент за дерзость, осудил их поведение и приказал прекратить всякие споры. Король арестовал де Реца, но не добился немедленного результата. На следующий день первый президент Бельер и президенты явились к Мазарини сетовать на огорчение ассамблеи. Мазарини выслушал их и послал в парламент Тюренна, чтобы тот убедил его подчиниться. Для того чтобы добиться покорности, пришлось купить нескольких видных парламентариев. Мазарини правил, используя способность гибко решать проблемы и умение покупать людей.
Подчинившиеся провинции, не желали платить налоги. Чтобы подчинить или подавить отдельные сопротивления группы использовались интенданты, в основном государственные докладчики, вышедшие из совета, их при необходимости сопровождал эскорт из нескольких полков. В 1648 году свои посты сохранили интенданты пограничных провинций, и те, кто действовал при армиях. Позднее с поручениями посылали комиссаров, фактически они являлись интендантами, хотя их поручения были ограничены во времени и в пространстве. Чтобы восстановить институт интендантства, Мазарини и совет действовали медленно и благоразумно, никого не посылая в некоторые провинции. Институт постепенно укреплялся, в том числе в Париже и в Эксе.
4 июня 1654 года состоялась Коронация Людовика XIV. Мазарини и королева с высокого постамента наблюдали за церемонией: на церемонию были приглашены все принцы и послы христианского мира.
Чтобы завершить это посвящение военным, кардинал повез Людовика в Седан, чтобы открыть летнюю кампанию, после они отправились в Стеней, последний оплот сторонников Конде на Мёзе. Его взяли в начале августа, таким образом, закрыв вражеским армиям дорогу на Барруа и Шампань. Активное участие короля в этой кампании доставляло ему лавры славы, что закладывало фундамент будущего могущества.
Эти празднования не мешали трудностям. С 1653 по 1658 год и в 1660 году сложностей хватало. Главной заботой оставались бесконечная война, еще пять кампаний и связанные с ней финансовые трудности, однако возникали и внутренние проблемы. Дело было не в отъявленных фрондерах, а в тех, кого Мазарини, его служащий Кольбер и совет называли «неблагонамеренными», эти люди являлись отовсюду — скрытно, незаметно. Помимо нескольких выступлений против налогов (особенно в 1658 году), серьезные неприятности провоцировали некоторые дворяне и церковники, действовавшие очень осторожно.[22]
Провинциальное дворянство, считавшее себя, «дворянством шпаги», давно высказывали недовольство, что монархия медленно эволюционирует по пути централизации власти к правлению чиновников, комиссаров и интендантов. Эти дворяне были верны королю, но не реальному монарху, а тому традиционному правителю, который правит с помощью Генеральных штатов. Генеральные штаты не собирались с 1614 года, за исключением больших (Бретань, Бургундия, Лангедок) и некоторых крохотных (Пиренейские долины), провинциальные штаты были упразднены, превращены в свое жалкое подобие или вовсе никогда больше не созывались. Провинциальные дворяне не могли принять подобного неуважения к себе, они не желали, чтобы их судили простолюдины, не допускали и мысли о том, чтобы должности чиновников передавались по наследству (благодаря полетте), не хотели платить налог за призыв вассалов в армию, требовали, чтобы им снизили налоги на продовольствие, пошлину, габель, но главное — они не собирались выполнять требования правительства. Проверки дворянства Кольбером, оскорбляли и тревожили дворянство, особенно тех, у кого были проблемы с родословной и кому пришлось бы платить, за подтверждение титула. Эти люди защищали своих вассалов (крестьян), которых облагали непомерными налогами. Они поступали так из реального страха перед новыми налогами короля и местными сборами. Все свои требования они выражали с полной серьезностью и наивным желанием возродить монархию былых времен.
Несколько сот провинциальных дворян собрались, чтобы добиться созыва Генеральных штатов: впервые такое требование прозвучало во времена Фронды, в Париже в 1649 году, потом в 1651 и 1652 годах. В 1651 году в Париже собралось около 460 дворян; как минимум две трети прибыли из северных областей долины Луары. В столице все хотели быть голосом провинции, голосом истинного дворянства, вскоре подписавшего «акт о союзе».
Из-за совершеннолетия короля созыв Генеральных штатов «отложили». С февраля по июль 1652 года в провинциях, близких к столице (Маньи-ан-Венсен, Ментенон, Ла Рош-Гийон, Дрё), состоялись очень важные ассамблеи дворян, требовавших созыва Генеральных штатов. О ситуации доложили королю, и Людовик XIV отослал запечатанное его собственной печатью письмо дворянам Ла Рош-Гийона, герцогу де Лианкуру, приказывая забыть о любых союзах и бесполезных ассамблеях, и подумать, как помочь ему победить врага.
Не сдавшиеся дворяне, подстрекаемые агентами Конде, начали тайно проводить провинциальные собрания. Это были конспиративные собрания в лесах.
В 1656 году в Анжу и в 1657 году в Нормандии дворяне создали серьезную организацию: каждая провинция была разделена на «кантоны», в каждом из которых два депутата собирали жалобы. Ассамблеи состоялись в Энгранде (в Анжу), в апреле 1656 года, и в Трене, близ Аржантана, в марте 1658 года. Вовремя проинформированный, Кольбером, Мазарини предупредил короля и в июне 1658 года тот запретил любые собрания.
Сохранившие иллюзии и желание участвовать в заговоре, дворяне решили встречаться тайно, в лесах, ночью. Мазарини относился к таким вещам с особым вниманием, хотя король ни в грош не ставил все, что напоминало оппозицию.
Центрами сбора заговорщиков стали леса близ Конша, Руаомона и Орлеана, фермы и постоялые дворы в Мене, ярмарка в Гибре и гостиница в Пате. Мсье отказал заговорщикам в своем покровительстве. Но некоторые важные вельможи — граф д'Аркур, граф де Матиньон, граф де Сент-Эньян и маршал д'Оккенкур (а также Конде — издалека) одобряли и поддерживали опасные собрания. Солоньо пытался вооружить и использовать в своих целях серьезные крестьянские волнения, спровоцированные заниженным курсом лиарда, самой мелкой монеты, обесцененной и изъятой из употребления. Этот бунт, получивший название «восстания башмачников» был очень жестоким. Его успешно подавил одумавшийся Гастон. Некоторые заговорщики из Конша, Боннессон и его друзья Лобардери, Лезанвиль, Аннери, Креки и Мулен-Шапель, в начале 1659 года решились взять в руки оружие. На территории от Нормандии до Боса и Орлеанэ им удалось призвать под свои знамена совсем мало народа, за ними следили и быстро предали. 2 сентября 1659 года Боннессон и двое его друзей были арестованы. В декабре Боннессона казнили. Других его сторонников приговорили к смерти заочно, их имущество конфисковали, замки разрушили, а леса вырубили. Мазарини единственный раз вынужден был смириться с пролитой кровью. Так было покончено с тем, что дворяне называли «долгом восстать». На смену ему пришел «долг подчинения».
Существовало две основных проблемы: это «партия благочестивых», существовавшая с тридцатых годов XVII столетия, и проблема Янсенизма. Объединяло эти проблемы одно: они не были разрешены со смертью кардинала Мазарини.
Де Рец, тесно связанный с «партией благочестивых» и с папством (то есть с Испанией), часто блистал острым умом, но портил впечатление преувеличением и непоправимыми ошибками. Мазарини, очень хорошо понимал де Реца, остерегался его. Он создал в Париже целую сеть верных ему людей и заговорщиков. Арестованный и отправленный в Нант, сбежав из-под ареста, Рец продолжал поддерживать своего рода партию, ожившую после того, как кардинал добрался до Рима (конец ноября 1654 года). Сидя в Риме, Рец осмелился заставить голосовать против кандидата Франции на конклаве в 1655 году, где выбрали Чиджи, ставшего Папой Александром VII, настроенным против Франции. Время от времени Рец писал королю и Мазарини, но они возвращали письма нераспечатанными; в конце 1657 года он написал язвительный памфлет, направленный против английского альянса. После Пиренейского мира Рец, наконец, понял, что ему заказан любой пост в королевстве.
Янсенистская проблема, гораздо более серьезная. Многие янсенисты — серьезные противники Мазарини и Людовика XIV — бывали порой их талантливыми соратниками. Какая-то часть этих людей вступила в ряды фрондеров. Известно, что Арно д'Андий опубликовал в 1649 и 1652 годах две мазаринады. О других людях мало что известно, их работы в июле 1649 года были преданы остракизму в Сорбонне. Мазарини спланировал атаку против двух монастырей Пор-Рояля, которую осуществил Людовик XIV. Янсенизм зародился во времена Мазарини и продолжал жить своей трудной жизнью еще долгое время после его смерти. Янсенизм, который власть (в том числе Мазарини) рассматривала исключительно как политическую позицию, являлся теологическим учением, моральной, культурной доктриной, суровым планом общественного устройства. На практике эта доктрина выражалась в учении аббата де Сен-Сирана: он проповедовал перед небольшой группой учеников. Сен-Сиран, которого Ришелье отправил в Бастилию, вышел оттуда в 1643 году и вскоре умер. Тогда же увидел свет труд одного из братьев Арно «Частое причастие». Его считают критикой современной жизни и приглашением к требовательной вере и строгой морали. Трактат Арно откровенно нападал на «легкомысленную» веру и «свободную» мораль иезуитов. Недалеко от сельского отделения Пор-Рояля, несколько набожных ученых господ открыли для избранных учеников маленькие школы, которые вскоре стали известны по всей стране. Они прямо противостояли системе иезуитских коллежей, по мнению янсенистов, слишком светских. Вокруг семей Арно и некоторых других семей тайно объединялись дворяне, парламентарии и крупные буржуа. Все это беспокоило Мазарини и его окружение; кардинал, как и Ришелье, не доверял «сектам» и видел заговоры повсюду. В течение долгого времени иезуиты и их сторонники пытались добиться осуждения трудов янсенистов, особенно «Частого причастия» — эта книга, благодаря таланту автора, пользовалась успехом. «Частое причастие» было передано в суд папской курии, однако пятнадцать епископов и множество докторов теологии защитили его. Инквизиция, которой был сделан запрос, тоже отказалась осудить труд. Королева Анна и могущественные Конде, казалось, благоволили семейству Арно и строгим августинцам. Но иезуиты, быстро призвали под свои знамена верных бывших учеников и затеяли долгую устную и письменную «перепалку» с учениками янсенистов.
Синдик факультета теологии, Никола Корне, 1 июля 1649 года (в момент полного затишья Фронды) изложил семь, а потом еще пять положений о благодати, взятых, из «Августина» и составляющих главное содержание доктрины. Осуждение этих положений означало бы осуждение янсенизма в целом. Факультет решил рассмотреть их, но парламент, где заседало множество янсенистов, наложил свой запрет. После долгих раздумий более 80 епископов решили обратиться к Папе. После долгого и серьезного обсуждения Римская конгрегация полностью одобрила текст Корне, и 31 мая 1653 года (прошло четыре года с тех пор, как синдикат Сорбонны проявил инициативу) Иннокентий X подписал буллу, заклеймив все пять положений и, следовательно, янсенистов (в скрытой форме). Два месяца спустя король согласился с буллой, и она была опубликована.
Янсенисты оказались в сложном положении: они не хотели рвать ни с Церковью, ни с двором и тоже одобрили буллу, утверждая, что пять заклейменных положений, были взяты не из текста «Августина». Противники возражали, что если их и не было там «в прямом смысле слова», они, тем не менее, выражали дух этого произведения. Столкновение оказалось очень серьезным, и длилось бесконечно. Мазарини принял решение покончить с этим, тем более что его выводили из себя кардинал де Рец и его сподвижники, поддерживавшие янсенистов, и госпожа де Лонгвилль с «остатками Фронды», сблизившиеся с Пор-Роялем, и Паскаль, выпустивший свои «Письма к Провинциалу.
Мазарини собрал в Лувре ассамблею епископов, приказал им выработать текст, одобряющий буллу. Сначала, в сентябре 1660 года, комиссия изучила «Письма к Провинциалу», заклеймила их, после чего их сожгли. На Ассамблее духовенства Франции король заявил, что необходимо завершить это дело. Два месяца спустя Ассамблея составила текст «Формуляра», под которым должны были подписаться представители духовенства. «Формуляр» клеймил все пять положений якобы из «Августина», заявляя, что автор не понял истинного учения святого Августина.
Начались так называемые «великие гонения». Настоятельницы обоих монастырей Пор-Рояля получили приказ отослать пансионерок, послушниц и просительниц и больше никого не принимать; в конце концов «наставники» и «отшельники» удалились. Для Мазарини и короля янсенизм сводился к политической проблеме, следовательно, речь шла об уничтожении секты, партии или скрытого заговора. Но дело было далеко не кончено.
Близкие к янсенистам старинные враги Ришелье и Мазарини — «партия благочестивых» — по-прежнему сохраняли влияние в разных местах, оставаясь почти неуловимыми.
2.2. Семилетняя война (1653-1660).
Эту войну против короля Испании, за которую его очень сильно упрекали фрондеры и «благочестивые», пришлось закончить Мазарини, закончить с победой, чего бы она ни стоила.
Три фазы следовали друг за другом, развиваясь от незначительной стадии к стадии своего великолепия, которое было достигнуто в тот момент, когда кардинал серьезно заболевал и когда его удалой крестник и ученик готов был принять наследство, о котором еще десять лет назад никто не мог бы и помыслить.[23]
Во время каждой летней кампании либо Тюренн брал верх над Конде, либо Конде над Тюренном: первый в Аррасе, в 1654 году, второй при Валансьенне в 1656 году. Все это совершалось со слабыми войсками, каждая из сторон имела в своем распоряжении около полутора десятка тысяч человек, людей разных национальностей: ирландцев, немцев, шведов и даже англичан, французов и испанцев.
Мазарини пристально следил за кампаниями, притворялся, что регулирует их, но на самом деле опирался на опыт и военный ум Тюренна. Несмотря на страхи королевы-матери, Мазарини регулярно увозил юного короля, который любил лагеря, битвы, пробеги верхом и запах пороха.
Но Испанские Нидерланды не были единственным театром войны. В Каталонии генералы не очень блистали или, принимали сторону Конде. Их грабительские войска спровоцировали раздражение каталонцев: они не восстали в 1640 году против кастильцев и попали под такой же гнет своих временных союзников, пришедших с севера. Каталонцы, в конце концов, стали помогать войскам короля Филиппа, чтобы они вновь перешли горы Альберес и вышли навстречу войскам короля Людовика. Эти последние не нашли лучшего приема и в графствах Северной Каталонии, но все-таки удержались там, благодаря хорошим крепостям. Фактически Пиренейский фронт был стабильным и не играл никакой роли.
Мазарини сохранил хорошие отношения с Савойским домом, и не упускал случая создать сложности испанцам, расположившимся в Миланском и Тосканском герцогствах. Отправка флотилий к Тосканским берегам не увенчалась успехом, а вот дружба со старым герцогом Шарлем де Невером почти удалась. Оба его сына носили титул герцога: один в Модене, другой в Мантуе. Они приехали навестить Мазарини в его парижский дворец, а сын Моденского герцога женился на Лауре Мартиноцци, одной из племянниц Мазарини в 1655 году. Тогда же был заключен альянс между Францией и обоими братьями усиливший, как и четверть века назад, французское влияние в Касале-Монферрато, что очень вредило испанцам Миланского герцогства.
Франция могла не опасаться Франш-Конте: мир был гарантирован старинным договором о нейтралитете между двумя Бургундиями (герцогством и графством), хотя о нем забыли на время десятилетней войны с 1635 по 1644 год.
Испанские и тулонские галеры сталкивались в открытом море у побережья Тосканы и Неаполя, пираты с Майорки и Мальты и пираты-берберы совершали набеги на побережье и грабили корабли с товарами с Ближнего Востока и, в конце концов, стали нападать друг на друга. На Средиземном море появился адмирал Блейк, он бороздил моря, подошел к Тосканским берегам в районе Ливорно, был принят в Тунисе и Алжире и напомнил жителям Средиземноморья о былой мощи Англии, какое-то время остававшейся в тени (флот был обновлен благодаря Кромвелю). Французская флотилия, которая в 1652 году шла из Бордо в Дюнкерк, встретила на своем пути Блейка и повернула назад. Английский флот, лучше вооруженный, и голландский флот, в основном коммерческий, перевозивший крупные грузы, боролись за главенство на море; Тромп и Рюйтер проникли на Темзу, что не помешало их сопернику Блейку причинять неприятности Нидерландам. Блейк появлялся и перед Лиссабоном, но главным образом он топил и грабил испанские галионы, которые возвращались из Вест-Индии: часть грузов осела в лондонском Тауэре. Следовательно, небольшой французский флот не мог играть серьезной роли рядом с морскими титанами.
Мазарини прекрасно осознавал ситуацию и мог успокаивать себя лишь тем, что в морской слабости Франция была не одинока: Испания тоже не могла вооружить флот для охраны своих галионов, возвращающихся из Америки. Но главный вывод Мазарини сделал: лорд-протектор был личностью исключительной. Начиная с 1651, года Мазарини тайно изучал его, предполагая даже, что правительство, давшее приют в Лувре дочери Генриха IV, вдове короля Карла I, могло бы признать английскую республику.
Англичанин был одновременно еретиком, республиканцем и убийцей короля, но именно к этому человеку Мазарини не побоялся послать, в декабре 1652 года, своего посла Антуана де Бордо, сына финансиста, а следом за ним Креки с пышной свитой. Когда Фронда практически закончилась, Мазарини постарался с помощью Кромвеля завершить войну. Переговоры не были легкими. Впрочем, Кромвель предложил свои услуги и королю Испании и королю Франции.
Несмотря на многочисленные сложности, Мазарини необходимо было получить помощь от английского флота и солдат Кромвеля, чтобы покончить с войной, и он пошел на это в конце 1655 года.
Заручившись сильной поддержкой, Мазарини попытался вступить в переговоры с Испанией, куда послал Гюга де Лионна, своего лучшего дипломата, снабдив его детальными инструкциями: главной задачей было заключить договор о мире на основе брака инфанты Марии-Терезии и Людовика XIV. После долгих трудных переговоров в 1656 году Лионн вернулся ни с чем: у Филиппа IV, который вновь женился, появился новый наследник, его армии не были разбиты. Фактически, Тюренн потерпел серьезное поражение в битве при Валансьенне в 1656 году, сражаясь с Конде. После нескольких маневров французские армии переправились через Сомму и встали на зимние квартиры.
В паутине дипломатических интриг, опутавшей Европу, от Португалии до Балтики, Мазарини удалось заключить с лордом-протектором формальный союз; Лионн и Бриенн подписали этот документ с французской стороны, Локкарт, племянник Кромвеля, его посол в Париже и боевой генерал — с английской. План заключался в том, чтобы атаковать сообща Гравелин, Мардик и Дюнкерк (последний был обещан Англии). Шесть тысяч английских солдат, высадились на побережье, чтобы помочь Тюренну, который очень в этом нуждался. Набожная Моттевиль возмущалась и говорила, что «эта помощь от подданных еретика и узурпатора противна всем порядочным людям». Мазарини, однако, точно знал, что хороший политик не обязательно руководствуется добрыми чувствами, поэтому не обратил внимания на эту ханжу.[24]
Первая общая кампания (1657 года) оказалась неудачной. Англичане говорили, что они плохо спят, плохо едят, а потому болеют, но главное, что им плохо платят. Тюренн пожертвовал своей серебряной посудой, чтобы заплатить солдатам, хотя не доверял им и держал в резерве около Сен-Кантена, пытаясь отвлечь войска испанцев и их союзников и оттянуть их на восток.
Союзники, разочарованные результатами кампании и не доверявшие друг другу, после зимнего отдыха решили с новыми силами начать новую кампанию 28 марта 1658 года, придерживаясь договора, подписанного год назад, и добавив к нему шесть пунктов, в которых подтверждалась прямая атака Дюнкерка со стороны моря и со стороны суши. Разгром перед Остенде маршала д'Омона (его даже захватили в плен) помешал проведению плана в жизнь. Тюренн собрал около 40 000 человек (в том числе пуритан). Испанцы подкрепили свои силы с помощью немцев, ирландцев и английских роялистов, которыми командовали оба Стюарта. Конде не одобрил выбранного испанцами места, опасаясь поражения. То, что случилось 14 июня на дюнах близ Дюнкерка, стали называть «разгромом на дюнах». В то время как Людовик XIV покидал порт, отдавая его англичанам, Тюренн использовал победу над Дюнкерком, чтобы отвоевать Фюрн, Диксмюд, Гравелин, Ауденард, Ипр. Он шел на Брюссель, как вдруг случилось чудо: в начале осени плохая погода остановила военачальника. Тюренн расположился на зимних квартирах и стал готовиться к кампании 1659 года, но она не состоялась, поскольку в начале мая был отдан приказ, прекратить военные действия: начинались, серьезные переговоры о мире.
Во время этого перерыва произошли два значительных события. В Кале в начале июля чуть не умер Людовик XIV, что подарило надежду множеству честолюбцев в королевстве и заставило Кольбера принять военные меры предосторожности в Париже, к счастью, король очень быстро выздоровел. А Кромвель действительно умер от истощения и камней в мочевом пузыре 3 сентября 1658 года, что стало ударом для Англии, потерявшей на какой-то момент управление страной. Третий удар касался Испании, и он подтолкнул ее к миру: армии Португалии (аннексированной в 1580 году, восставшей в 1640 году) одержали победу над армиями Филиппа IV возле Бадахоса, в Эльвасе.
Пора было заключать мир. Переговоры не прекращались, следовало переходить к дипломатии. Но непредвиденные обстоятельства затянули заключение договора.
После поражения в Дюне, Испания не могла добиться паритетного мира, которого желала. Но обе великие державы желали приемлемого мира с ценным выигрышем для победителя, и не позорного для побежденного. Каждый знал, что главное было создать новый династический союз, который для кардинала был решающим, а для королевы очень желанным: то был союз ее сына и племянницы. Филипп IV колебался: от первого брака у него оставалась одна дочь, первый инфант от второго брака быстро умер, но родился второй (он тоже скоро умер), а вот третий ребенок, прожил до 1700 года. Осенью 1658 года Филипп IV решил: ни на что не решаться.
Тогда Мазарини задумал и подготовил комедию королевского бракосочетания, предложив союз между Людовиком XIV и другой двоюродной сестрой, дочерью стареющей Крестьенны, герцогини-регентши Савойской,. Комедия дошла до последней черты на пути к реализации замысла: Мазарини задумал организовать в Лионе встречу псевдожениха и псевдоневесты и двух сватий. В ноябре 1658 года двор переехал в Лион.
Как только Филипп IV узнал о проекте и о том, что двор выехал в Лион, он якобы заявил: «Этого не может быть и не будет». Пимантель очень быстро отправил в Макон курьера, чтобы попросить у Мазарини тайную аудиенцию в Лионе, где двор остановился 24 ноября.
Дело быстро уладили, к удовлетворению кардинала. Разочарование савойских принцесс пришлось смягчить подарками и драгоценностями, после чего они отправились в Турин.
Двор оставался в Лионе около шести недель, ожидая, когда кончится зима и можно будет, наконец, отправиться в Париж. Людовик XIV, поселившийся в великолепном доме финансиста Маскарани, развлекался, мечтая о браке с другой. И эта другая чуть не явилась главным препятствием для заключения Пиренейского мира, построенного на новом союзе Бурбонов и Габсбургов Испанских.
Эта другая, Мария Манчини, одна из самых молодых племянниц Мазарини. Людовик глубоко уважал Марию, и это уважение к человеческой личности поразило будущего супруга красавицы, принца Колонну. Монарх, человек не слишком высокой культуры, но любивший музыку и литературу, ценил живой ум Марии Манчини, ее остроумную беседу, знание языков. Многие месяцы они всегда были вместе, ни на миг не расставаясь при дворе, в армии, когда король болел, во время его путешествия в Лион. Остроумная, образованная Мария Манчини была честолюбива и лелеяла мечту стать королевой. Самым необычным было то, что Людовик тоже очень долго желал невозможного брака, и матери пришлось, открыто запретить ему. И все-таки идиллическая любовь длилась почти полтора года. Высланная в Ла-Рошель, а потом в Бруаж, Мария подчинилась. Они долго переписывались, а последняя встреча состоялась в Сен-Жан-д'Анжели (август 1659 года) после бракосочетания короля (июнь), и на этом все кончилось. Людовик не мог не подчиниться. Сначала он страдал, но вскоре довольно быстро все забыл.
Заключение.
Джулио Мазарини был, пожалуй, одним из самых выдающихся деятелей своей эпохи. Когда Мазарини ещё только начинал свою карьеру, во Франции шла Тридцатилетняя война. Потом была Фронда, кардинал дважды был вынужден бежать из Франции. Закончилась Фронда, началась Семилетняя война. За всё время пока Мазарини находился у власти, практически не было спокойного года. Своему духовному наследнику, Людовику XIV, кардинал оставил самое сильное государство в Европе с мирными границами и дипломатическим преимуществом перед своим давним противником, Испанией.
Первоначально карьера Мазарини началась, как карьера военного в папской армии. Но как только появилась первая возможность, Мазарини свернул на путь политики и дипломатии. Блестящий талант Мазарини выделял его, но это же стало впоследствии препятствием в карьерном росте. Знакомство с кардиналом Ришелье изменило ход всей жизни Мазарини. Именно Ришелье поспособствовал, тому, что Мазарини оказался во Франции и стал в последствии, фактически главой государства.
Во Франции Мазарини проявился в полном блеске, управляя страной при малолетнем Людовике XIV, с помощью Регентского совета. На дипломатическом поприще, достаточно ярко, Мазарини впервые проявил себя на Вестфальском мирном конгрессе, который шёл параллельно с Тридцатилетней войной.
Когда во Франции началась Фронда, Мазарини проявил себя как очень тонкий политик. Он умело подстраивался под складывающуюся ситуацию и соответственно действовал.
Закончив борьбу с фрондёрами, Мазарини сумел сделать соответствующие выводы. С одной стороны Мазарини пошёл на некоторые уступки, с другой он умело боролся с так называемой латентной Фрондой.
Но несомненно венцом деятельности Мазарини политика, явилась Семилетняя война, а главное её окончание и заключение Пиренейского мира.
При заключении Пиренейского мира 1659 г. Мазарини включил в него пункт о браке испанской инфанты Марии-Терезии и молодого Людовика XIV. Мазарини стремился этим браком обеспечить права Франции на Испанский престол; испанское правительство попыталось предотвратить это, потребовав отречения Марии-Терезии от всех последующих прав на испанскую корону. При этом, однако, испанская дипломатия дала вовлечь себя в ловушку, согласившись дать за инфантой приданое в 500 тыс. золотых экю, которых Испания не имела. Представитель Испании считал, что можно будет обещать приданое и этим обещанием ограничиться. Мазарини же сохранил за Францией предлог вооружённой рукой потребовать от Испании компенсации за невыплаченное приданое.[25]
Подводя итог, можно сказать, что французское государство приобрело Артуа и Руссильон, прощенный Конде получил обратно все свои титулы и владения, а Людовик XIV по брачному контракту с инфантой Марией-Терезией отказался от всяких претензий на трон Испании, за приданое в 500 000 золотых экю, которое, по точным сведениям Мазарини, Испания не могла заплатить. Это решение позволяло Людовику требовать по частям, и целиком «испанское наследство».
Долгая карьера Мазарини была изматывающей. В Эксе, в начале 1660 года, на Бидассоа, в Париже и во многих других местах окружающие наблюдали, как физически слабеет кардинал. Он страдал подагрой, мучился язвами на ногах.
Так, благодаря дальновидной политике Мазарини, успешно продолжавшего в новых условиях внешнюю политику Ришелье, в 1659-1661 гг. Франция достигла абсолютной безопасности на своих границах.[26]
Девятого марта 1661 года в Бенсене умер кардинал Джулио Мазарини. Он скончался на пятьдесят девятом году жизни, после долгой болезни, утомленный невероятным объемом работы. При жизни и после своей смерти Мазарини часто предавали анафеме, но несомненно, что личность Мазарини заслуживает самого пристального внимания.
Кардиналу пришлось жить и работать в крайне непростых условиях. Во Франции Мазарини был чужим, то, что легко сходило с рук Ришелье, не прощали новому кардиналу. Легко предположить, что и один из самых ярких эпизодов истории Франции XVII, а именно Фронда, случилась по вине кардинала Мазарини. Но это было бы ошибкой. Причиной Фронды были непомерные амбиции принцев и некоторых дворян.
Мазарини, будучи итальянцем по происхождению, всегда трудился на благо Франции. В душе Мазарини был истинным французом.
Характерными чертами политики Мазарини были терпение в сочетании с ловкостью. Именно эти черты отличают Мазарини от других его современников.
Да и могло ли быть иначе в тех условиях, в которых приходилось жить Мазарини. Но политический талант Мазарини помогал ему в любой, самой сложной ситуации. Умелая обходительность Мазарини позволяла сохранять видимость нейтралитета даже с заклятыми врагами. Его трудно было вывести из себя, кардинал прекрасно умел контролировать свои эмоции. Страной, Мазарини правил, с помощью в первую очередь умных и талантливых людей и уже во вторую очередь верных. Эта же особенность прослеживается и в отношениях кардинала с военными. В первую очередь знание характеров и особенностей помогало Мазарини при необходимости «покупать» и договариваться с людьми, способными причинить вред Франции.
Отношения Мазарини и короля Франции Людовика XIV были, можно сказать, отношениями ученика и учителя. Именно Мазарини научил короля всем тонкостям дипломатии. После смерти Мазарини даже завещал значительную часть наследства Людовику XIV, а Мазарини, к концу жизни, был самым богатым человеком во Франции.
На международной арене, Мазарини был, в первую очередь, дипломатом и лишь во вторую военным. Вести войны кардинал доверял профессиональным военным, а сам занимался тем, в чём он был силён, дипломатией. Мазарини хорошо знал свои недостатки и умело пользовался помощью друзей.
В общем, в итоге политики кардинала Мазарини, Франция стал сильнейшим государством Европы. Даже язык международной дипломатии отныне был французским. После долгих лет войн и внутренних усобиц, во Франции наконец то был мир. То, что Мазарини продержался у власти столько же лет, сколько и его предшественник кардинал Ришелье, было просто невероятным. Во всяком случае, из современников Мазарини, такого не предполагал.
Мазарини не просто очень талантливый политик. В период его правления во Франции был построен тот абсолютизм, который и делал Францию гегемоном Европы. Такого не смог сделать даже Ришелье. Мазарини был символом своей эпохи.
При жизни и после своей смерти Мазарини часто предавали анафеме, его имя марали грязью даже серьезные историки, которым это вовсе не пристало. Мазарини заслуживает — я говорю это как беспристрастный исследователь, — чтобы мы поняли, какое наследство и какой след в истории он оставил.[27]
Источники и литература
Источники:
1. Кардинал де Рец. Мемуары. М., 1997
2. Франсуа де Ларошфуко. Мемуары., М. 1993
Литература:
1. Блюш Франсуа. Людовик XIV. М., 1998
2. Губер Пьер. Мазарини. М., 2000
3. Ивонина Л.И. Судьба Мазарини // Вопросы истории-1994- № 3.
4. Ивонин Ю.Е., Ивонина Л.И. Тридцатилетняя война и германская политика Франции // Вопросы истории-2001-№ 5.
5. Кожокин Е.М. Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции. М., 1989
6. Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7.
7. Малов В.Н. Людовик XIV: опыт психологической характеристики // Новая и новейшая история-1996-№ 6.
8. Малов В.Н. Жан-Батист Кольбер-реформатор XVII века(1619-1683) // Новая и новейшая история-2000- № 3.
9. Манфред А.З. История Франции Т.1. М., 1972
10. Рогинская А.Е. Очерки по истории Франции XVII-XIX вв. М., 1958
[1] Ивонина Л.И. Судьба Мазарини // Вопросы истории-1994-№ 3, стр.177.
[2]Губер Пьер. Мазарини. М., 2000, стр. 34.
[3] Франсуа Блюш. Людовик XIV, М. 1998, стр.76.
[4] Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 175.
[5]Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 178.
[6] Ивонин Ю.Е., Ивонина Л.И. Тридцатилетняя война и германская политика Франции // Вопросы истории-2001-№ 5, стр.46.
[7]Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 183-184.
[8] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7, стр. 78.
[9] Кожокин Е.М. Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции, М. 1989, стр.24.
[10] Кожокин Е.М. Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции, М. 1989, стр.24.
[11] Кожокин Е.М. Государство и народ. От Фронды до Великой Французской революции, М. 1989, стр.25.
[12] Рогинская А.Е. Очерки по истории Франции XVII-XIX вв., М. 1958, стр.26.
[13] Рогинская А.Е. Очерки по истории Франции XVII-XIX вв., М. 1958, стр.26..
[14] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7, стр. 82..
[15] Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 297.
[16] Кардинал де Рец. Мемуары. М.1997, стр.299.
[17] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7, стр. 82.
[18] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7, стр. 82.
[19] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории-1986-№ 7, стр. 84.
[20] Манфред А.З. История Франции. Т.1, стр.260.
[21] Малов В.Н. Фронда // Вопросы истории № 7, стр. 84.
[22] Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 371.
[23]Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 389.
[24]Губер Пьер. Мазарини. М. 2000, стр. 393.
[25] Манфред А.З. История Франции Т.1, стр.269-270.
[26] Ивонин Ю.Е., Ивонина Л.И.//Вопросы истории 5, стр.48.
[27] Губер Пьер. Мазарини., М. 2000, стр. 424.