Пражский лингвистический кружок

Пражская лингвистическая школа

Введение.

Пражский лингвистический кружок (Pražsky Linguisticky kroužek) был создан , в 1926 году, как не официальная организация, объединившая теоретиков лингвистики, по образцу ранее существовавшей авангардной организации молодых русских исследователей - Московского лингвистического кружка. На первом международном съезде славистов в Праге в 1929 году  представители кружка выдвинули подробную программу разработки узловых положений лингвистической теории практики. С этого времени кружок начинает функционировать, как официальная лингвистическая организации с уставом и членством.

В 1930 году кружок созвал в Праге международную фонологическую конференцию, на которой основные принципы нового подхода к языкознанию и особенно к звуковой структуре языка были подвергнуты тщательному обсуждению и детализации, была произведена разработка научной методологии этого нового направления.

Пражская лингвистическая школа считается одной из трех основных школ лингвистического структурализма (наряду с американским дескриптивизмом и глоссемантикой Ельмслева).

Вместе с такими чешскими учеными, как основатель кружка Вилеш Мантезиус (1880-1945), Б. Трнка, Б Гавранек, Й. Вахек, В. ьСкаличка, П Трост и исследователь эстетики – Я Мукаржовский, в создании и функционировании кружка принимали участие русские ученые – Н.С. Трубецкой, Р.О. Якобсон, С. Карцевский. Творчески cвязанными с Пражской лингвистической школой  были советские исследователи П. Г. Богатырев, Г. О. Винокур, Е. Д. Поливанов, Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов.

«Типичной особенность кружка», - как писал Роман Якобсон, - «являлась его восприимчивость ко всем культурным импульсам с запада и востока»[1]. Сотрудничество с участниками разных стран, но близких по научным взглядам, было одним из центральных моментов деятельности кружка (примером этому может служить «Воспоминания феноменолога о пражском лингвистическом кружке» ассистента Гуссерля, Людвига Ландгребе). Во многом Пражская лингвистическая школа представляет собой общий знаменатель нескольких параллельных течений в развитии научной жизни в Европы 20-30-х гг. По мнению того же Якобсона, в сравнении со взглядами  других, работавших в это время, лингвистов, нетрудно выделить индивидуальные черты каждого из новаторов кружка (таких как Трубецкой или Матезиус), но невозможно найти такую общую характеристику для всей Пражская лингвистическая школа, которая позволила бы противопоставить ее, как целое, другим, к примеру,  структуралистким школам. Но все же существует набор типических особенностей, которые объединяют работы всех исследователей, входивших в кружок и резко отличают их от предыдущих традиций и сторонников других учений 30-х гг. Якобсон определили эти особенности, как «стремление к созданию целевой модели языка» (means – ends модель т.е. буквально средства – цели). Эту модель принято называть также телетологической. Подобные взгляды вытекали из взгляда на язык, как средство коммуникации (т.е. в таком случае необходим анализ всех свойств с точки зрения задач на которые они направлены). Именно это и являлось основным новшеством Пражской лингвистической школы, хотя предварительные наметки подобных проблем можно найти у Бодуэна де Куртенэ, Крушевского, Винтелера, но никто из них не развил теории и метода целевого анализа языка.

Развитие теории Ф. Де Соссюра

Пражская лингвистическая школа в момент своего появления противопоставляла себя принципам наиболее влиятельного в то время младограмматического течения. Младограмматики используя эмпиризм и индуктивный метод анализа языка, обращали свое внимание в основном на эволюцию языка и главной задачей считали сбор и систематизацию материала для составления исторических грамматик и словарей. Т.е. изучали язык с исторической позиции (диахронически).

Для создания своей фонологической теории Н.С. Трубецкой использовал теорию Ф. Де Соссюра, но в отличии от него Трубецкой Считал, что не существует непреодолимой преграды между синхроническим и диахроническим анализом. «Если в синхронической лингвистике элементы системы языка рассматривать с точки зрения их функции, то о претерпеваемых языком изменениях нельзя судить без учета системы, затронутой этими изменениями».[2] Таким образом функциональный структурный анализ признается необходимым и в области диахронии языка. Но не исключается  и понятие эволюции из синхронического описания языка, т.к. считается «серьезной ошибкой рассматривать статику и синхронию, как синонимы»[3].

Пражская лингвистическая школа переработала также и другую теорию Ф. Де Соссюра «язык и речь». Эта дихотомия стала основой для разделения Трубецким науки о звуках на фонологию и фонетику. Но в отличии от Ф. Де Соссюра Трубецкой исходил из изучения не языка (longue), как нормы для остальных явлений речевой деятельности, а речи (parole), как частного проявления языка. Т.к. лингвист может опираться только на то, что системно (на метериал для систематизации, т.е. речь), а не на саму систему (т.е. язык).

Матезиус писал о порядке лингвистического исследования, как о движении «от речи, как чего-то, что дано нам непосредственно, к языку, как к чему-то, что хотя и имеет идеальную сущность, но что мы можем познать лишь косвенным образом, либо при столкновении с отклонениями от нормы, либо с помощью систематизации и абстрагирующего научного анализа»[4]. Т.е. таким образом язык понимался, как функциональная система, т.е. система средств выражения, служащих какой-либо цели.

Фонологическая теория

Исходя из соссюровского разделения «longue» и «parole», Трубецкой Н.С. создает свою фонологическую теории, основывающуюся на разделении науки о звуках на фонологию и фонетику. При этом, понимая фонологию, как «учение о звуках языка, общих и постоянных в сознание его носителей», а фонетику, как учение о частном проявлении звуков зыка в речи, имеющей одноактный характер.

Трубецкой говорит о взаимосвязи обоих этих компонентов учения, т.к. без конкретных речевых актов не было бы языка. Сам же речевой акт он рассматривает, как установку связи между соссюровским означаемым и означающиим.

Фонология, рассматривается, как наука изучающая означающее в языке, состоящее из определенного числа элементов, сущность которых состоит в том, что они, отличаясь друг от друга по звуковым проявлениям, имеют смыслоразличительную функцию. А также вопрос о том, каковы соотношения различительных элементов и по каким правилам они сочетаются в слова, словосочетания и т.д. Большинство же признаков самого звука для фонолога не существенно, так как они не функционируют в качестве смыслоразличительных признаков. Т.е. это наука о системе языка, лежащей в основе всех речевых актов.

Фонетика же рассматривает физические, артикуляционные одноактные явления. Для нее боле подходят методы естественных наук. Для нее главным является вопросы: Как произносится звук, какие органы при этом задействуются. Т.е. это наука о материальной стороне звуков человеческой речи.

Надо отметить, что не все представители Пражской лингвистической школы  разделяли именно такое мнение о взаимоотношении этих двух дисциплин. Б.Трнка считал, что «фонетик предполагает языковую систему и стремится к исследование ее индивидуальной актуализации, фонолог же исследует, что в индивидуальной речи является функциональным и устанавливает элементы, определяемые по их отношению к целой языковой системе». Т.е., таким образом, главным отличием фонологии от фонетики для Трнки было разное направление их исследований.

Возвращаясь к решению данной проблемы в «Основах фонологии», надо сказать, что Трубецкой определяет три аспекта в звуке:  «выражение», «обращение», «сообщение». И к сфере фонологии относит только третий, репрезентативный. Он разделяется на три части, предметом которых является соответственно: кульминативная функция языка (указывающая какое количество единиц, т.е. слов, словосочетаний содержится в предложении), делимитативная функция (указывающая границу между двумя еденицами: словосочетаниями, словами, морфемами) и дистинктивная  или смыслоразличителльная, обнаруживающиеся в экспликативном аспекте языка. Наиболее важной и необходимой для фонологии Трубецкой признает смыслоразличительную функцию, отводя ей особый раздел.

Основным понятием для смыслоразличения у Трубецкого является понятие оппозиции – противостояния по смысловыявляющему признаку. Через фонологическую оппозицию определяется понятие фонологической единицы («член фонологической оппозиции»), являющейся в свою очередь основой для определения фонемы («кратчайшей фонологической единицы, разложение которой на более краткие единицы невозможно с точки зрения данного языка»).

 В качестве основной внутренней функции фонемы признается ее семантическая функция. Слово понимается, как структура, опознаваемая слушателем и произносящим. Фонема – смыслоразличительный признак этой структуры. Смысл выявляется  через совокупность этих признаков, соответствующих данному звуковому образованию.

Трубецкой вводит понятие инвариантности фонемы. Т.е. произносимый звук можно рассматривать как один из вариантов реализации фонемы, т.к. он помимо смыслоразличитеных содержит также признаки не являющиеся таковыми. Таким образом, фонема может реализовываться в ряде различных звуковых проявлений.

 Далее Трубецкой выдвигает четыре правила различения фонем: 1) Если в языке два звука в одной и той же позиции могут заменять друг друга, и при этом семантическая функция слова будет оставаться неизменной, то эти два звука являются вариантами одной фонемы. 2) И соответственно наоборот если при замене в одной позиции звуков смысл слова  меняется, то они не являются вариантами одной фонемы. 3) Если два акустически  родственных звука никогда не встречаются в одной и той же позиции, то являются комбинаторными вариантами одной фонемы 4) Если два акустически родственных звука никогда не встречаются в одной и той же позиции, но могут следовать друг за другом, как члены звукосочетания, при том в таком положении, где один из этих звуков может встречаться без другого, то они не являются вариантами одной фонемы.

3 и 4 правила касающихся случаев, когда звуки не встречаются в одном положении, имеют отношение к проблеме идентификации фонем, т.е. к вопросу сведения ряда взаимоисключающих звуков в один инвариант. Таким образом, здесь решающим для отнесения разных звуков к одной фонеме является чисто фонетический критерий. Т.е. проявляется взаимосвязь этих наук.

Для того чтобы установить полный состав фонем данного языка, необходимо отличать не только фонему от фонетических вариантов, но и фонему от сочетания фонем, т.е. является ли данный отрезок звукового потока реализацией одной или двух фонем (синтагматическая идентификация). Трубецким были сформулированы правила монофонематичности и полифонематичности. Три первых представляют собой фонетические предпосылки для монофонемной трактовки звукового отрезка. Звукосочетание однофонемно если: 1) Его основные части не распределяются по двум слогам. 2) оно образуется посредством одного артикуляционного движения. 3) его длительность не превышает длительности других фонем данного языка. Последующие описывают фонологические условия однофонемной значимости звукосочетаний (потенциально однофонемные звуковые комплексы считаются фактически однофонемными, если они ведут себя как простые фонемы, т.е встречаются в позициях, допускающих в иных случаях лишь единичные фонемы) и многофонемной значимости простого звука.

Весьма существенное место в фонологической системе Трубецкого занимает его классификация оппозиций. Это был вообще первый опыт подобного рода классификаций. Критериями классификации фонологических композиций являлись: 1) их отношение ко всей системе оппозиций, 2)отношение между членами оппозиций, 3)объем их различительной способности. По первому критерию оппозиции делятся в свою очередь по их «дименсиональности» (квалитативный критерий) и по их встречаемости (квантитативный критерий).

По квалитативному отношению ко всей системе оппозиций фонологические противопоставления подразделяются на одномерные (если совокупность признаков, присущих обоим членам оппозиции не присуща больше никакому другому члену системы) и многомерные (если «основания для сравнивания» двух членов оппозиции распространяется и на другие члены той же системы). Квантитативно оппозиции делятся на изолированные (члены оппозиции находятся в отношении не встречающимся больше ни в какой другой оппозиции) и пропорциональные (отношение между членами тождественно отношению между членами другой или других оппозиций).

По отношению между членами противопоставления различаются оппозиции: 1) привативные (один член отличается от другого наличием или отсутствием различительной черты – «коррелятивного признака») 2) градуальные (члены оппозиции отличаются разной степенью одного и того же признака) 3)эквиполентные (члены логически равноправны).

По объему различительной силы оппозиции могут быть постоянными (если действие различительного признака не ограниченно) и нейтрализуемыми (если в определенной позиции признак лишается фонологической значимости).

Фонемы образующии одновременно пропорциональные, одномерные и привативные оппозиции связаны наиболее тесно, и такая оппозиция является корреляцией.

Надо принять во внимание, что хотя предложенная Трубецким классификация принимает во внимание фонетическую характеристику фонем, она основана на функционировании всей фонологической системы конкретного языка.

 В качестве особого раздела «фонологии слова» Пражская лингвистическая школа выделяет морфонологию, объектом исследования которой становится фонологическая структура морфем, а также комбинаторные звуковые модификации, которым подвергаются морфемы в морфемных сочетаниях, и звуковые чередования, которые выполняют морфемную функцию.

Наряду с синхронным описанием фонем пражцы пытались определить основы диахронической фонологии, базируясь на принципах: 1) ни одно изменение фонемы не может быть принято без обращения к системе, 2) каждое изменение в фонологической системе является целенаправленным. Таким образом, опровергался тезис де  Соссюра о непреодолимости преград между синхронией и диахронией.

Значение работ представителей пражской школы по «фонологической географии», основанных на применении метода «аналитического сравнения» и направленных против тезиса младограмматиков относительно целесообразности сравнительного изучения лишь родственных языков, состоит в том, что они заложили фундамент современного типологического исследования.

Грамматика.

В первые годы своей деятельности Пражский лингвистический кружок выдвинул своеобразную концепцию деления науки о языке, противопоставленную традиционным представлениям.

Так на первом съезде славистов пражцы предусматривали «исследования слова и сочетания слов», входящие в «теорию лингвистической номинации», и исследования сочетаний слов, возникающих в результате синтагматической деятельности в «теории синтагматических способов». Учение о слове, как «результате номинативной лингвистической деятельности», ставит своей задачей выявления специфической для каждого языка «системы номинации», т.е. исследование и классификацию различных «способов номинации», образующих «номинативные формы» (словообразование, словосочетание, идеому), определение системы категорий слов, их объема и внутренней структуры, а также характеристику словаря рассматриваемого языка. Т.е., в «теорию лингвистической номинации» включался анализ языковых явлений, которыми занимается морфология, синтаксис и семантика.

Предметом же «теории синтагматических способов» являются сочетание слов, возникающее в результате синтагматической деятельности.

Наиболее важными в изучении грамматического строя языка явились работы пражцев, посвященные исследованию семантического содержания значимых категорий, основанных на приложении одного из основных обнаруженных в фонологии принципов противопоставления единиц к анализу морфемного разбора. Первой работой такого рода была работа Р. Якобсона о структуре русского глагольной системы, положившая начало структурному грамматическому исследованию[5].

В основу анализа грамматической системы должно быть положено, по Якобсону, понятие морфологической корреляции, подчиняющейся открытию Трубецкого о принципе неравноправности членов фонологической оппозиции. Якобсон утверждает, что общее значение коррелятивных грамматических категорий всегда соотносятся между собой таким образом, что в то время, как первая выражает определенный позитивный признак, другая оставляет его невыраженным, т.е. включает в свое значение как обладание этим признаком, так и его отрицание.

Выдвинутый Якобсоном признак неравноправности морфологических категорий представлен в его работе как частное проявление открытого С. Карцевским общего свойства асимметричности структуры языкового знака, являющегося основной предпосылкой языковых изменений.

Функциональный подход к исследованию синтаксических проблем представлен прежде всего в работах В. Матезиуса. Для его работ характерно большое внимание к предложению, которое в концепции Пражской лингвистической школы – центральный объект функционального синтаксиса, т.к. предикация – основной вид синтаксической деятельности. Матезиус высказывает мысль о различии между двумя способами анализа предложения: «формальным членением»  (т.е. выделением грамматической структуры предложения) и «функциональным членением» (т.е. выделением семантического строения предложения). Семантическое строение же предложения подразделяется на «основу сообщения» – т.е. предмет сообщения и «ядро сообщения» - т.е. осуществление сообщение, то что несет новую информацию. Эта теори представляется очень перспективной при исследовании порядка слов в разных языках или стилистических особенностей текста.

Проблема культуры языка

В вопросе о соотнесении языка с окружающими его структурами были едины почти  все представители кружка. Язык представлялся им, как система лингвистических знаков, имеющих социальный и функциональный характер, т.е. связанных с действительностью и обществом. Важным новшеством в этой сфере лингвистики явилась теория о функциональной дифференциации и стратификации языка.

Язык рассматривался, как комплекс, система из автономных, частных функциональных систем. Стратификация была разработана на основе соссюровского «lingue - parole», как «функциональный язык» (определяется общей целью нормализованной совокупности лингвистических средств) – «функциональный стиль» (определен конкретной целью данной языковой манифестации).

Наиболее интересны в этой сфере исследования Гавранка, с точки зрения отношения цели-средства рассматривается литературный язык.  Литературный язык делится на Функциональные стили. Более всего исследователей привлекал поэтический язык (художественной литературы), как наиболее целенаправленный род языка, который выделяется благодаря своей особой поэтической функцией среди других специальных языков, обладающими своими лингвистическими средствами и способами их использования, зависящими от различных частных функций, но имеющими в качестве основной функции коммуникацию.

На основе теории К. Бюлера было выделено три элемента языковой коммуникации: 1)адресант (говорящий) 2) адресат и 3)предмет сообщения. И соответственно в зависимости от главенствования той или иной функции – три типа речи: выражении, обращение и сообщение.

Особого рода эстетические исследования принадлежат Я. Мукаржовскому. Он изучал поэтическую функцию литературного языка, которая делала центром внимания саму структуру языка, остальные же функции обращены к неязыковым моментам коммуникации (т.е. поэтический язык имеет целью актуализацию самих языковых средств, в то время, как другие языки имеют целью сообщение информации). В этой теории можно увидеть влияние русской формалистической школы, в частности Л. Якубинского, который высказывал сходные взгляды в книге «О поэтической речи».

Т.е. если для других литературных языков характерна автоматизация языковых средств (или даже наличии актуализации языка в этих языка прием привлечения внимания к теме), то для поэтического языка на первый план выходит сам акт выражения. Отсюда можно сделать вывод о системе стилистики, которая будет характеризоваться теми или иными актуализированными компонент.

Особую позицию занимали пражцы в отношении языковой культуры. В любом типе языка следует развивать именно те его средства, которые соответствуют его цели. Следовательно пересматривается понятия нормы и кодификации. Норма понимается, как совокупность устойчивых (т.е. регулярно употребляемых) средств, объективно существующих в языке и закономерность их использования. Кодификация же – это постижение и установление (обнаружение) нормы, обусловленное исторически ограниченным познанием объективно существующих закономерностей литературного языка. Таким образом, норма понимается, как предмет научной деятельности, а кодификация, как сама научная деятельность. Одним из важнейших нововведений было рассмотрение понятия языковой нормы, как динамического.

Заключение

Пражская лингвистическая школа дала начало направлению структурализма в лингвистике, поставив конечной цель своего изучения функциональный анализ всех структур языка. Исследования целевой модели были проведены этой школой на различных уровнях от фонемы до стилистических особенностей поэтической речи. Надо заметить, что Пражская лингвистическая школа заложила фундамент нормализаторской лингвистической деятельности. Рассматривая язык, как систему подсистем, пражцы смогли начать объединение до этого не совместимых лингвистических концепций, изучающих язык, как явление синхроническое или диахроническое явление, и доказать отсутствие четкой грани между этими методами исследования.

 Наиболее интересными и продуктивными в лингвистической теории яаились исследования Трубецкого о фонологии, которые, не смотря на некоторую заостренность формулировок и внутренние противоречия является важнейшей вехой в истории языкознания.

Пражскую лингвистическую школу стоит понимать, как явление скорее хронологическое, чем географическое, т.е. как определенный этап в развитии структурализма после швейцарской школы де Соссюра и перед американским дескриптивизмом и  копенгагинскими структуралистами. Наиболее остроумно «пражскую фазу» в истории фонологической теории характеризовал Ч Хэккет: «без нее не возможна была бы новая фонология, также как и современная геометрия без эвклидовой».[6]