Российская цивилизация в средние века

Реферат по

истории на тему:

Российская цивилизация

В средние века.

                                                                                              ученицы 11 А класса

                                                                                                     Яркина Алексея

учитель Чернышова Л. Е.

Покров 2004 год.

План.

1.     Пространство цивилизации.

2.     Основы монархической власти.

3.     Государство и социально – экономическое развитие России.

4.     Культура России.

5.     Христианство и народные верования.

Культура России не есть ни культура

европейская, ни одна из азиатских, ни

сумма или механическое сочетание из

элементов той и других.

Из декларации византийцев (1926)

…Раскинувшись между двух великих

делений мира, между Востоком и Западом…

мы бы должна были сочетать в себе две

великие основы духовной природы –

воображение и разум и объединить в

своём посвящении исторические судьбы

всего земного шара. Не эту роль

представило нам Провидение.

 П. Чаадаев.

По географическому положению и по этническому составу Россия совмещает в себе Европу и Азию. Не случайно её называли Евразией или Срединным миром, подчёркивая её промежуточное положение между Западом и Востоком.

Как это влияет на социально-экономическую жизнь России, и на её государственную и духовную культуру? Что именно, Восток или Запад, преобладает в неё? В каком направлении идёт развитие России?

Все эти вопросы имели и до сих пор имеют дискуссионный характер. Одни историки видели в России часть Европы, хотя отмечали, что она развивается более медленно. Другие решительно разъединяли её с Европой, утверждая, что это самобытная цивилизация, у которой есть свой собственный исторический путь.

Какую точку зрения можно считать наиболее правильной? Чтобы решить эту непростую проблему, давайте обратимся к истории.

ПРОСТРАНСТВО ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Вся история Росси – это непрерывный, затянувшийся на многие века процесс расширения географического пространства. Такой путь можно назвать экстенсивным: Россия постоянно сталкивалась с проблемой освоения новых земель по мере своего продвижения на восток. Учитывая тяжёлые географические и климатические условия, низкую по сравнению с Западной Европой плотность населения, сделать это «разбегающееся» пространство цивилизованным было очень сложной задачей.

В конце 16 в. Поход казацкого атамана Ермака (1581-1582) положил начало освоению богатой природными ресурсами Сибири. Продвижение по Сибири происходило невероятно быстро: в течение первой половины17 века колонисты преодолели расстояние от Уральских гор до берегов Тихого океана.

Территория черноземья была не слишком благоприятной для развития земледелия. Урожайность была низкой (как правило, «сам – три», т.е. одно посеянное зерно при уборке урожая приносило только 3 зерна). Причём такая ситуация в России сохранялась вплоть до 19 века. В Европе же к 16 – 17 векам урожайность достигла «сам – пять», «сам – шесть», а в Англии, стране с высокоразвитым земледелием, - «сам – десять». Кроме того, суровый континентальный климат чрезвычайно сокращал период сельскохозяйственных работ. На севере, в районах Новгорода и Пскова, он длился всего четыре месяца, в центральных областях, около Москвы, - пять с половиной месяцев. (У западноевропейского крестьянина этот период охватывал 8-9 месяцев, т. е. он располагал гораздо большим количеством времени для обработки земли.)

Наиболее плодородна в России степь, где преобладающим типом почвы является плодородный чернозём, толщина которого достигает трёх метров. Чернозём покрывает площадь около 100 млн. га.; это ядро землевладельческих районов России. Однако степные земли стали осваиваться  стремительно поздно – лишь в конце XV – XVI вв. Полностью степью русские овладели в конце XVIII в., после решающего поражения, нанесённого туркам. Районы, где издавна развивалось только скотоводство, превращались в землевладельческие под руками русского пахаря. Освоение черноземья позволило уже в XVI в. Резко увеличить количество товарного хлеба, а в XVII в. – начать продажу хлеба за границу.

Большую роль в экономической жизни России играли промыслы (охота, рыбная ловля, бортничество). Этот источник благополучия долгое время не иссякал  за счёт освоения всё новых и новых регионов с практически нетронутой природой.

Огромные расстояния создавали препятствия для в целом активно развивающейся торговли. Большую помощь здесь оказывали реки, многие из которых имели не только местное, но и крупное международное значение. Наиболее важным был знаменитый водный путь «из варяг в греки», т. е. из Скандинавии (из Финского залива в Ладожское озеро и далее до верховий Днепра) в Византию, в Черное море. Другой путь шёл по Волге и далее в Каспийское море.

И всё-таки было нелегко обеспечить прочные экономические связи между всеми регионами (особенно по мере распространения географических рамок страны), а это замедляло развитие их экономической специализации и рынков сбыта. Слабое развитие рынков сбыта не способствовало экономической специализации различных районов, а также не создавало стимулов для интенсификации сельского хозяйства.

Итак, пространство России, при всех его больших потенциальных богатствах, создавало и значительные трудности для развития цивилизации: ведь его нужно было освоить, а это требовало времени, людских ресурсов и тяжёлых усилий.

ОСНОВЫ МОНАРХИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ.

Вместе с христианством Древняя Русь получила из Византии и идею монархической власти, которая быстро вошла в политическое самосознание. Эпоха крещения Руси совпала как раз с тем периодом становления её государственности, когда централизация и установление сильной единоличной власти великого князя стали жизненной необходимостью. Историки полагают, что выбор Владимира пал именно на православие – помимо многих других причин – и потому, что оно в отличие от католичества передавало всю полноту власти императору.

Власть и христианский гуманизм.

Составитель одного из первых произведений древнерусской литературы – «Изборника» (1079), называвший себя Иоанном Грешным, писал, что «небрежение о властях – небрежение о самом Боге»; испытывая страх перед князем, человек учится и Бога боятся. Более того, мирская власть представлялась Иоанну Грешному орудием Божественной воли, с её помощью осуществляется высшая справедливость на земле, ибо «князем наказываются согрешающие».

Идеал сильной власти в эпоху раздробленности (XIII в.) выдвигал Даниил Заточник, написавший «Моление», обращённое к некоему князю: «жёнам глава муж, а мужем – князь, а князем – Бог».

Но идея единоличной власти была нераздельно связана с требованиями, чтобы власть эта была гуманной и мудрой. Интересно в этом отношении «Поучение», Владимира Мономаха, прославленного политического деятели и яркого писателя. Мономах создал в своём «Поучении», посвящённом, очевидно, наследнику, образ идеального князя. Он стремился к тому, чтобы власть была нравственной и основывалась на соблюдении евангельских заповедей. Поэтому она должна защищать слабых, осуществлять справедливость. Известно, что сам Мономах отказывался казнить даже злейших преступников, аргументируя это тем, что срок жизни человека определяет только Бог. Кроме того, князь, с его точки зрения, должен постоянно учиться: «что умеете, того добра не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь». Считалось важным, чтобы князь окружал себя мудрыми советчиками, независимо от их социального положения. Так, Даниил Заточник писал: «Не лишай хлеба мудрого нищего, не возвышай до облаков богатого глупца».        

 Разумеется, между этими рекомендациями и реальной жизнью была огромная разница. В ожесточённой борьбе за власть князья совершали и клятвопреступления, и убийства, но само по себе существование такого рода идеала давало возможность оценки и критики действий власти.

Проблема пределов власти.

Идея власти претерпела изменения в период образования централизованного самодержавного государства – Московской Руси. Эта эпоха совпала с взятием Константинополя (1453) и падением Византии. Русь оставалась единственным православным государством, отстоявшим свою политическую независимость (царство Сербское и Болгарское утратили её ещё до падения Византии). Иван III заключил брак с дочерью брата последнего византийского императора – Софией Палеолог, став как бы преемником византийских монахов. Великого князя московского именовали теперь по византийскому образу царём и автократом (самодержцем).

 Завершила процесс религиозно-политического возвышения власти теория «Москва – третий Рим», которая в начале XVI в. была сформулирована иноком одного из псковских монастырей – Филофеем. Он утверждал, что московский царь – теперь единственный хранитель истиной веры на всей земле и владыка всех православных, ибо два Рима (т. е. древний Рим и Константинополь) пали, третий – Москва – стоит, а четвёртому не бывать. Русь объявлялась последним и вечным царством православного мира, наследницей величия древних прославленных держав. В эту эпоху идея сильной, ничем не ограниченной власти стала особенно популярна.

И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твоё единое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь.

Из послания старца Филофея Ивану III.

Едино державную власть поддерживала церковная группировка, возглавляема игуменом Иосифом Волоцким (1439-1515), который провозгласил Божественную суть власти царя: лишь «естеством» он подобен человеку, «властию же сана яко от Бога». Иосиф Волоцкий призывал покоряться великому князю и выполнять его волю, «как если бы Господу работали, а не человеку».

Характерно, что в ту эпоху у самих представителей власти не появляется и мысли о том, что возможности должны быть чем-то ограничены.

В России, как писал историк XIX в. В.О. Ключевский, царь являлся своего рода вотчинником: вся страна для него – это собственность, в которой он действует как полновластный хозяин.

Особенно ярко это сознание вотчинника проявлялось у Ивана Грозного (годы правления: 1533- 1584). Иван Грозный полагал, что действия царя фактически неподсудны: нельзя обвинять его в преступлениях и бесчестить, Царь, по его мнению, не обязан подчиняться религиозно-нравственным нормам – они хороши для монахов, а не для самодержца, который свободен в своих поступках. Конечно, в силу многих личностных особенностей Ивана Грозного черты деспотизма в его теории приобрели такую  вызывающую остроту. Однако суть тех представлений о роли власти и её отношений к обществу, которые ещё долго господствовали в сознании правящей верхушки, Иван IV выразил довольно точно.

Как же реагировало общество на эти проявления авторитаризма? В ту эпоху появилось несколько политических теорий, авторы которых по-разному ставили вопрос о гуманности власти и степени её ответственности перед обществом.

Нарождающееся русское дворянство выдвинуло своего идеолога – Ивана Пересветова, который в челобитных, обращённых к Ивану Грозному, излагал программу преобразований в стране. С его точки зрения, царь должен править вместе со своими советниками, думой, и не начинать ни одного дела без предварительного обсуждения с ними. Однако Пересветов полагал, что власть должна быть «грозной». Если цари кроток и смирён, то его царство скудеет, если же он грозен и мудр, то страна процветает. Пересветов описывает беды, которые приносит Руси произвол бояр, поборы наместников, лень и взаимная вражда царских слуг. Но единственным выходом из этого положения он считал усиление деспотизма, ориентируясь (что очень характерно) на Восток, на порядки, царившие в Турции. Правда, при этом Пересветов подчёркивал, что в истинно сильном государстве подданные должны чувствовать себя не рабами, а свободными людьми.

Которая земля порабощена, в той земле всё зло сотворяется…

Иван Пересветов.

Другую позицию, ориентированную на Запад, занимал князь Андрей Курбский. В своём трактате «История о великом князе Московском» он выступал как защитник сословной монархии: царь должен править не только при участии своих советников, но и «всенародно». Самодержавная власть, по его мнению, противоречит самим принципам христианства: царя-деспота он сопоставляет с Сатаной, возомнившим себя равным Богу.

Именно с Курбского начинается развитие русской либеральной политической мысли, по своим идеалам близкой политическим теориям западноевропейского общества. К сожалению, реализация этих теорий в России оказалась мучительным многовековым процессом, на пути которого стояли серьёзные препятствия.

Большое значение придавал справедливости и законности в обществе Фёдор Карпов – крупный дипломат и яркий мыслитель XVI в. Общественное благо для него было главной основой могущества страны. «Долготерпение», покорность общества в сочетании с беззаконием, в конечном счете, разрушают государство.

Долготерпение в людях без правы и закона общества добро разрушает и дело народное ни во что не заводит…

Фёдор Карпов.

Таким образом, мнения по поводу того, какой должна быть власть, были различны. Но важно, что сама эта проблема стала уже в XVI в. предметом обсуждения и споров в среде русских интеллектуалов. У идеи неограниченной власти монарха появилось всё больше противников, хотя степень их вольнодумства была неодинаковой.

ГОСУДАРСТВО

И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ

РАЗВИТИЕ РОССИИ.

Известный западный историк Р. Пайпс, занимающейся историей России, сказал, что русское государство «заглатывало» общество кусок за куском, устанавливая всё более жестокий авторитарный режим в стране. Действительно, в отличии от Западной Европы в России между государством и обществом не установилось таких отношений, при которых общество воздействует на государство и корректирует его действия. Ситуация в России была иной: здесь общество находилось под сильным подавляющим влиянием государства, которое, безусловно, ослабляло его (вспомним основной принцип восточной деспотии: сильное государство – слабое общество), направляло его развитие сверху – чаще всего самыми жестокими методами, хотя при этом нередко преследовались важные для страны цели.

Государство и развитие феодализма.

Древняя Русь дала вариант бессинтезного и уже поэтому замедленного развития феодализма. Подобно некоторым странам Западной Европы (Восточной Германии и Скандинавии), восточные славяне перешли к феодализму непосредственно от первобытнообщинного строя. Определённо негативную роль в социально-экономической жизни страны сыграл внешний фактор – монголо-татарское нашествие, которое отбросило Русь назад по многим показателям.

Учитывая небольшую численность населения и экстенсивный характер развития России, стремление феодалов предотвратить уходы крестьян с земли было невозможным. Однако господствующей класс не был в состоянии самостоятельно решить эту проблему – феодалы прибегали в основном к личным договорам не принимать беглых.   

В этих условиях, взяв на себя задачу внеэкономического принуждения крестьянства, власть создала систему государственного крепостничества, сыграв активную роль в установлении феодальных отношений.

В результате закрепощения было проведено сверху, путём постепенного лишения крестьян возможности переходить от одного феодала к другому (1497 г. – закон о Юрьевом дне, 1550 г. -  увеличение «пожилого», 1581 г. – введение «заповедных лет»). Наконец, Уложение 1649 г. окончательно установило крепостное право, предоставив феодалу полную свободу в распоряжении не только собственностью, но и личностью крестьянина. Крепостное право как форма феодальной  зависимости представляло собой весьма тяжёлый её вариант (по сравнению с Западной Европой, где крестьянин сохранял право частной собственности). В результате в России сложилась особая ситуация: пик в усилении личной зависимости  крестьянства пришёлся как раз на тот период, когда страна уже на пути к новому времени. Крепостное право, сохранявшееся вплоть до 1861 г., придало своеобразную форму развитию товарно-денежных отношений в деревне: предпринимательство, в котором довольно активное участие принимало не только дворянство, но и крестьянство, основывалось на труде крепостных, а не вольнонаёмных рабочих. Предприниматели-крестьяне, в большинстве своём так и не получившие юридических прав, не имели и прочих гарантий, оберегающих их деятельность.

Однако причины замедленного развития капитализма, особенно в деревне, коренились не только в этом. Важную роль здесь сыграла и специфика русской общины. Русская община, являясь основной клеточкой социального организма, на протяжении многих веков определяла динамику экономической и общественной жизни. В ней были очень сильно выражены коллективные начала. Сохранившись, в условиях феодальной собственности как производственная ячейка, община устраивала своё самоуправление, находясь под началом администрации феодала.

     Более выраженные элементы самоуправления были у черносошного (т. е. государственного) крестьянства: здесь сохранилось местное выборное управление – земские старосты, которое в эпоху Ивана Грозного получило поддержку государства. Особый тип общины дало казачество. Здесь возможности для развития индивидуального начала были шири, однако казачья община не имела определяющего значения в России.

Община сама по себе не являлась особенностью русского общество – она существовала в эпоху феодализма и в Западной Европе. Однако западная община, в основе которой лежал германский её вариант, была более динамична, чем русская. В ней гораздо быстрее развивалось индивидуальной начала, в конечном счёте разлагавшее общину. Достаточно рано в европейской общине были изжиты ежегодные переделы земли, выделились индивидуальные покосы и т. д.

  В России в вотчинной и черносошной общине переделы сохранялись до XIX в., поддерживая принцип уравнительности в жизни деревни. Даже после реформы, когда община оказалась втянутой в товарно-денежные отношения, она продолжала своё традиционное существование – отчасти за счёт поддержки правительства, а главным образом за счёт той мощной опоры, которую имела в крестьянстве. История аграрных преобразований наглядно показывает, насколько жизнеспособна и одновременно консервативна была эта социальная ячейка. Крестьянство в России составляло основную массу населения, и в этой массе преобладали модели общинного сознания, охватывающие самые разные аспекты (отношение к труду, тесная связь индивида и «мира», специфические представления о государстве и социальной роли царя и т. д.). Но главное, поддерживая традиционализм и уравнительность в экономической жизни деревни, община ставила довольно прочные преграды для проникновения и утверждения буржуазных отношений.

Государство и общество.

Динамика развития господствующего класса, феодалов, также во многом определялась политикой государства. Достаточно рано в России сложились две формы землевладения: боярская вотчина, владелец которой имел право наследования и полную свободу распоряжаться землёй, и поместье, которое (без права продажи или дарения) жаловалось за службу дворянству (служилым людям).

Со второй половины XV в. начался активный рост дворянства, причём немалую роль в этом процессе сыграла поддержка правительства, прежде всего – Ивана Грозного. Являясь основной опорой центральной власти, оно вместе с тем несло определённые повинности (уплата налогов, обязательная воинская служба). Во время царствования Петра I весь класс феодалов был превращён в служилое сословие, и только при Екатерине II, в эпоху, которую не случайно называли «золотым веком» дворянства, оно стало в истинном смысле привилегированном классом.

По настоящему самостоятельной политической силы не представляла собой и церковь. Власть была заинтересована в её поддержке, прежде всего из-за мощного идейного воздействия на общество. Поэтому не случайно, что уже в первые века после принятия христианства великие князья делали попытки освободиться от вмешательства Византии в церковные дела и ставили русских митрополитов. С 1589 г. в России утвердился самостоятельный патриарший престол, однако церковь попала в большую зависимость от государства. Несколько попыток изменить подчинённое положение церкви, предпринятые сначала нестяжателями (XVI в.), а позже, в XVII в., патриархом Никоном, потерпели поражение. В эпоху Петра I произошло окончательное огосударствление церкви; «царство» победило «священство». Патриаршество было заменено Синодом (Духовной коллегией), т.е. превратилось в одно из государственных ведомств. Доходы церкви перешли под контроль государства, а управление монастырскими и епархиальными вотчинами стало осуществляться светскими чиновниками.

А как же обстояло дело с городами, которые в Западной Европе, как мы помним, были активнейшей политической силой и двигали вперёд экономическую жизнь, являясь оплотом буржуазных отношений?

Городское население в России тоже имело свою специфику и во многом отличалось от западноевропейского городского сословия. Внутри русских городов, как правило, располагались вотчинные земли феодалов (белые слободы), в которых развивалось вотчинное ремесло, составлявшее весьма серьёзную конкуренцию посаду – лично свободным ремесленникам. (Исключение составляли города-республики Новгород и Псков, где сложилась обратная ситуация: феодалы были вынуждены подчиняться городу.)

Посад так и стал сколько-нибудь значительной социально-политической силой в России. Более того, общее усиление внеэкономического принуждения сказалось и на посаде: подобно крепостным крестьянам, посадскому населению было запрещено переходить одного посада в другой. Слаборазвитая социальная активность городов выразилась и в том, что в них сформировались лишь отдельные элементы выборного управления (городские старосты, избиравшиеся из так называемых «излюбленных», т.е. зажиточных слоёв). Однако произошло это сравнительно поздно, в эпоху Ивана IV, и, что очень характерно, при содействии центральноё власти.

Такой характер отношений между государством и обществом, казалось бы, очень напоминает восточный вариант. Государство определяет роль в жизни цивилизации, вмешивается во многие её процессы, в том числе и экономические, тормозит одни и поощряет развитие других. Общество же, находящееся под чрезмерной опекой государственной власти, ослаблено, неконсолидированно, а потому не способно корректировать действия правительства.

Но на самом деле в политической жизни средневековой России проявились и другие черты, резко отличающие её от восточной модели. Подтверждением этому служат Земские соборы – центральный представительный орган, появившийся в России в середине XVI в. правда, и в данном случае русский «парламент» не был завоеванием общества: он был создан «сверху», по указу Ивана Грозного, и находился в большой зависимости от царской власти. Однако это не означает, что Собор был неким «искусственным», нежизнеспособным явлением. В эпоху Смуты он проявил большую активность и самостоятельность. В годы польско-шведской интервенции, когда монархия переживала глубокий кризис, именно Земский собор стал главной организующей силой в борьбе за государственное и национальное возрождение. Правда, стоило монархии вновь укрепиться – и роль соборов стала уменьшаться, а потом и вовсе сошла на нет. (Последним был Собор 1653 г., решавший вопрос о воссоединении Украины и России.)

Собор так и не мог стать постоянно действующим органом власти, с юридически закреплённым статусом и полномочиями. Общество не проявило в данном случае необходимой настойчивости и сплоченности, а государство предпочло на долгое время вернуться к привычному варианту отношений с подданными.

И всё-таки история средневековой России показывает, что возможность установление диалога между властью и обществом существовали, хотя они и не были реализованы в яркой форме, как в Западной Европе.

КУЛЬТУРА РОССИИ.

Византийское наследие.

На примере Западной Европы вы уже знаете, насколько важна преемственность для становления и быстрого темпа развития цивилизации. Для России событием первостепенной важности явилось принятие христианства: войдя в состав христианской цивилизации, Россия открыла для себя путь к усвоению религиозно-нравственных ценностей, естественнонаучных знаний, накопленных Византией и Европой.

Однако противоборство восточного и западного христианства сразу же определило и положение России в христианском мире, и направление культурных контактов.

Оказавшись в орбите влияния Византии, которая активно занималась миссионерской деятельностью, Россия приняла христианство в форме православия и на многие века отстранилась от Западной Европы. Это не означает, конечно, что контакты отсутствовали вообще, они существовали, но на протяжении всего русского средневековья были слабыми. Гораздо более серьёзным было воздействие Византии, по отношению к которой Древняя Русь – особенно с XV в. ощущала себя религиозной преемницей.

   Различия В вероисповедании были настолько важны для средневекового сознания, что Европа воспринималась прежде всего как центр «латинства», которое считалось чуть ли не ересью. Естественно, что отношение к  европейской культуре в целом было окрашено религиозной неприязнью; это отнюдь не способствовало её усвоению. Интерес к плодам западной цивилизации нарастал медленно и только начиная с XVII в. обрёл устойчивый характер и стал охватывать всё более широкие круги интеллектуалов.

 Византия не «одарила» Россию своей богатой материальной культурой. В отличие от Западной Европы, которая развивалась непосредственно на территории бывшей Римской империи, Россия усваивала плоды византийской цивилизации опосредованно. Поэтому византийское влияние в основном распространялось на литературу, искусство, политическую и богословскую мысль.

Византийская литература была тем источником, из которого черпали премудрость древнерусские книжки; по византийскому образцу велось богослужение в русских церквях; творения византийских богословов были основой, на которой развивалась оригинальная философская мысль в Древней Руси; иконы создавались по византийским образцам, а сюжеты многих византийских легенд и житий вошли в народную поэзию и сохраняли свою популярность вплоть до XX в. Влияние византийской культуры на русскую продолжалось и после гибели Константинополя; это была жизнь культуры после гибели породившей её цивилизации.

При этом нужно иметь в виду, что подражание византийским образцам далеко не всегда было делом свободного выбора. Например, для иконописцев были разработаны чёткие детальные предписания, как именно следует рисовать святых или те или иные библейские сюжеты. Главной причиной такого «диктата» было, конечно, средневековое сознание, которое всегда стремилось не к «опасной» новизне, а к повторам, ссылкам на авторитеты. Русская культура, несмотря на это, сумела создать и сохранить свою яркую индивидуальность, но необходимость ориентироваться на византийские образцы с течение времени всё больше сковывала творческое начало, ставила перед ним ненужные препятствия. Особенно ярко проявилось в XVII в., когда средневековье стало уходить в прошлое.

Что же дала византийская культура молодой, ещё только начинающей свою историю России и что именно Россия смогла  взять от Византии? Ведь усвоение достижений чужой культуры – процесс активный и творческий, в котором обязательно происходит своего рода отбор: заимствуется далеко не всё, а прежде всего то, что соответствует уровню и  потребностям воспринимающей культуры.  

Перед читателем XI – XII вв. был достаточно широкий выбор: в его распоряжении были тексты Писания и отцов церкви; нравоучительные сборники; исторические произведения – византийские хроники, в которые включалась, по средневековой традиции, вся мировая история начиная от Адама; географический трактат «Космография» (т. е. «Описание мира») Козьмы Индикоплава; «Физиолог», из которого можно было узнать о различных птицах и животных, и реальных, и фантастических; авантюрные романы об Александре Македонском и византийском народном герое Дигенисе Акрите. Но развлекательная литература явственно уступала место душеспасительной, приобщающей недавних язычников к новым истинам, к новому взгляду на мир.

Через византийскую культуру Русь получила возможность ознакомится в опосредованной форме с традициями культуры античной. Но вполне естественно, что византийское и русское духовенство не было заинтересовано в переводах языческих философов и писателей. Большие препятствие стояли и перед теми, кто хотел самостоятельно, независимо от одобрения церкви, обратиться к античным источникам, ибо здесь возникал языковой барьер. Поскольку богослужение в Древней Руси велось на церковнославянском языке, изучение латыни и греческого не было обязательным (в отличие от Европы). В результате подавляющая масса древнерусских читателей получала сведения об античной культуре из пересказов византийских писателей и историков, которые, будучи христианами, старались давать им особую интерпретацию. Так, из хроник древнерусские книжки узнавали содержание древнегреческих мифов. Но хронисты, обличая язычество, обычно до нельзя упрощали или даже искажали их содержание: укоряли языческих богов в различных пороках или старались рассказать о них не как о богах, а как о людях, с которыми происходили интересные и поучительные истории.

Отрывки из произведений античных философов помещались в сборниках изречений. Один из них по названием «Пчела», был очень популярен на протяжении почти всего средневековья и активно переписывался, переходя таким образом из рук в руки. Но и в нём отчётливо заметен строгий отбор: не картина мира мысленной древности, а практические советы и нравственные рекомендации составляют его содержание.

Поэмы Гомера и античные трагедии не переводились; только в XV – XVII вв. появился цикл романов о взятии Трои «Троянские сказания», но они имели очень мало общего с «Илиадой» Гомера.

Итак, переводы античной литературы не были сделаны нив эпоху принятия христианства, ни позднее. Во многом, вероятно, это объясняется и отсутствием светской системы образования, и позицией русской церкви, осуждавшей увеличение чуждой, нехристианской культурой. Неправильно было бы сказать, что в Древней Руси не поощрялось образованность. Напротив, многие древнерусские поучения содержат похвалы книгам и учёности, но учёности прежде всего христианской по духу.

Лишь не многие интеллектуалы, особенно в до монгольский период, постигли «эллинскую премудрость». Одним из них был митрополит Климент Смолятич (XII в.), которого современники превозносили за учёность, ибо он читал Гомера, Платона и Аристотеля. Однако духовенство с недоверием относилось к «излишней» учёности Климента Смолятича, а позднее обвинило его в «кривоверии» и обрекло на забвение все его религиозно-философские труды.

К какому же результату привело то, что античность была усвоена из вторых рук? Прежде всего это поставило большие препятствия на пути новых идей, появившихся в XIV – XV вв. Древняя Русь так и не пережила эпоху Возрождения, в частности и потому, что знания об античной культуре были слишком скудны (конечно, это была не единственная причина).

Мы… выдержали натиск монголов, и какое у нас могло бы быть Возрождение, если бы наша интеллигенция московского периода так же знала греческий, как Запад – латинский, если бы наши московские и киевские предки читали хотя бы то, что христианство не успело спрятать и уничтожить…

Г. Шпет, российский философ,

«Очерк развития русской философии», 1922

Следующий после X – XII вв. период сильного влияния Византии на древнерусскую культуру наступил в XIV – XV вв. В результате избавления от монголо-татарского владычества усиливается интерес к древней (домонгольской) культуре и культуре Византии. Через южно славянские стран, в первую очередь через Болгарию, на Русь хлынул поток литературы. Однако обращение к Византии не принесло в русскую культуру принципиально новых по сравнению со средневековыми идей и ценностей.

Господствующий в то время в византийском богословии исихазм, как вы помните, выражал чисто средневековое отношение к миру.

Исихасты ставили в центр своего внимания личность, её сложный внутренний мир, но личность средневекового типа, нацеленную в своих помыслах не на земное, а на небесное.

Таким образом, в ту самою эпоху, когда Европа расставалась со средневековой системой ценностей и утверждала идеалы гуманизма и рационализма, Россия получила от Византии идеи, которые возрождали мистико-аскетическое направление. Под влиянием исихазма и русской церкви появилось движение нестяжателей во главе с Нилом Сорским, который проповедовал «оставление мира».

Византия передала Древней Руси огромное культурное богатство, потенциал которого не был израсходован полностью в эпоху средневековья. К нему обращались в XIX в. выдающиеся философы и писатели: Вл. Соловьёв, К. Леонтьев, Ф. Достоевский, Л. Толстой. Но византийская культура, как, впрочем, и любая другая, имела свою специфическую направленность, свою систему ценностей, которая, особенно к XVII в., всё сильнее стала расходится с новыми тенденциями в русской культуре.

Мирской идеал в древнерусской культуре.

Система ценностей в культуре Древней Руси складывалась под влиянием христианства, но, как и  в других христианских цивилизациях, не была однородной и неподвижной. Образ святого-отшельника или монаха, удалившегося от суетной земной жизни и посвятившего себя только молитвам, имел, конечно, огромное влияние на сознание древнерусского человека. Однако такой мистико-аскетический идеал не был единственным.

Мирское начало пронизывало фольклор, светское направление развивалось и в древнерусской письменности, хотя и слабее, чем в Западной Европе. Один из первых древнерусских писателей – князь Владимир Мономах – в своём знаменитом «Поучении» стремился найти некое равновесие между христианской системой ценностей и мирской деятельностью. Мономах создал идеальный образ князя-христианина – гуманного по отношению к «убогим», не позволяющего «ссыльным погубить человека», отвергающие грубое насилие, радеющего об интересах своей страны. Не пост и выполнение обрядов, а добрые дела и искренняя молитва – показатели истиной веры.

Конечно, мыслителей, подобных Владимиру Мономаху, было немного, и церковь, как правило, не одобряла излишнею приверженность к земному. Однако нельзя сказать, что  церковь полностью отвергала ценность мирской деятельности. Не случайно многие русские политические деятели (князья Борис и Глеб, Александр Невский и многие другие) были удостоены сана святых. И не только за христианские добродетели, но и за то, что ставили государственные интересы выше личных или совершали военные подвиги. В XVI в. были признаны святыми и Муромский князь Пётр со своей женой Февронией, которые (согласно их житию) вели вполне мирской образ жизни и лишь перед смертью приняли монашество. Они стали героями прекрасной поэтической повести о вечной любви, напоминающей и по сюжету, и по звучанию роман о Тристане и Изольде.

Процесс «размывания» средневековой системы ценностей шёл постепенно. Переломным в этом отношении можно считать XVII в., особенно вторую его половину, когда, по выражению современников, «старина и новизна перемешались».

Тяжёлый для приверженцев православной старины XVII век окончательно подорвал господство исключительной церковно-византийской догмы… К жизни стали относится свободнее и гуманнее… Взгляды на жизнь смягчились…

Н. С. Тихонравов,

известный культуролог, XIX в.

В эту эпоху всё более пристальное внимание в живописи стали уделять человеческой личности – не только её духовному, но и телесному облику, светские молитвы появились в церковной музыке, возросла декоративность в оформлении церквей. Усилился приток переводной Западной литературы. Западное влияние проникало и в систему образования, не непосредственно из Европы, а через Украину и Белоруссию. Оттуда церковные деятели, выученные на западный манер, приезжали в Москву, соперничая с учёными монахами-греками. В 1687 г. было создано Славяно-греко-латинское училище (позднее оно стало академией), в котором изучались не только греческий, но и латынь, а также некоторые светские дисциплины.

В литературе того времени тоже происходят заметные изменения. Во многих произведениях на первое место выдвигается человек – с его земными страстями и целями. Появляются и герои первого типа – идеальные образы, в которых сконцентрированы все христианские добродетели, а обычные люди, с их достоинствами и недостатками. Это, например, обедневший дворянин Фрол Скобеев, которых хотел разбогатеть, выгодно женившись, купец Савва Грудцын, продавший душу дьяволу за любовь, славу и деньги, Юлиания Лазаревская, удостоенная сана святой за редкостную доброту к людям, но имеющая и свои мелкие слабости.

Конечно, все эти новые тенденции утверждались не без борьбы и далеко не сразу могли одержать победу в сознании людей. Однако изменения, происшедшие в XVII в., были необратимы.

Средневековая система ценностей, особенно в среде интеллектуалов, уходила в прошлое, но на смену ей не пришёл индивидуализм, как это случилось в Западной Европе в эпоху Возрождения. Коллективистские идеалы продолжали своё существование, и это наложило особый отпечаток на дальнейшее развитие русской культуры.

ХРИСТИАНСТВО

И НАРОДНЫЕ ВЕРОВАНИЯ.

Автор древний русской летописи «Повести времённых лет», рассказывая о крещении Руси, писал, что киевляне плакали, когда по приказу князя Владимира статую Перуна стали спускать по реке. Упоминается в летописи и о том, что крещение часть проходило насильственно – «огнём и мечём», как и в Западной Европе. Причиной тому была практически полная неподготовленность основной массы населения к истинам христианства.

Русское язычество имело достаточно длительную историю, но все-таки не было изжито к моменту, когда князь Владимир решал вопрос о выборе веры. Принятие христианства было прежде всего связанно с потребностями зарождавшейся древнерусской государственности, которая нуждалась в новом идейном обосновании, позволяющем Руси стать вровень с сильными державами тогдашнего мира. Интересно, что переход к новой вере был осуществлён князем Владимиром поле его попытки, реформировать язычество. Стремление к политической централизацией и укреплению авторитета власти великого князя выразилось и на идеологическом уровне: Владимир преобразовал пёстрый пантеон многочисленных племённых славянских богов так, чтобы создать строгую иерархическую систему.

 Однако реформа не оправдала возлагаемых на неё надежд, и именно после этого стал вопрос о новой вере. К тому времени молодое Русское государство вышло на международную арену. С ним вынуждены были считаться такие мощные державы, как Арабский халифат и Византия. В этом смысле выбор религии был связан с выбором политической ориентации.

Вместе с тем сыграли свою роль и духовные запросы. В «Повести времённых лет» даётся очень характерный рассказ о том впечатлении, которое произвело на русских, побывших в Византии, богослужение в христианской церкви: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где они служат Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что прибывает там Бог с людьми, и служба там лучше, чем в других странах». Богослужение, которое давало возможность мгновенно вырваться из рамок земного мира, на многие века займёт центральное место в религиозной и духовной жизни Руси.

Но вопрос заключается в том, насколько сильна была потребность смены религии у разных слоёв общества. Сознание политической элиты в данном случае – ещё не раз такая ситуация будет складываться в русской истории – явно опережало массовое сознание. Христианизация Киевской Руси была проведена сверху, как в последствии и многие другие реформы.

Язычество и христианство.

В первые века после принятия христианства (примерно до XII – XIII вв.) существовало двоеверие – система религиозных представлений, в которой языческие и христианские верования пересекались, взаимодействовали в проникали друг в друга. Двоеверием были охвачены даже образованные, просвещённые круги русского общества. Так, безымянный автор «Слово о полку Игореве», одного из блестящих образцов древнерусской литературы, рассказывает, что его герой едет поклониться храму Пресвятой Богородицы в Киеве – в благодарность за чудесное избавление от плена; но одновременно упоминаются и древние языческие боги, которые тоже покровительствуют князю Игорю. Автор, являясь и язычником, и христианином одновременно, не воспринимает еще разницы между теми и другими религиозными представлениями, они образуют в его сознании единое целое.

Конечно, постепенно, по мере того как церковь укрепляла свои позиции и христианство всё глубже проникало в умы, такая цельная система начала разрушаться. Язычество стало восприниматься иначе: как нечто чужое, противное христианству, как греховное заблуждение, за которое человека ждёт кара на том свете. Но даже в этой ситуации оно всё-таки продолжало существовать и даже развиваться.

Представители русского духовенства пишут специальные поучения, направленные против тех, кто лишь формально считается христианином, а в душе остаётся язычником. Они жалуются на то, что многие предпочитают ходить не в церковь, а на языческие празднества (языческих жрецов) больше, чем священников. Особенно сильны были пережитки язычества в крестьянской среде, в основной своей массе не образованной, получавшей информацию о христианстве только из уст священника во время проповеди.

Видим ведь игрища утоптанные, с такими толпами людей на них, что они давят друг друга, являя зрелище бесом задуманного действа, - а церкви стоят пусты; когда же приходит время молитвы, мало людей оказываются в церкви.

Из «Повести времённых лет».

В народном сознании христианство переосмыслялось. Вбирая в себя старые языческие представления, оно создавало новые мифы. Так, древний бог Велес, покровитель скота, совместился с христианским святым Власием, которому крестьяне молились, чтобы он уберёг скотину от болезней. Илью Пророка наделяли функциями Перуна, бога грома, и создавали о нём легенды. Некоторые языческие боги стали восприниматься как бесы: лешие и водяные, духи лесов и воды, превратились в воинство Сатаны.

Крестьянство, неразрывно связанное всей своей жизнью с природой, продолжало, как и в старые времена, обожествлять её. Ещё в XIX в. в деревнях продолжать жить вера в силу заговоров – магических заклинаний сил природы, чтобы они дали здоровья, удачу, хороший урожай. В заговорах обращение к обожествлённой природе причудливо смешиваются с молитвами к Христу и Святым: «Господу Богу помолюся, и святой Деве, и святому Николаю, и святой Пречистой… и тебя прошу, красное солнце, и тебя прошу, ясный месяц, и вас прошу, зори-зореницы…».

Русские в такой степени сблизили своё христианство с язычеством, что трудно было сказать, что преобладало в образовавшейся смеси…

Из донесения кардинала Д’Эли папе римскому, XV в.

Таким образом, народное сознание, усвоив элементы христианства, продолжало осмыслять его и творить мифы – частично на старом, частично на вновь усвоенном материале.

Христианский обряд.

Элементы язычества проявлялись и в том особом значении, которое придавалось обрядности: ведь для язычников обряд имеет магические свойства, и от неизменности ритуала зависит результат. На Руси обряд был одним из важнейших элементов религиозного сознания. Очень ярко это проявилось в эпоху церковного раскола.

Вспомним, чем был спровоцирован раскол – наиболее мощное социально-религиозное движение в России, охватившее огромные массы населения, не только крестьянство, но и другие слои общества: бояр, посадских людей.

В середине XVII в. патриарх Никон принял решение о необходимости реформ богослужения. При этом он обращался к византийским древним образцам, в сущности желая только исправить неточности в переводах богослужебных книг, допущенные ещё столетие назад. Одновременно он пытался упорядочить культ святых и добиться единообразия в их почитании. В результате долгой и кропотливой работы многочисленных справщиков и переводчиков выяснилось, что русское богослужение действительно стало значительно отличаться от греческого. Поэтому Никон ввёл некоторые «новшества»: одни песнопения заменил на другие, вместо крещения двумя перстами постановил креститься тремя, как это было в Византии с XII в.

Все эти изменения нисколько не затрагивали сути христианского вероучения, его догматов. Тем не менее реакция на них была невероятно бурной. Распространились слухи о том, что Никон – антихрист. Возникло движение староверов – людей, которые не хотели принимать реформу и продолжали верить на старый лад, соответственно разрывая лад с церковью. Не желая подчиняться Никону, восемь лет бунтовали монахи Соловецкого монастыря (1668-1676), выдерживая осаду правительственных войск. Готовясь к концу мира (так была воспринята реформа), крестьянство целыми деревнями уходило в леса, забрасывая дома и невозделанные земли. По стране прокатилась волна самосожжений. По очень приблизительным данным, таким образом к концу XVII в. покончили с собой 9 тыс. человек.

Движение раскола привело к тому, что в России образовались две церкви – официальная и старообрядческая.

Религиозный раскол знала и Западная Европа в эпоху Реформации, когда зародился  протестантизм. Но в России раскол происходил под знаком возвращения к старому. Вопросы об изменении догматов, нравственных форм, отношений человека и Бога, о новой общественной роли церкви отнюдь не занимали умы старообрядцев. В расколе проявилась отличительная черта массового сознания его традиционность (ориентация на обычаи и сопротивление всему, сто нарушает их, даже если эти нарушения не принципиальны). Так же упорно впоследствии массовое сознание сопротивлялось реформам Петра I; западные обычаи, которые вводились в быт, нрав, в хозяйственную деятельность, воспринимались не только как нечто чужеродное, но и угрожающее самим основам жизни.

И традиционность религиозно массового сознания, и сохранение пережитков язычества – все эти черты отнюдь не уникальные, имевшие место не только в России. И в Западной Европе разрыв между интеллектуальной элитой и массами был велик. Но католическая церковь гораздо более упорно и деятельно «работала» с народным сознанием, популяризируя христианство.

В древней Руси паства была лишена такого продуманного и планомерного воздействия со стороны церкви. Как и в Византии, верующему представлялась достаточно большая внутренняя свобода о общении с Богом через молитву. Сказывался и весьма невысокий уровень образованности приходского духовенства, непосредственно общавшегося с народом.

Христианские идеалы

в народном сознании.

Итак, большая часть населения Древней Руси не расставалась полностью с языческими верованиями и слабо разбиралась в догматах христианства. Но это вовсе не означает, что не были усвоены нравственные идеалы христианства. Они проникали в массовое сознание через проповеди, иконопись, отчасти через  чтение «богодухновенных» книг и становились органической его частью, хотя при этом, конечно, претерпевали некоторые изменения.

 Очень распространён был культ Богородицы и святого Николая Угодника, которого даже называли «русским богом». В массовом сознании и Богородица, и святой Николай воспринимались как заступники христиан, с ними была связана идея милосердия и любви по отношению к ближнему.

Высоко ценился евангельский идеал святой бедности, противопоставленный нечестно нажитому богатству. В легендах, сложенных народом, нередко сам Христос, приняв облик нищего, странствует по земле и просит милостыню, проверяя, не забыли ли люди о его заветах.

Важную часть русского фольклора составляли «духовные стихи» - стихотворные обработки наиболее популярных сюжетов Священного Писания и житий святых. Одним из главных мотивов духовных стихов было Второе пришествие Христа и Страшный суд, ожидающий грешников, и прежде всего тех, кто притеснял слабых и творил несправедливость. В массовом сознании чётко запечатлелась идея о противоположности земного и потустороннего миров. Потусторонний мир являл собой царство гармонии и справедливости (в том числе и социальной) – Правды, а земной  - царство Кривды, под которой подразумевались любые формы зла и уклонения от идеала. В одном из духовных стихов (стих о Голубиной книге) соперничество Добра и Зла как двух зверей, которая заключается следующим образом:

Как Правда прошла по поднебесью,

А Кривда осталась на сырой земле.

Христианский образ рая, где все притеснённые получат награду за свои страдания, породил множество легенд о земном рае. Местонахождение его могло быть разным (согласно некоторым легендам, он находится где-то в Сибири), но одно оставалось неизменным: зло туда не допускалось.

Все эти представления, взятые вместе, образовывали особую, народную религиозность, во многом расходившуюся с «официальной», но питавшуюся всё-таки идеями и нравственными ценностями христианства.