Русская литература XIX в.

1. ЛИТЕРАТУРНЫЕ СПОРЫ НАЧАЛА ВЕКА - Русская литературная жизнь начала XIX в. протекала под знаком все углубляющегося распада классицизма и ожесточенных споров вокруг его художественного наследства. Многообразные события конца XVIII в. - начавшийся под влиянием роста капитализма и распада феодально-крепостнических отношений, вовлечение в эту культуру страны, все более широких слоев помещичьего класса и "третьего сословия - вся эта цепь разнородных явлений вела к упадку и разложению господствовавшего стиля предыдущей эпохи. Подавляющая часть писателей отказалась оттого, что так любовно культивировал классицизм - от чинного и холодного нормативизма, заботливо отделявшего "высокие" виды искусства от видов "подлых", служивших интересам презренной "черни". Демократизация литературы сопровождается и демократизацией языка. Организацию литературной базы староверства в начале века взял на себя адмирал А. С. Шишков, высказав свои идеи в очерке "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка", вышедшим в свет в 1803 и быстро сделавшимся исповеданием веры всех сторонников "доброго старого" классического искусства. Этому центру литературного "староверства" противостояли два общества, объединявшие противников классицизма. Наиболее ранним по времени своего возникновения и вместе с тем наиболее радикальным по своим политическим тенденциям было "Вольное общество любителей российской словесности".

2. СЕНТИМЕНТАЛИЗМ - Ранее других противников классицизма в русской литературе появился и оформился сентиментализм.

СЕНТИМЕНТАЛИЗМ — литературное направление в Западной Европе и России XVIII — начала XIX вв.

СЕНТИМЕНТАЛИЗМ НА ЗАПАДЕ — термин «сентиментализм» образован от прилагательного «сентиментальный» (чувствительный), которое встречается уже у Ричардсона, но особую популярность приобрело после книги Л. Стерна «A sentimental journey through France und Italy» (Сентиментальное путешествие по Франции и Италии, 1768). Независимо от Стерна, в ином смысле, им пользовался и Шиллер «über naive und sentimentalische Dichtung» (О наивной и сентиментальной поэзии, 1795). В буржуазном литературоведении Запада термин «сентиментализм» не в ходу. Немцы, следуя Лессингу (письмо Л. к переводчику Стерна И. Боде, 1768), предпочитают термин empfindsam (чувствительный), объединяя под рубрикой «чувствительная поэзия» (empfindsame Dichtung) такие факты литературы, как духовные песни пиетистов, роман в письмах, слезную комедию и т. п., но, не стремясь истолковать как продукты единой стилистической системы.646

СЕНТИМЕНТАЛИЗМ В РОССИИ — в русской литературе буржуазная сущность европейского сентиментализма потеряла свой социальный смысл. Русское дворянство восприняло новый стиль европейской литературы как удобную форму для художественного выражения своих новых запросов. Начавшийся распад феодальных отношений толкал известную часть дворянства в сторону личных интересов, интимных переживаний. Назначение искусства теоретики нового направления видели в том, что оно «должно заниматься одним изящным, изображать красоту, гармонию и распространять в области чувствительного приятные впечатления» (1793, «Что нужно автору?» Карамзина). «Поэзия — цветник чувствительных сердец» — говорил Карамзин. Поэт — «искусный лжец», «находит в самых обыкновенных вещах пиитическую сторону», «описывает те предметы, которые к нему близки и собственною силою влекут к себе его воображение», но это расширение круга явлений, подлежащих ведению поэта, сравнительно с поэтикой классицизма ограничено требованием: «молодому питомцу Муз лучше изображать в стихах первые впечатления 649любви, дружбы, нежных красот природы, нежели разрушение мира, всеобщий пожар Натуры и пр. в сентиментальном роде» (из предисловия ко 2-й книжке «Аонид», 1796). В жанре элегии разрабатывались темы любви, дружбы, сельской натуры с нарочитым вкусом к «чувствительным» сюжетам. Меланхолия — «нежнейший перелив от скорби и тоски к утехам наслажденья» — считается настроением «милее всех искусственных забав и ветренных утех». Мысли о кладбище, размышления на кладбище ночью при луне с воспоминаниями об Юнге, Оссиане, Грее типичны для меланхолика, любующегося слезой своей и прославляющего творца вселенной. Идиллические воспоминания о прошедшем, розовые мечты о будущем, о власти провидения входят в душевный багаж поэта-сентименталиста, признавшего, что разум, к-рый революционная буржуазия во Франции провозгласила могучей силой обновления мира, недостаточен и что воспитывать надо «сердце» — «виновник дел великих, дел благородных».

3. ЛЕГКАЯ ПОЭЗИЯ КЛАССИЦИЗМА - почти одновременно с сентиментализмом получила широкое распространение легкая поэзия классицизма. Этот род поэзии существовал уже в XVIII веке в пределах ортодоксального классицизма как одна из его маловлиятельных, но характерных тенденций ("Душенька" Богдановича, "Евгению, жизнь званская", "Анакреонтические песни", 1804, Державина и т. д.). Несомненны связи "легкой поэзии" с сентиментализмом - сторонники обоих течений боролись за обновление литературного языка, на них в равной мере оказала влияние поэзия Оссиана. Их поэзии свойствен был ряд общих жанров и т. п. Однако при всей взаимной близости их позиций поэзия легкого классицизма отличалась от сентиментализма меньшей связанностью с миром феодальных отношений.

4. РЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ НАЧАЛА ВЕКА - на протяжении всего первого двадцатилетия прошлого века союз сентиментализма и легкой поэзии занимал в русской литературе бесспорно командные высоты; однако оба эти течения далеко не исчерпывали собою всего многообразия литературного процесса. Протест либеральной части дворянства, и политическое самосознание растущей в эту эпоху буржуазии равно требовали от ее идеологов выхода из тесных границ классицизма, обращения их к реальности. Эти тенденции, бесспорно, усилились в начале XIX в., когда рост буржуазного сознания и распад феодализма приняли уже довольно ощутимые формы. В области прозы к реализму тяготел уже А. Измайлов с его дидактико-сатирической "восточной повестью" "Ибрагим и Осман" и особенно двухтомным романом "Евгений, или пагубные следствия дурного воспитания и сообщества" (т. I, 1799; т. II, 1801), в котором содержится широкое сатирическое изображение быта провинциального и столичного дворянства, его невежества, мотовства и развращенности. Написанный в манере нравоописательного романа, "Евгений" открыл дорогу прозе Нарежного, который в 1814 дал полный сатирической направленности роман "Российский Жильблаз, или похождения князя Григория Осиповича Чистякова": нарисованная в нем картина разложения помещичьего класса и продажности правящей страной администрации вышла настолько резкой, что Нарежному удалось выпустить только первые три части "Российского Жильблаза" - три последние были уничтожены по распоряжению министра народного просвещения гр. Разумовского.

5. РОМАНТИЗМ - на протяжении почти двух десятилетий, с конца 10-х и до середины 30-х гг. в русской литературе безраздельно господствовал романтизм.

ПОНЯТИЕ «РОМАНТИЗМ» — слово романтизм, являясь обозначением очень сложного комплекса литературных и общекультурных движений, развернувшихся с конца XVIII до середины XIX в., ассоциируется то с одной, то с другой стороной этих движений и распространяется на весьма разнообразные явления. В наиболее ограниченном и конкретном смысле романтизм обозначает идейное движение, возникшее после перелома в развитии Французской революции (от Террора к Термидору) в результате недовольства ее ходом известных слоев буржуазии и мелкой буржуазии. Но слово, которое стало обозначать это движение, было уже в употреблении раньше, в эпоху нарастания революции, и на его смысле в сильной степени отразилось содержание определенных предреволюционных течений, видоизменением которых явился послереволюционный романтизм. Словом роман в XVI—XVIII в. называли жанр, сохранивший многие черты средневековой рыцарской поэтики и весьма мало считавшийся с правилами классицизма. Характерной чертой жанра была фантастика, расплывчатость образов, пренебрежение правдоподобием, идеализация героев и героинь в духе позднего условного рыцарства, действие в неопределенном прошлом или в неопределенно-отдаленных странах, пристрастие к таинственному и магическому, Для обозначения черт, характерных для жанра, возникло французское прилагательное «romanesque» и английское — «romantic». «Романтическим» было прежде всего то, что, не обладая четкой формальной гармонией классицизма, «трогало сердце», создавало настроение. Вкус к «романтическому» развивался в тесной связи с растущим культом «естественного» в противоположность «искусственному», чувства — рассудку.

Его приверженцами были почти все значительные писатели этой поры - Пушкин и Полевой, Рылеев и Вл. Одоевский, Бестужев-Марлинский и Жуковский, Баратынский и Загоскин, Вяземский и Лажечников - все они отдали более или менее обильную дань этому литературному направлению, которое получило еще большую популярность у третьестепенных беллетристов эпохи. Подобно всем другим направлениям русской литературы романтизм сформировался под сильным воздействием Запада. Романтизм в Западной Европе никогда не представлял собою однородного течения, и его отличительные черты сильно изменялись в зависимости от тех национальных и социальных условий, в к-рых он развивался. Наименьшая политическая активность была ему присуща в находившейся под тяжким феодальным гнетом Германии - творчество Новалиса и Тика, Уланда, Гофмана полно стремления ухода от действительности в потусторонний мир фантастики и религиозного отречения. Иная, полная политического протеста форма романтизма была свойственна французским романтикам: наряду с умеренным Ламартином мы находим здесь неистовый романтизм молодого Гюго с его насыщенными политическим протестом инвективами против аристократии и дворянства ("Рюи-Блаз", "Король забавляется"). Но всего более мятежным и обличающим западно-европейский романтизм сделался в Англии, где Шелли и Байрон насытили его враждой к аристократии, презрением к буржуазному торгашеству и сочувственным вниманием к бурно вздымавшимся волнам национальных революций. В русской литературе 20-30-х гг. романтизм проявил себя чрезвычайно разнообразно как в художественной продукции, так и в критических статьях. В полемике вокруг романтизма выступали кн. Вяземский ("Разговор между издателем и классиком с Выборгской стороны или Васильевского острова"), М. Дмитриев ("Второй разговор между классиком и издателем"), В. Кюхельбекер ("О направлении нашей поэзии, преимущественно лирической..."), О. Сомов ("О романтической поэзии, опыт в трех статьях"), А. Бестужев-Марлинский (его обзоры "Взгляд на русскую словесность"), К. Рылеев ("Несколько мыслей о поэзии") Н. Надеждин ("О начале, сущности и участи поэзии романтической называемой") и мн. др. Полемика шла в русле внеисторического сравнения достоинств классицизма и романтизма и поэтому не увенчалась успехом.

6. ПОЭТЫ "ЧИСТОГО ИСКУССТВА" - картина русской литературной жизни 30-50-х гг. была бы неполна, если бы мы не учли существований поэзии так наз. "чистого искусства". Под этим условным наименованием может быть объединено творчество тех поэтов, которые защищали идеологию консервативной части помещичьего класса. Группу эту возглавляли Тютчев и молодой Фет, в ней деятельно участвовали А. Майков (первое издание его стихотворений - 1842), Н. Щербина, ("Греческие стихотворения", Одесса, 1850; "Стихотворения", 2 тт., 1857) и др. Несомненным предшественником этой линии в русской поэзии был Жуковский, в некоторых мотивах Пушкин и Баратынский. Однако ни у Пушкина, ни у Баратынского мотивы "чистого искусства" не получили такого всестороннего развития, как в последующую пору русской поэзии, что с несомненностью объяснялось усугубившимся разложением питавшего их класса. Нетрудно установить дворянское происхождение этой поэзии: симпатии к усадьбе, любование ее природой, безмятежным бытом ее владельца лейтмотивом проходят через все творчество любого из этих поэтов. Одновременно для всех этих поэтов типично полное равнодушие к господствовавшим в тогдашней общественной жизни революционным и либеральным тенденциям. Глубоко закономерен тот факт, что в их произведениях мы не найдем ни одной из популярных в 40-50-х гг. тем - обличение феодально-полицейского режима в различных его сторонах, борьба с крепостным правом, защита эмансипации женщин, проблема лишних людей и т. п. не интересуют этих поэтов, занятых так наз. "вечными" темами - любованием природой, изображением любви, подражанием древним и т. д. Но безучастные к начинаниям либералов и революционеров, они охотно выходили из сферы своего уединения затем, чтобы высказаться в неизменно консервативном и реакционном духе по важным проблемам текущей жизни, угрожавшим жизни их класса (ср. осуждающее послание Тютчева по адресу декабристов и фимиам, воскурявшийся Николаю I А. Майковым в его стихотворении "Коляска"): в эстетических взглядах этих представителей помещичьей правой не случайно воскрешались давно преодоленные остальной литературой субъективно-идеалистические концепции Канта и Шеллинга: здесь снова проповедовалось напр. учение об абсолютном разрыве между художником и холодной и безучастной к его деятельности толпой. У этих поэтов были в мировой поэзии свои учителя; в современной поэзии ими по преимуществу являлись немецкие романтики, близкие им по своему политическому и эстетическому пассеизму. В не меньшей мере поэтам "чистого искусства" была близка и античная литература, творчество Анакреона, Горация, Тибулла, Овидия, притягивавшее их гармоничностью своего миросозерцания и безмятежностью своего эпикуреизма. Множество переводов и подражаний древним дали Щербина, Фет, Майков. Господствовавшим и наиболее популярным жанром их однако было лирическое стихотворение, в котором переживания поэта раскрывались на благоухающем фоне усадебных пейзажей (городская цивилизация их внимания к себе почти не привлекала).

7. ШЕСТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ - феодально-крепостническая система, столь долго господствовавшая в стране, столь упорно сопротивлявшаяся атакам ее противников, столь безжалостно подавлявшая малейшее сопротивление своей воле, пала. Падение феодально-крепостнической системы, расшатанной длительной классовой борьбой, крестьянскими бунтами, потерпевшей крах во внешней борьбе с буржуазной Европой, "показавшей гнилость и бессилие крепостной России" (Ленин), открыло новую эпоху в русской истории. Царская Россия окончательно и бесповоротно вступала в период промышленного капитализма. Реформы 60-х гг. при всей их усложненности крепостническими пережитками явились "первым шагом по пути к буржуазной монархии". Наряду с этим необходимо подчеркнуть еще один специфический момент в этой эволюции. Специфика этой буржуазной перестройки заключалась в том, что буржуазия, еще не придя к власти, уже утрачивает свое революционное значение. Проделав первый этап своей эволюции в недрах феодально-крепостной системы, она уже в период своего торжества переживает внутренний кризис. Уже в самой реформе она идет вместе с помещиком-крепостником, спешит закрепить с ним союз на базе компромисса. Отсюда пережитки крепостнических отношений в новом буржуазном строе. Отсюда своеобразный буржуазно-помещичий блок. Отсюда, с другой стороны, антибуржуазный характер всех прогрессивных передовых течений русского общества с самого начала нового периода (начиная народническими и мещанскими течениями). Появление на общественной арене широких масс разночинной интеллигенции, до того представленной там одиночками, в предельно краткий срок изменило общее состояние русской литературы. Культивировавшийся дворянской интеллигенцией философский идеализм Канта, Шеллинга и Гегеля сменяется позитивизмом, вульгарным материализмом Фохта, Молешотта, Бюхнера, механистическим, но революционным в своей основе материализмом Людвига Фейербаха. Порывая с идеалистической философией, разночинцы порывают и с идеалистической эстетикой, энергично настаивая на ликвидации разрыва между жизнью и искусством, на приближений его к действительности, на правдивом изображении последней. В живописи 60-х гг. процветает передвижничество Перова и Крамского, явно отображающее собою идеологические воззрения и требования разночинцев, в литературе растет и ширится натурализм. Подобно своим предшественникам - дворянам - разночинские писатели обращаются за поддержкой на Запад, но те, у кого они учатся, чье творчество они используют, радикальным образом отличны от тех, кто был учителем дворянской литературы. В поэзии - это Беранже (песни которого были замечательно переведены В. Курочкиным), Бёрнс, Гуд, Гейне (притом не столько в интимно-романтической, сколько в сатирически-революционной стороне своего творчества), в прозе - это такие социальные и демократические писатели, как Бальзак, Гюго, Диккенс, Шпильгаген (невиданным успехом у шестидесятников-разночинцев пользовался напр. роман последнего "Один в поле не воин" с его столь импонирующим образом Лео - борца с затхлой феодальной средой). Сильное воздействие демократических писателей Запада сочеталось у разночинских писателей с продолжением ими социальных и демократических тенденций Р. л. 40-50-х гг., в особенности Гоголя и Некрасова.

8. РЕВОЛЮЦИОННО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ - на первое место по своей политической остроте и художественной значительности должна быть, безусловно, поставлена литературная продукция революционных демократов. Ее неизменной журнальной базой был редактировавшийся Некрасовым "Современник". Традиционное в предыдущие десятилетия сожительство на его страницах революционных и либеральных тенденций в эту пору не могло, разумеется, продолжаться: в эту пору обострившейся борьбы классов сотрудничавшие ранее в "Современнике" - Боткин, Дружинин, Тургенев, Фет в начале 60-х гг. ушли из журнала, перекочевав в большинстве своем в консервативно-дворянский "Русский вестник" Каткова. В "Современнике" зародилась и выросла революционная публицистика Чернышевского и Добролюбова, на страницах этого журнала были напечатаны и их высказывания по вопросам литературы, оказавшие определяющее воздействие на читательское сознание той поры. Едва ли необходимо распространяться здесь о том, как велико было общеполитическое значение деятельности Чернышевского: Ленин со всей силой подчеркнул гениальное провидение Чернышевского в оценке крестьянской реформы (Сочинения, т. I, стр. 178, 180), и огромное значение "могучей проповеди" Чернышевского, умевшего "подцензурными статьями воспитывать настоящих революционеров" (Сочинения, т. IV, стр. 126, ср. т. XIX, стр. 371). В диссертации Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности" [1855] нашло себе ярчайшее выражение новое революционное и материалистическое отношение к искусству. Такова резкая критика Чернышевским шеллингианского определения искусства как "полного проявления общей идеи в индивидуальном явлении" и противопоставление этому реалистической при всей своей фейербаховской механистичности формулы: "прекрасное есть жизнь". Таково далее устранение идеалистического толкования "трагического" как извечной категории человеческого бытия - "трагическое", по понятиям нового европейского образования, есть "ужасное в жизни человека"; таково утверждение приоритета жизни над искусством ("Действительность не только живее, но и совершеннее фантазии"). Эстетика Чернышевского звала к созданию прекрасной жизни и такого искусства, которое выполняло бы задачу "приговора о явлениях жизни". Революционный материализм эстетики Чернышевского, с замечательной рельефностью отразившей в себе новый подход к искусству, привел в величайшее негодование либерально-дворянских попутчиков "Современника", но приведя в исступление бар, Чернышевский получил исключительную популярность у разночинской молодежи, увидевшей в его эстетике "целую проповедь гуманизма, целое откровение любви к человечеству, на служение которому призывалось искусство" (Шелгунов). Исключительной была и критическая деятельность Чернышевского и Добролюбова. В "Очерках гоголевского периода русской литературы" [1855] Чернышевский перебросил мост между движением 60-х гг. и исторически предшествовавшим ему реализмом школы Гоголя, основателя "сатирического или как справедливее будет называть его - критического направления", а в критическом памфлете "Русский человек на rendez-vous", написанном по поводу. повести Тургенева "Ася" [1858], дал резкую политическую критику дворянского либерализма. Основным критиком революционно-демократического лагеря был Добролюбов. Для того, чтобы оценить все значение произведенного им переворота, необходимо учесть, что в 50-х гг. господством пользовалась так наз. эстетическая критика Дружинина и Анненкова, утверждавшая реакцию против "обличительности", выступавшая против гоголевского направления в литературе. В Пушкине эти критики ценили "тихое, спокойное, радостное" изображение действительности. "Твердо веруя, что интересы минуты скоропреходящи, что человечество, изменяясь беспрестанно, не изменяется только в одних идеях вечной красоты, добра и правды, поэт в бескорыстном служении этим идеям видит свой вечный якорь. Песнь его не имеет в себе преднамеренной житейской морали и каких-либо других выводов, применимых к выгодам его современников, она служит сама себе наградою, целью и значением". Добролюбов обрушился на эту проповедь эстетизма со всей непобедимой мощью своего сарказма, в ряде своих статей разоблачив реакционную сущность этих теорий. Критика Добролюбова явилась органическим продолжением тех принципов, которые применял в конце 40-х гг. его предшественник Белинский. Его статьи о Гончарове, Островском, Тургеневе ("Когда же придет настоящий день?") - образцы той "реальной критики", которая "относится к произведению художника так же, как к явлениям действительной жизни". Вслед за Белинским и Чернышевским Добролюбов сделал свою критику приговором над явлениями жизни - вспомним осуждение им обломовщины и темного царства и страстный призыв к борьбе с самодержавием, крепостничеством и либерализмом. В критических оценках Добролюбова наряду с блестящим анализом творчества этих писателей содержалась искусно завуалированная, но тем не менее доходившая до читателя и революционировавшая его пропаганда.

9. ЛЕВ ТОЛСТОЙ - особыми путями идет в эту пору Лев Толстой. Рассуждая формально, мы могли бы найти в его творчестве немало частных сходств и с либерально-дворянской литературой и с революционно-народнической беллетристикой. С первыми Толстого сближает то преимущественное внимание к судьбам помещичьего класса, под знаком которого стояли все произведения первого периода его творчества. С революционными народниками Толстого сближает то отрицание капитализма, которое у него, так же как и у них, связано с утопической идеализацией общины, "мира". Но эти аналогии не способны охарактеризовать все своеобразие литературного пути Толстого, глубоко отличного от путей Тургенева и Гл. Успенского и неизмеримо более сложного, чем они. Творчество Льва Толстого берет начало в дворянской усадьбе, и то, что Белинский называл применительно к Пушкину "пафосом помещичьего принципа", со всей силой звучит и в его ранней трилогии [1852-1856], и в "Утре помещика" [1856], и в "Войне и мире" [1868], и в "Анне Карениной" [1873-1875]. Однако в помещичьем самосознании Толстого уже с 50-х гг. существовала трещина. В отличие от Тургенева напр. Толстой уже в "Детстве, отрочестве и юности" сомневался в правомерности существующего порядка вещей. Отсюда у него в трилогии жалость к сыну бедного разночинца Илиньке Граппу, над которым издевались его герои. Отсюда в повести "Люцерн" резкий протест рассказчика против светской "холодности", "счастливых богачей", наблюдавших "из своих высоких блестящих палат" бедного швейцарского певца и не подавших ему ни гроша ("вы холодны, жестоки и бесчестны... вы украли у него наслаждение, которое он вам доставил..."). Отсюда у него и критика устами Оленина светских гостиных, "женщин с припомаженными волосами и неестественно шевелящимися губками" ("Казаки"). Чем шире развертывается политическая борьба 60-х гг., тем судорожнее ищет Толстой для себя социальной опоры. Эти поиски бесплодны - с величайшим художественным талантом Толстой показывает лживость всех тех выходов, которым так охотно пользовалось дворянство. В военной карьере он видит простое участие в бойне ни в чем не повинных людей ("Набег", "Севастопольские рассказы", "Война и мир"), в усадебном хозяйствовании и заботах о мужиках он констатирует бесплодный филантропический самообман (герои "Утра помещика", Нехлюдов, выслушав "все просьбы и жалобы" своих крестьян, недаром испытывает "какое-то смешанное чувство усталости, стыда, бессилия и раскаяния"). Критика дворянского класса, его хозяйства, его культуры, его эстетики достигает своей наивысшей силы в романе "Воскресение"; одновременно с нею растет и интерес к мужику (Платон Каратаев в "Войне и мире", Фоканыч в "Анне Карениной", своим призывом "жить по правде "по божью" вызывающий в помещике Левине "подымающиеся рыдания"). Ни Тургенев, ни Гончаров, ни Григорович, ни тем более Пушкин и Гоголь никогда не стояли перед таким трагическим сознанием противоположности дворянской и народной "правды", перед которой стоял в конце 70-х гг. Лев Толстой: это привело его к глубочайшему творческому перелому ("Исповедь"). Толстой отказывается от дворянского искусства, в духе которого он писал ранее, призывая к созданию нового искусства, основанного на "чувстве братства" и "любви к ближним". Если раньше Толстой писал неторопливые эпические полотна, широкие "хроники", близкие всей традиции дворянской литературы с множеством героев, взятых из самых различных слоев дворянства, с любовной экспозицией светского круга, с чрезвычайно углубленным психологическим анализом, составившим новую веху в развитии русского реализма ("Война и мир", "Анна Каренина"), то теперь излюбленным жанром становятся народная новелла или народная драма, с характерно упрощенной и сжатой сюжетной структурой, с изобилующим народными оборотами языком, с неизменно морально-дидактическим содержанием (новеллы "Свечка", "Кавказский пленник", драмы "Власть тьмы", "Коготок увяз, всей птичке пропасть" и др.). Наряду с ними Толстой культивирует и любимейший из своих старых жанров, посвященный исканиям интеллигента-дворянина, уходящего от своего класса ("Отец Сергий", "Воскресение"). Общественно-политическое значение Толстого огромно. В "Хаджи-Мурате", "Крейцеровой сонате", "После бала", "Живом трупе" он с исключительной художественной силой разоблачил завоевательную политику царизма, ужас крепостного права, затхлость господствовавшей в стране морали, лживость буржуазно-дворянской культуры. "Толстой, - писал Ленин, - сумел с замечательной силой передать настроения широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, вызвать их стихийное чувство протеста и негодования". В статьях Ленина о Толстом дан непревзойденный по силе анализ его творчества, отразившего "наболевшую ненависть, созревшее стремление к лучшему, желание избавиться от прошлого и незрелость мечтательности, политической невоспитанности, революционной мягкотелости" (т. XII, стр. 384). Воздействие стиля Толстого на Р. л. колоссально и коснулось писателей самых различных направлений. Толстовцы "Посредника" (Горбунов-Посадов) и писатели из народа (напр. Семенов), Чехов и Горький, Лесков и Бунин, Вересаев и Пантелеймон Романов, Шолохов и Фадеев, несмотря на глубокое различие своих политических взглядов, многому научились у Л. Толстого. Сила его литературного воздействия вышла далеко за пределы Р. л., и достаточно вспомнить одно только имя Ромена Роллана для того, чтобы понять, чем обязана Толстому общественно-политическая мысль Запада и его художественная культура.

10. РАЗЛОЖЕНИЕ НАРОДНИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ - в эти же 70-80-е гг. происходило быстрое разложение того самого революционного народничества, которое характеризовалось нами выше. Широкий рост капиталистических отношений выбирал почву из-под ног народников, как мы знаем, всемерно стремившихся опереться на имеющиеся в русском крестьянстве антикапиталистические тенденции. Формирование новой революционной силы - рабочего класса, создающего в 70-х гг. свои первые организации, в 80-х гг. вступающего уже активно в революционную борьбу (Морозовская стачка), резко выявило историческое отставание народничества. Со страшной силой обострилась политическая изоляция народничества. Антиреволюционная тактика индивидуального террора, игнорирования массовую борьбу, еще более обострила разрыв между кучкой одиночек-террористов и народными массами. Более беспристрастные народнические беллетристы, напр. Энгельгардт с его "Письмами из деревни", должны были прийти к сознанию своего банкротства. Деградация народнического мировоззрения быстро отразилось в художественной литературе. Идти прежними дорогами для народнических беллетристов было уже невозможно - жизнь разоблачила многое из того, что им еще недавно казалось непререкаемой истиной. Показательны в этом отношении пути Златовратского, Гаршина и Короленко. Златовратский ("Крестьяне-присяжные", "Среди народа", 1875; "Золотые сердца", 1879; "Устои", 1878) пытался закрыть глаза на действительность.

11. КРЕСТЬЯНСКО-МЕЩАНСКАЯ ПОЭЗИЯ КОНЦА ВЕКА - к тем же второстепенным и самостоятельно развивавшимся течениям Р. л. 80-х гг. следует отнести и так наз. крестьянско-мещанскую поэзию той поры, возглавлявшуюся И. З. Суриковым (стихотворения его вышли в 1871, 1875, 1877) и включавшую в себя произведения различных поэтов его группы, в том числе С. Дрожжина. Анализ их поэтической продукции дает яркое представление о многочисленных трудностях, стоявших перед этими крестьянами-"самоучками", которые, с одной стороны, сохраняли в себе резкий отпечаток крестьянской психологии, а с другой - всем историческим ходом своего развития наделялись чертами городского мещанства. Именно таким двуликим Янусом выглядят Суриков, Дрожжин и остальные поэты этой группы. От крестьянства они унаследовали органическую и далеко не порванную связь с деревенской экономикой, постоянное любование мужицким трудом, неприязнь к барству и его художественной культуре при усердном использовании всеми ими приемов крестьянского фольклора. Наряду с этими чертами в поэтах суриковской группы живет уже типично урбанистический интерес к жизни городской бедноты, сочувствие к борющимся за свою судьбу одиночкам капиталистического города, либеральная вера в победу "света" над "тьмой". В кругу тем этой поэзии центральное место занимает бедность, нужда, которой "как слезами залита наша жизнь земная". Об этом пессимистическом колорите творчества суриковцев, равно отражающем в себе бесперспективность крестьянского и мещанского сознания, говорят уже самые заглавия произведений вождя этой группы: "Из бедной жизни", "Покойнице", "Могила", "Нужда", "Тяжело и грустно", "Доля бедняка", "Вдова", "Мертвое дитя", "Смерть", "Сиротинка" и т. д. Эти поэты не идут дальше "зависти" к тому, кто "в свете злой нужды не знает". Весь этот комплекс мотивов оформляется суриковцами с постоянной опорой на Кольцова (мажорные мотивы любования крестьянской "трудовой" жизнью, надежда на богатство и т. д.), на Никитина (с ним, наоборот, связан весь минорный строй этой лирики), на Некрасова (мотивы политической борьбы, весьма, впрочем, абстрактно выраженные) и т. д. Немалую роль играло воздействие на суриковцев и таких классиков, как Пушкин и Лермонтов, наименее органичное и характеризующее книжную атмосферу, в обстановке которой совершался рост этих поэтов. Столь многосторонняя опора выглядит здесь довольно неорганично, и мы получаем поэтому полную возможность говорить об эклектизме поэтического стиля Сурикова и его школы. Ни в области жанров, ни в области языка, ни тем более в области стихотворной техники поэты не добились особых достижений. Это никак не умаляло их безусловно положительной общественной функции - самый факт их прихода в литературу говорил о продолжающемся росте в демократических слоях культурного и художественного самосознания.

12. НА ПОРОГЕ НОВОЙ ЭПОХИ - примерно в начале 90-х гг. в русской литературе произошли значительные изменения. В нее, прежде всего, приходят символисты. С 1889 начинает издаваться журн. "Вопросы философии и психологии", проповедуя идеи неокантианства и резко полемизируя с позитивистскими и материалистическими учениями 60-70-х гг. В 1887 выходит в свет первый сборник стихотворений К. Фофанова, затем Д. Мережковского [1888], К. Бальмонта (первый сборник, 1890), Вл. Соловьева [1895], М. Лохвицкой [1896], Сологуба [1896)], Вал. Брюсова [1895]. В 1895 появился первый сборник "Русские символисты", возвещавший об образовании новой поэтической школы. Но важнейшим решающим событием данного этапа литературного развития является выступление революционного пролетариата как в общественной борьбе, так и в области политической идеологии, в частности в художественной литературе. После 1891, голодных и холерных бунтов, наступает усиленный подъем стачечного движения, достигший предела в 1896 (стачка петербургских ткачей). К половине 80-х гг. относятся первые выступления марксистов - книги Ленина ("Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов", 1894), Плеханова ("Наши разногласия", 1894, "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю", 1895), В художественной же литературе с необычайной силой и яркостью выступает великий художник пролетариата, открывая собою новый шаг не только в развитии русской литературы, но и в художественном развитии человечества.

Доклад составлен по материалам из:

–Русская энциклопедия в 11 томах, 1929-1939, п. V. Русская литература XIX в. (стр. 193);

–Литературная энциклопедия: Алфавитная часть (Т. 10) – 1937 из энциклопедии Русская литература и Фольклор.

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

Русская литература XIX в.