Русские народные лирические песни
плясовые, шуточные - Ямщицкие и бурлацкие песни - Песни крестьянской неволи, разбойничьи песни - Песни рабочихОвсень, овсень
Ходил по всем
По заулочкам,
По проулочкам.
«Кишку, ножку
Сунь кочережкой
В верхнее окошко».
«Здравствуй, хозяин
С хозяюшкой!
Где хозяин
С хозяюшкой?»
«Уехали в поле
Пшеничку сеять».
«Дай им Бог
Из полна зерна пирог!»
* * *
Дайте коровку —
Мазану головку!
Уж ты ласточка,
Ты касаточка,
Ты не вей гнезда
Во чистом поле,
Ты завей гнездо
У Петра на дворе!
Дак дай ему Бог
Полтораста коров,
Девяносто быков.
Они на реку идут,
Все помыкивают,
А с реки-то идут,
Все поигрывают.
Не дадите пирожка — Мы коровку за рожка, Не дадите вы кишочки Мы свинку за височки, Не дадите вы блинка — Мы хозяину пинка.
* * *
Идет кузнец из кузницы,Слава! узнец, кузнец, мне скуй венец! Слава! Из обрезочков золот перстень, Слава! Из остаточков булавочку, Слава! Как тем венцом мне венчатися, Слава! Как и перстнем тем обручатися, Слава! Той булавочкой убиратися, Слава! А ты сей, мати, мучицу, пеки пироги, Слава! К тебе будут гости нечаянные, Слава! Как нечаянные и неведомые, Слава! К тебе будут гости, ко мне женихи, Слава! К тебе будут в лаптях, ко мне сапогах! Слава!
* * *
Дорога наша гостья масленица,
Авдотьюшка Изотьевна,
Дуня белая, Дуня румяная,
Коса длинная, триаршинная,
Лента алая, двуполтинная,
Платок беленький, новомодненький,
Брови черные, наведенные,
Шуба синяя, ластки красные,
Лапти частые, головастые,
Портянки белые, набеленные!
* * *
Наша масленица годовая, Она гостика дорогая, Она пешею к нам не ходит, Всё на комонях разъезжает, Чтобы коники были вороные, Чтобы слуги были молодые.
* * *
Ой да масленица, погостюй недельку, Широкая, погостюй другую. Масленица: «Я постабоюся», Широкая: «Я поста боюся». Ой да Маслена, пост еще далече, Широкая, пост еще далече!
* * *
Ты пчелынька, Пчелка ярая! Ты вылети за море, Ты вынеси ключики, Ключики золотые. Ты замкни зимыньку, Зимыньку студеную! Отомкни летечко, Летечко теплое, Летечко теплое, Лето хлебородное!
* * *
«Ой мы просо сеяли, сеяли,
Ой дид-ладо, сеяли, сеяли!»
«А мы просо вытопчем, вытопчем,
Ой дид-ладо, вытопчем, вытопчем!»
«А чем же вам вытоптать, вытоптать?
Ой дид-ладо, вытоптать, вытоптать?»
«А мы коней выпустим, выпустим,
Ой дид-ладо, выпустим, выпустим!»
«А мы коней переймем, переймем,
Ой дид-ладо, переймем, переймем!»
«А чем же вам перенять, перенять?
Ой дид-ладо, перенять, перенять?»
«А шелковым поводом, поводом,
Ой дид-ладо, поводом, поводом!»
«А мы коней выкупим, выкупим,
Ой дид-ладо, выкупим, выкупим!»
«А чем же вам выкупить, выкупить?
Ой дид-ладо, выкупить, выкупить?
«А мы дадим сто рублей, сто рублей,
Ой дид-ладо, сто рублей, сто рублей!»
«Нам не надо тысячи, тысячи,
Ой дид-ладо, тысячи, тысячи!»
«А чего ж вам надобно, надобно?
Ой дид-ладо, надобно, надобно?»
«А нам нужно девицу, девицу,
Ой дид-ладо, девицу, девицу».
«В нашем полку убыло, убыло,
Ой дид-ладо, убыло, убыло!»
«В нашем полку прибыло, прибыло,
Ой дид-ладо, прибыло, прибыло!»
«В нашем полку слезы льют, слезы льют,
Ой дид-ладо, слезы льют, слезы льют».
«В нашем полку пиво пьют, пиво пьют,
Ой дид-ладо, пиво пьют, пиво пьют!»
* * *
Не радуйтесь, дубы,
Не радуйтесь, зеленые!
Не к вам девушки идут,
Не к вам красные;
Не вам пироги несут,
Лепешки, яичницы.
Ио, ио, Семик да Троица!
Радуйтесь, березы,
Радуйтесь, зеленые!
К вам девушки идут,
К вам красные,
К вам пироги несут,
Лепешки, яичницы.
Ио, ио, Семик да Троица!
* * *
Береза моя, березонька, Береза моя белая, Береза моя кудреватая! Стоишь ты, березонька, Осередь долинушки, На тебе, березонька, Листья бумажные, Под тобой, березонька, Трава шелковая, Близ тебя, березонька, Красны девушки В Семик поют, Под тобой, березонька, Красны девушки
Венок плетут.
* * *
Что не белая березонька
К земле клонится,
Не шелкова травонька
Под ней расстилается,
Не бумажны листочки
От ветру раздуваются —
Под этой березонькой,
Под этой березонькой
С красной девицей
Молодец разговаривает.
* * *
Еще во саде-садочке,
Тут девицы гуляли.
Калина моя, малина моя!
Во саду цветочки рвали;
Они вили веночки.
Они бросали веночки
Во Дунай, во речку быстру;
Еще кто венок подымет,
За того замуж выйду
Калина моя, малина моя!
* * *
Петрочкова женка
На свою нивку
Раненько выходила,
Дочек-лебедок,
Невесток-перепелок
С собой выводила.
«Пожинайте, невестки,
Пожинайте, дочки,
Дочки -лебедки,
Невестки-перепелки!
По утру раненько,
Вечерком поздненько, —
Чтобы было с чего жити
Добренько, ладненько».
Ох и слава Богу,
Что жито пожали,
Что жито пожали
И в копны поклали,
На гумне стогами,
В клети закромами,
А с печи пирогами
На улице широкой, широкой,
На мураве зеленой, зеленой,
И кто у нас не женат, не женат?
Василий-свет — холостой, холостой,
Иванович — не женат, не женат,
Он бел лицом, кудреват;
На нем шапка соболья,
А в шапочке платочек,
Во платочку три узла:
Первый узел — василек,
Другой узел — маков цвет,
Третий узел — люб-трава.
Его девушки спросили:
«На что ж тебе василек?»
«Чтоб я, младец, весел был». «На что ж тебе маков цвет?» «Чтоб я, младец, красен был». «На что ж тебе люб-трава?» «Чтоб девушки любили, Молодушки хвалили, На высок терем водили, Пивцом-винцом поили, Калачами кормили!»
* * *
Я по цветикам ходила, Я по маленьким гуляла, Алый цветочек искала;
Не нашла цветка такого Сопротив дружка милого. Мой миленький хорош, Чернобров, душа, пригож, Он любовь ко мне принес, Да и подарок дорогой — С ручки перстень золотой На мизинец на правой.
Люди бают – говорят,
Любить друг друга не велят.
Я людей-то не слушаю,
Люблю друга всей душой.
* * *
Устиньюшка по горенке ходила,
Епистимовна по новой гуляла,
Миндальные орешки щелкала,
Скорлупку в окошечко кидала;
Макару в кудри попала.
Макаровичу в черные попала,
Уж он ли оглянулся,
А сам усмехнулся:
«Добро ж ты, Устиньюшка!
Добро ж ты, свет Епистимовна,
За твои ли я орешки
Отсмею тебе насмешки:
Не станешь над суженым смеяться,
Скорлупкою в него бросаться!»
* * *
«Помилашечка моя,
Сделай уваженье!
Стану-буду к вам ходить
Кажно воскресенье,
На неделюшке два раз,
Всё, хорошая, для вас!»
«Ходи, милый, ходи, мой,
Ходи, хороший, дорогой!»
«У вас поле каменисто,
Через речку моста нет!»
«Ходи, милый, ходи, мой,
Ходи, хороший, дорогой!
Мы полюшко расчистим,
Через речку мост сместим!
Ходи, милый, ходи, мой,
Ходи, хороший, дорогой!»
* * *
Я по бережку ходила,
Я по крутому гуляла,
На горюч камень ступила,
Черевичек проломила,
Бел чулочек обмочила
Я на милого взглянула,
Тяжелешенько вздохнула:
«Ах ты миленький дружок,
Не гляди, друг, на меня,
Не пойду я за тебя!»
«И я рад бы не глядел,
Да глаза мои глядят!
Хоть отца-мать прогневлю,
Да тебя, друга, люблю;
Хоть мне от дому отстать,
Да тебя, друга, достать!»
* * *
Соловей мой, соловей, соловушко молодой!
Не летай ты, соловей, во зеленый сад гулять,
Не садись ты, соловей, в зеленом моем саду,
В зеленом моем саду, на ракитовом кусту,
Не пой рано на заре, не трави ты сердце мне!
И так тошно молодцу, сам не знаю почему;
Коли знать, так всё по ней, по сударушке моей.
Ах, кого бы мне нанять, за сударушкой послать?
Коли старого нанять — греха на душу принять:
До нее стар не дойдет, во дорожке пропадет;
Коли малого нанять — мал не знает, что сказать;
Коли ровнюшку нанять — ровня любит сам гулять.
Уж как, знать-то, молодцу подниматься самому,
Подниматься самому по сударушку свою!
* * *
По улице мостовой,
По широкой столбовой,
По широкой столбовой
Шла девица за водой.
За ней парень молодой,
Кричит: «Девица, постой,
Красавица, подожди!
Пойдем вместе за водой
За холодной, ключевой».
«Ах ты парень-паренек,
Твой глупенький разумок!
Не кричи во весь народ,
Мой батюшка у ворот;
Зовет меня в огород
Чесноку, луку полоть.
И я в праву руку лук,
А во левую чеснок.
Я по цветикам пойду
По лазоревым гулять,
По лазоревым гулять,
Цвета алого искать.
Не нашла цвета ала
Супротив дружка мила.
Ах, мой миленький хорош,
Чернобров, душа, пригож,
Чернобров, душа, пригож,
Мне подарочек принес,
Подарочек дорогой,
С руки перстень золотой.
Мне не дорог твой подарок
Дорога твоя любовь.
Не хочу перстня носить,
Хочу так дружка любить.
Ты куда, надёжа-друг.
Собираешься куда?
Собирался мой милой,
Собирался дорогой
Что на Волгу на реку,
На крутой на бережок,
На крутой на бережок,
Он на желтенький песок.
Уж я по воду пойду,
На крутой берег взойду,
Туда-сюда погляжу,
Куда реченька бежит?
Волга-реченька быстра —
Скоро судно пронесла».
* * *
Ты заря ли моя, зоренька,
Ты заря моя вечерняя,
Ты игра наша веселая!
Поиграйте, девушки,
Поколь весело у батюшки,
У родимой своей матушки!
Неравно-то замуж выйдется,
Неравен-то черт навернется:
Либо старый удушливый,
Либо младый, но невзрачный,
Либо ровнюшка хорошая!
Я бы старого утешила:
Середи поля повесила,
Я на горьку на осинушку,
Я на самую вершинушку,
Черным воронам на граянье,
Добрым людям на дивованье!
Я бы младого утешила:
Под кроватку спать забросила!
Я бы ровню уважила:
Растворю тесовые ворота я на двор,
Выйду рано я на утренней заре,
В синю долюшку туманну погляжу,
Друга милого хоть сердцем провожу
Ты молоденький молодчик молодой.
Моему сердцу на свете дорогой!
Ты не стой, не дожидайся, милый мой!
Уж и так-то мне тошнехонько житье,
Уж и так-то мне грустнехонько, младой!
Не велят-то на крылечке мне стоять,
Не велят-то мне оттуда тебя ждать!
Я пойду с горя в зеленый сад гулять,
Посмотрю ли я на милого дружка,
Хоть на время облегчу свою тоску.
* * *
Туманно красное солнышко, туманно.
Что в тумане красного солнышка не видно. Кручинна красная девица, печальна;
Никто ее кручинушки не знает:
Ни батюшка, ни матушка родные, Ни белая голубушка сестрица. Печальна душа красна девица, печальна, Не можешь ты злу горю пособити, Не можешь ты мила друга забыта Ни денною порою, ни ночною, Ни утренней зарею, ни вечерней. В тоске своей возговорит девица:
«Я в те поры мила друга забуду, Когда подломятся мои скорые ноги, Когда опустятся мои белые руки, Засыплются глаза мои песками, Закроются белы груди досками!»
* * *
Нам не надо в чужие люди торопиться,
Жить у батюшки дома хорошо.
В чужих людях поутру рано будят,
На работушку гонят с утра.
Мне чужая работа робить не по силам:
С той работы рученьки болят,
Болят рученьки по плечам,
Со сдыханья белая грудь болит,
Сердце бьется» печали предается,
Кого люблю, того дружочка жаль.
Жаль тошнехонько милого, сердешного,
Сердешного дружочка своего.
Куда скрылся, мой милый, удалился
На всё летико теплое от меня,
На всю зиму, на весь кругленький годок?
На поминочки миленький оставил
Со правой руки золото кольцо.
День до вечера колечико носила,
В ночи в голову колечико клала.
Мне не спится, девчонушке, все манится
Будто нет колечка в головах.
Поутру ранешенько вставала,
Умывалася горючими слезами.
* * *
Не бушуйте вы, буйные ветры с вихрами,
Перестаньте бушевать вы, осенние!
Перестань тосковать ты, молодушка молодая,
Не тужи, не плачь ты, моя милая!
Не наполнить тебе сине море слезами,
Не возвратить мила друга словесами!
Я во сне другу милому кричала — он не слышит;
Правой рученькой махала — друг не видит;
Тяжелешенько вздохнула — друг оглянулся,
Он приподнял пухову шляпу, сам простился:
«Ты прости, моя милая. Бог с тобою!
Оставайся, моя сударушка, поздорову,
Наживай себе мила друга иного!
Когда хуже наживешь — воспомянешь,
Когда лучше наживешь — позабудешь,
Вспомянувши, моя сударушка, заплачешь!»
Уж сколько мне, младой, ни жити,
Такого друга не нажити:
И ростом, и дородством-красотою,
И всей молодецкою поступкой,
Что пришел мне сердечный друг по мысли.
* * *
Ты мой сизенький, мой беленький голубчик,
Ты к чему рано с тепла гнезда слетаешь,
На кого ты меня, голубушку, покидаешь?
Али я тебе, голубчик мой, не по мысли,
Не по твоему голубиному воркованью?
Ах ты душечка, удаленький молодчик, Ты куда от меня, красной девицы, отъезжаешь, На кого ты меня, красну девицу, покидаешь? Али я тебе, мой милый друг, не до мысли, Не по твоему молодецкому обычью?
* * *
Грушица, грушица моя, Груша зеленая моя! Под грушей светлица стоит, Во светлице девица сидит, Слезну речь говорит:
«Катись, месяц, за лес, не свети, Восходи, красно солнце, не пеки, Стань, мой сердечный, в памяти! Полно глаза ты мне жечь, Полно из глаз слезы точить, Полно бело лицо мочить;
Я и так много терплю, Грусть превелику держу;
Грусть ко злодею отошлю:
Пусть злодей ведает и сам, Сколь жить на свете тяжело Без милого друга своего! Пойду в зеленый сад гулять, Сорву с грушицы цветок, Совью на голову венок;
Пойду на быстрый на Дунай, Стану на мелком берегу, Брошу венок мой я в реку, Погляжу в ту сторону — Тонет ли, тонет ли венок? Тужит ли, тужит ли дружок?
Не тонет мой аленький венок — Не тужит мой миленький дружок! Знать-то, иная у него, Знать, он иную полюбил, Знать-то, получше меня, Знать-то, повежливее, Знать-то, поприветливее!»
* * *
Сторона ль моя, сторонушка,
Незнакомая здешняя!
На тебе, моя сторонушка,
Нетуть милого дружка,
На тебе ль, моя сторонушка,
Нету друга моего,
Нету друга, нет подружки,
Нетуть матушки родной.
* * *
Можно, можно по рощице разгуляться,
Тоску-скуку свою разогнать.
Как пойду я, девушка, на речушку,
Сяду я, млада, на крут бережку.
Не сама я, девушка, сидела.
Увидела свою тень на воде,
«Ох, тень моя, тень пустая,
Тень холодная, как в реке вода,
Ох ты не видела, тень моя пустая,
Чи не видела здесь ты никого?»
Говорила речка, отвечала:
«Здесь проехал твой милый дружок
На своему вороному коню».
Стану, млада, да домой пойду,
Своего дружка назад сворочу:
«Воротися» мой милый дружочек,
На широкий да на мой двор.
Пускай коня у конюшеньку,
А сам ступай ко мне в дом».
«Ох, как я завтра отъезжаю
В славный город Петербург».
* * *
Комарики спят.
А я, девушка, не уснула ни на час.
На белой заре приуснула с полчаса;
Я увидела своего милого во сне,
Будто мой милый отъезжает далеко,
Меня, девушку, спокидает одноё,
Как кукушечку во сырыим во бору,
Меня, девушку, во высоком терему.
Мимо терема дороженька лежала.
Как по этую дороженьке ямска тройка бежала;
На ямской тройке мой размиленький сидит,
Разунывную с горя песенку поет,
Ко мне, девушке, в терем голос подает.
* * *
Куда мне, красной девице, от горя бежать? Пойду от горя в темный лес — За мной горе с топором бежит:
«Срублю, срублю сыры боры, Сыщу-найду красну девицу!» Куда мне от горя бежать? Бегу от горя в чисто поле — За мной горе с косой бежит:
«Скошу, скошу чисто поле, Сыщу-найду красну девицу!» Куда ж мне от горя бежать? Я от горя брошусь в сине море — За мной горе белой рыбицей:
«Выпью, выпью сине море, Сыщу-найду красну девицу!» Куда ж мне от горя бежать? Я от горя замуж уйду — За мной горе в приданое;
Я от горя в постелюшку слегла — У меня горе в головах сидит;
Я от горя в сыру землю пошла —
За мной горе с лопатой идет, Стоит горе выхваляется: «Вогнало, вогнало я девицу в сыру землю!»
* * *
Что цвели-то, цвели в поле цветики.
Цвели да поблекли.
Что любил-то, любил, любил парень девицу.
Любил да покинул;
Что, покинувши парень красну девицу.
В глаза насмеялся,
Обесчестил-то парень красну девицу
При всем при народе.
Что он снял-то, сорвал с красной девицы
Шелковый платочек,
Что зажал-то, зажал парень у красной девицы
Золот перстенечек.
Что по городу было, городу Саратову
Девица гуляла.
Гербовой-то ли она лист бумаженьки,
Листок покупала,
Молодого себе писаря писать нанимала,
Писать нанимала,
Астраханскому она — она губернатору
Просьбу подавала:
«Уж ты батюшка ли, ты князь-губернатор,
Прими мою просьбу;
Ты суди-тка, суди ты нас, астраханский князь,
Суди по закону».
«Не напрасно ли ты, красная девушка,
На молодца просишь?
Что сама ль, ты сама — сама, красна девица,
Сама виновата.
Без зари ль то, зари-зари красно солнышко,
Солнышко не всходит,
Без прилуки-то ли добрый молодец
К девушке не ходит».
* * *
Ты дуброва моя, дубровушка, Ты дуброва моя зеленая, Ты к чему рано зашумела, Приклонила ты свои ветви?
Из тебя ли, из дубровушки,
Мелки пташечки вон вылетали;
Одна пташечка оставалася,
Горемышная кукушечка.
Что кукует она и день и ночь,
Не на малый час перемолку нет;
Жалобу творит кукушечка
На залетного ясного сокола;
Разорил он ее тепло гнездо,
Разогнал ее малых детушек
Что по ельничку, по березничку,
По часту леску, по орешничку.
Что во тереме сидит девица,
Что во высоком сидит красная,
Под косящатым под окошечком.
Она плачет, как река льется,
Возрыдает, что ключи кипят,
Жалобу творит красна девица
На заезжего добра молодца,
Что сманил он красну девицу
Что от батюшки и от матушки
И завез он красну девицу
На чужую дальну сторону,
На чужую дальну, незнакомую,
Что, завезши, хочет кинути.
* * *
Купил мне-ка миленький две косынки голубых,
На белу на рученьку — новый золотой перстень,
На белу на грудь мою — цепочку, два кольца,
Круг сердца, круг моего, семишелков поясок,
На белы на ноженьки мне бумажные чулки,
На чулочки — башмачечки, козловые башмаки.
Принес мне-ка миленький целый узел пряников,
На закуску мне крупищатый пирог,
Еще мне-ка миленький сладкой водки полуштоф.
Рассердилась на миленького: косынки разорву,
С руки золотой перстень в окошко выброшу,
Я цепочку на колечка разолью,
Я колечка по подружкам раздарю,
Белы чулочки я на нитки распущу,
Я из ниточек перчаточки свяжу,
Разудалым молодцам перчатки подарю,
Я башмачки I: на стуле рассеку,
Сладки прянкнички ребятам раскормлю,
Сладку водкуу.у на ворота разолью,
Бел крупищаватый пирог я старушкам раздаю.
* * *
Ой вы ночи мои, ноченьки,
Ночи модой темные!
Ой да надоели вы мне,
Да вы, и мои ноченьки,
Да вы мне надокучили!
Ой да не могу-то я вас,
Мои ноченьки, проспать,
Да я, ноченьки, пролежать,
Пролежать я вас и продумать!
Хоть и уснется мне,
Да мне, младой-младешеньке,
Да мне г всё грустнется,
Младой-то мне во сне много видится:
Будто мой терем растворен стоит,
Да все окошечки в терему,
Да они все распечатаны,
Да все форточки приподняты;
Будто мой-то милой,
Он предо мною стоит,
Да жмет мои руки белые,
Да целует уста сахарные.
От сна-то я, млада, пробужалася,
Да от страха-то я перепужалася.
«Не пужайся меня, моя любезная!
Я не вор к тебе пришел.
Да я не разбойничек,
Я пришел к тебе посоветоваться:
Что жениться мне аль не жениться?»
«Ой да ты женись, только не ошибись:
Неровня-то жена навяжется —
Ни продать-то ее, ни променять,
Всё ни т так ее отдать!»
* * *
Недозрелая-то калинушка —
Ее нельзя заломать,
Не доросла красная девица —
Ее нельзя замуж взять.
«Милая да моя хорошая,
Ты постой, остановись!»
«Рада бы, радым-радешенька,
Да добры кони не стоят».
«Милая да моя хорошая,
Хоть ты рученькой махни».
«Рада бы, радым-радешенька,
Да рука-то у жениха».
«Милая да моя хорошая,
Хоть ты глазыньком мигни».
«Рада бы» радым-радешенька,
Да все глазыньки-то во слезах».
«Милая да моя хорошая»
Ты головушкой махни».
«Рада бы, радым-радешенька,
Да на головушке венец».
* * *
Уж вечор-то я, добрый молодец,
У любушки был.
Сказала мне любушка
Нерадостну весть,
Нерадостну весточку:
«Мил, отстать надо!
Отстань, отстань, миленькнйу
Отстань, вольный свет!
Женись, женись, миленький,
Женись, вольный свет!
Возьми, возьми, миленький, Кого я велю:
Возьми, возьми, миленький,
У вдовиньки дочь —
У вдовиньки доченька,
Дочь Авдотьюшка.
Вспомни, вспомни, миленький,
Про прежнюю любовь:
Как мы с тобой, миленький,
Совыкалися,
Под белой березою
Расставалися.
На этом-то местечке
Трава ль не растет;
Растет, растет травонька,
Всё цветы цветут,
Цветут, цветут цветики,
Все алеются,
Зеленая травонька
Зеленеется.
У мово дружка милого
Кудри в три ряда,
В три ряда кудерушки
По плечам лежат.
По плечам кудерушки.—
Жениться велят!
Женись, женись, миленький,
Женись, вольный свет!»
* * *
Выйду я на море,
Там душенька мой,
Судно голубое,
Прекрасный убор,
Зеленые весельца
Держал над собой.
Гулял мой милый
Во зеленом саду;
С любушкой сошелся,
«Здравствуй» не сказал;
Другой раз сошелся,
Шапочки не снял.
Не смейся, мой милый,
В глаза надо мной,
Бог тебя накажет
Несчастной судьбой —
Немилой женой!
* * *
Уродилася сильна ягода в бору;
Заблудилася красна девица во лесу;
Заблудившись, путь-дорожку не нашла.
Выходила на крутенький бережок,
Садилася под ракитовый кусток,
Расстилала бел-муравчатый платок,
Становила сладкой водки полуштоф,
На закуску сладких яблоков пяток.
Выходивши на крутенький бережок,
Закричала громким голосом она:
«Перевозчик, перевозчик молодой,
Перевези ты меня на ту сторону домой!»
«Перевоз мой, перевоз мой очень дорогой».
«Что ты хочешь, что ты хочешь, то с меня бери».
«Мне не надо, мне не надо твоего ничего,
Только надо: поди замуж за меня!»
«В этом воля не моя, воля батюшкина,
Воля батюшки, воля матушки моей».
* * *
Заболело мое сердечушко, заболело ретивое.
Полюбил парень девонюшку,
Любил, да и сам покинул.
На что ты меня покидаешь?
Разве чего знаешь, знаешь, замечаешь?
Во путь уезжаешь,
Путь-дорожка несчастлива.
Я дома остаюся, горя наберуся.
Я со этого со горя сяду под оконко,
На лавочку подопру ся.
Где мой милый едет?
Со которой сторонушки дует ветерок?
Со ночной сторонушки мой милый идет.
Он идет-едет, как сокол летит;
По полечку едет — песенки поет;
По деревне едет — насвистывает;
По ограде едет — нагаркивает;
По лесенке идет — китайна шубонька
пошумливает,
Серебряны пуговки побрякивают.
Он стукнулся-брякался во колечко —
Мое возрадовалося сердечко: мой милый идет.
Я ждала тебя всю ноченьку,
Все лучинки присветила,
Огарочки завела, сама спать легла.
Затоплялася банюшка, Разгоралася каменка До единого камешка. Распмкалася Марьюшка Перед своим родным батюшком;
«Ты родимый батюшка,
Не ходи к дубову столу,
Не примай золотой чары,
Ны не пей зелена вина,
Не пропей меня, молоду,
Мою русую косоньку,
Мою девью-то красоту
На чужу дальню сторону
Ко чужому чуженину!
Как чужой он чуженин
Без плеточки выучит,
Без морозу сердце вызнобит.
У родимого батюшка,
У его сердце каменно,
В железо сковано,
В булате сварено.
Он сходил к дубову столу,
Он принял золоту чару,
Он выпил зелено вино,
Он пропил меня, молоду,
На чужу дальню сторону».
* * *
Сборы, сборы широкие, Широкие сборы девичьи! Собирала подружек за круглый стол, Садила подружек высоко;
Сама садилась повыше всех, Наклонила голову пониже всех, Думала думушку покрепче всех:
«Как будет прийти во чужи люди, Как будет назвать люта свекра? Батюшкам назвать — не хочется, Свекром назвать — рассердится. Как назвать люту свекровушку? Матушкой назвать — не хочется, Свекровью назвать — рассердится. Подружки мои, голубушки! Придумайте-ко, пригадайте. Убавлю я спеси-гордости, Прибавлю ума-разума:
Назову свекра — батюшком,
Люту свекровушку — матушкой.
С этого я худа не буду,
С белого лица не спаду,
С алых румянец не сойду».
* * *
Расплетите, подруженьки, Вы мою девью красоту, Вы мою красовитую В достальиые, последние. Не бывать-то мне» молоде, Не бывать-то мне, зелене, Со подружкам-голубушкам На веселых гудяньицах. Как о летних о праздничках Гуляли мы, молоды, По травке по шелковой, По цветочкам лазоревым. Под нам травка не мялася, Цветочки не ломалися, Над нам люди дивовалися:
«Это чьи идут девицы?
Это чьи раскрасавицы?
Не родимые ли сестрицы,
Не одной ли мати дочери?»
Бестолковый сватушко! По-невесту ехали, В огород заехали, Пива бочку пролили, Всю капусту полили., Верее молилися:
«Верея, вереюшка!
Укажи дороженьку
По невесту ехати!»
Сватушка, догадайся!
За мошоночку принимайся!
В мошне денежки шевелятся,
Они к девушкам норовятся;
А копейка ребром становится, Она к девушкам норовится!
* * *
Уж тому ли свату-своднику На печи бы заблудитися, Сквозь напыльник провалитися, Киселем бы подавитися, Под шесток бы закатитися, Чтоб клюкой грести, не выгрести, Помелом мести, не вымести! А еще бы свату-своднику Три бы чирья ему в бороду, А четвертый-то под горлышко, Вместо красного солнышка. Уж ему ли, свату-своднику, Мы дадим же провожатого — Таракана-то рогатого, Еще мышь полосатую.
* * *
Не разливайся, мой тихий Дунай,
Не заливай зеленые луга!
В тех ли лугах есть ковыль-трава,
Во той ли траве ходит белый олень,
Ходит белый олень — золотые роги.
Мимо ехал да Иван-сударь,
Мимо ехал да Спиридонович,
Стебнул оленьюшку плеточкой.
«Не бей меня, да Иван-сударь,
Не бей меня, Спиридонович!
Не в кое время пригожусь я тебе:
Жениться будешь — на свадьбу приду,
На двор взойду — я весь двор освечу,
В горницу взойду — всех гостей развеселю,
Да и больше всех да Марью твою,
Чтобы она меньше плакали,
Чтобы она не огорчалася».
* * *
Не соболь дыблет по улице,
Что не черный сибирский по широкой:
Еще ходит-гуляет сам млад князь;
Он часто ко терему привертывает,
Под окошечком часто колотится,
У Анны тайно выспрашивает,
У Петровны тайно выведывает:
«Неужели, Анна Петровна, моя да моя?
Уж я, право, сударь, не твоя да не твоя,
Уж я божья, да божья, да батюшкова;
Уж я батюшки Петра Ивановича,
Уж я матушки Татьяны Ивановны».
* * *
Разлилась, разлелеялась
По лугам вода вешняя,
Унесло, улелеяло
Три кораблика по морю.
Первый корабль унесло
С сундуками с окованными;
Второй корабль унесло
Со периной пуховою,
Со подушками пуховыми;
Третий корабль унесло
Со душой красной девицей
С Натальей Ивановной.
Оставалася мамонька
На крутом славном бережке,
Она кричала-зычала:
«Воротись, моя мила дочь,
Забыла трои золоты ключи,
На адовой на ленточке,
На фарфоровой тарелочке,
Во твоей новой спаленке,
На дубовом на столике,
На фабричной салфеточке».
«Не горюй, моя мамонька,
Не одни ключи я оставила
Позабыла волю тятенькину,
Позабыла негу маменькину,
Приласканьица братцевы,
Разговоры сестрицыны».
Кудрявый повозник, Кудрявый повозник, Погоняй скорее, Чтобы я не слыхала, Как батюшка тужит, Тяжело воздыхает, Меня вспоминает;
Кудрявый повозник,
Погоняй поскорее,
Чтоб я не слыхала,
Как матушка плачет,
Тяжело воздыхает
Мы далеко ездили,
Мы дородну привезли
В дому кукобницу,
А в поле работницу:
И бела и румяна,
Личиком написана,
А умом насыпана.
Батюшке я говорила,
Света государя упрашивала:
«Батюшка, побывай у меня,
Свет государь, погостюй у меня!
У меня ли, молодой, сине море у ворот,
Гуси, лебеди купаются,
Щучки, плотички хлобыщутся, Малые карасики по бережкам лежат,
Красные девушки умываются,
Белятся и румянятся,
Русые волосы расчесывают,
Алые ленты воплетывают,
Батюшка, побывай у меня,
Свет государь, погостюй у меня!»
Матушка моя, я нега твоя,
Не отдавай ты меня далеко от себя,
Хоть отдай меня поближе к себе!
Я по воду пойду, к тебе забегу,
Про свое горе расскажу,
Что муж меня любит, а я его нет;
Покупочки купит, а я не беру;
Сшил мне муж шубочку, а я не ношу, —
В руках подержу и опять положу,
В комнате повешу, полотенцем завешу:
Виси, моя шубушка, да меньшой сестре.
* * *
Соловей мой, соловеюшко, Соловей мой, родной батюшко? Полети, мой соловеюшко, На родимую сторонушку, Ты спроси, соловеюшко:
Кому воля, кому нет воли гулять? «Красным девушкам есть волюшка, Молодушкам нету волюшки;
У молодой у молодушки Три великие заботушки:
Уж как первая заботушка — Чужа дальняя сторонушка;
А другая-то заботушка — Что лиха больно свекровушка;
А третья-то заботушка —
Муж удалая головушка!
Не пускает муж на улицу гулять,
Не велит мне ни скакать, ни плясать,
Ни с молодцами в короводы поиграть,
А все с ним, как с идолом, сиди,
И день, и ночь все ниточки пряди!»
* * *
У всех-то мужья молодые,
У меня у одной старичище.
У меня, молодой, старичище,
Со большою седой бородищей,
У меня, молодой, старичище,
Со большою седой бородищей.
Не отпустит меня старичище,
Не отпустит меня на гульбище.
Я от старого уходом уходила,
Цветно платьице в подоле уносила,
У соседа под сараем снаряжалась,
Ключевой водой под горкой умывалась,
Всю я ноченьку, младая, прогуляла,
С молодыми со ребятами гуляла.
У соседа под сараем разряжалась,
Я домой, млада, бежала, торопилась.
Скок-поскок, молода, на крылечко,
Стук-бряк, молода, во колечко:
«Пропусти-ка меня, старичище,
Расседая большая бородища!»
«Где была ты, жена молодая,
Где была ты да с кем ты гуляла?»
«Я ни с кем не была, не гуляла,
Я телушку во хлевушку загоняла,
Тут со мною беда приключилась —
Распроклятая вертушка завернулась,
Всю я ноченьку, млада, простояла,
Всю я ночку на морозе продрожала».
«Кабы знал бы, кабы знал бы, отворил бы,
В теплу горенку погреться пустил бы».
Слава Богу, слава Богу, обманула
Расседую большую бородищу.
Горе, горе, кто кого не любит,
А еще того горшее — кто с кем расстается.
Расставался парень со девчонкой,
Сомыкался парень со бабенкой.
Как приходит темная ночка,
Стучит-гремит милый в окошко.
«Выйди, выйди ты, моя милая,
Выйди, радость моя дорогая!»
«Я бы рада, голубчик мой, выйти,
Законный муж за рученьку держит,
Держит, милый, меня не пускает.
Намолю я тучу градовую:
Убей, убей, туча градовая,
Моего законного мужа!»
* * *
Теща зятя провожала,
Ума-разума пытала:
«Ты, зятюшко, мой батюшка,
Скажи, кто из трех милее:
Я ли, теща, али женка, али матушка родная?»
«Люблю тещу для привету,
Жену для совету,
Свою матушку родную
Вовек не забуду».
* * *
Как болит-то ли, болит у мужа головка,
На чужих-то ли глядя на жен на хороших,
Что на девок-то ли, девок на пригожих.
У меня-то ли жена, жена некорыстна,
Некорыстная жена, ах, да не по мыслям.
Куда пошлешь-то жену — ее не дошлешься;
Хоть дошлешься-то жену — ее не дождешься;
Как придет-то ли жена — да правды не скажет.
Она стелет постелюшку — сама слезно плачет,
Во зголовьице кладет — она возрыдает,
Своего прежнего дружка она вспоминает.
* * *
Вот идет-идет постылый муж домой,
Он несет-несет подарок немилой:
Со правой руки колечко золото,
На колечушке написаны слова,
Что слова-то те — великая гроза.
Я не знаю, молодешенька,
Я не знаю, зеленешенька,
За собой я ни пени, ни вины.
Только знаю, молодешенька,
Только знаю, зеленешенька,
За собою провиночку одну:
Что из горницы во горницу прошла,
За собою холостого привела,
Холостому стакан водки налила.
Холостой-от неучтиво принимал,
Ко стакану белу руку прижимал,
Принародно сестрою называл,
Без людей-то меня душечкою:
«Ах ты душечка, Катюшечка моя!
Мне понравилась походочка твоя,
Полюбилась очень речь хороша.
Где ни пройдешь — утешишь молодца,
Слово скажешь — украсишь на речах».
Молодые крестьяне
Пошли рано молотить;
Жалко жонушек будить:
«Усни, жонка, усни, душка!
Вот те в голову подушка.
Усни, радость дорогая, —
Вот те в голову другая!»
«Размолодчик молодой,
Бери девицу с собой!»
ПЕСНИ ИГРОВЫЕ, ХОРОВОДНЫЕ, ПЛЯСОВЫЕ, ШУТОЧНЫЕ
Я по сенюшкам хожу, млада, хожу, Сквозь стеколушко на милого гляжу. Мой милый друг и хорош, и пригож, Душа моя, чернобров, черноглаз. Я не знаю, к чему друга применить? Применю друга к золотому перстеньку:
Золот перстень — на руке, на руке,
Мой милый друг — на уме, на уме.
Я по сенюшкам хожу, млада, хожу,
Сквозь стеколушко на милого гляжу.
Мой милый друг и хорош, и пригож,
Душа моя, чернобров, черноглаз.
Я не знаю, к чему друга применить?
Применю друга к жемчугу, к жемчугу:
Жемчуг — товар весовой, весовой,
Мой милый друг — часовой, часовой.
Я по сенюшкам хожу, млада, хожу,
Сквозь стеколушко на милого гляжу.
Мой милый друг и хорош, и пригож,
Душа моя, чернобров, черноглаз.
Я не знаю, к чему друга применить?
Применю друга к соколу, к соколу:
Сокол — птица вольная, вольная,
А я, млада,— горькая, горькая!
* * *
Уж ты журав долгоногий,
Выходи большой дорогой,
Ты иди-ка стороной,
Борони-ка бороной,
Бороной железной, —
Выбирай, любезный!
* * *
Чарочки по столику похаживают,
Рюмочки походя всё речь говорят:
Сватался-присватался к девице богатый купец.
Сказывал-рассказывал житье-бытье,
Житье-бытье, всё богатство свое:
«Есть у меня, девица, семь деревень.
Есть у меня, красная, семь деревень,
Семь деревень, что с приселочками».
«Думаю-подумаю: пойти ли за него?
Разумом раскину — не быть делу так:
Ты поедешь на море.
Меня покинешь на горе».
Чарочки по столику похаживают, Рюмочки походя всё речь говорят:
Сватался-присватался к девице богатый музыкант. Сказывал-рассказывал житье-бытье,
Житье-бытье, всё богатство свое:
«Есть у меня, девица, скрипочка, дудок,
Есть у меня, красная, скрипочка, дудок,
Скрипочка, дудок, балалаечка, смычок».
«Думаю-подумаю: пойти ли за него?
Разумом раскину — быть делу так:
Ты будешь мне играть,
А я буду тебе танцевать».
* * *
Жил-был курилка,
Жил-был голубчик.
Не умри, курилка, не умри, голубчик!
Шейка тоненька,
Дума коротенька.
У голубя золотая голова,
У голубки позолоченная.
У Якова хороша была жена
Свет Домнушка-душа.
Съезжались Якова друзья,
Дивовались Якова жене:
«Кабы, братцы, да моя была жена,
Я бы летом во колясочке возил,
А зимою студеною во писаных санях,
На ямских кучерах, на донских лошадях»
Я поеду ль, я поеду ль В Китай-город гуляти. Я куплю ли, я куплю ли Молодой жене покупку, Молодой жене покупку — Предиковинную шубку;
Я примерю-приложу, На тебя, свет, погляжу. Поглядите, люди добры, Как жена меня не любит:
Она не любит меня,
Не глядит на меня;
К людям ходит личиком,
Ко мне правым плечиком!
Я поеду ль, я поеду ль В Китай-город гуляти. Я куплю ли, я куплю ли Молодой жене покупку, Молодой жене покупку — Шелковую плеточку;
Я примерю-приложу,
На тебя, свет, погляжу.
Посмотрите, добры люди,
Как жена-то меня любит:
Она любит меня, Все глядит на меня;
К людям ходит плечиком,
Ко мне своим личиком!
* * *
Мой муж домой едет,
Постылый домой едет.
Некуда гостя дети,
Некуда схоронити.
Я гостя — в лукошко,
Войлоком накрыла,
Под лавку подбила.
Как муж приезжает, Он жену пытает:
«Жена моя, женка,
Жена-боярыня,
Что у тебя в лукошке
Войлочком накрыто,
Под лавку подбито?»
«Уж ты, муж-мужишко,
Глупый, неразумный! Черная овечка барана родила С крутыми рогами, С головой кудрявой, С длинными ногами».
«Жена моя, женка, Жена-боярыня,
Покажи мне барана
С крутыми рогами,
С длинными ногами!»
«Да ты, муж-мужишко,
Глупый, неразумный!
Этого барана
До трех дней не кажут,
До трех не любуют».
Денечек проходит.
Другой наступает,
Муж жену пытает:
«Жена моя, женка,
Покажи мне барана
Черного, кудрява!»
«Этого барана
Я в сад относила;
Свинья дверь отбила,
Барана упустила;
Этого барана Серы волки съели».
Мой муж домой едет,
Постылый домой едет.
Некуда гостя дети,
Некуда схоронити.
Я гостя — в лукошко,
Войлоком накрыла,
Под лавку подбила.
Как муж приезжает,
Он жену пытает:
«Жена моя, женка,
Жена-боярыня,
Что у тебя в лукошке
Войлочком накрыто,
Под лавку подбито?»
«Уж ты, муж-мужишко,
Глупый, неразумный!
Черная овечка барана родила
С крутыми рогами,
С головой кудрявой,
С длинными ногами».
«Жена моя, женка,
Жена-боярыня,
Покажи мне барана
С крутыми рогами,
С длинными ногами!»
«Да ты, муж-мужишко,
Глупый, неразумный!
Этого барана
До трех дней не кажут,
До трех не любуют».
Денечек проходит.
Другой наступает,
Муж жену пытает:
«Жена моя, женка,
Покажи мне барана Черного, кудрява!»
«Этого барана
Я в сад относила;
Свинья дверь отбила,
Барана упустила;
Этого барана
Серы волки съели».
Сижу я, млада,
На печке одна,
Заплатки плачу,
Приплачиваю,
Я мужа браню,
Прибраниваю:
«Какой ты мне муж?
Какой муженек?
Борзой кобелек!
Продай, муж, корову
С лошадушкою!
Купи, муж, саян —
Широкий подол.
Душегрейку —
Камчатвенькую.
Купи, муж, кокошник
Косой, золотой,
Еще ожерелье
Жемчужненькое.
Молода снаряжу ся,
К обедне пойду.
Ах, люди-то скажут:
«Чья это така?
Чья это така?
Купецка жена!»
Обедня отходит —
Мой милый идет;
Мой милый идет,
Саночки везет;
Саночки везет
И хомутик несет:
«Младая жена,
Впрягайся сама!
Впрягайся сама
Да в лес по дрова!»
Заехал в целик,
Наклал воз велик.
На горку он едет —
Прихлестывает,
Под горку он едет —
Присвистывает;
Не то мне досадно,
Что воз велик,
А то мне досадно,
Что муж на возу;
Что муж на возу,
Об одном глазу.
* * *
Как у батюшки сынок
Был такой затейник:
Продал соху на нужду,
А купил себе кофейник.
Продал медные тазы,
Купил серебряны часы;
Часики в кармане:
«Пожалуйте с нами»
* * *
Дрема дремлет, спати хочет.
Тебя, дрема, свекор кличет!
«А я дары, а я дары не напряла,
Шелковые продремала!»
Дрема дремлет, спати хочет.
Тебя, дрема, свекровь кличет!
«А я дары не напряла,
Шелковые продремала!»
Дрема дремлет, спати хочет.
Тебя, дрема, муж кличет!
«А я дары все напряла,
Шелковые все напряла!»
* * *
Ах, по речке, ах, по Казанке
Сизый селезень плывет.
Как по бережку, вдоль по крутому
Добрый молодец идет;
Чешет свои кудри, чешет свои черны
Частым гребнем-гребешком;
Сам со кудрями, сам со черными
Разговаривает:
«Кому, мои кудри, кому, мои черны,
Вы достанетесь чесать?»
Доставались кудри, доставались черны
Старой бабе чесать.
Она не умеет, она не горазда
Чесать кудри гребешком.
Ах, по речке, ах, по Казанке
Сизый селезень плывет
Как по бережку, вдоль по крутому
Добрый молодец идет;
Чешет свои кудри, чешет свои черны
Частым гребнем-гребешком;
Сам со кудрями, сам со черными
Разговаривает:
«Кому, мои кудри, кому, мои черны,
Вы достанетесь чесать?»
Доставались кудри, доставались черны
Молодой вдове чесать.
Она не умеет, она не горазда
Чесать кудри гребешком.
Ах, по речке, ах, по Казанке
Сизый селезень плывет.
Как по бережку, вдоль по крутому
Добрый молодец идет;
Чешет свои кудри, чешет свои черны
Частым гребнем-гребешком;
Сам со кудрями, сам со черными
Разговаривает:
«Кому, мои кудри, кому, мои черны,
Вы достанетесь чесать?»
Доставались кудри, доставались черны
Красной девице чесать.
Она ведь умеет, она и горазда
* * *
Было у тещи
Семь зятьев:
Хомка зять,
И Пахомка эять,
И Гришка зять,
И Гаврюшка зять,
И Макарка зять,
И Захарка зять,
Зятюшка Ванюшка
Милей всех зятьев.
И стала теща
Зятьев в гости аватъ.
Хомка идет,
И Пахомка идет,
И Гришка идет,
И Гаврюшка идет,
И Макарка идет,
И Захарка идет.
«Зятюшка Ванюшка,,
Иди поскорей!»
И стала теща
Зятьев за стол сажать.
Хомка сел,
И Пахомка сел,
К Гришка еел,
И Макарка еел,
И Захарка еел.
«Зятюшка Ванюшка,
Поди вот тут сядь.
Стала теща зятьев
Вином потчевать:
Хомке рюмка,
И Пахомке рюмка,
И Гришке рюмка,
И Гаврюппсе рюмка,
И Захарке рюмка,
Зятюшке Ванюшке
Рюмочка с винцом.
Стала теща с зятьев
Деньги обирать.
С Хомки — рубь,
И с Пахомки — рубь,
И с Гришки — рубь,
И с Гаврюшки — рубь,
И с Макарки — рубь,
И с Захарки — рубь,
С зятюшки Ванюшки –
Пара серебра.
Стала теща
Зятьев провожать:
И Хомке — в шею,
И Пахомке - в шею,
И Гришке — в шею,
И Гаврюшке - в шею,
И Макарку — в шею,
И Захарку — в шею,
А зятюшку Ванюшку
За святые волоса
* * *
Жила-была Дуня.
Дуня-тонкопряха,
Вали-вали, Дуня,
Дуня-тонкопряха!
Пряла наша Дуня
Ни толсто, ни тонко.
Ни толсто, ни тонко,
Потолще каната.
Потолще каната.
Потоньше оглобли.
Стала наша Дуня
Холсточек сновати.
Сновала, сновала —
Колья поломала.
Стала наша Дуня
Холсточки ткати.
Семь сел проходила,
Берда не добыла.
Что везут, везут добра молодца, везут в город. Отдают меня, добра молодца, в царску службу,
Что во ту ль, во ту службу царскую, во солдаты.
Уж никто по мне, добром молодце, не потужит, Только тужит лишь одна матушка, мать родная, Молода жена добра молодца проклинает,
Красны девушки про молодчика вспоминают,
Род и племя все меня, молодца, провожают:
«Послужи-ка ты, добрый молодец, верой, правдой, Положи за нас свою буйную ты головку».
* * *
Не белы снеги во чистом поле,
Снега забелелись, забелелись, —
Забелелися моего дружка
Каменны палаты, то палаты.
У палатушек стоят два шатра,
Шатры шелковые, шелковые;
Что во тех шатрах стоят два стола,
Столы дубовые, дубовые;
У столов стоят там два стулика,
Стулья кленовые, кленовые;
Что сидят на них два молодчика,
Двое молодые, молодые;
На столах стоят две чернилицы,
Обе золотые, золотые.
У молодчиков по перу в руках,
Перья лебедины, лебедины.
Добры молодцы пишут грамотки
По белой бумаге, по бумаге.
Против них стоит красна девица,
Сама горько плачет, горько плачет.
«Ты не плачь, не плачь, красна девица,
Не плачь, не печалься, не печалься!
Что не быть, не быть твоему дружку,
Не быть во солдатах, во солдатах;
А что быть-то, быть твоему дружку
Во донских казаках, во казаках!»
* * *
Был один-то, один у отца, у матери,
Все один-единый сын,
Как его-то берут, разудалого,
Берут в службу царскую,
По указу его, разудалого,
Берут государеву.
Как со вечера добру молодцу,
Ему приказ отдан был;
С полуночи-то, душа добрый молодец,
Он собираться стал;
На белой-то заре, душа добрый молодец,
А он стал коня седлать;
На восходе-то солнца красного
Стал он со двора съезжать.
Провожает его, разудалого,
Его молода жена,
Провожают его, разудалого,
Его все — отец и мать;
Провожают еще его, разудалого,
Его весь и род и племень.
Позади идет его горюшенька —
Его молода жена.
Молодец-то жену уговаривал:
«Воротися, жена, воротися, душа,
Воротися, лебедь белая!
Впереди-то у нас все огни горят,
Огни горят неугасные ».
«Уж ты, миленький, сердечный друг,
Не уговаривай меня, не обманывай!
Это горит-то и пылает
У тебя, молодца, ретиво сердце».
«Воротися, жена, воротися, душа,
Воротися, лебедь белая!
Позади-то у нас вода полая».
«Уж ты, миленький, сердечный друг,
Не удерживай меня, не обманывай!
Это из твоих очей молодецкиих
Слезы катятся, как река, льются.!»
* * *
Как со вечера кочета поют;
Со полуночи дружка куют,
Куют дружка во железушки,
Везут дружка во солдатушки,
Во молоденьки некрутики.
Мимо лесу, мимо темного,
Мимо садику зеленого,
Мимо ельничку-березничку,
Мимо частого орешничку,
Пролегала тут дороженька,
Дороженька не широкая,
Не широкая, не торная,
Не торная, не набойная,
Да никто по ней не хаживал,
Никто следу не прокладывал.
Только шли-прошли извозчики,
Извозчички не тяжелые,
Не тяжелы — нагруженные,
С солдатскою амуницией.
Наперед идут охотнички,
Позади идут невольнички.
Охотнички песни взгаркнули,
Невольнички слезно всплакнули,
Свою сторону вспомянули:
«Сторона ль наша, сторонушка,
Ты знамая и знакомая!
На сторонушке слободушка,
На слободушке зазнобушка,
Зазнобушка — красна девушка!»
* * *
Всю ночь не спал, все ходил да гулял;
Ко белой-то заре ко двору я пришел.
Молодая жена со постели встает,
Со постели встала, слезой залилась:
«Без тебя, мой друг, постелюшка холодна;
И одеялице призаинело в ногах,
Подушечка потонула во слезах».
Со стыда, молодец, я вниз личиком упал,
Сам себя сругал, про гуляньице сказал:
«Ты гулянье, ты гуляньице мое!
Довело ты молодца до конца!
Распрогневал я родную матушку, отца:
Через то, младец, на службицу пошел.
А на службице последнее житье;
По немногу там нам жалованья дают:
По три денежки у суточки,
По пяти плетей у спинушку кладут!
Ты не плачь, ты не плачь, родимая матушка!
Не плачь, не печаль доброго молодца,
Ты не жди, ты не жди младца через три года;
На четвертый год сам письмо пришлю.
Во письме пропишу строку черную,
Строку черную, печальную;
Поминай ты меня тогда, родимая матушка,
хлебом-солью».
* * *
Наша пыльная дороженька
Запылена она пылию,
Эх, запылена она пылию.
По той пыльной по дороженьке
Много ходу по ней, езду,
Эх, много ходу по ней, езду.
По той по пыльной по дороженьке
Да шла молодка молодая,
Эх, шла молодка молодая.
Она,горькая молодка,
Сама слезно плакала,
Эх, сама слезно плакала.
«Как же мне, горькой молодушке,
Как же мне слезно не плакати?
Эх, как же мне слезно не плакати?
Моего дружка любезного
В прием принимают,
Эх, в прием принимают,
С моего дружка любезного
Русы кудельки сымают».
* * *
Как у ласточки, у касаточки,
На лету крылья примахалися,
Как у душечки красной девицы
На ходу ноги подломилися;
У дородного доброго молодца
В три ряда кудри завивалися,
Во четвертый ряд по плечам лежат,
Ой, во пятый ряд с плеч валилися.
Ой, почуяли черны кудри
Что невзгод ушку великую,
Что служить службу государеву.
Повели тут добра молодца
В канцелярью государеву,
Записали добра молодца
Во драгуны государевы.
Ой, не жаль-то мне черных кудрей,
Только жаль мне своей стороны.
На сторонушке три зазнобушки;
Ой, как первая зазнобушка —
Расставался я с отцом, с матерью,
С отцом, с матерью, с сиротами
ребятками,
С молодой женой, с моими малыми
детками.
Долиною широкою
Варшавскою
Приехал казак ко бережку
Ко крутому,
Привязал коня ко кусточку
Ко ракитовому,
Присек он огня
Острой сабелькой,
Свои раны он
Стал развязывать,
Своему доброму коню
Стал наказывать:
«Ты беги, мой конь,
Вдоль по бережку,
Вдоль по бережку,
По крутому,
Прибеги ты, мой конь,
Ко воротечкам,
Ты заржи, мой конь,
Громким голосом,
Услыхал бы мой
Родный батюшка,
Сказал бы он моей
Родной матушке;
Сходила бы она
На сине море,
Достала бы она
Со дна морской песок,
Посеяла бы в зеленом саду
На кирпичике;
И когда тот морской
Песок взойдет,
Тогда родный ее сын
Домой воротится».
Что вились-то мои русы кудри, вились-завивались... Как заслушали мои русы кудри на себя невзгодье, большое ли невзгодье, великое безвременье:
Что уж быть-то мне, доброму молодцу, во солдатах, стоять-то мне, доброму молодцу, в карауле.
Вот стоял я, добрый молодец, в карауле;
Застоялись у доброго молодца мои скоры ноги.
Как задумал я, добрый молодец, задумал бежати;
Что бежал я, добрый молодец, не путем-дорогой,
А бежал я, добрый молодец, темными лесами.
Во темных лесах, добрый молодец, весь я ободрался;
Под дождем я, добрый молодец, весь я обмочился;
Прибежал я, добрый молодец, к своему подворью, Прибежавши, добрый молодец, под оконом
я постучался:
«Ты пусти, пусти, сударь-батюшка, пусти обогреться! Ты пусти, пусти, моя матушка пусти обсушиться!» «Я б пустила тебя, мое дитятко, — боюсь государя;
Ты поди, поди, мое дитятко, во чистое поле:
Что буйным ветром тебя, дитятко, там обсушит, Красным солнышком, мое дитятко, тебя обогреет!» Что пошел-то я, добрый молодец, пошел, сам заплакал:
«Уж возьмитесь, загоритесь, вы, батюшкины хоромы! Уж ты сгинь-пропади, матушкино подворье!»
* * *
Породила да меня матушка,
Породила да государыня,
В зеленом-то саду гуляючи,
Что под грушею под зеленою,
Что под яблоныо под кудрявою,
Что на травушке на муравушке,
На цветочках на лазоревых.
Пеленала да меня матушка
Во пеленочки во камчатные,
Во свивальники во шелковые.
Берегла-то меня матушка
Что от ветра и от вихоря;
Что пустила меня матушка
На чужу-дальну сторонушку.
Сторона ль ты моя, сторонушка,
Сторона ль ты моя незнакомая!
Что не сам-то я на тебя защел»
Что не добрый меня конь завез –
Занесла меня кручинушка,
Что кручинушка великая —
Служба грозная государева,
Прытость-бодрость молодецкая
И хмелинушка кабацкая.
* * *
Уж ты зимушка-зима,
Холодна, зима, была!
Холодна зима проходит,
Лето красно настает,
Лето красно настает,
У солдата сердце мрет.
У солдата сердце мрет,
Лето дома не живет.
Лето в лагерях стоять,
Поутру рано вставать.
Поутру рано вставать,
Лицо бело умывать.
Лицо бело умывать,
Мундир черный надевать.
Мундир черный надевать,
На ученье выезжать.
Нам ученье не мученье,
Между прочим тяжело,
Между прочим тяжело,
Что не знаем ничего:
Ни налево, ни направо,
Бьют солдата чем попало
И прикладом, тесаком,
Не будь, солдат, дураком.
* * *
При курганике, при широком раздольице
Добрый молодец спочив имел,
Спочив имел день до вечеру,
Осеннюю темную ночушку до белой зари.
Наезжали на доброго молодца три охотника,
Три охотника — три татарина.
Один-то говорит: «Из ружья убью»,
А другой говорит: «Я копьем сколю»,
А третий говорит: «Я живого возьму!»
Добрый молодец от сна пробуждается,
За шелков чумбур хватается,
На своего доброго коня наскоро сажается.
Он и первого татарина из ружья убил,
А другого татарина — копьем сколол,
А третьего татарина — живым повел!
* * *
В чистом поле стояло тут дерево,
Березонька бела;
На том ли на дереве сидит птица пава.
Кричит пава: «Запропала солдатская слава!»
Летели гуси со святой Руси;
«А знать, нам, солдатушки, не бывать на Руси,
На Руси не бывать, отцов не видать,
Матерей не знать».
«Солдатушки-ребятушки, а где ваши домы?»
«Наши домы — круты горы, широки раздолья,
То наши подворья».
«Солдатушки-ребятушки, а где ваши жены?»
«Наши жены — ружья заряжены,
штыки присажены ».
«Солдатушки-ребятушки, а где ваши дети?»
«Наши дети — ложки полужены, в сумы положены, В поход припасены».
«Солдатушки-ребятушки, а где ваши тетки?»
«Наши тетки — шапки теплы на буйной головке». «Солдатушки-ребятушки, а где ваши кони?»
«Наши кони — резвы ноги, завсегда в походе,
В казенной работе.
Мы под Киев подходили, на горку всходили,
Мы на горочку всходили, во фрунт становились».
* * *
Из-за леса, леса темного,
Из-за гор ли, гор высокиих
Тут бежит-спешит молодой солдат,
Молодой солдат, строевой сержант.
На головушке он указ несет,
Во правой руке — челобитьице.
У ключа, ключа у гремячего,
У колодезя у студеного
Добрый молодец коня поил,
Красна девица воду черпала,
Воду черпала, речь говорила:
«Ох ты душечка, молодой солдат!
Молодой солдат, строевой сержант!
Ты возьми, возьми за себя меня»
.«Ох ты глупая красна девица,
Неразумная дочь отецкая!
Мне нельзя тебя за себя взяти,
Мы вечор поздно со бою пришли,
Уж мы билися-рубилися,
Трое суточки не пиваючи,
Не пиваючи, не едаючи,
Со добрых коней не слезаючи.
Наши ноженьки подогнулися,
Белы рученьки опустилися,
Сабли вострые притупилися!»
* * *
Не беленькая березонька к земле клонится,
Не шелковая в поле травонька расстилается —
Стелется-расстилается полынь горькая.
Нет тебя, полынушки, горче в поле нет!
Горче тебя, полынушка, служба царская,
Наша солдатская,
Царя белого Петра Первого!
Не днем-то нам, со вечера, солдатушкам, ружья чистити;
Со полуночи солдатушкам голова чесать,
Голова чесать да кудри пудрити;
На белом свету солдатушкам во поход идти,
Во поход идти, во строю стоять,
Во строю стоять да по ружью держать.
Пристоялись резвы ноженьки ко сырой земле,
Придержались белы рученьки к огненному ружью,
Пригляделись очи ясные за Дунай-реку.
Уж мы ждали-то, дождали неприятеля,
Неприятеля да супостателя — короля шведского.
Выходил-то наш король шведский из бела шатра;
Он смотрел русску силушку из ясна стекла,
Какова-то есть русска силушка во строю стоит,
Во строю стоит да по ружью держит.
* * *
Под ракитою зеленой русский раненый лежал,
Под ракитою зеленой русский раненый лежал.
Над ним вился черный ворон, чуя лакомый кусок,
Над ним вился черный ворон, чуя лакомый кусок.
«Ты не вейся, черный ворон, ты не вейся надо мной,
Ты не вейся, черный ворон, ты не вейся надо мной.
Ты добычи не дождешься: я солдат еще живой,
Ты добычи не дождешься: я солдат еще живой.
А слетай-ка, черный ворон, к отцу с матерью родной,
А слетай-ка, черный ворон, к отцу с матерью родной.
Ты снеси им, черный ворон, мой поклончик слезовой,
Ты снеси им, черный ворон, мой поклончик слезовой.
А жене моей красивой — хоть платочек кровавой,
А жене моей красивой — хоть платочек кровавой.
И скажи, чтоб не тужила, я женился на другой,
И скажи, чтоб не тужила, я женился на другой.
Я женился на другой — на винтовке строевой,
Я женился на другой — на винтовке строевой.
Шашка свашкою была, со штыком венчался я,
Шашка свашкою была, со штыком венчался я.
Взял приданое большое — все германские поля,
Взял приданое большое — все германские поля».
* * *
Запевала
Дубина, дубинушка,
Дубина зеленая,
Зеленая, подернем!
Хор
Подернем!
Подернем!
Вот пошла! Пошла!
Сама пошла, сама пошла!
Запевала
Ой, люли! Ой, люли!
Барка стала на мели.
Вот подернем!
Хор
Подернем!
Подернем!
Вот пошла! Пошла!
Сама пошла, сама пошла!
Запевала
Эх да на речке, на лугу ли,
Эх да потянем, потянули,
А ну подернем!
Хор
Подернем!
Подернем!
Вот пошла! Пошла!
Сама пошла!
Запевала
Эх да тяни, тяни до поту,
Грош надбавят за работу.
А вот подернем!
Хор
Подернем!
Подернем!
Вот пошла! Пошла!
Сама пошла, сама пошла!
* * *
Ой, ребята, плохо дело!
Наша барка на мель села!
Ой ребята, собирайся!
За веревочку хватайся!
Чтоб прибавить барке ходу,
Побросаем девок в воду!
Чтобы барка шла ходчее,
Надо лоцмана по шее.
* * *
Ой ребята, плохо дело! Наша барка на мель села!
Ой ребята, собирайся! За веревочку хватайся!
Чтоб прибавить барке ходу, Побросаем девок в воду!
Перед нашими вороты,
Перед нашими широки,
Перед нашими широки
Разыгралися ребята,
Все ребята молодые,
Молодые, холостые;
Они шуточку сшутили,
Во новы сени вскочили,
Во новы сени вскочили,
Новы сени подломили,
Новы сени подломили,
Красну девку подманили,
Красну девку подманили,
В новы сани посадили;
«Ты садися, девка, в сани,
Ты поедем, девка, с нами,
С нами, с нами, молодцами,
С понизовыми бурлаки;
У нас жить будет добренько,
У нас горы золотые,
У нас горы золотые,
В горах камни дорогие».
На обман девка сдалася,
На бурлацкие пожитки,
А бурлацкие пожитки,
Что добры, да не велики,
Что добры, да не велики,
Одна лямка да котомка,
Еще третья-то оборка.
* * *
Во славном было городе во Черкасске,
Построилися там палату шки новые каменные;
Во палатушках-то столы стоят все дубовые,
За столом-то сидит вдовушка молодая.
Сидит, сама слезно плачет,
Во слезах-то она причитает,
Ретиво свое сердечко проклинает:
«Распроклятое ретиво во мне сердечко!
Полно тебе, моему сердечушке, болети!
Пора-то тебе, сердцу, дружка забывати!
Ото сна-то проснусь, возгадаю:
Да когда-то мои резвы ноги притомятся,
Да когда моя буйная головушка с плеч свалится,
Тогда-то я своего дружка мила позабуду».
* * *
Вниз по матушке по Волге, По широкому раздолью, Разыгралася погода, Погодушка верховая, Верховая, волновая. Ничего в волнах не видно, Одна лодочка чернеет, Никого в лодке не видно, Только парусы белеют, На гребцах шляпы чернеют, Кушаки на них алеют. На корме сидит хозяин, Сам хозяин во наряде, Во коричневом кафтане, В пирюсеневом камзоле, В алом шелковом платочке, В черном бархатном картузе, На картузе козыречек, Сам отецкой он сыночек. Уж как взговорит хозяин:
«И мы грянемте, ребята,
Вниз по матушке по Волге,
Ко Аленину подворью,
Ко Ивановой здоровью».
Аленушка выходила,
Свою дочку выводила,
Таки речи говорила:
«Не прогневайся, пожалуй,
В чем ходила, в том и вышла,
В одной тоненькой рубашке
И в кумашной телогрейке»,
* * *
Мне не жаль-то платка, платка алого, Только жаль-то дружка, дружка милого. Покрывала платок аленький, покрывала, Потеряла не знай где, не знай где. Мне не жаль-то платка, платка алого, Только жаль-то дружка, дружка милого;
Хорош миленький уродился,
Во бурлачушки подрядился —
Во все лето-летичко до Покрова праздничка.
Ой ли Покров праздничек к нам приходит.
Ой ли все бурлачушки с Волги идут,
А моего-то дружка долго нету.
Ой ли пойду-то я сразу во светлицу,
Уж и погляжу-то я, погляжу из окошка в окошко:
Не плывет ли лодочка с Волги?
Уж сверху лодочка завиднелась,
Черна шляпа зачернелась.
ПЕСНИ КРЕСТЬЯНСКОЙ НЕВОЛИ, РАЗБОЙНИЧЬИ ПЕСНИ
* * *
Как за барами житье было привольное, Сладко попито, поедено, похожено, Вволю кору шки без хлебушка погложено, Босиком снегу потоптано,
Спинушку кнутом попобито;
Нагишом за плугом спотыкалися,
Допьяна слезами напивалися,
Во солдатушках послужено,
Во острогах ведь посижено,
Что в Сибири перебывано,
Кандалами ноги потерты,
До мозолей душа ссажена.
А теперь за бар мы Богу молимся:
Божья церковь — небо ясное,
Образа ведь — звезды частые,
А попами — волки серые,
Что поют про наши душеньки.
Темный лес — то наши вотчины,
Тракт проезжий — наша пашенка,
Пашню пашем мы в глухую ночь,
Собираем хлеб не сеямши,
Не цепом молотим — слегою
По дворянским по головушкам
Да по спинушкам купеческим:
Свистнет слегушка — кафтан сошьет,
А вдругоряд — сапоги возьмет,
Свистнет втретьи — шапка с поясом,
А еще раз — золота казна.
С золотой казной мы вольные.
Куда глянешь — наша вотчина,
От Козлова до Саратова,
До родимой Волги-матушки,
До широкого раздольица, —
Там нам смерти нет, ребятушки.
* * *
Ты взойди-ка, красно солнышко,
Над горой взойди над высокой,
Над дубровушкой взойди над зеленою,
Над полянушкой взойди над широкою,
Обогрей-ка нас, добрых молодцев,
Добрых молодцев, сирот бедныих,
Сирот бедныих, солдат беглыих,
Солдат беглыих, беспачпортныих!
Как по Волге, Волге-матушке,
Повыше было села Лыскова,
Пониже села Юркина,
Против самого села Богомолова,
Вытекала тут быстра речушка,
По прозванью речка Кержинка;
По речушке бежит лодочка,
Бежит-то лодочка не ловецкая,
Не ловецкая — молодецкая,
Молодецкая, воровская, косная;
Посередь лодки стоит деревцо,
На деревце бел тонкий парус,
Под парусом бел тонкий шатер,
Под шатром лежит дорогая кошма,
Под кошмой лежит золота казна,
На казне лежит платье цветное,
На платьице сидит девица;
Сидит девица — призадумалась,
Призадумавши, пригорюнивши, —
Не хорош-то ей сон привиделся:
Атаманушке быть зарезану,
Есаулушке быть повешену,
Молодцам-гребцам во тюрьме сидеть,
А мне, девушке, быть на волюшке,
На родимой на своей сторонушке,
У своего батюшки и у матушки.
* * *
Хороша наша деревня,
Только улица грязна.
Хо-хо! О-хо-хо!
Только улица грязна!
Хороши наши ребята,
Только славушка худа.
Хо-хо! О-хо-хо!
Только славушка худа!
Величают нас ворами,
Все разбойничками.
Хо-хо! О-хо-хо!
Все разбойничками!
Мы не воры, мы не плуты,
Не разбойнички.
Хо-хо! О-хо-хо!
Не разбойнички!
Государевы мы люди,
Рыболовнички.
Хо-хо! О-хо-хо!
Рыболовнички!
Мы ловили эту рыбу
По сухим по берегам.
Хо-хо! О-хо-хо!
По сухим по берегам!
По сухим по берегам —
По амбарам, по клетям.
Хо-хо! О-хо-хо!
По амбарам, по клетям!
Как у дяди у Петра
Заловили осетра.
Хо-хо! О-хо-хо!
Заловили осетра!
Заловили осетра —
Белогривого коня.
Хо-хо! О-хо-хо!
Белогривого коня!
Как у тетки у Арины
Заловили три перины.
Хо-хо! О-хо-хо!
Заловили три перины!
А у кума у Степана
Унесли горшок сметаны.
Хо-хо! О-хо-хо!
Унесли горшок сметаны!
Заловили сорок щук,
Из которых шубы шьют.
Хо-хо! О-хо-хо!
Из которых шубы шьют!
Заловили мы белугу,
Что калачиком рога!
Хо-хо! О-хо-хо!
Что калачиком рога!
Вот за эфтаки дела
Посадили в кандала.
Хо-хо! О-хо-хо!
Посадили в кандала!
Посадили на неделю,
Продержали круглый год.
Хо-хо! О-хо-хо!
Продержали круглый год!
* * *
Не шуми, мати зеленая дубравушка,
Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати!
Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,
Перед грозного судью — самого царя.
Еще станет государь-царь меня спрашивать:
«Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянский сын,
Уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал,
Еще много ли с тобой было товарищей?»
«Я скажу тебе, надежа православный царь,
Всее правду скажу тебе, всю истину,
Что товарищей у меня было четверо:
Еще первый мой товарищ — темная ночь;
А второй мой товарищ — булатный нож;
А как третий-от товарищ — то мой добрый конь;
А четвертый мой товарищ — то тугой лук;
Что рассыльщики мои — то калены стрелы».
Что возговорит надежа православный царь:
«Исгголать тебе, детинушка, крестьянский сын,
Что умел ты воровать, умел ответ держать!
Я за то тебя, детинушка, пожалую
Середи поля хоромами высокими —
Что двумя ли столбами с перекладиной».
* * *
Не былинушка в чистом поле зашаталася,
Зашаталася бесприютная моя головушка,
Бесприютная моя головка молодецкая;
Уж куды-то я, добрый молодец, ни кинуся —
Что по лесам, по деревням все заставы,
На заставах ли все крепки караулы;
Они спрашивают печатного пашпорта,
Что за красною печатью сургучовой.
У меня ль, у добра молодца, своеручный,
Что на тоненькой на белой на бумажке,
Что куды-то ни пойду, братцы, ни поеду,
Что ни в чем-то мне, добру молодцу, нет счастья.
Я с дороженьки, добрый молодец, ворочуся,
Государыне своей матушки спрошуся:
«Ты скажи, скажи, моя матушка родная,
Под которой ты меня звездою породила,
Ты каким меня и счастьем наделила?»
* * *
Голова-то моя ль удалая,
Долго ль буду тебя я носить,
А судьба ты моя роковая,
Долго ль буду с тобою я жить?
Через тебя я спознался с тюрьмою,
Для чего родила меня мать?
Для того чтоб сидеть в этой клетке
И тюремную жизнь испытать.
Много лет просидел в одиночке
И родных не видал никого,
Только злая тоска грудь сосала
И тюремная дума всегда.
Знать, помру на тюремной постели,
Похоронят меня кое-как,
Тут не простятся со мною родные,
Не поплачет родимая мать.
Похоронят меня, как бродягу,
Не поставят большого креста,
И слетятся со всех сторон пташки
На холодной могиле моей.
* * *
Ах, что ж ты, мой сизый голубчик,
Ах, что ж ты ко мне не летаешь?
Иль часты дожди крылья мочат,
Иль буйные ветры относят?
Ах, что ж ты, мой милый дружочек,
Ах, что же ко мне ты не ходишь?
Отец или мать не пускают?
Род-племя ль любить запрещают?
Послышу я: милый в неволе,
Сидит в городском он остроге.
Возьму ль я ключи золотые
И стану ль ларцы отпирати;
Возьму ль я казны сорок тысяч,
Пойду ль я дружка выкупати.
Судьи казны взять не желают,
На волю дружка не пускают
* * *
Как ударит часов пять —
На работу мы опять.
Частный кличет и кричит,
Своей палочкой грозит:
Кто не явится на зов,
Тому ею сто лозов...
На бергамте в перекличку
Все сбираются в отличку,
Перекличку отведут —
По работам поведут:
Того в шахту, того в гору,
А того к зелену бору —
Иль деревья ожигать,
Или воду отливать.
Как урок мы кончим свой,
Всех отпустят нас домой;
Мы по улице пойдем —
Громко песню запоем:
Как начальство любит нас,
Как начальство дует нас.
* * *
Лет семнадцати мальчишка
Вздумал в Питере пожить.
В Питербурге денег много,
Только даром не дают!
Не проживши года три,
Что пришлось домой идти.
Я в деревню жить поеду,
Только б деньги получить.
Я с хозяином расчелся;
Не пришлося ни гроша!
Кулаком слезы отер,
Полетел я в дальний путь.
Всю дороженьку проехал,
Об расчете проскучал;
Девять дней я во десятый
Во деревню жить попал.
Я приехал оборвавши,
Всяк смеется надо мной:
«Не можно тому поверить,
Чтобы денег не привез!
В Питербурге денег много,
Только даром не дают!
Погребков, трактиров много –
Чаем голову хошь мой!
Поживи у нас в деревне,
Похлебай-ка серых щей;
Поживи у нас в деревне,
Поворочай в лесе пней!»
Не проживши мальчик году,
Стал прощаться в Питербург:
«В Питербург я жить поеду,
Стану денежку копить:
Когда гривенка случится,
Положу я в сундучок;
Накоплю я денег много,
Отнесу все в кабачок;
Половину прогуляем,
А другую проедим,
Что другую проедим
И девушкам дадим!»
* * *
Мы по собственной охоте
Были в каторжной работе
Во большой тайге,
Там пески мы промывали,
Людям золото искали,
Себе не нашли.
Приисковые порядки
Для одних хозяев сладки,
А для нас беда:
Как исправник с левизором
По тайге пойдут дозором,
Ну, тогда смотри!
Иной спьяну, иной сдуру
Так тебе облудят шкуру,
Что только держись!
Там шутить не любят шутки,
Там работали мы в сутки
Двадцать два часа!
Щи хлебали с тухлым мясом,
Запивали жидким квасом,
Мутною водой.
А бывало, хлеба корка
Станет в горле, как распорка,
Ничем не пропихнешь.
Много денег нам сулили,
Только малость получили:
Вычет одолел,
Что за бродни, что за трубку,
Что за полы к полушубку,
Что за табачок.
Выпьем, что ли, на остатки
Поберем опять задатки,
Да опять в тайгу!