Глава XIII  

- Друг мой, Ольга, есть бог на небесах, - есть на земле счастье... - Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! - отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; - на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры> - мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся... смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту; - Ольга не считала свою любовь преступлением; она знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль, знала, что близок ужасный, кровавый день... и... небо должно было заплатить ей за будущее - в настоящем; она имела сильную душу, которая не заботилась о неизбежном, и по крайней мере хотела жить - пока жизнь светла; как она благодарила судьбу за то, что брат ее был далеко; один взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы всё ее блаженство; - где взял он эту власть?..

- Будет ли конец нашей любви! - сказал Юрий, перестав грести и положив к ней на плечо голову; - нет, нет!.. - она продолжится в вечность, она переживет нашу земную жизнь, и если б наши души не были бессмертны, то она сделала бы их бессмертными; - клянусь тебе, ты одна заменишь мне все другие воспоминанья - дай руку... эта милая рука; - она так бела, что светит в темноте... смотри, береги же мой перстень, Ольга! - ты не слушаешь? не веришь моим клятвам?

Вместо ответа она запела вполголоса следующую песню:  

Воет ветер,

Светит месяц:

Девушка плачет -

Милый в чужбину скачет;

Ни дева, ни ветер

Не замолкнут:

Месяц погаснет,

Милый изменит!

Прочь эту песню, - воскликнул Юрий, - кто тебя ее выучил.

- Никто, сама.

- Не верю. - Разве ты во мне сомневаешься!..

- Нет; - однако ты слишком обещаешь - мы скоро расстанемся... а там - ...там...

- О, если только это пугает тебя, то знай... я скоро не поеду... я пробуду здесь еще три месяца...

- Три месяца! боже! - она содрогнулась; - ее сердце облилось холодом.

- А потом, - сказал Юрий, стараясь ее утешить и не понимая значения этого: боже! - потом съезжу в полк, возьму отставку, и возвращусь опять к тебе... тогда ты будешь моею, вопреки всем ничтожным предрассудкам. - Если даже мой отец захочет разлучить нас, если... о - нет! - он дал мне жизнь, а ты меня даришь миллионом жизней в каждой улыбке...

- Три месяца, три месяца, - и несколько дней, - повторяла не слушая Ольга... ее ум остановился на этой пагубно неизменной мысли.

Они причалили к берегу... уж было очень темно; деревенская церковь с своей странной колокольней рисовалась на полусветлом небосклоне запада подобно тени великана; и попеременно озаряемые окна дома одни были видны сквозь редкий ветельник.

Они шли под руку; молча, - вдоль по узкой тропинке и, поровнявшись с разрушенной баней, вдруг услышали грубые голоса; - "посмотрим, что такое", - шепнул Юрий. Она машинально остановилась.

- Да скоро ли? - спросил первый голос.

- На днях; уж в округе начинается кутерьма. Да будет ли у вас готово, - сказал другой.

- Всё будет - уж это наше дело... одни только не смеем; и до вашего прихода будем молчать... воля твоя.

- Ну пожалуй.

- Да правда ли, что будут соль и хлеб давать даром...

- Не ведаю - только будет больно хорошо... а вино будет даром, из барских погребов... - тут несколько слов Юрий не расслушал.

- Да Вадим был у нас, - сказал первый голос...

При этом имени Ольга с необыкновенной силой увлекла за собою Палицына.

- Куда ты? - сказал он с удивлением: - что с тобою?..

- Скорей! скорей! - больше она не могла выговорить.

- Это должны быть воры! - подумал Юрий и перестал дивиться ее испугу. Пришедши домой, Ольга удалилась немедленно в свою комнату и заперлась. Наталья Сергевна встретила сына и с улыбкой намекнула о его ночной прогулке; что за радость этой доброй женщине; теперь муж ее верно не решится погрешить против сына и жены в одно время; - "впрочем, - думала она, - молодым людям простительно шалить; а как седому старику таким вещам придти в голову, - знает царь небесный!.."

- Мы поедем завтра в монастырь, Юрьюшка, - сказала она вошедшему сыну;

- Борис Петрович еще долго пропорскает... куда я рада, что ты не в него!.. И точно: предпочитая своей Наталье Сергевне медведей и собак, почтенный помещик не слишком льстил ее самолюбию, хотя у женщин 18 столетия оно не было так взыскательно, как у наших столичных красавиц. Но век иной, иные нравы!  

Перейти к чтению четырнадцатой главы>>