Я покидал? Все сердце грело там,

Все было мне наставник или друг,

Все верило младенческим мечтам.

Как ужасы пленяли юный дух,

Как я рвался на волю, к облакам!

Готов лобзать уста друзей был я,

Не посмотрев, не скрыта ль в них змея.

Но в общество иное я вступил,

Узнал людей и дружеский обман,

Стал подозрителен и погубил

Беспечности душевной талисман.

Чтобы никто теперь не говорил:

Он будет друг мне! -- боль старинных ран

Из груди извлечет не речь, но стоп;

И не привет, упрек услышит он.

Ах! я любил, когда я был счастлив,

Когда лишь от любви мог слезы лить.

Но, эту грудь страданьем напоив,

Скажите мне, возможно ли любить?

Страшусь, в объятья деву заключив,

Живую душу ядом отравить

И показать, что сердце у меня

Есть жертвенник, сгоревший от огня.

Но лучше я, чем для людей кажусь,

Они в лице не могут чувств прочесть;

И что молва кричит о мне... боюсь!

Когда б я знал, не мог бы перенесть.

Противу них во мне горит, клянусь,

Не злоба, не презрение, не месть.

Но... для чего старалися они

Так отравить ребяческие дни?

Согбенный лук, порвавши тетиву,

Гремит -- но вновь не будет прям, как был,

Чтоб цепь их сбросить, я, подняв главу,

Последнее усилие свершил;

Что ж. Ныне жалкий, грустный я живу

Без дружбы, без надежд, без дум, без сил,

Бледней, чем луч бесчувственной луны,

Когда в окно скользит он вдоль стены.