Сутбаева Р.О.

Влияние факторов конкуренции на общественную среду

Ключевые слова: Конкуренция, глобализация, глобальные сети, информационные технологии, международные организации.

І. Введение: Современный этап развития общества характеризуется определенным феноменом, который состоит в том, что процесс глобализации в ее неолиберальной форме оборачивается валом нарастания острейших реальных социальных проблем. При этом возрастает роль социальной сферы в жизнедеятельности человека. Этот процесс находит свое  отражение и в экономической науке. Так, ее кризисное состояние, о котором впервые начали говорить в 80-те годы 20-го века В.Леонтьев, К.Эрроу, Дж.Хикс и другие, привело к возникновению новых подходов и теорий, которые находятся вне традиционных пределов проблематики экономической. Таким образом, современные исследователи все больше ориентируются на изучение жизнедеятельности человека, что, по их мнению, определяет целостное развитие глобального общества

II. Постановка задачи: Глобальная конкуренция характеризуется широким диапазоном непосредственного влияния на экономику и ее результативность. Но этим дело не ограничивается. Речь идет и о масштабных общественных трансформациях, связанных с глобальной конкуренцией и конкурентоспособностью. При этом влияние перемен в факторах конкуренции на общественную среду является не столько непосредственным, сколько опосредствованным и резонансным.

ІІІ. Результаты: Принято считать, что фактором радикального преобразования экономических и, - шире, - общественных отношений выступает в современных условиях информационная революция. Что она, в отличие от научно-технических революций прошлого, - имеет своим объектом уже не только материальное производство, сколько сознание. Это, конечно, правда, но правда не вся. Революционный характер носят также, по меньшей мере, преобразования, во-первых, в сфере финансов и, во-вторых, - в организации производства, обмена и распределения, что наиболее полно проявилось в деятельности ТНК и процессах замены вертикальных связей горизонтально- сетевыми. При этом финансы, в отличие от прошлого, не только доминируют над производством, и характеризуются высочайшим динамизмом, но и обрели «способность жить» и в отрыве от реальной экономики ·[1].

Представляется, что радикальные общественные перемены, произошедшие под влиянием глобализации, являются следствием всех трех революций, а не только (а иногда - не столько) революции научно- технологической. И многие перемены, особенно негативные, а тем более, - катастрофические, производны в наименьшей степени от информационной революции как таковой. Кстати, наличие вполне осознанного неолиберального реформаторского проектирования (особенно под давлением МВФ, ВТО и т.д.), продуцируемого (как в Украине и России) социальные бедствия и риски, чаще всего к научно-техническим переменам как таковым непосредственного отношения не имеют. И именно по этой причине они вполне устранимы. Те же перемены, которые происходят под непосредственным влиянием технологического прогресса корректировать, по-видимому, сложнее всего. Причем эта сложность особенно нарастает, когда венцом трансформаций, идущих от научно-технологического прогресса, оказываются сами по себе общественные отношения и, тем более, сфера человеческого сознания: индивидуального, коллективного, планетарного.

Важнейшей чертой постиндустриализма является то, что фактор информационной революции, лежащий в основе остальных перемен, воздействует на сознание не только опосредованно, но и непосредственно. Хотя и остальные составляющие революционных перемен «не отстают» в своем влиянии на многообразные процессы эволюции человеческого сознания.

Конечной ступенью воздействия глобальных факторов на общественное сознание является система социальных связей индивида, подвергшаяся под влиянием глобализации за короткий срок глубочайшей трансформации. Хотя основное направление этих перемен, - раскрепощение личности, детерминированное использованием информационных технологий, однако здесь не все однозначно. Поскольку сам процесс формирования технических принципов и потребительских стандартов, диктуемый информатизацией, провоцирует одновременно и появление поведенческих стандартов, что само по себе противоречит движению к свободе [2].

Известно, что основой многообразия общественных изменений являются перемены в сфере труда. Причем имеются в виду не только собственно трудовые отношения, складывающиеся в реальной экономике, но и общественная форма труда, рассматриваемая в широком контексте.

Если исходить из того, что информатизация, - источник свободы, то следует признать, что без адекватного состояния труда, - без его раскованности, одухотворенности и интеллектуализации общественный прогресс достигнут быть не может. В труде, - его характере и качестве, заложены главные истоки формирования личности; а личность - это один из двух (наряду с обществом как целостностью) полюсов и, вместе с тем, -генерирующих источников формирования системы экономических и, - шире, общественных отношений. Поэтому изменения в общественных -отношениях, обусловленные глобализацией, необходимо начать рассматривать с перемен в общественной форме труда. Тем более, что объектом не только опосредованного, но и непосредственного влияния со стороны научно-технологического прогресса является в условиях глобализации сознание индивидов.

Ключевым в понимании фундаментальных трансформаций в общественной форме труда в условиях постиндустриализма является изменение механизма восприятия человеком мира под влиянием информационных технологий, что связано, прежде всего, с влиянием глобальных коммуникаций. Под этим воздействием человек ощутил себя чем-то большим, чем просто индивидуум, - он стал воспринимать себя как и частица, и участник глобального целого. Ведь если еще недавно глобальное сообщество ограничивалось элитарными группами в лице дипломатов, чиновников международных организаций, крупных политиков и ряда других лиц узких профессий, то ныне в процессы глобализации включаются огромные массы населения [3].

К тому же, наряду с воздействием со стороны глобального целого, в том самом направлении на личность, включенную в коммуникационные сети, влияет производственно-технологическая эмпирия. Трудовая деятельность в этой сфере становится не только источником дохода фирмы, и способом получения работником средств существования. Человек труда оказывается так же носителем новых социальных связей в виде информационного обмена в пространстве глобального рынка, а также, при желании, - субъектом межкультурного обмена в планетарных масштабах. В сфере непосредственной трудовой деятельности на поприще новой экономики на формирование личности влияют и убыстряющиеся технологические перевороты, и гибкая организация труда за счет виртуального предпринимательства в кибер- пространстве, и возможности установления прямых контактов с потребителями продукции благодаря Интернету, и многое другое.

Новый мир труда обеспечивает работнику и иную перспективу, в том числе благодаря появившейся возможности планирования деловой карьеры на основе систем переучивания и повышения квалификации, чему содействует преобладание (для тех, кто в новом амплуа преуспел) стабильных экономических условий, наличие твердой фиксации стоимости квалифицированной рабочей силы, и гарантий защищенности. Причем все это происходит при возрастающей востребованности новой экономикой интеллектуалов-новаторов и профессионалов, а также при наличии мощных (не обязательно материальных) стимулов самосовершенствования. В итоге процессы обогащения и совершенствования человеческой личности и межличностных взаимоотношений оказываются главной линией перемен в сфере труда. Доказательством этого, в числе прочего, - является введение в рамках ООН специального критерия международных сопоставлений, выражающего качество труда в виде «индекса развития человеческого потенциала».

Обозначенные, и иные прогрессивные перемены наиболее полное воплощение получают в крупнейших транснациональных корпорациях, которые и сами по себе есть порождение глобализации. Именно здесь, поскольку усвоенные знания быстро устаревают, особо значимы интеллект, новаторство, гибкое мышление, способность к быстрому переучиванию. Особую ценность приобретает также обучение и образование, обеспечивающие максимальное использование личностных талантов менеджеров и служащих среднего звена, развитие умений поиска самостоятельных решений сложных, часто нестандартных проблем, способности отвечать на вызовы быстро меняющихся ситуаций в разных сферах. Немаловажное значение имеет и направленность процесса обучения и переучивания на социализацию работника, что предполагает умение встраивания индивида в систему отношений разных уровней. Кроме прочего, на почве социализации работников корпораций, работающих по найму, достигается самоуправляемость коллективов, что, конечно же, предполагает консолидированность интересов наемных работников и нанимателей-собственников, или же высших менеджеров. В условиях самоуправляемости, содействующей свободному развитию индивидов, появляются такие позитивные элементы, содействующие раскованности, как постоянное улучшение условий труда, повышение степени взаимного доверия и коллективное представительство занятых, что плодотворно влияет как на личность, так и на организацию. В том же направлении влияют способы управления человеческими ресурсами, выражающиеся в повышении привлекательности труда, переподготовке занятых и усилении мотивации к труду, в овладении наилучшими моделями управления, включающими психологическую поддержку, методы формирования социального согласия.

Развитие самоуправления и самоорганизации, соединяемое с другими отмеченными особенностями труда, - все чаще меняет характер трудовых мотиваций: интерес к делу, жажда знаний, обретение умений и дружественность отношений с коллегами и начальством часто оттесняют материальный интерес на задний план, - поскольку духовно-нравственный стимул оказывается часто решающим. В такой ситуации граница между капиталистом и наемным работником высокой квалификации размывается. Наемный работник втягивается в осуществление деятельности, традиционно свойственной капиталисту, поскольку он ощущает себя членом корпоративной иерархии.

Таковы сдвиги в трудовых отношениях, так сказать, в идеале. Признаки, обозначенные в упомянутых контекстах, действительно получили распространение, хотя не повсеместно, но по меньшей мере в исследовательских подразделениях, в управлениях и штаб-квартирах, и других элитных подразделениях. Однако в условиях глобализации, и не только по причине ее неразвитости, к позитивам дело не сводится. По-иному, а часто и прямо противоположно, выглядит ситуация в разветвленных по планете, в том числе в развивающихся странах, низовых подразделениях гигантских транснациональных корпораций. Да и в самих элитных подразделениях корпораций ситуация оказывается парадоксальной, поскольку явный прогресс, т.е. добро, зачастую оборачивается злом. А, кроме того, само благополучие оказывается подчас иллюзорным; с помощью изощренных и утонченных приемов вживания работников в корпоративный организм умело маскируется его (организма) порабощающие свойства. И отличие между порабощающей властью станка, и такой же властью сетевой корпоративности сводится лишь к тому, что в первом случае это очевидно, а во втором замаскировано «коллективным разумом» и безадресностью сил угнетения. Негативы обусловлены тем, что корпоративный капитал представляет собой как бы миниатюрную административно-командную систему со многими присущими ей каналами власти или подчинения. Попавший в нее работник становится по видимости свободным наемником, а на деле членом закрытого сообщества, дающего определенные привилегии и гарантии, защищающего от некоторых внешних воздействий и т.п., но вместе с тем требующего и определенных жертв, и обязательств по отношению к системе. Ведь корпорация строится как сложная иерархическая система, подчиняющая личность человека некоему безликому механизму - невидимой власти. Такой характер власти обособляет ее от низов, и реально властвующий механизм таким образом маскирует господство и экспансию безликой машины. Здесь довлеет фетишизм формы. Корпоративная структура остается по сути бюрократической системой, основанной на отчуждении управления от труда.

Умело воссоздаваемая идеализация внутрикорпоративных трудовых отношений маскирует то обстоятельство, что работник подчиняется капиталу как «винтик» бюрократической системы; так что работники, которых относят к слою профессионалов, превращаются в слуг корпорации, причем речь идет даже не столько о конкретной корпорации, сколько о корпоративном капитале как всеобщем содержании этого явления. Симптоматично то, что и при этом работник становится трудоголиком, склонным к самоэксплуатации именно вследствие своего подчинения этому капиталу-функции, благодаря иллюзии превращения в ничтожно малого частичного капиталиста, т.е. квазикапиталиста [4].

Корпоративная система в своем воздействии на личность работника использует социальные, юридические, психологические, идеологические и т.п. механизмы подчинения работника иерархии. Причем подчинение часто осуществляется в тонких и деликатных формах, свойственных системе человеческих отношений. Все это вместе взятое создает видимость единства интересов и консолидации, - что обеспечивается во многом растворением работника в корпорации и его подчинением незримому хозяину в виде безликой корпоративной структуры. Реально же за этой маской стоит высший слой властвующей элиты, контролирующей все процессы.

Как пишет Л.Мясникова, - «вместо предсказанного Д.Беллом общества информационной свободы (информационный социализм) пока формируется общество с жесткой сетевой несвободой, где сущность человека еще сильнее отчуждается от его существования, нежели в индустриальном обществе, а знание все в большей степени само становится товаром. Происходит сетевое отчуждение труда, которое ведет к отчуждению человека от человека.

И далее: «электронная сетевая структура общества образует мощный социальный каркас необходимости, ограничивающий вероятностный конус свободы принятия человеком решений. В непрерывном волнообразном информационном взаимодействии «свобода-необходимость» и формируется менталитет, соответствующий такому каркасу... Эти сетевые структуры создают необходимые морально-психологические условия для установления всемирного тоталитаризма, представляют готовый инструментарий и инфраструктуру для его централизованного правления» [5].

Характерно, что и новаторство, основанное на интеллектуализации, оказывается в определенном смысле ущербным. Вследствие того, что индивидуум функционирует в новой экономике частичным работником, -он и по этой причине оказывается крайне уязвимым в качестве придатка информационной среды. И хотя узость специалистов в утилитарном смысле оборачивается эффектом, - сам работник, будь он даже творческим новатором, оказывается ущербным и уязвимым в силу своей ограниченности.

Человек, подчиняющийся корпоративному капиталу, отягощен еще и тем, что он вынужден воспроизводить этот капитал не только конкретным трудом, но и всей своей жизнедеятельностью, в том числе за пределами рабочего дня. В условиях, когда качественные параметры рабочей силы (знания, необходимость совершенствования и переучивания, повышение квалификации и т.д.) социальной системой не обеспечиваются, - работник должен сам воспроизводить себя, что стоит весьма дорого, и на что во многом уходит большая часть сбережений.

Глобализация характерна и тем, что она осуществляет выбраковку лиц, не подготовленных к новым условиям труда и жизни. Доступ в новую экономику открыт не для многих, ведь не все отвечают высоким стандартам знаний, умений и творческих способностей, которые необходимы для обслуживания новейших технологий, - то ли информационных, то ли организационных. Те, кто не проходит жесткого тестирования, все чаще попадают в разряд неблагополучных. Отсталые и бесперспективные, они выглядят на фоне информационных и иных новшеств неграмотными. Ассиметрия между участниками новой экономики и рутинными видами деятельности ныне намного превышает различия, которые характерны были для индустриальной эпохи. Более того, тенденции в оплате труда квалифицированного и неквалифицированного противоположны. Во всех странах «Золотого миллиарда» происходит снижение уровней занятости и оплаты труда неквалифицированной рабочей силы [6].

Но все же наиболее существенна, и даже драматична ситуация с растущей поляризацией работников стран мирового авангарда и периферии. Соответственно не только бедность, но и бесправие в последнем случае усугубляются, что оборачивается всплеском криминогенности, а то и терроризмом.

Своеобразным феноменом в характеристике труда, обслуживающего новую экономику, является его растущее несоответствие глобальным вызовам. Требования, предъявляемые к работникам новейшими технологиями, все больше выходят за пределы человеческих возможностей, причем это касается не столько развивающихся стран, сколько высокоразвитых стран Востока (Япония и др.) и Запада. Речь идет и о неспособности работников и структур освоить нарастающую информацию, и о депрессиях и психологических срывах на этой почве.

Разумеется, проблема сложности освоения потоков информации выводит нас за рамки восприятий в рамках процесса труда. Информационная революция, усложняя осваиваемые сведения и знания, натолкнет человечество в конце концов на своего рода информационный барьер, что может способствовать снижению эффективности человеческого сознания. Тогда возникнет ситуация, - и дело к этому похоже идет, что человек действительно создал мир, слишком сложный для своего сознания; мир, который превышает физические границы индивидуального восприятия, а значит, и возможности познания.

Ведь, в конце концов, индивидуальные способности каждого человека ограничены, потому что этот уровень, имеет некий биологический предел. И эта ограниченность сохраняется, несмотря даже на постоянное повышение качества мышления и увеличение его количественной мощности за счет все более массового и организованного использования современной техники (от книгопечатания до компьютеров).

Так что стремительно нарастающие сложность и разнообразие проблем, с которыми сталкивается человечество, рано или поздно обусловит превышение уровня, доступного адекватному восприятию и анализу как -среднего человека, так и даже выдающихся личностей. Проблемы, вызванные информационной революцией опасно нарастают и на почве деформирования механизма восприятия реальности как отдельным человеком, так и обществом. Процесс формирования этого восприятия через СМИ посредством информационных технологий делает «картинку» сильнее слова и мысли. Имеются доказательства, что применяемые информационные технологии качественно могут повышать роль творчества, но при этом затрудняют использование логических инструментов познания. В результате информационная революция не просто дает человеку новые творческие инструменты; она не оставила ему иного выхода, кроме поиска новых инструментов, соответствующих новым требованиям, и одновременно отторгает его от традиционного развития логического мышления. Все это означает подтачивание устоев познания мира, на которых тысячелетия опирался творческий гений, осваивая научные истины. И не исключено, что это может означать постепенное угасание второй сигнальной системы, основанной на восприятии слова, связанного с логикой. Восприятие же целостных образов, связанное с непосредственным воздействием на чувства, характерно для искусства, особенно для музыкального творчества, но не для науки. Возможно, что все это усилит проявление надличностного, коллективного сознания. Но если такая трансформация произойдет за счет сужения индивидуального сознания, то это вряд ли может восприниматься как позитив.

Назревает на почве информационной революции и опасность неадекватного восприятия реалий из-за чрезмерностей погружения мыслящего индивида в виртуальное пространство. Дело в том, что виртуальный и реальный мир хотя и близки, но они не совпадают. Ведь любая передача сигнала, да еще осложненного интерпретацией, искажает его. Тем более если это происходит при непрерывном увеличении количества информации, при ее уплотнении, что является неотъемлемой чертой информационной революции. Такое развитие событий будет неизбежно отдалять виртуальный и реальный миры друг от друга. Среди прочего, опасность в этом случае состоит и в том, что нарастающий разрыв между виртуальными представлениями и реальностью будет неминуемо порождать ошибки, разрушительность которых будет нарастать. Наряду с опасностью учащения ошибок, кризис сознания под влиянием виртуальности выявляется и через манипулирование сознанием.

Как писала по этому поводу JI.Мясникова, «виртуальная реальность... на определенной стадии развития обладает своим, независимым от «создателя» пространством-временем и специфическими законами существования, но при этом имеет активную коммуникацию с другими системами, в частности с ее породившей. Подобно наркоделкам, виртуальная реальность создает иллюзорный нематериальный мир, отделенный от действительности. Виртуальная реальность становится главным наркотическим средством управления людьми, манипуляции сознания через пространство символов, создания управляемой виртуальной толпы, состоящей из атомизированных, извне ориентированных «одномерных» людей» [7].

Порабощающее воздействие виртуального мира на мировосприятие обусловлено тем, что информационный мир существенно ближе к органам восприятия человека, чем реальный, но отделенный в этом случае от человека физический мир. К тому же, если влияние физического мира на человека осуществляется не непосредственно, а через воздействие со стороны информационного мира, то последний становится монопольным посредником между человеком и реальностью, существующей помимо него. В такой ситуации информационный мир влияет на человека сильнее, чем реальный мир. Индивидуум в этом случае реагирует на информационный мир с его переработанной правдой восприятия физического мира сильнее, чем на мир, в котором он физически пребывает [8].

Об опасностях для восприятия реальности, заключенных в виртуальном мире, уже сейчас можно узнавать на примере личностей, - активных пользователей Интернетом. Наиболее доказательны здесь сведения о поведенческом стереотипе т.н. фанатиков Интернета. Психология этих людей, и даже их внешние черты настолько меняются под влиянием мира виртуальной информации, что реальная жизнь становится для них досадной помехой, а персонажи, или же ситуации из компьютерных игр оказываются важнее реальных индивидов. Как пишет по этому поводу уже упоминаемая JI.Мясникова, человек в этом случае «превращается в одно из программно- аппаратных средств киберпространства, которое открывает доступ к его подсознанию и внутреннему пространству человеческой личности и представляет широкие возможности манипулирования им, т.е. переводит его развитие в сферу электронной несвободы. Сама сеть при этом может рассматриваться как активный психоделик, способный перекоммутировать массовое сознание».[7]

Как видим, имеют место симптомы, вызывающие опасение, что эволюция человека под влиянием технологического прогресса стала отклоняться от траектории, детерминируемой биологической эволюцией. Намечается также (ввиду неравномерности развития стран и миров) своеобразная стратификация направлений эволюции человека, производная от расхождений между эволюцией, биологической и технологическим прогрессом. Не исключено, что заключенное в этих переменах антибиосферное поведение человечества может поставить под угрозу распада геном человека.

IV. Выводы: Таким образом, анализируя преобразовательные процессы, связанные с влиянием глобализации на общественную жизнь, мы неизбежно приходим к выводу, что даже взаимодействия на одном лишь направлении, - по линии «информатизация и сознание» по сути преобразует человеческое бытие. Если же при этом учесть, что на сознание влияют, наряду с информатизацией как таковой, - и другие составляющие глобализации, то выводы о резонансном эффекте такого рода перемен будут представляться как еще более масштабные. Особенно актуальны такие изыскания на направлениях, связанных с корпоративной транснационализацией, с разгулом финансово-спекулятивных глобальных волн, с подрывом традиционных общественно-экономических укладов, с нарастающим (в том числе цивилизационным) противостоянием успешных и неуспешных миров.

Перечень использованных источников:

1. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем / В. В. Василькова. –  СПб.: Издательство Ланы, 2009. – 480 с.

2. Белл Д. Эпоха разобщенности: размышления о мире XXI века / Д. Белл, В. Иноземцев. – М.: Свободная мысль : Центр исслед. постиндустриального о-ва, 2007. – 303 с. 

3. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс; Под ред. О. И. Шкаратана. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с.

4. Олсон М. Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция, социальный склероз /М. Олсон; Пер. с англ. В. Бусыгина. – Новосибирск: ЭКОР, 1998. – 432 с.

5. Мясникова Л. Деловые сети социального капитала / Л. Мясникова // Международная экономика. – № 7. – 2007. – С. 27.

6. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / А. Маслоу. – М.: Смысл, 1999. –  167 с.

7. Зуев А. Стартовые позиции и ориентиры: (Роль государства в инновационной экономике) / А. Зуев, Л. Мясникова // РИСК. – 2003. –№ 11. –  С. 16-33.

8. Коркюф Ф. Новые социологии / Ф. Коркюф. – СПб.: Алетейя, 2002. – 458 с.