Проблемы дефинитивного оформления социально вредных явлений в сфере экономических отношений

ПРОБЛЕМЫ ДЕФИНИТИВНОГО ОФОРМЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНО ВРЕДНЫХ ЯВЛЕНИЙ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

И. В. МОСКАЛЕНКО

И. В. Москаленко, кандидат юридических наук.

Весьма сложной и не всегда просто решаемой является проблема формирования системы гражданско-правовых дефиниций, фиксирующих социально вредные (негативные) явления и процессы, возникающие в сфере имущественных и личных имущественных отношений. Эти явления и процессы зачастую носят объективный характер, поскольку возникают как результат недостатков, неразвитости социальных отношений, несвоевременного или неправильного разрешения возникающих социальных противоречий. В результате подобных процессов создается так называемое "теневое нормотворчество", состоящее в создании неофициальных правил поведения, которыми тем не менее руководствуются значительные группы населения. К подобного рода правилам можно отнести, например, получившие распространение такие негативные явления, как фиктивные сделки, фиктивное банкротство, фиктивный раздел общего имущества и др. Противодействие формированию и развитию подобных негативных явлений в сфере гражданско-правового регулирования предполагает прежде всего их фиксацию в соответствующих гражданско-правовых дефинициях и последующую выработку на их основе обязывающих, запрещающих правовых норм, а также мер гражданско-правовой защиты и ответственности. В публично-правовых отраслях права негативные (социально опасные) явления в сфере экономики находят свое дефинитивное закрепление в правовых нормах, закрепляющих составы преступлений против собственности и в сфере экономической деятельности (ст. 158 - 168; 169 - 200 УК РФ), составы административных правонарушений в области охраны собственности, предпринимательской деятельности, финансов, налогов и сборов, рынка ценных бумаг (гл. 7, 14, 15 КоАП РФ). В этих нормах права четко формулируются определения понятий общественно опасных деяний, совершать которые запрещено под страхом уголовного или административного наказания. Кроме того, понятие социальной и юридической сущности социально опасных (неправовых) деяний весьма активно исследуются представителями уголовного и административного права <*>. Что касается определения общественно опасных деяний в сфере экономики (экономических преступлений), то сложность его формулирования связана с отсутствием единого подхода по данному вопросу среди представителей науки уголовного права <**>. -------------------------------- <*> Хурчак М. Н. Экономическая преступность, состояние, тенденции, прогноз. Тверь, 2001; Административно-правовое регулирование экономических отношений / Под ред. М. М. Славина. М., 2001. <**> Хурчак М. Н. Указ. соч. С. 11 - 23.

Несколько иная ситуация складывается с отражением социально вредных явлений в экономике в гражданско-правовых дефинициях. Целый ряд таких деяний в сфере экономики нашел достаточно четкое дефинитивное закрепление, в частности, в нормах договорного права. К этой группе гражданско-правовых дефиниций следует отнести определения таких понятий, как "сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности", "мнимые и притворные сделки", "сделки юридического лица, выходящие за пределы его правоспособности", "сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения одной стороны с другой стороной или стечения тяжких обстоятельств" (ст. 169, 170, 173, 179 ГК РФ). Совершение таких сделок Гражданский кодекс признает недействительными. Запрет общего характера на совершение большого диапазона социально вредных (неправовых) деяний в сфере экономических отношений заключен в определении понятия "злоупотребление правом", закрепленного в ст. 10 ГК РФ. Из содержания статьи вытекает, что под злоупотреблением права законодатель понимает осуществление прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, с целью ограничить конкуренцию, злоупотребить доминирующим положением на рынке. Кроме того, содержащееся в Гражданском кодексе определение понятия "злоупотребление правом" детализирует Закон РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (в ред. 2002 г.) <*>. В нем, в частности, понятие "конкуренция" раскрывается как состязательность хозяйствующих объектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможности каждого из них воздействовать на общие условия обращения товаров на данном рынке и стимулируют производство тех товаров, которые требуются потребителю. Формулируется и определение понятия "доминирующее положение" как исключительное положение хозяйствующего субъекта на рынке определенного товара, дающего ему возможность оказывать решающее влияние на конкуренцию, затруднять доступ на рынок другим хозяйствующим субъектам или иным образом ограничивать свободу их экономической деятельности. -------------------------------- <*> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499; Российская газета. 2002. 12 октября.

Социальные цели рассмотренных гражданско-правовых дефиниций по противодействию вредным явлениям и процессам в сфере экономики очевидны. Запрещая осуществлять гражданские права в целях ограничения конкуренции и использования доминирующего положения на рынке, определение понятия злоупотребления правом очевидно направлено на обеспечение единства экономического пространства, свободного перемещения товаров, поддержки конкуренции, свободы экономической деятельности, создание условий для эффективного функционирования товарных рынков. Гражданско-правовые дефиниции, характеризующие такие виды недействительных сделок, как сделки, совершенные гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими, а также под влиянием угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной или вследствие стечения тяжелых обстоятельств (ст. 177 - 179 ГК РФ), направлены на предотвращение деформации таких основ рыночных отношений, как свобода договора, недопустимость вмешательства кого-либо в частные дела и др. Вместе с тем содержание перечисленных выше гражданско-правовых дефиниций, направленных на противодействие социально вредным явлениям и процессам в сфере экономики, мягко говоря, далеко от совершенства. Например, определение понятия "недействительные сделки", содержащегося в ст. 168, 169 ГК РФ, не отражает особенности предмета гражданско-правового регулирования. Очевидно, что вытекающие из этих дефиниций запреты не совершать сделки, противоречащие закону или правовым актам и основам правопорядка, по существу являются запретом не совершать противозаконные действия. Однако этот запрет носит общеправовой характер и не обусловлен непосредственно необходимостью противодействия неправовым действиям в сфере экономики, регулируемой гражданским законодательством. Кроме того, некоторые гражданско-правовые дефиниции, отражающие негативные явления в сфере экономики, в значительной степени страдают тавтологичностью. Так, определение понятия недействительной сделки в качестве сделки, не соответствующей требованиям закона или правовых актов (ст. 168 ГК РФ), фактически поглощается таким признаком другого вида недействительной сделки, как ее противоречие основам правопорядка (ст. 169 ГК РФ), поскольку главной составляющей правопорядка являются законы и другие правовые акты. Не устраняет этот недостаток и указание в ст. 169 на наличие цели, заведомо противной основам правопорядка, так как ст. 168 запрещает совершение любых сделок, противоречащих закону и иным правовым актам, независимо от наличия либо отсутствия какой-либо цели. Кроме того, определение понятия недействительной сделки, содержащееся в ст. 168, полностью поглощает определение понятий других видов недействительных сделок, поскольку сделки, совершенные с целью, противной правопорядку и нравственности, мнимые и притворные сделки, сделки, выходящие за пределы правоспособности юридического лица, и сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения (ст. 169, 170, 173, 179 ГК РФ), - суть сделки, не соответствующие гражданскому законодательству и правопорядку. Перечисленные недостатки не только не нашли объяснения, но и остались незамеченными в весьма скрупулезном научном комментарии к статьям Гражданского кодекса, посвященном недействительным сделкам <*>. -------------------------------- <*> Коршунов Н. М. Сделки. М., 2003. С. 40 - 81.

Вряд ли можно признать исчерпывающим и содержание определения понятия "злоупотребление правом", закрепленного в гражданском законодательстве. Очевидно, что включенные в него виды злоупотребления правом вряд ли охватывают все возможные варианты данного типа вредных деяний в экономической сфере. Это, по существу, признает и сам законодатель, говоря и о злоупотреблении правом "в иных формах" (ст. 10 ГК РФ). Между тем еще выдающийся русский цивилист И. А. Покровский считал, что отсутствие в законодательстве четкого определения понятия злоупотребления правом (шиканы) является существенным пробелом, открывающим широкие возможности для усмотрения правоприменителя. Анализируя в этом контексте ст. 2 Швейцарского уложения, он, в частности, писал: "Предоставляя судам возможность определять наличность злоупотребления правом по соображениям справедливости, предоставляя им возможность взвешивания коллидирующих интересов по степени их важности, Швейцарское уложение тем самым выводит всю область осуществления прав из-под действия юридических норм, отдавая ее под контроль некоторых внезаконных критериев. Мы видели уже, какую степень объективности имеют все эти "внезаконные" критерии, и знаем, что, по существу, применение их обозначает только установление субъективного судейского произвола" <*>. В связи с этим вполне обоснованным следует признать мнение о необходимости не только четко сформулировать дефиницию злоупотребления правом, но и закрепить принцип недопустимости для управомоченного субъекта злоупотреблять своим правом. Отсутствие в гражданском законодательстве до настоящего времени определения понятия, которое наиболее адекватно отражало бы все возможные варианты неправовых деяний в сфере экономики, связанных со злоупотреблением правом, вызывает недоумение еще и потому, что в цивилистической науке оно разработано достаточно глубоко и всесторонне. -------------------------------- <*> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 2001. С. 116.

Есть основания предположить, что неполнота, неопределенность и тавтологичность гражданско-правовых дефиниций, закрепляющих социально вредные (неправовые) явления и процессы в сфере экономики, во многом являются результатом слабой разработанности общей теории гражданского права в целом и теории гражданских правонарушений в частности. Об этом свидетельствуют, например, учебники по гражданскому праву различных периодов развития отечественной цивилистической мысли, в которых, как известно, принято рассматривать лишь проблемы, которые получили достаточную научную разработку. В научной литературе различные аспекты гражданских правонарушений традиционно рассматриваются лишь в связи с проблемами оснований гражданско-правовой ответственности. Более того, до настоящего времени весьма распространенной остается позиция, в соответствии с которой особенности диспозитивно-дозволительного метода гражданско-правового регулирования, связанные с существованием безвинной ответственности и других юридических средств защиты гражданских прав, которые не укладываются в традиционный состав правонарушения, не приемлют привнесения в многовековые традиции цивилистики нужных ей уголовно-правовых конструкций <*>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <*> См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 68 - 70.

Между тем речь должна идти не о механическом перенесении в гражданское право конструкции состава преступлений, а о разумном использовании в гражданско-правовых дефинициях глубоко и всесторонне разработанных в уголовном праве и закрепленных в законодательстве определений понятий общественно опасных деяний в сфере экономических отношений. В связи с этим в рамках рассматриваемого аспекта проблем представляется существенным вопрос о степени совпадения (совмещения) гражданско-правовых дефиниций и публично-правовых дефиниций, фиксирующих негативные явления в сфере экономических отношений. Обоснованность такой постановки вопроса определяется тем, что в современной правовой системе в сфере экономики частное и публичное право функционируют во взаимодействии, в результате чего происходит их взаимопроникновение и взаимопересечение. Тесное взаимодействие частного и публичного права наблюдается, например, в обеспечении добросовестной конкуренции и проведении антимонопольной политики. Государство участвует в регулировании отношений конкуренции путем использования приемов публичного права в виде ограничений и запретов в целях охраны свобод, конкуренции и пресечения монополизма. Традиционно для разграничения видов социально вредных деяний, обусловливающих нормативное закрепление их запретов в соответствующих отраслях права, используется критерий общественной опасности. В зависимости от степени вредности, опасности противоправных деяний и характера применяемых санкций их принято делить на преступления и поступки <*>. К последним относятся и гражданские правонарушения, представляющие собой противоправные деяния, совершаемые в сфере имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством. Свое выражение они находят в причинении субъектам имущественного вреда, неисполнении договорных обязательств, заключении незаконных сделок и др. -------------------------------- <*> Общая теория государства и права: Академический курс. В 2-х т. / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1998. Т. 1. С. 584, 585.

Анализ законодательства и практики его применения показывает, что критерии, традиционно используемые для классификации правонарушений, не всегда оказываются пригодными, достаточными для исследования соотношения гражданско-правовых дефиниций и дефиниций публично-правовых отраслей, фиксирующих социально вредные явления в экономике. Так, в соответствии с Гражданским кодексом недействительной признается сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (ст. 169). Очевидно, что под определение понятия данного вида сделки подпадают и такие неправовые (вредные) деяния в сфере экономики, которые обусловили содержание и нормативное закрепление ряда публично-правовых дефиниций, что легко обнаружить, в частности, в уголовном и административном законодательстве. Например, к сделкам, совершенным с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, есть все основания отнести регистрацию незаконных сделок с землей, принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения, злоупотребление при выпуске ценных бумаг (эмиссии), обман потребителей (ст. 170, 179, 185, 200 УК РФ), продажу товаров, выполнение работ либо оказание услуг ненадлежащего качества или с нарушением санитарных правил, нарушение прав потребителей, совершение сделок, выходящих за пределы установленных полномочий, нарушение законодательства о товарных биржах и биржевой торговле (ст. 14.4, 14.8, 14.22, 14.24 КоАП РФ). В ряде случаев обнаруживается практически полное совпадение определений понятий негативных явлений в экономике, содержащихся в Гражданском кодексе и в публично-правовых отраслях законодательства. К такого рода правовым дефинициям относятся, например, статьи, посвященные монополистической деятельности и ограничению конкуренции (ст. 10 ГК РФ, ст. 5 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" и ст. 178 УК РФ); сделкам, совершенным под влиянием насилия или угрозы (ст. 179 ГК РФ и 179 УК РФ); сделкам, выходящим за пределы компетенции субъектов (ст. 173 ГК РФ и ст. 14.22 КоАП РФ). Несмотря на значительное, а в ряде случаев практически полное совпадение гражданско-правовых и публично-правовых определений понятий негативных явлений в сфере экономики, критерий степени социального вреда не всегда используется законодателем для их отраслевого разграничения. Например, в ст. 178 УК РФ, содержащей определение понятия "монополистические действия и ограничение конкуренции", такого критерия нет. В то же время уголовно-правовая дефиниция ст. 179 Кодекса предусматривает ответственность за принуждение к совершению сделки или ее отказу в качестве квалифицирующего признака причинения существенного вреда потерпевшему или его близким. Уголовно-правовые и административно-правовые дефиниции, фиксирующие социально вредные деяния в сфере экономики, даже если их аналоги отсутствуют в гражданском законодательстве, используются для установления оснований гражданско-правовой ответственности за причинение вреда имуществу гражданина или юридического лица (ст. 1064 ГК РФ). В данном контексте можно говорить о том, что публично-правовые дефиниции, отражающие неправовое поведение в сфере экономических отношений, становятся элементом механизма гражданско-правового регулирования, выполняя роль юридических фактов, порождающих отношения гражданско-правовой ответственности. Таким образом, негативные явления и процессы в сфере экономических отношений получают оформление в гражданско-правовых дефинициях, содержащих обязанности участников гражданских правоотношений. Однако необходимо помнить, что гражданско-правовые дефиниции, фиксирующие негативные явления и процессы в сфере экономических отношений, находятся в тесной структурно-функциональной связи с уголовно-правовыми и административно-правовыми дефинициями, содержащими определения понятий составов экономических правонарушений. Эта связь заключается в частичном или полном совпадении определений понятий негативных явлений в сфере экономических отношений, использовании уголовно-правовых и административно-правовых дефиниций для установления оснований гражданско-правовой ответственности за причинение вреда имуществу гражданина или юридического лица.

Название документа