О фактическом принятии наследства (проблемы применения п. 2 ст. 1153 ГК)

О ФАКТИЧЕСКОМ ПРИНЯТИИ НАСЛЕДСТВА (ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ П. 2 СТ. 1153 ГК)

К. Б. ЯРОШЕНКО

К. Б. Ярошенко, главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

С. обратилась в суд 29 июля 1997 г. с заявлением об установлении факта непринятия наследства А-вым и о восстановлении ей срока принятия наследства. В обоснование своих требований она указала, что 29 сентября 1996 г. умерла ее сестра А-ва. За три дня до смерти сестры истица с целью лучшего обеспечения ухода за сестрой и ее больным мужем А-вым перевезла последнего к себе в дом, где 18 января 1997 г. он скончался. Заявительница утверждала, что, несмотря на прописку в доме сестры, А-вов не может считаться принявшим наследство. Сестра не имела детей и всегда называла ее единственной наследницей. После смерти сестры она сама фактически приняла наследство: распорядилась принадлежавшими сестре вещами, поддерживала порядок в доме, оплачивала коммунальные услуги и поэтому как наследница второй очереди она имеет право на наследственное имущество. 18 марта 1998 г. С. изменила и дополнила свои требования: предъявила иск к государственной налоговой инспекции г. Анапы как к представителю наследника, к которому перешло выморочное имущество, просила признать недействительным свидетельство о праве на наследство на часть дома, принадлежавшую сестре, и о признании за ней права собственности на это имущество в порядке наследования. В январе 1999 г. С. вновь дополнила свой иск требованием к супругам Т., которым наследственное жилое помещение было предоставлено по договору найма и которые в порядке приватизации оформили право собственности на это помещение. Она просила признать недействительными выданный им ордер и договор передачи жилого помещения в собственность. Решением суда от 2 августа 2000 г. иск С. был удовлетворен: свидетельство о праве на наследство по закону, выданное 22 июля 1997 г. на спорное жилое помещение, было признано недействительным. Также были признаны недействительными ордер, выданный администрацией г. Анапы супругам Т., и договор о передаче им в собственность части дома. Этим же решением за С. было признано право собственности на спорное помещение. Президиум Краснодарского краевого суда оставил без удовлетворения протест прокурора Краснодарского края на приведенное решение. По протесту заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации дело было рассмотрено Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации. Определением от 4 октября 2002 г. все состоявшиеся по делу судебные постановления были отменены. При этом, помимо указаний на нарушение правил о подсудности и возможности заочного рассмотрения дела, Судебная коллегия сослалась и на нарушение норм материального права о принятии и отказе от наследства. По поводу принятия наследства Судебная коллегия отметила, что наследники второй очереди призываются к наследованию при отсутствии наследников первой очереди или при непринятии ими наследства, а также в случаях, когда все наследники первой очереди лишены завещателем права наследования. Следовательно, как отметила коллегия, истица С. могла быть призвана к наследованию лишь при условии, что А-вов не принял или отказался от наследства. Эти обстоятельства и проверялись в судебном заседании. В соответствии с действовавшим на момент открытия наследства законом (ст. 546 ГК РСФСР) наследство могло быть принято двумя способами: наследник признавался принявшим наследство, если он фактически вступил во владение наследственным имуществом или когда он подал нотариальному органу по месту открытия наследства заявление о его принятии. В соответствии с Инструкцией о порядке совершения нотариальных действий государственными нотариальными конторами РСФСР подтверждением фактического принятия наследства являлось и постоянное проживание наследника совместно с наследодателем. Это обстоятельство относительно наследника умершей А-вой - А-ва было подтверждено. Судебная коллегия специально отметила, что из свидетельства о браке, свидетельства о смерти и материалов дела видно, что А-ов с 1961 года после заключения брака постоянно проживал в принадлежавшей А-вой части дома, пользовался ею как член семьи умершей и был там зарегистрирован вплоть до дня своей смерти. Утверждение истицы и показания свидетелей по поводу того, что по уважительным причинам (возраст, состояние здоровья, нуждаемость в уходе) А-ов был перевезен на другое место жительства, по мнению Судебной коллегии, не могло явиться основанием для вывода суда о том, что А-ов не может считаться фактически принявшим наследство. Судебная коллегия также отметила, что факт принятия А-вым наследства в виде жилого помещения, являвшегося его единственным постоянным местом жительства, должен был быть признан судом общеизвестным и доказыванию в силу ч. 1 ст. 55 ГПК РСФСР не подлежал. Общеизвестность данного факта основана на том, что право А-ва на жилое помещение, в котором он был зарегистрирован, в соответствии со ст. ст. 53, 127 ЖК РСФСР сохранилось вплоть до его смерти. В установленном жилищным законодательством порядке А-ов не был признан утратившим право на жилое помещение. Далее Судебная коллегия отметила, что при таких обстоятельствах дела основанием для признания А-ва не принявшим наследство жены в виде жилого помещения могло быть только его личное оформленное у нотариуса заявление об отказе от наследства. При этом, как отметила Судебная коллегия, в силу ст. 54 ГПК РСФСР факт отказа А-ва от наследства жены свидетельскими показаниями доказываться не может, поскольку такой отказ должен был быть совершен в силу ст. 550 ГК РСФСР только в форме подачи наследником заявления нотариусу по месту открытия наследства. Поэтому решение суда в части вывода об отказе А-ва от наследства, сделанного на основании свидетельских показаний, нельзя признать законным. Вместе с тем Судебная коллегия, отменяя решение суда, отметила, что суд в нарушение ч. 2 ст. 50 ГПК РСФСР не предложил истице представить доказательства прекращения права А-ва при его жизни на спорное жилое помещение и его отказа от принятия наследства в виде жилого помещения после смерти жены. Указано, что суд не дал оценки тому существенному обстоятельству, что пребывание А-ва у истицы после смерти жены было обусловлено его болезненным состоянием. Следует отметить, что позиция Судебной коллегии в части нарушения судом норм материального права полностью отвечала действовавшему на момент рассмотрения дела законодательству. Поэтому последнее указание Судебной коллегии представляется противоречащим ранее приведенным в определении доводам. При наличии императивных норм, регулирующих порядок принятия и отказа от наследства, содержавшихся в ГК РСФСР, непонятно, какими дополнительными доказательствами мог быть подтвержден факт отказа от наследства и каким образом на это обстоятельство могло повлиять болезненное состояние А-ва. В связи с серьезными новеллами, внесенными нормами части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации в регулирование фактического принятия наследства, целесообразно обсудить вопросы, возникшие при рассмотрении приведенного дела по иску С., с точки зрения применения действующего законодательства в аналогичной ситуации. Как было уже отмечено, в первичном исковом заявлении С. просила установить факт непринятия А-вым наследства. На базе ранее действовавшего законодательства установление такого факта было невозможным, поскольку совершение наследником действий, свидетельствующих о его желании принять наследство, безусловно подтверждало факт принятия наследства, и возможность оспаривания этого факта с точки зрения воли наследника законом не предусматривалась. Можно было оспаривать лишь сам факт совершения таких действий. Наследнику, фактически принявшему наследство, предоставлялась только одна возможность: совершить отказ от наследства в установленном законом порядке. В действующем законодательстве способы принятия наследства остались теми же: подача заявления о принятии наследства или о выдаче свидетельства о праве на наследство (п. 1 ст. 1153) либо совершение действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства (п. 2 ст. 1153). Однако в отношении второго способа - фактического принятия наследства - регулирование несколько изменилось. Во-первых, в законе речь идет не только о фактическом вступлении во владение наследственным имуществом, как это было предусмотрено в ст. 546 ГК РСФСР, но и о любых действиях, свидетельствующих о намерении принять наследство. При этом в п. 2 ст. 1153 приведен примерный перечень таких действий: наследник непосредственно вступил во владение или управление наследственным имуществом, принял меры по сохранению наследственного имущества, защите его от посягательств или притязаний третьих лиц, произвел за свой счет расходы на содержание наследственного имущества, оплатил за свой счет долги наследодателя или получил от третьих лиц причитавшиеся наследодателю денежные средства. Следует отметить, что и ранее подзаконные нормативные акты и сложившаяся правоприменительная практика выходили за пределы буквального содержания ст. 546 ГК РСФСР. В Инструкции о порядке совершения нотариальных действий, а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 1991 г. N 2 "О некоторых вопросах, возникающих у судов по делам о наследовании" приведены примерные перечни доказательств, которыми могло быть подтверждено фактическое принятие наследства. Нужно отметить, что эти перечни могут быть использованы и при применении действующих норм. Во-вторых, и это самое главное, совершение названных действий не является, как это было ранее, безусловным и неопровержимым подтверждением принятия наследства. Каждое из таких действий создает лишь оспоримую презумпцию принятия наследства. Наследник в этих случаях признается принявшим наследство, "пока не доказано иное", т. е. то, что, совершая указанные действия, наследник не имел намерения принять наследство (п. 2 ст. 1153 ГК). В связи с применением названной нормы возникает ряд вопросов. 1. Кто и каким образом может оспаривать факт принятия наследства, т. е. "доказывать иное" (факт его непринятия)? В соответствии с ранее действовавшим законодательством призванный к наследованию наследник считался не принявшим наследство, если он в установленный законом срок не подал заявления о принятии наследства, не совершил действий, свидетельствующих о принятии наследства (пассивный отказ от наследства) или подал заявление об отказе от наследства (активный отказ). При этом как для принятия наследства путем подачи заявления, так и для отказа от наследства воля наследника (в определенных случаях его законного представителя) должна была быть лично выражена <*>. --------------------------------- <*> Если он действовал через представителя, его воля должна была быть отражена в данной поверенному доверенности.

Действующее законодательство, сохранив эти два способа непринятия наследства, фактически дополнительно установило еще один: подтверждение факта непринятия наследства в случаях, когда наследник, совершая действия, которые могут свидетельствовать о фактическом принятии наследства, в действительности не имел намерения его принимать, а преследовал иную цель. Учитывая, что отказ от наследства и доказательство его непринятия - это способы достижения одной и той же цели, можно утверждать, что доказательством факта непринятия наследства может служить сообщение самого наследника, оформленное в том же порядке, что и безусловный отказ (ст. 1159 ГК). Но, очевидно, что для самого наследника практически не должно иметь значения, какое по содержанию заявление он может подать, не желая принять наследство: заявление об отказе или сообщение о том, что он не намеревался его принимать. Из этого можно сделать вывод, что включение в законодательство нормы, устанавливающей возможность доказывания факта непринятия наследства, преследовало цель предоставить такую возможность не только самому наследнику, но и другим лицам. В силу ст. 3 ГПК в виде общего правила любое заинтересованное лицо вправе обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод и законных интересов. Применительно к некоторым требованиям закон устанавливает перечень заинтересованных лиц, т. е. тех, кто может обратиться с соответствующими требованиями в суд. В п. 2 ст. 1163 ГК такого перечня нет. Больше того, сама формулировка нормы ("пока не доказано иное") позволяет утверждать, что доказывать факт непринятия наследства могут любые заинтересованные лица. Как правило, такой интерес может выражаться в приобретении права на принятие наследства (в приведенном деле именно этот интерес преследовала истица С.) либо в увеличении доли в наследственном имуществе, т. е. в качестве заинтересованных лиц непременно будут выступать либо те наследники, у которых появится право на призвание их к наследованию, либо те, у кого появится право на приращение наследственной доли. Вместе с тем способы доказывания факта непринятия наследства другими заинтересованными лицами иные, чем самим наследником. Если, как отмечалось, на базе ранее действовавшего законодательства установление факта непринятия наследства было невозможным, то по действующему законодательству фактическое принятие наследства может быть оспорено, и, следовательно, это предопределяет возможность установления соответствующего юридического факта непринятия наследства. Содержащийся в ст. 264 ГПК перечень юридических фактов, которые могут устанавливаться судом в порядке особого производства, является примерным. В силу п. 10 указанной статьи судом могут устанавливаться и иные факты, имеющие юридическое значение, а следовательно, и факт непринятия наследства, юридическое значение которого сомнению не подлежит. Если для самого наследника основным доказательством непринятия им наследства может служить его сообщение об этом, то третьи лица должны устанавливать этот факт путем обращения в суд. Если же при установлении факта непринятия наследства возникнет спор, как это имело место в приведенном деле по иску С., дело рассматривается в порядке искового производства с одновременным разрешением гражданско-правовых требований, основанных на установлении соответствующего факта и являющихся предметом спора. Так, в исковом заявлении С. это были требования о признании за ней права собственности на спорное имущество в порядке наследования, признании недействительным свидетельства о праве на наследство, выданное налоговой инспекции г. Анапы, и др. Таким образом, в случае совершения наследником действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства, доказывать иное, т. е. непринятие наследства, могут как сам наследник, так и иные заинтересованные лица. 2. В деле по иску С. такое требование было заявлено заинтересованным лицом после смерти наследника А-ва. Возникает второй вопрос, может ли быть третьими лицами заявлено такое требование не только после смерти, но и при жизни наследника? Полагаем, что на этот вопрос следует ответить отрицательно. Воля наследника на непринятие наследства точно так же, как и на отказ от него, как уже отмечалось, должна быть при жизни подтверждена им лично. В силу ст. 263 ГПК требовать установления юридического факта допустимо при невозможности получения заявителем в ином порядке надлежащих документов. Исходя из того, что наследник при жизни сам вправе выразить свою волю и доказывать факт непринятия наследства, можно прийти к выводу, что у других заинтересованных лиц такое право возникает только после смерти наследника. 3. И, наконец, еще один вопрос: каковы сроки, в пределах которых можно "устанавливать иное", т. е. доказывать факт непринятия наследства? Как известно, в Гражданском кодексе для принятия наследства и отказа от него установлены определенные сроки, продолжительность которых зависит от того, идет ли речь о лицах, призываемых к наследованию непосредственно в связи со смертью наследодателя, либо о тех, кто призывается к наследованию в связи с отпадением от наследования по разным причинам ранее призванных наследников. В первом случае этот срок равен шести месяцам со дня открытия наследства (смерти наследодателя) (п. 1 ст. 1154 ГК), во втором случае срок дифференцируется в зависимости от причин, по которым призванный наследник не принимает наследство. Если причиной является отказ от наследства или отстранение наследника как недостойного, другие наследники могут принять наследство в пределах шести месяцев. При этом течение такого срока начинается со дня, когда у таких наследников возникло право на принятие наследства. В остальных случаях этот срок определяется путем добавления к шестимесячному сроку еще трех месяцев, т. е. 9 месяцев со дня открытия наследства (п. 3 ст. 1154 ГК). Эти же сроки действуют и для отказа от наследства (п. 1 ст. 1157 ГК). В части третьей Кодекса не установлено никаких специальных сроков, в пределах которых можно доказывать факт непринятия наследства. Полагаем, что такое умолчание не означает предоставления самому наследнику и третьим лицам неограниченной свободы во времени для доказывания этого факта и в порядке особого производства, и в исковом порядке. Как и в любых других случаях, с целью недопущения неустойчивости и неопределенности в принадлежности имущественных прав после смерти их носителя такие сроки должны применяться. Отсутствие специального регулирования, очевидно, предполагает применение общих сроков, установленных для схожих ситуаций в наследственных правоотношениях, т. е. для принятия наследства и отказа от него. Из этого можно сделать вывод, что сам наследник вправе заявить о непринятии наследства также в течение шести месяцев со дня его открытия. В случае пропуска этого срока, с учетом того, что непринятие наследства приравнивается к отказу от наследства, по аналогии может быть применена норма, содержащаяся в п. 2 ст. 1157 ГК, т. е. если наследник совершил действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства, суд может по заявлению этого наследника признать его не только отказавшимся, но и не принявшим наследство и по истечении установленного срока, если найдет причины пропуска срока уважительными. Для восстановления срока принятия наследства необходимо соблюдение еще одного требования: наследник должен обратиться в суд с таким требованием не позднее 6 месяцев со дня отпадения причин, послуживших основанием к пропуску срока. Этот срок по своей сути является пресекательным, т. е. при его несоблюдении наследник утрачивает само право на восстановление срока для принятия наследства. Необходимо обратить внимание и на следующее. Применительно к принятию наследства суд, признав причины пропуска срока уважительными, восстанавливает срок и признает наследника принявшим наследство, определяет доли наследников в наследственном имуществе, признает недействительным выданное свидетельство о праве на наследство (п. 1 ст. 1155 ГК). Сроки, установленные для принятия наследства, отказа от наследства, доказывания непринятия наследства, как полагаем, имеют одну и ту же правовую природу. Поэтому установленные порядок и процедура судебного восстановления сроков принятия наследства должны рассматриваться как универсальные, т. е. соблюдаться и при восстановлении сроков на отказ от наследства и сроков на возможность доказывания факта непринятия наследства. Что же касается определения сроков, в пределах которых заинтересованные лица вправе обратиться после смерти наследника с требованием о признании последнего не принявшим наследство, необходимо, как полагаем, учитывать следующее. Обращение в суд с требованием о признании наследника не принявшим наследство для заинтересованных лиц само по себе означает их желание принять наследство. Поэтому, как полагаем, в этом вопросе следует руководствоваться п. 3 ст. 1154: срок обращения с требованием о признании умершего не принявшим наследство для третьих лиц должен исчисляться исходя из 9 месяцев со дня смерти наследодателя. В приведенном деле наследник А-вов умер через три с лишним месяца после открытия наследства. Истица С. обратилась в суд спустя 10 месяцев после смерти А-вой и 6 месяцев после смерти А-ва. При этом она ссылалась на то, что поскольку А-вов не имел намерения принимать наследство, она сама фактически его приняла: распорядилась частью имущества умершей, поддерживала дом в исправном состоянии, оплачивала коммунальные платежи. При таких обстоятельствах на базе действующего законодательства все же пришлось бы прийти к выводу, что С., заявив требование о признании А-ва не принявшим наследство спустя 10 месяцев после открытия наследства, пропустила срок, установленный для его принятия, а следовательно, и для доказывания А-ва не принявшим наследство. Доводы С. о том, что она фактически приняла наследство А-вой, не могли иметь значения ни при применении прежнего законодательства, ни при действующем законодательстве. Срок принятия наследства устанавливается для наследников, которые призваны к наследованию, т. е. имеют право на принятие наследства. Пока не доказан факт непринятия наследства, у С. право на его принятие не возникло, и потому ее действия по фактическому завладению наследственным имуществом были бы юридически безразличными. С. в такой ситуации могла просить суд лишь о восстановлении срока на принятие наследства, если имела на то уважительные причины.

Название документа