К вопросу о несоответствии сроков материального и процессуального права для судебной защиты гражданских прав в порядке надзора

К ВОПРОСУ О НЕСООТВЕТСТВИИ СРОКОВ МАТЕРИАЛЬНОГО И ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА ДЛЯ СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ В ПОРЯДКЕ НАДЗОРА

Е. Г. ВОРОБЬЕВ

Воробьев Евгений Геннадьевич, кандидат юридических наук, доцент.

Несоответствие правовых норм, регулирующих одни и те же отношения, служит предметом постоянных дискуссий теоретиков и практиков юриспруденции. Чаще всего это происходит при обновлении законодательства, как, например, текущая полемика по поводу рассогласованности норм нового КоАП РФ по отношению к нормам ГПК РФ и АПК РФ <*>. Аналогичная ситуация возникает с введением в АПК РФ и ГПК РФ ранее не предусмотренных процессуальным законодательством пресекательных сроков для возбуждения надзорного производства. -------------------------------- <*> См.: Грось Л. А. КоАП РФ: игнорирование норм гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. N 12. С. 14 - 17. Гонзус И. П. Проблемы применения нового АПК РФ и КоАП РФ // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 7. С. 2 - 5. Женетль С. З. Несогласованность некоторых правовых норм в новых законах // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 9. С. 42 - 44.

Действительно, в АПК РФ 1995 года и в ГПК РСФСР 1964 года сроки для возбуждения надзорного производства не устанавливались. Теперь же стороны и заинтересованные лица, получив право непосредственного обращения в надзорную инстанцию, ограничены временными рамками на такое обращение. Согласно п. 2 ст. 292 АПК РФ заявление или представление о пересмотре судебного акта в порядке надзора может быть подано в Высший Арбитражный Суд РФ в срок, не превышающий трех месяцев со дня вступления в законную силу последнего судебного акта. Аналогичная норма содержится и в п. 2 ст. 376 ГПК РФ, согласно которой судебные постановления могут быть обжалованы в суд надзорной инстанции в течение года со дня их вступления в законную силу. Истечение этих сроков по общему правилу прекращает право на дальнейшую судебную защиту (ст. 296 АПК РФ, ст. ст. 109, 380 ГПК РФ). Поэтому указанные периоды времени следует полагать правопрекращающими процессуальными сроками для защиты гражданских прав. В юридической литературе данное нововведение законодателя до сих пор не получило соответствующей юридической оценки <*>. Между тем представляется возможным поставить вопрос о несоответствии этих процессуальных сроков срокам защиты материального права и о последствиях такого несоответствия. В основу предлагаемого далее анализа лягут два постулата, а именно: процессуальное и материальное право взаимосвязаны как форма и содержание (1) и нормы процессуального права, обладая внутренней самостоятельностью, в вышеуказанной взаимосвязи играют обеспечительную (служебную) роль по отношению к нормам материального права (2) <**>. Концептуальный подход основывается на том, что целями гражданского и арбитражного судопроизводства является защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод, законных интересов субъектов различных правоотношений (ст. 2 АПК РФ, ст. 2 ГПК РФ). -------------------------------- <*> Например, в учебниках по гражданскому процессу данные нововведения остались без комментариев. См.: Гражданское процессуальное право: Учебник / Под ред. М. С. Шакарян. М.: ТК Велби, изд-во "Проспект", 2004. С. 423. Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М. К. Треушникова. М.: ООО "Городец-издат", 2003. С. 524. <**> См.: Гражданское процессуальное право: Учебник / Под ред. М. С. Шакарян. М.: ТК Велби, изд-во "Проспект", 2004. С. 23, 29. Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М. К. Треушникова. М.: ООО "Городец-издат", 2003. С. 35.

Известно, что взаимосвязь сроков в материальном и в процессуальном аспектах выражена в институте исковой давности - сроках, в пределах которых закон гарантирует принудительную судебную защиту нарушенных гражданских прав (ст. 195 ГК РФ). Общий срок исковой давности устанавливается в три года (ст. 196 ГК РФ), но защита некоторых прав исковой давностью вообще не ограничена (ст. 208 ГК РФ) или обеспечивается в более продолжительные сроки (п. 1 ст. 181 ГК РФ). Возбуждение искового производства путем подачи иска в установленном порядке прерывает исковую давность, и ее течение начинается заново (ст. 203 ГК РФ). Указанное позволяет утверждать, что материальное право гарантирует судебную защиту в течение исковой давности, исчисляемой со дня подачи иска, а для требований, на которые исковая давность не распространяется, - бессрочно. Иное вытекает из толкования процессуальных норм, установленных п. 3 ст. 292 АПК РФ и п. 2 ст. 376 ГПК РФ. Сроки на судебную защиту в стадии надзора, если следовать букве новых процессуальных законов, не зависят от характера нарушенного или оспариваемого материального права. После вступления в силу судебного акта с их истечением право на судебную защиту прекращается ввиду невозможности возбудить надзорное производство по уже состоявшемуся судебному решению. В данном утверждении не принимается во внимание исключительное право восстановить эти сроки в случае наличия уважительных причин с согласия суда (ст. 117 АПК РФ, ст. 112 ГПК РФ). Таким образом, по смыслу материального права подача иска прерывает исковую давность, а по смыслу процессуального права с подачей иска происходит не перерыв, а особый вид приостановления исковой давности: она продолжает течь с момента вступления в силу решения суда, при этом оставшаяся часть срока удлиняется до трех (АПК РФ) или двенадцати (ГПК РФ) месяцев. После вступления в законную силу судебного акта арбитражный или гражданский процесс как таковой прекращается, ибо права и обязанности сторон уже были определены судебным решением. Если же надзорная инстанция усматривает наличие нарушений в состоявшихся решениях - процесс подлежит дополнительному возбуждению с целью устранения судебной ошибки. Если исходить из того, что вынесенное решение все-таки ошибочно (на что, собственно, и рассчитана надзорная стадия), установление правопрекращающих сроков на обращение в надзорную инстанцию ранее истечения исковой давности означает досрочное прекращение права на защиту из-за несоответствия временных границ в нормах материального и процессуального права. Как следствие, нарушенное ответчиком или истцом и не защищенное в суде материальное право нарушается повторно. Нелегитимность состоявшегося судебного решения представляет собой дополнительное длящееся публичное правонарушение, прикрывающее не разрешенное судом частное отступление от закона. И если материальное право подлежит защите в установленные сроки исковой давности в зависимости от действий самой потерпевшей стороны, то правосудие обязано преодолеть "внутреннее" судебное правонарушение в сроки, не зависящие от сроков судебной защиты материальных прав, или, по крайней мере, в рамках особой исковой давности, соизмеримой с этими сроками. Устранение судебной ошибки - публичный, а не частный интерес, хотя и затрагивающий соответствующие частные права и обязанности спорящих сторон. Представляется, что государство не имеет права мириться с сохранением в силе нелегитимных судебных актов и не должно ограничивать решение этой задачи какими-нибудь сроками. Оно обязано преодолеть судебную ошибку не только по просьбе "потерпевшего" лица, но и по собственной инициативе, в рамках внутренней самопроверки, которая в обновленном процессуальном законодательстве предусмотрена для обеспечения единства судебной практики и законности лишь на высшем судебном уровне (ст. 389 ГПК РФ). Напомним еще раз, что теория процесса исходит из посылки, что процессуальные формы должны соответствовать материальному содержанию нарушенного права, обеспечивать нарушенному праву возможность судебной защиты, а не препятствовать этому <*>. Следовательно, есть теоретические основания поставить под сомнение законность ограничения права на защиту анализируемыми процессуальными сроками, явно несоразмерными и несогласованными со сроками защиты материальных частных прав и совершенно неоправданными по временным ограничениям для решения публичных задач обеспечения легитимности судопроизводства. -------------------------------- <*> Францифоров А. Ю., Францифоров Ю. В. Принципы гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 4. С. 13 - 18.

Подобный вывод вполне согласуется с основополагающими принципами демократизма и законности арбитражного и гражданского процесса: право на судебную защиту не подлежит никаким ограничениям, так как включает в себя право каждого заинтересованного лица на беспрепятственное обращение в суд, на рассмотрение его дела в разумный срок беспристрастным и независимым судом <*>. Аналогична этому и правовая позиция Конституционного Суда РФ, определившего, что право на судебную защиту предполагает наличие конкретных гарантий, которые позволили бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости <**>. -------------------------------- <*> Жуйков В. М. Теоретические и практические проблемы конституционного права на судебную защиту: Автореферат дис... докт. юрид. наук. М., 1997. С. 4 - 5. <**> Постановление от 14.04.1999 N 6-П Конституционного Суда РФ по проверке конституционности части первой статьи 325 ГПК РСФСР.

Особое место в данных рассуждениях следует отвести еще одной новелле ГПК РФ - праву на обращение в надзорную инстанцию не только участникам дела, но и другим лицам, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями (п. 1 ст. 376 ГПК РФ). Эти лица почему-то поставлены в те же самые временные ограничительные условия, наравне с лицами, участвующими в деле, что представляется неверным. Для них, как не знавших о процессе, момент исчисления сроков на обращение в суд должен быть установлен по аналогии с исчислением начала исковой давности, то есть с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении права состоявшимся судебным актом. Возможны возражения о допустимости восстановления сроков при таких обстоятельствах (ст. 117 АПК РФ, ст. 112 ГПК РФ). Однако право на восстановление пропущенных процессуальных сроков может быть реализовано для этих лиц лишь при наличии "уважительных" причин и лишь по усмотрению суда, что существенно уменьшает степень правового обеспечения реализации права на судебную защиту для данной категории заинтересованных лиц, ущемляет их право на доступ к правосудию, ибо доказанное в состоявшемся судебном акте становится неопровержимым и непроверяемым доказательством против их нарушенных интересов (ст. 69 АПК РФ, ст. 61 ГПК РФ). Следовательно, доказанное в судебных актах без участия иных заинтересованных лиц для этих лиц не должно иметь значения преюдициального доказательства. При наличии судебных ошибок, как зависящих, так и не зависящих от профессионализма судей, вводимые законодателем процессуальные сроки в любом случае не должны служить препятствием для достижения судебной истины. Преодоление судебной ошибки следует полагать формулой надзорной стадии судопроизводства. Очевидно, что введенные законодателем правопрекращающие сроки для восстановления законности в публичных правоотношениях, возникающих между истцом или ответчиком и судом, не вписываются в эту формулу, по крайней мере исходя из приведенной выше несбалансированности норм материального и процессуального права. Стараясь предвидеть возможность подобных противоречий, Верховный Суд РФ пытался объяснить, что при несоответствии норм материального и процессуального права суд должен применять нормы, имеющие большую юридическую силу (абз. 2 п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2003 N 23) <*>. К сожалению, данное разъяснение носит абсолютно отвлеченный характер и, по сути, ничего не разъясняет. Использованная Верховным Судом РФ ссылка на ч. 2 ст. 11 ГПК РФ всего лишь повторяет известную фабулу о конкуренции норм материального права актов различной юридической силы, но не разрешает вопроса о конкуренции норм материальных и процессуальных федеральных законов, которыми являются АПК РФ, ГПК РФ и ГК РФ. -------------------------------- <*> Постановление Пленума ВС РФ от 19.12.2003 N 23 "О судебном решении" // Российская газета. 2004. 26 декабря.

Проанализированные нововведения соответственно нельзя рассматривать как полностью отвечающие требованиям легитимности арбитражного и гражданского процесса. За этими новациями слишком уж очевидно вырисовывается стремление российской судебной системы во чтобы то ни стало ускорить окончательное закрытие дел независимо от степени законности судебных постановлений. И если для судов это своеобразное "благо", то для пострадавших от судебной ошибки участников процесса и для тех, кто еще пострадает, - очевидное нарушение их материальных прав через дополнительные процессуальные препоны. Остается надеяться, что судебная практика надзорного производства со временем станет катализатором повторной постановки изложенного вопроса о легитимности процессуальных сроков для возбуждения надзорного производства, но в научном плане этот вопрос можно считать уже поставленным.

------------------------------------------------------------------

Название документа