Закон и практика: от борьбы к единству

(Егоров А.)

("ЭЖ-Юрист", N 3, 2004)

Текст документа

ЗАКОН И ПРАКТИКА: ОТ БОРЬБЫ К ЕДИНСТВУ

А. ЕГОРОВ

Андрей Егоров, к. ю.н., магистр частного права, советник юстиции 1 класса.

Разъяснения Высшего Арбитражного Суда РФ традиционно являются важнейшим ориентиром для нижестоящих судов и правоприменителей. Трудно найти отрасль, в которой они были бы более востребованы, чем корпоративное право. Состоявшаяся год назад ревизия законодательства об акционерных обществах отражает закрепление на нормативном уровне тех подходов, которые были выработаны судебной практикой. В то же время новая редакция Закона об акционерных обществах создает предпосылки для возникновения новых вопросов, ибо ни один закон не может дать ответ на все вопросы. Сегодня мы предлагаем комментарий новеллы судебной практики - Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19.

С принятием Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (ВАС РФ) от 18 ноября 2003 г. N 19 (далее - новое Постановление) сделан очередной шаг в направлении выработки единообразия судебной практики применения Федерального закона "Об акционерных обществах" (далее - Закон об АО).

Новое Постановление пришло на смену совместному Постановлению Пленумов Верховного Суда РФ и ВАС РФ от 2 апреля 1997 г. N 4/8 (далее - прежнее Постановление). Поскольку с принятием нового АПК РФ в 2002 году корпоративные споры отнесены полностью к подведомственности арбитражных судов, отпала необходимость в совместном Постановлении Пленумов, и отныне разъяснения по вопросам судебной практики в этой сфере гражданско-правовых отношений будут исходить только от ВАС РФ.

Наиболее значимыми дополнениями, касающимися признания сделок недействительными, в новом Постановлении Пленума, по сравнению с прежним, на наш взгляд, являются следующие.

Признание договора недействительным

В пункте 6 нового Постановления исключены некоторые положения прежнего Постановления (п. 3), касавшиеся признания недействительным договора о создании акционерного общества. В результате обсуждения было признано нецелесообразным делать акцент на том, что в случае несоответствия такого договора требованиям закона или иным правовым актам он является ничтожным (полностью или в соответствующей части) независимо от признания его таковым судом (ст. 168 ГК РФ).

Во-первых, прежнее регулирование было излишне жестким хотя бы потому, что не содержало оговорки, имеющейся в ст. 168 ГК РФ: "...сделка... ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения". И, во-вторых, господствующая тенденция повальной ничтожности всех сделок, нарушающих в той или иной степени закон, по-видимому, должна остаться в прошлом. Любую императивную норму следует толковать, выясняя волю законодателя и ее направленность, а сделку, нарушающую эту норму, можно признавать недействительной только при условии, что вывод о подобном последствии можно сделать из характера нормы.

Например, есть в гражданском законодательстве правило о том, что по договору купли-продажи свою вещь продавать должен собственник. Но вывод о том, что при продаже вещи несобственником сделка купли-продажи является ничтожной, явно поспешен, хотя и очень часто встречается на практике. Несобственник может быть комиссионером, доверительным управляющим и проч., т. е. управомоченным отчуждателем, и, таким образом, нет никаких оснований признавать сделку недействительной. Но даже если он является неуправомоченным отчуждателем, заключенный им договор с третьим лицом, являющимся чаще всего добросовестным приобретателем, должен оставаться действительным, в том числе и в первую очередь ради третьего лица (у которого вещь может быть истребована), чтобы оно могло предъявить иск продавцу в связи с юридическими недостатками проданной вещи.

Было бы слишком смелым утверждать, что Пленум руководствовался именно этими мотивами, но определенные элементы приведенных соображений, безусловно, присутствовали при обсуждении.

Заинтересованные лица

Исключена из пункта 6 также запись, согласно которой с таким иском могло обратиться в суд любое заинтересованное лицо, поскольку Гражданский кодекс не исключает возможности предъявления иска о признании ничтожной сделки недействительной.

Это не означает, что подход изменился принципиально. По-прежнему могут предъявляться иски о признании ничтожного договора о создании общества недействительным, а не только о применении последствий его ничтожности. Однако смысл сокращения разъяснения усматривается в другом - как показывает новейшая судебная практика, огромное число споров о признании сделок недействительными не в последнюю очередь вызвано весьма опасным (по причине открытости для расширительного толкования) положением Гражданского кодекса о любом заинтересованном лице, могущем оспаривать ничтожную сделку (п. 2 ст. 166).

Вопрос о том, что такое интерес, весьма спорен в доктрине гражданского права, а вопрос, в каком значении принимается этот термин применительно к положению п. 2 ст. 166 ГК РФ, к тому же еще и мало исследован.

Скорее всего к заинтересованным в признании ничтожной сделки недействительной лицам следует подходить весьма осторожно и избирательно, отрицая подобную заинтересованность в том случае, если с удовлетворением иска не связаны напрямую какие-либо притязания лица к кому-либо. Например, если с иском о признании недействительным договора о создании акционерного общества обращается лицо, ставшее акционером в результате приобретения акций на вторичном рынке и не являющееся участником данного договора. Какой непосредственный интерес может преследовать это лицо? Как правило, такого интереса обнаружить не удается, а вот злоупотреблений - сколько угодно: от попыток "играть" на разном начале течения срока исковой давности до элементарного желания шантажировать крупных акционеров.

Как показывают некоторые принятые постановления, практика Президиума ВАС РФ по конкретным делам разворачивается именно в таком направлении, что нельзя, по нашему мнению, не приветствовать. А исключение существовавшего прежде акцента на "любом заинтересованном лице" - еще одно звено в этой цепи.

Сделка сделке рознь

Пункт 7 нового Постановления призван урегулировать некоторые сложности, возникшие в связи с переходом законодательства на новую модель внесения уставного капитала акционерного общества при его учреждении. Поскольку оплачивать 50% уставного капитала требуется не к моменту государственной регистрации общества, как до новелл 2001 года, а в течение трех месяцев после такой регистрации, однако одновременно с этим "послаблением" режима создания акционерных обществ введены и дополнительные ограничения в виде запрета до оплаты совершать сделки, не связанные с учреждением общества (п. 3 ст. 2 Закона об АО), постольку судебная практика выработала свои рекомендации. Прежде всего дан примерный перечень сделок, связанных с учреждением общества: сделки по приобретению (аренде) помещения для размещения общества, оборудования для офиса, заключению договора банковского счета и другие, не относящиеся непосредственно к коммерческой (производственно-хозяйственной) деятельности общества. И потом сказано, что сделки, заключенные обществом в указанный период и не связанные с учреждением данного общества, могут быть признаны недействительными.

По поводу последней записи необходимо дать определенные комментарии. В одной из предварительных редакций данного пункта содержалась гораздо более жесткая позиция - сделки, заключенные обществом в указанный период с нарушением ограничений его правоспособности, должны признаваться недействительными (ничтожными) в соответствии со ст. 168 ГК РФ. То, что позиция была сильно смягчена (правда, в ущерб определенности высказывания, которое теперь может пониматься судами по-разному), явилось следствием оживленных дискуссий.

Аргументы против ст. 168 ГК РФ, которые в известном смысле "победили":

- ничтожность сделки не зависит от того, знала ли другая сторона, что сделки совершены с выходом общества за пределы его правоспособности, а это явно несправедливо по отношению к ней;

- могут быть случаи, при которых добросовестный контрагент даже при всем желании не сможет проверить, ограничена ли правоспособность общества, с которым он планирует заключить сделку: формально уставный капитал образован, но сделки по внесению имущества могут быть или уже были признаны недействительными;

- если три месяца прошли, но капитал общества все же не оплачен, ничтожность сделки с обществом поставит под угрозу оборот - по сути, всем участникам будет предложено исследовать обстоятельства оплаты уставного капитала (во избежание признания сделки недействительной) и без каких-либо даже ограничений во времени;

- в ГК РФ есть состав, предусматривающий последствия заключения сделок с выходом за пределы правоспособности (ст. 173), - аналогия к этому виду оспоримых сделок напрашивается сама собой (а для них требуется знание другой стороны, т. е. ее недобросовестность);

- даже когда ограничение правоспособности закреплено в уставе и его гораздо проще проверить, чем факт оплаты уставного капитала без нарушений, практика не требует безусловного ознакомления с уставом контрагента - оспорена может лишь та сделка, в которой контрагент проявил небрежность или допустил злоупотребление.

Следуя принципам мировой практики

Решения собрания акционеров являются особой разновидностью сделок, поскольку, отвечая общим признакам сделок, они отличаются от них тем, что при выработке общей позиции участников собрания решение может быть принято не только при полном совпадении воль (классическая сделка), но и большинством голосов. Этот постулат практически не оспаривается в стране, представители которой выступили родоначальниками теории сделок, - Германии. В российской теоретической литературе этот вопрос глубоко не исследовался, однако нет никаких оснований, чтобы отступать от подходов мировой практики, тем более наша судебная практика стихийно идет в этом же направлении - взять оспаривание решений по правилам о сделках и т. п. В этой связи уместно обратить внимание на некоторые дополнения, внесенные в Постановление Пленума.

К имевшимся разъяснениям в п. 24 добавлено, что иск о признании решения общего собрания недействительным подлежит удовлетворению, если допущенные нарушения требований Закона об АО, иных правовых актов или устава общества ущемляют права и законные интересы акционера, голосовавшего против этого решения или не участвовавшего в общем собрании акционеров.

На наш взгляд, эта позиция полностью отражает новый подход в практике, на который выше уже обращалось внимание: для того чтобы оспаривать сделку (решение), необходимо наличие интереса, и, наверное, интереса не отдаленного и опосредованного, а самого что ни на есть прямого (при всей условности подобной терминологии). Рассуждать здесь можно от противного: если бы имелся в виду любой интерес, то получившаяся запись лишилась бы случаев, в которых она могла применяться, так как любой акционер тем или иным образом может быть заинтересован, чтобы общество принимало законные решения (речь может идти, например, про общую репутацию общества как законопослушного, которая может сказаться на результатах его деятельности, в т. ч. финансовых, в частности на объемах привлекаемых инвестиций).

В том же пункте Постановления подверглась дополнительному разъяснению норма п. 7 ст. 49 Закона об АО о том, что при разрешении споров о признании решений общего собрания акционеров недействительными суд вправе оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков акционеру.

Неясности вызывало следующее: должны ли предпосылки для оставления решения в силе присутствовать все одновременно или достаточно, чтобы налицо была хотя бы одна из них, например отсутствие существенности нарушения или отсутствие убытков у акционера. Пленум постановил, что для отказа в иске о признании решения общего собрания недействительным по указанным основаниям необходима совокупность перечисленных обстоятельств. Этот подход представляется наиболее соответствующим воле законодателя, поскольку, перечисляя определенные предпосылки, но желая, чтобы действие производила любая из них по отдельности, законодатель должен был построить фразу так: "если... или... или...". В нашем же случае не использовано ни одного разделительного союза, а наоборот, встречается соединительный союз "и".

Пунктом 25 нового Постановления предпринята попытка определения правовой природы шестимесячного срока, предусмотренного в п. 7 ст. 49 Закона об АО для обжалования решения общего собрания акционеров по иску акционера.

Высказывались точки зрения, что этот срок - сокращенный срок исковой давности, и поэтому к нему должны применяться все правила об исковой давности, включая возможность его восстановления применительно к физическим лицам, а также что это срок особого вида - пресекательный, восстановление которого не допускается. Основным практическим аргументом против признания этого срока сокращенным давностным сроком являлась как раз возможность его восстановления, в результате чего образовывалось неравное положение среди акционеров физических и юридических лиц (ст. 205 ГК РФ предусмотрена возможность его восстановления только для первой категории), а значит, даже по прошествии шести месяцев после принятия решения будет сохраняться потенциальная возможность его отмены по иску физического лица, пропуск срока которым будет нейтрализован судейским усмотрением.

Тем не менее, на наш взгляд, этот срок обладает всеми признаками давностного срока - срок на защиту нарушенного права, а теория пресекательных сроков настолько не разработана, что активное обращение к подобным срокам ни к чему иному, кроме правовой определенности и даже ошибкам, привести не может (хорошим примером здесь служит характеристика в руководящих разъяснениях Пленума срока вексельной давности как пресекательного, хотя внимательный разбор и сравнение с иностранным опытом показывают, и на это обращается внимание в литературе, например в статьях Е. А. Крашенинникова, что это обыкновенный срок давности). А в том, что физические лица поставлены в неравное положение с юридическими, никак нельзя обвинять судебную практику, поскольку такова была воля законодателя, тем более что в целом избранный законодателем подход представляется оправданным.

В итоге пунктом 25 поддержан взгляд на шестимесячный срок оспаривания как на срок давности, хотя об этом прямо не сказано, но можно судить по сделанной отсылке к ст. 205 ГК РФ.

Несмотря на высказанные при обсуждении возражения (например, ФКЦБ РФ выступала против), сохранено в силе разъяснение о том, что, если стороны ссылаются на решение общего собрания акционеров и при этом судом установлено, что данное решение принято с грубейшими нарушениями Закона об АО, суд должен, независимо от того, было оно оспорено кем-либо из акционеров или нет, оценить такое решение, как не имеющее юридической силы, и разрешить спор, руководствуясь нормами закона.

По сути, это правило корреспондирует подходу ГК РФ к ничтожным сделкам, хотя и идет даже дальше - если в случае с правилом о ничтожных сделках установлено право суда применить соответствующие последствия по своей инициативе, то здесь рекомендации сформулированы как обязанность суда.

Перечень нарушений законодательства сформулирован как исчерпывающий, хотя на практике могут встречаться другие случаи, при которых решение общего собрания должно являться ничтожным. Однако нельзя спорить, что практически все нарушения Закона об АО могут быть сведены к тем трем разновидностям, которые названы в п. 26 нового Постановления (нарушение правил о компетенции общего собрания, отсутствие кворума, выход за пределы повестки дня собрания), и поскольку выработать некое абстрактное правило не удалось (передача решения всех вопросов на усмотрение суда стала бы преувеличением роли судейского усмотрения), разъяснение представляется оправданным. Оно позволяет бороться со случаями мошенничества и иных злоупотреблений, когда при попытках недружественного поглощения компаний "захватчики" проводят незаконные собрания акционеров и потом в суде демонстрируют многочисленные протоколы, множащиеся по мере надобности как на дрожжах и не позволяющие ввиду этих особенностей своего происхождения себя эффективно оспаривать.

Название документа