Вопросы изъятия имущества собственника не на основании судебного решения в правоприменительной практике и в решениях Конституционного Суда Российской Федерации

ВОПРОСЫ ИЗЪЯТИЯ ИМУЩЕСТВА СОБСТВЕННИКА НЕ НА ОСНОВАНИИ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ И В РЕШЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

К. И. ХУДЕНКО

К. И. Худенко, советник Конституционного Суда Российской Федерации.

1. В правоприменительной практике неоднократно возникал вопрос о том, как обращение взыскания на имущество, в частности списание денежных сумм (задолженности, штрафа и др.) без согласия собственника, согласуется с положениями ст. 35 Конституции, согласно которой право частной собственности охраняется законом; каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами; никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда? В соответствии со ст. ст. 35 (п. 13), 36, 89 и 91 (п. 1) Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, утвержденных Верховным Советом Российской Федерации 11 февраля 1993 г., нотариусы, работающие в государственных нотариальных конторах, а также занимающиеся частной практикой, для взыскания денежных сумм или истребования имущества от должника, если представленные документы подтверждают бесспорность задолженности или иной ответственности должника перед взыскателем, совершают исполнительные надписи на документах, устанавливающих задолженность. В соответствии со ст. 93 названных Основ взыскание по исполнительной надписи нотариуса производится в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации для исполнения судебных решений. До 1997 года вопросы исполнения судебных решений регулировались разделом 5 ГПК РСФСР. Согласно п. 5 ч. 1 ст. 338 указанного Кодекса по правилам, изложенным в этом разделе, подлежат исполнению исполнительные надписи нотариальных органов. Пункт 2 ст. 339 ГПК РСФСР относит исполнительные надписи нотариальных органов к исполнительным документам. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве", закрепив в ст. 7 перечень исполнительных документов, непосредственно не отнес к ним исполнительную надпись нотариуса. В нем лишь указано (п. 8 ст. 7), что исполнительными документами являются также постановления иных органов в случаях, предусмотренных федеральным законом. Основы законодательства Российской Федерации о нотариате и ГПК РСФСР являются федеральными законами. Пункт 5 ст. 338 и п. 2 ст. 339 указанного Кодекса не отменены и сохраняют юридическую силу. Эти обстоятельства позволяют рассматривать исполнительную надпись нотариуса как исполнительный документ в форме постановления иных органов и производить на ее основании принудительное взыскание денежных сумм или иного имущества должника. Такая оценка исполнительной надписи нотариуса была дана в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, что позволило преодолеть ряд проблем, обнаружившихся в правоприменительной практике по данному вопросу. Так, по кредитному договору от 8 июля 1995 г. гражданину Д. А. Носкову акционерным банком "Няндомабанк" была выдана денежная ссуда со сроком погашения 9 ноября 1995 г., однако Банк досрочно (11 октября 1995 г.) обратился в государственную нотариальную контору г. Няндомы за совершением исполнительной надписи на взыскание с Д. А. Носкова задолженности по кредитному договору, и 11 ноября 1995 г. нотариусом исполнительная надпись была совершена. На этот момент у фирмы "Росгосстрах - Архангельск - Полис" имелась задолженность перед Д. А. Носковым по выплате страхового возмещения, и судебный исполнитель Няндомского районного суда на основании ст. ст. 338 и 390 ГПК РСФСР направил в страховую фирму письмо с требованием исполнить исполнительную надпись нотариуса и обратить взыскание на страховое возмещение, подлежащее выплате Д. А. Носкову. В соответствии со ст. 353 ГПК РСФСР требования судебного исполнителя страховой фирмой были выполнены и часть страхового возмещения перечислена на депозитный счет суда. В дальнейшем деньги перечислены на счет акционерного банка "Няндомабанк". Поскольку исполнение исполнительной надписи нотариуса производилось Няндомским районным судом по правилам, предусмотренным для исполнения постановлений судов и других органов, Д. А. Носков полагал, что тем самым он был лишен своих денежных средств, т. е. имущества, без решения суда, чем нарушена ч. 3 ст. 35 Конституции, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Д. А. Носков обратился с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации, в которой оспаривал конституционность п. 5 ст. 338 ГПК РСФСР, согласно которой по правилам, изложенным в разделе 5 настоящего Кодекса, подлежат исполнению исполнительные надписи нотариальных органов. Определением от 5 февраля 1998 г. N 21-О Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Д. А. Носкова ввиду неподведомственности поставленного в ней вопроса Конституционному Суду Российской Федерации и указал, что 21 июля 1997 г. принят и 28 октября 1997 г. вступил в силу Федеральный закон N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве". Перечень исполнительных документов, предусмотренный его ст. 7, исполнительные надписи нотариальных органов как юрисдикционные акты не содержит, а ст. 95 Правительству Российской Федерации поручено в течение двух месяцев со дня официального опубликования данного Федерального закона подготовить и внести в установленном порядке предложения о внесении соответствующих изменений и дополнений в законодательство Российской Федерации. Однако формально п. 5 ст. 338 ГПК РСФСР не признан утратившим силу, а глава 16 Основ законодательства о нотариате по-прежнему предусматривает такой институт взыскания денежных средств, как исполнительная надпись нотариальных органов. Между тем заявитель, по существу, не оспаривает конституционность самого института исполнительной надписи нотариальных органов. Он лишь полагает, что исполнительная надпись может совершаться и исполняться только в добровольном порядке, т. е. с учетом волеизъявления должника. Так же и в соответствии со ст. 91 Основ законодательства о нотариате критерием правомерного совершения исполнительной надписи нотариальными органами является не только бесспорность задолженности, подтвержденная документально, но и признание (подтверждение) должником своей обязанности исполнить требование, отсутствие спора между кредитором и должником о размерах и сроках подлежащего исполнению требования. Таким образом, разрешение вопроса, поставленного заявителем, зависит от правильного выбора и истолкования подлежащих применению норм, содержащихся как в ГПК РСФСР, так и в других федеральных законах, что относится к компетенции нотариальных органов, а также судов общей и арбитражной юрисдикции, которые в случае обжалования противоречащего законодательству совершенного нотариального действия обеспечивают устранение ошибок при применении закона и возмещение причиненного вследствие этого ущерба. Октябрьский районный суд г. Ижевска обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности п. 2 ст. 339 ГПК РСФСР, п. 13 ст. 35, ст. ст. 89 и 93 Основ законодательства о нотариате, предоставляющих право нотариусу совершать на документах, устанавливающих задолженность, исполнительную надпись и взыскивать на ее основании в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации для исполнения судебных решений, денежные суммы или истребовать имущество от должника. Поводом для обращения в Конституционный Суд Российской Федерации явилось находящееся в производстве суда дело по жалобе ОАО "Ижевский радиозавод" на действия судебного пристава-исполнителя, отказавшегося совершить исполнительные действия по исполнительной надписи нотариуса о взыскании в пользу завода задолженности по квартплате и коммунальным услугам. Суд полагал, что принудительное взыскание денежной суммы задолженности на основании исполнительной надписи нотариуса нарушает требования ч. 3 ст. 35 Конституции, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Определением от 6 июля 2001 г. N 150-О Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению обращения Октябрьского районного суда г. Ижевска ввиду неподведомственности поставленного в нем вопроса Конституционному Суду Российской Федерации и указал следующее. Согласно п. 13 ст. 35 и ст. 89 Основ законодательства о нотариате, действующим во взаимосвязи со ст. 5 и п. 1 ст. 91 названных Основ, нотариус совершает на документах, подтверждающих бесспорность задолженности или иной ответственности должника перед взыскателем, исполнительную надпись для взыскания денежных сумм или истребования имущества от должника, руководствуясь при этом Конституцией, настоящими Основами, другими законами и иными нормативными правовыми актами, а также международными договорами. Взыскание по исполнительной надписи нотариуса в соответствии со ст. 93 Основ законодательства о нотариате производится в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации для исполнения судебных решений, которое (п. 2 ст. 339 ГПК РСФСР) относит исполнительную надпись нотариуса к исполнительным документам. Это согласуется с п. 8 ст. 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве", предусматривающим, что исполнительными документами являются также постановления иных органов в случаях, предусмотренных федеральным законом. Таким образом, из приведенных положений закона в их системной связи следует, что обязательным условием совершения нотариусом исполнительной надписи является бесспорность требования взыскателя к должнику. При оспаривании должником задолженности или иной ответственности перед взыскателем нотариус по смыслу ч. ч. 1, 3 ст. 16, ч. ч. 4, 5 ст. 41, ч. 1 ст. 48 Основ законодательства о нотариате не вправе совершать исполнительную надпись и должен разъяснить взыскателю его право обратиться за разрешением спора в суд. В случае же несоблюдения нотариусом установленного законом порядка и совершения исполнительной надписи при наличии спора, с заявлением в суд в соответствии с ч. 2 ст. 49 указанных Основ в установленном порядке может обратиться должник. Из положений п. п. 2 - 4, 6 ст. 9, п. 4 ст. 20, п. 5 ст. 21 Федерального закона "Об исполнительном производстве" следует, что право на обращение в суд за разрешением спора сохраняется за субъектами спорных отношений и при передаче исполнительной надписи нотариуса для исполнения. В этом случае инициатива обращения может исходить как от должника, в связи с принятием судебным приставом-исполнителем мер по исполнению, так и от взыскателя, в связи с отказом судебного пристава-исполнителя в совершении исполнительных действий, что и имело место по настоящему делу. Суд же обязан разрешить переданный ему спор в соответствии с требованиями закона, а выбор и истолкование норм, подлежащих применению в конкретном деле, относится к компетенции самого суда, подменять который Конституционный Суд Российской Федерации не вправе. Представляется, что данным Определением Конституционного Суда Российской Федерации были окончательно сняты конституционно-правовые проблемы исполнительной надписи нотариуса как исполнительного документа. Такую же позицию по поводу исполнительной надписи занимает Л. Ф. Лесницкая <*>. -------------------------------- <*> См.: Лесницкая Л. Ф. Исполнительная надпись нотариуса // Комментарий судебной практики. Выпуск 6. М., 2000. С. 136.

2. Вместе с тем действующее законодательство содержит и иные положения, позволяющие лишать собственника его имущества не на основании судебного решения, что на практике вызвало необходимость их конституционно-правовой оценки. Так, государственное унитарное предприятие "Красноярские железные дороги" предъявило в банк платежное требование на безакцептное (без согласия собственника) списание с ОАО "Красноярскэнерго" штрафа за неочистку вагонов после их разгрузки, исполнить которое Восточно-Сибирский банк Сбербанка Российской Федерации отказался, в частности, по мотиву отсутствия согласия на это должника. Арбитражный суд Красноярского края решением от 10 октября 2000 г. по иску железной дороги обязал банк исполнить платежное требование, мотивируя решение тем, что действующее законодательство позволяет железной дороге взыскивать такой штраф в безакцептном порядке. Акционерный коммерческий Сберегательный банк Российской Федерации, в лице Восточно-Сибирского банка Сбербанка Российской Федерации, и открытое акционерное общество "Красноярскэнерго" обратились в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой о проверке конституционности ст. 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации в части, предоставляющей железной дороге право взыскивать с грузополучателя в безакцептном порядке штраф по ст. 121 указанного Устава. Заявители считали, что оспоренными положениями закона, примененными в деле, нарушается их право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности, они позволяют лишить собственника имущества не на основании судебного решения, не гарантируют судебную защиту прав и свобод и допускают их ограничение несоразмерно конституционно значимым целям, что не соответствует ст. ст. 34, 35, 45, 46 и 55 Конституции. Определением от 6 июля 2001 г. N 131-О Конституционный Суд Российской Федерации признал жалобу Банка и акционерного общества не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного в ней вопроса не требуется вынесение предусмотренного ст. 71 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления в связи с тем, что по этому вопросу Конституционным Судом Российской Федерации вынесены постановления, сохраняющие свою силу, и указал следующее. В соответствии с ч. ч. 1 - 3 ст. 35 Конституции право частной собственности охраняется законом, каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. В постановлении от 20 мая 1997 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности п. п. 4 и 6 ст. 242 и ст. 280 Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Новгородского областного суда" и от 11 марта 1998 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, ч. 2 ст. 85 и ст. 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан М. М. Гаглобовой и А. Б. Пестрякова" Конституционный Суд Российской Федерации по вопросу о конституционности положений закона, допускающего возможность изъятия имущества не на основании судебного решения, а на основании актов иных органов, сформулировал соответствующую правовую позицию. Из нее следует, что конституционные гарантии охраны частной собственности законом и возможности лишения имущества не иначе как по решению суда распространяются как на отношения в публично-правовой сфере, так и на гражданско-правовые отношения и принудительное изъятие имущества может быть применено к собственникам лишь после того, как суд вынесет соответствующее решение об этом, что, однако, не означает невозможность изъятия имущества на основании решения компетентного органа (лица), если собственник против этого не возражает. Правовая позиция, сформулированная в указанных постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, сохраняет свою силу, в соответствии со ст. ст. 6 и 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" она носит обязательный характер и может быть распространена на оспоренные положения закона, поскольку согласно ч. 2 ст. 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, содержащих такие же положения, какие были предметом обращения; положения этих нормативных актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами. Согласно ст. 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации (Федеральный закон от 8 января 1998 г. N 2-ФЗ) взыскание железной дорогой с грузополучателя штрафа, предусмотренного ст. 121 за нарушение требований об очистке грузополучателем вагонов и контейнеров после выгрузки грузов, установленных ст. 48 настоящего Устава, осуществляется в безакцептном порядке, т. е. без его согласия. Возложение федеральным законом на грузополучателя указанных обязанностей и установление мер ответственности за их неисполнение обусловлено специфическим характером правоотношений в сфере перевозок грузов, возникающих при пользовании услугами федерального железнодорожного транспорта Российской Федерации, необходимостью непрерывного использования вагонов и контейнеров большим числом грузоотправителей и направлено на обеспечение нормального производства и обращения в стране продукции промышленности, сельского хозяйства и удовлетворение потребности населения и государства в перевозках (ст. 1 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации). Неисполнение грузополучателем обязательств по очистке вагонов и контейнеров после их разгрузки является основанием для предъявления к нему железной дорогой требования об уплате штрафа, выступающего способом обеспечения исполнения обязательства (ст. ст. 329 - 330 ГК РФ). Вместе с тем согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в названных постановлениях, которой в деле заявителей на стадии исполнения платежного требования руководствовался банк, отсутствие согласия грузополучателя на его уплату исключает безакцептное списание штрафа. В этом случае заинтересованные лица имеют право на обращение за разрешением спора в суд, который не должен ограничиваться выяснением только факта совершения правонарушения и формальным применением к правонарушителю соответствующего закона, предусматривающего в данном случае безакцептное списание штрафа, а на основе всестороннего, полного и объективного исследования имеющихся в деле доказательств должен разрешить дело по существу. Это означает, в частности, что суд обязан исходить из общих положений об ответственности за нарушение обязательств и выяснять основания ответственности, закрепленные в ст. 401 ГК РФ. Без этого не могут быть реализованы предусмотренные ст. 46 Конституции гарантии на судебную защиту прав и свобод, в том числе права частной собственности. Поскольку содержащееся в ст. 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации положение о безакцептном порядке взыскания с грузополучателей сумм штрафов, предусмотренных ст. 121, при их несогласии с уплатой по существу является таким же, как положение, которое ранее уже было предметом обращения и по которому Конституционным Судом Российской Федерации вынесены постановления, сохраняющие свою силу, оно не может применяться судами, другими органами и должностными лицами. Указанное решение Конституционного Суда Российской Федерации, принятое по жалобе банка и акционерного общества, позволяет защитить права заявителей, поскольку в случае их обращения с ходатайством о пересмотре постановления Арбитражного суда Красноярского края, принятого в деле, оно должно быть пересмотрено в установленном порядке с учетом данного определения. Кроме того, оно имеет значение для правоприменительной практики, так как согласно ч. 2 ст. 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, содержащих такие же положения, какие были предметом обращения; положения этих нормативных актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами. Его актуальность обусловлена тем, что положения, аналогичные указанным в ст. 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации и признанные не подлежащими применению, содержатся в некоторых других законах и подзаконных актах. В частности, согласно ст. 148 Устава автомобильного транспорта РСФСР взыскание штрафов, предусмотренных ст. ст. 141, 142, ч. 1 ст. 145 и ст. 147 настоящего Устава, производится через кредитные учреждения в бесспорном порядке (без предварительного акцепта). 3. Много вопросов о конституционности изъятия имущества собственника возникает в связи с привлечением его за совершение правонарушения к административной ответственности, в частности в таможенных правоотношениях. Так, постановлением Ярославской таможни за нарушение таможенных правил, выразившееся в несоблюдении установленного срока доставки автомашины в определенное таможенным органом место, гражданин Д. В. Клапша на основании ч. 3 ст. 254 Таможенного кодекса Российской Федерации (далее - Таможенный кодекс) был привлечен к административной ответственности в виде штрафа в четырехкратном размере минимальной месячной оплаты труда. Штраф, а также задолженность по таможенному оформлению автомобиля заявителем были погашены в полном объеме и в добровольном порядке. Но впоследствии по протесту прокурора указанное постановление было отменено и тем же таможенным органом вынесено постановление о взыскании с гражданина Д. В. Клапши на основании ч. 1 ст. 254 Таможенного кодекса стоимости транспортного средства, явившегося непосредственным объектом правонарушения. Постановление о наложении данного взыскания Д. В. Клапша не обжаловал ни в вышестоящий таможенный орган, ни в суд, и по истечении срока обжалования, на основании данного постановления, было возбуждено исполнительное производство. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Д. В. Клапша оспаривал конституционность примененных в его деле п. 5 ст. 242 и ч. 1 ст. 254 Таможенного кодекса. По его мнению, содержащиеся в них нормы, предусматривающие право таможенных органов без предварительного обращения в суд взыскивать стоимость товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, не соответствуют ч. 3 ст. 35 Конституции. Заявитель, таким образом, оспаривал конституционность допускаемого Таможенным кодексом Российской Федерации внесудебного порядка вынесения решения о взыскании стоимости непосредственных объектов таможенного правонарушения, т. е. возможность взыскания их стоимости самим таможенным органом. В Определении от 6 июля 2001 г. N 144-О, вынесенном по данной жалобе, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что взыскание стоимости товаров и транспортных средств, являющихся непосредственным объектом нарушения таможенных правил, наряду с конфискацией и штрафом представляет собой один из видов взысканий, налагаемых за нарушение таможенных правил, и связано с обращением имущества, находящегося в собственности лица, в собственность государства. Оно состоит, как констатировал Конституционный Суд Российской Федерации, в принудительном изъятии денежной суммы, составляющей свободную (рыночную) стоимость таких товаров и транспортных средств, т. е. выступает своеобразным эквивалентом конфискации в случае, когда конфискация невозможна или нецелесообразна (Постановление от 27 апреля 2001 г. по делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса). Конструкция статей, входящих в главу 39 Таможенного кодекса, устанавливающую виды нарушений таможенных правил и ответственность за эти нарушения, свидетельствует о том, что взыскание стоимости товаров и транспортных средств предусматривается, как правило, в качестве альтернативной по отношению к конфискации санкции. Эти санкции сходны по степени обременения, возлагаемого на правонарушителя: при взыскании стоимости товаров и транспортных средств лицо претерпевает, по существу, такие же неблагоприятные имущественные последствия, как и при конфискации, однако не в натуральной, а в денежной форме. Как взыскание стоимости, так и конфискация являются неделимыми санкциями, что подтверждает их сходство и отличает от штрафа, являющегося делимой санкцией, размер которой (в том числе ниже низшего предела, указанного в Таможенном кодексе) определяется по усмотрению налагающего ее органа с учетом конкретных обстоятельств дела. Кроме того, одинаковы предельные сроки наложения этих санкций, как они определены - исходя из ч. ч. 1 и 2 ст. 247 и ст. 182 Таможенного кодекса, а также ст. 196 ГК РФ - в п. 3 мотивировочной части и п. 2 резолютивной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2001 г. Таким образом, сущностные признаки и порядок применения таких санкций, как конфискация товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, и взыскание стоимости этих товаров и транспортных средств, являются принципиально едиными. Поэтому правовые позиции, ранее выраженные Конституционным Судом Российской Федерации относительно порядка наложения взыскания в виде конфискации имущества, должны распространяться и на взыскание стоимости товаров и транспортных средств, - в противном случае подвергаемые этим взысканиям лица при равной степени обременения имели бы различные гарантии защиты прав, что не согласуется с конституционными принципами правового государства. Правовые нормы, устанавливающие порядок конфискации имущества за совершение административных, в том числе таможенных, правонарушений уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. Так, в Постановлении от 20 мая 1997 г. по делу о проверке конституционности п. п. 4 и 6 ст. 242 и ст. 280 Таможенного кодекса Конституционный Суд Российской Федерации, признав, что фактическое изъятие имущества на основании соответствующего решения таможенных органов само по себе не означает прекращения права собственности, указал, что итоговое решение вопроса о лишении лица его имущества должно содержаться в акте суда. В Постановлении от 11 марта 1998 г. по делу о проверке конституционности ст. 266 Таможенного кодекса, ч. 2 ст. 85 и ст. 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что предписание ч. 3 ст. 35 Конституции о лишении имущества не иначе как по решению суда распространяется на все случаи, когда встает вопрос о применении санкции в виде конфискации, включая принудительное безвозмездное обращение в собственность государства имущества, явившегося орудием или средством совершения, а также непосредственным предметом правонарушения; административные же органы вправе применять в отношении названного имущества превентивные меры обеспечительного характера (изъятие, арест, задержание). Предписание ч. 3 ст. 35 Конституции выступает конституционной гарантией права собственности для тех субъектов, которым конфискуемое имущество принадлежит на законных основаниях; конфискация имущества по делу об административном правонарушении может назначаться только на основании решения суда, возможность же обжалования в суд постановления административного органа о конфискации имущества в качестве санкции за правонарушение не является достаточной с точки зрения обеспечения судебных гарантий права собственности, предусмотренных ч. 3 ст. 35 Конституции, иначе предписания данной нормы не имели бы самостоятельного значения, так как последующая судебная проверка решений административных органов о конфискации обеспечивается в силу ч. ч. 1 и 2 ст. 46 Конституции. Судебная же процедура принятия решения о конфискации имущества позволяет в максимальной степени гарантировать соблюдение вытекающих из ст. 35 Конституции основных прав граждан и юридических лиц, обеспечивая при рассмотрении дела состязательность и равноправие сторон в результате назначения справедливого наказания, соразмерного тяжести виновного нарушения таможенных правил. Исходя из этого Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующими ч. ч. 1 и 3 ст. 35 и ч. 3 ст. 55 Конституции, ч. 2 ст. 85 и ст. 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях и ст. 266 Таможенного кодекса, поскольку они допускали назначение без судебного решения такой меры административной ответственности, как конфискация товаров и транспортных средств. Вывод о том, что конфискация имущества в качестве санкции за правонарушение может применяться только судом, был подтвержден Конституционным Судом Российской Федерации в определении от 1 июля 1998 г. по жалобе гражданина П. М. Терзияна на нарушение его конституционных прав ст. ст. 159 и 199 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях и определении от 13 января 2000 г. по жалобам малого предприятия "Кинескоп" и Сочинского пассажирского автотранспортного предприятия N 2 на нарушение конституционных прав и свобод ст. 276 Таможенного кодекса. Эти решения Конституционного Суда Российской Федерации сохраняют свою силу. Исходя из изложенного Конституционный Суд Российской Федерации определил, что положения п. 5 ст. 242 и ч. 1 ст. 254 Таможенного кодекса о внесудебном порядке взыскания стоимости товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, как не соответствующие Конституции, утрачивают силу и не подлежат применению судами, другими органами и должностными лицами. Этот вид взысканий во всяком случае может назначаться только по решению суда, что вытекает из сохраняющих свою силу правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации об обязательности судебного порядка назначения конфискации имущества за совершение административных правонарушений (Постановления от 20 мая 1997 г. по делу о проверке конституционности п. п. 4 и 6 ст. 242 и ст. 280 Таможенного кодекса и от 11 марта 1998 г. по делу о проверке конституционности ст. 266 Таможенного кодекса, ч. 2 ст. 85 и ст. 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях).

Название документа