Требование об исполнении обязательства в натуре, переданное по сделке об уступке права требования, может быть заменено на денежное требование

ТРЕБОВАНИЕ ОБ ИСПОЛНЕНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА В НАТУРЕ, ПЕРЕДАННОЕ ПО СДЕЛКЕ ОБ УСТУПКЕ ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ, МОЖЕТ БЫТЬ ЗАМЕНЕНО НА ДЕНЕЖНОЕ ТРЕБОВАНИЕ

Е. В. ОБОЛОНКОВА

Е. В. Оболонкова, младший научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.

Дело N А14-2323-99/91-4 Арбитражного суда Воронежской области

Совместное российско-китайское предприятие "Хэйса" (далее - СРКП "Хэйса") обратилось в Арбитражный суд Воронежской области с иском о взыскании с ООО "ВКС" 2350630 руб. 13 коп. Иск был заявлен на основании договора уступки права требования - соглашения от 1 апреля 1999 г. и дополнительного соглашения к нему от 4 апреля 1999 г., заключенных между ООО "Малекс Ойл Трэйд" (первоначальный кредитор) и СРКП "Хэйса" (новый кредитор). Сумму, заявленную к взысканию, составляли: 1256 тыс. руб. - стоимость пшеницы, переданной ответчику по договору комиссии от 30 октября 1998 г. N 49 между ООО "Малекс Ойл Трэйд" (комитент) и ООО "Компания ВКС" (комиссионер); 207900 руб. - стоимость муки; 25930 руб. 13 коп. - убытки, причиненные оплатой расходов по хранению пшеницы; 860800 руб. - упущенная выгода, возникшая в результате неисполнения ответчиком обязанности по переработке пшеницы и возврату муки. Решением Арбитражного суда Воронежской области от 18 июня 1999 г. в удовлетворении исковых требований было отказано. Постановлением апелляционной инстанции того же суда от 1 сентября 1999 г. и постановлением Федерального арбитражного суда Центрального округа от 9 сентября 1999 г. решение было оставлено без изменения. Заявление о принесении протеста (16 августа 2000 г.) Председателем Высшего Арбитражного Суда РФ было отклонено. Как следует из материалов дела, 30 октября 1998 г. ООО "Малекс Ойл Трэйд" и ООО "Компания ВКС" заключили договор комиссии N 49. В соответствии с п. 2.2.1 договора комиссионер обязался совершать от своего имени сделки в пользу комитента на условиях, указанных в спецификациях (приложение N 1 к договору). Согласно приложению N 1, комитент передает комиссионеру пшеницу в количестве 2625 т на сумму 2060625 руб., а комиссионер принимает на себя обязательство за вознаграждение передать пшеницу для переработки и возвратить полученную в результате переработки муку комитенту. Полагая, что комиссионер не исполнил свои обязательства по договору комиссии от 30 октября 1998 г., ООО "Малекс Ойл Трэйд" передало право требования исполнения всех обязательств, вытекающих из указанного договора, СРКП "Хэйса" по соглашению от 1 апреля 1999 г. В соответствии с п. 4 соглашения СРКП "Хэйса" обязалось уплатить ООО "Малекс Ойл Трэйд" 50% от суммы, полученной в связи с состоявшейся уступкой права требования. При этом в п. 5 соглашения было указано, что порядок расчетов между сторонами определяется дополнительным соглашением. Такое соглашение было заключено 4 января 1999 г., и им были изменены п. п. 4 и 5 первоначального соглашения. Согласно новому соглашению, в качестве встречного предоставления за уступленное право СРКП "Хэйса" обязалось зачесть существующие перед ним долговые обязательства ООО "Малекс Ойл Трэйд", а оставшуюся сумму перечислить ООО "Малекс Ойл Трэйд" по указанным им реквизитам. Кроме того, в дополнительном соглашении содержался расчет количества и ассортимента муки, которую должно было отгрузить ООО "Компания ВКС" в адрес ООО "Малекс Ойл Трэйд", исходя из количества и ассортимента переданной ему пшеницы. Пунктом 4 дополнительного соглашения было предусмотрено также, что поскольку ООО "Компания ВКС" не может исполнить обязательство в натуре, взысканию подлежат убытки и упущенная выгода. Отказывая СРКП "Хэйса" в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции указал на следующее. В соответствии с соглашением от 1 апреля 1999 г. истцу было передано право требования исполнения всех обязательств, вытекающих из договора комиссии от 30 октября 1998 г. По договору комиссии первоначальный кредитор мог требовать исполнения обязательства в натуре - передачи ему муки, полученной из переданной им пшеницы. Следовательно, и к новому кредитору перешло право требования исполнения обязательства в натуре. Право требования исполнения обязательства в денежном выражении, возмещения убытков и упущенной выгоды по договору уступки требования истцу в данном случае не передавалось. При этом суд сослался на ст. 384 ГК РФ, согласно которой право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Кроме того, суд отметил, что в соответствии с п. 4 соглашения об уступке требования от 1 апреля 1999 г. истец уплачивает первоначальному кредитору 50% от полученной им суммы. Следовательно, первоначальный кредитор фактически не выбывает из обязательства, поскольку новый кредитор действует по взысканию долга в интересах старого, а в соответствии с параграфом 1 гл. 24 ГК РФ уступка требования предполагает безусловную замену стороны в обязательстве. На основании вышесказанного сделка по уступке требования была признана судом недействительной в силу ст. 168 ГК, и, соответственно, требования, заявленные истцом, - неправомерными. Суд апелляционной инстанции, отказывая в удовлетворении жалобы, согласился с мнением суда первой инстанции о том, что первоначальный кредитор фактически не выбыл из обязательства, и договор цессии не соответствует требованиям параграфа 1 гл. 24 ГК. Кроме того, суд отметил, что дополнительное соглашение от 4 апреля 1999 г., на которое истец ссылается в апелляционной жалобе, не устраняет нарушения, допущенного при заключении соглашения от 1 апреля 1999 г. Согласившись с решением и постановлением нижестоящих инстанций, суд кассационной инстанции привел также следующий довод. В соответствии с п. 2 ст. 388 ГК РФ не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. По мнению суда, по данному виду сделок (договор комиссии) уступка требования не может быть совершена без согласия комиссионера, так как в силу свойств договора для последнего существенное значение имеет личность кредитора, поскольку комиссионер осуществляет сделки и получает вознаграждение за свой вид деятельности от комитента (т. е. обязательства по договору комиссии носят взаимный характер). Таким образом, суд пришел к выводу о том, что уступка права требования не состоялась. В принесении протеста было отказано по основаниям, указанным в упомянутых постановлениях судебных инстанций. Материалы данного дела позволяют поставить и рассмотреть следующие вопросы. 1. Допускается ли уступка права требования долга из договора комиссии без согласия должника? Согласно п. 2 ст. 382 ГК для перехода прав кредитора, по общему правилу, не требуется согласия должника, поскольку предполагается, что ему безразлично, кому осуществить исполнение. Иное может быть предусмотрено законом или договором. Так, в соответствии с п. 2 ст. 388 ГК не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. Вопрос о том, имеет ли личность кредитора для должника существенное значение, в каждом конкретном случае решается судом индивидуально, с учетом обстоятельств дела. В нормах гл. 51 ГК, посвященной договору комиссии, не содержится специального положения о том, что уступка права требования долга по данному договору может осуществляться только с согласия должника. Следовательно, в этом случае также применяются общие правила, установленные нормами параграфа 1 гл. 24 ГК, и предположение суда, что "по данному виду сделок (договор комиссии) уступка права требования не может быть совершена без согласия комиссионера", не основано на законе. Значение личности кредитора для должника в данном обязательстве (как и в любых других, если на этот счет нет специального указания в законе или стороны не решили этот вопрос в договоре) определяется судом после изучения всех обстоятельств дела. Как нам представляется, в рассматриваемой ситуации личность кредитора не имела существенного значения для должника, и потому право требования могло быть передано по сделке первоначальным кредитором новому без согласия должника. Если бы стороны хотели запретить передачу прав какой-либо из сторон по договору комиссии от 30 октября 1998 г. новому кредитору, они могли бы закрепить это условие в договоре. Ссылка суда на то обстоятельство, что уступка права требования невозможна, так как обязательства по договору комиссии носят взаимный характер, также несостоятельна. Большинство договоров, являясь двусторонними или многосторонними сделками, характеризуются наличием встречных прав и обязанностей сторон (например, договор купли-продажи, право требования долга по которому передается на практике очень часто). В том случае, если речь идет о замене стороны в договоре, которая не только обладает правами, но и несет обязанности по отношению к другой стороне (сторонам), передача прав кредитора (параграф 1 гл. 24 ГК) осуществляется одновременно с переводом долга (параграф 2 гл. 24 ГК). В этой ситуации получение согласия другой стороны (сторон) необходимо, так как перевод должником своего долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора (п. 1 ст. 391 ГК). Однако в нашем случае, в соответствии с п. 2 соглашения от 1 апреля 1999 г. ООО "Малекс Ойл Трэйд" передало СРКП "Хэйса" только право требования исполнения обязательств по договору комиссии от 30 октября 1998 г. Свои обязанности по договору комиссии перед ООО "Компания ВКС" ООО "Малекс Ойл Трэйд" выполнило полностью. Таким образом, как уже отмечалось, согласия должника на переход прав кредитора к СРКП "Хэйса" не требовалось. 2. Был ли изменен дополнительным соглашением от 4 апреля 1999 г. порядок расчетов между ООО "Малекс Ойл Трэйд" и СРКП "Хэйса" и какова его роль? Признавая сделку уступки права требования ничтожной, суды первой и апелляционной инстанций мотивировали свой вывод тем, что, поскольку в соответствии с соглашением об уступке права требования от 1 апреля 1999 г. часть суммы, полученной новым кредитором от должника, должна быть возвращена новому кредитору, первоначальный кредитор фактически не выбыл из обязательства. По мнению судов, такая сделка противоречит нормам параграфа 1 гл. 24 ГК РФ, предусматривающего безусловную замену стороны в обязательстве. Кроме того, суд апелляционной инстанции в своем постановлении указал, что "дополнительное соглашение от 4 апреля 1999 г.... также не устраняет вышеуказанного нарушения". С такой позицией нельзя согласиться по следующим основаниям. В п. 4 соглашения от 1 апреля 1999 г. было указано, что в связи с уступкой права требования СРКП "Хэйса" уплачивает ООО "Малекс Ойл Трэйд" 50% суммы, полученной по соглашению, а п. 5 того же соглашения определено, что порядок расчетов с ООО "Малекс Ойл Трэйд" определяется дополнительным соглашением. 4 апреля 1999 г. ООО "Малекс Ойл Трэйд" направило СРКП "Хэйса" письмо, содержащее дополнительное соглашение. В данном письме прямо было указано на то, что его необходимо считать неотъемлемой частью соглашения об уступке права требования от 1 апреля 1999 г. и что новым соглашением изменяются п. п. 4 и 5 предыдущего. Так, в соответствии с п. 5 дополнительного соглашения от 4 апреля 1999 г. "в случае полного или частичного удовлетворения исковых требований СРКП "Хэйса" в счет погашения долга ООО "Малекс Ойл Трэйд" оставляет в своем распоряжении сумму долговых обязательств ООО "Малекс Ойл Трэйд" перед СП "Хэйса" (по акту сверки), а оставшуюся сумму перечисляет по распоряжению ООО "Малекс Ойл Трэйд" по указанным им реквизитам". Дополнительное соглашение от 4 апреля 1999 г. было подписано СРКП "Хэйса" без каких-либо оговорок. Кроме того, в письме СРКП "Хэйса" от 5 апреля 1999 г., направленном ООО "Малекс Ойл Трэйд" и сопровождающем уже подписанное дополнительное соглашение, также говорилось, что соглашением от 4 апреля 1999 г. были изменены п. п. 4 и 5 первоначального соглашения от 1 апреля 1999 г. На наш взгляд, поскольку дополнительное соглашение от 4 апреля 1999 г. являлось неотъемлемой частью соглашения об уступке права требования от 1 апреля 1999 г. и было заключено сторонами позднее, а одной из его целей являлось изменение порядка расчетов между ними, безусловно, применению судом подлежали именно его положения, а не положения первоначального соглашения. 3. С какого момента можно считать заключенным соглашение об уступке права требования между сторонами? Анализируя соглашение об уступке права требования от 1 апреля 1999 г., необходимо отметить, что в нем отсутствует условие об объеме передаваемого права. Речь идет о передаче права требования исполнения всех обязательств ООО "Компания ВКС" перед ООО "Малекс Ойл Трэйд" по договору комиссии от 30 октября 1998 г. Безусловно, что в случае, если передаваемое право не является определенным, условие о предмете, признанное существенным для всех договоров (ст. 432 ГК), нельзя считать согласованным, и, следовательно, договор - заключенным. "Если право не является ни определенным, ни определимым, очевидно, есть основания считать договор, на основе которого должна происходить цессия, лишенным условия о предмете, признаваемом для всех договоров существенным" <*>. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. М., 1999. С. 472 (автор главы - М. И. Брагинский).

Однако в дополнительном соглашении от 4 апреля 1999 г., являющемся неотъемлемой частью договора об уступке права требования, содержится полный расчет количества и ассортимента муки, право требования которой перешло от ООО "Малекс Ойл Трэйд" к СРКП "Хэйса". На наш взгляд, после согласования этого существенного условия сторонами договор об уступке права требования можно считать заключенным. Хотя, с другой стороны, если бы дополнительное соглашение от 4 апреля 1999 г. и не было заключено, право можно было бы признать определимым, исходя из договора комиссии от 30 октября 1998 г., заключенного между ООО "Малекс Ойл Трэйд" и ООО "Компания ВКС". 4. Является ли недействительной сделка уступки права требования, в соответствии с условиями которой часть суммы, полученной новым кредитором от должника, должна быть возвращена первоначальному кредитору? Сделки, в соответствии с условиями которых новый кредитор в качестве встречного предоставления первоначальному кредитору за уступленное право обязуется передать часть суммы, полученной от должника, в настоящее время распространены на практике <*>. Представляется целесообразным рассмотреть эту ситуацию на примере приведенного дела, не принимая во внимание тот факт, что данное условие, установленное соглашением об уступке права требования от 1 апреля 1999 г., впоследствии изменено дополнительным соглашением от 4 апреля 1999 г. -------------------------------- <*> См. Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 31 августа 1999 г. по делу N Ф04/1723-375/А75-99; Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 марта 2001 г. N 6375/00 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2001. N 7. С. 32.

В нашем случае суд, отказывая в удовлетворении иска, мотивировал свое решение тем, что при указанной форме оплаты первоначальный кредитор фактически не выбывает из обязательства, поскольку новый кредитор действует по взысканию долга в интересах старого, а в соответствии с параграфом 1 гл. 24 ГК РФ уступка требования предполагает безусловную замену стороны в обязательстве. Принимая постановление по аналогичному делу <*>, суд кассационной инстанции указал на то, что разницу между суммой, полученной новым кредитором от должника, и суммой, возвращенной первоначальному кредитору, следует признать вознаграждением за совершенные им действия. Таким образом, конструкция заключенного сторонами договора позволяет отнести его не к цессии, а к договору поручения. -------------------------------- <*> См. Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10 ноября 1999 г. по делу N Ф04/2329-777/А45-99.

Согласиться с указанными позициями не представляется возможным по следующим основаниям. Так, в нормах параграфа 1 гл. 24 ГК не содержится положения, прямо определяющего, что уступка требования предполагает безусловную смену стороны в обязательстве. В соответствии со ст. 384 ГК право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, "если иное не предусмотрено законом или договором". Однако если бы подобная норма и существовала, никакого отношения к рассматриваемой ситуации она бы не имела. Ссылка на то, что первоначальный кредитор не выбывает из обязательства, поскольку новый кредитор действует по взысканию долга в его интересах, не имеет под собой основания. После уступки права требования новый кредитор, безусловно, действует в своих интересах, поскольку часть суммы, которую он получит от должника, останется у него, а другую часть, которую он возвращает первоначальному кредитору, необходимо рассматривать как встречное предоставление за уступленное ему право. Тем более неприменима к уступке требования конструкция договора поручения. По договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия. Права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя (п. 1 ст. 971 ГК). Таким образом, обязательным признаком договора поручения является то, что поверенный действует не от своего имени, а от имени и в интересах поручителя. Такое условие должно содержаться в договоре, только в этом случае он может быть признан договором поручения. В рассматриваемых нами договорах такого условия нет, следовательно, они не могут являться договорами поручения. Само по себе неравнозначное соотношение между суммой, полученной новым кредитором от должника, и суммой, остающейся у него после расчетов с первоначальным кредитором, не может являться основанием для признания уступки права требования недействительной. Хотелось бы также обратить внимание на то, что в нашем случае в договор об уступке права требования было включено следующее условие: оплата за уступленное право требования новым кредитором первоначальному производится только в случае получения им с должника задолженности. Следовательно, такой договор можно рассматривать в одном случае как возмездный, в другом - как безвозмездный. Однако в любом случае это обстоятельство не влияет на их действительность, поскольку безвозмездная уступка права требования может быть признана договором дарения с применением к ней норм о запрете дарения между коммерческими организациями (ст. 575 ГК) только в том случае, если стороны намеревались передать право именно в качестве дара <*>. В данном примере стороны такого намерения не имели. -------------------------------- <*> См. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 июня 2001 г. N 8303/00// Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2001. N 9. С. 35.

5. Возможна ли замена требования об исполнении обязательства в натуре, переданного по сделке об уступке права требования, на денежное требование? По мнению суда, поскольку по договору комиссии первоначальный кредитор мог требовать исполнения обязательства в натуре, к новому кредитору также перешло право требования исполнения обязательства в натуре. Право требования исполнения обязательства в денежном выражении, возмещения убытков и упущенной выгоды по договору уступки требования не передавалось. При этом суд сослался на ст. 384 ГК РФ, согласно которой право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Однако согласиться с такой точкой зрения нельзя. Если новому кредитору было передано право требования исполнения обязательства в натуре (в данной ситуации - передача муки), но данное обязательство должником не было исполнено, то в соответствии с п. 1 ст. 393 ГК он вправе требовать от должника возмещения убытков, включающих как реальный ущерб, так и упущенную выгоду. Безусловно, что такое возмещение осуществляется в денежном выражении. Вообще говоря, характер требования нового кредитора определяется исходя из судьбы переданного комиссионеру имущества и действий комиссионера по исполнению договора, так как новый кредитор полностью заступает на место прежнего. Поэтому в таких случаях не следует подходить буквально к сформулированному участниками цессии предмету данной сделки, так как они порой не в состоянии предусмотреть все возможные преобразования уступленного требования. В то же время возникает вопрос о составе требований, с которыми обратилось СРКП "Хэйса" в суд. Так, были заявлены требования о взыскании стоимости пшеницы, переданной должнику по договору комиссии от 30 октября 1998 г., стоимости муки, убытков, причиненных оплатой расходов по хранению пшеницы, а также упущенной выгоды, возникшей в результате неисполнения ответчиком обязанности по переработке и возврату муки. По нашему мнению, требование о взыскании стоимости пшеницы, переданной должнику для переработки, можно считать требованием о возмещении убытков, хотя суд и счел, что это - требование о взыскании основного долга. Именно это и могло привести его к выводу о замене исполнения обязательства в натуре денежным обязательством, не рассматривая его как требование о возмещении убытков. Однако тогда непонятна природа требования о взыскании стоимости муки. Его нельзя рассматривать как требование об исполнении обязательства в натуре, поскольку оно заявлено в денежном выражении, и кроме того, в соответствии с п. 2 ст. 396 ГК РФ возмещение убытков в случае неисполнения обязательства и уплата неустойки за его неисполнение освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом или договором. На наш взгляд, суду следовало бы внимательно подойти к вопросу о возможности удовлетворения такого требования. 6. Необходимо ли в договоре об уступке права требования предусматривать возможность замены требования об исполнении обязательства в натуре на денежное требование? В соглашении об уступке требования от 1 апреля 1999 г. (п. п. 1, 2) в качестве предмета уступки названы права из договора комиссии от 30 октября 1998 г., и в то же время в дополнительном соглашении от 4 апреля 1999 г. (п. 4) речь идет о необходимости взыскания новым кредитором с должника убытков, связанных с неисполнением обязательства о передаче муки. Связано это, как указано в дополнительном соглашении, с сообщением должника о невозможности исполнения им обязательства в натуре. Между тем с учетом того, что условие о предмете договора в любом случае должно быть сформулировано однозначно и определенно, упоминания в соглашении о том, что уступаются права из договора комиссии, вполне достаточно. В случае неисполнения должником обязательства новому кредитору последний вправе самостоятельно заменить требование об исполнении обязательства в натуре на денежное требование о возмещении убытков. Если же у сторон имелись достоверные доказательства того, что должник не в состоянии исполнить обязательство в натуре, целесообразным было бы сразу по договору об уступке права требования передать требование о возмещение убытков, а не требование об исполнении обязательства в натуре. Хотелось бы также обратить внимание на то обстоятельство, что размер убытков, понесенных ООО "Малекс Ойл Трэйд", указанный как в п. 4 дополнительного соглашения, так и в иске СРКП "Хэйса", документально не подтвержден. Отказ суда в иске СРКП "Хэйса" о возмещении убытков в связи с отсутствием расчетов, подтверждающих их размер, был бы обоснован.

Название документа