Новое в российском международном частном праве (о новеллах раздела VI части III Гражданского кодекса РФ)

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

НОВОЕ В РОССИЙСКОМ МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ (О НОВЕЛЛАХ РАЗДЕЛА VI ЧАСТИ III ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ)

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 31 августа 2002 года

А. Н. ЖИЛЬЦОВ

Жильцов Алексей Николаевич, кандидат юридических наук, старший юрисконсульт юр. фирмы "Интра", начальник отдела Исследовательского центра частного права при Президенте РФ.

С 1 марта 2002 года в действие вступила часть 3 ГК РФ, состоящая из двух разделов: раздела V "Наследственное право" и раздела VI "Международное частное право". Оба раздела привносят с собой существенные изменения соответствующих областей законодательства, но в связи с тем что раздел V "Наследственное право" не касается вопросов регулирования коммерческого оборота, настоящая аналитическая справка ограничивается рассмотрением нововведений, содержащихся в разделе VI "Международное частное право". При этом ввиду обширности нового законодательного материала предметом анализа будут лишь наиболее важные нововведения, касающиеся следующих вопросов: 1) общая характеристика раздела VI; 2) определение права, подлежащего применению к договорным обязательствам, при отсутствии соглашения сторон о применимом праве; 3) выбор сторонами договора применимого к их отношениям права; 4) ограничение применения иностранного права посредством действия сверхимперативных норм и применения оговорки о публичном порядке; В Российской Федерации регулирование отношений, составляющих предмет международного частного права, традиционно осуществляется посредством включения соответствующих норм в отраслевые законодательные акты (Гражданский кодекс, Семейный кодекс, Кодекс торгового мореплавания и др.), а не через принятие соответствующего закона, полностью посвященного регулированию указанных отношений <*>. Традиционной системы построения законодательства в рассматриваемой сфере придерживался законодатель и при разработке части III ГК РФ. Из этого, в частности, следует, что в ГК не были включены входящие в состав международного частного права коллизионные нормы в сфере семейного, трудового и международного гражданского процессуального права, продолжающие действовать в рамках соответствующих отраслевых Кодексов. До введения в действие указанной части ГК РФ основным законодательным актом в рассматриваемой области являлись Основы гражданского законодательства 1991 г., действовавшие в РФ с 3 августа 1992 г., раздел VII которых содержал всего лишь 15 статей. Для сравнения раздел VI части III ГК РФ содержит 39 статей. Но главным все же является не увеличение числа норм, а качественное отличие нового регулирования от положений, содержавшихся в Основах гражданского законодательства 1991 г. При том, что основным правовым фундаментом произошедших в России социально - экономических преобразований явились первые две части Гражданского кодекса, нормы раздела VI ГК РФ были призваны развить закрепленные в указанных частях Кодекса институты применительно к регулированию отношений, осложненных иностранным элементом. На содержание норм части III ГК РФ о международном частном праве существенное влияние также оказали положения международных договоров Российской Федерации, современные достижения науки международного частного права, выраженные в отечественной и зарубежной доктринах, а также в современном зарубежном законодательстве и многосторонних международных конвенциях. -------------------------------- <*> Отдельные законодательные акты, полностью посвященные вопросам международного частного права, действуют в Австрии, Венгрии, Грузии, Чешской Республике, Швейцарии и ряде др. стран.

Структурно раздел VI части III ГК РФ состоит из трех глав: главы 66 "Общие положения", главы 67 "Право, подлежащее применению при определении правового положения лиц" и главы 68 "Право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям". Указанное деление раздела на главы не только свидетельствует о большей подробности и развернутости, по сравнению с предшествующим законодательством, регламентации соответствующих отношений, но также позволило объединить в первой главе наиболее значимые фундаментальные положения международного частного права, обеспечить единообразное применение последующих конкретных норм раздела в свете установленных в первой главе общих принципов. При том, что международное частное право объединяет коллизионный и материально - правовой методы регулирования, содержание раздела VI в основном составляют коллизионные нормы, позволяющие определить, право какого государства подлежит применению к гражданско - правовому отношению, осложненному иностранным элементом. Выполняя главным образом отсылочную функцию, тем не менее коллизионные нормы фактически предопределяют правовой режим соответствующего отношения, осложненного иностранным элементом. Раздел VI содержит важные нововведения, позволяющие более точно определить ситуации, предполагающие постановку коллизионного вопроса. Указанные ситуации подлежат установлению по наличию в правоотношении иностранного элемента, который, в соответствии с п. 1 ст. 1186, присутствует в случае участия в гражданско - правовом отношении иностранных граждан или иностранных юридических лиц, а также в случае нахождения объекта гражданских прав за границей. При этом перечень проявлений иностранного элемента не носит исчерпывающего характера, что позволяет учитывать и иные возможные случаи присутствия в правоотношении иностранного элемента, например: совершение за границей определенных действий, наступление каких-либо обстоятельств, повлекших за собой возникновение, прекращение или изменение правоотношения. В случае наличия в правоотношении иностранного элемента подлежащее применению право определяется на основании международных договоров РФ, ГК РФ, иных законов, а также обычаев, признаваемых в Российской Федерации. Из содержания рассматриваемого положения также следует, что при отсутствии в правоотношении иностранного элемента необходимость определения применимого права отсутствует. Впервые в отечественном гражданском законодательстве специально подчеркнута специфика методологии определения применимого права в международном коммерческом арбитраже. Абзац второй рассматриваемой статьи содержит специальное положение на этот счет. Причина такого подхода обусловлена договорным характером правовой природы международного коммерческого арбитража, необходимостью предоставления более гибкого режима рассмотрения международных коммерческих споров. В соответствии со ст. 28 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" 1993 г., третейский суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. А при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Таким образом, на основании ст. 1186 ГК РФ и ст. 28 Закона "О международном коммерческом арбитраже", арбитры могут устанавливать подлежащее применению право не только на основании российской коллизионной нормы, но также и на основе коллизионной нормы иностранного права, которую они сочтут применимой. Иными словами, в контексте международного коммерческого арбитража утрачивается безусловный приоритет отечественных коллизионных норм в вопросах установления компетентного правопорядка. Аналогичный подход также закреплен в статье 7(1) Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года <1>, статье 28(2) Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже <2>, статье 33(1) Арбитражных правил ЮНСИТРАЛ <3>, статье 13(3) Арбитражных правил МТП <4> и др. -------------------------------- <1> См. Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. N 44. Ст. 485. <2> См. 11 YB Com. Arb. 1986. P. 387. <3> См. 2 YB Com. Arb. 1977. P. 161. <4> См. 13 YB Com. Arb. 1988. P. 186.

Новым для отечественного международного частного права также является правило о том, что в случаях, когда на основании содержащихся в ГК норм не представляется возможным установить право, подлежащее применению, то применению подлежит право страны, с которой гражданско - правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано. Указанная норма направлена на решение проблемы пробелов правового регулирования. Принцип наиболее тесной связи имеет основополагающее значение в системе норм раздела VI ГК РФ. Помимо решения проблемы восполнения пробелов в правовом регулировании, указанный принцип используется при определении применимого права в ситуации, когда стороны не подчинили свой договор избранному им правопорядку, при определении применимого права к договору, содержащему элементы различных договоров, при установлении правового режима обязательств, возникающих из односторонних сделок. Если ранее определение права, подлежащего применению к договорным обязательствам, осуществлялось на основе установленных в ст. 166 Основ гражданского законодательства 1991 г. жестких коллизионных привязок (место жительства или место деятельности продавца - в договоре купли - продажи, комиссионера - в договоре комиссии, перевозчика - в договоре перевозки, и т. д.), то ст. 1211 ГК РФ предусматривает необходимость определения правовой системы, с которой договор наиболее тесно связан. При этом правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Далее в п. 3 ст. 1211 ГК РФ установлены презумпции, позволяющие установить сторону, исполнение которой имеет решающее значение для содержания договора. При этом указанные презумпции являются оспоримыми, т. е. применимыми лишь в случаях, когда из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела не следует иное. Так, в соответствии с рассматриваемой статьей, стороной, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, признается продавец - в договоре купли - продажи, арендодатель - в договоре аренды, даритель - в договоре дарения, перевозчик - в договоре перевозки и т. д. Однако, как отмечалось, в отношении конкретного договора суд может сделать иные выводы, основываясь при этом на положениях закона, условиях договора и обстоятельствах дела. Иными словами, при отсутствии соответствующих законодательных предписаний совокупность обстоятельств дела имеет решающее значение при определении наиболее тесной связи договора с правом какой-либо страны. Рассматриваемая статья предусматривает презумпции в отношении большинства договоров, регулирование которых содержится в ГК РФ. В отношении же прав и обязанностей сторон по договорам, не перечисленных в рассматриваемой статье, опять же предусматривается применение права страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, осуществляющая решающее для содержания соответствующего договора исполнение. Таким образом, принцип наиболее тесной связи позволяет обеспечить необходимую гибкость процесса установления компетентного правопорядка при отсутствии волеизъявления сторон о подлежащем применению праве. Несмотря на несомненную значимость рассмотренного принципа в системе норм раздела VI, существенную часть раздела составляют коллизионные нормы, использующие жесткие коллизионные привязки. В качестве примера такой нормы можно привести ст. 1214 ГК РФ, в соответствии с которой к договору о создании юридического лица с иностранным участием применяется право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо. Указанная норма не оставляет места для поиска права, имеющего наиболее тесную связь с договором, жестко закрепляя компетенцию закона страны места учреждения юридического лица. Равным образом в отношении договора о создании юридического лица сторонам не предоставляется возможность подчинения такого договора избранному им правопорядку. Использование в разделе VI коллизионных норм, содержащих как гибкие, так и жесткие привязки направлено на достижение необходимого баланса между гибкостью и определенностью правового регулирования, на обеспечение большей справедливости принимаемых судом решений. Применительно к установлению применимого права к договорным обязательствам раздел VI ГК РФ отказывается от дуалистического подхода, существовавшего ранее. Если Основы гражданского законодательства 1991 г. предусматривали разные коллизионные правила для определения права, подлежащего применению к правам и обязанностям сторон по внешнеэкономическим сделкам и сделкам, не являющимся внешнеэкономическими (ст. 166 и ст. 165 п. 2 соответственно), то раздел VI ГК РФ не проводит указанного различия, устанавливая общие принципы определения компетентного правопорядка для всех договорных обязательств. Специальное регулирование применительно к внешнеэкономическим сделкам сохранено лишь в отношении вопросов формы их заключения. В соответствии с п. 2 ст. 1209 ГК РФ, форма внешнеэкономической сделки, хотя бы одной из сторон которой является российское юридическое лицо, подчиняется независимо от места совершения этой сделки российскому праву. Это же правило применяется и тогда, когда хотя бы одной из сторон такой сделки выступает осуществляющее предпринимательскую деятельность физическое лицо, личным законом которого является российское право. Таким образом, требования к форме внешнеэкономических сделок сохраняют сверхимперативный характер, что и ранее находило свое подтверждение в правоприменительной практике <*>. Несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки влечет за собой в соответствии со ст. 162 ГК РФ ее недействительность. -------------------------------- <*> См, например: решение МКАС по делу N 150/1996. Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. / Сост. М. Г. Розенберг. М.: Статут, 1998. С. 175 - 182.

Существенное практическое значение для участников внешнеэкономической деятельности имеют положения раздела VI, предусматривающие право сторон договора подчинять свои отношения избранному ими правопорядку. Если ранее Основы гражданского законодательства 1991 г. ограничивались лишь декларацией права сторон избирать применимое к их отношениям право, то нормы раздела VI содержат развернутое регулирование осуществления сторонами договора указанного правомочия. При этом налицо объективная тенденция к усложнению правового регулирования в данной области. В соответствии со ст. 1210 ГК РФ, стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Соглашение сторон о выборе применимого права должно отвечать следующим условиям: оно должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Если стороны избрали право после заключения договора, то такой выбор будет считаться имеющим обратную силу и признаваться действительным с момента заключения договора, при условии, что он не ущемляет прав третьих лиц. В соответствии с новыми положениями ГК РФ, стороны могут избрать применимое право как для договора в целом, так и для отдельных его частей. Например, вопросы качества поставляемых товаров (выполняемых услуг) могут быть подчинены праву Швейцарии, в то время как ответственность за просрочку поставки товара по тому же договору может определяться по праву Франции, и т. д. Вместе с тем свобода сторон избирать применимое право для регулирования своих отношений по договору не безгранична. Пункт 5 ст. 1210 предусматривает, что если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан. Цель указанного нововведения состоит в предотвращении случаев умышленного устранения сторонами действия императивных норм права страны, с которой договор фактически имеет единственную связь. Из формулировки указанной статьи представляется возможным сделать вывод о том, что в принципе иностранное право можно избрать и для регулирования чисто внутреннего договора, т. к. слова "реально связан только с одной страной" фактически означают отсутствие в договорных отношениях иностранного элемента. Имеются в виду также ситуации, когда в заведомо внутренние договорные отношения стороны искусственно привнесли иностранный элемент с целью целенаправленного обхода национального императивного законодательства. В случае выявления судом наличия реальной связи отношения лишь с одной страной, выбор сторонами иностранного права не сможет устранить действия императивных норм права этой страны. Но при этом сам выбор иностранного права не будет оспорен. Указанное положение ст. 1210 ГК РФ вызывает спорные суждения среди комментаторов, что, на наш взгляд, обусловлено неточностью критерия "реальной связи лишь с одной страной", в котором слово "реально" лишь усложняет понимание имевшейся законодателем в виду ситуации. Представляется, что при толковании указанного положения следует учитывать положения статьи 3(3) Римской конвенции о праве, применимой к договорным обязательствам 1980 г., послужившей прототипом указанного положения ГК РФ. Право сторон подчинять договорные отношения избранному ими иностранному правопорядку может быть также ограничено действием сверхимперативных норм или обращением суда к оговорке о публичном порядке. Однако предназначение указанных институтов международного частного права выходит за рамки установления пределов принципа автономии воли сторон и состоит в возможном ограничении действия иностранного права вообще, включая случаи отсылки к нему коллизионных норм. Институт сверхимперативных норм является новым для российского международного частного права. Современное международное частное право исходит из существования двух видов императивных норм - императивных норм внутреннего гражданского права и сверхимперативных норм. Нормы первого вида устанавливают пределы осуществления принципа автономии воли сторон во внутреннем гражданском праве. В ситуации, когда вследствие наличия в правоотношении иностранного элемента оно попадает в сферу действия международного частного права, применение императивных норм законодательства страны суда может быть устранено как вследствие коллизионной отсылки к иностранному праву, так и в результате его прямовыраженного выбора сторонами. Соответственно, применение к правоотношению иностранного права означает применение как диспозитивных, так и императивных норм этого права. Нормы, входящие во вторую группу, обычно именуемые сверхимперативными, подлежат применению независимо от наличия в правоотношении иностранного элемента и от того, какое право признано компетентным применительно к конкретному правоотношению. Ни выбор права сторонами, ни действие коллизионных норм страны суда не могут устранить их применения. Такая особая императивность указанных норм есть следствие особо значимых государственных интересов, на защиту которых направлены указанные нормы. В соответствии со ст. 1192, правила раздела VI не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. Таким образом, как в случае отсылки к иностранному праву коллизионной нормы, так и в случае выбора иностранного права сторонами применение иностранного права может быть ограничено действием сверхимперативных норм российского права. Одной из наиболее важных проблем применительно к институту сверхимперативных норм является установление того, какие нормы могут быть охарактеризованы в качестве сверхимперативных. При решении вопроса о том, является ли конкретная норма сверхимперативной, необходимо исходить из следующего. Зачастую прямовыраженное указание об особой территориальной и (или) персональной сфере действия конкретной нормы (квалифицирующий элемент) содержится в тексте самой нормы. В указанном случае сверхимперативную норму можно рассматривать как структурно состоящую из двух частей: материально - правового содержания и "квалифицирующего элемента". Однако и при отсутствии такого прямовыраженного указания конкретная норма может быть отнесена к категории сверхимперативных вследствие толкования судом ее цели и выражаемой ею законодательной политики, подлежащих рассмотрению через перспективу их значимости для издавшего норму государства. Соответственно, исчерпывающим образом круг сверхимперативных норм в каждой отдельно взятой правовой системе определить невозможно. Возможность установления исчерпывающего перечня сверхимперативных норм лишала бы данный институт необходимой гибкости и возможности оперативного реагирования на изменение общественных интересов. В статье 1192 делается попытка облегчить задачу суда и участников внешнеэкономических отношений применительно к критериям отнесения конкретной нормы к категории сверхимперативных. Помимо норм, прямовыраженно предусматривающих свое сверхимперативное применение, к рассматриваемой категории относятся и нормы, направленные на подчинение себе соответствующих отношений ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Какого рода нормы, в частности, имелись в виду разработчиками раздела, позволяет определить редакция этой статьи, содержавшейся в проекте раздела ГК РФ о международном частном праве от 23 октября 1996 г. В соответствии с пунктом вторым указанной статьи, к нормам, регулирующим соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права, относились, в частности: нормы об основных началах гражданского законодательства (статья 1 ГК РФ), о пределах осуществления гражданских прав (пункт 1 статьи 10 ГК РФ), о недействительности сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (часть 1 статьи 169 ГК РФ), о свободе договора (пункт 1 статьи 421 ГК РФ). К числу сверхимперативных следует также отнести положения п. 3 ст. 162 ГК РФ о последствиях несоблюдения простой письменной формы внешнеэкономических сделок, предписания п. 2 ст. 414 КТМ РФ 1999 г., не допускающие устранение или уменьшение ответственности перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, утрату или повреждение груза и багажа либо за просрочку их доставки посредством соглашения сторон о подлежащем применению праве. Весьма важен в вопросе определения круга сверхимперативных норм опыт зарубежных стран. Современная европейская доктрина и судебная практика относят к категории норм непосредственного применения нормы о защите прав потребителей, правила валютного законодательства, нормы антитрестовского законодательства, нормы, запрещающие золотые оговорки, экспортные и импортные ограничения, нормы, ограничивающие свободу договора в интересах защиты его более слабой стороны, некоторые правила о ценных бумагах, нормы, обеспечивающие проведение государственной политики в области страхования и банковской деятельности. Важность указанного опыта также обусловлена тем, что п. 2 ст. 1192 наделяет суды правом принимать во внимание сверхимперативные нормы иностранного государства, имеющего тесную связь с правоотношением сторон. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения. Применение как отечественных, так и иностранных сверхимперативных норм может иметь серьезные последствия на практике. Как правило, главным последствием их применения является недействительность договора или его отдельного условия. Традиционным для отечественного международного частного права механизмом контроля за допуском в Российскую правовую систему иностранных правовых норм является оговорка о публичном порядке. Назначение оговорки о публичном порядке состоит в обеспечении защиты правовой системы страны суда от нежелательных последствий, к которым может привести применение иностранной нормы к конкретному правоотношению. Указанная цель достигается посредством отказа в применении нормы иностранного права в тех случаях, когда последствия ее применения могут привести к результату, недопустимому для правовой системы страны суда. Новым в ст. 1193 ГК РФ, содержащей оговорку о публичном порядке, является следующее. В существенно более значимой мере подчеркнут исключительный характер защитной оговорки. В соответствии с указанной статьей, норма иностранного права, подлежащая применению в соответствии с правилами раздела VI, в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации. При этом отказ в применении нормы иностранного права не может быть основан только на отличии правовой, политической или экономической системы соответствующего иностранного государства от правовой, политической или экономической системы Российской Федерации. Таким образом, при решении вопроса о необходимости воспользоваться защитой механизма публичного порядка правоприменительный орган должен исходить не из противоречия содержания иностранной нормы основополагающим принципам закона страны суда, а из неприемлемости для страны суда последствий применения иностранной нормы в свете указанных основополагающих принципов. В дополнение к этому противоречие последствий применения нормы основополагающим принципам правовой системы страны суда должно быть именно явным. При этом "основы правопорядка" не следует отождествлять с содержанием российского законодательства. Как отмечалось в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 2 июня 1999 г., под публичным порядком следует понимать основные принципы, закрепленные в Конституции Российской Федерации и законах Российской Федерации <*>. Указанные принципы отражают фундаментальные социально - экономические, правовые, моральные и политические устои общества и являются настолько важными для государства, что ими невозможно поступиться ни при каких обстоятельствах. Тенденция к максимальному ограничению случаев применения оговорки о публичном порядке обусловлена тем, что необоснованно частое обращение к ней лишило бы смысла само существование международного частного права как отрасли, призванной обеспечивать защиту прав, возникших под действием иностранного закона, гарантировать необходимые условия для международного сотрудничества субъектов права различных государств. С практической точки зрения указанная тенденция позволяет сделать вывод о том, что участившиеся в последнее время попытки сторон в споре необоснованно ссылаться на противоречие подлежащей применению нормы публичному порядку Российской Федерации обречены на неудачу. -------------------------------- <*> Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 2 июня 1999 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. N 11. Стр. 7 - 8.

Новым в статье 1193 также является положение, направленное на решение проблемы пробела, образующегося вследствие обращения к оговорке о публичном порядке. В случае отказа в применении нормы иностранного права вследствие обращения к оговорке о публичном порядке образующийся пробел, по общему правилу, заполняется применением правовой нормы страны суда <*>. Статья 1193 исходит из более гибкого решения данной проблемы, в соответствии с которым образующийся пробел регулирования заполняется правовой нормой страны суда лишь в случае необходимости. Таким образом, допускается возможность заполнения пробела, возникшего в результате отторжения иностранной нормы, нормой применимого иностранного права, наиболее близкой по содержанию отвергнутой норме, при условии, что и ее применение также не будет противоречить публичному порядку lex fori. Если сохранить привязку к иностранному праву в целом не представляется возможным, применению подлежит закон страны суда. -------------------------------- <*> См., например: ст. 158 Основ гражданского законодательства 1991 г.; ст. 1099 ГК Республики Беларусь 1998 г.; ст. 1090 ГК Республики Казахстан 1999 г., § 7(3) венгерского Закона о международном частном праве 1978 г.; ст. 8 румынского Закона о международном частном праве 1992 г.

Оговорка о публичном порядке также применяется в области международного гражданского процесса, выполняя защитную функцию по отношению к вопросам признания и приведения в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений, исполнения поручений судов иностранных государств. Несмотря на то что действие Гражданского кодекса на указанные области не распространяется <*>, отмеченная выше тенденция к максимальному ограничению случаев обращения к оговорке о публичном порядке применима и здесь. -------------------------------- <*> См., например: п. 2 ст. 215 АПК РФ 1995 г.; п. 1 ст. 36 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" 1993 г.

Раздел VI третьей части ГК РФ привнес с собой и иные нововведения в российское международное частное право, рассмотрение которых, следует надеяться, будут осуществлено в будущих аналитических обзорах.

Название документа