Некоторые проблемы владения в судебной практике

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВЛАДЕНИЯ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

К. СКЛОВСКИЙ

К. Скловский, доктор юридических наук.

Значение владения, захватывающего тесно связанные с ним юридические институты, такие, как приобретательная давность (ст. 234 ГК РФ), ограничение виндикации (ст. 302 ГК РФ), приобретение собственности от неуправомоченного отчуждателя <*>, повышается вместе с возрастанием роли гражданского оборота. В условиях подавленного оборота владение уходит на второй план, если не исчезает вовсе. Поэтому в прежнем хозяйственном укладе владению не уделялось большого внимания. Неудивительно, что большинство юристов оказались неготовыми к резкому увеличению числа споров, в центре которых находится владение. Эти споры не всегда разрешаются верно, причем во многих случаях возникшие вопросы даже не квалифицируются как проблемы владения. -------------------------------- <*> Этот институт был предусмотрен ГК РСФСР 1922 года, с 1964 года выпал из нашего гражданского законодательства, хотя имеется заметная нужда в нем.

Когда мы говорим о владении, имеется в виду незаконное владение. Сам этот термин, калька с латинского iniusta possessio, является безусловно неудачным, что отмечалось еще Д. И. Мейером. Во-первых, он отражает совсем не то, что имелось в виду в римском праве, где под iniusta possessio понималось владение, полученное от прежнего владельца силой, или тайно, или до востребования и потому не защищаемое от него. При этом оно все же защищалось от третьих лиц, нарушающих владение. Беспорочное владение (iusta possessio) защищалось не только от третьих лиц, но и от прежнего владельца. Таким образом, классические понятия "законного" и "незаконного" владения имеют смысл лишь в рамках владельческой защиты, то есть защиты от посягательств на владение вещью независимо от права на нее (как известно, владельческая защита давалась и вору). Но в нашем праве обычная владельческая защита долгое время не признавалась вовсе, а нынешний ГК РФ допустил ее в усеченном виде. При отсутствии традиционной владельческой защиты выделение законного и незаконного владения утрачивает связь с классическими понятиями и не может не приобретать собственного смысла. Этот смысл можно вывести только из статьи 301 ГК РФ, противопоставляющей незаконное владение уже не прежнему владельцу, как это было свойственно iniusta possessio, но собственнику. Теперь незаконный владелец - это такой владелец вещи, который не может сослаться на свой титул, то есть на то, что получил вещь по воле собственника. Ведь если он может указать, что получил вещь по воле истца, то в иске по статье 301 ГК РФ должно быть отказано и будет рассматриваться спор, вытекающий из личных отношений истца и ответчика. Лицо, владеющее на основании законного волеизъявления собственника, - это законный владелец. Отдельные исключения, возникающие, когда отсутствует воля собственника, - владение опекуна, секвестрария, владение наследственным имуществом - лишь подчеркивают смысл законного владения: это владение, которое ведется для собственника <*>. -------------------------------- <*> Небольшие отличия имеет владение в силу вещного права, которое незаконным, конечно, не является. Хотя вещные права возникают, как правило, по воле собственника, они переходят к другим лицам в силу присущего им права следования уже без учета воли собственника. Впрочем, остается возможность возвести владение по вещному праву к когда-то выраженной воле собственника. В силу этого собственник сохраняет юридическую связь с обладателем вещного права - в форме контроля (оперативное управление, хозяйственное ведение), права на периодические платежи (суперфиций, сервитут) и т. д.

Законное владение имеет в своей основе то или иное частное право - арендатора, хранителя, подрядчика, - которым определяются границы владения, его условия. Например, арендатор пользуется вещью, а хранитель - нет. Законное владение защищается по тому праву, которое имеется у владельца, - по праву арендатора, подрядчика и т. д. Никакого отдельного и одинакового для всех "права владения", как считают некоторые наши цивилисты, не существует, и, конечно, нет никакой нужды придумывать его. Ведь всякое право подлежит защите уже в силу статьи 12 ГК РФ. Законное (титульное) владение имеет своей основой волю собственника <*>. Если это основание утрачено, теряется и законность владения, оно становится незаконным. Так, например, происходит при удержании: ретентор, удерживающий вещь в порядке статьи 359 ГК РФ, вопреки воле собственника (должника), выраженной в договоре, перестает быть законным владельцем и не имеет защиты в порядке статьи 305 ГК РФ, если владение будет им утрачено <**>. -------------------------------- <*> Только при отсутствии собственника, как, например, при владении наследственным имуществом, основание владения, его границы задаются законом, защищающим тем не менее будущего собственника - наследника. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (под ред. Т. Е. Абовой, А. Ю. Кабалкина) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2002. ------------------------------------------------------------------ <**> См.: Гражданский кодекс Российской Федерации: ч. 1: Науч. - практ. коммент. / Отв. ред. Т. Е. Абова, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. М., 1996. С. 565. (Автор главы - А. А. Рубанов.)

Пока налицо владение законное, вещь остается в сфере воли собственника, поэтому здесь еще нет владельческой проблематики. Если и возникают столкновения законного владельца и собственника, то они разрешаются в рамках существующих между ними личных (обязательственных) отношений. Хотя статья 305 ГК РФ и говорит о защите законного владения против собственника, понятно, что такая защита не может быть вещной, то есть иметь абсолютный характер. На этот счет имеется классический вопрос: если истек срок аренды, то как возвращается вещь - посредством виндикационного иска или договорного? Поскольку договора уже нет, то на первый взгляд кажется, что уместна лишь виндикация. Однако следует признать, что суд не сможет не обсуждать личных, договорных отношений истца и ответчика. Ведь даже для того, чтобы выяснить, истек ли срок аренды, прекращен ли договор, придется обсуждать этот договор. Соответственно, иск становится неизбежно личным; ответчик предполагается нарушителем не абсолютного права, а права, полученного по договору <*>. Тем более личным спором будет противоположный: об истребовании законным владельцем вещи у собственника. Здесь истец с самого начала должен заявить о своем личном праве к ответчику, и весь спор будет замкнут именно в обсуждение этого права, а присуждение может состояться только в рамках личного права, но никак не по виндикации. -------------------------------- <*> В том случае, когда волеизъявление собственника противоречит закону, оно является ничтожным в силу статьи 168 ГК РФ, и потому владение, полученное таким образом, является, конечно, незаконным. Однако спор между собственником и владельцем, возникающий из такого владения, будет не вещным, а личным и будет разрешаться по правилам статьи 167 ГК РФ, а не статьи 301 ГК РФ. Такой вывод следует из того, что последствия недействительной сделки выступают как права и обязанности сторон этой сделки, то есть имеют личную, а не вещную природу. А личное требование всегда вытесняет вещное.

Итак, защита законного владения по нашему Гражданскому кодексу - это всегда защита титула, защита частного права. Такая защита владельческой не является. Владельческая защита - это защита независимо от права, защита владения как фактического состояния. Владельческая защита не имеет никакой иной цели, кроме возвращения нарушенного владения. Поэтому истец не должен доказывать наличие у него права на вещь, а ограничивается лишь доказыванием того, что он имел владение, которое утрачено по вине ответчика. После такого возвращения возможен и обычно предполагается спор о праве. По результатам этого спора вещь уже будет возвращена действительному собственнику или законному владельцу. Владельческая защита является, стало быть, предварительной, неокончательной. Следовательно, незаконное владение, владение без права и не по воле собственника, может быть защищено только владельческими средствами. Между тем такой способ защиты не назван в статье 12 ГК РФ, и, видимо, он не может быть указан, поскольку эта норма предусматривает способы защиты права, а владение правом не является. Возникает вопрос, допускается ли защита владения ГК РФ. Известно, что ГК РСФСР такой защиты не предусматривал, поскольку считалось, что это - чисто буржуазный институт. В то же время защита владения известна всем правовым системам, в том числе - родственному нам германскому Гражданскому уложению (параграф 861). Существовала она и в русском праве. ГК РФ не предусматривает владельческой защиты, то есть защиты незаконного владельца <*>, как отдельного института. Она вводится только в рамках приобретательной давности (п. 2 ст. 234 ГК РФ). Внешнее обоснование названной защиты представляется таким: в период течения давности владелец собственником еще не стал и никакого права на вещь не имеет, то есть является незаконным владельцем, поэтому он лишен права на виндикацию (статьи 301, 305 ГК РФ). Если же совершено посягательство на вещь, то владельцу должны быть даны средства защиты в виде требования о возврате владения. Такой иск и предусмотрен статьей 234 ГК РФ. Но почему-то защита не действует против собственника и законного владельца. Получается, что собственник может силой вернуть себе утраченную вещь и никакой частноправовой защиты против этого добросовестный приобретатель не получает. Непонятно также, почему только добросовестный приобретатель имеет иск о защите владения. Значит, у недобросовестного владельца забрать вещь силой (обманом, тайно) может каждый желающий? Очевидно, что защита незаконного владения, предусмотренная пунктом 2 статьи 234 ГК РФ, весьма несовершенна, но это все, чем мы располагаем. -------------------------------- <*> Еще раз отмечу, что защита законного владения владельческой защитой не является, защита законного владения - это защита петиторная, защита права, а не владения. Это приходится подчеркивать из-за путаницы, существующей в юридической литературе. В дальнейшем, говоря о владельце, я имею в виду именно незаконного владельца.

Чаще всего суды сталкиваются с незаконным владением при обсуждении последствий недействительных сделок, которых в нашем обороте очень много. Поэтому незаконное владение часто вовлечено в сферу судебных споров. Осложнения, связанные с квалификацией владения, в значительной мере объясняются инерцией отрицательного отношения к владельческой защите как таковой, что видно и из ГК РФ. Но даже предусмотренная ГК РФ защита зачастую отторгается судами. По-прежнему считается, что защиты достойно только право, а если его нет, то и защиты не будет. Такие взгляды на практике влекут полярные выводы. В одних случаях собственник получает неограниченную защиту против владельца, несмотря на то, что статья 302 ГК РФ его право явным образом ограничивает. В других случаях суд, защищая незаконного владельца, вопреки закону присваивает ему право собственности, которого у него на самом деле нет. В этих внешне противоположных подходах имеется все же единое основание: опасение защитить незаконное владение, назвав его именно незаконным. Иными словами, даже если владелец и получает защиту, она практически никогда не выступает как владельческая. Соответственно, разговор о защите владения должен пока предваряться изложением общих положений о владении. Возникающий спор предварительно необходимо квалифицировать именно как спор о владении, а не о праве. Такие споры преимущественно возникают вследствие продажи имущества лицом, не имеющим права отчуждать его (так называемым неуправомоченным отчуждателем - термин не более удачный, чем "незаконное владение"). Например, продажа вещи арендатором, похитителем <*>. Не управомоченным на продажу лицом может быть и собственник, если вещь арестована, находится под иными запретами публичного или частноправового происхождения. В нашей системе права и продажа краденой вещи, независимо от сознавания этого факта продавцом и покупателем, всегда будет незаконной и потому влечет незаконное владение, независимо от числа совершенных с похищенной вещью сделок. -------------------------------- <*> Нужно заметить, что управомоченным на продажу является не только собственник. Кроме собственника и иногда даже вопреки его воле, могут быть продавцами подрядчик (п. 6 ст. 720, ст. 738 ГК РФ), хранитель невостребованной вещи (п. 2 ст. 889 ГК РФ), ломбард (п. 1 ст. 920 ГК РФ), комиссионер, если комитент не распорядился своим имуществом (п. 2 ст. 1004 ГК РФ), доверительный управляющий, агент (статьи 1012, 1026, 1005 ГК РФ), судебный пристав при проведении публичных торгов (подробнее см.: Скловский К. Некоторые проблемы оспаривания в суде реализации имущества на торгах // Вестник ВАС РФ. 2001. N 9. С. 103 - 114) и др.

Таким образом, в основании незаконного владения обычно лежит незаконная сделка <*>. Но любая незаконная сделка имеет собственные последствия, предусмотренные статьей 167 ГК РФ. Это обстоятельство способствовало возникновению дискуссии о соотношении реституции и виндикации. На мой взгляд, такой проблемы не существует: если вещь получена владельцем не от собственника, то собственник не имеет никакого иного способа ее истребовать, кроме как посредством виндикации (ст. 301 ГК РФ). Ведь отношения по реституции, как это прямо вытекает из статьи 167 ГК РФ, касаются лишь сторон недействительной сделки, и никого больше. -------------------------------- <*> Возможны ситуации незаконного владения и в случае находки, и в других случаях, предусмотренных статьями 225 - 231 ГК РФ, но, учитывая небольшое число судебных споров в этой сфере, мы их здесь затрагивать не будем.

Приемлемое в некотором смысле решение предложено в пункте 25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.02.98 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав": если собственник обосновывает свое требование к владельцу тем, что он приобрел вещь у лица, не имевшего права на ее отчуждение, то в иске должно быть отказано, если незаконный владелец отвечает условиям, указанным в статье 302 ГК РФ <*>. -------------------------------- <*> См.: Прилож. к "Вестнику Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" N 1 за 2001 год, С. 102.

Кажется, тем самым для собственника, не являющегося стороной в сделке, подтвержден приоритет правил о виндикации перед требованиями из реституции. Но возникает вопрос, как быть, если, например, истек срок для виндикации. В этом случае ответчик уже использует для защиты не статью 302, а статью 199 ГК РФ. Подход, согласно которому трехлетний срок исковой давности в этом случае не применяется, не кажется убедительным. Напомним, что в силу части третьей пункта 25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.02.98 N 8, если в иске собственнику отказано, ответчик - незаконный владелец становится собственником, что достаточно спорно и требует отдельного рассмотрения <*>. -------------------------------- <*> См. аргументы против данной рекомендации: Право и экономика. 1999. N 6; Хозяйство и право. 2000. N 9; Хозяйство и право. 2001. N 5. Противоположная позиция изложена в статье: Рахмилович В. А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (к вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права / Отв. ред. В. Н. Литовкин, В. А. Рахмилович. М., 2000. (В. Рахмилович завершает свои размышления признанием необходимости законодательного урегулирования ситуации, что заслуживает полной поддержки.)

В этой связи можно лишь отметить, что если бы законом была предусмотрена норма, наделяющая добросовестного владельца правом собственности до истечения срока приобретательной давности, то серьезных проблем с защитой владения на почве нашего Гражданского кодекса просто не осталось бы. Практически во всех тех случаях, о которых идет речь, защищалось бы не владение, а право собственности: добросовестный приобретатель сразу бы становился собственником. Поэтому если придерживаться той позиции, что приобретатель, имеющий защиту против виндикации, мгновенно приобретает собственность, то придется признать неуместной едва ли не всю проблематику защиты владения, а напряженный поиск путей защиты владения, ведущийся высшими судебными инстанциями, о котором идет речь в настоящей статье (ведь во всех случаях виндикация исключена), - одним сплошным недоразумением. Однако позиция, изложенная в части третьей пункта 25 упомянутого Постановления, единодушной поддержки не только в теории, но и на практике пока не нашла <*>. Во всяком случае, как будет видно из дальнейшего изложения, Конституционный Суд Российской Федерации при обсуждении защиты владения исходит из того, что и в том случае, когда виндикация вещи невозможна, добросовестный владелец собственником все же не становится. -------------------------------- <*> В то же время эта позиция явственно свидетельствует о необходимости вмешательства законодателя.

Трудно обнаружить точное следование рекомендации, изложенной в части 3 пункта 25, и в арбитражной практике. Очевидно, без соответствующих изменений ГК РФ и закона о регистрации прав на недвижимость реализация данной рекомендации будет наталкиваться на серьезные препятствия. Суды общей юрисдикции не только не склонны признавать ответчика по виндикационному иску собственником, но нередко пренебрегают и ограничениями виндикации, установленными статьей 302 ГК РФ. Вот характерный пример. Квартира, принадлежавшая Багдасаряну, была продана "неустановленным лицом", считавшимся арендатором, Зорогляну. Договор оспорен прокурором города Сочи в интересах Багдасаряна (собственника). Первоначально в иске было отказано со ссылкой на то, что Зороглян является добросовестным приобретателем и жилое помещение не может быть от него истребовано. По протесту заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации решение было отменено по тому основанию, что собственник вправе избрать такое средство защиты, как применение последствий недействительной сделки. Поскольку по договору купли - продажи собственник денег не получал, то он свободен от обязанности вернуть покупную цену в порядке реституции. Таким же образом разрешается большинство дел о незаконном отчуждении жилья. Характерно здесь вот что. Верно отметив, что добросовестность не имеет значения для применения статьи 167 ГК РФ, суд все же пытается обосновать позицию, согласно которой приобретатель не мог не понимать, что вещь приобретается незаконно. Собственник же не может считаться утратившим владение по своей воле, так как для недвижимости передача владения заменяется регистрацией прав. Потому нельзя говорить о передаче владения "без документов, содержащих волю собственника на отчуждение имущества" <*>. Такой вывод, конечно, весьма спорный, поскольку под утратой владения в силу статьи 302 ГК РФ понимается фактическая передача вещи без намерения отчуждения. -------------------------------- <*> Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. N 8. С. 16 - 17.

Понятно, что подобная практика свидетельствует об отказе в защите незаконному владельцу вопреки закону. Впрочем, есть основания сомневаться, что эта практика - плод длительной и глубокой рефлексии. В иных случаях, как мы увидим, незаконный владелец, напротив, получает избыточную защиту - как обладатель права, которого на самом деле у него нет. В последние годы предметом острой дискуссии стали сделки по отчуждению автомобилей, не прошедших таможенного оформления. Таможенная защита в качестве составной части предусматривает меры по конфискации незаконно ввезенных товаров и по запрету их свободного отчуждения, которые предусмотрены статьей 131 Таможенного кодекса Российской Федерации (запрет на отчуждение) и статьей 380 этого же Кодекса (право изъятия и конфискации товара, не прошедшего оформления, как у таможенного нарушителя, так и у третьих лиц). В центре судебных споров оказались незаконные приобретатели. Они добросовестно полагали, что приобретенные ими автомобили прошли таможенное оформление, и ссылались на документы об уплате таможенных сборов, которые впоследствии оказались поддельными. Вопрос о конституционности права на конфискацию нерастаможенных автомобилей впервые обсуждался Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 14.05.99 N 8-П <*>. В этом Постановлении Конституционный Суд признал, что статьи 131 и 380 Таможенного кодекса Российской Федерации, в том числе - правило о конфискации товаров, независимо от того, являются ли они собственностью лица, совершившего нарушение таможенных правил, не противоречат Конституции. -------------------------------- <*> Извлечение из этого постановления см.: Вестник ВАС РФ. 1999. N 8. С. 70 - 78.

Между тем основной вопрос - о незаконных владельцах, - возникший в тот момент в практике, прямо не обсуждался. Конституционный Суд констатировал тот факт, что Конституция защищает лишь права собственников, а не иных лиц (п. 4). Это, конечно, верно, но такая констатация факта не решает проблемы. Указание Конституционного Суда на то, что последствия недействительных в силу нарушения статьи 131 Таможенного кодекса сделок регулируются иными законами, также не могло считаться удовлетворительным, поскольку эти законы не имеют однозначного толкования. Впрочем, в пункте 5 названного Постановления указано, что товары могут быть конфискованы "независимо от того, принадлежат ли они нарушителю на праве собственности или переданы ему в управление или пользование", "вверены собственником". Эта формулировка позволяет вывести незаконных добросовестных владельцев из-под действия статьи 380 Таможенного кодекса. Ведь лицами, которым имущество передано в управление, пользование, вверено собственником, могут считаться именно законные владельцы. Разъяснения, содержащиеся в пункте 5, обосновывали конфискацию имущества у этих лиц сохраняющейся связью с собственником. Незаконный владелец, напротив, владеет, как уже говорилось, не по воле собственника. Однако такое толкование безусловно требует известной юридической техники и может быть оспорено лицами, этой техникой не обладающими, тогда как акт суда должен быть однозначно понятен и не нуждаться в дополнительном истолковании. Поэтому Постановление Конституционного Суда от 14.05.99 N 8-П не ответило на существующие вопросы и проблему пришлось собственными силами решать Верховному Суду Российской Федерации. Сначала Верховный Суд указал, что приобретатель автомобиля, не прошедшего таможенного оформления, не несет ответственности за уплату таможенных платежей, если он не мог знать "о незаконном ввозе транспортного средства на территорию России" <*>. -------------------------------- <*> См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. N 11. С. 4.

В другом деле покупатель транспортного средства предъявил иск к УВД о возмещении ущерба. Суть спора состояла в том, что похищенная автомашина неоднократно снималась и ставилась на учет ГАИ. При очередной постановке на учет автомобиль был изъят у истца как находящийся в розыске, хотя до покупки истец специально выяснял, не находится ли автомобиль в розыске. Ответ был отрицательный. Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, отменяя судебные постановления об отказе в иске, указала, что транспортные средства проверяются по учетам угнанного и похищенного транспорта, а результат проверки отражается в заявлении владельца. По мнению надзорной инстанции, добросовестному покупателю причинен ущерб действиями ответчика <*>. Несмотря на то, что в этом деле речь о защите владения не шла, можно отметить следующее. Во-первых, защите оборота дано предпочтение перед защитой казны. Во-вторых, приобретатель получил защиту в качестве собственника. -------------------------------- <*> См. там же. N 1. С. 6 - 7; N 11. С. 3 - 4.

Наконец, было принято ставшее широко известным решение по делу Ж. Истцом, у которого был изъят автомобиль, не прошедший таможенного оформления, предъявлено требование о его возврате со ссылкой на то, что он является добросовестным приобретателем. Иск в конечном счете был удовлетворен. Однако Верховный Суд Российской Федерации при этом сослался и на статью 302, и на статью 304 ГК РФ <*>. -------------------------------- <*> Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. N 2. С. 13 - 14. Некоторые аспекты этого важного дела уже анализировались мной (см.: Некоторые проблемы оспаривания в суде реализации имущества на торгах // Вестник ВАС РФ. 2001. N 9. С. 114). Возникшая в связи с этим полемика (см., напр.: ЭЖ-Юрист. 2001. N 48, N 51) оправдывает возвращение к этому казусу.

Между тем заявление Ж. о признании ее добросовестным приобретателем означает применение владельческой защиты. Ведь, ссылаясь на свою добросовестность, Ж. тем самым признала, что является незаконным владельцем. Очевидно, что законный владелец, в том числе собственник, не нуждается в доброй совести для обоснования своей позиции: понятие "добрая (или недобрая) совесть" вообще неприменимо, если имеется право на вещь; ведь добрая совесть - это извинительное заблуждение относительно отсутствия права. Суд же ушел от заявленной истцом позиции, и защита была предоставлена Ж. как обладателю права. Один из комментаторов этого казуса обвинил Верховный Суд в "жонглировании понятиями". Однако жонглирование предполагает известную сноровку, тогда как дело Ж. такой сноровки не обнаруживает. Но оно демонстрирует выбор в пользу приобретателя и против казны <*>. Подобный подход стал применяться и в других аналогичных делах. -------------------------------- <*> Обычно владельческая защита требует выбора между собственником и владельцем. Но в данном случае собственник, то есть таможенный нарушитель, заведомо находится за пределами спора, не сулящего ему никаких приобретений.

Слабости дела Ж. были очевидны, и Государственный таможенный комитет Российской Федерации не мог не запросить у Конституционного Суда разъяснений. Такие разъяснения были даны в определении от 27.11.01 N 202-О <*>. Теперь Конституционный Суд вынужден был расширить свой анализ и обсуждать позицию лиц, "приобретших товары в собственность или владение" вопреки запрету статьи 131 Таможенного кодекса Российской Федерации <**>. Фигура владельца (незаконного), таким образом, оказалась в центре судебного акта. -------------------------------- <*> См.: Вестник ВАС РФ. 2002. N 1. С. 73 - 77. <**> Эта формулировка не кажется точной. Поскольку запрет, установленный статьей 131 Таможенного кодекса, имеет абсолютное действие, никакой приобретатель товара, таможенное оформление которого не завершено, не сможет стать собственником, а всегда будет незаконным владельцем (или просто владельцем, как предпочитает выражаться Конституционный Суд, очередной раз подтверждая нежелание использовать неудачный термин, введенный ст. 301 ГК РФ).

Идея выведения незаконного владельца из-под действия конфискации в порядке статьи 380 Таможенного кодекса, как уже отмечалось, была заложена в Постановлении от 14.05.99 N 8-П. Теперь она была выражена непосредственно. Конституционный Суд объяснил, что если товар был приобретен "в ходе оборота" - очень важное замечание, - то приобретатель может быть подвергнут конфискации, лишь если он мог каким-либо образом влиять на соблюдение требуемых при перемещении товаров через таможенную границу таможенных формальностей либо должен был знать о незаконности ввоза. При этом приобретатель, кроме мер ответственности, обязан также к уплате таможенных платежей. Именно эти обязанности и обеспечиваются изъятием (арестом). Таким образом, изъятие допускается лишь против лиц, имеющих обязательства перед таможенными органами. Добросовестность предполагается, но приобретатель должен проявить ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требуется с учетом его осведомленности о заведомом ввозе товара из-за границы. Упомянутое определение Конституционного Суда Российской Федерации, безусловно, является важным шагом на пути юридического освоения владения. Интересно сопоставить его с известным прецедентом Европейского суда по правам человека - делом AGOSI. Это имеет смысл потому, что Конвенция <*>, применяемая Европейским судом, является частью нашего права, и потому практика этого суда должна учитываться при разрешении российских юридических коллизий <**>. -------------------------------- <*> Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950). <**> См.: Нешатаева Т. Н. О компетенции Европейского суда по правам человека в отношении имущественных прав // Вестник ВАС РФ. 1999. N 4. С. 93 - 97; Зимненко Б. Л. Защита права частной собственности юридических лиц согласно Европейской конвенции по правам человека 1950 года // Вестник ВАС РФ. 2001. N 9. С. 120 - 127.

Итак, компания AGOSI, не добившись возврата золотых монет, изъятых и впоследствии конфискованных во время контрабандного ввоза в страну, обратилась в суд. Монеты, как оказалось, были проданы нарушителям по контракту, предусматривающему переход собственности на них не раньше чем покупатели оплатят товар. Покупатели, получив товар, расплатились необеспеченным чеком, поэтому по условиям контракта и по закону страны заключения контракта право собственности осталось за продавцом - AGOSI. Однако еще до предъявления чека в банк монеты уже были доставлены покупателями (не ставшими собственниками) на границу, где и были обнаружены таможенниками. Рассматривая дело, Суд пришел к выводу, что отсутствует общая практика стран - участниц, позволяющая установить связь между виновностью собственника и конфискацией товара. В частности, в Великобритании на право таможни конфисковать контрабандный товар не влияет невиновность собственника. В то же время британский закон позволяет таможне по своему усмотрению возвратить конфискованный товар собственнику. Спор о таком возврате может быть предметом судебного контроля. Например, британский суд удовлетворил обращение собственника яхты, конфискованной за контрабанду наркотиков, сославшись на то, что не была учтена невиновность собственника в контрабанде. Европейский суд не усмотрел в конфискации монет, принадлежащих AGOSI, нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, в частности правила о соблюдении справедливого баланса общих и частных интересов. Суд посчитал, что мера заботливости собственника по предотвращению нарушения - лишь один из элементов такого баланса и такая заботливость должна рассматриваться в совокупности с иными обстоятельствами. На первый взгляд кажется, что Европейский суд, проигнорировав невиновность собственников, обманутых нарушителями таможенных правил, пришел к выводу, противоположному позиции Конституционного Суда Российской Федерации, предоставившему защиту даже не собственнику, а владельцу товара. Однако позиция Конституционного Суда имеет более глубокие обоснования и не исчерпывается вопросом о вине. В деле AGOSI товар изъят у нарушителей, а не из оборота. Покупатели не могут считаться добросовестными лицами, доверившимися продавцу, следовательно, действия против таких лиц никак не вредят устойчивости, надежности оборота. Напротив, они защищают его. Поэтому проблема сводится только к балансу интереса собственника и публичного интереса. Невиновность собственника - всего лишь один, причем не решающий, фактор. Но если товар приобретен в обороте, то коллизия возникает уже между оборотом и фискальным интересом. Решение против владельца, то есть против оборота <*> и в пользу фиска означает, что ни один из его участников, проявляющих требуемую осмотрительность и заботливость, не может тем не менее быть застрахован от изъятия товара по причинам, которые он не в состоянии контролировать. Оборот становится сферой повышенных и не контролируемых обычными средствами рисков, исходящих не только от естественных источников, но и от государства, которое призвано обеспечивать надежность и предсказуемость гражданского оборота. Именно против такого положения и направлено определение Конституционного Суда Российской Федерации. -------------------------------- <*> В начале статьи уже говорилось, что владение и порожденные им юридические инструменты - добрая совесть, приобретательная давность, ограничение виндикации - занимают ключевое место в регулировании гражданского оборота; защита владения вещью, полученной в обороте, - это и есть защита оборота.

По существу, Конституционный Суд напоминает государству о его конституционных обязанностях. Ведь среди других юридических основ экономики именно надежность оборота занимает ведущее место. Как только рушится оборот, - а такие периоды известны нашей истории, - так в фикцию превращаются и право на труд, и право собственности, и все иные частные права. Поэтому без юридической защиты оборота защита собственности, других прав личности остается декларативной. Можно утверждать, что надежность оборота - один из самых важных публичных интересов в сфере экономики. К сожалению, этому обстоятельству часто не придается значения. Нельзя не отметить, что Конституционный Суд Российской Федерации верно выделил приоритеты, подчеркнув преимущественное значение надежности оборота перед иными ценностями, в том числе - интересом казны. Если же оставаться в рамках широко распространенных, хотя и далеких от права, представлений о том, что государство в любом случае важнее человека, то можно заметить, что ущербная экономика и казне ничего не даст. Другой аргумент может быть таким. Собственник, совершив заведомо для него незаконную сделку в нарушение запрета на отчуждение товара, не прошедшего таможенного оформления, не обеспечил перехода права собственности на товар к покупателю, хотя плату за товар он получил. Таким образом, позиция добросовестного покупателя достаточно незавидная: права на товар он не имеет, распорядиться им не может, ему постоянно грозит административное вмешательство. Кроме этого, еще и предлагается перенести на него риск изъятия товара. Между тем не видно никаких оснований для освобождения собственника от рисков и обременений, лежащих на собственности. Ведь когда мы говорим о бремени, лежащем на вещи, имеется в виду все же то или иное лицо. Почему же таким лицом должен быть не собственник, а владелец? Впрочем, и эта аргументация в конечном счете будет апеллировать к защите оборота. Конституционный Суд Российской Федерации определил, что конфискация добросовестно приобретенного товара недопустима. Однако установление доброй совести - исключительная прерогатива суда. Административный орган не может и не должен выяснять наличие (не) добросовестности. Поэтому нельзя исключить продолжения практики задержания и изъятия товаров, не прошедших таможенного оформления, в порядке статьи 380 Таможенного кодекса Российской Федерации. Теперь мы должны определиться, каким образом в этом случае может быть защищен приобретатель товара. Очевидно, он лишен титульных исков - таких, как виндикационный, иск об исключении имущества из описи. Ведь в этих случаях истец должен доказать свое право, а приобретатель, получивший вещь вопреки запрету, установленному статьей 131 Таможенного кодекса, ни права собственности, ни иного права на товар не получает. Какое же требование он должен заявить? Это будет иск, заявленный Ж. в описанном выше деле. Мы уже выяснили, что незаконный владелец вправе истребовать вещь от любого лица, кроме собственника и законного владельца. Административный орган не является ни собственником, ни законным владельцем, то есть лицом, владеющим вещью по частному праву, полученному по воле собственника. Значит, и из владения таможенного или иного административного органа вещь может быть истребована по пункту 2 статьи 234 ГК РФ <*>. -------------------------------- <*> Дополнительные аргументы см.: Скловский К. Собственность в гражданском праве. М., 1999. (Стереотипные переиздания - 2000, 2001 гг.). Гл. 19.

Иногда высказывается возражение, что против административного органа иск по статье 234 ГК РФ неприменим, так как налицо административные, а не гражданские отношения. Но почему же эти отношения являются административными? Власть таможенному органу дана только для изъятия товара. Затем она остается лишь в отношении нарушителя таможенных правил, на что обращает внимание Конституционный Суд Российской Федерации. Добросовестный владелец потому и добросовестный, что ничего не нарушил. Значит, никакой власти против него таможенный орган не имеет. Вся их связь состоит только в споре о возврате вещи. Этот спор - чисто гражданский, еще в большей степени, чем, например, спор о возврате незаконно взысканного штрафа <*>. Частным подтверждением этой позиции может служить и вывод Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации о том, что если таможенный орган заключил договор хранения с юридическим лицом (не являющимся владельцем изъятого транспортного средства), то по такой сделке будут приоритетны нормы гражданских правоотношений <**>. -------------------------------- <*> См.: Белов В. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 260. <**> См.: Закон. 2001. N 3. С. 113.

Наконец, общеизвестно, что отношения, возникающие вследствие причинения вреда действиями органов управления, являются частноправовыми (Статьи 1069, 1070 ГК РФ). Почему же отношения, возникающие вследствие изъятия товара, имеют другую природу? Есть и аргумент технического свойства: если бы законодатель имел в виду запрет на отыскание владения от органов управления, он бы прямо закрепил это в пункте 2 статьи 234 ГК РФ. Но этого нет. Позволив заявлять такие иски, законодатель урегулировал ситуацию гражданским законом. При рассмотрении иска о возврате владения суд проверяет и наличие доброй совести приобретателя. Иным способом это обстоятельство установить невозможно. Понятно, что защита по статье 234 ГК РФ <*> выходит за рамки истребования товаров от таможенных органов. Она равно применима и для исков к органам внутренних дел, задержавшим добросовестно приобретенный автомобиль, числящийся в розыске как похищенный <**>, а также в сфере исполнительного производства, о чем мне уже приходилось говорить <***>. Применительно к предмету данной статьи можно заметить следующее. В силу статьи 48 Федерального закона "Об исполнительном производстве" если имущество должника будет обнаружено у третьих лиц, то взыскание на него обращается по определению суда и в присутствии понятых. Очевидно, что эта норма не устанавливает различий в отношении того, какое владение - законное или незаконное ведут третьи лица. -------------------------------- <*> Тот факт, что в силу статьи 234 ГК РФ защита незаконного владения выступает как защита владения для приобретения по давности, заставляет истца обосновывать также и то, что он имеет право на приобретение вещи по давности. Вообще говоря, для защиты владения такое обоснование не нужно, но ущербность владельческой защиты, допускаемой нашим ГК РФ, возлагает на истца и это, безусловно излишнее, бремя. <**> Такой иск безусловно уступает требованию собственника, имеющего неограниченную виндикацию похищенного (ст. 302 ГК РФ) и потому практически применим лишь при отсутствии претензий собственника. <***> См.: Скловский К. Некоторые проблемы оспаривания в суде реализации имущества на торгах // Вестник ВАС РФ. 2001. N 9. С. 103 - 114.

Правомерность обращения взыскания на вещи, находящиеся в законном владении, не вызывает сомнения. Если основание законного владения позволяет взыскание (например, хранение), то изъятие непосредственно ведет к реализации. В том случае, когда основание владения затрудняет или исключает реализацию (например, аренда или залог), интересы законного владельца защищаются иском об исключении имущества из описи. А вот существование права на изъятие в интересах взыскателя имущества должника, находящегося в незаконном владении третьего лица, совсем не очевидно. Незаконный владелец, в отличие от законного, не имеет никакой юридической связи с собственником (должником) и потому не может ни в каком смысле, в том числе и в сфере исполнительного производства, рассматриваться наряду с ним - этот мотив был положен, как мы могли видеть, в основу выводов Конституционного Суда Российской Федерации о защите добросовестного приобретателя. Действительно, незаконное владение возникает прежде всего вследствие незаконной сделки. Собственник (должник) может вернуть себе владение посредством реституции, если он и был стороной этой сделки, либо посредством виндикации, если вещь прошла более чем через одну сделку и собственник стороной последней сделки не являлся. Но собственника, в том числе и неисправного должника, никто не может заставить заявлять требование о реституции <*> или виндикации. Поэтому можно говорить лишь о том, что требования из реституции или виндикации попадают в активы должника и в этом виде являются средством удовлетворения кредиторов. Оснований для непосредственного изъятия самой вещи из владения третьего лица здесь, конечно, не возникает. -------------------------------- <**> Статья 166 ГК РФ предусматривает возможность реституции по инициативе суда. Но, во-первых, суд как публичный орган проявляет свою инициативу в публичном интересе, а, во-вторых, реституция - акт двусторонний, поэтому практически почва для реституции по инициативе суда остается лишь тогда, когда нет необходимости во встречном предоставлении: например, третье лицо вещь купило (по ничтожной сделке), но не оплатило. В противном случае возникают осложнения, связанные, например, с правом на удержание вещи против денежного требования (подробнее см.: Закон. 2000. N 6; Бизнес-адвокат. 2001. N 20).

Еще сложнее ситуация, когда собственник не имеет права на виндикацию. Например, вещь приобретена хотя бы и незаконно, но возмездно и добросовестно. Здесь еще меньше причин усматривать какое-либо основание для изъятия вещи у приобретателя. В противном случае будут созданы предпосылки для серьезных злоупотреблений. Например, собственник, пропустив срок виндикации или проиграв процесс об истребовании своего имущества по мотивам добросовестности ответчика (ст. 302 ГК РФ), указывает на это имущество своим кредиторам, которые выставляют его на торги в порядке исполнительного производства. Нет нужды говорить, что, как только подобная практика получит подтверждение, действие нормы статьи 302 ГК РФ, имеющей ключевое значение в защите оборота, будет сведено к нулю. Поэтому запрещать владельцу отстаивать свое владение не только было бы несправедливым, но и прямо вступало бы в противоречие со всей логикой Гражданского кодекса. Добросовестность владельца отпадает, если обнаружится, что он способствовал укрытию имущества от взыскания. С учетом этого обстоятельства его иск, основанный на пункте 2 статьи 234 ГК РФ, удовлетворению, естественно, не подлежит. Конечно, самыми сложными и острыми являются споры о защите владения от изъятия административными органами. Не случайно сама проблематика владения затронута Конституционным Судом Российской Федерации именно в этой сфере. Защита возможна и от частных нарушителей незаконного владения. Истец точно так же основывает свое требование ссылкой на пункт 2 статьи 234 ГК РФ и должен доказать, что его спокойное владение было нарушено ответчиком, у которого находится искомая вещь. Ответчик может защититься от требования, доказав, что он является собственником, законным владельцем вещи, либо опровергнув факт добросовестного приобретения вещи истцом. Кстати, добросовестность обсуждается именно на момент приобретения - в этом и состоит смысл защиты владения как защиты доверия к обороту. Ведь надежность оборота означает, что любой приобретатель, проявивший необходимую осмотрительность в момент приобретения, может не опасаться изъятия вещи независимо от последующего обнаружения действительного собственника. Сам факт, что истец заявляет о своей добросовестности, то есть ссылается на статью 234, а не на статью 301 ГК РФ, означает, что он уже знает о незаконности своего владения. Тем не менее последующее отпадение доброй совести не мешает ни приобретению по давности, ни защите от нарушителей, кроме собственника (законных владельцев), хотя и влияет на другие возможности владельца, например на его право присваивать доходы от имущества. Защита незаконного владения от частных нарушителей - вполне традиционный, уважаемый институт, занимающий важное место в любой системе права. Поэтому приходится постоянно повторять высказывание И. Покровского о том, что защита владения - кульминационный пункт идеи личности, чтобы подчеркнуть неуместность массового недоверия к незаконному владению. Очередная задача судов - обеспечение защиты добросовестного незаконного владения без присвоения не присущих ему свойств субъективного права.

Название документа