Установление субъектов ответственности за криминальные банкротства

(Камынин И.)

("Российская юстиция", N 3, 2002)

Текст документа

УСТАНОВЛЕНИЕ СУБЪЕКТОВ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

ЗА КРИМИНАЛЬНЫЕ БАНКРОТСТВА

И. КАМЫНИН

И. Камынин, старший прокурор Управления правового обеспечения Генеральной прокуратуры РФ.

Развитие современного уголовного законодательства немыслимо без заимствования в нем различных понятий и институтов смежных отраслей права. В отдельных случаях законодатель идет по пути дублирования норм уголовного и гражданского законодательства, переносит меры ответственности, присущие одной отрасли права, в сферу применения статей, действующих в рамках иной отрасли. Такие приемы не новы в нормотворчестве и достаточно часто используются в практике международного права.

Обратимся, например, к проблеме борьбы с коррупцией. Особое место в системе основополагающих документов в данной области принадлежит Конвенции Совета Европы "О гражданско - правовой ответственности за коррупцию".

Уголовный кодекс РФ упоминает целую группу преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности, характеристика которых становится понятной лишь после обращения к нормам гражданского законодательства. Подобная картина наблюдается, в частности, на примере ст. ст. 195 - 197 УК ("Неправомерные действия при банкротстве", "Преднамеренное банкротство", "Фиктивное банкротство"). О несостоятельности (банкротстве) коммерческих и некоммерческих организаций говорится также в Федеральном законе от 8 января 1998 г. "О несостоятельности (банкротстве)", изданном в развитие ст. 65 ГК РФ. В отличие от гражданского законодательства нормы уголовного закона распространяют ответственность за деяния, признаваемые криминальными банкротствами, на "руководителей" или "собственников организаций", а равно на "индивидуальных предпринимателей".

В юридической литературе уже делались попытки объяснить, кого нужно понимать под "руководителем" либо "собственником организации" применительно к криминальным банкротствам. Был сделан правильный вывод о некорректности использования легального понятия "собственник организации", поскольку это противоречит п. 3 ст. 213 ГК, где сказано, что сами "коммерческие и некоммерческие организации... являются собственниками имущества".

В гражданском законодательстве в основу для признания лица в качестве субъекта преднамеренного банкротства положен принцип, в соответствии с которым ответственность несут лишь те лица, по вине которых произошло банкротство. Как следует из п. 3 ст. 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью", в этот круг включаются участники общества, а также лица, имеющие право "давать обязательные для общества указания либо иным образом имеют возможность определять его действия". Данные требования Закона корреспондируются с совместным Постановлением Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г., в п. 22 которого сказано, что "при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (ч. 2 п. 3 ст. 56), суд должен учитывать, что указанные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями". Таким образом, нормы гражданского законодательства имеют более широкое применение по субъектам ответственности за несостоятельность (банкротство) по сравнению с нормами уголовного закона. В то же время объективные сущности криминального банкротства и банкротства, признаваемого гражданско - правовым деликтом, обнаруживают определенную общность.

Еще одно отличие выражается в том, что уголовная ответственность может наступать лишь при наличии прямого умысла лица, направленного на преднамеренное банкротство.

Целесообразно ли переносить уголовную ответственность за криминальные банкротства на тех лиц, которые являются субъектами гражданско - правовой ответственности? Для ответа на поставленный вопрос необходимо прибегнуть к методу моделирования. В качестве объекта исследования можно выбрать названный Закон от 8 февраля 1998 г. В нем перечислены различные группы субъектов, которые непосредственно связаны с организацией и деятельностью обществ с ограниченной ответственностью. Участники общества указаны в ст. 7 Закона. Причем законодатель особо отметил, что участник, по существу, является учредителем этого общества и имеет свою долю в уставном капитале.

Если провести анализ данного Закона с точки зрения уяснения особенностей формирования и действия органов управления обществ с ограниченной ответственностью, то можно сделать вывод о существовании многогранной управленческой структуры. В нее включаются исполнительные органы общества, которые могут быть как коллегиальными, так и единоличными, т. е. возглавляться одним лицом. Единоличным исполнительным органом, например, может выступать генеральный директор либо президент. Коллегиальный исполнительный орган также может возглавляться председателем, который одновременно является единоличным исполнительным органом общества.

Наряду с этим функции управления обществом могут быть переданы управляющему, с которым заключается определенный договор. Особо следует отметить, что управляющий уже не является участником общества. Параллельно с исполнительными органами в обществах действуют иные управленческие аппараты. К таковым относится совет директоров (наблюдательный совет). Кроме того, в обществе может образовываться ревизионная комиссия либо ее функции возлагаются на аудитора, который не всегда является членом общества.

Законодатель относит к компетенции совета директоров, если это указано в уставе общества, принятие решения о совершении крупных сделок. Данная процедура изложена в п. 2 ст. 32 и ст. 46 Закона. Такое решение в силу различных обстоятельств способно привести к неплатежеспособности самого общества. При этом инициаторы принятия решения и лица, непосредственно принимавшие участие в его осуществлении, могут преследовать свои личные и корыстные интересы, а также быть заинтересованы в преднамеренном банкротстве общества. Таким образом, между данным решением и наступившими в результате его реализации последствиями существует прямая причинная связь.

Необходимо отметить, что указания совета директоров в этой части имеют обязательный характер как для самого общества, так и для его членов. Параллельно с этим данная прерогатива выполняет роль механизма, определяющего направления действий юридического лица. Все это в своей взаимосвязи отвечает критериям ответственности, выработанным в совместном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ. Однако эти критерии свидетельствуют уже о необходимости привлечения к уголовной ответственности.

В соответствии же с п. 2 ст. 44 Закона члены совета директоров "несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), ЕСЛИ ИНЫЕ ОСНОВАНИЯ И РАЗМЕР ОТВЕТСТВЕННОСТИ НЕ УСТАНОВЛЕНЫ ФЕДЕРАЛЬНЫМ ЗАКОНОМ" (выделено мной. - И. К.). Убытками можно признавать также те невыгодные для общества последствия, которые явились причиной его несостоятельности (банкротства). Примечательно, что законодатель не связывает наступление ответственности только с нормами рассматриваемого Закона. Такая его позиция позволяет презюмировать возможность наступления за те же деяния уголовной ответственности, если при этом в действиях лица наличествуют все признаки уголовно - правового состава. В данном контексте следует вести речь о виновности только физического лица - члена совета директоров.

Таким образом, сопоставление соответствующих норм гражданского и уголовного законодательства, связанных с вопросами несостоятельности (банкротства), свидетельствует о возможном выделении в качестве самостоятельного субъекта уголовной ответственности члена совета директоров. В настоящее время эта фигура не охватывается понятием "руководитель коммерческой организации". Более того, согласно ст. 42 Закона управляющий, с которым подписан соответствующий договор, вправе осуществлять полномочия единоличного исполнительного органа, не являясь при этом генеральным директором либо президентом общества. Одним из направлений деятельности управляющего является совершение им различных сделок от имени общества, для чего не требуется получения доверенности. Следовательно, полномочия управляющего в данной области экономических отношений становятся дискреционными.

И в первом, и во втором случае совершенные сделки порождают определенные юридические последствия, в том числе и связанные с последующей возможной процедурой несостоятельности (банкротства) самого общества. Из чего следует сделать вывод, что управляющий общества также должен признаваться субъектом ответственности по делам о криминальных банкротствах.

Особое место в системе органов управления общества с ограниченной ответственностью занимает общее собрание его участников. К вопросам исключительной компетенции общего собрания законодатель относит определение основных направлений деятельности общества, а также принятие важных решений на рынке финансовых услуг. Поскольку данные решения должны приниматься большинством (не менее 2/3) голосов от общего числа членов общества, может создаться впечатление, что подобный механизм принятия решений опосредован. Иными словами, члены общества неправомочны сами непосредственно реализовывать свои инициативы. Однако данный тезис не всегда верен.

Как следует из п. 1 ст. 32 Закона, каждый участник общества имеет на общем собрании участников общества число голосов, пропорциональное его доле в уставном капитале общества. В случае же, если совокупная доля голосов участников общества составляет не менее 1/10 от общего количества, то эти лица вправе требовать созыва внеочередного собрания. В последующем, получив квалифицированное большинство голосов путем увеличения своей доли в уставном капитале общества, эти недобросовестные участники (учредители) могут проводить через общее собрание выгодные для себя решения. Сама процедура голосования по ним станет чисто условной, а интересы этих участников получают гарантированное оформление посредством принятия итогового решения общим собранием. Использование этого дополнительного права во вред обществу и с целью создания экономических условий, влияющих на его неплатежеспособность и приводящих к банкротству, позволяет относить такие деяния к разряду криминальных правонарушений. Субъектом же ответственности по ним будет выступать уже учредитель общества, наделенный дополнительными правами в силу преобладающего участия в уставном капитале.

Таким образом, объем и характер полномочий, переданных законодателем исполнительным и иным органам обществ с ограниченной ответственностью, свидетельствуют об их важности в экономическом плане. Следовательно, при наличии вины данных лиц и органов, приведших к банкротству общества, можно говорить об их ответственности. Тем более, что эти действия совершаются в рамках специальной правоспособности самого общества. Определенные оговорки уместны лишь в адрес аудиторов и членов ревизионной комиссии.

Нельзя исключить того обстоятельства, что действия по созданию банкротства могут носить умышленный характер, т. е. являться преднамеренными, и быть обусловлены какими-либо личными интересами виновной стороны. Подобная конструкция предполагает причинно - следственную связь между самими действиями и наступившими последствиями. В таком случае имеются налицо все формальные признаки преступления, предусмотренного ст. 196 УК. По этой причине ошибочно сужать уголовную ответственность при преднамеренном банкротстве, обусловливая ее наступление только действиями "руководителя или собственника коммерческой организации". Круг субъектов ответственности на практике заметно шире, причем степень общественной опасности деяний иных лиц ничуть не меньше степени общественной опасности деяний субъектов, указанных в диспозиции ст. 196 УК.

Название документа