Все на продажу

(Скловский К.)

("Бизнес-адвокат", N 13, 2001)

Текст документа

ВСЕ НА ПРОДАЖУ

К. СКЛОВСКИЙ

К. Скловский, адвокат, доктор юридических наук.

Различные аспекты реализации имущества должника с торгов не раз рассматривались в юридической литературе. Однако судебная практика свидетельствует, что проблемы и противоречия остаются, причем в самых основных вопросах: кто является участниками спора о реализации имущества, каким иском должны защищаться права потерпевшего, каковы последствия аннулирования торгов? Более того, по мере нарастания числа споров, связанных с исполнением решений о взыскании долгов, ситуация оказалась в еще более плачевном положении, чем это представлялось вначале.

Несмотря на более или менее определенную позицию теории, все еще остается спорным положение судебного пристава, продающего имущество. Существует традиция считать его представителем должника - продавца имущества. Приходится даже сталкиваться с официальными разъяснениями в этом смысле. Но позиция эта скорее стихийная и основывается только на одном доводе: продавцом всегда выступает собственник. Между тем продавцом как раз не всегда является собственник. Продавцом в точном смысле слова является лицо, заключающее договор купли - продажи. Заключение договора, как и любой сделки, - это, как известно, волеизъявление лица. Поэтому, чтобы стать продавцом, нужно прежде всего выразить волю на продажу. Это - главное условие, позволяющее считать кого-либо продавцом.

Это, конечно, известно тем многочисленным юристам, которые объявляют должника продавцом. Поэтому они делают уточнение: судебный пристав - это представитель продавца.

Однако чтобы стать представителем, нужна либо воля представляемого, либо - если он недееспособен - уполномочие законом. Представительство вопреки воле представляемого вплоть до применения к нему административного насилия никак не согласуется с основами частного права. Такого представительства не бывает, и придумывать его - значит разрушать фундамент права.

Более корректным представляется признание судебного пристава продавцом чужого имущества - имущества должника. На такой позиции стоят и учебники гражданского права, относящие к случаям, когда купля - продажа совершается несобственником, и продажу вещи в порядке торгов.

В истории права купля - продажа и право собственности вообще развивались отдельно, и генетической связи между ними нет. Поэтому нет никакой причины вдруг устанавливать такую неразрывную связь именно на почве торгов, которые, бесспорно, являются экстраординарным способом продажи.

В судебной практике также можно найти решения, подтверждающие правильный подход к квалификации сторон сделки по реализации имущества на торгах. Например, обсуждая вопрос о начислении НДС в случае реализации залога судебным исполнителем, Президиум ВАС РФ указал, что хотя в данном случае сделка совершена не собственником (должником), а иным лицом, оснований к освобождению от налогового обязательства не существует. Здесь важно, конечно, то, что суд не считает собственника продавцом, когда имущество реализуется судебным исполнителем (приставом).

Именно для исполнения главной обязанности продавца по передаче проданной вещи покупателю судебному приставу и дана публичная власть, позволяющая забрать вещь у должника или любого иного лица, у которого она окажется. Закон учитывает, что покупатель будет предъявлять требование о купле - продаже именно к продавцу. Поскольку продавцом выступает служба судебных приставов, ей дана возможность забрать вещь. Если бы продавцом являлся должник, то для такого изъятия не было бы основания. Более того, должник и не вправе как-либо распоряжаться вещью, в т. ч. выдавать ее для осмотра, совершать традицию. Не говорю уже о том, что у должника нет и никакого интереса в таких действиях.

Гражданская правосубъектность судебного пристава обычно закрепляется за службой судебных приставов, которая и выступает стороной в соответствующих гражданских и процессуальных отношениях. Поскольку служба судебных приставов пока не признана юридическим лицом, этот процессуальный недостаток восполняется привлечением в процесс органа юстиции, в подчинении которого находится служба судебных приставов. Если речь идет об убытках, причиненных действиями пристава (этот вопрос здесь не затрагивается), то ответчик может определяться по правилам ст. 1071 ГК РФ.

Соответственно, иск о недействительности продажи имущества на торгах предъявляется к службе судебных приставов (продавцу) и покупателю. Реституция будет тогда состоять в возврате имущества покупателем - продавцу, т. е. службе судебных приставов. Дальнейшая судьба имущества определяется в рамках законодательства об исполнительном производстве (повторная реализация после устранения нарушений; исключение имущества из описи, если продана вещь, не принадлежавшая должнику, и т. д.). Посредством этого иска должник может защищаться, например, от наиболее распространенного нарушения - занижения оценки реализованного имущества. Необходимо всегда иметь в виду, что в конечном счете оспаривание торгов не может достичь такой цели, как освобождение должника от долга. Обычно аннулирование торгов влечет их повторное проведение, иногда достигаются факультативные цели, такие, например, как взыскание с покупателя неосновательного обогащения. Но если должник стремится путем иска по ст. 449 ГК РФ вернуть себе вещь, изъятую судебным приставом, то он заблуждается. Ведь тем самым он стремится аннулировать не только торги, но само исполнительное производство. А такая цель не может быть достигнута в рамках ст. 449 ГК РФ.

Поскольку иск в порядке ст. 449 ГК РФ вопреки распространенному мнению не в состоянии вернуть вещь должнику, остается актуальным вопрос о применимости виндикации. Здесь остается много неясностей; не может не вызывать, например, сомнений данная ВАС РФ рекомендация суду применить нормы о реституции несмотря на то, что должник требовал виндикации неправильно реализованного на торгах магазина. Думаю, что такая рекомендация не отвечает началу диспозитивности в процессе. Кроме того, применение реституции по оспоримой сделке (ст. 449 ГК РФ) возможно только по требованию истца. Наконец, виндикация по своей сути отлична от реституции, предусматривающей встречный возврат имущества.

В то же время в приведенном казусе оставлен без обсуждения другой важный вопрос: можно ли считать изъятое приставом имущество выбывшим из владения должника помимо его воли? Суды иногда склоняются к этой позиции, что видно и из данного дела. Между тем она представляется неверной. Вообще в теории виндикации не всегда верно толкуют смысл этого правила. Говорят, например, что если собственник отдал вещь по своей воле, то взамен ограничения виндикации он получает личный иск к тому лицу, которому он отдал вещь. Но собственник ведь имеет иск и к похитителю. На самом деле смысл данного правила состоит, видимо, в следующем: сфера оборота сопряжена с известными рисками, в т. ч. - риском утраты имущества. Отдавая вещь в оборот, собственник берет на себя этот риск; сохраняя владение, собственник от этого риска отказывается. Этот выбор собственника и учитывается в правиле ст. 302 ГК РФ. Право уважает волю лица, его выбор. Это уважение заложено в фундаменте частного права.

А вот когда речь идет о должнике, действует совсем другое, но столь же важное правило: воля должника игнорируется прочими субъектами права; лицо, чья неисправность установлена, т. е. нарушитель правопорядка, утрачивает право на уважение его воли. Сам акт ареста означает исключение воли собственника из определения судьбы имущества. Соответственно, утрачивает юридическое значение тот факт, сам должник передал вещь на реализацию или она была принудительно изъята. Должник не может, стало быть, опереться на норму ст. 302 ГК РФ при виндикации имущества от добросовестного покупателя.

Впрочем, имеет смысл обсудить другую сторону этого иска. Известно, что основное нарушение, повсеместно совершаемое судебными приставами, состоит в занижении оценки продаваемого имущества. Теперь вспомним что добрая совесть исключается, в частности, в том случае, когда вещь приобретается по заведомо низкой цене. Это не позволяет приобретателям, купившим имущество по очевидно заниженным ценам, ссылаться на свою добросовестность. Тем самым обнаруживаются определенные перспективы у виндикации.

Тем не менее этот иск, возлагающий бремя доказывания на истца, остается традиционно трудным средством. Поэтому постоянно предпринимаются попытки обойти его. Например, должник, ссылаясь на достаточно серьезные нарушения в ходе торгов, просил признать за ним право собственности на проданное имущество, ранее принадлежавшее ему. От применения реституции он отказался, т. к. возврат вещи на повторную реализацию не отвечал его интересам, а виндикации не требовал, не надеясь опровергнуть добросовестность покупателя. Суд испытывал известные трудности, но в конечном счете принял верное, на мой взгляд, решение: в иске было отказано, т. к. сделка, заключенная на торгах, является оспоримой, а истец такого иска не заявил. Суд же не вправе давать оценку оспоримой сделке, если не имеется иска о признании ее недействительной. В свою очередь, нельзя признать право собственности за прежним собственником, если не дать оценки сделке по переходу имущества. Впрочем, здесь остается возможность оспорить сделку, не требуя реституции. Как уже говорилось, суд не вправе применить реституцию по оспоримой сделке по собственной инициативе.

Другое дело выявило иные проблемы. Должник, имевший долг более 1 млн. руб. и признанный банкротом, ссылаясь на акт оценки, требовал признать недействительной продажу с торгов его имущества за 100000 руб., т. к. оно стоило, по крайней мере, более 300000 руб. Покупатель возражал против этого иска, в частности потому, что купленное здание существенно перестроено и реституция невозможна. Взыскатель также не поддерживал иска, т. к. повторное выставление здания на торги не давало никакой гарантии его продажи. При этом должник в любом случае оставался должен взыскателю, т. к. иного имущества у него не имелось. Обычно занижение стоимости реализуемого имущества ущемляет интересы как должника, так и взыскателя, поэтому они оба вправе оспаривать торги по этому основанию. Но если в конкретной ситуации окажется, что у истца фактически нет интереса в иске, а реально заинтересованное лицо иск не поддерживает, то возникает вопрос: а имеет ли должник право на иск?

Ведь если мы считаем, что интересы должника и взыскателя при проведении торгов совпадают постольку, поскольку оба этих лица заинтересованы в возможно более высокой цене продажи, то когда возникает коллизия между должником и взыскателем в этом вопросе, приоритет должен иметь интерес взыскателя. Дело в том, что именно для него, в его интересе возбуждается само исполнительное производство; ему оно подчинено. Должник может оспаривать результаты торгов, стало быть, лишь в той мере, в какой его требования не противоречат смыслу исполнительной процедуры.

Попутно можно заметить, что если возврат имущества невозможен из-за утраты идентичности вещи, то, видимо, допустим иск взыскателя к покупателю о неосновательном обогащении в размере превышения действительной стоимостью цены реализации.

Если приобретателем имущества стал сам взыскатель - например, когда вещь ему передана после признания торгов несостоявшимися, - то кондикционный иск имеет должник в разнице суммы оценки и действительной стоимости вещи.

На практике такой иск предъявлялся тогда, когда вещь оказалась переданной третьим лицам, ссылавшимся на добрую совесть.

Название документа