Использование наименования юридического лица для получения необоснованных конкурентных преимуществ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАИМЕНОВАНИЯ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ НЕОБОСНОВАННЫХ КОНКУРЕНТНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ

М. В. ЗАЛЕССКАЯ

Залесская Марина Валерьевна Специалист в области гражданского и конкурентного права, гражданского и арбитражного процессов. Родилась 10 апреля 1962 г. в Москве. В 1984 г. закончила факультет правоведения ВЮЗИ. До 1992 г. - научный сотрудник сектора договорно - правовой работы Института информации (ЦНИИ ПТЭИМС) Госснаба СССР. В настоящее время - адвокат специализированного адвокатского бюро "Право и бизнес" Московской городской коллегии адвокатов. Автор многочисленных публикаций по вопросам антимонопольного законодательства, правового регулирования рекламной деятельности, коммерческой тайны, в том числе: "Недобросовестная конкуренция на товарных рынках: особенности защиты прав хозяйствующих субъектов", 2001; учебного пособия "Конкурентное право Российской Федерации" (в соавторстве), 1999.

В последние годы российское законодательство и правоприменительная практика все большее внимание уделяет такому явлению, как недобросовестная конкуренция, которая позволяет хозяйствующему субъекту получать необоснованные конкурентные преимущества. Подобные преимущества приобретаются не за счет более эффективного хозяйствования или лучшего удовлетворения запросов потребителей (по качеству товара либо услуги, послепродажному обслуживанию и т. п.), а с помощью специфических конкурентных приемов. Эти приемы согласно ст. 4 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" <*> (далее - Закон о конкуренции) могут противоречить "положениям действующего законодательства, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанести ущерб их деловой репутации". -------------------------------- <*> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499. (Закон неоднократно изменялся. На момент написания статьи последние изменения внесены Федеральным законом от 2 января 2000 г. N 3-ФЗ.)

Отношения, связанные с недобросовестной конкуренцией, и смежные проблемы рассматриваются большим числом ныне действующих российских законодательных и подзаконных актов. Кроме того, Российская Федерация в качестве правопреемника СССР участвует в Парижской конвенции по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 г. во всех ее редакциях. А одним из прав промышленной собственности, закрепленных в Конвенции, является право защиты против недобросовестной конкуренции, каковой считается "всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах" (ст. 10-bis). Основные принципы регулирования конкурентных отношений в Российской Федерации содержатся в Конституции РФ. Так, ст. 34 закреплено право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Одновременно ч. 2 этой же статьи установлено, что "не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию", т. е. действия, нарушающие свободу экономической деятельности. Фактически данная статья, характеризуя "экономическую деятельность индивида как проявление его личной свободы в сфере экономики" <*>, закрепляет применительно к этой сфере общий принцип существования человека в обществе: "Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц" (п. 3 ст. 17 Конституции РФ). -------------------------------- <*> Андреев В. К. Комментарий к статье 34 Конституции Российской Федерации // Конституция Российской Федерации: Коммент. // Под ред. Б. Н. Топорнина, Ю. М. Батурина, Р. Г. Орехова. М.: Юрид. лит., 1994. С. 198.

Организационные и правовые основы предупреждения, ограничения и пресечения монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции на товарных рынках в Российской Федерации определены Законом о конкуренции, гл. 3 которого озаглавлена "Недобросовестная конкуренция". Однако, несмотря на почти десятилетнее существование норм, направленных на защиту от недобросовестной конкуренции, объемы правоприменительной практики в этой области весьма невелики. Практически невозможно определить точное количество случаев возникновения разногласий между хозяйствующими субъектами в связи с недобросовестной конкуренцией, в том числе случаев, урегулированных с помощью переговоров и взаимных уступок, равно как невозможно с точностью указать количество судебных исков, связанных с недобросовестной конкуренцией. Это объясняется тем, что в статистике деятельности арбитражных судов отсутствует данная категория споров, поэтому они проходят в составе других категорий: споры о защите прав на интеллектуальную собственность (исключительных прав на товарные знаки, фирменные наименования и т. п.), о защите деловой репутации, споры в области рекламы. Однако практически все эти споры могут быть связаны с конкурентными отношениями. В практике работы антимонопольных органов число обращений хозяйствующих субъектов с заявлениями о пресечении действий недобросовестных конкурентов увеличилось с нескольких десятков в год в середине 90-х годов до нескольких сотен в год к концу десятилетия. Однако следует заметить, что в 1999 г. оно несколько снизилось по сравнению с 1998 г. <*>, хотя вряд ли это свидетельствует о том, что случаев недобросовестной конкуренции становится меньше. Чаще предприниматели, испытавшие на себе подобные действия конкурентов, полагая, что на развивающемся российском рынке есть еще немало незанятых ниш, ибо он достаточно емок, прощают своих недобросовестных соперников. С другой стороны, эффективному правоприменению в этой области во многом препятствует отсутствие навыков добропорядочного хозяйствования и сложность доказывания имевшей место недобросовестной конкуренции. -------------------------------- <*> Южанов И. Практика применения антимонопольного законодательства // Российская юстиция. 2000. N 5.

Предприниматели и работники правоохранительных и судебных органов еще до конца не осознали необходимость оценки конкурентных действий не только с точки зрения соответствия их законодательству, но и того, противоречат ли они требованиям добропорядочности, разумности, справедливости, т. е. являются ли эти действия добросовестной или недобросовестной конкуренцией. Поэтому даже в случаях, когда пресечение недобросовестной конкуренции осуществляется антимонопольным органом - а предупреждение, ограничение и пресечение монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции относятся согласно ст. 11 Закона о конкуренции и пп. 1 п. 5 Положения о МАП России к основным задачам федерального антимонопольного органа, - судебные органы нередко выносят решение об отмене его предписания о пресечении недобросовестной конкуренции. При этом суды (и правоохранительные органы) ссылаются, в частности, на то, что действия недобросовестного конкурента не нарушают законодательства, или на то, что он своими действиями не причинил убытков хозяйствующим субъектам - конкурентам. В качестве примера приведем рассмотрение одного из исков об отмене предписания антимонопольного органа о пресечении недобросовестной конкуренции. Территориальное управление Министерства по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства РФ, рассмотрев деятельность Института управления, пришло к выводу, что, необоснованно включив в свое наименование обозначение "международный", институт вводит в заблуждение потребителей образовательных услуг и приобретает необоснованные конкурентные преимущества по сравнению с другими образовательными учреждениями, осуществляющими свою деятельность на рынке услуг по высшему профессиональному образованию. В связи с этим институту было выдано предписание о прекращении нарушения ст. 10 Закона о конкуренции, обязывавшее институт исключить слово "международный" из всех своих реквизитов. Институт заявил в суд требование о признании недействительными решения и предписания управления МАП России в связи с их несоответствием законодательству. При этом истец обращал внимание на то, что хотя он и не внес соответствующих изменений в зарегистрированное наименование института, однако дополнил устав указанием на его статус как "негосударственного некоммерческого международного высшего образовательного учреждения, осуществляющего подготовку специалистов с высшим и средним профессиональным образованием". Не было изменено и содержащееся в уставе полное наименование института, но он также был дополнен указанием на организационно - правовую форму института как негосударственного некоммерческого международного высшего образовательного учреждения. Суд первой инстанции удовлетворил иск института, в частности указав: во-первых, действующее российское законодательство не содержит критериев, позволяющих установить, что используемое истцом в своем наименовании слово "международный" предоставляет истцу какие-либо преимущества по сравнению с другими образовательными учреждениями; во-вторых, применение управлением МАП России п. 2 ст. 10 Закона о конкуренции необоснованно, поскольку эта норма не содержит указания на нарушение в виде введения потребителей в заблуждение относительно сведений об исполнителе услуг; в-третьих, абитуриенты института и юридические лица - заказчики образовательных услуг имеют возможность ознакомляться с учредительными документами истца, заключая с ним договор на обучение. Кроме того, суду не были предоставлены доказательства наличия жалоб потребителей в части введения их в заблуждение. Поэтому суд пришел к выводу, что управление не доказало обоснованность привлечения института к ответственности за нарушение антимонопольного законодательства. Апелляционная инстанция оставила решение суда первой инстанции в силе, указав в своем постановлении, что поскольку по своей организационно - правовой форме институт зарегистрирован как "...международное высшее образовательное учреждение", то, следовательно, слово "международный" используется им правомерно и основания считать, что он вводит в заблуждение потребителей его образовательных услуг, отсутствуют. В связи с этим употребление институтом слова "международный" для характеристики своей деятельности нельзя признать недобросовестной конкуренцией и нарушением ст. 10 Закона о конкуренции. Суд кассационной инстанции отменил постановление апелляционной инстанции по процессуальным мотивам. В приведенном примере существенный теоретический и практический интерес представляет рассмотрение вопроса о наличии факта недобросовестной конкуренции при использовании институтом в своем наименовании обозначения "международный". С этой целью целесообразно проанализировать, во-первых, насколько обоснованным является использование указанного обозначения и, во-вторых, могут ли квалифицироваться действия института как недобросовестная конкуренция. Вопрос обоснованности использования обозначения "международный" в наименовании института следует рассматривать с учетом ряда имеющихся правовых актов. В частности, в утвержденных Приказом Минюста России от 6 октября 1997 г. N 19-01-122-97 Правилах рассмотрения заявлений о государственной регистрации общественных объединений в Министерстве юстиции Российской Федерации разъяснено, что является доказательством приобретения правосубъектности и правоспособности международных неправительственных организаций в соответствии с общепризнанными нормами международного права. Так, со ссылкой на Европейскую конвенцию о признании правосубъектности международных неправительственных организаций 1986 г. в п. 26 предусмотрено, что таким доказательством является "представление устава либо других учредительных актов. Такие акты сопровождаются документами, свидетельствующими об административном разрешении регистрации или любой другой форме ПУБЛИЧНОГО ПРИЗНАНИЯ (курсив наш. - М. З.) в государстве, предоставившем правосубъектность и правоспособность. В государстве, где процедура публичной регистрации не существует, учредительный акт неправительственной организации должным образом заверяется компетентным органом власти". Между тем в рассматриваемом случае вряд ли можно говорить о полноценном официальном публичном признании института в качестве международного. Из его устава следует, что этот институт в соответствии с законодательством РФ был создан как "негосударственное некоммерческое образовательное учреждение "Институт управления". Здесь же приведено полное наименование института на русском языке - "Негосударственное некоммерческое образовательное учреждение "Институт управления", под которым была осуществлена его государственная регистрация. Через несколько месяцев были зарегистрированы дополнения в устав института, внесенные его учредителями. Согласно этим дополнениям институт приобрел статус "негосударственного некоммерческого международного высшего образовательного учреждения, осуществляющего подготовку специалистов с высшим и средним профессиональным образованием"; "по своей организационно - правовой форме институт является негосударственным некоммерческим международным высшим образовательным учреждением". Таким образом, на первый взгляд кажется, что публичное признание института в качестве международной неправительственной организации действительно имело место, ибо была осуществлена государственная регистрация дополнений в его устав. Однако в содержащееся в уставе полное наименование института соответствующее дополнение внесено не было, что и привело к внутреннему противоречию в уставных документах истца. Полное наименование истца, закрепленное в уставе - "Негосударственное некоммерческое образовательное учреждение "Институт управления", - в нарушение п. 1 ст. 4 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ "О некоммерческих организациях" не отражает его указанную в уставе организационно - правовую форму - "негосударственное некоммерческое международное высшее образовательное учреждение". Тот факт, что дополнительный элемент (слово "международный") институт присоединил к основной части своего наименования, а не к вспомогательной (Институт управления), свидетельствует об особом значении, которое придавалось данному признаку. Тем самым институт заявил о международном характере своей деятельности, постоянно упоминая о своем статусе "международного" на вывесках и в договорах со своими потребителями услуг. Однако до вынесения комиссией территориального управления МАП России решения о нарушении институтом ст. 10 Закона о конкуренции тот не предпринял никаких мер для фактического приведения своих документов, публично признающих его в качестве образовательного учреждения, в соответствие со своим заявленным статусом. Так, институт не счел необходимым перестроить свою деятельность и взаимоотношения с государственными органами как международная организация. Он не заявлял об изменении своего статуса и организационно - правовой формы ни в областное отделение ПФР, ни в налоговые органы, где был поставлен на учет и осуществлял обязательные платежи как российское юридическое лицо, а не как международная организация. Кроме того, институт счел нецелесообразным изменять свое зарегистрированное наименование в соответствии с изменениями, внесенными в его организационно - правовую форму. Так, в свидетельстве о государственной регистрации он был обозначен как "негосударственное некоммерческое образовательное учреждение "Институт управления", а в реестре образовательных учреждений - как Институт управления с организационно - правовой формой "негосударственное образовательное учреждение". В результате в государственном реестре юридических лиц институт фигурировал под одним наименованием, в то время как фактически во взаимоотношениях с потребителями услуг и в рекламной деятельности он использовал другое наименование, вводя обозначение "международный". Причем именно под первым наименованием он получил лицензию Государственного комитета РФ по высшему образованию на право ведения образовательной деятельности в сфере высшего профессионального образования. А уже после регистрации внесенных в устав упомянутых изменений он также без обозначения "международный" был аттестован как "негосударственное образовательное учреждение "Институт управления" Государственной инспекцией по аттестации учебных заведений России Минобразования России. Свидетельство о государственной аккредитации было выдано институту Министерством общего и профессионального образования РФ тоже без указания в его наименовании квалифицирующего признака "международный". Таким образом, во всех основополагающих взаимоотношениях с государственными органами институт использовал наименование, содержащееся в данных государственной регистрации, следовательно, отсутствует публичное признание государством международной правосубъектности и правоспособности института. В то же время на вывесках, в публикациях и бланках договоров с потребителями услуг он именуется как Международный институт управления (МИУ). Нет оснований и для утверждения, что указанный институт образован с участием иностранного учредителя. Этот институт был образован Общероссийским научным общественным объединением работников творческих профессий (Российская Федерация) и его иностранным филиалом. В соответствии же с российским законодательством (а институт, как указано в его уставе, "создан и зарегистрирован в соответствии с законодательством Российской Федерации") филиалы не являются юридическими лицами (п. 3 ст. 55 ГК РФ) и, значит, не обладают правом учреждать юридические лица. Таким образом, единственным учредителем института являлось указанное общественное объединение, зарегистрированное Минюстом России и именно в качестве такового в соответствии с подп. 4 п. 1 ст. 11 Закона "Об образовании" выступившее его учредителем. Согласно ст. 28 Федерального закона от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ "Об общественных объединениях" в действовавшей на тот момент редакции "официальное название общественного объединения должно содержать указание на его организационно - правовую форму и территориальную сферу его деятельности". В официальном же названии учредителя указывалось на то, что это общероссийское, а не международное общественное объединение. Нельзя говорить и о наличии официальной международной аккредитации данного института, о чем тот заявлял в своих рекламных проспектах и в судах первой и апелляционной инстанций. Но как оказалось, у него была международная аккредитация МБА, выданная Институту менеджмента / управления <*> с адресом, не соответствующим государственной регистрации данного института. -------------------------------- <*> Английское слово management можно перевести двояко, и в России есть немало институтов с наименованием как "институт менеджмента", так и "институт управления".

Территориальное управление МАП России в своей кассационной жалобе провело тщательный анализ заявления института о наличии у него статуса международной аккредитации МБА, ставящий под сомнение действительность данной аккредитации. После этого институт уже перестал упоминать о наличии у него такой аккредитации. Представленная Институтом лицензия на право международной аттестационной деятельности по присуждению ученой степени магистра и кандидата наук была выдана Международному институту управления (который на тот момент был просто Институтом управления) Международным аттестационным советом, председателем которого значилось то же лицо, что и президент Института управления <*>. Иными словами, Институт управления в лице своего президента осуществил собственное лицензирование своей образовательной деятельности по присуждению ученых степеней. -------------------------------- <*> См.: Вузовские известия. 2000. 10 апреля.

Принимая во внимание изложенное, можно прийти к выводу: принятие решения об изменении статуса и организационно - правовой формы является правом учредителя некоммерческой организации, созданной в форме учреждения, но в данном случае объективные предпосылки для таких изменений фактически отсутствовали. Заявление института о том, что в нем преподают и обучаются иностранные граждане, осуществляется стажировка за рубежом, заключаются соглашения с иностранными партнерами, проводятся конференции и т. п., не может служить доказательством того, что он обладает всеми признаками международной организации. Перечисленные признаки вполне подпадают под п. 2 и 3 ст. 57 Закона "Об образовании", и ими обладают многие российские образовательные учреждения, как включающие, так и не включающие в свое наименование обозначение "международный". Таким образом, заявленные Институтом управления изменения в его организационно - правовой форме и статусе не соответствуют фактическому положению дел: он не обладает какими-либо признаками, позволяющими рассматривать его в качестве международной организации, а обозначение "международный" использует исключительно во взаимоотношениях с потребителями для большей привлекательности предоставляемых услуг и повышения своего престижа. Теперь перейдем к характеристике действий Института управления с точки зрения недобросовестной конкуренции. Согласно ст. 10 Закона о конкуренции "не допускается недобросовестная конкуренция, в том числе... введение потребителей в заблуждение относительно характера, способа и места изготовления, потребительских свойств, качества товара" <*>. Между тем именно введение потребителя в заблуждение в отношении международного качества и характера предоставляемых институтом услуг и имело место в рассматриваемом случае. Этому, в частности, способствуют красочные печати с иностранными надписями и обозначения (в том числе напоминающие изображение государственного флага США) на упоминавшейся лицензии. В связи с этим следует остановиться на следующих моментах. -------------------------------- <*> Согласно ст. 4 Закона под товаром понимается "продукт деятельности (включая работы, услуги), предназначенный для продажи или обмена".

Во-первых, согласно п. 23 ст. 28 Закона "Об образовании" лицензирование образовательной деятельности осуществляют только государственные органы. Общественная же организация - Международный аттестационный совет - таким правом не обладает. Во-вторых, исходя из представленных материалов, у института имеется только лицензия, выданная Государственным комитетом РФ по высшему образованию, в соответствии с которой он имеет право только на ведение образовательной деятельности в сфере высшего профессионального образования, но не в сфере послевузовского образования. Та же характеристика деятельности института была указана и в свидетельстве о государственной аккредитации, выданном ему Министерством общего и профессионального образования РФ. Институт, начав осуществлять образовательную деятельность в сфере послевузовского обучения, о чем свидетельствовали его рекламные материалы, нарушил ст. 49 ГК РФ и п. 15 ст. 32 Закона "Об образовании". Следовательно, эти действия института представляют собой одну из форм недобросовестной конкуренции, приводящей к заблуждению потребителя в отношении характера и места производства предоставляемых образовательных услуг. Более того, в соответствии с п. 4 ст. 34 Закона "Об образовании" в случае осуществления деятельности образовательного учреждения без надлежащей лицензии по решению суда такое учреждение может быть ликвидировано. И тогда может оказаться, что потребитель напрасно оплачивал учебный процесс, тратил силы и время, так как желаемого результата и его надлежащего государственного признания не получит. В-третьих, ознакомление потребителя с лицензией, выданной Международным аттестационным советом, создаст у потребителя ложное представление о том, что присвоенная ему ученая степень, аттестуемая институтом, будет иметь международное признание. Далеко не каждый потребитель способен разобраться в том, что лицензия, выданная одной общественной организацией другой организации, возглавляемых одним и тем же физическим лицом, на проведение некоей международной аттестации, не влечет за собой никаких последствий международно - правового характера, за исключением признания этой аттестации самим же Международным аттестационным советом. Аналогичным образом вводит потребителя в заблуждение о международном характере образовательной деятельности института, образованного Лигой возрождения науки России, и образец диплома Международного аттестационного совета, которым он по просьбе Лиги проводит нострификацию дипломов, хотя согласно подп. 2 п. 5 ст. 37 Закона "Об образовании" установление эквивалентности (нострификация) документов об образовании относится только к компетенции государственных органов управления образованием. Поскольку знание законов, обеспечивающих осуществление юридическими лицами своей уставной деятельности, презюмируется, то невольно напрашивается вывод: указанные организации умышленно нарушили требования закона - с целью создания у потребителя ошибочного представления о международном характере деятельности Лиги и созданного ею института, тем более если принять во внимание ст. 4 Закона о конкуренции, которая содержит определение недобросовестной конкуренции. В своем отзыве на кассационную жалобу институт вопреки своим предшествующим утверждениям заявил, что он не считает себя международной организацией, а лишь осуществляет свое право: используя произвольно в своем наименовании слово "международный", он не берет на себя обязанностей и ответственности, которые сопряжены с провозглашением такого статуса. Используя это наименование только там и тогда, когда это выгодно институту, он фактически злоупотребляет своим правом на свободный выбор наименования, закрепленным ст. 10 ГК РФ, т. е. не соблюдает пределы осуществления гражданских прав. В соответствии с п. 1 этой статьи "не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах". И далее: "...в случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитраж или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права" (п. 2 ст. 10 ГК РФ). Данная норма может оказаться чрезвычайно важной в том случае, когда недобросовестный конкурент прибегнул к судебной защите необоснованно полученных конкурентных преимуществ. Ту же роль в противодействии недобросовестной конкуренции, очевидно, может играть и еще одна норма п. 1 ст. 10 ГК РФ: "Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением". Злоупотребление институтом своими гражданскими правами может в будущем привести к ограничению конкуренции на региональном рынке образовательных услуг, поскольку он получает перед другими образовательными учреждениями необоснованные конкурентные преимущества. С одной стороны, институт использует особые способы повышения привлекательности своих образовательных услуг, носящих "международный" характер, а с другой - не предпринимает соответствующих усилий по фактическому закреплению своего "международного" статуса (обращение за аттестацией в полномочные международные органы, исполнение их требований в течение определенного времени, несение существенных материальных затрат по такой аттестации и т. п.). При этом причиняется ущерб добросовестно действующим конкурентам. Помимо нарушения ст. 10 ГК РФ рассматриваемые действия института противоречат также обычаям делового оборота, которые презюмируют честность и добросовестность в конкурентных отношениях. Кроме того, они противоречат требованиям добропорядочности, разумности и справедливости по отношению к конкурентам и в качестве таковых также составляют проявление недобросовестной конкуренции. Следует отметить, что содержащееся в Парижской конвенции определение недобросовестной конкуренции подчеркивает именно этическую сторону действий конкурентов: французская формулировка <*> concurence deloyale (deloyal, - e adj. - вероломный, бесчестный, коварный <**>) может быть буквально переведена как "нечестная конкуренция". (Вспомним, что в русском языке "добросовестность" и "честность" - синонимы.) -------------------------------- <*> В соответствии с п. 1 ст. 29 Конвенции был подписан текст, составленный на французском языке (подп. "а"), поэтому в случае разногласий в толковании различных текстов предпочтение отдается именно французскому (подп. "с"). <**> Ганшина К. А. Французско - русский словарь // Русский язык. 1979. С. 240.

Это связано с пониманием самой сути конкурентных действий как совершаемых не в соответствии со своей совестью, т. е. имеющих глубоко субъективный характер. Наличие большого потребительского спроса на образовательные услуги, особенно по юридическим и экономическим специальностям, до тех пор, пока не произойдет насыщения этими услугами регионального рынка, существенно сглаживает негативный характер недобросовестных конкурентных действий Института управления, которые в настоящее время могут и не причинять прямых значительных убытков другим образовательным учреждениям региона. Но эти действия уже наносят немалый урон качеству конкуренции и в будущем могут привести к ее ограничению на данном рынке, а следовательно - и к изрядным убыткам у конкурентов Института управления. В соответствии со ст. 3 Закона о конкуренции на федеральный антимонопольный орган и его территориальные органы в пределах их компетенции возложено проведение государственной политики по содействию развитию товарных рынков и конкуренции, предупреждению, ограничению и пресечению монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. Антимонопольные органы призваны наблюдать за состоянием рынков, развитием конкуренции и обеспечением "качества конкуренции" <*>. -------------------------------- <*> См.: Маркварт Э. Сравнительный анализ регулирования недобросовестной конкуренции в законодательствах ФРГ, Европейского Союза и Российской Федерации: Автореф. дисс. на соискание ученой степени к. ю.н. М., 1998. С. 8.

В целях исполнения своих задач территориальное управление МАП России, установив факт наличия недобросовестной конкуренции, вправе выдать нарушителю обязательное для исполнения предписание о прекращении нарушений антимонопольного законодательства в соответствии со ст. 11 и 12 Закона о конкуренции. Управление при этом не обязано доказывать наличие реальных убытков у конкурентов, поскольку в качестве недобросовестной конкуренции рассматриваются не только действия конкурентов, которые уже причинили убытки, но и действия, связанные с возможным причинением убытков (ст. 4 Закона о конкуренции). Таким образом, на основании изложенного можно сделать вывод об обоснованности действий территориального управления МАП России по пресечению недобросовестной конкуренции Института управления на рынке образовательных услуг, осуществлявшейся в форме введения потребителей в заблуждение путем использования обозначения "международный" в его наименовании. Представляется, что анализ этого и подобных ему дел, связанных с применением ст. 10 ГК РФ, ст. 4 и 10 Закона о конкуренции, может способствовать правовому просвещению предпринимателей, и в частности введению в предпринимательскую среду правил добросовестного ведения бизнеса.

Название документа