Обстоятельства, влияющие на ограничение и уменьшение размера имущественной ответственности предпринимателя

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ВЛИЯЮЩИЕ НА ОГРАНИЧЕНИЕ И УМЕНЬШЕНИЕ РАЗМЕРА ИМУЩЕСТВЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ

А. А. ПОПОВ

Попов Алексей Анатольевич Специалист по вопросам предпринимательского права и арбитражного процесса. Родился 1 мая 1958 г. В 1980 г. окончил юрфак Калининского (ныне - Тверского) государственного университета. Трудовую деятельность начал в органах прокуратуры. В 1986 г. - начальник юридического бюро Калининского производственного швейного объединения. С 1987 г. - государственный арбитр государственного арбитража Калининской (Тверской) области. С 1992 г. по настоящее время - председатель судебного состава арбитражного суда Тверской области. Автор ряда публикаций, в том числе: "Ответственность за неисполнение денежных обязательств" // Хозяйство и право. 1997. N 8.

Для гармоничного развития рыночной экономики достаточно важно, чтобы в соответствующих правоотношениях институт юридической ответственности применялся с учетом определенного баланса интересов кредитора и должника. В условиях свободного предпринимательства чрезмерная суровость наказания нарушителя может вызвать искусственное разорение большого числа хозяйствующих субъектов (особенно мелких), устранение конкурентной среды и как следствие - создание предпосылок для монополизации рынка. Определенная роль в подобных механизмах "сдержек и противовесов" принадлежит обстоятельствам, влияющим на ограничение и уменьшение размера имущественной ответственности предпринимателя. Уже отмечалось, что в современном российском законодательстве таковые обнаруживаются гораздо чаще, нежели явления противоположного свойства. Это, в свою очередь, обуславливает и большую потребность в исследовании факторов, снижающих величину имущественных санкций.

ОГРАНИЧЕНИЯ РАЗМЕРА ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПО ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМ

Вопросам ограничения размера ответственности посвящена отдельная ст. 400 Гражданского кодекса Российской Федерации. Эта правовая норма содержит несколько весьма существенных положений, требующих детального анализа. Во-первых, она предусматривает различные подходы к данной проблеме для отношений, складывающихся в сфере предпринимательства и в имущественном обороте с участием граждан, выступающих в качестве потребителей. Указанная дифференциация связана с критериями субъективного свойства, а именно с возможностями договорного урегулирования предельной величины имущественной ответственности. Из пункта 1 ст. 400 ГК РФ следует, что только закон устанавливает ограничения на полное возмещение убытков, т. е. ограниченную ответственность. Значит ли это, что ограничение, введенное договором, недействительно? По смыслу п. 2 той же статьи подобного рода пресекательные соглашения, как правило, признаются ничтожными в сфере потребительского оборота с участием граждан. Аналогичных последствий для предпринимателей закон не предусматривает. Это дает основание утверждать, что хозяйствующие субъекты, опираясь на принцип свободы договора, правомочны вводить и своей волей предельные размеры ответственности независимо от вида обязательства. Справедливости ради нужно отметить, что участники экономической деятельности нечасто прибегают к договорным механизмам ограничения величины имущественных санкций. Так, анализ дел, рассмотренных Арбитражным судом Тверской области в 1998 - 1999 гг. по спорам о ненадлежащем исполнении обязательств, показал, что только в трех случаях из 3750 (менее 0,08%) при оформлении договорных отношений контрагенты тем или иным образом оговорили предельный размер применяемых мер ответственности. В то же время необходимо учесть, что отмеченное правило не является абсолютным и для предпринимательских отношений. При наличии императивной юридической нормы, определяющей величину имущественных санкций, договор в силу п. 1 ст. 422 ГК РФ должен соответствовать этой норме. Так, доверительный управляющий, не проявивший при доверительном управлении имуществом должной заботливости об интересах учредителя управления, обязан возместить учредителю управления и реальный ущерб, и упущенную выгоду (п. 1 ст. 1022 ГК РФ). Соответственно, в этом случае какие-либо сепаратные соглашения сторон о снижении размера ответственности надлежит квалифицировать только в качестве ничтожных. Второе, на что заставляет обратить внимание анализ ст. 400 ГК РФ, - это круг правоотношений, где может быть установлен неполный размер ответственности. В данной норме законодатель сформулировал подобные ограничения только для обязательственных отношений. Однако не следует думать, что иным сферам правового регулирования предпринимательской деятельности неизвестны механизмы, устанавливающие предельную величину имущественных санкций. Они используются, например, и при защите вещных прав, и при охране интеллектуальной собственности. В частности, ст. 303 ГК РФ предоставляет собственнику право требовать от лица, незаконно владеющего чужим имуществом, не только возврата последнего, но и возмещения всех доходов, которые это лицо извлекло или должно было извлечь. По сути, речь идет об убытках только в виде упущенной выгоды. Взыскание реального ущерба (например, расходов на розыск имущества, обратную его транспортировку и т. п.) не предусмотрено. Иная область - Федеральный закон от 9 июля 1993 г. N 5351-1 "Об авторском праве и смежных правах" (ст. 49 - в ред. Федерального закона от 19 июля 1995 г. N 110-ФЗ), Федеральный закон от 23 сентября 1992 г. N 3523-1 "О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных" (ст. 18). Здесь еще более конкретно очерчены границы имущественных санкций: установлены верхний и нижний пределы компенсации, выплачиваемой при нарушении указанных исключительных прав (от 10 тыс. по первому Закону и 5 тыс. по второму до 50 тыс. минимальных размеров оплаты труда по обоим Законам). Кроме того, ограничение величины имущественной ответственности предпринимателя может иметь место не только по отдельным видам обязательств или по обязательствам с определенным родом деятельности, как это предусмотрено ст. 400 ГК РФ, но и вследствие особого правового положения должника. Таковым является состояние банкротства. Согласно ст. 70 Закона от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" на время внешнего управления не начисляются неустойки (штрафы, пеня) и иные финансовые (экономические) санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей, а также подлежащие уплате проценты. Аналогичные ограничения действуют и в период конкурсного производства, которое не всегда ведет к ликвидации хозяйствующего субъекта, а может закончиться мировым соглашением. Третий круг вопросов, порождаемых содержанием ст. 400 ГК РФ, касается диапазона имущественных санкций, подлежащих количественному ограничению. Нетрудно заметить, что анализируемая норма закона затрагивает лишь такой вид ответственности, как возмещение убытков. Способы ограничения размера неустойки в данном случае не раскрываются. Однако было бы неправильным думать, будто в российском законодательстве таковые не содержатся вообще. Изучение современной правовой базы, регулирующей предпринимательскую деятельность в нашей стране, позволяет с полной уверенностью утверждать обратное. Конкретные же юридические механизмы установления предельной величины неустойки будут освещены чуть ниже.

ПРАВОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Существующие правовые основания ограничения размера имущественной ответственности предпринимателя условно можно разделить на две группы: законные и договорные. Первая представляет собой довольно широкий спектр тех норм закона, где содержится прямое указание на усеченное применение к нарушителю мер принудительного воздействия. К их числу можно отнести ряд статей Гражданского кодекса Российской Федерации, например, об ответственности энергоснабжающей организации (ст. 547), об ответственности перевозчика за утрату, недостачу и повреждение груза (ст. 796), об ответственности хранителя (ст. 902) и др. Легальные ограничения величины имущественных санкций содержатся и в иных законодательных актах, например, в уже упоминавшихся Законе "Об авторском праве и смежных правах", а также Законе "О несостоятельности (банкротстве)". Механизм подобных ограничений характеризуется тремя основными приемами. Во-первых, внешние, или рамочные количественные ограничения. Они представляют собой установление нижних и верхних пределов денежных сумм, подлежащих уплате нарушителем (ст. 49 Закона "Об авторском праве и смежных правах"). Во-вторых, временные ограничения, где определяются периоды, в течение которых должник освобождается от имущественных санкций (ст. 70 Закона "О несостоятельности (банкротстве)". И в-третьих, - структурные ограничения, что предполагает использование мер принудительного воздействия лишь определенного вида (исключительная либо альтернативная неустойка, а также ст. 547, 796 ГК РФ и т. п.). Есть необходимость более подробно рассмотреть каждый из них.

Рамочные ограничения

Рамочное ограничение имущественных санкций, как уже отмечалось выше, осуществляется путем установления минимума и максимума денежной суммы, подлежащей взысканию. По сути, речь идет о тех ситуациях, когда закон применяет абстрактный порядок определения размера имущественной ответственности, не привязывая его к конкретным потерям пострадавшего, к объективной характеристике причиненного вреда. Однако в связи с этим возникает проблема количественной индивидуализации санкций, ибо в интервале между указанными границами те величины принудительного воздействия, что подлежат применению в отдельно взятом случае, расположены в очень широком диапазоне. Основной проблемой при применении такого механизма ограничения ответственности является определение критериев, по которым должен выбираться персональный размер имущественных санкций. Представляется, что первостепенное значение в данном вопросе приобретают субъективные моменты, а именно: вина должника, а также последствия правонарушения. Безусловно, в каждом конкретном случае размер ответственности должен устанавливаться исходя из индивидуальных обстоятельств правового конфликта. Но очевидно, что при этом должны соблюдаться общие юридические подходы, при которых величина санкций за неосторожное нарушение предполагается ниже, чем за умышленное, а незначительные негативные последствия противоправных деяний означают в то же время недопустимость применения к виновному лицу имущественной ответственности в максимальном объеме. В действующем российском законодательстве используется прием не только двустороннего ограничения размера имущественных санкций, когда обозначаются и верхние, и нижние их пределы, но также вариант одностороннего ограничения, когда определяется либо только минимальный уровень принудительного воздействия, либо его наибольшая величина. Примером первого можно считать норму п. 2 ст. 15 ГК РФ, предусматривающую возмещение упущенной выгоды в размере не меньшем, чем доходы, полученные правонарушителем. По существу, это минимальная планка неблагоприятных для должника последствий. Во втором случае образцом служит ст. 111 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации, согласно которой за просрочку доставки груза, а также порожних вагонов, принадлежащих грузоотправителю, грузополучателю или арендованных ими, железная дорога обязана уплатить пени в размере девяти процентов платы за перевозку груза за каждые сутки просрочки, но не более чем в размере платы за перевозку данного груза.

Временные ограничения

При длящихся санкциях ограничение их размера осуществляется, как правило, посредством другого приема: путем установления временного лимита действия. Ранее уже отмечалась зависимость величины имущественной ответственности от продолжительности применения соответствующих мер принуждения (чем дольше - тем выше). Однако было бы нелогичным превращать этот процесс в бесконечное действие, в связи с чем законом и предусмотрены различные правовые механизмы, позволяющие участникам имущественного оборота устанавливать предельное время воздействия на нарушителя, ограничивая тем самым размер санкций в целом. Этот лимит может вводиться как законом или иным правовым актом, так и соглашением сторон. Он может быть обусловлен не только наступлением какой-то даты, но и возникновением определенных событий (например, введением внешнего управления на предприятии, в отношении которого возбуждено дело о несостоятельности). Наиболее известным юридическим приемом ограничения срока действия мер ответственности является применение исковой давности. Безусловно, служебная роль данного правового института намного масштабнее. Однако в контексте заданной темы он также не может не упоминаться. Современное российское законодательство в потенциале располагает и другим не менее действенным, нежели исковая давность, правовым механизмом, ограничивающим срок начисления длящихся санкций. Эта действенность обусловлена прежде всего снижением роли субъективного фактора в определении временных пределов при наступлении таковых независимо от заявлений участвующих в конфликте сторон. Речь идет о п. 3 ст. 395 ГК РФ, где предусмотрена возможность другим законом, иным правовым актом либо договором устанавливать для начисления процентов соответствующий укороченный срок - допустим, до наступления оговоренного события или на какой-то период после даты платежа и т. п. Правда, несмотря на очевидную привлекательность подобного лимитирования, в реальном хозяйственном обороте и нормотворческой практике оно не нашло адекватного применения. Отдельного обсуждения заслуживает вопрос о временных ограничениях ответственности, содержащихся в Законе "О несостоятельности (банкротстве)". В соответствии со ст. 70 этого Закона при введении внешнего управления устанавливается мораторий на удовлетворение требований кредиторов по денежным обязательствам и обязательным платежам, срок которых наступил до введения внешнего управления. При этом не начисляются неустойки (штрафы, пеня) и иные финансовые (экономические) санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей. Исключение составляют проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ. Мораторий распространяется также на требования кредиторов о возмещении убытков, вызванных отказом внешнего управляющего от исполнения договоров должника. При конкурсном же производстве (ст. 98 Закона "О несостоятельности (банкротстве)") с момента его открытия уже на все виды задолженности должника (а не только по денежным обязательствам) устанавливается запрет в начислении неустоек (штрафов, пени), процентов и иных финансовых (экономических) санкций. Таким образом, очевидны ограничения имущественной ответственности во времени, что, естественно, не может не отражаться и в целом на всей величине принудительных мер воздействия. Однако в контексте исследуемой темы предложенная Законом "О несостоятельности (банкротстве)" конструкция о моратории выглядит достаточно спорной. Представляется не совсем оправданным избирательный подход к ограничению имущественной ответственности должника, когда штрафы, пеня, иные экономические санкции и даже подлежащие уплате проценты, а также убытки от расторжения договоров не взыскиваются, в то время как проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, подлежат начислению <*>. -------------------------------- <*> В контексте количественных характеристик имущественной ответственности различие терминов "начисление" и "взыскание" не имеет принципиального значения.

Встречающиеся в литературе объяснения данного положения, по сути, направлены на то, чтобы доказать, что при сытых волках могут быть целыми и овцы. Так, авторы Постатейного комментария Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", с одной стороны, утверждают исходя из опыта применения предыдущего Закона, что финансовые (экономические) санкции, а "также подлежащие уплате проценты, начисленные за период внешнего управления, составляют сумму, многократно превышающую сумму обязательств должника, что явно не способствовало восстановлению платежеспособности" <*>. -------------------------------- <*> Постатейный комментарий Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" / Под ред. В. В. Витрянского. М.: Статут, 1998. С. 181.

С другой стороны, начисление процентов по ст. 395 ГК РФ оправдывается необходимостью "компенсации потерь кредиторов вследствие отсрочки в погашении их требований и инфляции, а также потребностью решения других проблем, в частности расчета количества голосов кредиторов на собрании кредиторов пропорционально увеличению стоимости долга" <*>. И при этом указывается, что "размеры санкций значительно различались в зависимости от кредитора, обязательства и других факторов. В случае ликвидации должника, признанного банкротом, происходило перераспределение его имущества в пользу кредиторов, имевших право на повышенные санкции" <**> (как правило, банков, бюджета и внебюджетных фондов), в результате чего "на удовлетворение требований кредиторов пятой очереди зачастую не оставалось имущества" <***>. -------------------------------- <*> Постатейный комментарий Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" / Под ред. В. В. Витрянского. М.: Статут, 1998. С. 181. <**> Там же. <***> Там же.

Если оценить сказанное с позиции размера ответственности, то без труда можно заметить дилемму: нельзя не ограничивать санкции, но если уж ограничивать, то не во всем, дабы не ущемить интересы кредитора. Заложенное в законе решение вследствие своей половинчатости и непоследовательности мало напоминает "золотую середину". Во-первых, не находится логического объяснения сохранению мер ответственности (процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ) в то время, как отказывается даже во взыскании долга (из текста Закона явствует, что помимо санкций накладывается запрет и на начисление подлежащих уплате процентов. Не исключено, что речь идет также о плате за пользование каким-то имуществом или денежными средствами). Между тем юридический вес дополнительного бремени, коим являются меры ответственности, не должен преобладать над юридической силой основной обязанности. Во-вторых, любое ограничение ответственности - это, по существу, льгота для должника, преследующая определенную цель. Внешне управление вводится, как правило, по решению самих кредиторов с целью восстановления платежеспособности хозяйствующего субъекта, оказавшегося в тяжелом экономическом положении. Такой способ - через возобновление эффективной работы соответствующего предприятия - кредиторам представляется наиболее оптимальным для решения и своих собственных проблем с погашением долга хотя бы в будущем, после некоторой отсрочки. Чем благоприятнее для должника окажется режим внешнего управления, тем выше шансы достигнуть указанной цели. В противном случае теряется всякий смысл данной процедуры как льготы. Неудачное же проведение этой процедуры может обернуться еще большими потерями для самих кредиторов, ратовавших за нее. В русле изложенных суждений представляется более разумным и оправданным законодательное закрепление моратория в качестве способа полного и безусловного ограничения имущественной ответственности хозяйствующего субъекта, при котором в отношении должника приостанавливается действие любых санкций, без каких-либо исключений. И это не есть ущемление интересов кредиторов, ибо по общему правилу подобное ограничение является результатом доброй воли большинства из них. Одно качество в некотором роде приносят в жертву ради другого: временный отказ от всякого принудительного воздействия на неисправного контрагента в настоящем во имя перспективы полного возврата долга. Но подлинная жертвенность не должна быть корыстной. Обстоятельства, ограничивающие размер ответственности посредством сокращения срока действия санкций, необходимо отличать от схожей ситуации, в которой должник на какой-то период времени освобождается от ответственности вообще. В данном случае речь идет о просрочке кредитора (ст. 406 ГК РФ). Из смысла смежной нормы Кодекса (п. 3 ст. 405) следует, что должник не считается просрочившим, пока обязательство не может быть исполнено вследствие просрочки кредитора. Иными словами, должник не является нарушителем обязательства, т. е. нет оснований для возложения на него ответственности как дополнительного бремени неблагоприятных последствий.

Структурные ограничения

Третий прием ограничения размера имущественной ответственности можно именовать структурным, ибо, как уже отмечалось, он связан с распределением приоритетов между различными видами санкций. И теории, и практике хорошо известны такие правовые конструкции, ограничивающие величину налагаемого на виновное лицо взыскания, как исключительная и альтернативная неустойки. Если в качестве общей выступает норма ст. 394 ГК РФ о неустойке зачетной, когда убытки возмещаются в части, не покрытой неустойкой, то установление правила о взыскании либо убытков, либо неустойки, а также - только неустойки, но не убытков, следует расценивать не иначе как ограничение размера ответственности. В этом случае очевидно сокращение применяемых к нарушителю мер принудительного воздействия. Исключительная и альтернативная неустойки могут устанавливаться как договором, так и законом. Однако законодатель к подобным приемам обращается не столь уж часто. Значительно чаще по закону структурные ограничения размера ответственности затрагивают объем подлежащих возмещению убытков. Происходит это обычно путем сужения соответствующего права кредитора до взыскания только реального ущерба. Возможность же компенсации упущенной выгоды при этом исключается. Именно так, например, формулирует п. 1 ст. 547 ГК РФ ответственность сторон в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по договору энергоснабжения. В отдельных случаях величина реального ущерба может заключаться и в более тесные рамки. Например, согласно п. 2 ст. 796 ГК РФ в случае утраты при перевозке груза, сданного с объявлением его ценности, ущерб возмещается перевозчиком лишь в размере объявленной стоимости груза. В то же время действующее российское законодательство называет правовые конструкции, при которых размер ответственности ограничен только упущенной выгодой. Так, согласно п. 1 ст. 1022 ГК РФ ответственность доверительного управляющего перед выгодоприобретателем в случае непроявления им при доверительном управлении должной заботливости об интересах выгодоприобретателя сведена исключительно к возмещению упущенной выгоды, в то время как учредителю управления доверительный управляющий обязан компенсировать убытки в полном объеме. Законодательные нормы, использующие прием структурного ограничения размера ответственности, в большинстве случаев носят императивный характер, что исключает возможность на основе обоюдного соглашения сторон варьировать величиной соответствующих санкций. Однако в некоторых ситуациях формула закона все же содержит диспозитивные начала, и это открывает заинтересованным лицам путь для конструирования механизмов саморегулирования своих взаимоотношений. Так, в соответствии с п. 2 ст. 777 ГК РФ исполнитель научно - исследовательских, опытно - конструкторских и технологических работ обязан возместить убытки, причиненные им заказчику, в пределах стоимости работ, в которых выявлены недостатки, если договором предусмотрено, что они подлежат возмещению в пределах общей стоимости работ по договору. Упущенная же выгода подлежит возмещению в случаях, предусмотренных договором. В хозяйственном обороте подобный подход особенно ценен, ибо вырабатывает у его участников разумную творческую инициативность и предприимчивость. На примере законодательных подходов к ограничению величины имущественной ответственности субъекты предпринимательской деятельности могут создавать и договорные механизмы аналогичной направленности.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, УМЕНЬШАЮЩИЕ ВЕЛИЧИНУ ИМУЩЕСТВЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Обстоятельства, ограничивающие размер имущественной ответственности хозяйствующих субъектов, необходимо отличать от обстоятельств, уменьшающих величину соответствующих санкций. В чем же состоят различия между ними? Во-первых, в целевой направленности. Если задачей ограничения размера ответственности является "внешнее сдерживание" дальнейшего роста неблагоприятных для должника последствий, то уменьшение направлено на "внутреннее сокращение" очерченного объема принудительных мер воздействия. Во-вторых, обстоятельства, ограничивающие величину ответственности, могут определяться и законом (иным правовым актом), и соглашением сторон, в то время как основания уменьшения имущественных санкций устанавливаются исключительно законом. В-третьих, уменьшение размера имущественной ответственности как правоприменительное действие осуществляется только специальным уполномоченным органом - судом <*>. Для ограничения же подобающих мер не требуется обязательного судебного вмешательства. Стороны способны самостоятельно использовать этот механизм. -------------------------------- <*> В тех случаях, когда кредитор изначально предъявляет требование к должнику о возмещении убытков или выплате неустойки в заведомо заниженном размере, очевидно, речь идет не об уменьшении санкций, а об отказе (полном или частичном) кредитора от использования соответствующего права.

В-четвертых, обстоятельства, ограничивающие размер имущественных санкций, являются основанием возникновения юридической обязанности - обязанности по применению к нарушителю ответственности в неполном, "усеченном" виде. Наличие же обстоятельств, предусматривающих уменьшение величины принудительного воздействия, может создавать для полномочного лица не только обязанность, но и соответствующее субъективное право. Анализ современного российского законодательства позволяет выявить следующие обстоятельства, уменьшающие размер ответственности хозяйствующих субъектов: вина кредитора (ст. 404 ГК РФ) и несоразмерность неустойки последствиям нарушения обязательства (ст. 333 ГК РФ). Каждое из них требует более пристального изучения.

Вина кредитора

Этот фактор, влияющий на величину применяемых мер государственно - правового принуждения, имеет как бы двухвекторную направленность. С одной стороны, вина кредитора сопоставляется непосредственно с нарушением обязательства, с другой - с последствиями этого нарушения. В первом случае законодатель более строго относится к ненадлежащему поведению самого кредитора, ибо реакцией на него является юридическая обязанность по уменьшению размера ответственности должника. В подобной ситуации у суда нет альтернативы: сокращать или не сокращать величину санкций. Напротив, при оценке отношения кредитора к последствиям правонарушения юридический императив заменяется судебным усмотрением, т. е. правом полномочного органа уменьшить размер ответственности или не уменьшать его. Правда, более логичным выглядело бы сохранение такого права лишь для неосторожных действий. Если же кредитор умышленно содействовал увеличению размера убытков, то объем неблагоприятного имущественного бремени должника надлежит сократить в обязательном порядке. Следует отметить также, что для уменьшения размера ответственности вина кредитора имеет значение не только в качестве общей категории. Важна и форма вины, ибо уменьшить величину санкций можно по-разному: на 10% или на 90%. Надо думать, что бремя неблагоприятных последствий для должника подлежит снижению в одном объеме, когда кредитор умышленно содействует росту убытков, вызванных действиями неисправного контрагента, в другом - при грубой неосторожности и в третьем - при неосторожности негрубой (простой). Как видно, именно форма вины кредитора может стать тем фактором, который способен влиять на количественные параметры имущественной ответственности участников предпринимательской деятельности. Отдельные суждения о вине хозяйствующих субъектов будут представлены чуть ниже, хотя данный вопрос требует специального исследования и выходит за рамки рассматриваемой темы.

Несоразмерность неустойки последствиям правонарушения

Закон не раскрывает понятия несоразмерности. Этот вопрос решается в каждом отдельном случае исходя из анализа обстоятельств конкретного дела. Однако для правоприменительной практики была и остается достаточно актуальной проблема критериев, которые лежат в основе действий, базирующихся на ст. 333 ГК РФ. Данная проблема по-разному решалась на тех или иных этапах развития отечественной правовой системы. Подобного рода обстоятельства, позволяющие снижать величину ответственности должника вследствие ее чрезмерности, были известны нашему законодательству и ранее. При изучении дореволюционной российской юридической доктрины ученые отмечают, что правоведы того времени не исключали вероятность уменьшения судом по просьбе должника размера неустойки, если она "назначена... в очевидно преувеличенном размере или если она представляется чрезмерной ввиду неисполнения должником обязательства лишь в незначительной части" <*>. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. М., 1997. С. 542. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------

Статья 222 ГК РСФСР 1964 г. предоставляла суду возможность сократить размер ответственности, если подлежащая уплате неустойка (штраф, пеня) чрезмерно велика по сравнению с убытками кредитора. Сопоставление указанных положений прошлых лет с нынешним отечественным законодательством позволяет заметить изменение критериев, необходимых для уменьшения размера неустойки. Если в проекте Гражданского Уложения России 1913 г. основным обстоятельством, позволяющим суду сократить величину соответствующих санкций, признавалась незначительность допущенного должником нарушения, то в советский период таковым являлся объем убытков кредитора. Гражданский кодекс Российской Федерации 1994 г. подобным фактором называет уже все последствия, каковыми могут быть не только убытки, допущенного должником нарушения. Очевидно расширение тех оснований, что позволяют использовать право на уменьшение неустойки. Более того, судебно - арбитражная практика подтвердила оправданность подобной динамики и потребность в ней. Резко возросший за последние годы опыт применения соответствующей нормы закона вызвал к жизни информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 июля 1997 г. N 17 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - информационное письмо N 17). В нем отмечается, что "критериями для установления несоразмерности в каждом конкретном случае могут быть: чрезмерно высокий процент неустойки; значительное превышение суммы неустойки суммы возможных убытков, вызванных нарушением обязательств; длительность неисполнения обязательств и др." (п. 2). К последствиям нарушения обязательства могут быть отнесены неполученные истцом имущество и денежные средства, понесенные убытки (в том числе упущенная выгода), другие имущественные или неимущественные права, на которые истец вправе рассчитывать в соответствии с законодательством и договором" (п. 4) <*>. -------------------------------- <*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 9. С. 76.

Достаточно часто суды (а по их примеру - и сами кредиторы) сравнивают размер штрафа или пени с суммой основной задолженности. Так, в течение 11 месяцев 2000 г. акционерным обществом "Тверьэнерго" было направлено в арбитражный суд 341 исковое заявление, в которых сумма санкций истребоваласъ в размере, соответствующем величине основного долга. В 80% случаев суд соглашался с подобной пропорцией и не применял нормы ст. 333 ГК РФ. Как видно, величина неустойки сопоставляется и собственно с результатом правонарушения, и с характером последнего, а также с поведением должника, его отношением к устранению причиненного вреда, стремлением к сокращению потерь контрагента и со многими иными обстоятельствами. Указанный подход представляется наиболее оправданным, ибо, как очень верно в начале XX в. отметили русские ученые, комментирующие проект Гражданского Уложения России 1913 г., уменьшение размера неустойки в этом случае "не может быть обусловлено какими-либо определенными правилами, но должно быть основано на справедливом обсуждении всех обстоятельств данного случая, которые, конечно, могут быть весьма разнообразны и не поддаются сколько-нибудь точному исчислению в законе. Поэтому надлежит с доверием отнестись к благоразумию суда, на усмотрение которого и должно быть оставлено решение подобных случаев без другого ближайшего мерила, кроме справедливости" <*>. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------

Приведенное высказывание дореволюционных российских юристов и в наши дни звучит весьма актуально, особенно в контексте рассматриваемого обстоятельства уменьшения размера имущественных санкций. Но эта актуальность приобретает несколько иной оттенок. Создается впечатление, что сегодня никто не видит необходимости в "доверии к благоразумию суда". К сожалению, даже упомянутое ранее информационное письмо N 17 отражает скорее позицию "недоверия", ибо возводит право суда на уменьшение неустойки в его обязанность. Между тем вопреки высказанному в литературе мнению хотелось бы сказать о преждевременности утверждений, будто трансформация соответствующего права в обязанность является уже наметившейся правоприменительной тенденцией. Скорее, это искусственно прививаемая практика, ибо для нее нет ровным счетом никаких естественных предпосылок. Есть основания полагать, что далеко не везде соответствующие положения информационного письма N 17, подменяющие право суда его обязанностью, понимаются даже самими хозяйствующими субъектами. Для юридической обязанности должны быть четко обозначены критерии, определяющие условия и пределы ее исполнения. В то же время при уменьшении судом неустойки ввиду ее чрезмерности, кроме справедливости, как отмечалось ранее, нет "другого ближайшего мерила", что и объясняет необходимость передачи решения подобных вопросов исключительно на усмотрение суда. Для этого требуется сохранить за последним именно в качестве права возможность сокращать величину санкций по своему внутреннему убеждению, исходя из анализа всей обстановки правового конфликта. Не секрет: иной раз справедливость требует того, чтобы нарушитель ответил в полном объеме. Кроме того, позиция Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации без особого труда обнаруживает определенный диссонанс в положении суда и кредитора: то, что для первого объявлено материально - правовой (заметим: не процессуальной!) обязанностью, для второго таковой не является. Однако подобная ситуация выглядит весьма парадоксально: на нейтральное в общем-то в материальном правоотношении лицо (коим выступает юрисдикционный орган) возложена юридическая обязанность уменьшить неустойку, в то время как для непосредственного неотъемлемого участника этого же правоотношения - кредитора аналогичные действия соответствующей обязанностью не являются. Если суд должен сократить размер штрафа или пени, то почему это же самое не обязан делать кредитор? Другое дело - инициатива в проявлении указанного права. В этом вопросе нельзя не согласиться со сложившейся практикой, результат обобщения которой представлен в упомянутом информационном письме N 17. В этом письме указано, что при наличии оснований для применения ст. 333 Гражданского кодекса Российской Федерации арбитражный суд уменьшает размер неустойки независимо от того, заявлялось ли такое ходатайство ответчиком. Весьма непросто складывается практика применения ст. 333 ГК РФ в отношении неустойки, установленной за нарушение денежных обязательств (ст. 395 ГК РФ). Как известно, совместным Постановлением Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" (далее - Постановление N 13/14), введен несколько иной порядок уменьшения размера данной санкции, нежели при взимании привычного вида неустойки. В последнем случае суд определяет величину взыскиваемой денежной суммы исключительно на основе внутренних убеждений, не применяя каких-то специальных формул подсчета. Если же на должника накладывается ответственность по ст. 395 ГК РФ, то снижение ее размера вследствие чрезмерности надлежит осуществлять только в порядке, установленном п. 7 Постановления N 13/14, т. е. через уменьшение процентной ставки. Иными словами, если при взыскании обычной пени суд вправе уменьшить сумму санкций, допустим, с 10 тыс. руб. до 5 тыс. или 3 тыс. руб., не раскрывая механизм этого сокращения, то при исчислении процентов за пользование чужими денежными средствами надлежит выбрать иную банковскую ставку и на ее основе произвести перерасчет. Сразу же возникает несколько вопросов. 1. Должна ли эта ставка быть произвольной или необходимо ее соответствие реальным банковским ставкам? 2. Если исходить из последнего, то можно ли использовать процентную ставку, действовавшую не в период просрочки платежа? 3. Если нельзя, то как применять ст. 333 ГК РФ при отсутствии в период просрочки ставки меньшего размера, нежели та, что применена в расчете кредитора? Казалось бы, Постановление N 13/14 содержит некоторое объяснение поднятых проблем, в частности указывая, что "при решении вопроса о возможности снижения применяемой ставки процентов суду следует учитывать изменения размера ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации в период просрочки, а также иные обстоятельства, влияющие на размер процентных ставок" <*>. Но предложенный подход, как представляется, не отвечает в полной мере потребностям хозяйственной практики. -------------------------------- <*> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11.

Так, АО "Завод "Котлоочистка" обратилось в Арбитражный суд Тверской области с иском о взыскании с ОАО "Тверьэнерго" 2857 руб. долга за выполненные в сентябре - декабре 1996 г. работы и 2686 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами в связи с ненадлежащей оплатой этих работ. В процессе судебного разбирательства истец увеличил размер своих требований, в том числе по процентам за счет возросшего периода просрочки платежа - в 10 раз: до 268637 руб. Заявленное ответчиком ходатайство о применении ст. 333 ГК РФ судом было отклонено со ссылкой на Постановление N 13/14. При этом одним из мотивов позиции арбитражного суда по ходатайству об уменьшении санкций стало то обстоятельство, что "размер ставки, примененный истцом, является одним из наименьших за весь период просрочки" <*>. -------------------------------- <*> Архив Арбитражного суда Тверской области за 2000 г. Дело N 2441.

Действительно, на момент вынесения решения ставка ЦБ РФ соответствовала 33% и за спорный отрезок времени ее номинал опускался ниже этой отметки только четыре раза на 1 - 4 месяца. Все остальные четыре года ставка была выше. По сути, выбрать справедливый размер процентов оказалось не из чего. Примеров подобного рода в реальной правоприменительной деятельности возникает достаточно много. Представляется практически более целесообразным вернуться к устоявшейся схеме уменьшения всех без исключения имущественных санкций в порядке ст. 333 ГК РФ, когда суд снижает их величину до определенной твердой суммы, исходя только из своего внутреннего убеждения, основанного на всестороннем анализе дела.

Взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами

Еще одна проблема, касающаяся сокращения размера ответственности, связана с применением положений другого совместного Постановления Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - Постановление N 6/8). Пункт 51 этого документа гласит, что проценты "подлежат уплате за весь период пользования чужими средствами по день фактической уплаты этих средств кредитору... Если на момент вынесения решения денежное обязательство не было исполнено должником, в решении суда о взыскании с должника процентов за пользование чужими денежными средствами должны содержаться сведения: о денежной сумме, на которую начислены проценты; дате, начиная с которой производится начисление процентов; размере процентов, исходя из учетной ставки банковского процента соответственно на день предъявления иска или на день вынесения решения; указание на то, что проценты подлежат начислению по день фактической уплаты кредитором денежных средств" <*>. -------------------------------- <*> Вестник ВАС РФ. 1996. N 9.

Однако не исключено, что через какой-то период времени после вступления в силу судебного акта с подобной формулировкой непрерывно начисляемая сумма имущественных санкций достигнет величины, явно несоразмерной последствиям нарушения (например, превысит задолженность в несколько раз). Помимо того, исчисленные проценты могут превзойти и сумму убытков, что создаст коллизию с п. 2 ст. 395 ГК РФ. Какие возможны выходы из этой ситуации? Если следовать логике сторонников обязательного применения органами правосудия ст. 333 ГК РФ, то необходимо, по-видимому, обеспечить суду возможность исполнения этой обязанности и после принятия решения (при возникновении к тому предпосылок), поскольку имеет место дальнейшее течение санкций. Другими словами, позволяя начислять проценты после вынесения решения, нельзя оставлять этот процесс без судебного контроля. Иначе будут нарушаться гарантии интересов должника, имеющего право на уменьшение размера ответственности в случае, когда начисляемые проценты достигнут величины, явно несоразмерной последствиям правонарушения. Но для этого нужно отслеживать развитие ситуации, т. е. контролировать события (коль есть обязанность, то должно знать, когда необходимо ее исполнять, и заботиться о том). Однако орган правосудия не может превращаться в орган контроля. В подобной ситуации применение ст. 333 ГК РФ уместнее рассматривать как право суда, право, не связанное волей других лиц, право, соответствующее объему судебного исследования (в отличие от решения о возложении на должника ответственности за будущий период фактически без изучения того, что произойдет в дальнейшем). Вот почему следует отказаться от объявленного в Постановлении N 6/8 подхода, когда выносится решение о начислении процентов в будущем <*>. Очевидно, надлежит вернуться к традиционной позиции, при которой в судебном акте фиксируется конкретная сумма взыскиваемых имущественных санкций, однозначно определенная ко дню принятия решения. -------------------------------- <*> В последнее время и Высшим Арбитражным Судом РФ признана необходимость отступления от тех установок, что изложены в Постановлении N 6/8 (см. Постановление Президиума ВАС РФ N 8447/98 от 21 сентября 1999 г.). Однако сам документ, имеющий, по сути, директивный характер для нижестоящих судов, не изменен, что создает дополнительные трудности для правоприменительной практики.

Вина должника

Среди обстоятельств, влияющих на размер имущественной ответственности предпринимателя, наиболее сложным и многоплановым является такое, как вина должника. Неординарность этого обстоятельства проявляется уже в том, что оно может влиять как на увеличение, так и на уменьшение размера применяемых к правонарушителю санкций. Ранее уже отмечалось, что в тех случаях, когда законодатель устанавливает верхний и нижний пределы ответственности, очень часто возникает проблема определения конкретной величины принудительных мер воздействия в границах обозначенного диапазона. И в зависимости от того, по умыслу ли, по неосторожности должник нарушил законные интересы кредитора, размер наказания будет повышаться либо понижаться. Из встречающихся в юридической литературе научных концепций теории вины участников хозяйственного оборота можно выделить две наиболее распространенные: одна, достаточно традиционная, опираясь на подходы, заимствованные из других областей права (прежде всего уголовно - правовой), характеризует вину хозяйствующих субъектов через психическое отношение лица (либо работников предприятия, его руководителей) к своему противоправному поведению и его результату. Подобная позиция встречается не только в работах ученых советского периода <*>, но и в современных трудах <**>. -------------------------------- <*> Иоффе О. С. Обязательственное право. М.: Юрид. лит., 1975. С. 128; Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2000. С. 340; Советское гражданское право / Под ред. О. А. Красавчикова. М.: Высшая школа, 1985. Т. 1. С. 520. <**> Волынец В. С. Гражданское право: Общая часть. Ростов н/Д, 1999. С. 267; Гражданское право: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 1999. Ч. I. С. 575.

Сторонники второго направления используют для оценки вины субъектов предпринимательской деятельности более объективные категории, а именно: некую абстрактную модель ожидаемого поведения разумного и добросовестного участника экономических отношений в той или иной ситуации <*>. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 613. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------

Всесторонний теоретический анализ представленных доктрин образует предмет самостоятельного изучения, который по своим масштабам выходит за рамки настоящей статьи. Вместе с тем можно отметить, что для правового регулирования предпринимательской деятельности выбор "психологического" направления представляется не самым перспективным. Если имеют место отношения, в которых обязательно присутствие элемента риска, т. е. вероятности отрицательных результатов по причинам самого разного свойства, и где доминирующим субъектом выступают искусственные образования (юридические лица, их объединения, группы лиц), то подчас вообще невозможно установить соответствующее психическое восприятие происходящих процессов. Поэтому более предпочтительной видится вторая концепция, раскрывающая вину хозяйствующих субъектов через выработанную в деловом обороте модель поведения. Подтверждением ее правоты служит фактически закрепленная в законе презумпция вины субъектов предпринимательской деятельности при нарушении обязательств (п. 3 ст. 401 ГК РФ). Нельзя не видеть, что главенствующим ориентиром виновности лица при указанном предположении выступает прежде всего объективный фактор - порочные действия должника, а сознание и воля нарушителя априори считаются соответствующими заданной модели поведения. Смысл такой презумпции усматривается и в том, чтобы исключить необходимость выявления столь неопределенного субстрата, как психология хозяйствующего субъекта (особенно коллективного), там, где нередко предпринимательский риск, что называется, в нескольких шагах стоит от нарушения и четкая грань на уровне сознания между ними не проведена. Можно ли, например, точно сказать о психологическом отношении соответствующего лица к "работе с колес", т. е. к запуску в оборот продукции непосредственно после разгрузки транспортных средств без создания складских запасов: рисковая ли это предприимчивость или небрежность в исполнении обязательств? Правильно оценить в этой ситуации чьи-то эмоции, интеллект, целеустремленность, решимость - задача фактически бесперспективная. Более уместно ориентироваться на выработанную практикой модель поведения, т. е. комплекс экономических, организационных, юридических и им подобных приемов, характерных для определенного типа сознания и воли. Известно, что законодательство в сфере экономики исходит из трех форм вины: умысла, неосторожности грубой и неосторожности негрубой (простой). Эти привычные формы вины можно определить и на основе "модельной" теории. Поведение должника, которое позволительно охарактеризовать как умышленное правонарушение, представляет собой действия или бездействие с объективно закономерным (предопределенным) результатом, наносящим вред чужим правам и законным интересам, при наличии у виновного лица всех возможностей по недопущению столь негативных поступков. Это и покупатель, имеющий достаточные финансовые средства, но необоснованно уклоняющийся от оплаты полученного товара, и банк, задерживающий перечисление денег клиента при отсутствии на то каких-либо уважительных причин. Однако для иллюстрации взаимосвязи указанной модели неправомерного поведения с размером ответственности такие примеры вряд ли показательны. Иное дело, предположим, выпуск контрафактной продукции по общеизвестному произведению или после состоявшегося судебного решения. Так, в апреле 1999 г. Арбитражным судом Тверской области было рассмотрено дело по иску научно - технической фирмы "Студия-С" к научно - техническому предприятию "Фактор" о защите исключительных прав на составное служебное произведение в виде вспомогательных информационных статей о городе Уфе и подборки некоторых правил пользования местными телефонными сетями, опубликованных в телефонном справочнике одного из районов Республики Башкортостан. Предприятие было признано нарушителем исключительных прав НТФ "Студия-С", и на него возложена ответственность в виде компенсации величиной в 60 минимальных размеров оплаты труда. Судебное решение после проверки в апелляционной инстанции в июле 1999 г. вступило в силу. Однако в августе того же года НТП "Фактор" завершает работы по изданию телефонного справочника по другому району Республики Башкортостан, где вновь размещает материалы, почти полностью повторяющие те, права на которые признаны судом за "Студией-С" в предыдущем споре этих же сторон. Естественно, что сумма имущественных санкций нарушителя не могла остаться без изменений: она была увеличена до 80 минимальных размеров оплаты труда <*>. -------------------------------- <*> Архив Арбитражного суда Тверской области за 1999 - 2000 гг. Дела N 1160 и 1757.

В приведенном примере очевидно демонстративное пренебрежение должником правилами обычного добросовестного поведения участников предпринимательской деятельности, поскольку уже в судебном порядке была признана неправомерность использования результатов чужого труда. Однако нарушитель не снял с печати контрафактные произведения и даже не приостановил их издание. При указанных обстоятельствах в случае наложения ответственности на виновное лицо размер таковой, безусловно, должен определяться повышенной (если не максимально допустимой) величиной, ибо речь идет не о чем ином, как об умышленном правонарушении. Принято считать, что в сфере имущественного оборота грубая неосторожность практически равноценна умыслу <*>. Действительно, известная еще со времен римского права формула "Culpa lata, dolo comparatur" в современном российском законодательстве, регулирующем предпринимательские отношения, находит свое проявление в том, что отсутствуют нормы, предусматривающие ответственность должника исключительно за умышленные деяния. Однако это не означает, что полностью отпала необходимость самостоятельно использовать такую форму вины, как грубая неосторожность. Определение конкретного размера имущественных санкций там, где установлены лишь рамочные параметры ответственности и между ними лежит весьма большой интервал, не исключает (а возможно, и требует, особенно от правоприменительной практики) соответствующей дифференциации. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 613. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------

Еще римские юристы считали, что грубая неосторожность заключается "в отсутствии осмотрительности и необходимой меры заботливости (небрежность)... или в отсутствии необходимой подготовки, предполагаемой для лица, взявшегося за определенную профессиональную деятельность (неопытность)... Должнику вменяется в вину то, что он не предвидел негативных последствий своего поведения... Мера необходимой осмотрительности определяется в соответствии с критериями поведения нормального хозяина... отклонение от которого влечет виновность должника" <*>. -------------------------------- <*> Дождев Д. В. Римское частное право. М.: Инфра-М-Норма, 1996. С. 449.

В современной литературе грубая неосторожность через модель поведения характеризуется как "непроявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных (хотя бы элементарных) мер в целях надлежащего исполнения обязательств" <*>. -------------------------------- <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 613. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------

В чем же отличие ее от умышленной формы вины? Первое - в отсутствии демонстративно выраженного пренебрежения правами и законными интересами других лиц. Второе - в возможностях по предотвращению правонарушения: таковых при грубой неосторожности реально может и не быть в наличии, хотя простейшая заботливость и осмотрительность хозяйствующего субъекта требуют противоположного. При умышленных же действиях правонарушитель объективно располагает всем необходимым для недопущения причинения вреда своему контрагенту. Грубая неосторожность как некая абстрактная модель противоправного поведения в то же время должна иметь отличия и от неосторожности простой. Представляется, что соответствующая разделительная черта проходит между плоскостями разных подходов к требуемой заботливости и осмотрительности. Модель поведения должника в последнем случае означает отсутствие той степени благоразумия, которую проявил бы хороший, заботливый предприниматель. Подчеркнем особо: речь идет не о среднем (обычном) участнике экономической деятельности, а о рачительном, предусмотрительном хозяине. Нельзя не заметить, например, разницу между "экономической авантюрой", когда что-то делается "на авось" (заключается, допустим, контракт на импорт товара без надлежащих источников иностранной валюты или договор подряда - без инвестиционной поддержки), и ситуацией, в которой исполнение обязательства нарушается вследствие макроэкономических процессов или даже неисправности контрагентов. Конечно, далеко не всегда на размер имущественной ответственности будет влиять то, каким образом действовал должник - как средний или хороший хозяин. Но законодательству и правоприменительной практике известны ситуации (о них уже говорилось ранее), где в целях определения адекватной величины санкций необходимо учитывать грань между неосторожностью грубой и неосторожностью простой. Так, рассмотренный ранее пример по защите исключительных прав на составные служебные произведения при издании телефонных справочников в последующих делах с участием тех же лиц претерпел определенные вариации. Было установлено, что в отдельных случаях НТП "Фактор" получало произведения, признанные контрафактной продукцией, от самого заказчика - предприятия связи. Суд посчитал, что степень вины ответчика в данной ситуации иная, нежели в предыдущем споре, и уменьшил размер взыскиваемой в пользу НТФ "Студия-С" компенсации на одну треть <*>. -------------------------------- <*> Архив Арбитражного суда Тверской области за 2000 г. Дело N 1758.

Надо полагать, имеется различие между тем, что контрафактные произведения выпущены в свет как материалы, подготовленные заказчиком (в данном случае - предприятиями связи), и той ситуацией, когда сам нарушитель осуществил переработку чужого творчества (умысел в действиях виновного лица в последнем случае далеко не всегда можно установить). Несомненно, осмотрительный предприниматель не должен слепо следовать воле клиента и обязан убедиться в том, что тот просит о выполнении добросовестного заказа, поэтому ответственность нельзя исключать ни в том, ни в другом варианте. Но к размеру этой ответственности, безусловно, подход должен быть разным. В заключение необходимо отметить, что тема величины имущественных санкций далеко не исчерпывается рассмотренными вопросами. Вместе с тем хочется надеяться, что представленные суждения об обстоятельствах, влияющих на размер ответственности участников предпринимательской деятельности, помогут выработать наиболее оптимальные способы и методы борьбы с нарушениями в сфере экономики.

Название документа