Природа прав концессионера

Рассматривается правовой режим концессионных объектов как объектов гражданских прав. Оправдано ли применение конструкции вещных прав для объяснения природы прав, приобретаемых концессионером по договору? Правомерно ли утверждение об исключительном характере прав концессионера после принятия специального закона о концессионных соглашениях?

В подавляющем большинстве стран концессионные объекты относятся к группе вещей, изъятых из гражданского оборота (res extra commercium), или вещей, оборот которых ограничен. Основное свойство данных объектов прав - "неспособность быть предметом всех или некоторых видов вещных прав"*(1).

Некоторые вещи признаются неспособными становиться объектом прав частных лиц по соображениям общественной пользы. Категория "вещей для всех общих" (res communes omnium), т.е. находящихся в общем пользовании всех, нашла отражение в законодательстве большинства стран мира. Данные объекты в силу своей природы и назначения не способны быть в исключительном обладании определенного лица, однако данное положение не препятствует общему пользованию ими; наоборот, "общее пользование обеспечивается невозможностью подчинить эти объекты чьему-либо исключительному господству"*(2).

Такие вещи в силу своего назначения, каковым является удовлетворение потребностей общества, относятся к собственности публично-правовых образований. Тем не менее правовой режим этого имущества не идентичен правовому режиму иного "казенного" имущества. Государство в отношении рассматриваемой категории объектов имеет право собственности, в свою очередь также ограниченное общественным пользованием.

Однако интересы общества, первоначально способствовавшие процессу изъятия определенной группы вещей из частного обладания, часто требуют обратных действий, которые обусловлены необходимостью обеспечить более эффективное управление подобным имуществом. Поэтому в интересах общей пользы изъятый из частного обладания предмет передается - обычно на определенных условиях - в обладание частного лица. Таким образом, происходит своего рода "изъятие из изъятия"*(3).

На практике возвращение такого предмета из общественного в частное владение может быть произведено лишь при помощи специального акта публичной власти. Концессия как раз и является одной из разновидностей подобных актов публичной власти, предоставляющих в целях общественной пользы на определенных условиях в частное обладание предмет, изъятый из оборота.

Указанные особенности концессионных объектов как объектов гражданских прав объясняют появление множества теорий, касающихся видов прав, которые концессионер приобретает на концендированный объект. Определение этих прав вызывало и продолжает вызывать немало разногласий. Так, многие российские исследователи - как современные, так и дореволюционные - считают, что эти права относятся к категории вещных прав*(4).

Но вначале остановимся на концепциях, появившихся в середине XIX в. на Западе. Среди них: - теория, признающая за концессионером "прекарное" владение" (Даллоз)*(5); - теория, приравнивающая право концессионера к понятию "узуфрукт" (Делало)*(6); - теория, проводящая аналогии между правами концессионера и "суперфицием" (Дернбург)*(7); - теория, признающая право собственности на концендированный объект за концессионером (Дюмэ, Гейслер)*(8); - теория, последователи которой не считают возможным применить к правам концессионера ни один из известных институтов вещного права, поэтому выступают за введение новых конструкций вещных прав для объяснения природы прав последнего (Ф. Лоран)*(9).

Делало проводил аналогию между правами концессионера и известным еще римскому праву институтом узуфрукта. Узуфрукт в римском праве являлся разновидностью личного сервитута, устанавливавшего пользовладение, т.е. право пожизненного пользования вещью и ее плодами, предоставлявшееся определенному лицу. Делало отмечал, что все исследователи признают за концессионером право пользования, но это пользование ограничено со всех сторон, поскольку концессионер не может видоизменить ни существо, ни способ пользования. Согласно ст. 578 ФГК "право пользования вещью с обязанностью сохранения вещи в ее существе есть пользовладение (usufruit)". Отсюда Делало делал вывод о том, что концессионер является узуфруктарием, а не собственником тех предметов, относительно которых осуществляется право пользования*(10).

Многие исследователи критиковали позицию Делало, в частности, Даллоз указывал, что юридическое положение концендированных объектов не может измениться в силу акта уступки, сделанной со стороны государства частному лицу. Более того, правительственная власть имеет право отменять право концессионера по своему усмотрению, если от этого может выиграть общественный интерес, не прибегая при этом к экспроприации концессионера. В связи с тем что концессия является отменяемым обязательственным актом, Даллоз признавал за концессионером не вещное право, а лишь "прекарное владение"*(11).

Как известно, прекариум как правовой институт был разработан в римском праве, где он рассматривался как владение и пользование имуществом или некоторыми его принадлежностями в зависимости от воли хозяина. К примеру, собственник предоставлял свою вещь другому лицу, не выражая заранее намерения потребовать ее обратно в определенный срок, однако с условием, что, если вещь понадобится, она должна быть возвращена по первому требованию. "Некоторые юристы исключают прекариум из числа договоров и видят в нем состояние владения, добровольно уступленного односторонним актом"*(12).

Другой известный ученый Дернбург, основываясь на положениях современного ему законодательства, заключал, что право пользования компаний концендированным объектом, расположенном на земле, принадлежащей государству, можно рассматривать по аналогии с институтом "superficies". Суперфиций также появился в римском праве, где в качестве объекта недвижимости выделялся только земельный участок. Что касается дома, здания или строения, то таковые рассматривались в качестве составной части земельного участка. Владение домом, зданием или сооружением на чужом земельном участке именовалось суперфицием, представляющим собой наследственное и отчуждаемое право пользования строением, которое возведено на чужой земле*(13).

Дернбург отмечал, что концессионеру принадлежат все вещные иски в защиту своего пользования, но он вправе распоряжаться объектом только согласно его назначению и не может приводить его в худшее состояние. Подобно суперфицию компания вправе отчуждать и закладывать предмет своего права*(14).

Представитель другой группы исследователей Лоран указывал, что права концессионера невозможно определить с помощью известных гражданскому праву институтов вещного права, поскольку право знает собственность только одного вида - безусловную (либо частную, либо государственную). Как заключает этот исследователь, поскольку права концессионера - явление новое, они "не могут быть определены принципами старого права или положениями кодекса гражданского*(15)".

Как легко заметить, большинство исследователей XIX в. склонялись к тому, чтобы относить права концессионера к категории ограниченных вещных прав, формулируя их как права на чужую вещь.

Как известно, концессионная практика получила широкое развитие в СССР в период нэпа, поэтому многие советские ученые так или иначе занимались исследованием правовой природы концессий.

Имущество концессионного предприятия состояло из переданного государством концессионеру в пользование на срок действия концессии и привнесенного самим концессионером в виде возведенных им строений, ввезенного из-за границы оборудования и сырья. Первая категория имущества безусловно являлась собственностью советского государства, а концессионер в рассматривался лишь как наниматель. Второй вид имущества, хотя в момент его приобретения за границей и являлся собственностью концессионера, после установления на концессионном предприятии менял свою принадлежность и, как и первый вид имущества, не подлежал более ни отчуждению, ни залогу, более того, на него даже не могло быть обращено взыскание кредиторов концессионера.

В.Н. Шретер отмечал следующие характерные черты концессионного пользования: "Права концессионера в типы прав, известных Гражданскому кодексу РСФСР, не укладываются", "по нашему концессионному праву... концессионные заводы, независимо от того, получены ли они от правительства или выстроены вновь, состоят в распоряжении концессионера не на праве "аренды" или "собственности", а на особом праве концессионного пользования, содержание которого определяется не общими гражданскими законами, а особыми законами или конкретными концессионными договорами"*(16).

Современное российское гражданское законодательство не содержит четких указаний относительно предметного состава государственной собственности. Анализ законодательных положений позволяет утверждать, что в собственности публично-правовых образований может находиться более широкий круг объектов, чем в собственности частных лиц. В соответствии с п. З ст. 212 ГК РФ виды имущества, которые могут находиться только в публичной собственности, определяются законом. Таким образом, с позиций гражданского законодательства России в концессионное пользование может быть предоставлено государственное или муниципальное имущество, прямо названное в специальном законе. Российский Закон о концессионных соглашениях*(17) четко определяет предмет концессионного соглашения в качестве недвижимого имущества, которое более детально описывается и классифицируется в ст. 4 этого акта, содержащей описание 14 видов объектов концессионного соглашения. Перечень этот закрытый и не предполагает расширения.

В Законе о концессионных соглашениях сказано, что форма собственности на подобное имущество не может быть изменена ни при каких обстоятельствах. Иными словами, право собственности на имущество, предоставленное в пользование по концессионному соглашению, всегда сохраняется за публично-правовым образованием, т.е. концессионное имущество не может быть приватизировано.

Следует сразу отметить, что существуют два основных подхода, очерчивающих возможные области и цели функционирования государственно-частного партнерства, в том числе и таких его разновидностей, как концессионные договоры. Сторонники первого подхода, который можно условно считать традиционным, придерживаются мнения о том, что государственно-частное партнерство возможно только в тех сферах, где приватизация имущества законодательством не предусмотрена. Довольно весомым аргументом при этом служит то, что поскольку в законодательстве нет принципиального запрета на нахождение определенного имущества в частной собственности, с целью обеспечения более эффективной его эксплуатации такое имущество лучше приватизировать, не выстраивая никаких сложных схем взаимодействия государства и частного бизнеса. Российский законодатель при разработке Закона о концессионных соглашениях за основу принял, видимо, именно это представление.

Однако на Западе существует и иная схема, которая российским законом не предусмотрена. Согласно ей до передачи объекта, т.е. до момента истечения срока концессионного договора, концессионер является полноправным собственником имущества, предоставленного ему по договору концессии. В таких случаях правомерно утверждение о том, что права концессионера на концендированный объект имеют вещный характер.

Исходя из всего сказанного, можно сделать следующий вывод: по российскому законодательству концессионеру принадлежит особое, обеспеченное государственными гарантиями право владения и пользования концессионным имуществом, а при некоторых обстоятельствах и право распоряжения им.

По мнению С.А. Сосны, "вещные права концессионера в зависимости от условий договоров в одних случаях могут иметь действительно вещный характер, в других - обязательственный"*(18).

На мой взгляд, в настоящее время теория, оправдывающая применение конструкции вещных прав для объяснения природы прав концессионера на концендированный объект, не находит подтверждения в российском праве.

Действительно, вещи традиционно признаются объектами вещных прав. Можно привести множество примеров, когда определенное лицо вступает в гражданское правоотношение именно с целью получить вещь в свое обладание. Соответственно положения договора в таких случаях предполагают наделение субъекта абсолютным правом на вещь, передаваемую по договору. Таковы правоотношения из любой сделки, направленной на отчуждение вещи. Тем не менее, во многих других случаях предоставление обязанной стороной управомоченному лицу вещи не сопровождается ее полным отчуждением. Данная ситуация характерна для всех консенсуальных договоров, направленных на предоставление вещей во временное владение и пользование. В результате субъект-несобственник вправе осуществлять правомерные действия, направленные на чужое имущество, что способно даже исключить возможность совершения некоторых действий самим собственником в отношении принадлежащего ему имущества.

Концессионный объект согласно классификации вещей относится к сложным вещам. Так, относительно земельного участка в Законе о концессионных соглашениях говорится, что земельный участок, на котором располагается объект концессионного соглашения и (или) который необходим для осуществления концессионером деятельности, предусмотренной концессионным соглашением, предоставляется концедентом концессионеру в аренду (субаренду) на срок действия концессионного соглашения (п. 1 ст. 11). В остальных случаях Закон о концессионных соглашениях (п. 1 и 9 ст. З) упоминает лишь о предоставлении концессионеру "некого" владения и пользования, не называя прямо взаимоотношения сторон арендными.

Согласно действующему российскому закону публично-правовое образование предоставляет концессионеру владение и пользование объектом на ограниченный срок и на возмездной основе. Соответственно концедент сохраняет контроль над надлежащим использованием объекта, перекладывая в то же время на концессионера бремя расходов на содержание и эксплуатацию объекта.

В теории гражданского права признано, что вещные права обладают определенной спецификой и отличительными признаками в сравнении с правами обязательственными.

Юридическую специфику вещных прав составляют следующие отличительные особенности.

Во-первых, все вещные права оформляют непосредственное отношение лица к вещи, что дает ему возможность использовать соответствующую вещь в своих интересах и без привлечения третьих лиц. "Общая юридическая сущность вещных прав состоит в том, что между данным лицом и данной вещью устанавливается некоторая идеальная (юридическая) и непосредственная связь: вещь предоставляется господству известного лица, отдается в его волю, принадлежит ему"*(19).

Во-вторых, вещные права имеют абсолютный характер, отличающий их от относительных, обязательственных прав. "Всем другим лицам возбраняются всякие действия, способные нарушить это господство, вследствие чего вещные права направляются против всех, являются в этом смысле абсолютными правами"*(20).

В-третьих, вещные права защищаются с помощью особых вещно-правовых исков.

Наконец, в-четвертых, специфика вещных прав традиционно усматривается в том, что их объектом могут служить только индивидуально определенные вещи, а потому с гибелью соответствующей вещи автоматически прекращается и вещное право на нее*(21).

Очевидно, что права концессионера, несмотря на некоторую схожесть в правомочиях, нельзя рассматривать как право собственности. Этот вывод правомерен в связи с тем, что российская гражданско-правовая доктрина, в русле представлений континентальной системы права, придерживается постулата о невозможности установления двух одинаковых прав собственности на одно и то же имущество; право собственности либо полностью сохраняется за собственником, либо полностью утрачивается им. Гражданское законодательство России не предусматривает конструкции так называемой "расщепленной" собственности, встречающейся в англо-американской системе права.

Возникает вопрос: можно ли рассматривать право владения и пользования концессионным имуществом как разновидность ограниченного вещного права, т.е. права на чужую вещь, уже присвоенную другим лицом?

Известно, что предоставляемые ограниченным вещным правом возможности всегда являются гораздо более узкими, чем правомочия собственника. В то же время они ограничивают и права собственника, поскольку последний лишается возможности свободно пользоваться своим имуществом.

Права концессионера, казалось бы, отвечают большинству признаков ограниченных вещных прав. Так, поскольку чаще всего объектом ограниченных вещных прав является недвижимое имущество, данные права подлежат государственной регистрации в соответствии с законодательством Российской Федерации. В Законе о концессионных соглашениях есть норма, обязывающая регистрировать право собственности на созданный в рамках концессионного соглашения объект недвижимого имущества одновременно с его обременением правами концессионера (п. 15 ст. З). Необходимость данной нормы вызвана спецификой складывающихся между сторонами правоотношений, где одна из сторон создает объект недвижимого имущества, являющийся собственностью другой стороны, с целью его самостоятельного использования в течение определенного периода времени. Правам концессионера присуще право следования. Кроме того, с гибелью имущества, переданного концессионеру по концессионному соглашению, прекращается и право на него, при этом именно концессионер несет риск его случайной гибели.

Правомочия концессионера уже на первый взгляд кажутся слишком узкими. Так, императивно установлено, что изменение целевого назначения реконструируемого объекта концессионного соглашения и передача концессионером в залог объекта концессионного соглашения или его отчуждение не допускаются (п. 5-6 ст. З Закона о концессионных соглашениях).

Следует заключить, что, несмотря на некоторое сходство с ограниченными вещными правами, права концессионера имеют обязательственно-правовой, а не вещный характер.

Во-первых, отношение концессионера к вещи зависит как от поведения собственника, так и от исполнения концессионером своих обязанностей перед собственником и третьими лицами. В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения своих обязанностей по договору концессионер может лишиться владения концессионным объектом, поскольку собственник по суду будет вправе потребовать расторжения концессионного договора.

Во-вторых, права концессионера всегда возникают в силу концессионного соглашения (договора) с собственником имущества. Содержание прав концессионера, включая различные возможности распоряжения концендированным имуществом, определяется условиями конкретного концессионного соглашения, в соответствии с которым объем прав концессионера может быть различным. Для вещных прав такое положение невозможно. Специфика вещных прав состоит в закрепление "статики" имущественных отношений, т.е. принадлежности вещей строго определенным лицам. Само назначение этой гражданско-правой конструкции обусловливает тот факт, что содержание вещных прав императивно определяется непосредственно законом, поскольку относительно содержания данных прав необходима предельная четкость. Соответственно стороны правоотношения не могут менять его содержание по своему усмотрению.

Некоторые авторы обосновывают применение еще более сложной юридической конструкции применительно к правам концессионера: "Заключение концессионного договора порождает два правоотношения - относительное между концендентом и концессионером, в котором оба являются носителями взаимных прав и обязанностей, и абсолютное - между концессионером и всеми третьими лицами"*(22). И далее: "благодаря прекращению одной из относительных связей между концендентом и концессионером у последнего возникает вещное право"*(23).

Действительно, с момента передачи объекта на стороне других лиц, включая собственника имущества, возникает обязанность не нарушать права, предоставленные концессионеру, и не препятствовать их осуществлению. Достаточно ли этого, чтобы признать вещный характер прав концессионера на концендированный объект? На мой взгляд, нет. Появление изложенной позиции можно объяснить тем, что, к сожалению, далеко не все исследователи проводят четкие границы между вещными и обязательственными правами.

Отмеченная особенность положения концессионера в отношении третьих лиц не является отличительной чертой концессионных соглашений. Такое же положение складывается во всех договорах, правовая цель которых состоит в предоставлении владения и пользования имуществом на время. Таким образом, если признать правильность подобной точки зрения, аналогичный вывод следует распространять также на все разновидности договора аренды, а также лизинг.

Общепризнано, что в области вещных прав решающее значение для удовлетворения интересов управомоченного лица имеют его собственные действия. Вещное право не может обусловливаться совершением каких-либо действий другими лицами.

Концессионер действительно получает прибыль в результате эксплуатации имущества публично-правового образования, и это имущество не может принадлежать всем и каждому на общем основании. Тем не менее концессионер в большинстве случаев не может совершать юридические действия, чтобы удовлетворить свои интересы, без обращения к публично-правовому образованию. Так, концессионеру всякий раз необходимо получать согласие концендента на уступку своих прав. Более того, некоторые правомерные способы удовлетворения своих интересов концессионеру запрещены Законом о концессионных соглашениях (залог прав, изменение целевого назначения имущества и т.д.). К тому же по закону концендент сохраняет право контроля за деятельностью концессионера в части ее соответствия условиям соглашения.

Таким образом, все особенности, приводимые авторами, отстаивающими вещный характер прав концессионера, присущи также арендным договорам, и нет оснований делать подобный вывод, основываясь лишь на том, что концессионные отношения обычно имеют более долгосрочный характер. Следует отметить, что предоставление арендатору вещно-правовой защиты и признание за правом аренды свойства следования также иногда расцениваются в юридической литературе как основания для отнесения этого права к числу вещных*(24). Думается, что это свидетельствует лишь об использовании законодателем отдельных элементов вещных правоотношений для регулирования договора аренды, который в целом сохраняет свою обязательственно-правовую природу. Действительно, правоотношение, порождаемое договором аренды, имеет не абсолютный, а относительный характер, поскольку основным содержанием этого правоотношения являются права и обязанности арендодателя и арендатора по отношению друг к другу, а не ко всем третьим лицам.

В связи со сказанным также необходимо отметить, что полное отождествление концессионного договора с каким-либо конкретным видом гражданско-правового договора, в частности с договором аренды, в принципе невозможно. Неправомерно и утверждение о том, что концессионный договор - это договор публично-правового образования с частным лицом типа договора аренды. Действительно, многие черты концессионных и арендных договоров очень схожи, а отдельные положения о договоре аренды могут в субсидиарном порядке применяться к концессионным соглашениям, если они не противоречат специальному законодательству и существу рассматриваемых отношений. Тем не менее содержание концессионного правоотношения богаче, чем содержание обычного арендного договора. Концессионное соглашение содержит в себе составляющие, свойственные многим типам гражданско-правовых договоров, а также признаки, существенным образом отличающие его от них. Следовательно, концессионное соглашение не относится к какому-либо предусмотренному ГК РФ типу договора.

На основе анализа положений российского законодательства можно выделить как минимум три основных блока в отношениях между концедентом и концессионером: а) отношения по поводу создания (реконструкции) предмета концессионного соглашения, т.е. элементы договора строительного подряда; б) отношения по поводу владения и пользования предметом концессионного соглашения, т.е. элементы договора аренды недвижимости; в) отношения, связанные с эксплуатацией предмета концессионного соглашения. В частности, все перечисленные в ст. 4 Закона о концессионных соглашениях объекты имеют специальное назначение, каковым является удовлетворение потребности в той или иной хозяйственной сфере неопределенного круга услугополучателей. Соответственно закон возлагает на концессионера обязанность осуществлять целевое использование объекта концессионного соглашения, что предполагает оказание строго определенного вида услуг с использованием этого имущества.

Концессионер имеет право собственности, т.е. вещное право, лишь на продукцию и доходы, полученные в результате деятельности, предусмотренной концессионным соглашением, и имущество, созданное или приобретенное при исполнении концессионного соглашения и не являющееся объектом концессионного соглашения, если иное не установлено концессионным соглашением (п. 7 и п. 10 ст. З Закона о концессионных соглашениях). То есть и это правило имеет диспозитивный характер.

В середине XIX в. некоторые ученые говорили о том, что поскольку концессионный договор - явление новое, вещные права концессионера нельзя определить при помощи уже известных гражданскому законодательству конструкций, и вводили для этих целей новую категорию - "прекарное владение"*(25).

Можно продолжать изобретать новые категории, однако стоит подумать о практической целесообразности подобного подхода. Прекарное право до сих пор не находит определения в большей части современных законодательств. К тому же даже с формальной точки зрения можно найти множество несовпадений. Так, особенностью прекарного владения в Древнем Риме была его бессрочность, хотя собственник имел право отменить его по своему желанию. Права концессионера на концессионное предприятие всегда ограничены определенным сроком, который устанавливается в каждом конкретном договоре.

Некоторые исследователи отмечают, что обязательственным правам концессионера присуща также такая отличительная особенность, как исключительный, или монопольный, характер. Еще А.В. Карасе в своей монографии "Советское промышленное право" писал по этому поводу следующее: концессионеру предоставляется исключительное право владеть промышленными предприятиями такого размера, которые могут принадлежать только государству*(26).

Современные авторы, придерживающиеся данной точки зрения, отмечают, что правовая природа подобных исключительных прав иная, чем предусмотренная гражданским законодательством в отношении результатов интеллектуальной деятельности. Данный исключительный характер приобретаемых прав подразумевает, что в пределах определенной территории или вида деятельности не допускается аналогичная деятельность любых третьих лиц, а также самого концедента. Особенность исключительных прав, предоставляемых концедентом концессионеру, заключается в том, "что их источником служит не только и даже не столько статус концедента как собственника концессионного имущества, сколько прерогативы концедента как органа публичной власти"*(27).

В связи с этим следует отметить, что согласно Закону о концессионных соглашениях предметом концессионного соглашения являются отдельные виды недвижимого имущества*(28).

Следовательно, речь идет об отношениях, связанных с предоставлением права пользования объектами государственной и муниципальной собственности, не находящимися в хозяйственном ведении или оперативном управлении государственных и муниципальных предприятий или учреждений, т.е. имуществом государственной казны.

Ранее в законопроекте, который длительное время обсуждался в Государственной Думе РФ, предмет соглашения формулировался как "установление прав и обязанностей в отношении отдельных видов хозяйственной деятельности, предоставление права на осуществление которых находится в компетенции органов государственной власти Российской Федерации или муниципальных образований"*(29).

Полагаю, в связи с изменением законодательной формулировки утверждение относительно исключительности прав концессионера в пределах определенного вида деятельности потеряло свою актуальность.

Следует также заметить, что формулировка законопроекта была не совсем корректной, так как непосредственное установление прав и обязанностей не может являться ни объектом договора, ни предметом договора, т.е. тем, по поводу чего стороны вступают в договорное правоотношение. Думается, что само установление прав и обязанностей - это скорее правовой эффект, порождаемый договором, а также способ, позволяющий сторонам закрепить свой обоюдный интерес.

Даже если придерживаться мнения об исключительном характере прав концессионера после принятия окончательной редакции нормативного акта, нельзя не заметить, что данный исключительный характер прав на концендированный объект в некоторых случаях просто нивелируется предшествующей практикой нормотворчества и хозяйствования, а принятый закон не позволяет обеспечить действенных механизмов его осуществления.

Закон о концессионных соглашениях не предусматривает исключительного права концессионера устанавливать правила и условия ведения бизнеса на территории своей концессии, хотя только он ответствен перед концедентом за соблюдение условий соглашения и несет все риски, связанные с эксплуатацией объекта концессии.

Так, в п. 6-8 ч. 1 ст. 4 Закона о концессионных соглашениях в числе объектов концессионного соглашения перечислены аэродромы или здания и (или) сооружения, предназначенные для взлета, посадки, руления и стоянки воздушных судов; объекты производственной и инженерной инфраструктур аэропортов; объекты единой системы организации воздушного движения.

Однако в условиях раздробленности аэропортовых активов между различными собственниками концессионеру было бы крайне сложно обосновать свое право устанавливать единые правила оказания услуг для всех предприятий на территории аэропорта, предоставленного ему в эксплуатацию по концессионному договору.

В Законе о концессионных соглашениях содержится норма следующего содержания: в случае, если объект концессионного соглашения и иное не находящееся в государственной или муниципальной собственности имущество предназначены для использования по общему назначению, концедент вправе заключать с собственником имущества, не находящегося в государственной или муниципальной собственности, гражданско-правовой договор, который определяет условия и порядок предоставления указанного имущества концессионеру (договор в пользу третьего лица), но обязан поставить возникновение прав и обязанностей по указанному договору в зависимость от возникновения отношений по концессионному соглашению п. 2 ст. 4 Закона о концессионных соглашениях.

Таким образом, законодатель предпринял попытку закрепить роль концендента как посредника между собственником имущества и концессионером. Но данный механизм вряд ли будет действенным при разрешении указанной проблемы, и вот почему. Во-первых, концедент не располагает какими-либо правовыми средствами, способными заставить собственника имущества заключить договор в пользу концессионера; во-вторых, условия каждого конкретного договора будут всякий раз являться результатом переговоров между собственником имущества и концендентом. Соответственно условия таких договоров не будут определяться концессионером как лицом, несущим ответственность за эксплуатацию объекта концессии, перед концендентом и конечными услугополучателями.

Из всего изложенного можно сделать некоторые выводы относительно прав концессионера на объект концессии.

1. В соответствии с современным российским законодательством вещные права на концендированный объект всецело принадлежат публично-правовому образованию, концессионер же имеет обязательственные права на объект концессии и вещные - на плоды, продукцию и доходы от использования концессионного объекта.

2. Вывод о том, что концессионеру в рамках концессионного соглашения предоставляются некий комплекс исключительных прав, был правомерен только на основе анализа положений законопроекта "О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами". Анализируя положения принятого Государственной Думой РФ Закона о концессионных соглашениях, следует заключить, что данное утверждение полностью потеряло свою актуальность, поскольку, положения о предмете концессионного соглашения сформулированы иным образом, а именно путем перечисления конкретных видов объектов недвижимого имущества, которые могут сдаваться в эксплуатацию концессионерам. В отличие от законопроекта, в Законе о концессионных соглашениях ничего не говорится о каких-либо сферах деятельности, в рамках которых концессионеру предоставляются исключительные или монопольные права. Соответственно Закон о концессионных соглашениях не предусматривает механизмов обеспечения подобных исключительных прав в отношении всех третьих лиц, поскольку нормы законодательства не закрепляют обязанности третьих лиц вести свой бизнес на территории концессии на установленных концессионером единых для всех условиях.

И.С. Вахтинская

"Законодательство", N 10, октябрь 2007 г.