Следуя горькой судьбе перестраховщика

(Дедиков С.)

("Бизнес-адвокат", N 5, 2000)

Текст документа

СЛЕДУЯ ГОРЬКОЙ СУДЬБЕ ПЕРЕСТРАХОВЩИКА

С. ДЕДИКОВ

Перестраховочные операции осуществляются в России уже более 10 лет, но остаются мало известным видом деятельности большинству российских граждан, да и юристам. В 1992 году был принят Закон РФ "О страховании", в статье 13 которого впервые в нашей стране получил законодательное выражение сам институт перестрахования. К сожалению, при разработке Закона не были учтены ни реальная практика, ни мнение специалистов, работающих в этой сфере.

В начале кратко о сущности перестрахования и его значении в экономической жизни.

Перестрахование представляет собой особый вид финансовых услуг, оказываемых страховыми организациями другим страховым компаниям в целях возмещения им убытков, понесенных в результате выплат страхового возмещения по крупным и наиболее опасным рискам.

С макроэкономической точки зрения при перестраховании происходит более равномерное вторичное (первичное - при страховании) распределение рисков между отдельными субъектами экономических отношений, между регионами одной страны и различными государствами.

В соответствии с действующими в России правовыми актами страховая компания может держать на себе по одному объекту страхования обязательства, которые не превышают 10 процентов ее собственных средств. Если объем ответственности больше, то страховщик обязан передать весь ее излишек другим страховым и перестраховочным обществам, то есть перестраховать риск. Другими словами, перестрахование - это страховка для страховщика, не только экономически целесообразная, но и зачастую обязательная в силу прямого предписания закона. При этом одной из важнейших функций, объективно свойственных перестрахованию, является повышение финансовой устойчивости страховых компаний, а следовательно, и надежности страхования в целом.

В настоящее время в России перестраховываются все относительно крупные промышленные предприятия, строительно - монтажные риски, здания и дорогостоящее оборудование, воздушные, морские и речные суда, космические и атомные риски, грузы, товары на складах, так называемая профессиональная ответственность, банковские риски, транспортные средства, в первую очередь иномарки и т. д. Общий объем сбора перестраховочной премии в годовом исчислении превышает сумму, эквивалентную полумиллиарду долларов США.

Перестраховочные отношения оформляются договорами перестрахования, которые являются новым для российского права видом гражданско - правовых сделок. Может быть, именно поэтому проблема соответствия законодательства и реальной практики перестрахования - одна из самых острых проблем в страховом праве. Уверен, абсолютное большинство юристов, прочитавших это, скажет: "Да никакой проблемы здесь нет. Как говорили древние римляне: "Закон суров, но закон". Нравится он или нет, его просто нужно выполнять. Поэтому практика должна подстраиваться под закон, а не закон приводиться в соответствие с практикой". Однако законы пишут и принимают люди, которым свойственно ошибаться, так же как и другим людям. И почему бы не изменить закон, когда практика выработала более адекватные реальности, нежели предлагает закон, правила поведения участников конкретных отношений? И, наконец, разве не следует стремиться к тому, чтобы законы в наибольшей мере учитывали интересы общества, людей, государства? Только в этом случае, по моему мнению, они будут исполняться добровольно и эффективно.

В отношении перестрахования и сам Закон, и его применение арбитражными судами и другими государственными органами, наоборот, ломают устоявшиеся на рынке традиции, обычаи делового оборота, которые в данной системе отношений выстраивались по принципу наивысшей эффективности и не нарушают прав и охраняемых законом интересов других хозяйствующих субъектов, не затрагивают интересов государства.

Причина такого положения кроется в истории вопроса. Перестраховочные операции на национальном рынке стали осуществляться еще до появления каких-либо законодательных норм о перестраховании. Поэтому правовое регулирование отношений между перестрахователем и перестраховщиком происходило исключительно договорными нормами, большинство которых было позаимствовано из договоров, применяемых на Западе, а они, в свою очередь, опирались на складывавшиеся там в течение долгих лет обычаи делового оборота.

В принятом в 1992 году Законе РФ "О страховании" (в настоящее время - "Об организации страхового дела в РФ") было закреплено, по моим оценкам, неудачное определение перестрахования как страхования страховой компанией риска исполнения своих обязательств по заключенному ею договору страхования. Недостатки такого понимания перестрахования заключаются прежде всего в том, что оно существенно отличается от классической теории, которая рассматривает перестрахование как процесс дробления ответственности страховщика по договору страхования с другими страховыми и перестраховочными обществами. Под такой взгляд подстраивалась и вся технология дела. Например, под объектами перестрахования понимались объекты, указанные в перестраховываемом договоре страхования. В перестраховочных договорах и в настоящее время широко используются такие термины, как "доля перестраховщика в ответственности", "доля в премии", "доля участия в убытке" и т. д. Кроме того, считалось, что страховые случаи по договорам страхования и перестрахования, как правило, совпадают. Совпадают чаще всего и сроки действия этих договоров, и, в частности, ответственность перестраховщика не может длиться дольше, чем ответственность страховщика. Во-вторых, законодательное определение явно не охватывало договоры перестрахования на базе эксцедента убыточности, где страховым случаем признается превышение у перестрахователя согласованного сторонами уровня убытков от страховых выплат за определенный временной период (обычно год), а не конкретная выплата страхового возмещения. Нет в определении и упоминания такой разновидности перестраховочных договоров, как договоры ретроцессии, то есть последующего перестрахования риска уже самим перестраховщиком.

Фактически такое же определение перестрахования содержится и в п. 1 ст. 967 Гражданского кодекса РФ, заменившей ст. 13 Закона о страховании: "Риск выплаты страхового возмещения или страховой суммы, принятый на себя страховщиком по договору страхования, может быть им застрахован полностью или частично у другого страховщика (страховщиков) по заключенному с последним договору перестрахования".

К сожалению, законодатель не ограничился только определением понятия данного вида договора, как это было раньше. В п. 2 ст. 967 ГК говорится о том, что к договору перестрахования применяются правила, предусмотренные главой 48 "Страхование", подлежащие применению в отношении страхования предпринимательского риска, если договором перестрахования не предусмотрено иное.

Все это означает, что договор перестрахования с основным договором страхования связывают только объект, а именно риск выплаты страхового возмещения или страховой суммы по основному (оригинальному) страховому договору, и одна из сторон - страховщик, который в данной системе отношений выступает в качестве страхователя. Здесь, в частности, кроется ответ на довольно часто задаваемый работниками отделов перестрахования страховых компаний вопрос о том, допустимо ли заключение перестраховочного договора на неоригинальных условиях, то есть условиях, отличающихся от условий страхования (другой размер страхового тарифа, неполный перечень объектов страхования и рисков и т. д.) - конечно, да, если стороны не договорились об ином. Законом договор перестрахования, по существу, приравнен к договору страхования предпринимательского риска со всеми вытекающими отсюда последствиями - можно страховать только свои риски и исключительно в свою пользу. Таким образом, довольно широко применяемая в перестраховании практика выплаты перестраховщиком страхового возмещения непосредственно страхователю по оригинальному договору страхования становится небесспорной. Например, в одном из решений арбитражного суда по спору, вытекающему из договора перестрахования, сделан следующий вывод: "По договору перестрахования с учетом ст. 933 ГК РФ может быть застрахован предпринимательский риск самого перестрахователя и только в его пользу, в связи с чем выплата перестраховщиком страхового возмещения непосредственно страхователю по оригинальному договору страхования является прямым нарушением требований закона и означает исключение ответственности перестрахователя".

Что еще более важно с точки зрения технологии - страховые случаи по договору страхования и соответствующему договору перестрахования не совпадают ни по сути, ни по времени, а иногда и по другим элементам (место, размер убытков и т. д.). Так, по основному договору страхования страховым событием может быть пожар, наводнение, противоправные действия третьих лиц и т. д., а по договору перестрахования - всегда риск выплаты страхового возмещения.

Наконец, если стороны перестраховочного договора не оговорили в нем иное, то к их отношениям в той части, которая не урегулирована этим договором, применяются нормы главы 48 ГК, касающиеся обычного договора страхования. Между тем эти правила очень серьезно отличаются от того, как стороны перестраховочного договора привыкли строить свои отношения. То есть перестрахователю и перестраховщику здесь насильно навязываются совсем другие условия игры.

Практика перестрахования вначале никак не отреагировала на эти законодательные нововведения: закон существовал как бы сам по себе, а реальное перестрахование шло своим традиционным путем. Однако по мере развития рынка, увеличения объемов перестраховочных операций и вовлечения в процесс перестрахования все большего числа страховых компаний стали все чаще возникать споры и конфликты. И тут оказалось, что закон, призванный упорядочить, сделать более стабильными отношения в сфере перестрахования, в ходе правоприменительной практики начинает разрушать перестраховочные договоры, подрывает стабильность рынка этого вида услуг.

Проблемы возникают уже с тем, как оценивать само определение договоров перестрахования, содержащееся в п. 1 ст. 967 ГК. Вот конкретные примеры судебной практики, демонстрирующие два диаметрально противоположных подхода к этой проблеме.

Так, в решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных инстанций по делу по иску ТОО "Промтовары-78" к СК "Копи-Аско" и ее материнской компании СК "Южурал-Аско" о признании недействительным договора облигаторного, то есть обязательного, перестрахования говорится следующее: "Содержание договора перестрахования установлено в законе (п. 1 ст. 967 ГК РФ). Между тем условия спорного договора не соответствуют содержанию такого договора, предусмотренному законом... В договоре не определен его предмет, так как нет упоминания о страховании перестрахователем риска выплаты страхового возмещения или страховой суммы по заключенным им договорам страхования (п. 1 ст. 967 ГК РФ)." ..."Все положения ст. 967 ГК РФ являются императивными и обязательными для сторон перестраховочного договора". Другая позиция выражена в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа по делу N КГ-А40/460-99 по иску перестраховщика к перестрахователю о взыскании выплаченного ему страхового возмещения как неосновательного обогащения, так как договор перестрахования не соответствует закону и, в частности, не содержит упоминания о страховании риска исполнения страховщиком своих обязательств (ст. 13 Закона о страховании). Кассационная инстанция оставила в силе состоявшиеся судебные акты, которыми было отказано в удовлетворении иска, и при этом указала - из ст. 13 "не вытекает, что примененное законодателем определение перестрахования должно быть обязательно указано в качестве предмета договора перестрахования при его заключении".

Как мне представляется, второе решение является более правильным. Ведь никому в голову не придет требовать, чтобы, скажем, в договоре купли - продажи или договоре аренды были непременно дословно воспроизведены определения этих договоров, содержащиеся в ГК. Вообще вызывают серьезные возражения попытки придать определениям договоров нормативный характер, а тем более наделить их статусом императивных норм. На мой взгляд, определения носят исключительно информационный характер, помогая отличать один вид договора от другого, и не более. Если же их рассматривать как нормы права, то получается, что любой заключенный поименованный договор, не содержащий дословного определения договора этого вида, является ничтожным, поскольку противоречит закону. Абсурдность такого вывода мне кажется совершенно очевидной.

Почему-то суды не считают возможным применять именно к договорам перестрахования обычные и широко используемые в судебной практике методы толкования договорных норм, когда договор квалифицируется не по его наименованию, а по предметному содержанию. Так и в данном случае можно было с натяжкой согласиться, что если стороны не упомянули о страховании риска страховой выплаты как о предмете договора, то он просто не может быть оценен как перестраховочный договор, это некая иная сделка, но она вовсе не является недействительной, если не противоречит общим императивным нормам права.

Помимо этого суды стали признавать страховыми случаями по договорам перестрахования реальную выплату перестрахователем страхового возмещения, а не возникновение риска такой выплаты, как прямо указано в тексте закона. Если учесть, что договоры перестрахования традиционно заканчиваются одновременно с оригинальным договором страхования, то у недобросовестного перестраховщика появилось абсолютно законное основание отказать перестрахователю в возмещении убытков, если тот произвел страховую выплату после истечения срока действия договора, хотя бы и по страховым случаям, произошедшим в тот период, когда договор еще действовал. Именно такой вердикт вынес Арбитражный суд г. Москвы по делу по иску Военно - страховой компании к СК "Инфост", отказавшейся выплачивать страховое возмещение по договору перестрахования автотранспорта по тем основаниям, что страховщик перечислил деньги страхователю уже после того, как закончился срок действия договора страхования и соответственно перестрахования, хотя страховое событие имело место за два месяца до истечения этого срока. Решение первой инстанции оставили в силе и все вышестоящие суды. Естественно, возникает вопрос, а что же делать страховщику, если страховое событие происходит, например, в самые последние дни действия договора страхования, и он, конечно же, по сугубо технологическим причинам (страхователь должен направить ему извещение, а только на это, как правило, дается 2 дня; он обязан провести хотя бы элементарное расследование, собрать необходимые документы, назначить экспертизу для определения размера ущерба, наконец, сам оформить акт страхования и еще подготовить платежное поручение и т. д.) при всем желании не сможет произвести страховую выплату до завершения договора. Опять, мягко говоря, парадоксальность принятого судами решения налицо, но судебные акты остались в силе.

Конечно, можно придумать экзотические варианты перестраховочной защиты и обойти эту проблему. Но хотелось бы спросить, тех, кто на это толкает рынок, почему они с такой настойчивостью создают все новые и новые препятствия для развития нормальных рыночных отношений?

Кое-кто из специалистов предлагает решить проблему самым простым способом - заключать договоры перестрахования на больший срок, чем договоры страхования. При всей внешней простоте и привлекательности этого предложения здесь тем не менее есть подводные камни. Поскольку по договору перестрахования страхуется риск выплаты страхового возмещения по оригинальному страховому договору, то после того как он прекратил свое действие, о каком риске страховой выплаты по нему может идти речь? То есть здесь отсутствует сам предмет для договора перестрахования.

Вообще уйти от определения договора перестрахования в законе, как предлагают другие специалисты, на мой взгляд, нельзя, ведь с этим договором законодатель связывает вполне определенные налоговые льготы - при осуществлении перестраховочных операций не взимается НДС, перестраховщик вправе формировать страховые резервы, которые обеспечиваются активами, освобожденными от налогообложения, он может относить на затраты выплаты страхового возмещения, комиссию, уплаченную страховщику за предоставленный тем бизнес и т. д.

Вот почему последние два - три года настойчиво ставится вопрос о совершенствовании законодательного регулирования перестрахования. Причем главной проблемой является более корректное, не мешающее развитию перестраховочного рынка и не подрывающее обязательства перестраховщика определение перестраховочного договора.

Следует подчеркнуть, что сейчас содержащееся в законе определение закрепляет один из, по крайней мере, пяти доктринальных взглядов на природу перестрахования. Вряд ли можно ожидать, что в процессе подготовки нового текста п. 1 ст. 967 ГК специалистам, придерживающимся различных точек зрения на этот предмет, удастся прийти к единообразному пониманию перестрахования. А любое доктринальное определение имеет свои объективные ограничения и недостатки и в силу этого может создавать препятствия для нормального развития рынка перестраховочных услуг.

Вот почему рабочей группой, созданной в рамках комитета по перестрахованию Всероссийского союза страховщиков, был избран принципиально новый подход в разработке определения договора перестрахования, которым было бы целесообразно заменить нынешний текст п. 1 ст. 967 ГК. Прежде всего было решено уйти от малейшей конфликтности данного текста, чтобы ни у субъектов перестраховочной деятельности, ни у специалистов не возникало возражений и замечаний по этому поводу, а следовательно, не привязывать определение ни к одной из существующих доктрин, не пытаться в нем раскрыть сущность перестрахования во всей ее глубине. Наиболее продуктивным оказался описательный метод, раскрывающий содержание договора перестрахования через описание обязательств сторон и четкое указание квалифицирующих признаков, отличающих этот вид договора от любых других гражданско - правовых сделок.

В подготовленном группой определении указывается, что перестраховщик за плату, обусловленную договором, обязуется возместить страховщику (перестраховщику) в соответствии с условиями договора убытки, понесенные последним в результате исполнения своих обязательств по заключенному им в качестве страховщика (перестраховщика) договору страхования (перестрахования) или совокупности таких договоров. В качестве признаков, отличающих договор перестрахования от иных гражданско - правовых сделок, выбраны: а) особый субъектный состав: обе стороны, профессиональные страховые организации, имеющие установленную законом лицензию на осуществление страховой деятельности, б) неразрывная связь убытков перестрахователя с заключенным им в качестве страховщика (перестраховщика) договором страхования (перестрахования) или совокупности таких договоров.

Такая формулировка охватывает все известные виды перестраховочных договоров и дает простор для появления новых видов. Кроме того, она не оставляет места для чиновничьего или судебного произвола в отношении участников перестраховочных отношений, если наличествуют приведенные выше обязательные признаки таких договоров.

В определении нашли отражение договоры ретроцессии через указание в скобках в качестве перестрахователя наряду со страховщиком и перестраховщика и в качестве основного договора наряду с договором страхования - договора перестрахования. Включение в текст упоминания о совокупности страховых перестраховочных договоров закрывает вопрос о том, можно ли в соответствии с действующим законом, где речь идет исключительно об одном риске, считать договорами перестрахования соглашения о защите части или всего страхового или перестраховочного портфелей, в частности договоры облигаторного перестрахования, охватывающие большое число рисков.

Это определение в обязательном порядке должно быть дополнено положением о неприменении других норм главы 48 ГК РФ к договору перестрахования, если в самом договоре не оговорено иное. Другими словами, здесь предлагается подход, прямо противоположный тому, что закреплен сейчас в п. 2 ст. 967 ГК. Это могло бы в принципе снять с повестки дня проблему навязывания законодателем сторонам перестраховочного договора тех правил, какие не соответствуют природе этого вида договора и обычаям делового оборота в этой сфере экономики.

Остальные позиции ст. 967 ГК вполне могут быть сохранены, в том числе нынешняя норма о полной ответственности страховщика перед страхователем за выполнение своих обязательств по страховому договору перед страхователем, если даже соответствующий риск перестрахован. Иное дело, что такая формулировка судами подчас опять-таки понимается, как мне представляется, неправильно. Они, как отмечалось выше, делают отсюда вывод о том, что перестраховщик, даже если есть соответствующее соглашение со страховщиком, не может брать на себя урегулирование убытков за страховщика и осуществлять выплату своей доли страхового возмещения непосредственно страхователю. Однако быть ответственным за выполнение обязательств (как дословно в тексте п. 3 ст. 967 ГК) и лично их исполнять - это, как говорят в Одессе, две большие разницы (см. п. 1 ст. 313 ГК).

Вторая линия несовпадения норм закона и реальной практики перестрахования проходит в вопросах технологии заключения договоров. В перестраховании сложились специфические методы направления оферты, главным образом по факсу или по электронной почте, зачастую без предварительного заключения соглашения о признании юридической силы за факсимильными копиями собственноручных подписей представителей сторон (см. п. 2 ст. 160 ГК). Акцептом оферты перестраховщики, как правило, признают не ответ лица, которому адресована оферта (так определяет понятие акцепта закон - см. п. 1 ст. 438 ГК), а сам факт подписания оферты акцептантом. Договор перестрахования в силу обычаев делового оборота считается заключенным с момента проставления перестраховщиком своей подписи на оферте перестрахователя, тогда как по закону (п. 1 ст. 433 ГК) договор признается заключенным в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта. Есть проблема и в части регулирования предварительных договоров в перестраховании. Если по закону (п. 1 ст. 429 ГК) предварительный договор представляет собой соглашение об обязательном заключении в будущем основного договора на согласованных условиях, то в перестраховочной деятельности встречаются довольно часто случаи так называемого предварительного распределения риска, то есть еще до заключения договора страхования. С юридической точки зрения этот договор очень похож на классический предварительный. Но в отличие от правил, предусмотренных для него в законе, практика делового общения выработала свой, более гибкий подход. Так, в дальнейшем при заключении основного договора перестрахования перестрахователь может сам изменить отдельные условия, скажем, уменьшить объем ответственности, передаваемой перестраховщику. Это считается вполне допустимым. Зачастую стороны не заключают основной договор, а просто предварительный договор де-факто переходит в разряд основных, и стороны несут согласно его условиям конкретные финансовые обязательства, а такая конвертация предварительного договора в основной ГК не предусмотрена.

Этот перечень несовпадений может быть продолжен.

Здесь, безусловно, участники перестраховочных отношений должны либо более строго относиться к требованиям закона, либо в специальных соглашениях между собой, так называемых генеральных договорах о факультативном перестраховании (ретроцессии), четко оговаривать исключения из тех базовых правил заключения договоров, которые установлены ГК, поскольку кодекс отдает в этих вопросах безусловный приоритет соглашению сторон. Уже упоминавшийся Комитет по перестрахованию ВСС в целях облегчения этой задачи разработал специальный Свод стандартных положений договоров об общих условиях факультативного перестрахования (ретроцессии), которые в максимальной степени адаптированы к нормам права, но одновременно учитывают по возможности и традиционные технологические приемы заключения договоров перестрахования.

Кстати говоря, было бы только на пользу развитию договорного права, если бы законодатель учел появившиеся в экономическом обороте особенности заключения договоров, отражающие высокую динамику рыночных отношений и использование самых современных средств связи.

Есть и еще один аспект проблемы соотношения закона и практики. В большинстве договоров перестрахования можно встретить ту или иную формулировку принципа "следования судьбе страховщика". Чаще всего он понимается как безусловная обязанность перестраховщика согласиться со всеми решениями страховщика по страховым случаям и возместить ему понесенные им убытки. Нередко на этот принцип ссылаются и суды, принимая решение о взыскании суммы страхового возмещения с перестраховщика, отказавшегося выплачивать его добровольно под тем предлогом, что страховая компания неправильно квалифицировала конкретное неблагоприятное событие как страховой случай. Однако такая практика не является повсеместной. Например, Арбитражный суд г. Москвы по делу N А40-1276/99-89-183 принял решение об отказе в иске перестрахователю о взыскании с перестраховщика страхового возмещения по договору перестрахования, указав следующее: перестраховщик, являясь по перестраховочному договору в силу закона страховщиком, обязан был "затребовать у страхователя (истца) все необходимые документы, подтверждающие факт наступления страхового случая, а также законность и обоснованность произведенной им выплаты страхового возмещения". С таким выводом суда трудно не согласиться. Действительно, в соответствии с законодательством выплата страхового возмещения должна быть произведена только в том случае, когда имеет место бесспорное страховое событие. Если страховщиком в интересах сохранения хороших отношений со страхователем была произведена так называемая компромиссная выплата, то есть когда соответствующее событие согласно условиям договора страхования или подлежащим применению правилам страхования не является страховым случаем, либо у страховщика были иные законные основания отказать в страховой выплате, то такие решения не могут порождать правовых последствий для перестраховщика.

Периодически в различных регионах России возникают определенные проблемы для участников перестраховочных операций и в их отношениях с налоговыми органами. Дело в том, что в Положении об особенностях определения налогооблагаемой базы для уплаты налога на прибыль страховщиками, утвержденном Постановлением Правительства РФ N 491 от 16 мая 1994 г., договор перестрахования в большинстве пунктов не упоминается. Перестраховщики, совершенно обоснованно считая, что занимаются особым видом страховой деятельности, в полном объеме пользуются нормами данного документа. Но некоторые государственные налоговые инспекции, буквально толкуя указанное положение, предъявляют к перестраховщикам претензии по поводу умышленного занижения налогооблагаемой базы за счет отнесения на затраты расходов, связанных с выполнением обязательств по договорам перестрахования. Такие претензии, в частности, были предъявлены Западно - Сибирскому перестраховочному обществу и перестраховщик вынужден был обжаловать решение налогового органа о взыскании недоимки по налогам, пеней и штрафных санкций в арбитражный суд. Суд согласился с доводами истца, что перестраховщик согласно п. 1 ст. 967 ГК в договоре перестрахования является страховщиком, что по перестраховочному договору страхуется риск страховой выплаты, то есть это фактически договор страхования особого объекта, и признал решение налогового органа недействительным.

В Государственной Думе прошлого созыва была создана специальная рабочая группа по совершенствованию законодательства о налогообложении страховой деятельности. К сожалению, она не успела выработать какого-либо относительно завершенного документа. В этой связи есть пожелание, чтобы депутаты нынешней Госдумы не забыли об этой проблеме.

Мне кажется, что содержащиеся в статье примеры и аргументы убедительно свидетельствуют о настоятельной необходимости совершенствования законодательного регулирования перестраховочной деятельности. Конечно, государство вместо этого может просто заставить участников рынка неукоснительно соблюдать требования закона, фактически подрывающего этот бизнес. Вопрос лишь в том, кому и зачем это нужно? И не лучше ли новому составу Государственной Думы прислушаться к мнению субъектов рынка перестраховочных услуг и поправить законодательство так, чтобы оно содействовало укреплению стабильности перестраховочных отношений, а значит, и повышению качества страховых услуг в целом?

Название документа