Еще раз к вопросу о совершенствовании Патентного закона Российской Федерации

(Корчагин А., Полищук Е.)

("Законодательство и экономика", N 2, 2000)

Текст документа

ЕЩЕ РАЗ К ВОПРОСУ О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ

ПАТЕНТНОГО ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

А. КОРЧАГИН, Е. ПОЛИЩУК

А. Корчагин, генеральный директор Российского агентства по патентам и товарным знакам.

Е. Полищук, заместитель заведующего отделом Федерального института промышленной собственности.

Статья В. Еременко "Пути совершенствования российского патентного законодательства" (Законодательство и экономика. 1999. N 9) включает обсуждение проекта федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Патентный закон Российской Федерации" в редакции 1996 г. В этой части она во многом повторяет доводы автора, опубликованные более двух лет назад (Патенты и лицензии. 1997. N 8). Им не принято во внимание, что работа над упомянутым законопроектом все это время продолжается (см.: Патенты и лицензии. 1998. N 6, 11 и др.). Более того, В. Еременко даже сохранил в своей работе название несуществующего уже более двух лет института - ВНИИГПЭ и с явным оттенком сомнения высказывается о возможности создания уже существующего органа - Высшей патентной палаты.

Нельзя сказать, что все высказанные В. Еременко соображения ошибочны или спорны. Представляется совершенно справедливой его негативная оценка действующей системы отсроченной экспертизы, от которой в законопроекте предлагается отказаться. Заявителями весьма настоятельно высказывается пожелание об установлении срока проведения экспертизы заявки. Это свидетельствует о том, что они объективно заинтересованы в скорейшем получении информации о результатах проверки патентоспособности изобретения. С этими пожеланиями резко контрастирует существующая в нашей стране система отсроченной экспертизы.

Применение Патентного закона в течение более чем семи лет показало, что в условиях финансовых трудностей, как правило, испытываемых бюджетными научными организациями, вузами и др., а также "индивидуальными российскими заявителями", отечественные заявители обычно пользуются возможностью "отсрочки" начала экспертизы по существу лишь как средством отложить уплату соответствующей пошлины. Но в связи с ростом абсолютных размеров пошлин нередко результат оказывается противоположным ожидаемому.

По предложению патентного ведомства уже введена в Положение о пошлинах за патентование норма о предоставлении отсрочки уплаты пошлин бюджетными организациями. Кроме того, в предложениях патентного ведомства по изменению Патентного закона предусмотрена беспошлинная система патентования изобретений авторами, которые при подаче заявки приложили к ней заявление о предоставлении после выдачи патента неисключительной лицензии любому лицу на использование изобретения на условиях, соответствующих установившейся практике. Сочетание этих двух факторов создает благоприятные условия для отечественных заявителей, дав возможность обходиться без системы отсроченной экспертизы. Поэтому сохранение ее в дальнейшем, выгодное преимущественно иностранным заявителям, лишь позволило бы и впредь откладывать на отдаленный (до трех лет) период поступление уплачиваемых в валюте пошлин по их заявкам. Отсроченная экспертиза фактически превратилась в эффективное средство для воздействия на отечественную экономику в результате закрепления иностранными заявителями приоритета их изобретений на территории России и поддержания отечественных разработчиков в состоянии правовой и экономической неопределенности в отношении технических решений по опубликованным заявкам зарубежных заявителей в течение значительного времени.

С учетом приведенных соображений относительно связи системы экспертизы изобретений и общегосударственных интересов не могут быть признаны корректными оценки целесообразности отсроченной экспертизы с позиций не общества в целом, а отдельного заявителя, преследующего лишь собственные цели и потому принимающего во внимание только предоставляемые ему этой системой более широкие возможности.

Отказ от этой системы не приведет к потере оперативности информирования отечественных разработчиков о новых технических решениях (в том числе и созданных за рубежом) путем публикации сведений о заявках, поскольку такая публикация предусматривается и в Патентном законе. Однако в отличие от ситуации, сложившейся в настоящее время, это не будет приводить к раскрытию содержания таких решений без обеспечения их правовой охраны, что нередко бывает сейчас, когда по поданной и опубликованной заявке не испрашивается экспертиза по существу ввиду отсутствия необходимых средств.

Наконец, в упомянутых изменениях предусматривается проведение в течение шести месяцев после окончания формальной экспертизы информационного поиска по заявкам на изобретения, приоритет которых устанавливается по дате поступления в Федеральное патентное ведомство. В сочетании с уже достигнутыми в Роспатенте сжатыми сроками регистрации объекта промышленной собственности после уплаты пошлины за выдачу патента и срока публикации сведений о выдаче патента (3 - 4 месяца) это существенно ускорит наступление момента, когда заявитель, став патентообладателем, сможет реализовать свое исключительное право.

К сказанному следует добавить, что в настоящее время (как и во время принятия Патентного закона в действующей редакции, предусматривающего отсроченную экспертизу) в нашей стране отсутствует основная причина, стимулировавшая переход на эту систему в ряде зарубежных стран, - неспособность патентного ведомства осуществить в приемлемые сроки экспертизу по всем поступившим заявкам.

К сожалению, В. Еременко, дав верную оценку системе отсроченной экспертизы, упраздняемой согласно законопроекту, оставляет без рассмотрения большинство отмеченных выше факторов, существенных для России, полагая, что законопроект носит в основном косметический характер. Вместе с тем он подвергает детальному обсуждению ряд положений Патентного закона, в отношении которых патентное ведомство не выступило с предложениями об изменении. Автор называет такие отсутствующие предложения упущенными возможностями.

Ключевой вопрос (судя по тому, что он поставлен на первое место), затрагиваемый В. Еременко, связан с условием патентоспособности - "изобретательский уровень". Однако предлагаемая автором формулировка ("изобретение считается основанным на изобретательском уровне, если оно для специалиста очевидным образом не следует из уровня техники") неотличима по смыслу от действующей ("изобретение имеет (выделено нами. - Авт.) изобретательский уровень, если оно для специалиста явным образом не следует из уровня техники"). Поэтому данное предложение представляется сугубо вкусовым. Тем более что автором не предложена согласованная с приведенной формулировкой коррекция абз. 1 п. 1 ст. 4 Патентного закона, где говорится о том, что изобретение, которому предоставляется правовая охрана, должно иметь изобретательский уровень (а не быть основанным на нем).

К приведенной формулировке автор приходит после анализа методики проверки изобретения на соответствие условию "изобретательский уровень", раскрытой в Правилах составления, подачи и рассмотрения заявки на выдачу патента на изобретение, сводя ее почему-то только к выявлению отличительных от наиболее близкого аналога признаков заявленного изобретения и выявлению известных решений, имеющих такие признаки. Вне внимания автора осталась необходимость сопоставительного анализа технического результата, обеспечиваемого заявленным изобретением и известными решениями. В. Еременко игнорирует и то, что в Правилах (подп. (2) п. 19.5.3) четко раскрыт смысл используемой в Патентном законе формулировки, включающей понятие специалиста, которому он уделил так много места в своей статье. Неудивительно после этого, что им сделан ошибочный вывод об ориентации экспертизы на старый критерий "существенные отличия" (который, к слову сказать, тоже не исчерпывался названными моментами). На фоне такой неудачной критики упомянутой методики остаются непонятными достоинства предлагаемой автором формулировки.

Столь же вкусовой характер несет критика содержащегося в Патентном законе условия соразмерности вознаграждения, выплачиваемого работодателем работнику - автору изобретения, выгоде, полученной (или той, которая могла бы быть получена) работодателем. Понимая соразмерность не в вытекающем из контекста смысле соответствия размеров, т. е. зависимости первого от второго, а лишь как близость размеров друг к другу, В. Еременко не предлагает собственной формулировки.

Обсуждение положения об условиях предоставления "льготы по новизне", для которого автор предлагает уточненную редакцию (вернее было бы говорить о предоставлении льготного периода, поскольку обсуждаемая льгота действует в отношении не только новизны, но и изобретательского уровня), на наш взгляд, имеет академический характер. Действующая редакция последнего абзаца п. 1 ст. 4 Патентного закона гласит: "Не признается обстоятельством, препятствующим признанию патентоспособности изобретения (соответственно, полезной модели, промышленного образца в ст. ст. 5 и 6. - Авт.), такое раскрытие информации, относящейся к изобретению, автором, заявителем или любым лицом, получившим от них прямо или косвенно эту информацию, при котором сведения о сущности изобретения стали общедоступными, если заявка на изобретение подана в патентное ведомство не позднее шести месяцев с даты раскрытия информации". Данное определение предельно широко, так как охватывает любые случаи прямого или косвенного получения кем-либо информации от автора или заявителя и последующего раскрытия ее, в результате которого она стала общедоступной. Поэтому такая формулировка достаточна для того, чтобы эта льгота действовала и в рассматриваемой В. Еременко ситуации неправомерного раскрытия информации третьими лицами.

Еще один из вопросов, затронутых В. Еременко, относится к правовому институту косвенного нарушения патента. Речь не идет об уже предусмотренной Патентным законом "косвенной правовой охране", т. е. распространении прав обладателя патента, выданного на способ, на продукт, непосредственно полученный данным способом. Автор, ссылаясь на опыт развитых стран, предлагает дополнить Закон нормой о том, что "нарушением исключительного права патентообладателя признается также умышленная несанкционированная поставка или предложение к поставке иным лицам, кроме имеющих право на использование запатентованного объекта промышленной собственности, средств, относящихся к существенному элементу (выделено нами. - Авт.) этого объекта, которые позволяют его осуществить". Нет необходимости разъяснять, что принятие такого предложения расширило бы сферу патентной монополии далеко за пределы сложившегося в нашей стране понятия объема правовой охраны, предоставляемой патентом, и создало бы почву для бесплодных споров в случаях, однозначно не квалифицируемых как нарушение патента в соответствии с законом в действующей редакции.

В. Еременко и не скрывает того, что ему известны и понятны контрдоводы, в частности о неготовности судейского корпуса. В связи с этим способно вызвать лишь удивление приводимое им в пользу предлагаемого подхода соображение о том, что дела о нарушении патента вообще новы для отечественных судов и поэтому одинаково трудны для них. По-видимому, автор не замечает принципиальной разницы между четким понятием "прямого" (по Патентному закону в действующей редакции, не изменяемой в этой части в предлагаемом законопроекте) и расплывчатым понятием "косвенного" нарушения патента и, к сожалению, не предвидит последствий принятия своего предложения.

Следует добавить, что даже такой международный документ, как Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (TRIPS), при его явной ориентации на усиление правовых гарантий для патентообладателей не содержит требования о том, чтобы национальные законодательства предусматривали нормы, относящиеся к "косвенному нарушению".

В отношении перечней объектов изобретения и объектов, не признаваемых патентоспособными изобретениями (п. п. 2 и 3 ст. 4 Патентного закона), В. Еременко предлагает от первого вообще отказаться, а второй сделать открытым, предпослав ему слова "в частности" (и вместе с этим - дополнив его объектом "открытия"). Можно было бы понять любое из этих предложений (не обязательно при этом соглашаясь с ними), если бы оно выдвигалось отдельно, без другого. Однако совместить их не представляется возможным, так как это полностью лишило бы ориентира и заявителя, и экспертизу: закон прямо не устанавливал бы, что может быть патентоспособным изобретением, и вместе с тем указывал бы на невозможность патентной охраны только некоторых объектов, оставляя правовую неопределенность в отношении остальных.

Критикуемое В. Еременко включение в законопроект в позитивной форме перечня правомочий патентообладателя по использованию запатентованного объекта промышленной собственности находится в полном соответствии с требованиями TRIPS, соблюдение положений которого является одним из основных условий присоединения России к ВТО.

Касаясь положений проекта, относящихся к "международному" разделу патентного закона, В. Еременко высказывает пожелание, чтобы в их число вошла норма о приравнивании заявки на выдачу евразийского патента к национальной, т. е. поданной в соответствии с Патентным законом Российской Федерации. Такое приравнивание в буквальном смысле, т. е. во всех отношениях, очевидно, невозможно и не предусмотрено Евразийской конвенцией (заметим, например, что при подобном приравнивании было бы излишним специально оговаривать в Конвенции порядок преобразования евразийской заявки в национальную). Что же касается приравнивания в определенных отношениях, то из проекта следует, что оно имеет место в отношении охранных документов, выданных по таким заявкам. Это представляется достаточным для обеспечения действия евразийского патента на территории России.

Приходится сожалеть, что В. Еременко, уделив столько места обсуждению изменений, необходимость которых он усматривает, оставил без внимания действительно, на наш взгляд, важные проблемы, решение которых предусматривается подготовленным законопроектом:

- об обеспечении интересов государства в отношении объектов промышленной собственности, созданных с использованием средств государственного бюджета;

- о продлении срока действия патента на изобретение, для использования которого необходимо получить разрешение компетентного государственного органа;

- о приведении в соответствие с требованиями TRIPS условий принудительного лицензирования и других положений, относящихся к правовым гарантиям патентообладателя;

- об условиях беспошлинного патентования изобретений "индивидуальными" заявителями - авторами, которые в силу сложившейся в стране экономической ситуации не в состоянии нести бремя финансовых расходов, с которыми неизбежно сопряжен процесс патентования изобретений;

- о возможности восстановления действия патента, прекращенного в связи с неуплатой в установленный срок годовой пошлины за поддержание его в силе, и связанном с этой возможностью правовом институте после пользования;

- о введении процедуры пересмотра патентным ведомством решения по результатам экспертизы по существу, в том числе в связи с процессуальными нарушениями, что гарантирует более полное соблюдение прав заявителей и обеспечивает повышение надежности патента;

- о восстановлении возможности подачи ходатайств о выдаче патентов Российской Федерации по заявкам с не завершенным до 14 октября 1992 г. делопроизводством, заявители и авторы которых по тем или иным причинам не подали такие ходатайства в ранее установленный срок (до 31 декабря 1993 г.).

В заключение отметим, что обсуждаемый законопроект после согласования в установленном порядке с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти, скорректированный в процессе этого согласования, находится на рассмотрении в Правительстве Российской Федерации.

Название документа