О защите прав собственника и владельца имущества, реализованного на публичных торгах

О ЗАЩИТЕ ПРАВ СОБСТВЕННИКА И ВЛАДЕЛЬЦА ИМУЩЕСТВА, РЕАЛИЗОВАННОГО НА ПУБЛИЧНЫХ ТОРГАХ

К. И. СКЛОВСКИЙ

Скловский Константин Ильич, доктор юридических наук, адвокат, профессор кафедры гражданского права КГАУ, имеет около 120 научных публикаций.

Продажа имущества с торгов, завершающая исполнительное производство, порождает все больше споров и обнаруживает все больше сложных вопросов. Прежде всего, неясно, кто выступает в качестве сторон в договоре купли - продажи, совершаемом на торгах. Нередко высказывается мнение, что продавцом может быть только собственник, а им является должник. Получается, что именно должник и должен считаться продавцом. Между тем такой подход очевидно противоречит реальной практике: ведь должник никак не может быть тем лицом, которое намерено продать имущество, и на самом деле никогда не совершает продажи на торгах. Обсуждая вопрос о начислении налога на добавленную стоимость в случае реализации залога судебным исполнителем, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что, хотя в данном случае сделка совершена не собственником (должником), а иным лицом, оснований к освобождению от налогового обязательства нет <*>. Здесь важно, конечно, то, что, когда имущество реализуется судебным исполнителем (приставом), суд не считает собственника продавцом. -------------------------------- <*> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 7 июля 1998 года N 7760/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 10. С. 24 - 26.

Полагаю, следует все же исходить из того, что продавцом выступает орган власти (судебный пристав) как организатор торгов, действующий от собственного имени и не имеющий своего имущественного права на вещь. Однако надо иметь в виду, что отсутствие права собственности у должника - номинального собственника отчуждаемого имущества приводит к ничтожности продажи. Можно указать следующие позиции участников исполнительного производства: должник - собственник имущества, на которое обращено взыскание, не участвует в торгах и не выступает стороной в купле - продаже; действительность его титула имеет, однако, решающее значение для легальности совершенной на торгах продажи. Взыскатель не участвует в торгах, но получает вырученные суммы и инициирует торги. Если торги не состоялись, он получает вещь в собственность по акту от пристава. Судебный пристав выступает в качестве продавца имущества, являясь, следовательно, должником по требованиям из купли - продажи, в том числе по требованию о передаче вещи. То обстоятельство, что торги проводятся специализированной организацией, имеющей статус агента, не меняет принципиально позиций участников купли - продажи. Определившись с положением участников, мы обнаруживаем чреватую большими осложнениями сферу процесса реализации имущества с торгов - передачу имущества покупателю. Известно, что передача имущества является важнейшим условием возникновения собственности у покупателя (ст. 223 ГК РФ), причем не только для движимости. Ведь и в условиях системы регистрации недвижимости фактическая передача должна состояться, так как регистрация акта приема - передачи законна лишь постольку, поскольку этот акт имел место в реальности. Понятно, что, раз продавцом выступает судебный пристав, обязанность передать вещь покупателю лежит на нем. Значит, судебный пристав должен иметь эту вещь в своей власти к моменту возникновения обязательства из купли - продажи. И действительно, ему даны для этого средства, позволяющие изымать административной властью вещь не только у должника, но у любого лица, у которого она будет обнаружена (ст. 391 ГПК, ст. 48 Закона об исполнительном производстве). Нахождение имущества у пристава, равно как и у другого административного органа (таможенного, налоговой полиции и др.), не является законным владением. Ведь законное владение возможно лишь в рамках частного, а не публичного права, и потому оно не защищается частноправовыми исками, а охраняется публичными средствами: например, если имущество будет отобрано у пристава должником или третьими лицами, оно возвращается в административном порядке, допускающем и применение силы, причем "возражения не принимаются", что вообще характерно для административного производства <*>. -------------------------------- <*> Подробнее см.: Скловский К. Защита владения от изъятия в административном порядке // Хозяйство и право. 1998. N 7. С. 114.

Нужно особо отметить, что имущество должно быть фактически изъято приставом, чтобы возникла возможность последующей его передачи покупателю. Изъятие можно считать свершившимся, если прежний владелец утратил контроль над вещью, а пристав его получил (вещь опечатана, взята под охрану и т. д.). Передача арестованного имущества на хранение иным лицам, в том числе и должнику, преобразует непосредственную власть над вещью в право требования, основанное на договоре. Практически передача имущества покупателю (взыскателю) после проведения торгов в этом случае возможна, когда на хранителя возлагается обязанность выдать вещь указанному приставом или иным административным органом лицу. Эта обязанность, основанная на договоре хранения, представляется вполне обеспеченной частноправовыми средствами: ведь хранитель, принимая имущество, обязывается тем самым выдать его по требованию поклажедателя, в том числе и (или) иным указанным кредитором лицам, причем это обязательство хранителя не может быть заблокировано доводом о наличии у него права собственности на подлежащую выдаче вещь. Простое составление актов изъятия, передачи и т. п. без установления фактического контроля никак не может рассматриваться в качестве обеспечения владения. Между тем на практике пристав нередко ограничивается именно составлением документов, иногда даже заочно, не принимая никаких мер к действительному изъятию имущества. Это приводит, во-первых, к крайне запутанным, иногда доходящим до абсурда спорам о реальной принадлежности вещи, когда предъявленные акты оказываются лишь доказательствами существования самого исполнительного процесса, а не подтверждением тех фактов, которые в этих актах описаны. Во-вторых, возникают совершенно немыслимые иски об истребовании от должника или третьих лиц имущества, которое, если судить по актам, уже изъято. Наконец, если исполнительное производство закончено, не исключена потеря возможности получить купленное имущество: ведь когда фактический владелец, невзирая на составленные акты, откажется его выдавать, судебный пристав в связи с прекращением исполнительного производства не может изъять это имущество, ибо его власть прекращена, а покупатель не имеет права на иск из купли - продажи к владельцу, поскольку последний не был продавцом и не обязывался по условиям продажи к передаче имущества. Если пристав не осуществил изъятие имущества, логично признать, что риск невозможности выдать проданную вещь лежит на продавце, то есть на административном органе. Например, недавно мне довелось ознакомиться с "актом описи и ареста" незавершенного строительства (комплекса в несколько этажей с оборудованием и стройматериалами), состоявшим всего из двух строк. Фактически объектом продолжал владеть должник, продавший его новому покупателю, который вскоре столкнулся с тем фактом, что купленный объект выставляется на торги. Причем было непонятно, каким образом объект может быть изъят у этого покупателя для проведения торгов. Эта ситуация не возникла бы, если бы судебный пристав обеспечил собственное владение арестованным имуществом. Если торги аннулированы, покупатель, получивший вещь, вправе защищать свое владение в рамках ст. 302 ГК РФ. Это, в частности, означает, что, когда продана вещь, выбывшая из владения собственника помимо его воли, она может быть виндицирована <*>. -------------------------------- <*> Пункт 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 года N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // Хозяйство и право. 1998. N 12. С. 68.

Такая ситуация возможна, если, например, у должника изъята вещь, добытая им в результате хищения. Если продана чужая вещь, то есть не принадлежащая должнику (например, арендованная им), но выбывшая из владения собственника по его воле, торги будут, конечно, недействительными, а вот истребовать вещь у покупателя собственник уже не сможет. Торги и совершенная по их результатам купля - продажа (либо передача имущества взыскателю) могут быть оспорены не только по тому мотиву, что продано (передано) чужое имущество, но и в случаях нарушения правил проведения торгов. Причем согласно разъяснению Пленума ВАС РФ в последнем случае спор рассматривается по правилам, установленным для признания недействительными оспоримых сделок <*>. Смысл данного разъяснения состоит, видимо, в том, что, если правила нарушены самими участниками торгов либо в их интересах, они лишаются права на предъявление иска о признании торгов недействительными. С этим, конечно, нужно согласиться. Однако может быть поставлено под сомнение, что здесь действует также и сокращенный срок исковой давности, установленный п. 2 ст. 181 ГК РФ, ввиду императивности этой нормы. -------------------------------- <*> Пункт 27 указанного Постановления Пленума ВАС РФ N 8.

Кроме того, на практике существует проблема порядка оспаривания действий судебного пристава - исполнителя, например, когда торги не состоялись и имущество передано взыскателю. Высший Арбитражный Суд РФ применительно к обращению взыскания на заложенное имущество путем оставления его у взыскателя указал, что "довод суда об отсутствии в данном случае факта продажи является несостоятельным, поскольку при оставлении залогодержателем предмета залога за собой имеет место его реализация, в результате чего залогодержатель приобретает право собственности в соответствии с п. 2 ст. 218 ГК РФ" <*>. Но если передача имущества судебным приставом имеет природу сделки (п. 2 ст. 218 ГК РФ), из этого следует неизбежность исковой защиты: ведь сделки не могут оспариваться в другой форме, тем более невозможно применение последствий недействительной сделки иначе как в исковой форме. -------------------------------- <*> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 10 июня 1997 года N 632/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 10. С. 56.

В качестве примера можно привести такое дело. Против базы респотребсоюза на основании нотариальной надписи и в связи с долгом из кредитных договоров перед коммерческим банком по требованию банка было возбуждено исполнительное производство. На торги было выставлено недвижимое имущество - весь хозяйственный комплекс базы. После неявки покупателей и признания торгов несостоявшимися вся недвижимость была передана банку. В течение последующих лет респотребсоюз вел судебные процессы и наконец добился признания кредитных договоров недействительными. Однако отпадение основания взыскания не влечет недействительности реализации имущества с торгов - в данной ситуации возникает только возможность требования из неосновательного обогащения. Между тем к этому моменту банк был уже ликвидирован, а имущество находилось у акционерного общества, куда оно было внесено бывшим учредителем банка. Учитывая это, респотребсоюз заявил иск о признании недействительной передачи имущества судебным приставом - исполнителем, ссылаясь, в частности, на то, что в процессе исполнения стоимость базы была оценена в несколько раз ниже ее действительной стоимости, несмотря на возражения должника. Были и другие нарушения порядка обращения взыскания на имущество. Суды первой и апелляционной инстанций в иске отказали за неподведомственностью спора арбитражному суду и предложили респотребсоюзу подать жалобу на действия судебного пристава - исполнителя в порядке ст. 90 Закона об исполнительном производстве. Суд кассационной инстанции с этими выводами не согласился, отменил определение об отказе в приеме искового заявления и направил дело для рассмотрения по существу, указав следующее. Акт судебного пристава - исполнителя по передаче имущества взыскателю является по существу сделкой, в результате которой взыскатель приобретает право собственности, а должник его утрачивает. Заявления о признании сделки недействительной и о применении последствий недействительности сделки должны рассматриваться в исковом порядке. Этот совершенно обоснованный вывод позволяет найти основания для разграничения производства по жалобам на действия пристава и по рассмотрению исковых требований о признании недействительными торгов и совершенных в порядке исполнительного производства распорядительных актов по передаче прав на имущество. Очевидно, что, пока не совершены действия по отчуждению имущества, все акты судебного пристава - исполнителя могут быть оспорены в порядке ст. 90 Закона об исполнительном производстве. Но если имущество уже отчуждено, само по себе признание действий пристава незаконными не в состоянии изменить судьбу отчужденного имущества, а также изменить условия отчуждения (цена, сроки платежа и пр.). Нужно оспаривать сам акт отчуждения, который по своей природе является сделкой, несмотря на то, что совершается в данном случае административным органом или иным лицом по его поручению. Оспаривание сделки, в свою очередь, возможно лишь в исковом порядке: ведь здесь налицо спор о возникших гражданских правах и обязанностях. В приведенном в качестве примера деле возник также весьма сложный вопрос, актуальность которого выходит за рамки самого дела. Понятно, что признание недействительным акта по отчуждению имущества, возвращая титул собственника должнику, лишает в то же время права собственности всех его последующих приобретателей и, конечно, то лицо, которое владеет имуществом в момент признания акта недействительным (поэтому, кстати, оно должно привлекаться в процесс в качестве лица, участвующего в деле). Но приобретатель вправе воспользоваться защитой, предусмотренной ст. 302 ГК РФ. В данном случае имущество - здание базы - внесено в уставный капитал специально для этого созданного общества бывшим учредителем ликвидированного банка (от банка учредитель получил базу по договору купли - продажи с зачетом платежа в счет долга банка перед ним; цена базы была намного ниже балансовой оценки, а покупка вещи по цене ниже ее стоимости исключает, как правило, добросовестность). Поскольку владельцем имущества является акционерное общество, возникает вопрос: вправе ли общество сделать заявление о своей добросовестности, если к нему будет предъявлен виндикационный иск? Есть серьезные сомнения в том, что это возможно. Во-первых, добрая совесть, как и воля в целом, существуют лишь с момента создания юридического лица, то есть его регистрации, а не менее половины взноса должно быть внесено учредителями еще до регистрации юридического лица, когда оно не может иметь ни воли, ни доброй (или злой) совести. Если же взнос неделим, как в данном случае, то в момент получения спорного имущества общество не могло еще иметь воли. Во-вторых, и это гораздо важнее, предполагается, что воля юридического лица определяется волей его учредителей (если не доказано иное). Именно такая ситуация должна считаться нормальной - ведь юридическое лицо создается его учредителями. Это становится, пожалуй, и неопровержимым, когда юридическое лицо не имеет еще исполнительного органа либо этим органом является единственный учредитель. Что касается таких органов управления, как общее собрание учредителей (а именно к его компетенции относится вопрос о внесении взносов в уставный капитал), то оно по своей сути выражает волю учредителей. Все эти соображения подводят к следующему выводу: добросовестность приобретения юридическим лицом имущества, полученного в качестве вступительных взносов, должна обсуждаться в зависимости от личности учредителя, внесшего это имущество. Вероятность ситуации, когда учредителей несколько и один из них скрыл от других неправомерность внесения имущества в уставный капитал, ничего не меняет в нашем выводе. В подобном случае другие учредители, конечно, не вправе настаивать на сохранении в уставном капитале незаконно внесенного имущества, поскольку это будет квалифицировано как неосновательное использование чужого имущества. В то же время собственные права этих учредителей в отношении общества не поражаются и они не утрачивают ничего из того, что получили взамен на собственные взносы в уставный капитал.

Название документа