Компенсация морального вреда

КОМПЕНСАЦИЯ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

А. ЭРДЕЛЕВСКИЙ

А. Эрделевский, доцент МГЮА, кандидат юридических наук.

С момента появления института компенсации морального вреда в российском законодательстве судами уже рассмотрено довольно большое количество дел, связанных с компенсацией морального вреда, причиненного повреждением здоровья, распространением порочащих сведений и другими правонарушениями. Учитывая относительную новизну этого правового института, представляется целесообразным рассмотреть ряд вопросов материального и процессуального права, связанных с компенсацией морального вреда. Начнем с анализа судебного решения по конкретному широко известному делу. Министр внутренних дел РФ А. Куликов предъявил к бывшему секретарю Совета безопасности А. Лебедю и газете "Аргументы и факты" иск о защите чести, достоинства и деловой репутации, которые, по мнению министра, оказались опорочены в результате распространения не соответствующих действительности сведений. Эти сведения содержались в опубликованном газетой интервью, которое А. Лебедь дал корреспонденту газеты. В интервью он сделал заявление о якобы совершенных министром финансовых правонарушениях. А. Куликов просил суд обязать А. Лебедя опровергнуть распространенные сведения и взыскать с него компенсацию за причиненный моральный вред в размере 1 руб., а также обязать газету опубликовать опровержение и взыскать с нее компенсацию морального вреда в размере 500 млн. руб. Решением суда с А. Лебедя взыскано в качестве компенсации морального вреда - 1 руб., с газеты - 100 млн. руб. <*>. -------------------------------- <*> По сообщению "АиФ" (N 12, 1997), определением от 18.03.97 Московский городской суд изменил решение суда первой инстанции по этому делу, снизив размер взысканной с "АиФ" компенсации до 100 тыс. руб.

Это решение заслуживает комментария в силу его противоречия требованиям закона. Видимо, ответчикам не удалось доказать соответствие действительности распространенных ими сведений и, таким образом, в данном случае имело место совместное причинение А. Лебедем и газетой морального вреда министру, т. е. существовала причинная связь между совместными действиями ответчиков и наступившим результатом этих действий - моральным вредом. Этот вред подлежал компенсации. Согласно ст. 1080 ГК лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. Солидарная ответственность причинителей вреда означает, что потерпевший вправе требовать возмещения причиненного вреда (в данном случае - компенсации морального вреда) как от всех причинителей совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и частично (п. 1 ст. 323 ГК). Если потерпевший не получит полной компенсации от одного из сопричинителей вреда, он имеет право требовать недополученное от остальных сопричинителей вреда, при этом они остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью (п. 2 ст. 323 ГК). Итак, по общему правилу ст. 1080 ГК, компенсация должна быть взыскана с ответчиков солидарно. Впрочем, ст. 1080 допускает отступление от этого общего правила: по заявлению потерпевшего и в его интересах суд вправе возложить на лиц, совместно причинивших вред, ответственность в долях, определив их применительно к правилам, предусмотренным п. 2 ст. 1081 ГК. Пункт 2 ст. 1081 ГК устанавливает, что причинитель вреда, возместивший совместно причиненный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю выплаченного потерпевшему возмещения в размере, соответствующем степени вины этого причинителя вреда, а при невозможности определить степень вины доли признаются равными. Допустим, что в данном случае суд решил применить к сопричинителям вреда долевую ответственность. Как показано выше, это возможно при одновременном наличии двух условий: 1) если потерпевший заявляет о возложении на причинителей вреда ответственности в долях; 2) если это соответствует интересам потерпевшего. Первое условие, несомненно, выполнялось, если именно так министр сформулировал исковые требования. Однако второе условие в данном случае отсутствовало. С точки зрения реального взыскания компенсации солидарная ответственность ставит потерпевшего в более выгодное положение по сравнению с долевой, поскольку все те возможности, которые предоставляет потерпевшему возложение на причинителей долевой ответственности, с избытком охватываются возможностями, предоставляемыми ему при возложении солидарной ответственности. Если потерпевший не захочет воспользоваться возможностями, которые предоставляет ему солидарная ответственность, в полном объеме, он вправе по своему усмотрению производить взыскание с причинителей в долях. На наш взгляд, возможна лишь одна гипотетическая ситуация, при которой возложение на причинителей вреда именно долевой, а не солидарной ответственности более соответствует интересам потерпевшего: если потерпевший находится в настолько близких и специальных (например, супружеских или родственных) отношениях с одним из причинителей вреда, что для него естественно проявлять заботу об имущественном благополучии такого причинителя, потерпевший может опасаться, что его наследник взыщет по правилам о солидарной ответственности всю присужденную сумму компенсации именно с этого причинителя вреда, которому впоследствии может оказаться сложно или невозможно произвести обратное взыскание с остальных причинителей вреда (например, в случае их несостоятельности). Понятно, что такие специальные отношения между А. Куликовым и А. Лебедем отсутствовали. Поэтому возложение долевой ответственности в данном случае не соответствует требованиям закона. Кроме того, долевая ответственность должна распределяться между причинителями вреда пропорционально степени вины каждого из них, а при невозможности ее определить - поровну. Поскольку согласно ст. 1100 ГК компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случае, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, при отсутствии вины в действиях всех причинителей вреда ответственность также распределяется поровну между причинителями. Хотя общий размер компенсации в случае опорочения чести, достоинства и деловой репутации не зависит от вины причинителя вреда (ст. 1101 ГК), распределение ответственности между причинителями подчиняется правилу п. 2 ст. 1081 ГК, т. е. пропорционально степени вины каждого из них. Итак, поскольку суд определил общий размер компенсации в 100000001 руб., то при отсутствии вины А. Лебедя и газеты, а также при невозможности определить степень вины каждого из них с А. Лебедя и газеты должно было быть взыскано по 50000000 руб. (отбросим 50 копеек). Если в распространении не соответствующих действительности сведений была бы виновна только газета, а степень вины А. Лебедя равнялась нулю, то вся компенсация при возложении долевой ответственности должна бы быть взыскана только с газеты (и наоборот). Отсюда хорошо видны преимущества солидарной ответственности - потерпевший может производить взыскание с газеты даже при отсутствии ее вины, а невозможность для газеты произвести обратное взыскание с виновного автора публикации может создать неблагоприятные имущественные последствия лишь для самой газеты, но не для потерпевшего. Однако решение о взыскании с А. Лебедя 1 руб. позволяет предположить, что суд усмотрел наличие вины в его действиях. Это неудивительно, поскольку он являлся источником распространенных сведений и, занимая ответственную государственную должность, был обязан проверить соответствие действительности этих сведений и имел для этого большие, чем у газеты, возможности. При подобных обстоятельствах степень его вины не могла составлять одну стомиллионную долю от степени вины газеты, т. е. быть пренебрежимо малой. Но, как показано выше, для возложения долевой ответственности в этом деле вообще нет оснований. Более того, сумма компенсации в один рубль позволяет предположить причинение истцу столь незначительного морального вреда, что это ставит под сомнение обоснованность размера компенсации морального вреда, взысканной со второго ответчика. При использовании разработанной автором методики <*> размер компенсации составил бы около 18 млн. руб. -------------------------------- <*> См.: Эрделевский А. М. Моральный вред и компенсация за страдания. М., изд-во БЕК, 1997.

Этот пример дает основание затронуть и некоторые процессуальные аспекты дел, связанных с рассмотрением требований о компенсации морального вреда. Как подчеркнул Пленум Верховного Суда РФ в п. 10 Постановления N 10 от 20 декабря 1994 г. "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", моральный вред признается законом вредом неимущественным, несмотря на то, что он компенсируется в денежной форме. Исходя из этого Пленум сделал вывод, что государственная пошлина по таким делам должна взиматься в размере, установленном Законом "О государственной пошлине" для требований неимущественного характера. Доводы Пленума представляются достаточно спорными, поскольку, хотя моральный вред, безусловно, является неимущественным вредом, вытекающее из причинения этого неимущественного вреда требование о взыскании денежной компенсации носит имущественный характер и должно повлечь взыскание государственной пошлины исходя из ставок, установленных для имущественных требований. По нашему мнению, более правильным был бы иной подход к этому вопросу. Согласно ст. ст. 151, 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом. Какой-либо базовый или ориентированный размер компенсации законом не установлен, как не существует и общей единицы измерения или эквивалента между перенесенными страданиями и денежной единицей. Отсюда следует, что до вынесения судебного решения размера компенсации морального вреда не существует - он возникает только с момента вынесения решения судом, и, соответственно, у истца нет права требовать взыскания какого-либо определенного размера компенсации. Это не означает, что истец не может выразить в исковом заявлении свое мнение о следуемом ему размере компенсации, но это будет лишь мнением истца, но не ценой иска в смысле ст. 126 ГПК РСФСР. Собственно размер компенсации не входит в предмет доказывания по иску о компенсации морального вреда. Предметом доказывания по гражданскому делу является совокупность юридических фактов (юридический состав), образующих основание иска. Основание иска о компенсации морального вреда - виновное совершение ответчиком противоправного деяния, повлекшего причинение истцу физических или нравственных страданий. Доказыванию, в частности, подлежит характер причиненных страданий, степень вины причинителя вреда, наличие у потерпевшего индивидуальных особенностей, так как эти обстоятельства учитываются судом при определении размера компенсации (ст. 151, 1101 ГК РФ). Предметом иска является субъективное право истца на компенсацию такого вреда в денежной форме. Содержание же иска - это то действие, о совершении которого истец просит суд, т. е. в данном случае: 1) признать право истца на компенсацию морального вреда в принципе; 2) определить денежный размер компенсации морального вреда; 3) взыскать с истца компенсацию в определенном судом размере. Такой способ защиты гражданских прав предусмотрен ст. 12 ГК РФ. В случаях причинения имущественного вреда и вреда жизни и здоровью (в части имущественных последствий) объем и размер возмещения определен законом (ст. ст. 1064, 1082, 1084 - 1092 ГК), от регулирования же размера денежной компенсации морального вреда законодатель, по существу, отказался, оставив этот вопрос на усмотрение суда. Ответственность за причинение морального вреда имеет компенсационно - штрафной характер. Вряд ли есть необходимость доказывать, что оценка страданий в деньгах или иной материальной форме невозможна. Денежная компенсация за причинение морального вреда призвана вызвать положительные эмоции, которые могли бы максимально сгладить негативные изменения в психической сфере личности, обусловленные перенесенными страданиями. Понятно, однако, что степень такого "сглаживания" будет иметь достаточно условный характер, что неизбежно в силу особенностей морального вреда. Можно сделать вывод, что именно в связи с условным в вышеуказанном смысле характером компенсации морального вреда законодатель отказался от прямого регулирования его конкретного размера, оставив этот вопрос на усмотрение суда. Именно поэтому у истца нет субъективного права требовать компенсации морального вреда в заранее определенном размере. Он может лишь заявить, чтобы суд определил этот размер и вынес решение о соответствующем взыскании с ответчика. Возможна ситуация, при которой правонарушитель не оспаривает виновность и противоправность своего действия, не отрицает факта причинения морального вреда и согласен произвести его компенсацию, но считает невозможным сделать это до тех пор, пока ее размер не определен судом, так как до вынесения решения по делу у потерпевшего отсутствует право на определенный размер компенсации. В принципе нельзя исключить возможность обращения потерпевшего к суду с заявлением об определении размера компенсации морального вреда. Если при причинении имущественного вреда любого вида (повреждение вещи, утрата дохода и т. п.) размер причиненного вреда объективно существует (как и сам вред) в виде цены вещи или размера дохода, которые можно выяснить в торговой организации или из соответствующих документов, поскольку цена в конечном счете отражает объем трудозатрат, связанных с изготовлением материального объекта (а в более сложных случаях, например, в отношении предметов искусства, - путем экспертной оценки), то в отношении компенсации за страдания законодатель отвел роль "эксперта" суду. Поэтому в случае добровольной компенсации морального вреда возместивший его не может быть уверен в отсутствии в последующем каких-либо претензий со стороны потерпевшего и не "застрахован" от определения судом совершенно иного размера компенсации. Автор, конечно, не выступает против добровольной компенсации морального вреда, но это своего рода предупреждение о том, что добровольная выплата не препятствует потерпевшему предъявить иск о компенсации морального вреда. Поэтому следует надлежащим образом оформлять добровольную выплату путем заключения досудебного мирового соглашения, в котором, в частности, должно быть отражено, что потерпевший всесторонне оценивает глубину перенесенных им к моменту достижения соглашения и могущих быть перенесенными в будущем страданий, сознает, что решением суда мог бы быть определен как более высокий, так и более низкий размер компенсации, и считает себя полностью удовлетворенным в случае ее выплаты в соответствии с условиями соглашения. Применительно к уплате госпошлины это означает, что иск о компенсации морального вреда имеет цену, но в момент предъявления иска она не известна и определяется судом при разрешении дела. Поэтому, пользуясь терминологией Закона "О государственной пошлине", исковое заявление о компенсации морального вреда следует относить к числу исковых заявлений имущественного характера, не подлежащих оценке в момент их предъявления, и взыскивать при подаче заявления соответствующую фиксированную госпошлину (т. е. 10% минимального размера оплаты труда), считая этот размер госпошлины, в порядке аналогии со ст. 84 ГПК РСФСР, предварительно установленным судьей, с последующим довзысканием госпошлины "сообразно цене иска, определенной судом при разрешении дела". Если суд откажет во взыскании компенсации морального вреда, т. е. признает отсутствие у истца права на такую компенсацию и, следовательно, не приступит к определению ее размера, то это означает, что исковое заявление, которое не подлежало имущественной оценке на момент предъявления иска, осталось таковым и на момент вынесения решения по делу. Уплаченная госпошлина в этом случае возврату не подлежит. Если суд признает право истца на компенсацию морального вреда и, определив размер компенсации, взыщет ее с ответчика, расходы по оплате госпошлины должны быть взысканы с ответчика в пользу истца в размере предварительно уплаченной госпошлины, а в остальной части - в доход государства. При этом сумма госпошлины определяется сообразно взысканной сумме компенсации по ставкам, установленным для исковых заявлений имущественного характера, подлежащих оценке. Если окончательная сумма госпошлины окажется меньше внесенной истцом при подаче искового заявления (что на практике будет встречаться крайне редко, разве что при взыскании символической компенсации, как в вышеприведенном примере - 1 руб.), то излишне внесенная госпошлина должна быть возвращена истцу. Поскольку выраженное истцом мнение о размере компенсации не образует цену иска в смысле ст. 126 ГПК, то и какие-либо изменения во мнении истца по этому поводу, выраженные письменно или устно в процессе производства по делу в суде первой инстанции, не являются увеличением или уменьшением размера исковых требований в смысле ст. 34 ГПК. По тем же причинам определение судом компенсации морального вреда в размере большем, чем указывает истец, не являлось бы выходом суда за пределы исковых требований в порядке ст. 195 ГПК. Означает ли это, что мнение истца о размере компенсации вообще не имеет правового значения? Нет. Мнение истца о размере компенсации следует относить к числу "иных заслуживающих внимания обстоятельств" (ст. 151 ГК РФ). Каким образом суду следует учитывать это обстоятельство? Нет оснований не считать заявленный истцом размер косвенно подтверждающим глубину перенесенных им страданий, но суду при оценке мнения истца следует учитывать, что оно носит субъективный характер. Поэтому нет никаких препятствий для определения меньшего, по сравнению с заявленным истцом, размера компенсации. Но назначать его в большей сумме, чем заявил истец, суд не должен, в том числе и при предъявлении исков о взыскании символических сумм компенсации. Следует исходить из предположения о том, что, в силу специфики морального вреда и предназначения компенсации для сглаживания перенесенных потерпевшим страданий, требование символического размера компенсации свидетельствует (в подавляющем большинстве случаев) либо о незначительности перенесенных страданий, либо о нежелании истца в действительности защищать свои права путем взыскания компенсации морального вреда, что полностью соответствует принципу свободы лица в осуществлении и защите гражданских прав по своему усмотрению.

Название документа