Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 года N 6/8

КОММЕНТАРИЙ К ПОСТАНОВЛЕНИЮ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ПЛЕНУМА ВЫСШЕГО АРБИТРАЖНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТ 1 ИЮЛЯ 1996 ГОДА N 6/8

В. ВИТРЯНСКИЙ

В. Витрянский, заместитель Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук.

Как известно, с 1 января 1995 года на территории Российской Федерации действует часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК, Кодекс), часть вторая ГК введена в действие с 1 марта 1996 года. Естественно, в течение довольно длительного срока (более полутора лет) в правоприменительной практике возникло немало вопросов, требующих разъяснения и толкования многих положений, содержащихся в части первой Кодекса. В связи с этим Высшим Арбитражным Судом и Верховным Судом Российской Федерации был подготовлен проект постановления соответствующих Пленумов, содержащий необходимые разъяснения. На совместном заседании Пленума Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, состоявшемся 1 июля 1996 года, данный проект постановления после обсуждения и доработки был наконец принят. Таким образом, в ближайшие годы при разрешении гражданских споров как суды общей юрисдикции, так и арбитражные суды будут руководствоваться Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 года N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". В данной статье, конечно же, нет никакой возможности прокомментировать каждый из шестидесяти пунктов этого постановления, объединенных в пять разделов: "Основные положения", "Положения о юридических и физических лицах", "Положения о праве собственности и иных вещных правах", "Положения об обязательствах" и "Положения о договорах". Поэтому придется остановиться лишь на некоторых разъяснениях тех положений ГК, которые вызывают наибольший интерес не только у судей, но и у предпринимателей, юристов и иных специалистов в сфере правового регулирования имущественного оборота. Прежде всего, хотелось обратить внимание на одно из положений (п. 1 постановления), в соответствии с которым граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Ограничение гражданских прав допускается лишь на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Очевидно, при разрешении споров суды должны исходить из того, что положения, ограничивающие гражданские права физических лиц, которые содержатся в иных правовых актах (кроме федеральных законов), не подлежат применению в судебной практике. Не должны применяться судами также аналогичные положения, которые имеются в федеральных законах, но не преследуют названных целей. При разрешении споров по требованиям граждан и юридических лиц о признании недействительными ненормативных актов государственных органов и органов местного самоуправления, а в случаях, предусмотренных законом, также нормативных актов, которые ограничивают гражданские права в порядке и по основаниям, не соответствующим ст. 1 ГК, суды будут признавать такие акты или содержащиеся в них положения недействительными. В таком же порядке должны признаваться недействительными акты, содержащие ограничения перемещения товаров и услуг, имея в виду, что указанные ограничения могут вводиться только в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей (п. 3 ст. 1 ГК). В судебной практике наблюдалась тенденция расширительного толкования некоторых положений Кодекса, отмечались попытки их применения к отношениям, находящимся за пределами гражданско-правового регулирования. В особенности это касается содержащихся в ст. 395 ГК норм об ответственности за нарушение денежного обязательства в форме уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами. Например, некоторые суды удовлетворяли требования налогоплательщиков о начислении указанных процентов на необоснованно взысканные налоговыми органами суммы недоимок по налогам и финансовых санкций, возвращаемые налогоплательщикам из бюджета. Такая практика признана ошибочной. Принимая во внимание сферу действия ГК, в случаях, когда разрешаемый судом спор вытекает из налоговых или других финансовых и административных правоотношений, следует учитывать, что гражданское законодательство может быть применено к указанным правоотношениям только при условии, что это предусмотрено законодательством. Поэтому, в частности, при удовлетворении требований юридических лиц, а также граждан о возврате из соответствующих бюджетов денежных средств, необоснованно взысканных с названных лиц в виде экономических (финансовых) санкций налоговыми, таможенными органами, органами ценообразования и другими государственными органами, не подлежат применению нормы, регулирующие ответственность за неисполнение денежного обязательства (п. 2 постановления). Неприменение к налоговым и иным административно - правовым отношениям процентов, предусмотренных ст. 395 ГК, вовсе не означает, что права налогоплательщиков остаются без защиты. В подобных ситуациях граждане и юридические лица согласно ст. 15 и 16 Кодекса вправе предъявить требования о возмещении убытков, причиненных незаконными действиями налоговых органов. В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации. Поэтому гражданско - правовые акты субъектов Российской Федерации, принятые после введения в действие Конституции, не могут применяться судами при разрешении споров. Что же касается гражданско - правовых норм, содержащихся в актах субъектов Российской Федерации, изданных до этого момента, то они могут применяться в судебной практике при условии, что указанные нормы не противоречат Конституции Российской Федерации и Кодексу (п. 3 Постановления). В последние годы наблюдается интенсивный рост числа судебных дел, связанных с использованием такого способа защиты нарушенных гражданских прав, как признание недействительными актов государственных органов и органов местного самоуправления. В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации закреплено выработанное судебной практикой основание для признания такого акта недействительным: одновременное наличие двух обстоятельств - несоответствие акта государственного органа или органа местного самоуправления закону или иному правовому акту, а также нарушение указанным актом субъективных гражданских прав и охраняемых законом интересов гражданина или юридического лица, обратившихся в суд с соответствующим требованием (п. 6 Постановления). Излишне говорить о распространенности нарушений прав акционеров и участников хозяйственных обществ и товариществ, а также иных коммерческих организаций. Однако до недавнего времени в судебной практике отсутствовала четкая позиция по вопросу о возможности их защиты от незаконных действий органов управления соответствующих юридических лиц, нередко принимающих незаконные решения об исключении граждан или юридических лиц из состава участников (учредителей), о лишении их права голоса на собраниях, об отказе в выдаче доли в имуществе при выходе из общества с ограниченной ответственностью и т. п. В подобных случаях отказ в судебной защите обосновывался в том числе ссылкой на отсутствие в процессуальном законодательстве такой категории споров, как признание недействительными решений и иных актов органов юридических лиц: общего собрания участников, правления, генерального директора и т. п. Такой подход противоречил не только Гражданскому кодексу, предусматривающему, что защита нарушенных или оспариваемых гражданских прав осуществляется судом (ст. 11 ГК), но и Конституции Российской Федерации (ст. 46, 47). Очевидно, что в случаях, когда принятыми органами управления юридического лица актами, нарушающими требования законодательства, ущемляются права отдельных участников (учредителей), последние могут потребовать восстановления нарушенных субъективных прав, в том числе и путем признания таких актов недействительными. В постановлении содержится прямое указание принимать подобные иски к рассмотрению (п. 8). Ответчиками по таким искам должны выступать юридические лица, чьи органы приняли оспариваемые акты. В Постановлении Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации имеется ряд разъяснений, касающихся применения правовых норм, регулирующих состав и размер убытков (ст. 15 ГК), а также их доказывания. Прежде всего, обращено внимание судов, что в состав реального ущерба в соответствии с Кодексом входят не только фактически понесенные расходы, но и расходы, которые лицо, чье право нарушено, должно будет произвести для восстановления этого права. Доказательствами необходимости таких расходов и их размера могут служить смета (калькуляция) затрат на устранение недостатков товаров, работ, услуг; договор, определяющий размер ответственности за нарушение обязательств, и т. п. Что касается неполученного дохода (упущенной выгоды), то он должен определяться с учетом разумных затрат, которые кредитор понес бы, если бы обязательство было исполнено. К примеру, когда речь идет о таком нарушении обязательств, как недопоставка сырья или комплектующих изделий, убытки должны исчисляться из цены реализации готовых товаров за минусом стоимости недопоставленного сырья или комплектующих изделий, транспортно - заготовительных расходов и других затрат, связанных с производством готовых товаров (п. п. 10, 11 Постановления). Определенные трудности в судебной практике вызвало применение ст. 16 ГК, предусматривающей, что убытки, причиненные гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или их должностных лиц, подлежат возмещению Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием. Длительное время оставалось неясным: кто должен указываться в качестве адресата искового заявления, учитывая, что ответчиком по такому иску выступает Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование; какие действия должен был предпринимать судья, если в исковом заявлении в качестве ответчика был указан конкретный государственный орган или орган местного самоуправления, допустивший нарушение, и, наконец, как производить взыскание присужденных денежных сумм. Постановлением определено, что ответчиками по таким спорам являются соответственно Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование в лице соответствующего финансового или иного управомоченного органа. Следовательно, указанный орган и является непосредственным адресатом соответствующего искового заявления. Однако если все же в качестве адресата искового заявления указан государственный орган или орган местного самоуправления, допустивший нарушение, суд тем не менее принимает иск к рассмотрению, привлекает в качестве ответчика по делу соответствующий финансовый или иной управомоченный орган и рассматривает спор по существу. Взыскание присужденных денежных сумм должно производиться за счет средств соответствующего бюджета и лишь при отсутствии таковых может быть обращено на иное имущество, составляющее казну Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования (п. 12 Постановления). Разъяснения, содержащиеся в п. п. 13 - 15 Постановления от 1 июля 1996 года N 6/8, можно рассматривать в качестве дополнения к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 августа 1992 года N 12/12 "О некоторых вопросах подведомственности дел судам и арбитражным судам" <*>, вызванного применением нового Гражданского кодекса Российской Федерации. Так, ранее разъяснялось, что споры между гражданами, зарегистрированными в качестве индивидуальных предпринимателей, а также между указанными гражданами и юридическими лицами, за исключением споров, не связанных с осуществлением такими гражданами предпринимательской деятельности, рассматриваются арбитражными судами. В таком же порядке должны рассматриваться споры с участием глав крестьянского (фермерского) хозяйства, которые, как известно, получили статус индивидуальных предпринимателей. -------------------------------- <*> См.: Хозяйство и право, 1992, N 12, с. 60

В тех же случаях, когда предпринимательскую деятельность осуществляет гражданин, не зарегистрированный в качестве предпринимателя, все споры с его участием рассматриваются судом общей юрисдикции. С точки зрения материального права особенностью подобных споров является то, что к спорным правоотношениям могут быть применены гражданско - правовые нормы, регулирующие обязательства, связанные с предпринимательской деятельностью (п. 4 ст. 23 ГК). Также судам общей юрисдикции подведомственны дела с участием граждан, в отношении которых по тем или иным причинам прекращено действие государственной регистрации в качестве предпринимателей, даже в тех случаях, когда соответствующие споры связаны с осуществлявшейся ранее указанными гражданами предпринимательской деятельностью. Исключение составляют лишь те случаи, когда дело было уже принято к производству арбитражным судом в период действия государственной регистрации предпринимательской деятельности гражданина. В связи с тем, что ГК включает нормы о банкротстве индивидуального предпринимателя (ст. 25), к которому в процессе банкротства могут быть предъявлены требования и кредиторами по обязательствам, не связанным с осуществлением предпринимательской деятельности: о взыскании алиментов, о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и т. п., - все споры данной категории подведомственны арбитражному суду. Вместе с тем после завершения расчетов с кредиторами к признанному банкротом индивидуальному предпринимателю могут быть предъявлены неудовлетворенные требования о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, и иные требования личного характера, а также требования по другим обязательствам, не связанным с предпринимательской деятельностью, которые не заявлялись кредиторами при осуществлении процедуры банкротства. В таких случаях все споры с участием "бывшего" предпринимателя должны передаваться на разрешение суда общей юрисдикции. Заслуживает внимания вопрос о том, какими вещными правами на свое имущество обладают коммерческие и некоммерческие организации различных организационно - правовых форм и как соотносятся эти права с правами учредителей (участников) юридических лиц. Дело в том, что ранее действовавшее законодательство не позволяло дать однозначный ответ на этот вопрос. Более того, в различных законодательных актах содержались нормы, которые по-разному, а иногда и прямо противоположно регулировали правовой режим имущества предприятий одних и тех же организационно - правовых форм. Законом РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности", например, было установлено, что имущество полного, смешанного товарищества, товарищества с ограниченной ответственностью и акционерного общества закрытого типа принадлежит его учредителям на праве общей долевой собственности. Иными словами, субъектами права собственности на имущество предприятий указанных организационно - правовых форм являлись участники товарищества, акционерного общества закрытого типа (ст. 9 - 11). По-иному решался вопрос в Законе РСФСР "О собственности в РСФСР", согласно которому хозяйственное общество, товарищество обладают правом собственности на имущество, переданное им в форме вкладов и других взносов их участниками, а также на имущество, которое получено в результате своей предпринимательской деятельности и приобретено по иным основаниям, допускаемым законом (ст. 14 Закона). Следовательно, субъектом права собственности на имущество товарищества, акционерного общества является само товарищество, акционерное общество как юридическое лицо. Арбитражно - судебная практика исходила из того, что имущество акционерного и иного хозяйственного общества, товарищества принадлежит ему на праве собственности (п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 13 от 17 сентября 1992 года). В соответствии с ГК коммерческие и некоммерческие организации, кроме государственных и муниципальных предприятий, а также учреждений, финансируемых собственником, являются собственниками имущества, переданного им в качестве вкладов (взносов) их учредителями (участниками, членами), а также имущества, приобретенного этими юридическими лицами по иным основаниям (ст. 48, п. 3 ст. 213). При разрешении споров по поводу имущества, возникающих между хозяйственным товариществом (хозяйственным обществом) и его учредителем (участником), судам предложено исходить из того, что имущество в натуре, внесенное учредителем (участником) в уставный (складочный) капитал хозяйственного товарищества или хозяйственного общества, принадлежит последним на праве собственности. Исключение составляют лишь случаи, когда в учредительных документах хозяйственного товарищества (хозяйственного общества) содержатся положения, свидетельствующие о том, что в уставный (складочный) капитал учредителем (участником) передавалось не имущество в натуре, а лишь права владения и (или) пользования соответствующим имуществом. Что же касается нередко встречающихся в учредительных договорах хозяйственных товариществ или в уставах хозяйственных обществ условий, предусматривающих право учредителя (участника) изъять внесенное им в качестве вклада имущество в натуре при выходе из состава хозяйственного товарищества или хозяйственного общества, то такие условия должны признаваться недействительными, за исключением случаев, когда такая возможность прямо предусмотрена законом (п. 17 Постановления). Согласно положениям ГК по объему правоспособности все коммерческие организации могут быть дифференцированы на три категории: к первой относятся организации, обладающие целевой правоспособностью, - унитарные предприятия, а также иные организации, правоспособность которых ограничена законом (банки, страховые организации); вторую категорию составляют все остальные коммерческие организации, которые наделены Кодексом общей правоспособностью и поэтому могут осуществлять любые виды предпринимательской деятельности, не запрещенные законом; и наконец, к третьей категории можно отнести те коммерческие организации, в учредительных документах которых определенно ограничена их правоспособность. Унитарные предприятия, а также другие коммерческие организации, в отношении которых законом предусмотрена специальная правоспособность (банки, страховые организации и некоторые другие), не вправе совершать сделки, противоречащие целям их деятельности, определенным законом или иными правовыми актами. Такие сделки являются ничтожными на основании ст. 168 ГК. Сделки, совершенные иными коммерческими организациями в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в их учредительных документах, могут быть признаны судом недействительными в случаях, предусмотренных ст. 173 ГК (п. 18 Постановления). Немало ошибок допускается в судебной практике при оценке сделок, совершенных филиалами и представительствами юридических лиц. Кодексом установлено, что представительства и филиалы не являются юридическими лицами, их руководители назначаются юридическим лицом и действуют на основании его доверенности (п. 3 ст. 55). Соответствующие полномочия руководителя филиала (представительства) должны быть удостоверены доверенностью и не могут основываться лишь на указаниях, содержащихся в учредительных документах юридического лица, положении о филиале (представительстве) и т. п. либо явствовать из обстановки, в которой действует руководитель филиала. Необходимостью избежать чисто формального подхода к оценке сделок, совершенных руководителями филиалов (представительств), продиктовано включение в постановление разъяснения, в соответствии с которым при разрешении спора, вытекающего из договора, подписанного руководителем филиала (представительства) от имени филиала и без ссылки на то, что договор заключен от имени юридического лица и по его доверенности, судам следует выяснять, имелись ли у руководителя филиала (представительства) на момент подписания договора соответствующие полномочия, выраженные в Положении о филиале и доверенности. Сделки, совершенные руководителем филиала (представительства) при наличии таких полномочий, следует считать совершенными от имени юридического лица. Необходимо также учитывать, что руководитель филиала (представительства) вправе передоверить совершение действий, на которые он уполномочен доверенностью, другому лицу с соблюдением правил, предусмотренных ст. 187 ГК, к числу которых относится и требование о нотариальном удостоверении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия (п. 20 Постановления). Важное значение будет иметь содержащееся в постановлении разъяснение о порядке применения положений Кодекса о субсидиарной ответственности учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (ст. 56 ГК). Данные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями. Возложение на них ответственности за бездействие исключается. К числу лиц, на которые может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам признанного несостоятельным (банкротом) юридического лица, относятся, в частности, лицо, имеющее в собственности или доверительном управлении контрольный пакет акций акционерного общества, собственник имущества унитарного предприятия, давший обязательные для него указания, и т. п. Требования к несущим субсидиарную ответственность лицам может предъявить конкурсный управляющий. В случае их признания судом взысканные суммы зачисляются в состав имущества должника, за счет которого удовлетворяются требования кредиторов (п. 22 Постановления). Много внимания уделено в постановлении разъяснению положений Кодекса о ликвидации юридических лиц (п. п. 23 - 25). Как известно, в определенных случаях ГК допускает принудительную (по решению суда) ликвидацию юридических лиц. Если говорить об основаниях такой ликвидации, необходимо учитывать норму о том, что юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случаях, предусмотренных Кодексом (п. 2 ст. 61). Следовательно, неисполнение указанным лицом требований, содержащихся в иных законах, может служить основанием для ликвидации юридического лица, если суд квалифицирует соответствующие действия (бездействие) как неоднократные или грубые нарушения данного закона или иного правового акта. В силу норм п. 3 ст. 61 ГК решением суда о ликвидации юридического лица на его учредителей (участников) либо орган, уполномоченный на ликвидацию юридического лица его учредительными документами, могут быть возложены обязанности по осуществлению ликвидации. Однако в Кодексе отсутствует ответ на вопрос, что должен делать суд в ситуации, когда органы юридического лица либо учредители (участники) не выполняют поручение суда, то есть выявляется, что в установленный срок ликвидация юридического лица не осуществлена. В подобных случаях суд должен назначить ликвидатора и поручить ему осуществить ликвидацию юридического лица. При решении вопросов, связанных с назначением ликвидатора, определением порядка ликвидации и т. п., суд должен руководствоваться соответствующими положениями законодательства о банкротстве согласно п. 1 ст. 6 ГК (аналогия закона). При ликвидации юридических лиц, в том числе в порядке, предусмотренном законодательством о несостоятельности (банкротстве), требования кредиторов удовлетворяются в очередности, определенной п. 1 ст. 64 ГК. Следует напомнить, что ранее применительно к ликвидации юридических лиц, признанных несостоятельными (банкротами), действовала иная очередность, предусмотренная п. 2 ст. 30 Закона РФ "О несостоятельности (банкротстве) предприятий", утратившим силу в связи с введением в действие Кодекса. Главное отличие нового порядка очередности требований кредиторов, введенного ГК, заключается в том, что требования по обязательствам, обеспеченным залогом, были поставлены в третью очередь, в то время как ранее они удовлетворялись вне очереди. В связи с этим важно отметить, что имущество должника, признанного судом несостоятельным, которое являлось предметом залога, подлежит включению в общую конкурсную массу имущества, а требования кредитора - залогодержателя удовлетворяются за счет всего имущества должника, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов двух первых очередей, в том числе не являющегося предметом залога. Расходы, связанные с продолжением функционирования юридического лица, в отношении которого принято решение о ликвидации, работой ликвидационной комиссии (ликвидатора), конкурсным производством, выплатой вознаграждения арбитражному или конкурсному управляющему, судебные издержки должны покрываться за счет имущества ликвидируемого юридического лица вне очереди (п. 1 ст. 30 Закона РФ "О несостоятельности (банкротстве) предприятий"). Немало затруднений возникло в судебной практике в связи с применением ст. 94 ГК, предусматривающей, что участник общества с ограниченной ответственностью вправе в любое время выйти из состава общества независимо от согласия других его участников. При этом ему должна быть выплачена стоимость части имущества, соответствующей его доле в уставном капитале общества. Указанная норма по своему характеру является императивной. Поэтому условия учредительных документов названных обществ, лишающие участника этого права или ограничивающие его, должны рассматриваться как ничтожные, то есть не порождающие правовых последствий. При подготовке постановления также учитывалось, что исключение участника из общества с ограниченной ответственностью или общества с дополнительной ответственностью фактически является изменением условий соответствующего учредительного договора (расторжением его в отношении данного участника). Этим объясняется включение в постановление разъяснения, согласно которому исключение участника общества возможно лишь в случаях, предусмотренных законом или учредительными документами общества, а также при существенном нарушении данным участником общества условий учредительного договора, что соответствует общим положениям, регулирующим изменение и расторжение договора (ст. 450 ГК). Анализ судебной практики свидетельствует о том, что во многих случаях прекращение трудовых отношений акционеров и участников иных хозяйственных обществ совершенно необоснованно отождествляется с прекращением их полномочий в качестве акционеров (участников) этих обществ. В результате допускаются грубые нарушения гражданских прав указанных лиц. В особенности это касается акционерных и иных хозяйственных обществ, созданных в ходе приватизации государственных и муниципальных предприятий. В постановлении содержится однозначное разъяснение, согласно которому если акционер (участник) хозяйственного общества состоит с последним в трудовых отношениях, то прекращение в установленном порядке указанных отношений само по себе не влечет изменения статуса данного лица как акционера (участника). При применении ст. 94 ГК суды должны также иметь в виду, что до принятия закона об обществах с ограниченной ответственностью при рассмотрении требований о выплате выходящему из такого общества участнику стоимости части имущества, соответствующей его доле в уставном капитале общества, необходимо руководствоваться порядком, способом и сроками выплаты, предусмотренными учредительными документами этого общества, если указанные условия не противоречат ГК (п. п. 27 - 30 Постановления). Особый интерес для судебной практики представляет разъяснение некоторых законоположений о ничтожных сделках (п. 32 Постановления). Дело в том, что редакция ст. 166 ГК, в соответствии с которой сделка недействительна по основаниям, установленным Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка), не исключает возможности признания ничтожной сделки недействительной в судебном порядке. Вместе с тем ст. 181 ГК, определяющая специальные сроки исковой давности по требованиям, связанным с недействительностью сделок, установила такие сроки лишь в отношении требований о последствиях недействительности ничтожной сделки (десять лет) и о признании недействительной оспоримой сделки (один год), оставив открытым вопрос о сроке исковой давности по требованиям о признании недействительной ничтожной сделки. Основываясь на аналогии закона, постановление разъясняет, что к требованиям о признании недействительной ничтожной сделки должен применяться срок исковой давности, предусмотренный для требований о последствиях ничтожной сделки (десять лет). Лицам, обращающимся с подобными требованиями в суд, следует также учитывать, что в этом случае последствия недействительности ничтожной сделки применяются судом по требованию любого заинтересованного лица либо по собственной инициативе. Три пункта постановления содержат разъяснения некоторых положений Кодекса, регламентирующих взаимоотношения собственника имущества с субъектами ограниченных вещных прав: хозяйственного ведения и оперативного управления (п. п. 39 - 41). Согласно ст. 294 ГК государственное или муниципальное предприятие, которому имущество принадлежит на праве хозяйственного ведения, владеет, пользуется и распоряжается этим имуществом в пределах, определяемых в соответствии с Кодексом. Правомочие унитарного предприятия по распоряжению имуществом определенным образом ограничено лишь в отношении недвижимости: предприятие не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество, сдавать его в аренду, отдавать в залог, вносить в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственных обществ и товариществ или иным способом распоряжаться этим имуществом без согласия собственника (п. 2 ст. 295 ГК). Что касается собственника имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия, то за ним оставлено право в соответствии с законом решать вопросы создания предприятия, определения предмета и целей его деятельности, его реорганизации и ликвидации, назначать директора (руководителя) предприятия, осуществлять контроль за использованием по назначению и сохранностью принадлежащего предприятию имущества. Собственник имеет также право на получение части прибыли от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия (п. 1 ст. 295 ГК). На практике взаимоотношения собственника имущества и унитарного государственного или муниципального предприятия зачастую регулируются договорами на передачу имущества в хозяйственное ведение, заключаемыми соответствующими комитетами по управлению имуществом с указанными предприятиями. Не секрет, что правомочия собственника и предприятия в отношении имущества в таких договорах определяются нередко иначе, чем это предусмотрено Кодексом. В связи с этим в постановлении указывается, что условия договоров, заключенных между собственником соответствующего государственного (муниципального) имущества и унитарным предприятием, которые изменяют характер и пределы указанных правомочий, являются ничтожными. При разрешении споров судам предложено учитывать, что собственник (управомоченный им орган) не наделен правом изымать, передавать в аренду либо иным образом распоряжаться имуществом, находящимся в хозяйственном ведении государственного (муниципального) предприятия. Акты государственных органов и органов местного самоуправления по распоряжению имуществом, принадлежащим государственным (муниципальным) предприятиям на праве хозяйственного ведения, по требованиям этих предприятий должны признаваться недействительными. Как известно, взаимоотношения собственника имущества и субъекта оперативного управления строятся по-иному. Собственник имущества, переданного в оперативное управление, вправе изъять это имущество и распорядиться им по своему усмотрению. Однако данное правомочие собственника распространяется лишь на то имущество, которое не используется субъектом оперативного управления (казенным предприятием или учреждением), либо используется не по назначению, либо является для него излишним (ст. 296 ГК). При рассмотрении дел по заявлениям учреждений или казенных предприятий о признании недействительными актов управомоченных собственником органов об изъятии или распоряжении имуществом, принадлежащим учреждениям или казенным предприятиям на праве оперативного управления, суды должны исходить из того, что бремя доказывания наличия обстоятельств, являющихся в соответствии с Кодексом основаниями для изъятия либо иного распоряжения имуществом, возложено на управомоченный собственником орган. Из всех положений Кодекса, регулирующих обязательственные правоотношения, наибольшее место в постановлении уделено вопросам применения такого способа обеспечения исполнения обязательств, как залог имущества (п. п. 43 - 48). И это вполне соответствует числу вопросов, возникающих в связи с применением данных положений ГК в судебной практике. Согласно Кодексу существенными условиями договора о залоге являются предмет залога и его оценка, существо, размер и срок исполнения обязательства, обеспечиваемого залогом, а также условие о том, у какой из сторон (залогодателя или залогодержателя) находится заложенное имущество (п. 1 ст. 339). По общему правилу если сторонами не достигнуто соглашение хотя бы по одному из названных условий либо соответствующее условие в договоре отсутствует, договор о залоге не может считаться заключенным (ст. 432 ГК). Вместе с тем формальное применение указанного общего правила ко всем договорам залога могло привести к негативным последствиям в сфере кредитных отношений. В самом деле, если в роли залогодателя выступает заемщик, а залогодержателя - банк-кредитор по кредитному договору, трудно представить себе ситуацию, когда условия кредитного договора - о существе, размере и сроках его исполнения - дублировались бы в договоре залога, обеспечивающего кредитные обязательства. В подавляющем числе таких договоров залога есть условие, отсылающее к соответствующим пунктам кредитного договора, сторонами которого являются те же стороны, что и в договоре залога. Поэтому в постановление входит положение, согласно которому в случаях, когда залогодателем является должник в основном обязательстве, условия о существе, размере и сроках исполнения обязательства, обеспеченного залогом, следует признавать согласованными, если в договоре залога имеется отсылка к договору, регулирующему основное обязательство и включающему соответствующие условия. Следующая проблема возникла в практике применения нормы, содержащейся в п. 3 ст. 340 Кодекса, в силу которой ипотека здания или сооружения допускается только с одновременной ипотекой по тому же договору земельного участка, на котором находится это здание или сооружение, либо части этого участка, функционально обеспечивающей закладываемый объект, либо принадлежащего залогодателю права аренды этого участка или его соответствующей части. Как и в предыдущем случае, формальное применение данного положения ГК могло бы привести к признанию большинства договоров ипотеки ничтожными сделками, ибо в нашей стране в результате приватизации образовалось много участников имущественного оборота, являющихся собственниками зданий, строений, сооружений, которые в поисках кредитных ресурсов закладывают принадлежащие им объекты недвижимости, несмотря на то, что не являются собственниками земли. Причем подобные действия не могут быть признаны неправомерными, поскольку в силу ст. 209 ГК они вправе как собственники по своему усмотрению распоряжаться соответствующими объектами недвижимости, в том числе и путем передачи их в залог. Содержащееся в постановлении разъяснение по этому вопросу заслуживает того, чтобы поместить его целиком в настоящий комментарий. "При разрешении споров необходимо иметь в виду, что данное правило подлежит применению в случаях, когда лицо, выступающее в роли залогодателя здания или сооружения, является собственником или арендатором соответствующего земельного участка. Если такое лицо по договору ипотеки передает в залог только здание или сооружение, а земельный участок либо право его аренды не является предметом залога, такой договор должен считаться ничтожной сделкой (статья 168). В остальных случаях, когда залогодатель здания или сооружения не является собственником или арендатором земельного участка, договор ипотеки не может считаться не соответствующим законодательству на основании пункта 3 статьи 340 Кодекса. Права залогодателя, а при обращении взыскания на здание или сооружение - и права покупателя на земельный участок должны определяться, исходя из статьи 37 Земельного кодекса Российской Федерации, согласно которой при переходе права собственности на строение, сооружение или при передаче их другим юридическим лицам или гражданам вместе с этими объектами переходит и право пользования земельными участками". Одна из самых распространенных ошибок в залоговых обязательствах состоит в том, что, заключая договор залога, стороны договариваются, что в случае неисполнения обеспеченного залогом обязательства заложенное имущество передается в собственность залогодержателя. Между тем если должник не исполняет обязательство, обеспеченное залогом, залогодержатель имеет только одно право: преимущественно перед другими кредиторами получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества (ст. 334, 349 ГК). В связи с тем, что действующее законодательство не предусматривает возможность передачи имущества, являющегося предметом залога, в собственность залогодержателя, в постановлении разъясняется, что всякие соглашения, устанавливающие такую передачу, являются ничтожными, за исключением тех, которые могут быть квалифицированы как отступное или новация обеспеченного залогом обязательства. Не менее серьезные проблемы возникли в судебной практике в связи с применением содержащихся в ГК правил о процентах за пользование чужими денежными средствами (ст. 395). В отличие от ранее действовавшего законодательства, устанавливавшего различные размеры процентов, подлежащих уплате по договорному или внедоговорному обязательству (соответственно ст. 66 и 133 Основ гражданского законодательства), проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК, подлежат уплате независимо от того, получены ли чужие денежные средства в соответствии с договором либо при отсутствии договорных отношений. Как пользование чужими денежными средствами квалифицируется также просрочка уплаты должником денежных сумм за переданные ему товары, выполненные работы, оказанные услуги. Постановление не дает прямого ответа на вопрос о правовой природе процентов за пользование чужими денежными средствами. Вместе с тем в тексте постановления имеются положения, свидетельствующие о том, что проценты, предусмотренные ст. 395 ГК, не могут быть признаны разновидностью неустойки. Например, в п. 50 постановления указывается: "...следует иметь в виду, что по отношению к убыткам проценты, так же как и неустойка, носят зачетный характер". Справедливости ради и выходя за пределы предмета комментируемого постановления, следует отметить, что в части второй ГК в целом ряде случаев предусмотрено взимание процентов именно в качестве неустойки (см., в частности, ст. 487, 856, 866 и некоторые другие). Что касается размера процентов, подлежащих уплате за пользование чужими денежными средствами, определяемых существующей в месте жительства кредитора-гражданина (месте нахождения юридического лица) учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства, то в настоящее время в отношениях между организациями и гражданами Российской Федерации подлежат уплате проценты в размере единой учетной ставки Центрального банка Российской Федерации по кредитным ресурсам, предоставляемым банкам (ставка рефинансирования). Принципиальное значение, в особенности для банковской практики, будет иметь разъяснение, в соответствии с которым предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК проценты подлежат уплате только на соответствующую сумму денежных средств и не должны начисляться на проценты за пользование чужими денежными средствами, если иное не предусмотрено законом (п. 51 Постановления). Проценты подлежат уплате за весь период пользования чужими средствами по день фактической уплаты этих средств кредитору, если законом, иными правовыми актами или договором не определен более короткий срок. В решении суда о взыскании с должника процентов за пользование чужими денежными средствами должны содержаться сведения о денежной сумме, на которую начислены проценты; дате, начиная с которой производится начисление процентов; размере процентов, исходя из учетной ставки банковского процента на день предъявления иска или на день вынесения решения; указание на то, что проценты подлежат начислению по день фактической уплаты кредитором денежных средств. При выборе соответствующей учетной ставки банковского процента предпочтение будет отдаваться той из них, которая наиболее близка по значению к учетным ставкам, существовавшим в течение периода пользования чужими денежными средствами. И только когда денежное обязательство было исполнено должником до вынесения решения, подлежащие взысканию с должника проценты за пользование чужими денежными средствами определяются в решении суда в твердой сумме. Долгое время оставался неясным порядок определения размера процентов за пользование чужими денежными средствами в тех случаях, когда в соответствии с законодательством о валютном регулировании и валютном контроле денежное обязательство выражено в иностранной валюте (ст. 317 ГК) и отсутствует официальная ставка банковского процента по валютным кредитам на день исполнения денежного обязательства в месте нахождения кредитора. В соответствии с разъяснением, содержащимся в постановлении, при таких условиях размер процентов определяется на основании публикаций в официальных источниках информации о средних ставках банковского процента по краткосрочным валютным кредитам, предоставляемым в месте нахождения кредитора, а при отсутствии таких публикаций размер процентов должен устанавливаться на основании представляемой истцом в качестве доказательства справки одного из ведущих банков в месте нахождения кредитора, подтверждающей применяемую им ставку по краткосрочным валютным кредитам (п. 52 Постановления). И в заключение хотелось бы остановиться еще на двух разъяснениях, которые касаются заключения и расторжения гражданско-правовых договоров. Как известно, Кодекс впервые в качестве акцепта оферты наряду с ответом о полном и безоговорочном принятии условий оферты признал совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором (п. 3 ст. 438). В судебной практике возник вопрос: можно ли считать акцептом со стороны поставщика (продавца), получившего от покупателя проект договора на год, отгрузку партии товаров, предназначенной к поставке в соответствии с указанным проектом договора, в первый месяц? Постановление ответило на этот вопрос положительно: для признания соответствующих действий адресата оферты акцептом не требуется выполнения условий оферты в полном объеме. В этих целях для квалификации указанных действий в качестве акцепта достаточно, чтобы лицо, получившее оферту (в том числе проект договора), приступило к ее исполнению на условиях, указанных в оферте и в установленный для ее акцепта срок (п. 58 Постановления). В соответствии со ст. 30 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" сделки приватизации признаются недействительными, в частности, в случаях, когда покупатель отказался от внесения платежа за приобретенный им объект приватизации, а также в случае нарушения условий, на которых объект приватизации был приобретен по конкурсу. Очевидно, что указанные обстоятельства не могут рассматриваться в качестве оснований для признания сделки недействительной, поскольку они не могли иметь место при ее совершении. Речь идет о существенном нарушении условий договора одной из сторон, что является основанием для расторжения договора купли-продажи приватизированного объекта судом по требованию другой стороны. Однако по общему правилу, предусмотренному п. 4 ст. 453 ГК, при расторжении договора стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон. Означает ли это, что проданный в порядке приватизации объект, который, скажем, не был оплачен покупателем, не может быть возвращен продавцу? В постановлении содержится вывод о том, что указанное общее последствие расторжения договора в подобных ситуациях не подлежит применению, поскольку отношения сторон регулируются специальным правилом (пусть даже и не вполне корректным), предусмотренным законом о приватизации. Суть соответствующего разъяснения заключается в следующем. В связи с тем, что признание сделки приватизации недействительной влекло бы за собой возврат сторон в первоначальное положение, при расторжении договора купли-продажи приватизированного объекта стороны вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по договору купли-продажи до момента его расторжения.

------------------------------------------------------------------

Название документа