Конфискационные последствия антисоциальных сделок: соотношение частных и публичных интересов

КОНФИСКАЦИОННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ АНТИСОЦИАЛЬНЫХ СДЕЛОК: СООТНОШЕНИЕ ЧАСТНЫХ И ПУБЛИЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ <*>

С. С. ЖЕЛОНКИН

-------------------------------- <*> Zhelonkin S. S. Confiscation consequences of antisocial transactions: correlation of private and public interests.

Желонкин Сергей Сергеевич, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук.

В статье анализируются конфискационные последствия недействительности сделки, предусмотренные ст. 169 Гражданского кодекса Российской Федерации. Автор приходит к выводу, что проблема надлежащего соотношения частного и публичного права в гражданском законодательстве выходит далеко за пределы института недействительности сделок.

Ключевые слова: недействительная сделка, ничтожность, оспоримость, конфискация, санкция, гражданское законодательство.

In article confiscatory consequences of invalidity the transactions provided by art. 169 of the Civil code of the Russian Federation are analyzed. The author comes to a conclusion that the problem of an appropriate parity private and public law in the civil legislation, leaves far beyond institute of invalidity of transactions.

Key words: the void transaction, negligibility, voidability, confiscation, the sanction, the civil legislation.

В системе недействительных сделок законодатель всегда выделял круг особо опасных для общества и государства недействительных сделок, для которых характерны жесткие карательные последствия в форме взыскания в доход государства всего полученного по сделке. Для обозначения недействительной сделки, совершенной с целью, противной интересам социалистического государства и общества, еще в 1965 г. впервые профессором О. А. Красавчиковым был введен в научный оборот термин "антисоциальная сделка" <1>. -------------------------------- <1> Гражданский кодекс РСФСР: Учеб.-практич. пособие / Отв. ред. Красавчиков О. А. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1965. Ч. 1. С. 127.

Долгое время термин "антисоциальная сделка" не использовался ни законодателем, ни большинством ученых-цивилистов, хотя многократно встречался в литературе. Однако в последнее время он прочно вошел в терминологический аппарат как науки гражданского права, так и правоприменительной практики. Так, Конституционный Суд Российской Федерации в своем Определении от 08.06.2004 N 226-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества "Уфимский нефтеперерабатывающий завод" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации" вводит понятие антисоциальной сделки как сделки, совершаемой с целью, противной основам порядка и нравственности, которая может быть признана недействительной в соответствии со ст. 169 ГК РФ. Пленум ВАС РФ 10 апреля 2008 г. принимает Постановление N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации", в котором предлагается под антисоциальными сделками понимать не просто сделки, не соответствующие требованиям закона или иных правовых актов, а сделки, нарушающие основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической, экономической организации общества и его безопасности, нравственные устои. Таким образом, термин "антисоциальная сделка" используется для обозначения недействительной сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ). Одной из основных задач для Российской Федерации на современном этапе является обеспечение нормального и стабильного функционирования гражданского оборота. Будучи одним из важнейших элементов системы гражданского права, институт сделки имеет большое значение для регулирования и стабилизации экономических отношений. Именно сделка придает стихийным экономическим отношениям правовую упорядоченность и предоставляет возможность участникам гражданского оборота действовать в юридически равных условиях, являясь при этом тем правовым средством регулирования экономической системы государства, при помощи которого согласовывается воля субъектов экономической деятельности, учитываются реальные потребности и интересы членов всего общества. Однако сделки не всегда влекут те юридические последствия, на которые направлена воля сторон. Такая ситуация возникает, в частности, если они противны основам правопорядка и нравственности. Следует отметить, что увеличение числа дел, связанных с недействительностью сделок, может негативным образом сказаться на развитии экономики нашего государства. Очевидно, что сам факт существования недействительных сделок неблагоприятно отражается на экономических отношениях, ставит под угрозу формирование необходимых для полноценной жизнедеятельности общества условий, а правоприменительная практика по исковым требованиям о признании сделок недействительными и применении последствий их недействительности нередко является противоречивой. Гражданский кодекс Российской Федерации в главе 15 содержит норму (ст. 243), регламентирующую конфискацию как санкцию за совершение преступления или гражданского либо административного правонарушения. В качестве меры гражданско-правовой ответственности конфискация может быть применена судом при определении последствий недействительности сделок, предусмотренных ст. ст. 169 и 179 ГК РФ. Необходимо отметить, что и в этих случаях конфискация может последовать за осуждением нарушителя в порядке уголовного или административного производства, поскольку действия, указанные в данных статьях, могут быть и публично-правовыми деликтами, в т. ч. преступлениями. И хотя применение конфискационных санкций в рамках отечественного гражданского права допускается ст. 243 ГК РФ, такое положение получило далеко не однозначную оценку. Объясняется это тем, что конфискация является санкцией за совершенные преступления и административные правонарушения. Изъятие же имущества в рамках гражданского права является специфическим юридическим явлением. В этой связи возникает вопрос о правомерности такой санкции. В юридической литературе правовая природа взыскания всего полученного по недействительной сделке в доход государства, осуществляемого принудительно и безвозмездно, определяется различным образом. Так, в период действия ГК РСФСР 1922 г. взыскание предоставленного по недействительной сделке в доход государства иногда рассматривалось в качестве реализации обязательства из неосновательного обогащения, с той лишь разницей, что кредитором в этом обязательстве выступает не другая сторона сделки, а государство. На первый взгляд, эта позиция находила формальное подтверждение и в тексте закона, а именно в ст. ст. 147, 149 и 150 ГК РСФСР, нормы которых, не допуская реституции в отношении одной или обеих сторон недействительной сделки, устанавливали, что не истребованное у другой стороны "неосновательное обогащение взыскивается в доход государства". При этом в названных статьях содержалась прямая отсылка к ст. 402 ГК РСФСР, расположенной в разделе об обязательствах из неосновательного обогащения. Вместе с тем слабым местом подобной квалификации было и является игнорирование того обстоятельства, что кондикционное притязание принадлежит тому, за чей счет произошло неосновательное обогащение (потерпевшему); государство же в данном случае таковым не является, в данном случае нет обязательства из неосновательного обогащения, поскольку за счет государства приобретатель не обогащается, а тот, чье имущество им неосновательно приобретено, не вправе требовать его компенсации. Неудивительно поэтому, что рассматриваемая точка зрения не получила широкой поддержки даже в период действия ГК РСФСР 1922 г., не говоря уже о времени после принятия ГК РСФСР 1964 г., вообще упразднившего в соответствующих статьях всякое упоминание о неосновательном обогащении. По мнению большинства ученых, взыскание в доход государства представляет собой конфискацию, осуществляемую в гражданско-правовом порядке, а термин "конфискационные последствия" используется применительно к недопущению реституции в отечественной науке довольно давно. И действительно, применительно к теме недействительности сделок термины "недопущение реституции" и "конфискация" в литературе все чаще употребляются как равнозначные. Между тем, по мнению Д. М. Генкина, подобное смешение представляется неправильным. "Отпадение права реституции и взыскание полученного другой стороной в доход государства - это взаимосвязанные, но вместе с тем самостоятельные правовые последствия", - писал ученый <2>. -------------------------------- <2> Генкин Д. М. Недействительность сделок... С. 53; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. Генкина Д. М. М.: Госюриздат, 1950. Т. 1. С. 238.

Различие между рассматриваемыми мерами - по крайней мере, на терминологическом уровне - проводилось довольно четко еще в ГК РСФСР 1922 г. Устанавливалось, что недобросовестная сторона (ст. ст. 149 и 150) или вообще ни одна из сторон (ст. 147) "не вправе требовать от другой возврата исполненного по договору". Этой формулой выражалось то, что мы называем недопущением реституции. Следующее же за этим указание - "неосновательное обогащение взыскивается в доход государства" - обозначало то, что мы именуем конфискацией. Поскольку, однако, обе эти меры в указанных нормах ГК РСФСР 1922 г. шли "рука об руку", в том смысле, что одна неизбежно, автоматически предполагала другую, их различие стало постепенно затушевываться и в последующих кодификациях уже не получило отражения. Так, действующий ГК РФ (ст. ст. 169, 179) вообще ничего не говорит о явлении, обозначаемом термином "недопущение реституции" (понятие, оставшееся в настоящее время сугубо доктринальным), но только об обращении имущества в доход государства. Современная практика применения указанной нормы наглядно иллюстрирует, что правоприменитель также отождествляет эти понятия, указывая, в частности, на то, что "в случае недопущения реституции прежде, чем обратить в доход государства имущество, перешедшее от участника сделки к другому лицу, необходимо соблюсти права и интересы добросовестного приобретателя имущества" <3>. -------------------------------- <3> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21.04.2003 N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева" // СПС "КонсультантПлюс".

В научной литературе существует позиция, согласно которой конфискация не известна гражданскому праву как санкция за совершенное гражданское правонарушение, а является санкцией за совершенные преступления и административные правонарушения, целью применения которой является устранение неблагоприятных имущественных последствий такого рода действий. Также существует мнение, что изъятие имущества в доход государства является штрафом. Идеи о разновидности штрафной санкции в свое время высказывал И. Б. Новицкий <4>, а в современный период его поддерживает Ф. С. Хейфец <5>. Оппонируя этой точке зрения, Н. В. Рабинович считала, что это не ответственность, поскольку для применения штрафных мер в данном случае не может иметь значение наличие вреда <6>. -------------------------------- <4> Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. М.: Госюриздат, 1954. С. 97. <5> Хейфец Ф. С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М.: Юрайт-М, 2001. С. 117 - 118. <6> Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л.: Издательство ЛГУ, 1960. С. 159.

Имущественные последствия в виде недопущения реституции и обращения имущества в доход государства должны применяться взаимосвязанно, причем лишь в отношении участника сделки, действовавшего виновно. Существенное значение для применения таких последствий имеет вина в форме умысла. Следовательно, при недействительности сделки по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ, правовое положение недобросовестного участника, в отношении которого не допускается реституция, характеризуется отсутствием у него права на защиту. По нашему мнению, такое законодательное решение вызвано не стремлением защитить имущественные интересы получателя, о чем свидетельствует уже тот факт, что все полученное последним по сделке поступает, в конечном счете, в доход государства, а, будучи направленным против недобросовестной стороны, выполняет исключительно функцию наказания и выступает, таким образом, мерой ответственности в виде отказа в защите права в связи со злоупотреблением им. При анализе правовой природы конфискации имущества, полученного по недействительной сделке, не может не возникнуть вопрос о том, насколько эта мера вписывается в систему частноправовых институтов. В последнее время в юридической литературе все чаще стала высказываться точка зрения, что недопустимость реституции, т. е. взыскания всего полученного по недействительной сделке в доход государства, находится уже за рамками частноправового интереса потерпевшего и является мерой публичного воздействия на нарушителя публичных интересов: "...Установление указанных мер в Гражданском кодексе РФ необоснованно и излишне" <7>. -------------------------------- <7> Шестакова Н. Д. Недействительность сделок. СПб.: Юридический центр Пресс, 2008. С. 80.

Ряд авторов считает, что в плане дальнейшего совершенствования гражданского законодательства необходимо исключить из ГК РФ нормы о конфискации при недействительности сделок, как не соответствующие основным началам гражданского права в силу своей публично-правовой природы. Такая позиция основана на том, что особенностью отношений, регулируемых гражданским правом, является то, что они возникают между равноправными и независимыми субъектами, что предполагает невмешательство одних субъектов права в отношения других. Ярым сторонником исключения рассматриваемой нормы из Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с ее публичностью как несоответствующей началам гражданского права является Д. О. Тузов, который указывает, что "существование в Гражданском кодексе Российской Федерации данной санкции, введенной впервые в отечественное законодательство с принятием ГК РСФСР 1922 г. в целях борьбы с эксплуататорскими классами, в современных условиях ничем не оправдано, а поэтому данная санкция как архаизм должна быть исключена из Гражданского кодекса" <8>. Действительно, некоторые современные авторы отмечают публично-правовой характер конфискации при недействительности сделок, но делают это без должной четкости или последовательности. Так, В. В. Витрянский указывает, что применение "конфискационных санкций" по ст. ст. 169 и 179 ГК РФ "выходит за пределы ответственности по гражданско-правовому обязательству" <9>. Ю. А. Тихомиров рассматривает эти санкции как "элементы "публичного" в частном праве" <10>. Ю. П. Егоров пишет, что конфискация при недействительности сделок - "это административно-правовая мера, не характерная для института сделок. Она не имманентна природе сделок...", но в то же время делает неожиданный вывод об обоснованности закрепления этой меры в ГК РФ <11>. -------------------------------- <8> Тузов Д. О. Общие вопросы недействительности сделок в проекте Концепции совершенствования Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. N 6. С. 40 - 41. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <9> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 2009. С. 513. <10> Тихомиров Ю. А. Публичное право: Учебник. М.: БЕК, 1995. С. 340, 342. <11> Егоров Ю. П. Правовой режим сделок как средств индивидуального регулирования: Дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 322.

В последнее время, однако, встречаются более определенные высказывания в пользу публичного характера предусмотренной ст. 169 ГК РФ санкции. О ней говорится и как об "административной мере" <12>, и как о "типичной уголовной санкции" <13>. И несмотря на это, большинством цивилистов конфискация предоставленного по недействительным сделкам все-таки рассматривается как мера гражданско-правовой ответственности, хотя бы и в качестве ее особого вида. Так, О. А. Красавчиков, обращая внимание на то, что данная мера представляет собой ответственность участников гражданского правоотношения не друг перед другом, а перед государством, говорил об этом лишь как об особенности так называемой конфискационной модели - одной из моделей "субъектной композиции гражданско-правовой ответственности" <14>. И. Г. Ташкер, верно подчеркивая штрафной характер конфискации при недействительности сделок, не свойственный гражданско-правовым охранительным средствам, утверждал вместе с тем, что эта мера представляет собой "гражданско-правовой метод борьбы с противозаконными сделками" <15>. -------------------------------- <12> Сасов К. Статья 169 Гражданского кодекса неконституционна? URL: http://www. klerk. ru. <13> Судебные власти не хотят отмены статьи 169 ГК РФ. URL: http://www. allmedia. ru. <14> Советское гражданское право: Учебник / Под ред. О. А. Красавчикова. М.: Высшая школа, 1985. Т. 1. С. 506. <15> Ташкер И. Г. Некоторые вопросы недействительности противозаконных сделок // Советское государство и право. 1958. N 8. С. 113 - 116.

Оценивая правомерность применения специальных последствий недействительности сделок, выраженных во взыскании полученного или причитающегося в доход государства, нужно обозначить следующее. Аргумент о несоответствии конфискации частному характеру гражданского права является ярким примером теоретического спора о разграничении права частного и публичного. В связи с этим необходимо отметить, что любая классификация имеет достаточно условный характер, а потому невозможно выработать однозначные критерии, позволяющие установить четкие границы между исследуемыми явлениями, а также условия, при которых меры публично-правового характера могут быть применены в рамках частного права. Соответственно, возможность использования конфискации в гражданском праве не следует ставить в зависимость от разрешения теоретического спора. Разумнее исходить из оправданности ее применения в рамках конкретных ситуаций. Ведь если конфискация, являющаяся по своей природе мерой публично-правового характера, применяется обоснованно, то сама по себе вряд ли способна подорвать частноправовую природу гражданского права. В настоящее время гражданское законодательство уже не является исключительно частным, поскольку в его содержание включено немало публично-правовых норм. Так, наряду с частноправовыми санкциями, направленными на восстановление нарушенного субъективного права потерпевшего, гражданское законодательство предусматривает публично-правовые санкции, обеспечивающие публичный порядок. Например, принудительная ликвидация юридического лица (абз. 2 п. 2 ст. 61 ГК РФ), нормы о сносе самовольной постройки (ст. 222 ГК РФ). В четвертой части ГК РФ мы также сталкиваемся с санкциями публично-правового характера. Это, например, изъятие контрафактных материальных носителей из оборота и их уничтожение (п. 4 ст. 1252), изъятие из оборота, уничтожение или обращение в доход государства материалов и устройств, используемых или предназначенных главным образом для нарушений прав интеллектуальной собственности (п. 5 ст. 1252). Поэтому, как справедливо замечает Ю. В. Романец, само по себе наличие в Гражданском кодексе РФ конфискационной нормы не является юридическим нонсенсом <16>. Оценка правильности такого законодательного решения зависит от того, обеспечивает ли оно наиболее эффективное достижение той цели, ради которой принята конфискационная норма. -------------------------------- <16> Романец Ю. В. Сделки, противные основам правопорядка и нравственности (этический и правовой аспекты) // Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 188 - 199.

Наличие таких норм - это лишь часть проблемы надлежащего соотношения частного и публичного права в гражданском законодательстве, которая по своей глубине и важности выходит далеко за пределы института недействительности сделок.

------------------------------------------------------------------

Название документа