Активная завещательная правосубъектность граждан России и государств - участников Содружества Независимых Государств: вопросы законодательства, теории и практики

АКТИВНАЯ ЗАВЕЩАТЕЛЬНАЯ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ГРАЖДАН РОССИИ И ГОСУДАРСТВ - УЧАСТНИКОВ СОДРУЖЕСТВА НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ: ВОПРОСЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ <*>

Р. А. БАРКОВ

Барков Роман Алексеевич, аспирант кафедры гражданско-правовых дисциплин Московской академии экономики и права.

В статье анализируются некоторые вопросы законодательства, теории и практики в области понятия, содержания и механизма реализации активной завещательной правосубъектности граждан России и государств - участников Содружества Независимых Государств.

Ключевые слова: наследственное право, наследование, завещание, активная завещательная правосубъектность.

The article analyses some of the issues of legislation, theory and practice in the area of concepts, content and mechanism of realization of active testamentary legal personality of citizens of Russia and countries of the Commonwealth of Independent States.

Key words: law of succession, inheritance, testament, active testamentary legal personality.

В научной литературе оценка способности быть завещателем, начиная с советского периода, ограничивается в большинстве случаев толкованием действующих законодательных норм. Гражданские кодексы Российской Федерации и других государств - участников СНГ, характеризуя субъекта-завещателя, ограничиваются лишь констатацией того, что завещание может быть совершено гражданином, обладающим в момент совершения завещания дееспособностью в полном объеме. К сожалению, следует отметить, что в конечном счете достаточно прогрессивный раздел Гражданских кодексов всех стран СНГ "Наследование по завещанию" принял консервативный взгляд на субъектов, обладающих активной завещательной правосубъектностью, чем подчеркнул свою преемственность в части отождествления завещательной и гражданской дееспособности по отношению к Гражданским кодексам советских республик, не способным к решению задачи устранения коллизий двух статей гражданского законодательства, что нуждается в корректировке и обусловливает дальнейший научный интерес к данной проблематике. Отмечая тенденции развития активной завещательной правосубъектности на постсоветском пространстве, О. Е. Блинков полагает, что "если ранее способность составлять завещание обусловливалась достижением возраста, то теперь в большинстве случаев она определяется дееспособностью лица, хотя в некоторых странах сохраняется соотношение ее с совершеннолетием" <1>. Действительно, в настоящее время в п. 2 ст. 1118 ГК РФ отмечается, что завещание может быть совершено только тем гражданином, который в момент его совершения обладает полной дееспособностью. В соответствии с данной нормой есть основание считать, что данному лицу должно исполниться не менее 18 лет либо 16 лет в том случае, если он эмансипирован либо состоит в зарегистрированном браке <2>. В дополнение к российскому требованию в ГК Украины предоставление полной гражданской дееспособности может быть предоставлено несовершеннолетнему лицу, записанному матерью или отцом ребенка (ст. 35 ГК Украины). -------------------------------- <1> Блинков О. Е. Общие тенденции развития наследственного права государств - участников Содружества Независимых Государств и Балтии: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 2009. С. 18. <2> См. подр.: Каминская Я. А. Завещание как одна из форм активного волеизъявления // Право: теория и практика. 2003. N 14. С. 4 - 5; Рождественский С. Н. Завещание как сделка по гражданскому законодательству // Бюллетень нотариальной практики. 2003. N 5. С. 27 - 28.

Однако в Грузии совершеннолетним признается лицо, достигшее 18-летнего возраста (п. 2 ст. 12 ГК Грузии). Такой же порядок признания полной дееспособности в настоящее время сохранен в Азербайджане и Туркменистане. По этому поводу Н. Ф. Гасанов отмечает, что если в связи с вступлением в брак или началом трудовой деятельности несовершеннолетние граждане были в установленном законом порядке признаны полностью дееспособными до достижения совершеннолетия (ст. 28 ГК Азербайджана), то даже в этом случае они не имеют права составлять завещание <3>. -------------------------------- <3> Гасанов Н. Ф. Наследование по завещанию: сравнительно-правовой анализ на примере Российской Федерации и Азербайджанской Республики. М.: NOTA BENE, 2011. С. 85.

Позиция российского законодателя в том, что завещатель в момент распоряжения имуществом на случай смерти должен обладать дееспособностью в полном объеме, разделена в законодательстве Армении (п. 3 ст. 1192 ГК Армении), Беларуси (п. 2 ст. 1040 ГК Беларуси), Украины (ст. 1234 ГК Украины). В законодательстве Молдавии говорится лишь о том, что завещателем может быть только дееспособное лицо без указания на степень дееспособности (ст. 1149 ГК Молдавии). В Модельном гражданском кодексе СНГ, в законодательстве Казахстана и Узбекистана требования к завещателям отсутствуют. Однако в законодательстве Азербайджана, Грузии, Туркменистана требования к завещателю развернуты по своему содержанию. Им может быть совершеннолетнее дееспособное лицо, трезво рассуждающее о своих действиях и ясно выражающее свою волю в момент составления завещания (ст. 1167 ГК Азербайджана, ст. 1345 ГК Грузии, ст. 1162 ГК Туркменистана). Законодательство этих стран позволяет в иных случаях признавать завещание недействительным <4>. -------------------------------- <4> Там же. С. 86.

Вместе с тем ни в одном из этих нормативно-правовых актов не содержится ответ на вопрос о том, могут ли выступать в качестве завещателей несовершеннолетние и ограниченно дееспособные граждане. В связи с этим в первую очередь нуждается в рассмотрении вопрос о том, обладают ли несовершеннолетние активной завещательной правосубъектностью, поскольку в ГК РФ и гражданских кодексах других государств - участников СНГ предъявляемые требования к завещателям данного круга лиц принципиальным образом не различаются. В советской наследственно-правовой доктрине отсутствовало единство мнений по данному вопросу. Исходя из буквального толкования нормативного правила, закрепленного в советском гражданском законодательстве и полностью, как показано, разделяемого сегодня законодательством СНГ, проф. В. И. Серебровский в пользу тезиса о том, что несовершеннолетние не обладают правом на совершение завещания, приводил следующие аргументы: 1) вопрос не актуален с практической точки зрения, так как в таком возрасте мало кто думает о смерти, а соответственно, и о необходимости и возможности составить завещание <5>; -------------------------------- <5> Серебровский В. И. Избранные труды. М., 1997. С. 117.

2) дееспособность подразумевает наличие определенного уровня интеллектуального и психического развития, достаточного для совершения волевых сознательных действий, несовершеннолетние же могут не понимать в полной мере существа совершаемого завещательного распоряжения <6>; -------------------------------- <6> Там же. С. 118.

3) предоставление несовершеннолетним права самостоятельно распоряжаться зарплатой предполагает потребительскую направленность такого распоряжения, оно не может толковаться широко и распространяться на случай смерти <7>; -------------------------------- <7> Там же. С. 117 - 118.

4) право совершить завещание не входит в объем правосубъектности несовершеннолетних, так как они уполномочены на совершение сделок только с согласия или с последующего одобрения законных представителей, что несовместимо с идеей о личном характере завещания <8>. -------------------------------- <8> Там же. С. 118.

Настоящая позиция также разделялась Т. Д. Чепигой, выступавшей против предоставления несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет права на составление завещания. По ее мнению, ст. 26 ГК РФ, регламентируя право несовершеннолетнего самостоятельно распорядиться своей стипендией или заработком, предусматривает возможность ограничения или лишения несовершеннолетних данного права. Исходя из этого, нельзя допустить расширительного толкования вышеотмеченной статьи и признать за несовершеннолетним право завещать свое имущество, приобретенное за счет зарплаты или стипендии <9>. -------------------------------- <9> Чепига Т. Д. К вопросу о праве завещать // Вестник МГУ. Серия 10 "Право". 1965. N 2. С. 39.

Однако представляется, что позиция, сформированная еще в советское время, о том, что завещательная правосубъектность возникает при достижении совершеннолетия, может быть сегодня пересмотрена с учетом изменений в общественной жизни, обобщения опыта регламентации сходных отношений в зарубежных странах и современных и дореволюционных научных исследований. Как справедливо полагает Е. Ю. Рыкова, то, что "несовершеннолетним должно быть предоставлено право совершения завещания, соответствует современному уровню развития общественных отношений, отвечает задаче эффективности механизма правового регулирования" <10>. -------------------------------- <10> Рыкова Е. Ю. Завещательная правосубъектность: нормативная и доктринальная модели // Академический юридический журнал. 2006. N 2. С. 21.

Еще в середине XIX в. П. Мулов обращал внимание на то, что "несовершеннолетний, чувствуя приближение смерти, считает себя вправе и даже нравственно обязанным распорядиться своим имуществом так, а не иначе, но закон, хотя и признающий его полным собственником, не дозволяет ему изъявить свою волю, поэтому закон этот, несправедливый в исключительных случаях, должен был уступать требованиям действительной жизни" <11>. -------------------------------- <11> Мулов П. Завещания несовершеннолетних // Журнал Министерства юстиции. 1862. N 9. С. 457 - 472.

В отличие от современной российской правовой модели определения возникновения завещательной правосубъектности, кстати, разделяемой в настоящее время в законодательстве Болгарии, Израиля, Польши, Швейцарии и Италии, анализ законодательства зарубежных стран позволяет выявить еще два варианта регламентации данных отношений. Первый вариант предполагает возникновение завещательной правосубъектности в более раннем возрасте, чем возникает общая гражданская правосубъектность. Данная правовая конструкция принята в Германии, Сербии, Хорватии, где право на совершение завещания возникает в 16 лет (но только в форме публичного акта), в Словении, Черногории и Японии - в 15 лет и в Испании - в 14 лет. Второй вариант исходит из возможности установления возраста завещательной правосубъектности ниже возраста общей полной гражданской дееспособности. Однако осуществление права на составление завещания связывается с определенными ограничениями (например, в некоторых случаях несовершеннолетний может распоряжаться только определенными видами имущества или его долей либо может совершать только публичные завещания). Данная правовая конструкция правовой регламентации присутствует в Венгрии, где несовершеннолетние 14 лет могут совершать только публичные завещания. Во Франции несовершеннолетний и не освобожденный от родительской власти вправе завещать только половину имущества, которым вправе распоряжаться совершеннолетний, при достижении 16-летнего возраста <12>. Представляется, что именно ко второму варианту модели определения возникновения завещательной правосубъектности склонялись дореволюционные ученые <13>. -------------------------------- <12> Абраменков М. С. Наследование по завещанию в Российской Федерации и зарубежных странах: сравнительно-правовой аспект // Наследственное право. 2008. N 4. С. 37. <13> Куницын А. Духовные завещания несовершеннолетних // Журнал Министерства юстиции. 1863. N 3. С. 644 - 645.

В современной научной литературе также имеется мнение, в соответствии с которым несовершеннолетнему следует предоставить право завещать денежные средства и имущество, "источником накопления которых является его личный заработок и стипендия, а также гонорары автора изобретения или рационализаторского предложения либо иные авторские вознаграждения" <14>. Вместе с тем, по мнению М. Ю. Барщевского, в отношении имущества и денежных средств, полученных несовершеннолетними иным путем (наследования, дарения и т. п.), подростки в возрасте от 14 до 16 лет не должны обладать свободой волеизъявления, в том числе не должны обладать правом составлять завещательные распоряжения <15>. -------------------------------- <14> Барщевский М. Ю. Наследственное право. М., 1996. С. 66. <15> Там же. С. 66.

В целях совершенствования действующего законодательства по данному вопросу более аргументированной видится позиция Е. Ю. Рыковой <16>. По ее мнению, приобретение завещательной правосубъектности несовершеннолетним в полном объеме наиболее оправданно по достижении 16-летнего возраста. Данный подход в сравнении с признанием за несовершеннолетним младшего возраста права совершения завещательного распоряжения, но с определенными ограничениями более оправдан по следующим основаниям: "После вступления завещания в силу отсутствует необходимость выяснять происхождение имущества - приобретено ли оно на самостоятельные доходы, подарено, унаследовано и т. д. Снимается вопрос о возможности использовать в завещаниях несовершеннолетних традиционную формулировку: "Все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я завещаю..." <17>. -------------------------------- <16> Рыкова Е. Ю. Указ. соч. С. 20 - 21. <17> Там же. С. 21.

Таким образом, следует признать общую тенденцию, выявленную О. Е. Блинковым, о нежелании "большинства постсоветских государств снижать возраст завещательной дееспособности, несмотря на многочисленные предложения и обоснования специальных исследований" <18>. Исключением из общего правила является только латвийский наследственный правопорядок, где распорядиться путем составления завещания своим свободным имуществом, в отношении которого при совершении сделок не требуется чьего-либо согласия, можно с 16 лет, что может быть предметом для подражания для других стран постсоветского пространства. -------------------------------- <18> Блинков О. Е. Общие тенденции развития наследственного права государств - участников Содружества Независимых Государств и Балтии: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2009. С. 182 - 183.

Решение данного вопроса соприкасается с проблемой завещательной правосубъектности ограниченно дееспособных граждан, которая также является предметом острых дискуссий. В советской цивилистической доктрине по данному вопросу были высказаны три позиции, не потерявшие актуальности и сегодня, поскольку каждая из них может послужить вариантом правовой модели развития наследственного законодательства на постсоветском пространстве, суть которых можно свести к следующим точкам зрения: 1) ограниченные в дееспособности лица не вправе совершать завещание, поскольку такое право принадлежит только полностью дееспособным гражданам, так как волеизъявление на случай смерти не может быть обусловлено чьим-либо согласием <19>; -------------------------------- <19> Бугаевский А. А. Советское наследственное право. Одесса, 1926. С. 81; Советское гражданское право / Отв. ред. О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой, Б. Б. Черепахин. Л., 1971. Т. 2. С. 503.

2) граждане, ограниченные в дееспособности, вправе совершать завещание только с согласия попечителя или органов опеки и попечительства <20>; -------------------------------- <20> Никитюк П. С. Наследственное право и наследственный процесс. Кишинев, 1973. С. 121 - 122; Пронина М. Г. Наследование по закону и по завещанию. Минск, 1978. С. 47.

3) ограниченному в дееспособности лицу должно быть предоставлено право самостоятельного совершения завещания <21>. -------------------------------- <21> Тряпицын И. Н. К вопросу о завещаниях // Вести советской юстиции. 1925. N 6. С. 288; Чепига Т. Д. Указ. соч. С. 51.

Каждое из высказанных мнений имеет свои достоинства и недостатки. Позиция ученых, разделяющих первую точку зрения, основывается на буквальном толковании действующего законодательства. В современной российской доктрине данная точка зрения также находит своих сторонников <22>. -------------------------------- <22> См., напр.: Гущин В. В. Наследственное право. М., 2002. С. 19 - 22; Корнеева И. Л. Наследственное право РФ. М., 2004. С. 99 - 102.

Эта позиция в свое время была подвержена справедливой критике П. С. Никитюком. По его мнению, в действующем законодательстве целесообразно закрепление правовых оснований, регламентирующих возможность для данных лиц реализации своей воли по самостоятельному распоряжению принадлежащим им имуществом на случай смерти <23>. Аргументация ученого состояла в том, что лицо, злоупотребляющее спиртными напитками или наркотическими средствами, полностью гражданской дееспособности не лишается, а лишь ограничивается в ней. Ограниченно дееспособный гражданин может совершать сделки, выходящие за пределы бытовых, только с согласия попечителей, а последние не вправе давать согласие на совершение такой сделки без предварительного разрешения органа опеки и попечительства (п. 2 ст. 37 ГК РФ) <24>. -------------------------------- <23> Никитюк П. С. Указ. соч. С. 121. <24> Там же. С. 121.

Настоящая позиция в настоящее время не противоречит п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 мая 1990 г. N 4 "О практике рассмотрения судами РФ дел об ограничении дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими веществами" <25>, где завещание прямо указывается среди действий, совершение которых лицом, не имеющим полной дееспособности, ограниченных и без согласия попечителей не допускающихся. Следовательно, данное разъяснение косвенно не исключает возможность совершения завещания при условии согласия попечителя лица с ограниченной дееспособностью. Налицо коллизия, позволяющая на практике создать прецедент признания действительным завещания лица, ограниченного в дееспособности, с одобрением попечителя <26>. -------------------------------- <25> Сборник постановлений Верховного Суда РФ. М., 2000. С. 102 - 107. <26> Хурматуллина А. М. Проблемы завещательной правоспособности несовершеннолетних и ограниченно дееспособных граждан // Проблемы развития правовой системы современной России: Материалы II Всероссийской научно-теоретической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, 14 - 15 мая 2010 г. Курган, 2010. С. 103.

Вместе с тем в научной литературе существует мнение, что предварительное согласие попечителя, а также органов опеки и попечительства противоречит личному характеру завещания как сделки <27>. Однако, на наш взгляд, более убедительна точка зрения П. С. Никитюка, считающего, что двусторонность сделки определяется не количеством лиц, причастных к ее совершению, а наличием согласованных волеизъявлений двух или более лиц, что при составлении завещания даже с предварительного согласия попечителя не имеет места. Очевидно, что попечитель не может изменить волю завещателя, а может либо дать согласие на удостоверение завещания, либо мотивированно отказать в этом <28>. -------------------------------- <27> Гордон М. В. Наследование по закону и завещанию. М., 1967. С. 51; Дронников В. К. Наследственное право Украинской ССР. Киев, 1967. С. 50 - 51. <28> Никитюк П. С. Указ. соч. С. 121 - 122.

Обращается внимание на то, что цель ограничения дееспособности лица, злоупотребляющего спиртными напитками, и назначения над ним попечительства заключается в предотвращении антисоциального использования гражданином своего имущества, ставящего в тяжелое материальное положение его семью. Исполнение завещания после смерти наследодателя исключает такую возможность. Следовательно, речи о контроле со стороны попечителя в отношении совершения завещания ограниченно дееспособными и лишении их активной завещательной правосубъектности не должно идти <29>. Таким образом, по нашему мнению, позиция ученых, разделяющих данную точку зрения, достаточно убедительна. Эта позиция может найти отображение в действующем законодательстве России и стран СНГ, тем более что подобный прецедент уже создан в Латвии, где ограничение дееспособности не влечет за собой лишение права совершения завещания <30>. -------------------------------- <29> Там же. С. 122. <30> Блинков О. Е. Указ. соч. С. 183.

Кроме того, на наш взгляд, заслуживает внимания также позиция Я. Е. Пылаевой <31>, полагающей, что отказ зависимым от алкоголя и наркотиков гражданам имеет определенный смысл. Ее мнение основывается на том, что существующая норма об ограничении дееспособных граждан, схожая по характеру и целям с имеющейся в римском праве и Своде гражданских законов Российской империи, толковалась в пользу утверждения необходимости признания завещательных прав за лицами, над которыми по причине их стремления к чрезмерной роскоши в ущерб имуществу была установлена опека в целях охраны интересов кредиторов <32>. Отмечая вероятность ситуации, при которой зависимое от наркотических средств лицо может завещать свое имущество (например, приватизированную квартиру) в качестве своеобразной платы за сиюминутную возможность удовлетворения наркотической потребности, Я. Е. Пылаева пишет: "Поскольку вопрос о недействительности завещания может быть поставлен только после открытия наследства, что влечет большие сложности при установлении действительной воли завещателя по прошествии значительного времени, нормы о действительности сделок... не в полной мере защищают в сложившейся ситуации права ближайших родственников ограниченного в дееспособности лица. Следовательно, ограничение граждан, страдающих алкогольной или наркотической зависимостью, в праве совершения ими завещаний представляется хоть и косвенно преследующим цель установленной над ними опеки, однако вполне допустимым с учетом условий, сложившихся в современном российском обществе" <33>. -------------------------------- <31> Пылаева Я. Е. Категория завещательной правосубъектности и основные аспекты ее отражения в наследственном законодательстве России // Закон. 2009. N 3. С. 230. <32> Гусаков А. Г. Курс семейного и наследственного права. СПб., 1911. С. 147; Самарский С. Н. О духовных завещаниях и о наследовании по закону. СПб., 1909. С. 6. <33> Пылаева Я. Е. Указ. соч. С. 231.

С учетом данного замечания представляется, что и второй вариант модели совершенствования действующего законодательства стран СНГ может быть вполне обоснован, так как выводы авторов основаны на сопоставлении причин ограничения в дееспособности, целей подобного ограничения и правовых последствий совершения завещания. Каждая из стран Содружества вправе выбрать второй или третий вариант модели совершенствования действующего законодательства, однако думается, что легальная позиция законодателя, соответствующая модели первого варианта, уже не отвечает требованиям времени. Отмечая данную проблему, в то же время следует признать, что наследственное законодательство всех без исключения стран СНГ, следуя советской традиции, исходит из того, что если в случае отсутствия у нотариуса или иных должностных лиц, удостоверяющих завещание, информации о неполной дееспособности гражданина ему все же удается совершить завещание, то завещание недееспособного может быть оспорено в суде и объявлено недействительным. В данном случае особых проблем нет, так как судебная практика стран СНГ исходит из того, что наследственное законодательство связывает отсутствие дееспособности или ее ограничение с юридическим публичным актом - судебным решением о признании гражданина недееспособным или об ограничении гражданина в дееспособности. Проблемы начинаются, как правило, в том случае, если завещание совершено гражданином, не понимающим значения своих действий, при отсутствии вышеотмеченного публичного судебного акта. Позиция российского гражданского законодательства заключается в том, что в соответствии со ст. 177 ГК РФ "Недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими" данное завещание может быть оспорено и признано ничтожной сделкой в судебном порядке. Однако в отношении адееспособных лиц принятие данного решения существенно затрудняется. Научный термин "адееспособность" впервые был применен О. А. Красавчиковым <34>. В настоящее время данный термин можно считать устоявшимся, поскольку он активно используется в научном обороте <35>. По мнению Р. Раскостовой, состояние адееспособности может быть вызвано временным психическим заболеванием, сильным душевным волнением, алкогольным или наркотическим опьянением, шоком и другими причинами <36>. Доказать, что в состоянии адееспособности лицо в момент совершения той или иной сделки не было способно понимать значение своих действий или руководить ими, достаточно сложно, если нет абсолютно достоверных данных о том, что гражданин проходил лечение в психиатрической больнице или наркологическом диспансере. При этом особую сложность вызывает применение положений п. 1 ст. 177 ГК РФ о недействительности сделки, совершенной гражданином в преклонном возрасте, который также представляется возможным рассматривать в качестве фактора, влияющего на адееспособность <37>. -------------------------------- <34> Красавчиков О. А. Советское гражданское право: Учебник. В 2 т. / Под ред. О. А. Красавчикова. Т. 1. М., 1985. С. 252. <35> См., напр.: Поляков И. Н. Ответственность по обязательствам вследствие причинения вреда. М., 1998. С. 110; Раскостова Р. О завещаниях адееспособных лиц // Наследственное право. 2008. N 3. С. 21. <36> Раскостова Р. Указ. соч. С. 21. <37> Барков А. В. Эволюция идеи о старческой дееспособности в современном российском наследственном праве // Наследственное право. 2009. N 3. С. 4 - 8.

Сложность заключается в том, что наследственное законодательство России и стран СНГ не придает юридического значения психоволевым особенностям данных лиц, связанным с престарелым возрастом. Однако в дореволюционной научной литературе влиянию данного фактора на состояние дееспособности внимание обращалось. Так, Д. И. Мейер считал: "Рано или поздно физическое лицо достигает такого возраста, в котором его умственные способности ослабевают, а с ними ослабевает и бывшая его способность к гражданской деятельности" <38>. -------------------------------- <38> Мейер Д. И. Русское гражданское право. М., 2003. Ч. 1. С. 115 - 116.

Разделяя точку зрения о старческой дееспособности, впервые обратил внимание на вопрос о соотношении критериев недееспособности и психических показаний к назначению опеки лиц пожилого возраста, страдающих психическими нарушениями, исключающими их дееспособность, В. П. Сербский. Ученый исходил из того, что понятие "дееспособность" является юридическим, в то же время определение психического состояния гражданина с точки зрения соответствия или несоответствия предъявляемых к нему общественных требований и юридических норм входит в компетенцию судебно-психиатрической экспертизы. Принимая во внимание, что понятия дееспособности и способности к вменяемости не вполне идентичны, В. П. Сербский подчеркивал, что они имеют между собой достаточно много общего. По его мнению, вменяемость, так же как и дееспособность, представляет собой не что иное, как юридическую формулу для обозначения известного психического состояния <39>. Основой юридической формулы недееспособности "служит исключительно психическое состояние", определение которого относится к ведению врачей, имеющих необходимые специальные познания. Ученый подчеркивал, что не всякое душевное расстройство лишает человека возможности пользоваться всеми гражданскими правами и исполнять определенные гражданские обязанности. Мерой, определяющей степень психического нарушения, исключающего дееспособность, по мнению В. П. Сербского, являлся психологический критерий: "Лишь то лицо может считаться недееспособным, которое не понимает свойства и значения совершаемого или не может руководить своими поступками; наоборот, лицо, понимающее и способное руководить поступками, остается дееспособным, хотя бы оно страдало тяжелой и неизлечимой болезнью" <40>. Наличие психического расстройства, по мнению ученого, не является еще неопровержимым доказательством недееспособности, так как основное значение в этих случаях имеет степень (тяжесть) психической неполноценности. Следует подчеркнуть, что данные взгляды приняты и российским законодателем при судебно-психиатрической оценке дееспособности <41>. -------------------------------- <39> Сербский В. П. Судебная психопатология: законодательство о душевнобольных: Лекции. Вып. 1. М., 1895. С. 133. <40> Там же. С. 135. <41> См., напр.: Фрейеров О. Е. Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе // Судебная психиатрия: Учебник. М., 1954. С. 66.

В настоящее время в судебной практике неоднократно встречаются, а в научной литературе описываются случаи оспаривания родственниками завещаний, составленных лицами пожилого возраста: "Мотивом такого оспаривания обычно выступают старческая доверчивость, внушаемость, различные возрастные психические отклонения" <42>. Однако предложения о выделении категории "старческой дееспособности" <43>, основывающейся на творческом развитии учения В. П. Сербского и учитывающей особенности психики и волеизъявления, свойственные обычной старости и не ведущие к лишению дееспособности, до настоящего времени поддержки у законодателя не находят, что затрудняет применение ст. 177 ГК РФ. -------------------------------- <42> Некрасова О. Ю. Личная недвижимость: то, что вы хотите знать, но не у кого спросить. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 18. <43> Шпакидзе И. Д. Правовые проблемы дееспособности граждан в советском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1986. С. 21.

По мнению И. А. Михайловой, одной из причин существования проблемы является формулировка диспозиции данной правовой нормы, связывающей возможность установления состояния лица в момент совершения сделки. Ученый полагает, что следует в целях ее совершенствования скорректировать п. 1 ст. 177 ГК РФ, исключив словосочетание "в момент совершения сделки" <44>. -------------------------------- <44> Михайлова И. А. Гражданская правосубъектность физических лиц: проблемы законодательства, теории и практики: Монография. М.: ИГ "Юрист", 2006. С. 250.

А. В. Барков исходит из того, что гражданское законодательство необоснованно сужает перечень оснований для ограничения дееспособности гражданина и случаев установления в отношении его попечительства. С учетом опыта гражданского законодательства зарубежных стран, относящегося к романо-германской правовой семье, исследователь считает уместным дополнить п. 1 ст. 33 ГК РФ положением о том, что попечительство может устанавливаться над несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, а также над гражданами, ограниченными судом в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами, и, кроме того, над дееспособными лицами пожилого возраста, страдающими возрастными психическими расстройствами, в случае невозможности судом признания таких лиц недееспособными из-за отсутствия достаточных на то оснований. При этом, по его мнению, на данную категорию граждан должно распространяться положение ст. 30 ГК РФ об ограничении дееспособности гражданина. Вследствие этого, по мнению ученого, представляется необходимым дополнить п. 1 ст. 33 ГК РФ положением о том, что попечительство может устанавливаться также и над дееспособными лицами пожилого возраста, страдающими возрастными психическими расстройствами, в случае невозможности признания судом такого лица недееспособным из-за отсутствия достаточных на то оснований <45>. -------------------------------- <45> Барков А. В. Рынок социальных услуг: проблемы правового регулирования: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 2008. С. 13.

Представляется, что доктринальная и законодательная оценка дееспособности лиц пожилого возраста, несомненно, влияющей на их активную завещательную правосубъектность, в дальнейшем еще будет дана в России и странах СНГ. Следующим проблемным вопросом для стран СНГ является совершенствование правового механизма определения дееспособности наследодателя при удостоверении завещательного распоряжения. Как известно, в обязанность нотариуса либо должностного лица, его заменяющего, входит требование об установлении личности гражданина, желающего составить распоряжение на случай смерти и определить его полную дееспособность. В настоящее время личность завещателя определяется нотариусом путем проверки документов, что также подтверждает и приобретение дееспособности в полном объеме. По предъявляемым документам нотариус выявляет возраст завещателя, то есть достиг ли он гражданского совершеннолетия, что должно предполагать наличие у него полной дееспособности. В ходе беседы нотариус выявляет способность завещателя отдавать отчет в своих действиях. Как правило, нотариусы ограничиваются элементарными вопросами о фамилии, имени, отчестве гражданина и месте его проживания. В том случае, если ответы завещателя на задаваемые вопросы адекватны, нотариусом (должностным лицом) составляется положительное мнение о способности гражданина понимать значение своих действий. Поэтому можно признать справедливым мнение М. С. Абраменкова, считающего, что "традиционная для завещаний формула - "дееспособность завещателя проверена" - являет собой лишь констатацию презумпции, но не факта" <46>. -------------------------------- <46> Абраменков М. С. Формальная действительность завещания // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия "Право". 2010. N 2(8). С. 24.

В научной литературе обращается внимание на то, что, по сути, нотариус должен выполнять роль эксперта-психиатра, способного дать заключение о дееспособности лица, обратившегося к нему с целью удостоверения завещания, что достаточно проблематично, так как нотариус не является специалистом по психиатрии. Как известно, в настоящее время к нотариусам не предъявляется требование о необходимости иметь высшее медицинское образование или приобрести лицензию на выдачу экспертного психиатрического заключения, что создает пробел в законодательном регулировании, которым порой пользуются наследники, не включенные в завещание (иногда с успехом), заявляя в суде о недееспособности завещателя <47>. К сожалению, даже если у нотариуса возникают сомнения в дееспособности завещателя в силу его не вполне адекватного поведения, юридических оснований для отказа в удостоверении завещания у него нет, так как отказ в совершении нотариальных действий не может основываться на предположениях <48>. Однако в соответствии со ст. 17 Основ законодательства РФ о нотариате <49> при этом существует реальная возможность нести полную имущественную ответственность за вред, причиненный имуществу гражданина, то есть обязанность возместить наследникам убытки за причиненный моральный и материальный ущерб, представляющий собой судебные издержки. -------------------------------- <47> Шамина А. С. Роль дееспособности завещателя в наследственных правоотношениях // Проблема правосубъектности: современные интерпретации: Материалы Международной научно-практической конференции, 24 февраля 2012 г. Вып. 10. Ч. I. Самара, 2012. С. 284. <48> Абраменков М. С. Указ. соч. С. 24. <49> Основы законодательства РФ о нотариате // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. 1993. N 10.

Решение данной проблемы, по мнению В. Н. Сбитневой, может быть осуществлено путем внесения дополнения в ст. 1124 ГК РФ о форме и порядке совершения завещания, заключающегося в том, что завещателю предоставляется право при удостоверении завещания привлечь эксперта-психиатра, способного удостоверить своей подписью дееспособность завещателя <50>. А. С. Шамина полагает, что финансирование врача-эксперта может быть осуществлено из бюджета Федеральной нотариальной палаты РФ за счет обязательных взносов частных практикующих нотариусов <51>. Также заслуживает внимания предложение исследователя о необходимости создания на федеральном уровне единой (ограниченной для широкого круга лиц) электронной базы, содержащей сведения о перечне лиц, признанных судами недееспособными и ограниченно дееспособными, что положительно скажется на деятельности нотариусов по данному вопросу <52>. -------------------------------- <50> Сбитнева В. Н. Некоторые проблемы в правовом регулировании определения дееспособности завещателя по действующему наследственному праву России // Российская юстиция. 2009. N 11. С. 31. <51> Шамина А. С. Указ. соч. С. 285. <52> Там же. С. 286.

Подводя итоги, следует признать необходимость, отвечающую требованиям времени, расширения в российском наследственном законодательстве круга лиц, обладающих активной завещательной правосубъектностью наследодателей, за счет включения в него несовершеннолетних, достигших возраста 16 лет, и ограниченно дееспособных лиц в случае одобрения их действий попечителем. Считаем возможным рекомендовать другим странам СНГ реализовать подобное предложение и внести аналогичную норму в Модельный гражданский кодекс для государств - участников СНГ.

Название документа