Модернизация концепции охраны интеллектуальной собственности в условиях правового режима ВТО (Соглашение о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности - ТРИПС)

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

МОДЕРНИЗАЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ОХРАНЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В УСЛОВИЯХ ПРАВОВОГО РЕЖИМА ВТО (СОГЛАШЕНИЕ О ТОРГОВЫХ АСПЕКТАХ ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ - ТРИПС)

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 1 апреля 2012 года

В. В. ПИРОГОВА

Пирогова Вера Владимировна, доцент кафедры международного частного и гражданского права МГИМО(У) МИД РФ, кандидат юридических наук, патентный поверенный РФ.

В общем контексте тематика Уругвайского раунда переговоров ГАТТ 1994 года была расширена и в нее были включены вопросы интеллектуальной собственности. Необходимость улучшения ситуации с защитой прав интеллектуальной собственности заявлена как тема, прежде всего используемая западными индустриальными странами. Эти страны были едины в том, что ГАТТ предоставляет возможность усилить меры по защите прав и пресечению контрафактной продукции в международном торговом обороте. Следует подчеркнуть, что внутри ГАТТ отсутствовало общее единство мнений по новой концепции правовой охраны интеллектуальной продукции. Сталкивались различные позиции индустриальных и развивающихся стран, позиции ВОИС. Кроме того, присутствовали групповые интересы стран, которые специализировались на экспорте сельскохозяйственной продукции, индустриальных стран, которые стремились к расширению сферы оказания услуг в банковском секторе, услуг по страхованию. Итак, на повестке дня стояла новая тематика для развивающихся стран против их традиционных интересов в секторах торговли текстилем, аграрной продукцией. Внутри группы индустриальных стран также не было единства. В частности, страны Европейского союза выступали за сохранение для них некоторых приоритетов в области аграрного сектора. Тем не менее к концу проведения раунда возобладал принцип "общего баланса интересов", требующий от всех его участников принятия ряда компромиссов. Необходимо было с учетом растущих тенденций глобализации международной торговли воспринять новую тематику как некий дипломатический ход. Было понимание, что чем более экономика ориентирована на экспорт, тем больше она нуждается в жестком функционировании ГАТТ. Большинство стран-участниц поддержало предложения по принятию внеочередных мер, разработанных США. В частности, к ним относят пересмотр соответствующих норм об охране ИС во всех ее областях, обеспечение эффективной защиты прав, включая штрафные санкции и пограничные меры, разработку и введение в рамках ГАТТ механизмов по улаживанию споров. Развивающиеся страны предлагали ограничить обсуждение новой тематики ИС в русле старой ГАТТ, призывая уточнить терминологию "торговые аспекты интеллектуальной собственности" (trade related aspects of IPRs), принимая позицию старой ГАТТ по борьбе с пиратской продукцией. Высказывались мнения о том, что защита ИС в большинстве случаев является средством по упрочению и поддержанию позиций на международных рынках для индустриально развитых стран. Было также и понимание того, что ГАТТ в этих вопросах не будет начинать свою деятельность с нуля. Следовательно, потребовалось согласование с действующими в рамках ВОИС международными договорами, соблюдение так называемого "баланса интересов сторон". Ряд выгод, обеспечиваемых для развивающихся стран и необходимость ратификации Соглашения привели эти страны к участию в Соглашении. Со стороны развивающихся стран, и прежде всего Индии, Бразилии и Египта, было высказано мнение о том, что ГАТТ в первую очередь обязана заниматься вопросами борьбы с пиратской продукцией, в особенности в сфере авторского права. Тогда как разработка новых норм об охране ИС находится в прямой компетенции ВОИС. И уж если ГАТТ намерена заниматься интеллектуальной собственностью, то необходимо рассматривать важнейшие аспекты антимонопольных ограничений, представляющиеся крайне важными для экономик развивающихся стран, закрепить эти ограничения на законодательном уровне. Помимо требований введения для этих стран льготных периодов по вступлению в Соглашение с их стороны были заявлены требования о необходимости принятия особых стандартов с учетом политико-экономических и технологических интересов данной группы государств. Однако в силу ряда причин вышеизложенные доводы не были учтены при вынесении заключительных решений по Уругвайскому раунду ГАТТ. Итак, ИС должна была стать новым инструментом в международной торговле. Знакомство с историей разработки этого Соглашения дает понимание, что ТРИПС представляет собой в определенной мере компромиссное решение. К середине 80-х годов прошлого столетия странами мирового сообщества было осуществлено несколько попыток ревизии Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 года, которые не окончились сколько-нибудь удовлетворительными результатами для стран - участниц Конвенции. Между тем на тот же период все большую активность в сфере интеллектуальной собственности стала проявлять Генеральная Ассамблея по Торговле и Тарифам (ГАТТ). История этой организации берет начало в послевоенный период 40-х годов <1>. Объединившиеся послевоенные капиталы ставили задачу избрания единой политики в области международной торговли. В этих целях были созданы Всемирный Торговый банк и ряд иных организаций, включая ГАТТ. Ее участниками на тот период были практически все индустриальные западные государства. К первоочередным задачам было отнесено таможенное регулирование путем установления квот и иных мер тарифного регулирования международного товарооборота. На определенный промежуток времени подобные функции казались оптимальными и устраивающими всех участников ГАТТ. Однако к середине 80-х годов, когда обострились противоречия в международном экономическом разделении труда, усилились тенденции концентрации и монополизации капитала, единомыслие участников ГАТТ прекратилось. Прежде всего на арену стали выходить страны - ведущие технологические лидеры, в чьих руках были сосредоточены финансовые рычаги управления экономическим и технологическим обменом. Вокруг интеллектуальной собственности складывалась такая ситуация, когда большинство стран понимало: без новых идей и технологических разработок бессмысленны и малоэффективны инвестиции в новые секторы экономики, в особенности в электронику, информационные технологии, фармацевтику. При этом нужно было принимать в расчет растущий интерес к новым технологиям со стороны развивающихся стран. Напомним, что правовые вопросы равного доступа к технологиям оставались нерешенными. -------------------------------- <1> Ballreich. Enthalt das GATT den Weg aus dem Dilemma der streckengebliebenen PVU-Revision? // GRUR Int. 1987. Heft 11. S. 747 - 757.

С другой стороны, сфера интеллектуальной собственности с ее нематериальными активами многие развивающиеся страны отпугивала. Необходимо было каким-то образом "материализовать" идеи и сформулировать четкие критерии регулирования творческого потенциала. Всем известная деятельность Всемирной Организации Интеллектуальной Собственности (ВОИС), под эгидой которой были достигнуты неимоверные результаты в деле гармонизации прав интеллектуальной собственности, перестали казаться удовлетворительными. Напомним также, что дело усугублялось недовольством крупнейших американских промышленных кругов, которые все более настойчиво требовали разработки единообразной международной политики в борьбе с контрафактной продукцией <2>. Тогдашние успехи американской индустрии в пресечении контрафакта, достигнутые США посредством оказания воздействия на своих торговых партнеров, привлекали многих специалистов ГАТТ. Казалось, именно эта стратегия должна возыметь успех и привести к обнадеживающим результатам в снижении процентного соотношения между оригинальными и контрафактными товарами в пользу первых. На тот же период наблюдается снижение роста прибылей в таких традиционно рентабельных секторах торговли, какими были торговля текстилем, нефтепродуктами и сельскохозяйственной продукцией. Кроме того, возникла необходимость разработки подходов к новым "технологическим" сферам экономики. Среди них информационные технологии, банковская деятельность и страхование. Сферой услуг никогда прежде ГАТТ не занималась. Заявленная деятельность должна была сопровождаться и новыми правилами регулирования. В совокупности вышеизложенное заставило перейти ГАТТ к иной политике. В качестве первоочередных мер представлялась разработка договоренностей между ведущими торговыми партнерами. Разрабатываются и принимаются Соглашение ТРИПС, Генеральное соглашение по торговле услугами (ГАТС) <3>, ставшее впоследствии основным регулятором на рынке оказания банковских услуг и услуг страхования, Соглашение по торговле воздушными судами гражданского назначения, Соглашения по молоку и мясу, ряд иных документов. -------------------------------- <2> Пирогова В. В. Контрафакт и пиратство: вопросы теории и практики // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2010. N 12. <3> Муранов А. И. Вступление России в ВТО: необходимость изменений в правосознании и законодательстве // Вестник Государственной регистрационной палаты. 2011. N 5. С. 6 - 7.

Как было указано выше, индустриальными странами были выдвинуты высокие стандарты для охраны прав ИС. Эти страны обосновали введение высоких стандартов не только собственными экономическими интересами, но также пытались убедить всех участников раунда, что их введение выгодно и для развивающихся стран. Без защиты ИС нет инновационной деятельности, нет притоков капиталов и технологического обмена, нет должных инвестиций и научных исследований. Эта много раз обоснованная западными странами позиция тем не менее находила различные отклики у развивающихся стран: Индия и Бразилия заявляли, что охрана ИС вообще никак не связана с международной торговлей. Основная суть правовой системы - это монополия и ее ограничения, поэтому задача правового института ИС состоит не в либерализации и конечно не в обеспечении свободной торговли, а в регулировании исключительных прав. Поэтому в рамках ГАТТ можно было бы создать механизмы по антимонопольному ограничению практики, которые вели бы к свободной торговле, но никак не созданию новых правил регулирования ИС. В ответ западные страны традиционно заявляли, что индустриально-технологическое развитие государства стоит в прямой зависимости от уровня охраны ИС, и защита монопольных прав отражает баланс интересов в социально-культурных и технологических потребностях государства... Развивающиеся страны не рассчитывали переубедить западные страны, заявляя, что, возможно, для индустриальных стран подобная конструкция охраны ИС и подходит. Акцентировали внимание на том, что концепция охраны ИС должна учитывать индивидуальные особенности развития каждого государства, поэтому в данной сфере, в отличие от регулирования торговых операций, применение единых стандартов проблематично. Приведенная позиция развивающихся стран и опасения, что они затормозят проведение переговоров в рамках Уругвайского раунда, привела к необходимости решения ряда дополнительных вопросов. Были предложены "смягчающие" нормы, которые затрагивали либо стандарты охраны, снижая их, либо предоставляли некоторые временные изъятия в их действии. В отношении патентной охраны в индустриальных странах существует достаточно единая политика и сходные стандарты правовой охраны. И все же нельзя не сказать о различиях. В частности, США настаивали на введении нормы о предоставлении патентной охраны во всех областях науки и техники, хотя американским патентным законом предусмотрены ограничения в выдаче патентов в области атомной энергетики. Эти ограничения были сформулированы под общим названием "общественные интересы" ("public policy objectives") и охватывали секторы здравоохранения, продуктов питания, экологию, другие сферы национальных общественных интересов. Достаточно широкие возможности предоставлялись участникам Соглашения ТРИПС в охране способов как объектов патентования. Позиция Европейского союза, в частности относительно ограничений в патентовании в соответствии со ст. 53 Европейской патентной конвенции, была сформулирована как не допускающая этих ограничений и, как следствие, требующая предоставления более широких правовых норм для патентования в области биологических изобретений. Дискуссии вызвал вопрос длительности охраны. Для ряда развивающихся стран стоял вопрос с удлинением сроков патентной охраны, хотя для ряда патентов уже были предусмотрены правила по продлению действия патентов. Среди западных стран также не было единого мнения по этому вопросу. В ЕС уже был признан 20-летний срок действия патентов, в США и Японии действовали иные сроки охраны. Этим странам необходимо было вносить изменения в законодательство и также предусмотреть возможность продления сроков для патентов в области фармакологии. Такими странами, как Швейцария, Индия, Бразилия и рядом иных стран было предложено поставить срок действия патента в зависимость от использования запатентованных новшеств на территории соответствующего государства. Что касается прав из патента, то среди индустриально развитых стран не имелось существенных различий по этому вопросу. Но, в частности, Индия отказалась от института косвенной охраны изобретений, не предоставляя патентной охраны веществам, производимым запатентованным способом. В отношении принудительных лицензий были высказаны совершенно различные соображения. Относительно вопросов неисключительного характера лицензии и предоставления ее в судебном порядке разногласия не возникли. Однако при обращении к термину "общественные интерес", "публичный порядок" (public interest) и использования изобретений правительственными органами подобного единства не наблюдалось. Бразилия, например, рассматривала принудительные лицензии только как инструмент, который позволяет обществу получить правовой инструмент для извлечения прибыли от запатентованных технологий. Индия придерживалась позиции, что необходимо четко сформулировать основания выдачи таких лицензий и возможность аннулирования патентов самими правообладателями. Помимо прочего, призывая к отказу от судебного порядка предоставления лицензий, несовместимого, по мнению индийских экспертов, с правом на свободную лицензию. Необходимость эффективной защиты товарных знаков никем не подвергалась сомнению. Развивающимися странами, включая Индию, были высказаны противоположные точки зрения. Например, критическая позиция в отношении использования иностранных товарных знаков, поскольку такое использование может принести сложности для социально-экономического развития данной группы стран. В качестве подтверждения было указано на растущую тенденцию продвижения иностранных товарных знаков, применяемых для маркировки товаров класса люкс в розничной продаже. Как следствие, попытки национальных производителей имитировать товарные знаки при производстве продукции и оказании услуг, что сопряжено с нежелательными последствиями для правообладателей этих знаков. К тому же, как заявили развивающиеся страны, с правовой охраной товарных знаков не связаны вопросы технологического обмена. Напротив, рекламный натиск транснациональных компаний препятствует развитию технологий в национальной промышленности. Таким образом, использование иностранных товарных знаков оказывает негативное влияние и затрудняет процесс создания малого и среднего национального бизнеса развивающихся стран. Устоялось некое мнение, что развивающиеся страны обязаны регулировать использование иностранных товарных знаков внутри страны с учетом интересов правообладателей. Индия высказывалась за предоставление национальному законодателю свободы в выборе правил признания общеизвестных товарных знаков, определения видов и способов использования знаков. Для выработки единых подходов к охране товарных знаков всеми группами стран были выработаны компромиссные решения. И поскольку главным интересом в этой области ИС для западных стран осталась охрана известных товарных знаков и борьба с пиратской продукцией, то эта группа участников Уругвайского раунда и пошла на некоторые уступки развивающимся странам с тем, чтобы решить указанные выше задачи. В области авторского права главный спорный вопрос затрагивал область охраны программ для ЭВМ. Среди стран-участниц не было единого понимания категории авторского произведения в применении к программе для ЭВМ. Для всех стран непростым оставался дискуссионный вопрос о декомпиляции и сохранении экземпляра в архивных целях. Главная сложность в сфере смежных прав заключалась в выработке единых критериев классификации авторских и смежных прав. Общая тенденция такова, что страны стремятся ввести регулирование смежных прав в соответствии с Римской конвенцией 1961 г. В Конвенции содержится требование минимального 20-летнего срока охраны. Некоторые страны удлиняют этот срок до 50-ти лет в отношении звукозаписывающего оборудования, в других странах действуют сроки охраны, признанные для авторских прав. Будет ли заниматься ГАТТ вопросами гармонизации сроков авторских и смежных прав, было пока неясно, но можно было определенно заявлять, что для развивающихся стран новые правила будут иметь практические сложности в контексте их реализации на национальном уровне. Касательно промышленных образцов и моделей в предыдущих международных договорах было достигнуто согласие о необходимости их правовой охраны. В целом были созданы единообразные подходы, но такие аспекты правовой охраны, как сроки охраны, прекращение охраны, выдача принудительных лицензий решались по-разному в национальных законодательствах. В итоговом документе указывалось на необходимость принятия особых правил касательно текстильной индустрии, и в частности, усиления борьбы с пиратской продукцией. Индустриальные страны при этом были крайне озабочены последствиями принятия этих правил, их влияния на импорт текстиля в западные страны. В области регулирования топологий интегральных микросхем после неудачных международных переговоров между США и Японией на конференции ВОИС в мае 1989 года <4> и отказа многих стран от участия в Вашингтонском договоре по топологиям во время Уругвайского раунда ожидались положительные сдвиги с правовой охраной. Тем не менее эти ожидания не оправдались. -------------------------------- <4> Krieger, Dreier. GRUR Int. 1989, S. 729.

Вместе с тем тематика охраны географических указаний нашла в ТРИПС достаточно детальное регулирование. Эта сфера крайне интересовала европейские страны, и в особенности в отношении товарной группы вин. Они выступали против такого режима использования географических наименований, который вводит потребителей в заблуждение относительно места происхождения товара. Что касается стандартов охраны коммерческой и производственной тайны (ноу-хау), то единой позиции выработать на Уругвайском раунде ее участникам не удалось. Было заявлено о том, что осуществление прав ИС, включая защиту прав ИС в национальных правовых системах, должно выстраиваться на единых принципах. Этот подход в узких специальных областях ИС крайне сложно произвести. Защита ИС должна осуществляться гражданско-правовыми, уголовными, административными нормами, либо посредством их сочетания. При этом нормы исполняются в правоприменительной практике с целью обеспечения законного торгового оборота. Способы защиты не должны быть слишком сложными, затратными как с финансовой точки зрения, так и временной, для иностранцев они должны применяться так же, как и для участников внутреннего оборота. С точки зрения охраны между внутренними и международными товарами и услугами не должно присутствовать никакой разницы. Названные выше подходы должны применяться и в отношении приобретения прав; не должно быть различных стандартов для внутренних и иностранных заявителей. Действительно, в середине 90-х годов прошлого века была разработана общая концепция правовой охраны интеллектуальной собственности и в русле этой концепции приняты более высокие стандарты охраны. Тем не менее мы сталкиваемся с многочисленной критикой данного Соглашения. Критика исходит не только от развивающихся стран. Не подвергается сомнению, что Соглашение ТРИПС вместе с общим Соглашением по таможенному регулированию и торговле ГАТТ, Соглашением по инвестициям ТРИМС и Соглашению по торговле услугами ГАТС являются некой основой, утверждающей правовое регулирование в рамках Всемирной Торговой Организации. Соглашение ТРИПС является результатом скоординированных усилий политического лоббизма промышленных кругов США и стран Европейского союза, без принятия во внимания вопросов общественных интересов. Так, в частности, ряд зарубежных специалистов отмечают, что либерализация торговли в рамках Всемирной Торговой Организации должна руководствоваться не только критериями максимизации благосостояния ("welfare maximization"), но также и в рамках концепции прав человека. Пришло время признать, что для будущих соглашений, которые будут заключаться ВТО, на первый план должны выходить скорее принципы морали и демократической легитимности, нежели традиционные экономические и прагматические подходы. Критические замечания в адрес Соглашения ТРИПС имеют разную направленность. Так, по мнению британской комиссии по интеллектуальной собственности Commission on Intellectual Property Rights (CIPR), разработка этого договора имела целью для западных государств не только введение более высоких стандартов охраны, но и ослабление протекционистской политики по отношению к развивающимся странам <5>. -------------------------------- <5> Integrating intellectual property rights and development policy. London, 2002.

В 2004 году ВОИС был представлен документ <6>, содержащий идею о том, что, с одной стороны, права ИС не должны неоправданным образом расширять монополию правообладателей, и вместе с тем, пора обратиться к их оценке с точки зрения общественных интересов, включая защиту потребителей. Звучали призывы ограничить монопольные права издателей, фармацевтических компаний и некоторых других производителей. -------------------------------- <6> WIPO Dok. WO/GA/31/11, III (S. 2).

В данной области договоры должны разрабатываться, принимая во внимание интересы потребителей и общества в целом. При этом было бы важно, чтобы исключения и границы прав были сформулированы в национальных законодательствах стран - членов Соглашения. Особое мнение, как указывали в этом докладе, в частности бразильские и аргентинские специалисты, должно быть уделено доступу развивающихся стран к результатам научных исследований, проводимых совместно с западными странами. Принятие этих предложений, по их мнению, может обеспечить технологический обмен для развивающихся стран, пресекать антиконкурентную лицензионную практику и обеспечить защиту общественных интересов. Обозначенная Всемирной Торговой Организацией система правовых координат должна быть направлена на распределение преимуществ международного технологического обмена между промышленно развитыми и развивающимися странами. Известно, что темпы роста экономик большинства развивающихся стран за последние 30 лет опережают соответствующие показатели промышленно развитых стран в среднем на 6%. Это относится в особенности к крупнейшим экономикам стран данной группы, в частности, к Китаю, Индии, Бразилии. В указанных странах наблюдается тенденция патентной активности и роста зарубежных регистраций изобретений. По количеству занятых в науке Китай обогнал Россию и Японию и, по некоторым данным, даже США. Особое значение имеет перевод рабочих мест из науки в промышленность, что значительно усилило возможности китайской экономики в освоении закупленных импортных технологий и завоевании определенных позиций в международной конкурентной борьбе. Иностранные компании все чаще осуществляют свою деятельность в сфере научных исследований и опытно-конструкторских работ в таких странах, как Китай и Индия, ставя целями освоение не только местных рынков, но и разработку технологий для мировых рынков. Так, компания Nokia перенесла значительную часть своих исследовательских работ из Финляндии в Китай. Известно, что китайские инженеры, при их достаточно высоком уровне профессиональных знаний, получают лишь около четверти зарплаты американских и европейских инженеров. Китайское правительство после рыночных реформ начало быстрыми темпами проводить разработку законодательства об ИС, что стало краеугольным камнем для развития науки и технологий. Что касается Индии, то она располагает хорошо структурированной технологической и промышленной основой. Производственные затраты в Индии невелики и составляют примерно четверть от затрат в Китае, однако производительность труда в Индии наполовину меньше, чем в Китае. Уже в 80-х годах в силу высокой квалификации молодых индийских ученых в области информационных технологий в страну были привлечены значительные иностранные инвестиции. Однако массовый приток и обоснование американских и европейских компаний относят к концу 90-х годов, когда Индия стала членом ВТО. Такие известные индийские фармакологические компании, как Dr. Reddy, s, Cipla, Ranbaxy, широко инвестируют в собственные науку и исследования. Индией был запатентован новый препарат против туберкулеза за рубежом, в частности, в США <7>. -------------------------------- <7> Merchant, Scientists in India develop new cure for TB, Financial Times. 7.9. 2004, P. 7.

Когда употребляется терминология ТРИПС-плюс, речь идет об использовании данного термина в прямой связи со стандартами патентной защиты. Как уже отмечалось выше, дальнейшая гармонизация патентного права должна была проходить в рамках ВОИС в форме Договора SPLT, который был расценен противниками его подписания как попытка введения в материальное патентное право стандартов ТРИПС-плюс. Введение этих стандартов, по мнению ряда исследователей, лишило бы западные страны свободы действия в вопросах патентования, какие им оставляет Соглашение ТРИПС. Предполагаемый первый этап гармонизации затрагивал бы вопросы критериев патентоспособности: уровня техники, новизны и полезности, а также степени раскрытия сути изобретения при составлении патентных формул, которая необходима и достаточна для осуществления патентного поиска при экспертизе изобретений. В рамках второго этапа предполагались в целях формулы изобретений как правового объема охраны ввести в качестве международных стандартов единые правила использования доктрины эквивалентов. В результате после критических замечаний ряда специалистов по вышеуказанным вопросам работы над договором были остановлены <8>. -------------------------------- <8> Reichman. WIPO has failed in its development mission, http://www. twnside. org. sg/title2/twrl71h. htm.

Однако стоит предположить, что спорные вопросы по Договору SPLT скорее затрагивали разные подходы в системах патентования, присущие США, с одной стороны, и большинству иных государств, с другой, не оказывая существенного влияния на развитие патентных систем развивающихся стран. Вместе с тем во второй половине 90-х годов в американском патентном праве при подписании двусторонних договоров с торговыми партнерами США можно было наблюдать процесс усиления тенденций по введению американских стандартов патентной охраны в соответствующие зарубежные законодательства. Подобные соглашения с торговыми партнерами США, как правило, содержат условие об устранении различий в патентной охране между национальными патентными системами обеих стран. Требование реализуется посредством введения принятого в американском праве критерия патентоспособности "неочевидность" (utility). В частности, патентное ведомство Австралии, по существу, перенимает подходы патентного ведомства США по проведению патентной экспертизы. Высказываемые в адрес подобных соглашений критические замечания указывают на предпринимаемые усилия по жесткому введению американских подходов в патентной охране по всему миру. Австралийское правительство подсчитало, что в результате заключенного с США соглашения австралийская экономика будет получать дополнительный ежегодный доход в размере 6 млрд. долларов. Вместе с тем рядом государственных институтов делаются иные выводы, в частности, приводятся цифры об убытках в размере 50 млрд. долларов с одновременной потерей 200 тысяч рабочих мест. Вместе с тем существует понимание, что на провал обречена любая попытка разделения вопросов интеллектуальной собственности с вопросами международной торговли. Соглашением ТРИПС устанавливается, что страны - члены Всемирной Торговой Организации обязаны использовать все преимущества технологических инноваций на взаимовыгодных началах, независимо от уровня экономического развития отдельного государства-члена. Вместе с тем заложенные в ТРИПС принципы должны реализовываться в последующих положениях Соглашения и преимущественным образом в новеллах, посвященных сфере действия и пределам исключительных прав. Этот тезис представляется неоспоримым, поскольку сам правовой режим ТРИПС направлен на установление границ действия исключительных и, по своей природе, монопольных прав; их осуществление и защиту. В преамбуле ТРИПС содержится указание на то, что для достижения целей Соглашения существует необходимость в новых правилах и порядке, касающихся применимости основных принципов ГАТТ, соглашений и конвенций в области интеллектуальной собственности. Иначе говоря, апеллируя к иным международным договорам, Соглашением ТРИПС допускаются изменения в толковании и применении принципов и правил, содержащихся в уже действующих международных договорах. Эта новелла представляется краеугольным камнем для понимания, как будут применяться статьи 3 и 4 ТРИПС, посвященные соответственно национальному принципу и принципу наибольшего благоприятствования. Обратимся вначале к пункту 1 ст. 3 ТРИПС: каждый член предоставляет гражданам других членов режим не менее благоприятный, чем тот, который он предоставляет своим собственным гражданам в отношении охраны интеллектуальной собственности, за теми исключениями, которые уже предусмотрены в Парижской конвенции. Под "гражданами других стран-членов" Соглашение понимает "граждан", как указано в оговорке N 1, "в случае отдельной таможенной территории члена ВТО - физических или юридических лиц, которые имеют постоянное местожительство или действительное и действующее промышленное или торговое предприятие на упомянутой таможенной территории". Возникает вопрос о расширительном понимании гражданства. Этот вопрос вставал еще во время пересмотров Парижской конвенции. Первоначально в тексте Конвенции присутствовала терминология "подданные или граждане" (sujets ou sitoyens). На Гаагской конференции терминология была изменена. Вместо "подданные или граждане" был использован термин ressortissants <9>, который в официальном переводе Конвенции на русский язык употреблен как "граждане". Здесь следует учитывать, что в 1990 году на Брюссельской конференции было решено применять Конвенцию как к физическим, так и юридическим лицам. Помимо прочего, Конвенция к юридическим лицам относит и образования публичного права <10>. Если это так, то вполне закономерно отнесение ТРИПС к сфере публичного права указанные "особые случаи использования" по смыслу статьи 31. -------------------------------- <9> Боденхаузен Г. Указ. соч. С. 39 - 40.

Термин "охрана" в контексте статьи 3 находит широкое толкование, следуя оговорке N 3. В ней указано, что "для целей статей 3 и 4 "охрана" включает вопросы, затрагивающие наличие прав интеллектуальной собственности, их приобретение, объем, сохранение в силе и обеспечение защиты, а также те вопросы, которые затрагивают использование прав интеллектуальной собственности и на которые особо обращено внимание в настоящем Соглашении". Итак, с одной стороны, ТРИПС предписывает соблюдать исключения, предусмотренные Парижской конвенцией. С другой - указывается на необходимость в целях Соглашения создавать новые правила применения основных принципов действующих соглашений и конвенций. Это противоречие еще более обостряется, если учесть тот факт, что обязательное соблюдение ст. ст. 1 - 12 и ст. 19 Парижской конвенции распространяется только на части II, III и IV ТРИПС (п. 1 ст. 2). Подчеркнем, что основополагающие правила и принципы ТРИПС содержатся в части I. Можно говорить об общей направленности Парижской конвенции и Соглашения ТРИПС. Но фактически ТРИПС устанавливает возможность отхода от национального принципа, заложенного в ст. 2 Парижской конвенции. На вопрос, почему возобладал такой подход, ответ последует из оговорки N 3: для целей статей 3 и 4 "охрана" включает вопросы, затрагивающие наличие прав интеллектуальной собственности, их приобретение, объем, сохранение в силе и обеспечение защиты, а также те вопросы, которые затрагивают использование прав интеллектуальной собственности и на которые особо обращено внимание в настоящем Соглашении. Исследуем ее конструкцию. Во-первых, ясно, что оговорка направлена на установление принципов ТРИПС, заложенных в ст. ст. 3 и 4: национального и наибольшего благоприятствования. Во-вторых, сфера их применения сформулирована широко. Это вопросы приобретения прав, их объема, содержания, сохранения в силе и защиты. Здесь же содержится крайне важное уточнение: оговорка распространяется на сферу использования и те вопросы использования, на которые Соглашение обращает особое внимание. Несколько загадочное на первый взгляд уточнение находит вполне простое и логическое объяснение. Итак, речь идет об использовании прав интеллектуальной собственности. Центральный институт этих прав - исключительные права на изобретение. Режим использования изобретений установлен правилами статьи 28. Обратимся к ней. Помимо прочего, указывается, что такой вид использования, как "ввоз", регулируется в особом порядке. Этот порядок регламентируется иной статьей ТРИПС, а именно статьей 6. Следовательно, понятие "ввоз" необходимо понимать как "особое использование", на которое, как указано выше, Соглашение обращает особое внимание. Что же будет означать понятие "ввоз" как особое использование? Разъяснения последуют из статьи 6. Она посвящена исчерпанию исключительных прав. Это норма, имеющая прямое отношение к установлению правового режима ввоза и затрагивает территориальность исключительных прав, о которых подробнее будет сказано ниже. Вместо разработки четких правил регулирования этого наиважнейшего аспекта международной торговли (ввоз может означать в том числе и реимпорт товаров в страну происхождения), Соглашение умалчивает об этом. В статье 6 мы вновь видим ссылки на статьи 3 и 4. Другими словами, каждый раз вопросы ввоза, в том числе запатентованной продукции на территорию страны-члена будут решаться на основании национального режима и режима наибольшего благоприятствования. Другой пример "особого использования" содержит статья 31 ТРИПС, она так и называется - "другие виды использования без разрешения патентообладателя". Речь идет об ином использовании патента на изобретение, которое не относится к сфере действия статьи 28 (оговорка N 7). Не называя этот вид использования принудительным лицензированием, Соглашение фактически прописывает в статье 31 режим принудительной лицензии. Отсутствие этой терминологии объясняется статьей 5 A Конвенции. Эта статья допускает неприменение института принудительной лицензии национальным законодателем. В частности, возможности диспозитивной нормы Конвенции использовали США, отказавшись от законодательного закрепления принудительного лицензирования. Поэтому используемая конструкция статьи 31 формулирует подобное использование как "использование без разрешения правообладателя", но "если законодательство члена разрешает иное использование, включая использование государством или третьими лицами, уполномоченными государством". Напомним, что ст. 28 содержит перечень действий, квалифицируемых как содержание исключительных прав. В частности, изготовление и продажу запатентованной продукции. Все это сфера частноправовых отношений в контексте прав интеллектуальной собственности. В преамбуле прямо указано, что "права интеллектуальной собственности являются правами частных лиц". С тем чтобы понять применение национального режима в отношении статьи 31, попытаемся выяснить, как ТРИПС соотносит его применение к сфере публичного права. Правилами п. 3 статьи 1 установлено, в частности, что "члены предоставляют режим, предусмотренный в настоящем Соглашении, гражданам других членов". В оговорке N 1 к этой статье даются некоторые разъяснения. По смыслу Соглашения под гражданами должны пониматься в контексте отдельных таможенных территорий стран - членов ВТО физические или юридические лица, которые имеют постоянное местожительство или действительное и действующее промышленное или торговое предприятие на упомянутой таможенной территории. Относительно граждан - физических лиц факт проживания этих лиц на территориях стран - участниц Союза является достаточным для применения норм Конвенции к их жителям, даже если они не являются гражданами страны, участвующей в Конвенции. Несколько иначе обстоит дело с юридическими лицами. То правило, которое заложено в первом предложении п. 3 ст. 1 ТРИПС, представляется вполне разумным, поскольку определены критерии закона юридического лица. Весьма уместно напомнить также, что одним из неразрешенных противоречий Конвенции остался принцип взаимности. Обходя острые углы и нерешенные проблемы, Соглашение пытается консолидировать применение принципов национального режима и наибольшего благоприятствования на их привязке к общим целям, провозглашенным ТРИПС. Не вдаваясь в подробности анализа и соотношения принципов наибольшего благоприятствования, закрепленные ГАТТ и ТРИПС, можно сделать аналогичные выводы о подчиненности Соглашения провозглашенным целям и возможностям гибкого толкования, которое предусмотрено преамбулой ТРИПС. Еще раз отметим указание на то, что для достижения целей Соглашения существует необходимость в новых правилах и порядке, касающихся применимости основных принципов ГАТТ. Таким образом, новый порядок применения принципов ГАТТ, включая правило о наибольшем благоприятствовании, также должен отвечать целям ТРИПС. Боденхаузен в своем комментарии Парижской конвенции подчеркивает, что двусторонние договоры заключаются в порядке применения статьи 19 Парижской конвенции и делает одно значительное уточнение. Оно касается того, что "положения такого международного договора полностью заменяют национальное законодательство стран - членов Союза, в силу чего важнейшие объекты промышленной собственности больше не охраняются национальным законодательством и, следовательно, граждане других стран - членов Союза не имеют права на применение к ним этих положений" <10>. В этом случае можно считать, что национальные законы недостаточно эффективно применяли конвенционные положения, в противоречии с правилом, изложенным в статье 25 Конвенции, регламентирующей стране-члену принять в соответствии со своей Конституцией необходимые меры по обеспечению Конвенции. -------------------------------- <10> Боденхаузен Г. Указ. соч. С. 42.

Заключая договоры о свободной торговле, Соединенными Штатами были использованы именно эти возможности Конвенции. Кстати говоря, еще во время проведения в 1925 году Гаагской конференции с критикой Конвенции в контексте отсутствия взаимности выступала американская делегация. Был приведен следующий пример: США выдает патенты без взимания пошлины на достаточно длительный срок и без условия обязательного использования изобретения, тогда как другими странами Союза в этой части установлены более строгие правила. Поскольку ст. 2 Конвенции предоставляет право любой стране-члену пользоваться теми преимуществами, которые соответствующие законы гарантируют своим гражданам, необходимо понять, что под понятием "закон" по смыслу Конвенции нельзя, безусловно, понимать саму Конвенцию. Исключение составляет тот случай, когда международный договор инкорпорирован в национальный закон. Где не предусмотрено непосредственное применение положений Конвенции, там она не может применяться ни судебными, ни административными органами. Делая выводы о принципах, заложенных в Соглашение ТРИПС (ст. ст. 3 и 4), отметим следующее. Правилами пункта 1 ст. 3 провозглашен национальный режим, выражающийся в том, что посредством соблюдения Парижской конвенции проблема якобы сводится на нет. К тому же в тексте ТРИПС (ст. 4) сформулирован принцип наибольшего благоприятствования, который, как кажется поначалу, перекрывает тот же национальный принцип. Действительно, заманчивые формулировки о том, что "все льготы и преимущества, которые получены одним из участников Соглашения, должны распространяться беспрепятственно на всех членов Соглашения ТРИПС", сложно переоценить. Казалось бы, норма позволяет сгладить разногласия и недовольство особенно стран, представляющих экономики, где право интеллектуальной собственности только начинает формироваться, где часто отсутствуют патентные законы и непонятны цели патентования. Однако практическое значение этого принципа невелико, поскольку иностранцам предоставляется больший объем прав, нежели гражданам своего государства, крайне редко. Его принятие в контексте основного принципа ГАТТ объясняется тем, что возникающие вопросы объема прав интеллектуальной собственности иностранцев и граждан всегда были актуальными. На практике, строго следуя положениям ряда международных договоров в этой сфере, в отдельных случаях иностранные физические и юридические лица могли обладать некоторыми преимуществами в сравнении с местными правообладателями. Введение принципа наибольшего благоприятствования служило еще одним подтверждением легитимации подобного подхода. Рядом зарубежных специалистов подчеркивается, что введение принципа наибольшего благоприятствования не было направлено в русло проблемы отношений группы западных и развивающихся государств <11>. -------------------------------- <11> Hong Xue. Enforcement for development why not an agenda for the developing world? in Intellectual Property Enforcement. Ed. By Correa. Edward Elgar, 2009. S. 143.

Впоследствии этот принцип, как и ожидалось, не нашел практического применения. Разрешение узловых вопросов приобретения исключительных прав, их осуществления и защиты происходит посредством заключения двусторонних соглашений, в которых странами - торговыми партнерами учитываются все аспекты национального законодательства об интеллектуальной собственности, в особенности ответственности за нарушение исключительных прав. Коллизионное регулирование, касающееся приобретения, объема исключительных прав и нарушения этих прав осуществляется национальным законодателем исходя из значимости прав для охраны технологий. Патенты, как и авторские права, регулируются национальным законодательством. Коллизионное регулирование в этом смысле может рассматриваться в двух аспектах. Первый касается случаев квалификации противоправных действий при нарушении исключительных прав. Второй относят к сфере распространения охраняемых объектов. В авторском праве, например, тиражирования, воспроизведения, доведения до всеобщего сведения. В патентном праве - изготовления и дальнейшей реализации изделий. Здесь заметная роль отведена политико-правовым аспектам регулирования. В первую очередь посредством установления системы выплат и вознаграждений государство пытается выравнивать интересы правообладателей, которые стремятся выходить на внешние рынки. С одной стороны, не ущемляя их интересы как правообладателей, с другой - защищая инновационную составляющую деятельности с точки зрения интересов государства. На этих позициях возникают специфические подходы к определению критериев нарушения исключительных прав в рамках национальной юрисдикции. В экспортно-импортных операциях с участием охраняемых правами интеллектуальной собственности объектов применяются иные правила. Их можно свести к правилам свободного определения сферы действия исключительных прав, и следовательно, экстерриториальному характеру прав. Правила ст. 6 ТРИПС не предоставляют свободы в выборе режима исчерпания, поскольку он находится в зависимости от статей 3 и 4 ТРИПС. Статьей 6 установлено: ничто в Соглашении не должно применяться в контексте статьи 6 об исчерпании прав в целях обхода положений ТРИПС (dispute settlement under this Agreement). При этом дает ссылку на возможность применения положений ГАТТ, например, ст. XI о количественных ограничениях импорта и экспорта в контексте патентов. Особое толкование получает статья 6 в свете Дохийской декларации 2001 года. Итак, согласно пункту 1 ст. 1 страны-члены могут, но не обязаны предоставлять более широкую охрану прав, чем требует Соглашение, при условии что такая предоставляемая охрана не будет противоречить положениям ТРИПС. Речь, по сути, идет о минимальных стандартах охраны. Кроме прочего, согласно преамбуле, признавая новые правила, необходимо обеспечивать эффективные и надлежащие средства защиты прав с учетом различий в национальных правовых системах. Так, быстрый рост индустрии полупроводников в Японии в прошлом столетии вызывал сильную обеспокоенность со стороны американских промышленных кругов. Была проведена череда двусторонних переговоров, разработан проект Вашингтонского договора о топологиях интегральных микросхем. Однако в дальнейшем каждая сторона пошла своим путем в предоставлении охраны топологиям, впрочем, не выходящим за пределы статей 35 - 37 Соглашения ТРИПС. Подобная ситуация наблюдалась с правовой охраной программ для ЭВМ <12>. Преобладание патентной охраны в отношении программного обеспечения в США приходится признавать всему мировому сообществу, поскольку в правилах статьи 9 ТРИПС содержится норма о том, что охрана нормами авторского права распространяется на формы, а не на идеи, методы эксплуатации, технологические процессы и математические концепции. Те же широкие подходы для национального законодателя следуют из правил статей 27 и 29 о видах патентоспособных объектов и подаче заявки; из статьи 28, касающейся содержания прав, статьи 33 о сроках действия прав и ограничениях прав (ст. ст. 30, 31), из статей 34 и 41 об осуществлении прав. Если говорить о гармонизации в рамках ВОИС Договора НАФТА, Договора о функционировании Европейского союза, то можно прослеживать те же широкие подходы и предоставление гибкости в формулировке отдельных положений того или иного договора. Но в совокупности с учетом правил ст. XX (d) все они имеют право на существование. Лишь бы не противоречили требованиям Соглашения ТРИПС. -------------------------------- <12> Vincent F. Chiappetta. Patenting industry standards in Patent Law and Theory, Ed. By T. Takenaka, Cheltenham, UK, Northampton, MA, USA. 2008. S. 722 - 756.

Следовательно, можно говорить, что Соглашением ТРИПС были внесены значительные коррективы в понимание основных принципов охраны интеллектуальной собственности. Доктрина подавляющего числа национальных систем права склоняется в пользу признания территориального характера исключительных прав на нематериальные объекты, в частности изобретения, товарные знаки, авторские произведения. Интересен подход профессора Пиленко, который считал, что патентное право есть авторское право в области техники <13>. Придание этого рода правам характера "исключительности" (эксклюзивности) позволяет законодателю наиболее оптимально скоординировать интересы всех участников, вовлекаемых в создание и коммерциализацию технических новшеств и достижений в области науки, литературы, культуры <14>. -------------------------------- <13> Пиленко А. Право изобретателя. М.: Статут, 2001. С. 674. <14> Терминология, употребляемая в Гражданском кодексе РФ касательно объектов авторского права.

Вместе с тем, понимая, что за термином "территориальность" стоят различные концепции, обратимся к теории. Профессор Пиленко, обращаясь к основаниям прекращения патента, писал об "особой форме прекращения патентов за ввоз патентованного изобретения из-за границы" <15>, ссылаясь при этом на некоторые особенности французского права. Напомним, что признание территориального характера прав в области творческой деятельности человека было заложено Парижской конвенцией. С одной стороны, на разработку этого документа значительное влияние оказала Франция. В качестве наиболее яркого примера можно привести конструкцию "разрешение и запрет на ввоз в страну, где получен патент, запатентованных изделий из-за границы". Дело в том, что Франция отвергала возможность признания такого ввоза, признавая такое действие как нарушение прав патентодержателя, как указано в статье 32 Французского патентного закона от 1844 года. В иных правопорядках сложились прямо противоположные подходы, и чтобы, как пишет Пиленко, восстановить равновесие между нормами права французского и соответствующими постановлениями других законодательств, пришлось создать статью 5 Конвенции. Иначе возникала реальная угроза "нарушить систему взаимности, заложенную в основание Конвенции". -------------------------------- <15> Пиленко А. Указ. соч. С. 576.

Компромисс, казалось бы, имел незначительные последствия для правообладателя и третьих лиц. Из статьи 5 Конвенции следовало, что правообладатель, который ввозит в страну, где ему был выдан патент, запатентованную им продукцию, произведенную в другом государстве Парижского Союза, не лишается прав. Патент продолжает действовать. Проанализируем вытекающие из данной конструкции последствия с точки зрения территориального характера самого патента. Не подлежало сомнению ни в одном правопорядке, что для получения патента и признания вытекающих из него прав необходимо зарегистрировать изобретение в каждой конкретной стране сообразно ее национальному патентному законодательству. После признания патента в данной конкретной стране управомоченное лицо могло эксплуатировать свои монопольные патентные права. Существовало несколько способов: либо посредством самоличного изготовления продукции, либо посредством совместной деятельности с иностранными компаниями, либо через выдачу лицензии. Ни в одном из названных случаев патентообладатель не был заинтересован в том, чтобы аналогичная продукция появлялась на территории этого государства, дабы не создавать необоснованной конкуренции законным производителям. Вместе с тем встает вопрос, а располагает ли такой возможностью ввоза сам патентообладатель? Казалось бы, исходя из факта выдачи патентов, как в стране ввоза, так и в стране, откуда им будет поставляться продукция, подобный ввоз не входит в противоречие с патентными правами, поскольку ему и только ему принадлежит право эксплуатации своего изобретения. Но при этом следует явный отказ от территориального характера исключительных патентных прав, поскольку каждый выданный патент действует только в пределах территории конкретного государства. Проведем небезынтересную параллель. Известно, что одним из способов прекращения патентных прав является добровольный отказ от него патентодержателя. Этот отказ практически осуществляется посредством неуплаты требуемой патентной пошлины в пользу государства. Казалось бы, добровольный отказ мог бы предоставляться иными способами, например исходя из абсолютного характера исключительных прав, обычным отказом от права, по аналогии с отказом от права собственности. Тем не менее подобная возможность не предусмотрена национальными законодательствами. Причину следует искать в плоскости эксплуатации или так называемой коммерциализации изобретения. Предположим, на исключительные права оформляется залог. Таким образом, залогодержателю должно быть гарантировано, что прекращение патента не может следовать из неких добровольных действий патентодержателя, на которые залогодержатель не может оказать никакого воздействия. Именно по этим причинам добровольный отказ заменен возможностью отказа посредством невнесения пошлин, которые, впрочем, за первоначального правообладателя может внести и третье лицо, в нашем случае, - залогодержатель. Вывод может быть сделан следующий: любые действия правообладателя, которые вытекают из признания патента и территориального характера исключительных прав, должны быть четко конституированы, независимы от действий иных управомоченных лиц, которые обладают патентными правами на это же изобретение в пределах иной юрисдикции. Косвенным подтверждением изложенного правила может служить статья 4.bis Конвенции о независимости патентов. Согласно данной статье, юридическая судьба одного и того же изобретения в странах Союза, где был получен патент, может быть различной. Аннулирование патента в стране А не ведет к его аннулированию в стране В и наоборот. Тогда почему подобный подход независимости патентов отвергается при установлении Конвенцией правила об эксплуатации, или использовании патента? Представим себе закрытую национальную патентную систему. Законодатель проявляет интерес к освоению патентов внутри государства. Впоследствии, когда насыщен внутренний рынок, государство надеется на то, что выход на иностранные рынки может принести казне дополнительные прибыли. Как известно, любые экспортные операции сопровождаются пополнением государственной казны. Но здесь специфика такова, что экспорт может сопровождаться недостаточным освоением местных рынков и желанием патентодержателя в силу экономической заинтересованности осваивать зарубежные технологические рынки. По существу, нет оснований запретить ему одновременное патентование в странах Союза и последующее промышленное освоение изобретения. Попытка в Конвенции сформулировать правило об обязательном использовании изобретения и принятие конструкции принудительного лицензирования (статья 5 A пункт 2), по сути, должны были свести на нет принцип свободы распоряжаться патентом, в первую очередь сужая возможность патентодержателя осваивать патент путем выдачи свободной лицензии. Последующая лицензионная практика показала неприменимость правила о принудительной лицензии в технологической торговле. Первыми об этом заявили США, полностью отвергнув возможность признания принудительного лицензирования на законодательном уровне, заменив на ограничения лицензионной торговли посредством антимонопольного регулирования. В подавляющем числе иных государств она присутствовала в законодательстве как своеобразное "устрашающее оружие", готовое выстрелить, но не стреляющее. В результате ожидания стран участниц Парижского союза относительно четкой формулировки принципа взаимности, заложенного в ст. 2 о национальном режиме, не оправдались. Внесение некоторых изъятий патентных прав, хотя и обоснованных разработчиками в ст. 5 А, привел к тому, что территориальный характер стал толковаться двояко. С первой позиции - строгое соблюдение этого правила при регистрации и выдаче охранных документов (патентов или свидетельств), а также установлении независимости изобретения (ст. 4 Конвенции). На другой позиции решается вопрос о территориальном характере исключительных прав при использовании охраняемых новшеств. Изъятие, сформулированное как "ввоз патентообладателем в страну выдачи патента объектов, изготовленных в той или иной стране Союза, не влечет за собой утраты основанных на нем прав" (статья 5 A пункт 1 Конвенции), имеет далеко идущие последствия для всех последующих международных соглашений по интеллектуальной собственности и их имплементации в национальное законодательство. Использование термина "утрата" понимают как меры, аннулирующие патент, независимо от того, называются они как "утрата", или отмена, или отозвание, или аннулирование. Как справедливо указывает в комментарии к Конвенции Боденхаузен, "настоящее положение составлено довольно узко и предоставляет странам - членам Союза свободу регламентировать ввоз патентованных объектов, если он осуществлен иными средствами, а также и при иных обстоятельствах, не перечисленных в данной статье". Акцентируется внимание на том, что при разработке Конвенции вопрос ввоза дебатировался очень горячо, но со временем утратил актуальность, поскольку, по мере отхода национального законодателя от строгих норм в отношении ввоза патентованных объектов, "эти споры в значительной мере утратили свое значение". Перед нами встает небезынтересный с точки зрения стабильности содержания исключительных прав, вытекающих из факта выдачи патента, вопрос: входит ли правомочие по ввозу запатентованных изделий в перечень действий, относящихся к понятию "использование изобретения". Иными словами, включают ли действия по ввозу запатентованных изделий в содержание исключительных прав. Обращаясь к Соглашению ТРИПС, обнаруживаем, что в статье 28 установлены следующие исключительные права, предоставляемые патентообладателю: препятствовать третьим лицам созданию, эксплуатации (использованию), предложению к продаже, продаже или ввозу для этих целей запатентованного продукта. Казалось бы, перед нами четко сформулированное правомочие о запрете ввоза. Но разгадка данной коллизии содержится в тексте оговорки N 6, которую содержит Соглашение ТРИПС, где предусмотрено, что ввоз регулируется не правилами статьи 28, а статьей 6 того же Соглашения. Отсылка к статье 6, которая посвящена исчерпанию исключительных прав, имеет крайне широкое толкование. На первый взгляд логика разработчиков ТРИПС проста: стране-члену предоставлено право избирать любой режим исчерпания исключительных прав, будь то национальный или международный. Напомним, что речь идет о том же регулировании ввоза запатентованной продукции. Если принят национальный режим, то данные товары впервые должны быть введены в оборот в стране происхождения, а если принят международный режим исчерпания, то их ввод в оборот в любой стране ведет к исчерпанию исключительных прав. Представляется необходимым уточнить два важных обстоятельства. Первое касается специфической нормы исчерпания прав. Она применяется по отношению к конкретным запатентованным изделиям, но не прекращает исключительные права на изобретение.

ВЫВОДЫ

Можно с большой долей уверенности говорить о том, что в современных реалиях торгового оборота регулирование правами интеллектуальной собственности далеко отстоит от применения территориального принципа в его классическом, строгом понимании. Скорее можно предвидеть все более частые отходы на практике, при осуществлении исключительных прав, в угоду интересам отдельных участников оборота. Итак, с одной стороны разработка и принятие Соглашения ТРИПС были вызваны необходимостью принятия надлежащих мер по борьбе с растущей в мире контрафактной продукцией. С другой стороны, неудовлетворительной ситуацией на технологических рынках, недовольством ряда развивающихся стран в вопросах доступа к новым технологиям, что крайне важно было учесть в тексте Соглашения. Большинство индустриальных стран понимало, что принятие новых правил регулирования технологическим обменом не может не сказаться на росте числа имитационных, "поддельных" технологий. Эта возможность не может быть сведена на нет. Поэтому каждая национальная система ставила своей первоочередной задачей разработать правила и методы, которые, с одной стороны, совпадали бы с требованиями Соглашения ТРИПС, с другой - максимально обеспечивали рост технологий и их адекватную защиту. Дополнительные сложности при разработке подобных национальных моделей регулирования правами интеллектуальной собственности накладывали усилившиеся процессы глобализации международной торговли, развитие электронной торговли. Как показывает зарубежная практика, вместе взятые факторы привели к разным правовым моделям охраны интеллектуальной продукции в отдельно взятом государстве. Что впрочем, позволяют широко сформулированные правила Соглашения ТРИПС.

Название документа