К вопросу о правовой природе исполнения обязательств

К ВОПРОСУ О ПРАВОВОЙ ПРИРОДЕ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

О. М. РОДИОНОВА

Родионова Ольга Михайловна, доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Мордовского государственного университета, кандидат социологических наук.

Часто исполнение обязательств относят к гражданско-правовым сделкам или к действиям. В статье обосновывается, что исполнение не относится к юридическим фактам, а выступает актом реализации субъективных гражданских обязанностей. Предложено понимать его как признание того субъективного гражданского права, которому корреспондирует исполняемая обязанность.

Ключевые слова: обязательства, исполнение, сделка, действие, акты реализации прав и обязанностей.

To a question on a legal nature of execution of obligations O. M. Rodionova

Frequently execution of obligations carry to civil-law bargains or to actions. In article it is proved, that execution does not concern to the legal facts, and acts as the act of realization of subjective civil duties. It is offered to understand it as a recognition of that subjective civil law to which there corresponds an executed duty.

Key words: obligations, execution, the bargain, action, acts of realization of rights and duties.

В науке и практике остро стоит вопрос о правовой природе исполнения обязательств. Суть вопроса, дискутирующегося в литературе, заключается в следующем: является ли действие по исполнению обязательства гражданско-правовой сделкой или иным юридическим фактом? Ряд исследователей высказывают мнение о том, что исполнение обязательства представляет собой юридический поступок, поскольку здесь "юридический эффект" наступает независимо от субъективного момента, т. е. фактических намерений должника <1>. Противники указанного подхода считают, что в основе анализируемого явления лежит смешение цели и мотивов сделки, поскольку поведение должника во исполнение обязательства всегда имеет целевую направленность независимо от мотивов, которыми он при этом руководствуется [4, с. 67]. Однако нельзя забывать о том, что любое действие в праве имеет волевую природу. Полагаем, что более важным при определении правовой природы исполнения является указание на то, что соответствующие действия направлены не на прекращение обязательства, а на реализацию субъективных гражданских обязанностей. Если предположить иное и довести ситуацию до абсурда, получится, что наиболее эффективный способ прекратить обязательство личного характера - это, например, устранить управомоченное лицо. Нет человека - нет проблем, что, разумеется, абсолютно недопустимо. -------------------------------- <1> См.: [1, 2]. К. И. Скловский не занимает определенной позиции в вопросе. Он считает, что в крайнем случае традицию можно считать сделкой, направленной на прекращение обязательства, однако отмечает, что квалификация передачи вещи в качестве реального акта (поступка), но не сделки, как в немецком праве, не только не исключена, но и более последовательна [3].

Более распространена позиция, согласно которой исполнение обязательства представляет собой сделку. Так, В. С. Толстой прямо заявляет, что исполнение обязательства подпадает под определение сделки, содержащееся в законе, так как оно направлено на прекращение обязанности должника [5]. С. В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремиссионную) двустороннюю сделку, представляющую собой волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательств, из которой прав и обязанностей не возникает и правовым эффектом которой является получение прав на объект (для случаев, если обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением [6, с. 91 - 92]. В судебной практике понимание исполнения обязательства как сделки поддерживается не всегда [7]. Например, судами неоднократно обсуждалось, является ли сделкой платеж, т. е. действие, направленное на исполнение денежного обязательства. Суды весьма единодушно отвечают на это отрицательно. Однако вопрос, можно ли признать сделкой действие, направленное на исполнение учредительного договора (передачу имущества в качестве оплаты долей в уставном капитале (акций) юридического лица), решается по-разному. В практике окружных судов наблюдается довольно много примеров дел, в которых суды признали такую передачу исполнением обязательств, возникающих из учредительного договора, и на этом основании отрицали за этим действием характер сделки. Имеются также случаи, когда решение суда было противоположным. Неоднозначно решается вопрос, можно ли признать сделкой передачу имущества во исполнение договора купли-продажи [7]. Мотивация судов относительно признания исполнения обязательства сделкой сводится к тому, что соответствующие действия подпадают под признаки сделки. Например, по одному делу суд указал, что передача имущества в погашение задолженности подпадает под признаки сделки (ст. 153 ГК РФ), поскольку это действие направлено на прекращение обязательств (см.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 11 ноября 1997 г. N Ф08-1340/97). Более подробное объяснение, почему исполнение договора купли-продажи является самостоятельной сделкой, ФАС Северо-Кавказского округа дал в другом, более позднем деле. Согласно ст. 153 ГК РФ передача имущества является сделкой, так как относится к разряду действий, направленных на установление, изменение или прекращение правоотношений. В силу ст. ст. 161 и 162 ГК РФ передача имущества от одного лица к другому должна была совершаться в простой письменной форме, однако ее несоблюдение, в том числе формы, установленной правилами бухгалтерского учета, не влечет недействительности сделки и не лишает стороны права ссылаться в подтверждение сделки на другие доказательства (кроме свидетельских показаний) <2>. В этом деле суд не только сделал вывод о том, что передача имущества является самостоятельной сделкой, но и применил к ней правила о форме сделок и последствиях ее несоблюдения. -------------------------------- <2> См.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21 июня 1999 г. N Ф08-1072/99 // СПС "КонсультантПлюс".

Исследователи, допуская квалификацию исполнения обязательства как сделки, отмечают ее особый характер. Различие между сделками и действиями по исполнению обязательств достаточно существенное. Можно указать, что сделка есть действие, а исполнение им является не всегда. Так, С. В. Сарбаш указывает на ряд ситуаций, в которых отсутствует действие, но исполнение все равно имеется: продажа товара в крупных магазинах, когда покупатель сам отбирает товар в торговом помещении и уплачивает за него цену; "действия с автоматом" - приобретение товаров в автомате, получение наличных из банкомата, приобретение билетов из специального устройства и т. п.; случаи, когда вещь, подлежащая передаче кредитору, в силу обязательства была передана ему ранее по другим основаниям (например, покупка арендатором объекта аренды); безакцептное списание денежных средств со счета должника-заемщика; купленная, но оставленная в магазине вещь; переадресация исполнения [6, с. 95 - 97]. Полагаем, что для определения правовой природы исполнения обязательств, как и исполнения любых других субъективных гражданских обязанностей, следует поставить вопрос: действительно ли оно относится к юридическим фактам? С. В. Сарбаш утверждает, что все действия по исполнению обязательства суть действия фактические, ибо все они существуют в реальной действительности. Ученый, ссылаясь на общефилософские выводы, замечает, что нефактического действия вообще не бывает; даже идеальное действие, существующее в сознании только одного единственного субъекта, так же реально, как и сам субъект, а значит, и представляемое им действие является фактическим. Однако, как отмечают философы, представление о сущности идеального как субъективной реальности, относящейся ко всем элементам сознания человека, является, по-видимому, доминирующим в частных науках - психологии, физиологии высшей нервной деятельности, медицине и др. В то же время имеется и солидная философская (сенсуалистическая) традиция такого понимания проблемы идеального, представленная работами Дж. Локка, Дж. Беркли и др. При таком подходе к идеальному в значительной мере упускается из виду соотношение "идеи" ("духа") и природы, поскольку сведение его к вопросу о соотношении материального объекта и сознания индивида (и в этом смысле "идеального") означает перевод проблемы с философского на физиолого-психологический уровень. Преобладающим в отечественной философии является подход, согласно которому идеальное - это гносеологические образы (образы будущих предметов или ситуаций, программы, модели) и высшие ценности бытия человека (добро, правда, справедливость, красота и т. п.), которые подлежат реализации в деятельности человека [8]. Поэтому сведение всех действий исключительно к фактам - непродуктивное допущение. Полагаем, что исполнение обязательств представляет собой явление правовое и, следовательно, идеальное, отличное как от фактов, так и от юридических фактов. Подтверждением этого соображения является существование в римском обязательственном праве формального акта, посредством которого должник освобождался от личных уз, привязывавших его к кредитору (solution). Ясно об этом пишет И. А. Покровский: "Простое исполнение, простой платеж не были достаточны для уничтожения обязательственной связи" [9]. Объяснение этому явлению, на наш взгляд, состоит в том, что для расторжения правовой связи требуется подтверждение сторон, так же, как и для ее возникновения, т. е. соединение с волей сторон. При подтверждении исполнения обязательства эта воля носит не юридический, а правовой характер, поскольку состоит не в том, чтобы соответствовать закону и породить обязательство, а в том, чтобы соответствовать субъективному гражданскому праву и прекратить его. Юристы часто отождествляют исполнение субъективных гражданских обязанностей с фактическими действиями. С. В. Сарбаш объясняет это тем, что исполнение нередко выражается в виде длящихся действий должника, которые внешне сложно отнести к юридическому акту. Кроме того, утверждается, что у исполнения отсутствует направленность на прекращение обязательства [6, с. 18]. Ни тот, ни другой довод не может поколебать утверждение о том, что, поскольку действия по надлежащему исполнению обязательства имеют в качестве последствия прекращение обязательства, они не могут быть только фактическими. С. В. Сарбаш считает, что юридически каждое исполнение обязательства характеризуется тем, что представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательств [6, с. 37, 38]. При этом ученый отождествляет исполнение как юридический акт и как акт, противостоящий осуществлению субъективного гражданского права. Он задается следующим вопросом: если принятие кредитором исполнения есть осуществление им своего субъективного права (и одновременно выполнение так называемой кредиторской обязанности), можно ли акту осуществления права не придавать юридического значения? Вопрос кажется риторическим. Но ответ на него должен быть иным, чем дает С. В. Сарбаш, который видит в акте осуществления права, как и в исполнении обязанности, юридический акт. В действительности он является реализационным правовым актом, поскольку следует за субъективной гражданской обязанностью. Близкого нашему пониманию исполнения обязательств придерживается В. С. Ем. Он пишет, что исполнение обязательства, охватывающее действия как должника, так и кредитора (на котором лежат кредиторские обязанности по принятию исполнения, является формой реализации (осуществления) прав и обязанностей, которая может иметь как юридический, так и фактический характер [4, с. 68]. Уточним, что, согласно нашему предположению, исполнение представляет собой правовой реализационный акт, сопровождающийся совершением правовых действий или воздержанием от них. В исполнении субъективного гражданского права нет ничего юридического, только правовое. Последнее состоит в признании того субъективного гражданского права, которому корреспондирует исполняемая обязанность. В качестве пояснения можно привести пример: течение срока исковой давности прерывается в том числе совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга (ст. 203 ГК РФ). Причем, как следует из текста статьи, законодатель не предусмотрел, какие именно действия должника могут квалифицироваться в качестве означающих признание долга, что подтверждает именно правовой (свободный), а не юридический (строго определенный) характер явления. Комментируется эта ситуация следующим образом: такие действия могут выражаться в форме письменного подтверждения со стороны должника не только кредитору, но и третьему лицу, если кредитору об этом известно (например, поручение банку произвести оплату задолженности); в качестве признания долга рассматриваются и соответствующие конклюдентные действия должника, например, частичная оплата долга, уплата процентов, начисленных на основную сумму долга, обращение к кредитору с просьбой об отсрочке платежа, требование о производстве зачета. На практике признанием долга называют и соглашение о расторжении договора <3>. Действия, обозначаемые признанием долга, не совпадают с действиями, которые определены в качестве тех, которые ожидает управомоченная сторона, т. е. отличаются от действий, составляющих объект правоотношения. Однако эта истинная, идеальная, правовая сторона исполнения настолько важна для законодателя (следовательно, для управомоченного), что он даже возобновляет исковую давность. Объяснение здесь самое простое: признание долга - доказательство его существования, на которое можно ссылаться в процессе. -------------------------------- <3> Суд взыскал задолженность по договору аренды земельного участка, поскольку посчитал заключенное между сторонами соглашение о расторжении договора, в котором ответчик обязался погасить задолженность, безусловным основанием для перерыва срока исковой давности (ответчиком были совершены действия, свидетельствующие о признании долга), в связи с чем течение данного срока прерывалось и к моменту предъявления настоящего иска он не истек (см.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 21 января 2009 г. по делу N А21-1167/2008 // СПС "КонсультантПлюс").

Отсутствие признанности права означает и отсутствие исполнения обязательства. Например, не будет являться исполнением списание банком денежных средств со счета должника, произведенное без признания им долга. Действовавшее ранее Положение о претензионном порядке урегулирования споров, утв. Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 24 июня 1992 г. N 3116-1, устанавливало бесспорный порядок списания кредитором только тех сумм, претензии по которым были признаны должником. Важность признания для любого исполнения обусловлена тем, что последнее представляет собой правовое действие, т. е. свободу. Итак, по своей правовой природе исполнение обязательств как исполнение субъективной гражданской обязанности не может быть ни сделкой, ни юридическим поступком, ни каким-либо иным юридическим фактом. Оно представляет собой реализационный правовой акт, состоящий в признании того субъективного гражданского права, которому корреспондирует исполняемая обязанность обязательственного характера.

Список литературы

1. Советское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Под ред. О. А. Красавчикова. М., 1985. С. 471. 2. Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. С. 360, 361. 3. Скловский К. И. О природе сделки и передаче права // Закон. 2010. N 6. С. 138. 4. Российское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2010. С. 67. 5. Толстой В. С. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 23, 25 и далее. 6. Сарбаш С. В. Общее учение об исполнении договорных обязательств: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. 7. Практика применения Гражданского кодекса РФ, части первой / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2008; СПС "Гарант". 8. Алексеев П. В., Панин А. В. Философия. М., 1996. С. 177 - 178. 9. Покровский И. А. История римского права / Вступ. ст., пер. с лат., науч. ред. и коммент. А. Д. Рудокваса. СПб., 1999; СПС "КонсультантПлюс".

------------------------------------------------------------------

Название документа