Вопросы толкования объективных критериев недействительности сделки, предусмотренных статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации

ВОПРОСЫ ТОЛКОВАНИЯ ОБЪЕКТИВНЫХ КРИТЕРИЕВ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СДЕЛКИ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТАТЬЕЙ 169 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ <*>

С. С. ЖЕЛОНКИН

-------------------------------- <*> Zhelonkin S. S. Interpretation of objective criteria for invalidity of a transaction provided for in Article 169 of the Civil code of the Russian Federation.

Желонкин Сергей Сергеевич Адъюнкт кафедры гражданского права Санкт-Петербургского университета МВД России. Специалист по гражданскому праву (недействительность сделок). Родился 6 ноября 1977 г. в г. Омске. В 1999 г. окончил Дальневосточный юридический институт МВД России. Автор следующих трудов: "Антисоциальные сделки, нарушающие основы правопорядка и нравственности, в системе недействительных сделок" (2009); "Место недействительных сделок в системе юридических фактов" (2009); "О противоправности и неправомерности действия, образующего состав недействительной сделки" (2009); "О необходимости закрепления дефиниции ничтожных и оспоримых сделок в Гражданском кодексе РФ" (2009); "Сравнительный анализ норм о недействительности антисоциальных сделок по гражданскому законодательству России и Кыргызстана" (2009); "К вопросу о понятии "основы правопорядка" в гражданском праве как одном из критериев недействительности антисоциальной сделки" (2009); "Субъективная сторона состава антисоциальной сделки" (2009).

В статье автором предпринята попытка наполнить содержанием такие категории, как "основы правопорядка" и "основы нравственности", являющиеся объективными критериями недействительности сделки, предусмотренными ст. 169 ГК РФ. Сделан вывод о том, что до момента законодательного закрепления указанных категорий извечной проблемой при применении соответствующего основания недействительности сделки будет являться непомерно широкое судейское усмотрение.

Ключевые слова: сделка; недействительность; основы правопорядка; основы нравственности; ничтожность; публичный порядок.

The author attempts to define and explain the substance of such categories as "basic principles of public order" and "basic principles of morality" which form objective criteria for invalidity of transactions enshrined in Art. 169 of the Russian Civil Code. It is concluded that unless the legislation explicitly defines these notions, excessively wide judicial discretion will remain a perennial problem in the application of appropriate grounds for invalidity of transactions.

Key words: transaction; invalidity; basic principles of public order; basic principles of morality; nullity; public order.

Закрепление в Гражданском кодексе РФ новой категории недействительных сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности, является одной из новелл российского гражданского законодательства. Поэтому правильное определение оснований ничтожности антисоциальной сделки, нарушающей основы правопорядка и нравственности, позволит отграничить ее от остальных сделок, противоречащих закону и иным правовым актам, что, в свою очередь, будет способствовать правильной квалификации этого правового явления и определению конфискационных последствий его совершения.

Толкование и применение ст. 169 ГК РФ, определяющей особо опасную для общества и государства категорию ничтожных сделок, представляет определенные трудности. Конституционный Суд РФ в Определении от 8 июня 2004 г. N 226-О отметил, что понятия "основы правопорядка" и "нравственность", будучи оценочными, наполняются содержанием в зависимости от того, как их толкуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, указав, что они не являются настолько неопределенными, чтобы не обеспечивать единообразного понимания и применения соответствующих законоположений. Антисоциальность сделки, дающая суду право применить ст. 169 ГК РФ, выявляется в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий <1>. -------------------------------- <1> Определение Конституционного Суда РФ от 8 июня 2004 г. N 226-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества "Уфимский нефтеперерабатывающий завод" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

Анализ судебной практики по конкретным делам показывает, что в современном гражданском обороте заключается много антисоциальных сделок, однако суды редко выносят решения об их недействительности на основании ст. 169 ГК РФ. Кроме этого, на практике отмечаются многочисленные попытки признавать недействительными по ст. 169 ГК РФ все сделки, которые так или иначе нарушают публичные интересы либо иные императивные нормы публичного права. Это свидетельствует о недостаточно эффективном правоприменении в очень важной сфере общественной жизни. Главная причина неэффективного применения ст. 169 ГК РФ заключается в неопределенности понятия "основы правопорядка и нравственности". Нельзя не согласиться с выводом Конституционного Суда РФ о том, что оценочные понятия наполняются содержанием в процессе правоприменительной практики. В этой ситуации возникает вопрос: вправе ли правоприменитель-судья применять при разрешении дела свои собственные этические воззрения или он должен руководствоваться каким-то иным критерием? Нельзя полагаться на то, что правоприменительная практика наполнит нравственные категории реальным содержанием. У каждого правоприменителя будет своя "правда". Судейское усмотрение - важный элемент правоприменения. Но оно имеет свои границы. Безграничное судейское усмотрение - отрицательное явление. Либо общество получает судейский произвол (крайне неединообразное применение закона), либо судьи, осознав бессодержательность правовой нормы, перестают ее применять. Скорее всего, в отношении ст. 169 ГК РФ наблюдается второй вариант: учитывая ее конфискационный характер, судьи, лишенные ориентиров правильного понимания основ правопорядка и нравственности, предпочитают не рисковать и не применять эту норму. При всей неопределенности содержания нравственности необходимо иметь конкретные ориентиры, помогающие правоприменителям наполнять их реальным содержанием. Оценочность не должна превращаться в бессодержательность. Бессодержательное право уже не есть право. "Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться" [1, с. 91]. Таким образом, особую актуальность приобретает законодательное закрепление объективных критериев, которые позволяют конкретизировать понятие "основы правопорядка и нравственности". В статье 169 ГК РФ речь идет о сделке, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. С точки зрения грамматики русского языка слово "основы" может в равной мере относиться как к словам "правопорядок" и "нравственность", так и только к слову "правопорядок". В зависимости от выбора одного из этих двух вариантов действие ст. 169 ГК РФ будет распространяться соответственно только на сделки, совершенные с целью, противной основам нравственности, или на все сделки, совершенные с целью, противной нравственности. Представляется, выбор следует сделать в пользу первого из приведенных вариантов как в силу исключительного характера самой ст. 169 ГК РФ, в которой гражданское законодательство принимает на себя несвойственные ему функции карательного характера, так и в связи с невозможностью предположить, что законодатель проявляет большую заботу о нравственности, чем о правопорядке. Таким образом, с учетом употребленного в анализируемом выражении разделительного союза "или", вопрос стоит о содержании двух самостоятельных понятий - "основы правопорядка" и "основы нравственности". Особую проблему вызывает трактовка такого основания ничтожности сделки, как противоречие основам нравственности. Указание на нравственность как критерий действительности сделки было введено в российское гражданское право впервые после Октябрьской революции лишь с принятием в 1994 г. части первой ГК РФ. Гражданско-правовой аспект категории "нравственность" имеет свои особенности. В литературе категории "добросовестность" и "нравственность" иногда рассматриваются как тождественные, что представляется неточным для гражданского права, поскольку между этими категориями есть существенные отличия. Совесть представляет собой внутренний регулятор собственного поведения, ее источник - рефлексия морального сознания субъекта. Отсюда следует, что добросовестность - это "внутренний" предел осуществления права, который можно выразить максимой: "Поступай так, как этого требует твоя совесть". Неслучайным представляется тот факт, что в цивилистической литературе добросовестность зачастую рассматривается как синоним виновности, т. е. как субъективная или психологическая составляющая юридически значимого поступка. Нравственность как общественный регулятор поведения представляет собой "внешний" предел осуществления права, выражающийся в максиме: "Поступай так, как этого требует общество". Таким образом, добросовестность следует рассматривать как стремление субъекта отказаться от зловредного осуществления права исходя из своих внутренних убеждений. Нравственность - это такой предел осуществления субъективного права, который указывает на установленные обществом пределы дозволенного и запрещенного. Несмотря на то что гражданское законодательство устанавливает принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав, возможность осуществлять свои права своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК РФ), необходимо отметить, что с нравственной точки зрения морального права на абсолютно любое правомерное поведение управомоченный субъект не имеет. Нравственность (общепризнанная мораль, добрые нравы) как предел осуществления субъективных прав нашла свое отражение в международном, зарубежном и российском праве. Так, согласно ст. 29 Всеобщей декларации прав человека (1948 г.) при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью удовлетворения справедливых требований морали. Таким образом, нравственность в гражданском праве есть выражение публичного интереса, устанавливающего предел осуществления субъективных прав. Учитывая невозможность в силу объективных причин предусмотреть все случаи нарушения публичного интереса, законодатель установил общий запрет на совершение антисоциальных сделок. Следовательно, в отношении такого крайне неопределенного понятия, как "противоречие основам правопорядка и нравственности", можно заметить, что его свойство неопределенности обусловлено изначальной неспособностью права охватить все богатство регулируемых им общественных отношений. Это те запасные универсальные инструменты, при помощи которых право может осуществлять свои ограничительные, запрещающие функции, даже очутившись один на один с не урегулированным им, но нежелательным для него социальным отношением. Исходя из изложенного, предложим следующее определение категории "основы нравственности". Основы нравственности - это установленные правовыми нормами пределы осуществления субъективного права, основанные на сложившемся в обществе представлении о добре и зле, справедливом и должном. Рассмотрев категорию "основы нравственности" как один из критериев недействительности антисоциальной сделки, перейдем к рассмотрению следующего объективного критерия - "основы правопорядка". Само понятие "основы правопорядка" не дано законом, а является, как говорил И. А. Покровский, "внезаконным критерием", ограничивающим принцип договорной свободы [1, с. 249]. Научному понятию "порядок" предшествовало понятие обыденное как представление о мире, красоте, гармонии в окружающей природе. В этом обыденном представлении отражалось то, что жизнь может идти по "ряду", т. е. по договору с окружающим миром, с обществом. Мифологическое, а затем религиозное мировоззрение отразили идеи порядка как результат творческого акта и предмета попечения сверхъестественного существа. С усложнением общественных отношений понятие порядка стало использоваться как термин общественного строительства, как критерий оценки условий общежития. В дальнейшем общественный порядок становится научной категорией, позволяющей планировать и оценивать деятельность по достижению конкретных социально-экономических результатов [2]. В энциклопедических изданиях понятие "порядок" толкуется как правильное, налаженное состояние, расположение чего-нибудь, правило, по которому совершается что-нибудь; существующее устройство, режим чего-нибудь. Его синонимами являются слова: система, распорядок, очередность, строй. В интересующем нас плане прилагательное "правовой" указывает на то, что порядок образуется в связи с правом и базируется на нем. Словарь русского языка С. И. Ожегова предлагает следующее определение существенного для применения ст. 169 ГК РФ термина: правопорядок - закрепленный правовыми нормами порядок (положение, устройство) общественных отношений [3]. Отсюда понятие "основы правопорядка" можно было бы определить как закрепленные правовыми нормами основы устройства общественных отношений. Исходя из определения, к нормам, закрепляющим основы правопорядка, следовало бы отнести, во-первых, все нормы гл. 1 Конституции РФ, которая носит название "Основы конституционного строя". Во-вторых, поскольку в ст. 2 Конституции РФ провозглашается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства, то к таким нормам следует отнести и нормы гл. 2 Конституции РФ, определяющие эти права и свободы и, таким образом, раскрывающие содержание ст. 2 Конституции РФ, а также, как следует из ст. 64 Конституции РФ, составляющие основы правового статуса личности в Российской Федерации. Российское законодательство в качестве синонима понятия "основы правопорядка" использует термин "публичный порядок". Так, в статье 1193 ГК РФ содержится следующее положение: "Норма иностранного права в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации", ст. 167 Семейного кодекса РФ тоже отождествляет публичный порядок и основы правопорядка: "Нормы иностранного семейного права не применяются в случае, если такое применение противоречило бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации". Как показывает судебная практика, суды при применении ст. 169 ГК РФ нередко отождествляют понятия "основы правопорядка" и "публичный порядок" <2>. -------------------------------- <2> Постановления Президиума ВАС РФ от 14 октября 1997 г. N 3724/97, от 21 октября 1997 г. N 3101/97 // СПС "КонсультантПлюс"; Постановления ФАС Московского округа от 20 июня 2001 г. N КГ-А40/2961-01; ФАС Северо-Западного округа от 16 мая 2001 г. N А44-3094/00-С5 // СПС "КонсультантПлюс".

Является ли категория "публичный порядок" тождественной понятию "основы правопорядка"? Попытаемся дать ответ, разобравшись в ее содержании. Для выявления содержания такого основания недействительности, как противоречие публичному порядку, необходимо обратиться к изучению данной категории в законодательстве и судебной практике западноевропейских стран. Концепция публичного порядка была выработана и детально разработана французской доктриной и судебной практикой, откуда эта концепция была воспринята другими странами и стала использоваться в международном частном праве. Сам термин "публичный порядок" (ordre public, offentliche Ordnung) как таковой впервые был использован во французском Гражданском кодексе 1804 г. Исходным положением для концепции публичного порядка послужил Кодекс Наполеона, который объявил, что всякий акт, противоречащий общественному порядку, является недозволенным (cause illicite - недозволенная цель). В частности, Кодекс содержал норму, в соответствии с которой "нельзя частными соглашениями отступать от законов, которые затрагивают публичный порядок и добрые нравы" <3>, т. е. соглашения между частными лицами являются недействительными, если они противоречат законам, затрагивающим публичный порядок или добрые нравы. -------------------------------- <3> В статье 6 французского ГК был по существу воссоздан принцип римского права "quae pactis privatorum mutari non potest" - "нельзя частными соглашениями изменять принудительные нормы".

При этом под понятием "законы", используемом в Кодексе Наполеона, понимаются, во-первых, положения публичного и частного законодательства, которые по своему характеру составляют публичный порядок, а во-вторых, основные принципы, не закрепленные в нормах законодательства. Концепция недействительности сделок, противоречащих публичному порядку или добрым нравам, была реципирована из французского права законодательством большинства западноевропейских стран. И хотя в XX в. имел место отказ от использования публичного порядка в качестве основания недействительности, можно утверждать, что это основание недействительности вовсе не изжило себя. Германское гражданское уложение, вступившее в силу в 1900 г., не включало такого основания недействительности, как нарушение публичного порядка. Вероятно, это позволило И. А. Покровскому сделать вывод о том, что публичный порядок является фигурой вымирающей в гражданском праве. Однако, как показывает практика, категория публичного порядка в качестве основания недействительности сделки продолжает широко использоваться в современном праве. Например, запрет нарушения публичного порядка и нравственности под угрозой ничтожности закреплен в Гражданском кодексе Нидерландов, который является одной из последних кодификаций гражданского права. В частности, в его ст. 40 кн. 3 установлено, что ничтожна сделка, которая по содержанию или цели противоречит нравственности или публичному порядку. Можно также привести некоторые нормы законодательства отдельных стран, которые имеют сходство с французским законодательством, где противоречие публичному порядку и добрым нравам используется в качестве основания для недействительности сделок. Так, во французском праве в силу ст. 1131 и 1133 ФГК ничтожны сделки, которые имеют своей целью действия, противоречащие публичному порядку или добрым нравам. Согласно ст. 1131 ФГК обязательство, имеющее незаконную цель (каузу), не порождает никаких последствий. При этом цель (кауза) обязательства является незаконной, когда она запрещена законом, противоречит добрым нравам или публичному порядку (ст. 1133 ФГК). Аналогичное содержание вытекает из норм итальянского Гражданского кодекса 1942 г.: в силу ст. 1343 цель (кауза) обязательства незаконна, когда она противоречит императивной норме, публичному порядку или добрым нравам; в силу ст. 1354 ничтожен договор, который намеренно содержит основание, противоречащее императивным нормам, публичному порядку или добрым нравам. Схожие положения содержатся в швейцарском законодательстве. Согласно ст. 19 Швейцарского обязательственного закона 1911 г. (далее - ШОЗ) отступление договора от положений законодательства возможно только в случае, если в законе нет предписания, не допускающего изменения, и если таковые отступления не представляют собой нарушения публичного порядка, добрых нравов и прав личности. Ничтожен договор, содержание которого противозаконно или направлено к достижению цели, противоречащей добрым нравам (ст. 20 ШОЗ). Немаловажным является то, что концепция публичного порядка именно под влиянием французского права была воспринята и российским дореволюционным законодательством [4]. В статье 1528 ч. I т. X Свода законов Российской империи (далее - Свод законов) было закреплено требование к договору о том, что его цель не должна противоречить законам, "благочинию" (т. е. добрым нравам) и публичному порядку (в качестве синонима которого в российском дореволюционном законодательстве использовалось понятие "общественный порядок"). В противном случае договоры рассматривались как ничтожные. Кроме того, в ст. 1529 ч. 1 т. X Свода законов предусматривалось, что договор недействителен, если "побудительная причина к заключению договора" (т. е. истинное намерение) есть достижение цели, законами запрещенной. Следует отметить, что эта статья рассматривалась в российской доктрине как норма публичного порядка. В статье 1529 ч. 1 т. X Свода законов был приведен примерный перечень запрещенных законом целей, в частности, когда договор "клонится": к расторжению законного супружества (например, рассматривалось соглашение супругов о том, чтобы не жить вместе и никогда не требовать сожительства); к "подложному переукреплению" имущества во избежание платежа долгов (отчуждение должником своего имущества с целью избежания уплаты долгов, в частности, фиктивная распродажа имущества перед объявлением банкротства); к "лихоимственным изворотам" (сделки, совершенные в обход законодательного запрета на ростовщические сделки); к присвоению частному лицу такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может; к вреду государственной казне. Концепция публичного порядка использовалась и в ст. 88 проекта Гражданского уложения Российской империи, согласно которой недействительными были сделки, противоречащие закону, добрым нравам и публичному порядку (общественному порядку, как он назван в статье). Изложенные нормы и правила сами по себе не могут внести ясность в изучение категории "публичный порядок". С этой целью следует обратиться к изучению практики их применения судами и изложить основания их применения. Английская судебная практика рассматривает как недействительные договоры, которые подразумевают неосновательное ограничение торговли или неосновательное ограничение свободы деятельности [5]. В данном случае проявляется позитивная сторона в английском праве публичного порядка, который может стать как основанием для судебного произвола, так и способом адекватного реагирования на развитие социальных и экономических условий [6]. Правило о недействительности сделок, направленных на предотвращение и ограничение конкуренции как противоречащих публичному порядку и добрым нравам, является общепринятым в западноевропейском праве, что подтверждается практикой Суда Европейских сообществ. В этой связи следует отметить, что в решении Суда Европейских сообществ от 1 июня 1999 г. N 126/97 указывается, что следует рассматривать как норму публичного порядка ст. 81 Договора об учреждении Европейского союза, предусматривающую недействительность любых договоров, целью которых является предотвращение или ограничение конкуренции на рынке. В частности, таковыми являются договоры о разделении рынков или источников поставки, договоры о прямом или косвенном установлении цен покупки или продажи и т. д. При всем разнообразии применения публичного порядка в разных странах и правовых системах все-таки можно выделить несколько ключевых оснований для применения концепции публичного порядка. В качестве одного из оснований для применения публичного порядка, используемого в разных правовых системах, можно указать нарушение положений законодательства, которые по своему характеру составляют публичный порядок ввиду их особой значимости для интересов общества и государства. Определение публичного порядка путем описания совокупности внутренних законов именуется позитивной концепцией публичного порядка. Такими нормами публичного порядка являются нормы, которые настолько важны для интересов общества, что никакие соглашения между частными лицами (или иностранное право) не должны препятствовать их применению. В этом плане интересно мнение И. А. Покровского, который не рассматривал в качестве нарушения публичного порядка нарушение норм позитивного законодательства. Обосновывая свою позицию, он указывал, что не подлежит сомнению то, что публичный порядок мыслится как нечто отличное от того порядка, который определен положительным законом, а также от того, чего требуют добрые нравы. Он рассматривал противоречащим публичному порядку "нечто такое, что не запрещено законами и что не нарушает добрых нравов" [1, с. 250]. Прежде всего, в качестве норм, составляющих публичный порядок, рассматриваются нормы публичного права. Первую группу таких норм, нарушение которых представляет собой нарушение публичного порядка, составляют нормы, которые по своему характеру относятся к основам политического, экономического и правового строя государства. Например, во Франции нормы о проведении выборов и уплате налогов рассматриваются как нормы, составляющие политический режим страны (regim politique du pays), которые, в свою очередь, составляют нормы публичного порядка [7]. Применительно к российскому праву также можно утверждать, что публичный порядок выражается в публичных нормах, касающихся основ конституционного, экономического и правового строя государства, а также его суверенитета и безопасности. Прежде всего защита данных ценностей закреплена в положениях Конституции РФ. В частности, анализ ч. 3 ст. 55 Конституции РФ позволяет утверждать, что защита публичного порядка опосредована защитой конституционного строя, обеспечением обороноспособности и безопасности страны, охраной жизни и здоровья населения. Эти же приоритеты закреплены в ст. 1 ГК РФ. Обеспечение целостности государства, единства его экономического пространства, обеспечение свободы перемещения товаров (услуг) и денежного обращения, поддержка конкуренции, обеспечение свободы экономической деятельности также являются задачей публичного порядка, как это следует из ст. 8 Конституции РФ. Публичный порядок выражается в нормах публичного законодательства, которые устанавливают права и запреты, соблюдение которых обязательно в публичных интересах, т. е. в общих интересах государства и общества. Обычно публичный порядок воплощается в запретительных императивных нормах публичного права. Это могут быть нормы, которые непосредственно устанавливают исключительно важные для общества и государства запреты, или это могут быть нормы, из которых такие запреты вытекают косвенно. В качестве таковых рассматриваются нормы валютного, налогового законодательства и законодательства о конкуренции. Однако в российском праве сделки, нарушающие перечисленные императивные нормы публичного законодательства, являются недействительными (ничтожными) на основании ст. 168 ГК РФ как противоречащие законодательству, а не как противоречащие основам правопорядка на основании ст. 169 ГК РФ, хотя в российской судебной практике возникают проблемы разграничения данных норм. Тем не менее в литературе высказывалось обоснованное мнение о том, что сделки, нарушающие антимонопольное, валютное, налоговое законодательство, законодательство о земле, можно рассматривать как противоречащие публичному порядку [8]. Несомненно, это связано с тем, что нарушение норм законодательства, исключительно важных для интересов общества и государства, есть нарушение публичного порядка. Вслед за тем публичный порядок может выражаться в нарушении норм частного права, которые отражают публичный интерес, т. е. общий интерес государства и общества. Во французской доктрине подобный интерес именуется общественным интересом (interet general). В качестве таковых можно рассматривать нормы, закрепляющие основополагающие права и свободы, а также основные правовые принципы. В судебной практике Франции, Англии и Германии, а также в российской дореволюционной судебной практике признавались недействительными как нарушающие публичный порядок (или добрые нравы) договоры, ставящие целью обход императивных норм законодательства или непосредственно направленные на ущемление и нарушение существующих прав и законных интересов третьих лиц. Например, как противоречащие добрым нравам рассматривались соглашения между участниками торгов о неповышении цены по отношению друг к другу или договоренность о выигрыше. Такие соглашения рассматривались как нарушающие добрые нравы и заключенные во вред третьим лицам [9, с. 139]. В силу ст. 1529 ч. I т. X Свода законов признавались ничтожными договоры, целью которых был обход императивных норм закона, установленных в общественных интересах или интересах третьих лиц. В частности, ничтожными являлись сделки, целью которых было "подложное переукрепление" имущества во избежание платежа долгов, под которым понималось отчуждение должником своего имущества с целью избежания уплаты долгов, в частности фиктивная распродажа имущества перед объявлением банкротства. При этом должны были быть в наличии следующие условия: должник во время заключения договора был несостоятельным или сделался несостоятельным вследствие заключения договора; договор заключен с целью скрыть имущество должника от взыскания кредиторов и передать его безденежно или фиктивно в другие руки [9]. Указанное позволяет сделать вывод о том, что публичный порядок есть критерий равновесия между публичными и частными интересами. С помощью публичного порядка законодатель защищает фундаментальные ценности и интересы общества. Таким образом, категории "основы правопорядка" и "публичный порядок" можно рассматривать как тождественные, а раз так, можно было бы использовать в ст. 169 ГК РФ словосочетание "публичный порядок", внеся в его понимание новый, современный смысл. Вместе с тем в законодательстве Российской Федерации отсутствует легальное определение публичного порядка. В судебной практике встречается достаточно неоднозначное толкование содержания определения "публичный порядок". Так, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 26 мая 2000 г. N 5-Г00-59 указывается, что под публичным порядком понимаются, в частности, основы правопорядка Российской Федерации, которые закреплены в первую очередь в Конституции и законах Российской Федерации <4>. -------------------------------- <4> Определение Верховного Суда РФ от 26 мая 2000 г. N 5-Г00-59 // СПС "КонсультантПлюс".

В Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 19 июня 2001 г. N 60пв-02 приводится более узкое по сравнению с вышеназванным определением определение публичного правопорядка. В названном Постановлении указывается, что нарушение публичного порядка подразумевает нарушение фундаментальных основ установленного в государстве правопорядка <5>. -------------------------------- <5> Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 19 июня 2001 г. N 60пв-02 // СПС "КонсультантПлюс".

Наиболее удачной представляется формулировка содержания понятия "публичный порядок", содержащаяся в Определении Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 25 сентября 1998 г., в котором говорится, что под "публичным порядком Российской Федерации" понимаются основы общественного строя Российского государства <6>. -------------------------------- <6> Определение Верховного Суда РФ от 25 сентября 1998 г. N 5-Г98-60 // СПС "КонсультантПлюс".

В целях единообразного применения и толкования публичного порядка предлагается следующее определение данной категории. Публичный порядок - нормативно закрепленные основополагающие правовые положения и принципы общественного строя государства, при которых гарантируются реализация субъективных прав и юридических обязанностей участников правоотношений. Защищаемые ст. 169 ГК РФ "основы правопорядка" - публичный порядок позволяют рассматривать их в качестве публичного интереса, противопоставляемого в теории права категории частного интереса, а саму норму отнести к публичному элементу в гражданском праве. Следует особо отметить, что при рассмотрении судами споров о нарушении публичного порядка сначала надо проанализировать, какие конкретно положения законодательства, касающиеся основ правопорядка, стороны намеревались при заключении антисоциальной сделки нарушить или обойти. Ибо при наличии в законодательстве положений, касающихся основополагающих правовых принципов, было бы необоснованным ссылаться на нарушение неких отвлеченных правовых принципов. В первую очередь законодателю, а не суду надлежит закреплять, какие основы и ценности составляют основы правопорядка. Как указал английский суд в деле Egerton v. Earl Brownlow в отношении публичного порядка, "делом правительства или законодателя, а не судьи является определение того, что лучше для общественного блага". Аналогичная позиция была выражена английскими судами по другим делам [10]. Считаем, что основные ценности и основополагающие правовые положения и принципы, составляющие основы правопорядка и нравственности, должны быть закреплены в конкретных нормах законодательства. Указанная точка зрения подтверждается проведенным нами исследованием <7>. На вопрос о целесообразности закрепления на законодательном уровне содержания таких категорий, как "основы правопорядка" и "основы нравственности", положительно ответил 91 респондент, что составляет 48,4% от общего числа опрошенных, при этом треть респондентов, ответивших на поставленный вопрос положительно, а это более 29%, смогли определить тот нормативный правовой акт, в котором они видят закрепление этих категорий. -------------------------------- <7> В анкетировании приняли участие судьи гражданско-правовых коллегий ФАС Дальневосточного округа, ФАС Восточно-Сибирского округа, ФАС Западно-Сибирского округа, ФАС Московского округа, арбитражных судов Алтайского края, Омской области, Хабаровского края, Пятого арбитражного апелляционного суда (г. Владивосток), Шестого арбитражного апелляционного суда (г. Хабаровск), Седьмого арбитражного апелляционного суда (г. Томск), Тринадцатого арбитражного апелляционного суда (г. Санкт-Петербург) - всего 194 человека.

63 респондента (33,5%) ответили о нецелесообразности такого закрепления. Свое решение о нецелесообразности закрепления раз и навсегда на законодательном уровне таких категорий, как "основы правопорядка", а тем более нравственных устоев общества, в конкретных нормах законодательства респонденты мотивировали изменчивостью рассматриваемых категорий во времени. 34 опрошенных (18,1%) затруднились ответить на вопрос. Таким образом, полагаем, что до момента законодательного закрепления рассмотренных нами категорий извечной проблемой при применении соответствующего основания недействительности антисоциальной сделки будет являться непомерно широкое судейское усмотрение.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2009. 2. Селифонов А. А. Общественный порядок: частноправовой аспект: Материалы Круглых столов (Санкт-Петербург, 22 декабря 2006 г., 28 марта 2008 г.). СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2008. С. 140. 3. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М.: Оникс, 2010. С. 436. 4. Винавер М. М. Из области цивилистики. СПб.: Тип. А. Г. Розена, 1908. С. 38, 39. 5. Дженкс Э. Свод английского гражданского права. Общая часть: Обязательственное право: Ученые труды ВИЮН / Пер., предисл. и прим. Л. А. Лунца. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1940. С. 46. 6. Treitel G. H. The law of Contract, 12th ed. London: Sweet & Maxwell, 2007. P. 424. 7. Planiol M. Traite Elementaire De Droit Civil. [Treatise on the Civil Law]. Paris, 1959. P. 133. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ 8. Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 2009. С. 186. 9. Победоносцев К. П. Курс гражданского права: Договоры и обязательства. Ч. 3. М.: Статут, 2003. 10. Вольф М. Международное частное право / Пер. с англ. С. М. Рапопорт; Под ред. и с предисл. Л. А. Лунца. М.: Госиздат иностр. лит., 1948. С. 202.

------------------------------------------------------------------

Название документа