Технические проблемы действующего Гражданского кодекса Российской Федерации как одна из причин несовершенства гражданско-правового регулирования в современной России

ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ДЕЙСТВУЮЩЕГО ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ОДНА ИЗ ПРИЧИН НЕСОВЕРШЕНСТВА ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ <*>

Д. В. ЧУХВИЧЕВ

-------------------------------- <*> Chukhvichev D. V. Technical problems operating of the Civil Code of the RF as one of causes of imperfectness of legal regulation in the contemporary Russia.

Чухвичев Даниил Викторович, профессор кафедры теории государства и права РГИИС - Российского государственного института интеллектуальной собственности, кандидат юридических наук.

Автор статьи в процессе анализа норм действующего Гражданского кодекса Российской Федерации приходит к выводу о том, что одной из причин несовершенства гражданско-правового регулирования отдельных институтов являются недостатки технического обеспечения.

Ключевые слова: Гражданский кодекс, нормы, институты, гражданско-правовое регулирование, технические недостатки.

The author of the article in the process of analysis of the norms of the current Civil Code of the Russian Federation comes to a conclusion that one of the causes of imperfectness of the civil-law regulation of certain institutes are the drawbacks of technical support.

Key words: Civil Code, norms, institutes, civil-law regulation, technical drawbacks.

Действующий в настоящее время в нашей стране Гражданский кодекс является не только базовым для соответствующей отрасли права источником, но и важнейшим способом воздействия практически на всю жизнь современного российского общества. Экономические процессы страны, производство, распределение, обмен и потребление материальных ценностей имеют в качестве основополагающего правового регулятора этот фундаментальный закон. А ведь именно экономика в той или иной форме определяет практически все стороны жизнедеятельности человеческого общества. Все это предопределяет особые требования к регулятивным качествам действующего Гражданского кодекса Российской Федерации, к его содержанию, а также к методологии его создания. Эта важность предопределяется еще и тем фактом, что современное Российское государство отказалось от подавляющего большинства известных советскому гражданскому праву форм административно-командного вмешательства в гражданско-правовые отношения. В связи с этим нельзя не отметить несовершенство действующего Гражданского кодекса Российской Федерации, недостаточность его регулятивных возможностей, а также, что самое опасное, в заметной степени неправовой характер. Его недостатки и их трагические для всей системы правового регулирования последствия стали темой многочисленных исследований отечественных правоведов <1>. -------------------------------- <1> См., напр.: Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). М., 2010; Дойников И. В. Кризис либерально-цивилистической доктрины и современный этап в кодификации российского законодательства // Предпринимательское право. 2009. N 1; Дойников И. В. Современный этап кодификации гражданского и предпринимательского законодательства: итоги и проблемы // Российский судья. 2009. N 5; Мозолин В. П. Современная доктрина и гражданское законодательство. М.: Юстицинформ, 2008. С. 118 - 140; и др.

В апреле 2007 г., выступая на научной конференции, посвященной 15-летию арбитражных судов Российской Федерации и Исследовательского центра частного права, с докладом о роли Гражданского кодекса в развитии рыночной экономики и создании правового государства, Д. А. Медведев, тогда первый заместитель Председателя Правительства России, поставил вопрос о необходимости совершенствовать ГК во всей полноте. Он подробно остановился на основных направлениях модернизации кодекса применительно не только к его отдельным частям, но и к конкретным отраслям и институтам гражданского права - собственности, юридическим лицам, обеспечению исполнения обязательств и др. <2>. -------------------------------- <2> См.: Медведев Д. А. Гражданский кодекс России, его роль в развитии рыночной экономики и создании правового государства // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 6 - 17. См. также: Вестник гражданского права. 2008. N 3. С. 152 - 156.

После избрания Д. А. Медведева Президентом Российской Федерации Совет по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства обратился к Президенту с запиской о необходимости модернизации Гражданского кодекса. Реакция Президента на документ, подписанный председателем Совета В. Ф. Яковлевым, была немедленной: "Согласен". А 18 июля 2008 г. Президент России издал Указ "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации". В этом Указе Президента подробно определены цели этой работы: а) дальнейшее развитие основных принципов гражданского законодательства Российской Федерации, соответствующих новому уровню развития рыночных отношений; б) отражение в ГК опыта его применения и толкования судом; в) сближение положений ГК с правилами регулирования соответствующих отношений в праве Европейского союза; г) использование в гражданском законодательстве Российской Федерации новейшего положительного опыта модернизации гражданских кодексов ряда европейских стран; д) поддержание единообразия регулирования гражданско-правовых отношений в государствах - участниках Содружества Независимых Государств; е) обеспечение стабильности гражданского законодательства Российской Федерации. Подготовленный проект Концепции был 7 октября 2009 г. рассмотрен на заседании Совета под председательством Президента Российской Федерации и одобрен. Президент подписал решение Совета. Начался новый этап кодификации отечественного гражданского права. Причины многих несовершенств указанного закона, на исправление которых направлена работа отечественных законодателей, в большинстве своем носят чисто технический характер, являются результатом несоблюдения создателями этого закона правил законодательной техники и кодификации, а точнее - отсутствия единой комплексной методики составления Кодекса. "Хаос - не самое сильное слово для характеристики нынешнего состояния гражданского законодательства, действующего в России. Объективная причина его запутанности и нестабильности - в уже упоминавшемся переходном характере российской экономики. Но непостоянству этого законодательства способствовали, а в том, что оно оказалось противоречивым, фрагментарным и неясным, играли главную роль некомпетентность и порой откровенное невежество законодателей" <3>. Хотелось бы, не заостряя внимание на сомнительных по смыслу, по правовому содержанию нормах этого законодательного акта (которые могли бы стать темой отдельного фундаментального исследования), изучить некоторые из технических ошибок составителей действующего Гражданского кодекса Российской Федерации. -------------------------------- <3> Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). М., 2009. С. 186.

В первую очередь это выражается в смешении при создании кодекса различных методологических традиций проведения кодификаций. Наиболее заметно это на примере структуры Гражданского кодекса России. Возможно, правила структурирования нормативных правовых актов (в том числе создаваемых в результате кодификации) не являются самыми сложными и важными, но их использование выступает как внешне самый заметный (по сравнению с другими) элемент методологии кодификации. Практика кодификаций знает два основных метода, различия в которых определяются целями и приоритетами кодификации, а точнее - по методологическому набору, с помощью которого достигаются цели кодификации. Эти системы с учетом правовой системы, в которой они применяются, а также с учетом принадлежности к определенной школе законодательной техники можно определить как французскую и германскую <4>. Естественно, такое определение является весьма условным и не может рассматриваться как необходимый признак кодификаций, проводимых соответственно во Франции и Германии. Обе эти методики (в той или иной форме, в той или иной мере) используются в кодификационной практике во многих странах мира, нередко (как, например, в нашей стране) дополняя друг друга. -------------------------------- <4> См., напр.: V. Lasserre-Kiesow. La technique legislative // Etude sur les codes civils francais et allemande. Paris, 2000. P. 26; Кабриак Р. Кодификации. М., 2007. С. 336 - 340.

Главным лейтмотивом деятельности кодификаторов, стоящих на позициях французской научной правовой школы, является стремление к обеспечению такого положения, чтобы создаваемые кодексы выступали если не единственным, то, безусловно, доминирующим источником права, регламентирующим определенную сферу общественных отношений. И лучший способ достичь этого, по мнению стоящих на такой позиции правоведов, - обеспечить исчерпывающую полноту изложения именно в кодексе, и только в нем, правовых предписаний таким образом, чтобы адресаты этих предписаний могли совершенно самостоятельно, без посторонней помощи моделировать свое правозначимое поведение, базируясь на положениях кодекса и не нуждаясь для этого в разъяснениях - как легальных, так и научных и профессиональных. Статьи кодекса, составленного по такой методике, формулируются с расчетом, чтобы они были понятны максимально широкому кругу лиц, не обладающих специальными юридическими знаниями. Основное внимание при создании кодексов в соответствии с этой методикой уделяется формулировке и закреплению в статьях создаваемого кодификационного нормативного правового акта норм, непосредственно регулирующих общественные отношения, предписаний, содержащих строго определенные модели поведения - с максимальной возможной подробностью, конкретностью. Весьма наглядно демонстрируют специфику этой методики кодификации сами создаваемые в соответствии с ней кодификационные нормативные правовые акты. Как отмечалось, их характеризует в первую очередь очень высокая степень подробности изложения нормативно-правового материала. Французскими кодификаторами обычно используется институционная структура кодексов, т. е. по своему строению, по способу группировки предписаний, по порядку их изложения создаваемый по их методике кодификационный акт законодательства отражает, дублирует отрасль права (или иную систему юридических норм), в сфере которой осуществляется кодификация, нормы которой едино, системно и комплексно излагаются. Такой кодекс не делится на общую и особенную части. Составляющие такого нормативного правового акта (как правило, разделы и главы) соответствуют основным обособленным группам юридических норм (подотраслей, институтов, подынститутов права), входящих в систему кодифицируемой отрасли права. Структурные единицы такого кодекса предназначены для комплексного выражения входящих в эту группу правовых норм предписаний, причем таким образом, чтобы при их текстуальном изложении логическая связь между этими предписаниями была отражена в точности. Не выделяется специальной структурной составляющей для формулирования и формального закрепления общих положений - они включаются непосредственно в главы (как правило, в начало) и, можно сделать вывод, распространяются только на положения этой главы. Институционная структура кодекса, соответствующая строению кодифицируемой отрасли права, составу входящих в нее подотраслей, институтов и подынститутов права, способствует более высокой степени логической связности и системности правовых установок, их понятности и доступности для всеобщего и единообразного осознания юридических предписаний. Детальность и подробность изложения правовых предписаний дают французским кодификаторам основание стремиться к тому, чтобы создаваемые ими кодексы были единственной формой права, регулирующей определенную сферу общественных отношений. Кодексы по этой методике создаются с таким расчетом, чтобы не было необходимости в иных источниках права для регулирования этого комплекса общественных отношений, чтобы такое регулирование полностью исчерпывалось создаваемым кодификационным актом, полностью удовлетворяющим потребность в юридическом воздействии. В связи с этим системные комплексные акты законодательства, создаваемые во Франции и в иных государствах, применяющих схожую законодательную технику, являются доминирующими, иных законов (и вообще нормативных правовых актов), кроме кодификационных, сравнительно немного. Вторая методика проведения кодификационных работ, заметно отличающаяся от исследованной выше французской методологии, входит в систему законодательной техники, разработанную немецкими правоведами, условно ее можно называть германской. Она более популярна в правовых системах государств Центральной и Восточной Европы. Германские правоведы, разрабатывающие методологию кодификации и применяющие ее на практике, исходят из тезиса о невозможности точного и полного изложения нормативно-правовых предписаний в законодательных актах в форме, доступной для правильного, точного и исчерпывающе полного понимания всеми без исключения членами общества <5>. Признавая важность и желательность доступности текста нормативных правовых актов, они тем не менее подчеркивали, что это обычно входит в противоречие с точностью осуществляемого законом правового регулирования. Снятие такого противоречия, по их мнению, должно быть осуществлено в пользу точности, а не понятности <6>. Они полагают, что в ходе законотворчества в тексте закона (а в особенности - кодификационного) особое внимание следует уделить формулировке общих положений (принципов правового регулирования, юридических конструкций, правовых дефиниций, презумпций, фикций и др.), предоставив правоприменительным органам (и в первую очередь судам) в определенной мере возможность их толкования в приложении к конкретным случаям. -------------------------------- <5> См., напр.: Dolle H. Von Stil der Rechtssprache. Tubingen, 1949; Girrke O. Der Entwurf BGB ist das deutsche Recht. Berlin, 1889; Kindermann H. Die Rechtlinien der Gesetzestechnik. Berlin, 1978; Haney G. Grundlagen der Theorie des Sozialistisc; и др. <6> См.: Kindermann H. Die Rechtlinien der Gesetzestechnik. Berlin, 1978. S. 25 - 26.

Германская традиционная законодательная техника использует для совмещения полноты правового регулирования с понятностью и, следовательно, с действенностью изложенных в законодательстве нормативно-правовых предписаний высокий уровень доктринальности нормативных правовых актов, и в первую очередь кодификационных. Кодификаторы используют для формулирования предписаний большое количество научно обоснованных общих положений, на которых делается основной упор как на средства более полного и точного выражения в тексте кодекса нормативных правовых предписаний, предназначенных служить не только непосредственными указаниями к поведению участников правоотношений, но и определяющими началами для иных нормативных правовых актов. Это предопределяет высокую степень профессионализации языка законотворчества, используемого кодификаторами. Создаваемые в соответствии с германской методикой кодексы рассчитаны главным образом на профессиональное толкование, осуществляемое лицами, имеющими специальную правовую профессиональную или научную подготовку. Особая роль общих положений предопределяет особенности структуры создаваемых по германской методике кодексов. В отличие от законодательных актов, созданных по рассмотренной выше французской методике кодификации, кодексы, созданные по немецкому способу, как правило, имеют так называемую пандектную структуру. Они делятся на две части: общую и особенную. Общая часть служит для концентрированного выражения общих положений, которые, таким образом, оказываются логически связанными со всеми непосредственными предписаниями, сосредоточенными в особенной части, они не ассоциируются в сознании субъектов правового регулирования с какими-либо отдельными случаями. Возможность систематизации и строго последовательного изложения общих предписаний является существенным преимуществом двухзвенной структуры кодификационных нормативных правовых актов. Создание кодекса на основе исследуемой германской методики предполагает возможность и даже необходимость существования иных, кроме кодекса, законодательных актов, причем относительно самостоятельных по смыслу, дополняющих и конкретизирующих этот кодекс. Именно такие законы (и иные нормативные правовые акты) делают предписания кодекса более полными и в то же время более конкретными, исчерпывающе определенными для непосредственного определения поведения субъектов правоотношений. Кодекс в таких условиях выступает не как единственный или доминирующий в определенной отрасли, а как базовый источник права, не исчерпывающий, а направляющий правовое регулирование соответствующей сферы общественных отношений. Дополняющие кодексы законы позволяют урегулировать группы отношений, входящих в предмет правового регулирования кодифицируемой системы юридических норм (отрасли права, института права), но отличающихся большой спецификой. Первоначально в 90-х годах XX в. Гражданский кодекс России создавался с использованием правил германской методологической традиции. Это вполне объяснимо - именно такая методика в наибольшей степени подходит для кодификации отраслей права, которые отличает большое количество норм, структурная сложность, а также длительная история существования, значительность, глубина и доказанная обоснованность концептуальных научных разработок; кроме того, традиционно именно германские правовые доктрины в нашей стране были более популярны. Такое методологическое предпочтение отечественных кодификаторов проявилось, например, в характере изложения предписаний, в пандектной структуре кодекса (первоначально он состоял из Общей и Особенной частей, даже внесение в него Специальной части не изменило этого положения, ибо в ней были изложены специфические конкретные предписания, непосредственно регламентирующие правозначимое поведение), а также в роли этого закона в правовом регулировании (Гражданский кодекс первоначально только закладывал основы правового регулирования гражданских правоотношений и не выступал универсальным нормативным правовым актом и не мог рассматриваться как универсальный нормативный правовой акт, полностью удовлетворяющий существующую и могущую возникнуть в будущем необходимость в правовом регулировании гражданских правоотношений. Он дополнялся целым комплексом законов, которые на его основе подробно регламентировали специфические имущественные отношения - авторские, патентные, приватизационные и некоторые другие). Принятие четвертой части Гражданского кодекса России эту ситуацию изменило и придало положению этого нормативного документа в правовом регулировании двойственность. Нововведение, принятое отечественными парламентариями в 2006 г. и вступившее в силу в 2008 г., привнесло в Гражданский кодекс России элементы французской методологической традиции кодификации. Это выражается в придании Кодексу упоминавшейся выше институционной структуры, а также в том, что предписаниям этой новой части придан более казуальный характер, они стали более подробными, нежели в других частях этого документа, пригодными главным образом для буквального толкования. Последствия такого смешения методологических приемов кодификации были весьма негативными. Оказалась сломана единая логика изложения предписаний. В первую очередь это касается общих положений, набор которых в Гражданском кодексе Российской Федерации утратил единство и системность. Фактически четвертая часть Гражданского кодекса содержит собственную особую систему общих положений, и совершенно непонятно, как она соотносится с положениями Общей (первой) части этого закона. Двойственность системы общих положений создает неопределенность, например, в сфере определений и особенно юридических конструкций. Неясно, можно ли говорить о том, что на четвертую часть Гражданского кодекса России распространяются отраслевые общие положения. Неясно, можно ли из того факта, что регламентации общественных отношений, связанных с интеллектуальной собственностью, посвящена крупнейшая составная часть основополагающего в гражданском праве нормативно-правового акта, делать вывод об особом положении права интеллектуальной собственности в системе гражданского права, о том, что выраженные в этой новой части Гражданского кодекса предписания представляют собой особый механизм правового регулирования, с особыми целями и специфической методикой. Кроме того, при создании действующего Гражданского кодекса России было нарушено такое важное правило законодательной техники, как логическое единство создаваемых нормативно-правовых актов. Любой нормативно-правовой акт, и в первую очередь закон, должен представлять собой единый и монолитный механизм, имеющий вполне определенные цели и общую функциональную направленность на регулирование строго определенного комплекса социальных отношений и на придание им определенной направленности. Эта определенность предмета правового регулирования является лучшей гарантией логического единства, внутренней системности нормативно-правового акта (а особенно это важно для законов), так как обусловливает единый и целостный характер его функционального назначения. Все статьи закона, все его составные части подчинены единой цели - упорядочению строго определенного элемента общественных отношений. Этим обеспечивается не только логическая системность и логическое единство конкретного закона или подзаконного акта. Обеспечивается единство и системность всей системы законодательства, в которой каждый из ее элементов, каждый нормативно-правовой акт занимает свое определенное предметом правового регулирования положение, у каждого из них свое строго определенное функциональное назначение, четко выделенный предмет правового регулирования. Логическое единство предполагает прежде всего единство предмета правового регулирования. Нормативно-правовой акт должен быть направлен на регулирование строго определенных общественных отношений, его создание должно иметь строго определенную единую цель - придать определенному комплексу общественных отношений некое состояние, соответствующее представлениям участников законотворческого процесса об объективной социальной необходимости, его действие должно основываться на строго определенной отраслевой правовой методологии. Логическое единство закона или подзаконного акта означает, что он регулирует общественные отношения в какой-то одной строго определенной сфере и принадлежит к определенному нормативно-правовому образованию (отрасли, подотрасли, институту). Грубейшим нарушением и правил создания акта, и принципов формирования системы законодательства будет создание законодательного акта, одновременно относящегося к двум или более отраслям права. Регулятивные возможности такого акта будут сильно ограничены, а системность законодательства от его принятия сильно пострадает. Причина этого - невозможность использования в таком акте единой методологии правового регулирования, которая у каждой отрасли индивидуальна. Для предписаний такого межотраслевого законодательного акта (если пренебречь правилами логики закона и создать его) невозможно будет сформулировать единые принципы, определяющие содержание предписаний (они у каждой отрасли свои), а также создать иные общие положения. В результате положения такого нормативного правового акта будут казуальны, бессистемны, запутанны. Смешение в одном законе элементов юридических норм, входящих в различные отрасли права, - грубейшая техническая ошибка законодателей. В действующем Гражданском кодексе Российской Федерации можно найти целый ряд предписаний, которые сложно отнести к гражданскому праву. Например, нормы, изложенные в ст. ст. 50, 52, 53, 55, 61 - 63, 66 - 123 этого основополагающего для отечественного гражданского права законодательного акта, могут быть определены как принадлежащие к такой системе юридических норм, как корпоративное право. Относительно корпоративного права в отечественной правовой науке нет единой точки зрения. Весьма обоснованной представляется идея об отраслевой самостоятельности этого нормативно-правового образования <7>. В пользу вывода о том, что корпоративное право является самостоятельной отраслью права, можно привести множество доводов. Это и специфичность регулируемых общественных отношений (многие из которых никак не связаны с имущественными вопросами, например процесс фактического создания корпораций и регистрация, управление корпорациями, их внутренняя нормативная база и некоторые другие), и особенности методики правовой регламентации (весьма отличной от методики правового регулирования, используемой в гражданском праве, что выражается, например, в частом использовании в предписаниях отсылок к внутрикорпоративным нормам, в значительно меньшей роли императивных велений и др.), и своеобразие не совпадающих с гражданско-правовыми целей правового регулирования и принципов правового воздействия (которые в корпоративном праве еще более заметно несхожи с принципами, изложенными в ст. 2 действующего Гражданского кодекса России). Перечень обоснований вывода об отраслевой самостоятельности корпоративного права этим отнюдь не исчерпывается, но это может стать темой отдельного исследования. Если согласиться с тезисом о том, что корпоративное право представляет собой самостоятельную отрасль права, то включение в Гражданский кодекс статей, служащих для выражения и закрепления корпоративно-правовых норм, представляется большой технической ошибкой авторов этого документа. Такое смешение разнородных норм, принадлежащих к различным отраслям права, затрудняет обеспечение единства законодательного воздействия, например, делает невозможным единство методов правового регулирования, а также однообразие используемых общих положений. -------------------------------- <7> См., напр.: Кирилловых А. А. Корпоративное право: Курс лекций. М., 2009.

Кроме того, такое частичное выражение корпоративно-правовых норм является существенным препятствием на пути дальнейшего совершенствования корпоративно-правового регулирования, точнее - кодификации этой отрасли права. Глобальная законотворческая систематизация нормативно-правового массива является важным (а возможно, и необходимым) условием оформления завершения формирования отрасли права (по крайней мере большинства из них) - фактически без создания кодекса далеко не всегда можно говорить об окончании обособления, логического выделения системы юридических норм, объединенных общностью предмета, метода и целей правового регулирования. Частичная регламентация корпоративно-правовых вопросов Гражданским кодексом Российской Федерации ставит под вопрос необходимость создания единого систематизированного нормативного правового акта, комплексно и логически целостно выражающего корпоративно-правовые нормы. Выражение и закрепление (отрывочное, бессистемное, казуальное) в основополагающем акте гражданского законодательства норм, регламентирующих процесс создания, реорганизации юридических лиц, основ правового статуса некоторых (только некоторых, неясно, по какому критерию отобранных) из них не решает проблему неопределенности, пробельности правового регулирования корпоративных отношений, которые просто невозможно полно и логически законченно регламентировать в рамках гражданского законодательства. Но, с другой стороны, сам факт наличия в Гражданском кодексе (ведь это основополагающий и важнейший нормативно-правовой документ, его авторитет огромен и среди юристов-практиков, и среди законодателей, и среди исследователей-правоведов), корпоративно-правовых норм вызывает у участников законотворческой деятельности вполне понятное сомнение в возможности и необходимости создания иного акта, дублирующего его положения. Им представляется, что, несмотря на все проблемы имеющихся в этом документе нормативных предписаний <8>, ими можно и нужно пользоваться, что необходимость систематизации, дополнения и завершения выражения предписаний корпоративного права еще не так актуальна. Другими словами, существующее положение с закреплением корпоративно-правовых норм в Гражданском кодексе России создало иллюзию отсутствия необходимости кодификации. То есть проблема с бессистемностью, пробельностью и незавершенностью правового регулирования корпоративных правоотношений, попыткой частичной регламентации этих правоотношений в рамках гражданского законодательства оказалась законсервированной. Кроме того, спорное мнение о том, что корпоративное право является составной частью (институтом или подотраслью) гражданского права, основывается главным образом тоже на положении с формой законодательного закрепления корпоративно-правовых норм. -------------------------------- <8> Тем более что они конкретизированы в специальных законах, например в Федеральном законе "Об обществах с ограниченной ответственностью", в Федеральном законе "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей".

Впрочем, даже если согласиться с тезисом о том, что корпоративное право следует рассматривать как элемент отрасли гражданского права (что весьма спорно и вызывает большие сомнения), то и в этом случае техническое несовершенство действующего Гражданского кодекса России налицо. Этот законодательный акт достаточно подробно регламентирует основы правового статуса только некоторых видов юридических лиц. А остальные фактически существующие (и регистрируемые) корпорации правового основания своего существования и деятельности в этом основополагающем нормативно-правовом документе не получили. Таким образом, было нарушено одно из основополагающих правил законодательной техники вообще и кодификаций в частности: логической целостности, полноты и законченности изложения предписаний. Для его соблюдения следовало выбрать один из двух вариантов. Первый вариант предполагает, что следовало одинаково и подробно определить в основополагающем нормативном правовом акте правовой статус всех видов юридических лиц, существование которых допускается. В результате этот акт стал бы определяющим и для корпоративного права, удовлетворяющим практически все потребности в правовом регулировании корпоративных отношений, не нуждающимся в дополнении и конкретизации иными законами (для этого использовались бы подзаконные акты). Следует отметить, что этот вариант был бы менее желательным, учитывая разнородность корпоративно-правового и гражданско-правового регулирования. Кроме того, такой прием характерен для французской методологической традиции кодификации, а она менее предпочтительна в условиях правовой системы современной России. Второй вариант выполнения поставленной задачи (являющийся более подходящим для современной российской правовой практики, более характерный для германской кодификационной методологической традиции) предполагает закрепление возможности участия юридических лиц в гражданских правоотношениях, определение понятия и признаков юридического лица, а также критериев для их классификации. Более же подробную регламентацию их правового статуса осуществить создаваемыми на основе этих предписаний целевыми законами. Причем представляется целесообразным каждому из видов юридических лиц посвящать отдельный закон. Такой метод позволит обеспечить более высокую степень компактности, системности и понятности законодательства. Впрочем, конечно, возможны и другие способы решения указанной проблемы. Безусловно, указанные технические несовершенства действующего в России Гражданского кодекса далеко не исчерпываются проблемами, связанными с его функционированием. И нельзя сказать, что они исключают возможность эффективного использования положений этого ведущего в отрасли закона для выполнения его базовых функций в гражданско-правовом регулировании. Однако их исправление позволило бы увеличить регулятивные возможности Гражданского кодекса, выступив важной формой преодоления таких его проблем, как недостаточные системность и полнота, как многозначность предписаний, неопределенность их смысла. Хотелось бы, чтобы участники процесса совершенствования действующего законодательства учли в своей деятельности сказанное в настоящей статье.

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Муниципальный орган предоставил в залог муниципальное имущество в обеспечение обязательств хозяйственного общества. Можно ли оспорить данный договор залога, указав, что он является муниципальной гарантией, которая могла быть выдана только в соответствии с требованиями, предусмотренными в Бюджетном кодексе РФ? Нужно ли в этом случае проводить торги на право быть лицом, в обеспечение обязательств которого будет передано в залог муниципальное имущество? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Муниципальный орган предоставил в залог муниципальное имущество в обеспечение обязательств хозяйственного общества. Можно ли оспорить данный договор залога, указав, что он является муниципальной гарантией, которая могла быть выдана только в соответствии с требованиями, предусмотренными в Бюджетном кодексе РФ? Нужно ли в этом случае проводить торги на право быть лицом, в обеспечение обязательств которого будет передано в залог муниципальное имущество?

Ответ: Договор залога нельзя оспорить по данному основанию. Законодательство РФ не требует проведения торгов на право быть лицом, в обеспечение обязательств которого будет передано в залог муниципальное имущество.

Обоснование: Государственная или муниципальная гарантия - это вид долгового обязательства, в силу которого, соответственно, Российская Федерация, субъект РФ, муниципальное образование (гарант) обязаны при наступлении предусмотренного в гарантии гарантийного случая уплатить лицу, в пользу которого она предоставлена (бенефициару), по его письменному требованию определенную в обязательстве денежную сумму за счет средств соответствующего бюджета согласно условиям даваемого гарантом обязательства отвечать за исполнение третьим лицом (принципалом) его обязательств перед бенефициаром (ст. 6 Бюджетного кодекса РФ). Пунктом 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2006 N 23 "О некоторых вопросах применения арбитражными судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации" установлено, что к правоотношениям, возникающим в связи с выдачей указанных гарантий, применяются ст. ст. 115 - 117 Бюджетного кодекса РФ и общие положения Гражданского кодекса РФ о способах обеспечения исполнения обязательств (ст. 329 ГК РФ). К данным правоотношениям по аналогии также применяются нормы о договоре поручительства. В отличие от залога государственная (муниципальная) гарантия предполагает, что бенефициар получает удовлетворение за счет средств соответствующего бюджета, а не за счет средств, полученных от реализации заложенного имущества (см. Постановления ФАС Центрального округа от 17.12.2007 по делу N А14-10176-2006-403/30, от 14.07.2005 по делу N А14-16525/2004/603/32). Следовательно, договор залога муниципального имущества нельзя признать недействительным только по основанию несоблюдения процедуры получения муниципальной гарантии. Законодательство РФ не устанавливает требования о проведении торгов на право быть лицом, в обеспечение обязательств которого будет передано в залог муниципальное имущество. При этом на сайтах некоторых региональных управлений Федеральной антимонопольной службы (http://chel. fas. gov. ru/page. php? id=969; http://penza. fas. gov. ru/news. php? id=526; http://sverdlovsk. fas. gov. ru/news. php? id=503) имеются следующие разъяснения. Часть 1 ст. 15 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон о защите конкуренции) запрещает принимать акты и (или) совершать действия, которые могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции (за исключением предусмотренных федеральными законами случаев). Чтобы избежать указанных последствий при передаче государственного или муниципального имущества в залог, выбор лица, обязательства которого будут обеспечены залогом этого имущества, необходимо осуществлять путем проведения торгов. Однако единообразная судебная практика по данному вопросу пока не сформировалась. Например, ФАС Центрального округа в Постановлении от 06.10.2009 N Ф10-4194/09, отклоняя доводы о недействительности договора залога муниципального имущества по мотиву его заключения без торгов, отметил, что ст. 15 Закона о защите конкуренции не содержит положения о необходимости проводить конкурсы при заключении договоров, стороной которых являются перечисленные в данной статье органы. В то же время он указал, что "иные нормы названного Закона, устанавливающие необходимость проведения предварительного конкурса при заключении сделок, в момент заключения рассматриваемого договора отсутствовали". Исходя из материалов дела, можно предположить, что суд имел в виду ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции, которая была введена Федеральным законом от 30.06.2008 N 108-ФЗ. В соответствии с данной нормой заключение договоров, предусматривающих переход прав владения и (или) пользования в отношении государственного или муниципального имущества, не закрепленного на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, может быть осуществлено только по результатам проведения конкурсов или аукционов. Вместе с тем договор залога устанавливает возможность отчуждения имущества лишь при наличии определенных условий. Поэтому сам факт заключения такого договора не является основанием для перехода правомочий владения и (или) пользования муниципальным имуществом. С учетом этого можно сделать вывод о том, что законодательство не требует обязательного проведения торгов для заключения договора залога.

П. Г.Бочкарев Эксперт КонсультантПлюс Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Решением арбитражного суда удовлетворены требования банка (кредитора) о солидарном взыскании с ЗАО (должник) и ООО (поручитель) задолженности. Поскольку оба общества не исполнили решение, по заявлению банка в отношении ЗАО возбуждено дело о банкротстве. Подлежит ли удовлетворению требование банка о возбуждении дела о банкротстве в отношении ООО? Может ли банк заявить свои требования в деле о банкротстве ООО, возбужденном по заявлению другого кредитора (уполномоченного органа)? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Решением арбитражного суда удовлетворены требования банка (кредитора) о солидарном взыскании с ЗАО (должник) и ООО (поручитель) задолженности. Поскольку оба общества не исполнили решение, по заявлению банка в отношении ЗАО возбуждено дело о банкротстве. Подлежит ли удовлетворению требование банка о возбуждении дела о банкротстве в отношении ООО? Может ли банк заявить свои требования в деле о банкротстве ООО, возбужденном по заявлению другого кредитора (уполномоченного органа)?

Ответ: Банк может обратиться с заявлением о возбуждении в отношении ООО производства по делу о банкротстве и/или заявить о включении своих требований в реестр требований кредиторов ООО независимо от того, что ранее по его заявлению было возбуждено производство по делу о банкротстве в отношении ЗАО. Однако существует и другая точка зрения.

Обоснование: В соответствии с п. 1 ст. 363 ГК РФ при неисполнении или ненадлежащем исполнении должником обеспеченного поручительством обязательства поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно, если законом или договором поручительства не предусмотрена субсидиарная ответственность поручителя. При солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как ото всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга. Кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. Солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью (ст. 323 ГК РФ). Нормы Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) не регулируют вопрос предъявления кредитором одних и тех же требований к солидарным должникам. Поэтому в данном случае необходимо руководствоваться общими нормами гражданского права, которые эти вопросы регулируют, т. е. ст. ст. 322, 323 ГК РФ. Указанные положения дают право кредитору предъявить требования к обоим солидарным должникам. Следовательно, такие требования можно предъявить, в том числе возбудив в отношении них процедуру банкротства (ст. 39 Закона о банкротстве) либо подав заявления о включении требований в реестры требований кредиторов должников (ст. ст. 71, 100, п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве). В соответствии с п. 9 ст. 142 Закона о банкротстве требования кредиторов, не удовлетворенные из-за недостаточности имущества должника, считаются погашенными. Однако такие требования не считаются удовлетворенными. Следовательно, кредитор вправе предъявить их к солидарному должнику в порядке, предусмотренном Законом о банкротстве и в случае неудовлетворения за счет имущества другого солидарного должника. Таким образом, включение требования банка в реестр требований кредиторов ЗАО не исключает возможности этого кредитора обратиться с заявлением о признании несостоятельным (банкротом) ООО и/или об установлении состава и размера своих требований и включении их в реестр требований кредиторов ООО. Данная позиция подтверждается судебной арбитражной практикой (см. Постановления ФАС Волго-Вятского округа от 06.10.2010 по делу N А82-18887/2009-30-Б/1, ФАС Московского округа от 06.10.2008 N КГ-А41/4529-08, ФАС Северо-Кавказского округа от 09.11.2006 N Ф08-5298/2006). Однако по вопросу о правомерности возбуждения процедуры банкротства в отношении одного из солидарных должников при наличии производства по делу о банкротстве, ранее возбужденному тем же кредитором в отношении другого солидарного должника, существует и иная точка зрения. По мнению Научно-консультативных советов при ФАС Поволжского округа и ФАС Волго-Вятского округа, данному в п. 3 Рекомендаций по вопросам применения норм корпоративного законодательства и норм законодательства о несостоятельности (банкротстве) (утв. Президиумом ФАС Поволжского округа от 26.04.2010), выработанных по итогам совместного заседания, состоявшегося 25.03.2010 в г. Казани, кредитор вправе получить решение суда о взыскании денежной суммы со всех солидарных должников. Однако возбуждать дело о банкротстве можно только в отношении одного из них. Если кредитор в полном объеме предъявил требование к одному лицу, надо дать ему возможность "разобраться в отношении этого должника до конца". В непогашенной части долга кредитор вправе предъявить требование к другому солидарному должнику. Таким образом, согласно данной точке зрения банк не вправе требовать возбуждения дела о банкротстве в отношении ООО до исполнения ЗАО своих обязательств либо до завершения в отношении него процедуры конкурсного производства (ст. 149 Закона о банкротстве). Кроме того, необходимо отметить, что согласно ст. ст. 61, 419 ГК РФ ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам, а обязательство прекращается ликвидацией юридического лица. Пунктом 1 ст. 367 ГК РФ предусмотрено, что поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства. В связи с этим в судебной практике встречается следующая позиция. Если требования к поручителю предъявлены после завершения в отношении ЗАО процедуры конкурсного производства и внесения в ЕГРЮЛ записи о ликвидации данного общества, то они не подлежат удовлетворению, поскольку поручительство ООО прекратилось вследствие прекращения обеспеченных им обязательств ЗАО (см. Постановление ФАС Московского округа от 26.10.2005 N КГ-А40/10365-05). Однако существует и противоположная точка зрения. Так, согласно Постановлению ФАС Дальневосточного округа от 27.11.2007 N Ф03-А37/07-1/4589, если должник, ликвидированный по результатам процедуры банкротства, не погасил задолженность, соответствующее требование может быть предъявлено к его поручителям.

О. А.Лазарев Адвокат, Палата адвокатов Самарской области Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: В каких случаях и в каком порядке требования кредиторов, включенные в реестр требований в деле о банкротстве, могут быть исключены из него? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: В каких случаях и в каком порядке требования кредиторов, включенные в реестр требований в деле о банкротстве, могут быть исключены из него?

Ответ: Требования кредитора могут быть исключены из реестра требований кредиторов на основании судебного акта. Это допускается в исключительных случаях, не связанных с возможностью пересмотра ранее вынесенного судебного акта об их включении в реестр.

Обоснование: Требования кредиторов исключаются из реестра требований кредиторов арбитражным управляющим или реестродержателем только на основании вступивших в силу судебных актов, устанавливающих их состав и размер, если иное не определено настоящим пунктом. Данная норма содержится в п. 6 ст. 16 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве). Требования о выплате выходных пособий и об оплате труда лиц, работающих по трудовому договору, исключаются из реестра требований кредиторов только на основании вступивших в силу судебных актов. Закон о банкротстве не содержит указаний относительно случаев, когда требования, ранее включенные в реестр требований кредиторов вступившим в законную силу судебным актом, могут быть впоследствии исключены из него. Однако анализ судебной практики позволяет выделить следующие основания такого исключения: - конкурсный кредитор подал заявление об исключении собственных требований из реестра требований кредиторов; - отменен судебный акт, на основании которого требование было включено в реестр; - решение налогового органа о взыскании недоимки, признано недействительным; - произошла замена кредитора. Данные выводы содержатся в п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 15.12.2004 N 29 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", Постановлениях ФАС Восточно-Сибирского округа от 09.07.2009 N А19-24824/06-Ф02-2952/07, от 30.12.2008 N А19-10350/07-Ф02-6145/08, ФАС Западно-Сибирского округа от 10.11.2008 N Ф04-6781/2008(15469-А81-24), ФАС Центрального округа от 01.12.2009 N Ф10-4962/09(2); - требования кредитора были погашены еще до их включения судом в реестр требований кредиторов, но должник утаивал данный факт (Рекомендации Научно-консультативного совета ФАС Западно-Сибирского округа, принятые по итогам заседания, состоявшегося 7 сентября 2010 г. в г. Новосибирске); - требования кредитора были полностью или частично удовлетворены в ходе процедуры наблюдения (см., например, Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 17.04.2009 по делу N А63-3827/2008-С5-8, от 26.03.2007 N Ф08-1309/07); - обязательства должника прекратились в ходе процедуры наблюдения предоставлением отступного согласно ст. 409 ГК РФ (Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 30.07.2010 по делу N А29-11894/2009); - умер пострадавший, жизни или здоровью которого организация-должник причинила вред. Размер капитализированных платежей в таком случае должен быть уменьшен до суммы фактически произведенных страховых выплат с даты открытия конкурсного производства до момента смерти пострадавшего (см. Обзор судебной практики, приложение к письму ФСС РФ от 11.07.2005 N 02-18/07-6203 "Обзор N 12 судебных решений по обязательному социальному страхованию"). При этом необходимо учитывать, что заявление должника или арбитражного управляющего об исключении требований из реестра не должно быть направлено на пересмотр вступившего в законную силу судебного акта, которым требования кредитора были признаны обоснованными (см. Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 25.02.2010 по делу N А43-16470/2007, Дальневосточного округа от 18.03.2008 N Ф03-А73/08-1/677).

О. А.Лазарев Адвокат, Палата адвокатов Самарской области Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Каким образом должны заверять учредительные документы зарубежные компании, не имеющие представительств в России, подающие иски в российские арбитражные суды? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Каким образом должны заверять учредительные документы зарубежные компании, не имеющие представительств в России, подающие иски в российские арбитражные суды?

Ответ: Компании ближнего зарубежья, подающие иски в российские арбитражные суды, должны предоставлять нотариально заверенные переводы на русский язык документов на языке иностранного государства. Кроме того, в зависимости от содержания соглашений между РФ и соответствующим иностранным государством может потребоваться заверение учредительных документов путем проставления апостиля или легализации в дипломатическом представительстве РФ.

Обоснование: Согласно ч. 3 ст. 254 АПК РФ правовой статус иностранных лиц определяется на основании доказательств, подтверждающих их юридический статус и право на осуществление предпринимательской и иной экономической деятельности. В судебной практике к таким документам относят подлинные уставные документы, легализованные соответствующим образом, документы официальных органов, подтверждающие регистрацию компании (см. Постановление ФАС Московского округа от 21.02.2003 N КГ-А40/8987-02). Юридический статус иностранного юридического лица подтверждается, как правило, выпиской из торгового реестра страны происхождения. К тому же юридический статус иностранных лиц может подтверждаться иными эквивалентными доказательствами юридического статуса, признаваемыми в качестве таковых законодательством страны учреждения, гражданства или местожительства иностранного лица. На это указано в п. 30 Постановления Пленума ВАС РФ от 11.06.1999 N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса" (далее - Постановление). Легализация иностранного документа не исключает проверки со стороны суда для установления правильности содержащихся в нем сведений по существу (см. п. 4 информационного письма Президиума ВАС от 25.12.1996 N 10 "Обзор практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц"). Согласно ст. 2 Конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов от 05.10.1961 (далее - Конвенция), под легализацией понимается формальная процедура, используемая дипломатическими или консульскими агентами страны, на территории которой документ должен быть представлен, для удостоверения подлинности подписи, качества, в котором выступало лицо, подписавшее документ, и, в надлежащем случае, подлинности печати или штампа, которыми скреплен этот документ. Для государств, подписавших Конвенцию, легализация (которая производится в посольстве или консульстве) заменяется более простой процедурой - проставлением апостиля. Заполненный надлежащим образом апостиль удостоверяет подлинность подписи, качество, в котором выступало лицо, подписавшее документ, и, в надлежащем случае, подлинность печати или штампа, которыми скреплен этот документ. Подпись, печать или штамп, проставляемые на апостиле, не требуют никакого заверения (ст. 5 Конвенции). Органы, которым предоставляются полномочия на проставление апостиля, каждое договаривающееся государство назначает самостоятельно (ст. 6 Конвенции). Кроме того, между Россией и некоторыми государствами ближнего зарубежья существуют международные соглашения, согласно которым официальные документы не требуют легализации в пределах подписавших эти соглашения государств. В качестве примера можно привести ст. 13 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в Минске 22 января 1993 г.). В ней сказано, что документы, которые на территории одной из Договаривающихся Сторон изготовлены или засвидетельствованы учреждением или специально на то уполномоченным лицом в пределах их компетенции и по установленной форме и скреплены гербовой печатью, принимаются на территориях других Договаривающихся Сторон без какого-либо специального удостоверения. Документы, которые на территории одной из Договаривающихся Сторон рассматриваются как официальные документы, пользуются на территориях других Договаривающихся Сторон доказательной силой официальных документов. Странами - участниками этой Конвенции являются все страны СНГ, а также Грузия. Следовательно, если иск в российский арбитражный суд подает компания, зарегистрированная в государстве, подписавшем данную Конвенцию, специального удостоверения ее учредительных документов не требуется (см. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 21.07.2008 по делу N А21-5239/2006). Таким образом, учредительные документы организаций из иностранного государства должны быть переведены на русский язык, а соответствующий перевод заверен нотариусом. Если между РФ и иностранным государством имеется международное соглашение, согласно которому официальные документы, составленные в иностранном государстве, пользуются на территории РФ доказательной силой официальных документов, проставления апостиля или легализации учредительных документов не требуется. Если такое соглашение отсутствует, учредительные документы нужно заверить, проставив апостиль или легализовав в дипломатическом представительстве РФ.

Р. Р.Хабиева Помощник юриста, Центр правового консалтинга "ДИГЕСТ" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Иностранный продавец привез в Россию товар, маркированный товарным знаком иностранного производителя, сходным до степени смешения с товарным знаком российского производителя, зарегистрированного в России. При этом товарный знак на заведенный товар прошел регистрацию за рубежом в стране - участнице Парижской конвенции по охране промышленной собственности. Таможенный орган арестовал товар как контрафактный. Правомерны ли действия таможенного органа? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Иностранный продавец привез в Россию товар, маркированный товарным знаком иностранного производителя, сходным до степени смешения с товарным знаком российского производителя, зарегистрированного в России. При этом товарный знак на заведенный товар прошел регистрацию за рубежом в стране - участнице Парижской конвенции по охране промышленной собственности. Таможенный орган арестовал товар как контрафактный. Правомерны ли действия таможенного органа?

Ответ: Действия таможенного органа правомерны. Однако следует учитывать, что по данному вопросу в судебной практике представлена и противоположная точка зрения.

Обоснование: Согласно п. 1 ст. 1477 ГК РФ на товарный знак, т. е. на обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей, признается исключительное право, удостоверяемое свидетельством на товарный знак. На территории РФ действует исключительное право на товарный знак, зарегистрированный федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности, а также в других случаях, предусмотренных международным договором РФ (ст. 1479 ГК РФ). Статьей 6.quinquies Парижской конвенции по охране промышленной собственности, ратифицированной СССР 19 сентября 1968 г. (далее - Парижская конвенция), установлено, что каждый товарный знак, надлежащим образом зарегистрированный в стране происхождения, может быть заявлен в других странах Союза и охраняется таким, как он есть, с оговорками, указанными в данной статье. Эти страны могут до окончательного оформления регистрации потребовать представления свидетельства о регистрации в стране происхождения, выданного компетентным учреждением. Никакой легализации такого свидетельства не требуется. Товары, на которых незаконно размещены товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, согласно п. 1 ст. 1515 ГК РФ являются контрафактными. Исходя из сказанного, некоторые судебные органы приходят к выводу, что на территории РФ допускается оборот товара с размещенным на нем товарным знаком, права на который зарегистрированы на территории другой страны - участницы Парижской конвенции, даже если товарный знак иностранного производителя сходен до степени смешения с товарным знаком российского производителя, зарегистрированным в России (Постановления ФАС Московского округа от 09.03.2010 N КА-А40/506-10, ФАС Северо-Западного округа от 25.01.2010 по делу N А56-47948/2009, Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.04.2010 по делу N А56-47964/2009). В то же время в судебной практике высказана и противоположная позиция. Суды в данном случае отдают приоритет защите прав на товарный знак, зарегистрированный в России, т. е. основываются на приоритете защиты национальных интересов. Так, например, в Постановлении ФАС Московского округа от 28.06.2010 N КА-А40/5083-10 указано на то, что незаконным использованием товарного знака в силу ст. 1515 ГК РФ является, в частности, его незаконное размещение на товарах, в том числе на этикетках, упаковках. Размещение товарного знака на товарах, этикетках, упаковках товаров, которые ввозятся на территорию РФ, относится п. 2 ст. 1484 ГК РФ к способам использования товарного знака, служащего средством обеспечения исключительного права правообладателя на товарный знак, и является прерогативой правообладателя. На этом основании суд привлек предпринимателя к ответственности за введение в гражданский оборот товара без согласия отечественного правообладателя, без учета того, был зарегистрирован товарный знак за рубежом на третье лицо или нет. Аналогичная позиция, препятствующая возможным злоупотреблениям и нарушению прав российских правообладателей и потребителей, высказана в Постановлениях ФАС Волго-Вятского округа от 23.07.2009 по делу N А43-2523/2009-9-63, ФАС Дальневосточного округа от 19.08.2009 N Ф03-4047/2009 и поддержана в юридической литературе (см., например: Дмитриев В. В. Проблема привлечения к административной ответственности за нарушение прав на товарные знаки при их принадлежности разным лицам в России и за рубежом // Предпринимательское право. 2010. N 4, 9). Приоритетность второй точки зрения подтверждается также Определением ВАС РФ от 28.10.2009 N ВАС-11711/09.

С. В.Богатов Генеральный директор ООО "Румайлекс" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Условие договора аренды предусматривает, что арендованное имущество переходит в собственность арендатора по истечении срока аренды или до его истечения в случае внесения арендатором всей обусловленной договором выкупной цены. Можно ли признать данное условие предварительным договором? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Условие договора аренды предусматривает, что арендованное имущество переходит в собственность арендатора по истечении срока аренды или до его истечения в случае внесения арендатором всей обусловленной договором выкупной цены. Можно ли признать данное условие предварительным договором?

Ответ: Такое условие договора нельзя признать предварительным договором.

Обоснование: В соответствии с п. 1 ст. 429 ГК РФ по предварительному договору стороны обязуются заключить в будущем договор о передаче имущества, выполнении работ или оказании услуг (основной договор) на условиях, предусмотренных предварительным договором. На основании п. 5 ст. 429, п. 4 ст. 445 ГК РФ сторона, уклоняющаяся от заключения основного договора, может быть принуждена к этому судебным решением по требованию другой стороны. В соответствии со ст. 624 ГК РФ в законе или договоре аренды может быть предусмотрено, что арендованное имущество переходит в собственность арендатора по истечении срока аренды или до его истечения при условии внесения арендатором всей обусловленной договором выкупной цены. Из вопроса следует, что содержащееся в договоре аренды условие устанавливает право, а не обязанность арендатора выкупить арендованное имущество. В случае отказа арендатора от этого права арендодатель не может понудить арендатора к действиям, связанным с выкупом имущества. Также необходимо учитывать, что предусмотренное в договоре аренды условие не предполагает необходимости заключения отдельного (основного) договора купли-продажи, поскольку право собственности на арендованное имущество переходит на основании внесения обусловленной договором выкупной цены (Постановления ФАС Московского округа от 23.07.2009 N КГ-А40/4636-09-2 по делу N А40-26970/06-85-198, от 15.08.2006 N КГ-А41/7424-06 по делу N А41-К1-2060/06, ФАС Северо-Кавказского округа от 13.05.1998 N Ф08-532/98 по делу N А32-11285/97-2/275). Таким образом, можно сделать вывод о том, что указанное условие договора нельзя признать предварительным договором.

И. Д.Котылева Юридическая компания "Юново" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Стороны заключили договор аренды нежилого помещения, предусматривающий право арендатора на проведение реконструкции помещения для собственных нужд. Через неделю после подписания договора арендатор узнал, что указанное помещение относится к объектам гражданской обороны, и потребовал уменьшить размер арендной платы. Правомерно ли требование арендатора? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Стороны заключили договор аренды нежилого помещения, предусматривающий право арендатора на проведение реконструкции помещения для собственных нужд. Через неделю после подписания договора арендатор узнал, что указанное помещение относится к объектам гражданской обороны, и потребовал уменьшить размер арендной платы. Правомерно ли требование арендатора?

Ответ: Требование арендатора правомерно, если планируемая реконструкция включает хотя бы одно из мероприятий, перечисленных в п. 3.2.2 Правил эксплуатации защитных сооружений гражданской обороны.

Обоснование: В силу п. 14 ст. 1 Градостроительного кодекса РФ реконструкция - это изменение параметров объектов капитального строительства, их частей (высоты, количества этажей, площади, показателей производственной мощности, объема) и качества инженерно-технического обеспечения. Согласно п. 3.2.2 Правил эксплуатации защитных сооружений гражданской обороны, утвержденных Приказом МЧС России от 15.12.2002 N 583 (далее - Правила), при эксплуатации защитных сооружений гражданской обороны в мирное время запрещается: - перепланировка помещений; - устройство отверстий или проемов в ограждающих конструкциях; - нарушение герметизации и гидроизоляции; - демонтаж оборудования; - применение сгораемых синтетических материалов при отделке помещений. В связи с этим следует учитывать, что, если планируемая арендатором реконструкция включает хотя бы одно из указанных мероприятий, она не может быть произведена. В соответствии с п. 1 ст. 612 ГК РФ арендодатель отвечает за недостатки сданного в аренду имущества, полностью или частично препятствующие пользованию им, даже если во время заключения договора аренды он не знал об этих недостатках. При обнаружении таких недостатков арендатор вправе по своему выбору: - потребовать от арендодателя либо безвозмездного устранения недостатков имущества, либо соразмерного уменьшения арендной платы, либо возмещения своих расходов на устранение недостатков имущества; - непосредственно удержать сумму понесенных им расходов на устранение данных недостатков из арендной платы, предварительно уведомив об этом арендодателя; - потребовать досрочного расторжения договора. Также необходимо учитывать, что, если из-за недостатков имущества арендатор не приступил к его использованию, он вправе отказаться от внесения арендной платы независимо от того, был подписан акт приема-передачи имущества или нет (Определение ВАС РФ от 26.02.2008 N 1897/08, Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 31.10.2007 по делу N А43-34189/2006-2-655).

И. Д.Котылева Юридическая компания "Юново" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: Можно ли уступить право требования к акционерному обществу о выплате дивидендов? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: Можно ли уступить право требования к акционерному обществу о выплате дивидендов?

Ответ: Уступить такое право требования можно.

Обоснование: Согласно п. 2 ст. 48 ГК РФ акционерное общество относится к юридическим лицам, в отношении которых их участники имеют обязательственные права. В соответствии с п. 1 ст. 382 ГК РФ право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования). Ограничение этого права предусмотрено ст. 383 ГК РФ, которая запрещает переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью. Поскольку обязанность акционерного общества выплатить акционеру объявленные дивиденды носит обязательственный характер и при этом рассматриваемое в вопросе право требования не является неразрывно связанным с личностью кредитора, акционер может уступить другому лицу право требования к акционерному обществу о выплате дивидендов. В ряде судебных актов, вынесенных в том числе по результатам исследования судами договоров уступки права требования дивидендов, не ставится под сомнение законность такой уступки (см., например, Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 28.09.2004 N А58-2276/03-Ф02-3992/04-С2, ФАС Северо-Западного округа от 17.03.2010 по делу N А56-8743/2009). Возникновение и осуществление права на уступку права требования дивидендов не ставятся законодательством в зависимость от того, является акционер владельцем привилегированных или обыкновенных акций. Согласно п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" при отсутствии решения об объявлении дивидендов общество не вправе их выплачивать, а акционеры требовать выплаты. Из изложенного следует, что передать (уступить) можно только существующее субъективное право, которое возникает именно с момента принятия решения о выплате дивидендов. Необходимо отметить, что в некоторых судебных актах высказывается точка зрения, согласно которой наличие у лица права на получение дивидендов неразрывно связано с наличием у него прав на акции (Постановления ФАС Поволжского округа от 22.12.2005 N А65-17401/05-СГ1-30, ФАС Уральского округа от 06.07.2004 N Ф09-2044/04-ГК по делу N А34-6384/03). В связи с тем что в указанных постановлениях речь идет о требованиях лиц, не являющихся акционерами (притом что никто не уступал им права на получение дивидендов), данная позиция не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.

С. Д.Радченко К. ю.н., старший юрист, адвокатское бюро "Юг" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа Вопрос: В результате реорганизации в форме выделения создано новое юридическое лицо, которому были переданы активы общества. При этом неисполненные обязательства не были отражены в передаточном акте. Какой иск может подать кредитор, не согласный с несправедливой, по его мнению, реорганизацией? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2011) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

Вопрос: В результате реорганизации в форме выделения создано новое юридическое лицо, которому были переданы активы общества. При этом неисполненные обязательства не были отражены в передаточном акте. Какой иск может подать кредитор, не согласный с несправедливой, по его мнению, реорганизацией?

Ответ: Кредитор может обратиться с иском о привлечении к солидарной ответственности нового общества по обязательствам реорганизованного общества.

Обоснование: При выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к каждому из них переходят права и обязанности реорганизованного юридического лица в соответствии с разделительным балансом (п. 4 ст. 58 ГК РФ). Согласно абз. 1 п. 22 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" на основании п. 3 ст. 60 ГК РФ и п. 6 ст. 15 Федерального закона "Об акционерных обществах" судам необходимо иметь в виду, что если утвержденный при реорганизации общества разделительный баланс не дает возможности определить правопреемника реорганизованного общества, то вновь возникшие юридические лица несут солидарную ответственность по обязательствам реорганизованного общества перед его кредиторами. К такой же ответственности должны привлекаться созданные в результате реорганизации общества (включая то, из которого выделилось новое общество), если из разделительного баланса видно, что при его утверждении допущено нарушение принципа справедливого распределения активов и обязательств реорганизуемого общества между его правопреемниками, приводящее к явному ущемлению интересов кредиторов этого общества (абз. 2 п. 22 данного Постановления). Если кредитором предъявлен иск к обществу, указанному в разделительном балансе в качестве правопреемника по обязательствам реорганизованного общества, и в ходе рассмотрения дела выявятся обстоятельства, отмеченные выше, вопрос о привлечении к участию в деле другого ответчика (ответчиков) в качестве солидарного должника (должников) может быть решен арбитражным судом с согласия истца на основании ч. 2 ст. 46 АПК РФ (абз. 3 п. 22 данного Постановления). В судебной практике действие указанного Постановления распространяется также на реорганизацию обществ с ограниченной ответственностью (см. Определение ВАС РФ от 28.06.2010 N ВАС-9841/10). Согласно п. 4 ст. 60 ГК РФ, если требования о досрочном исполнении или прекращении обязательств и возмещении убытков удовлетворены после завершения реорганизации, вновь созданные в результате реорганизации (продолжающие деятельность) юридические лица несут солидарную ответственность по обязательствам реорганизованного юридического лица. В судебной практике норма ст. 60 ГК РФ рассматривается как дающая основание для привлечения к солидарной ответственности лиц, участвующих в реорганизации, в случае нарушения принципа справедливого распределения активов и обязательств реорганизуемого общества между его правопреемниками, приводящего к явному ущемлению интересов кредиторов этого общества (см. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29.04.2010 N А42-8857/2009). По вопросу о выборе надлежащего способа защиты прав кредитора в судебной практике сформулировано следующее правило: факт утверждения разделительного баланса с нарушением принципа справедливого распределения активов и обязательств реорганизуемого общества между его правопреемниками, приводящий к явному ущемлению интересов кредиторов этого общества, не может явиться основанием для признания реорганизации недействительной. Закон предусматривает специальный способ защиты прав кредиторов (солидарное взыскание), но не предоставляет им права оспаривать решения о реорганизации по данному основанию (Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 13.07.2006 N Ф08-3162/2006, ФАС Уральского округа от 06.10.2009 N Ф09-7453/09-С4 по делу N А47-8042/2008-10ГК). Таким образом, в рассматриваемом случае кредитор может обратиться с иском о привлечении к солидарной ответственности нового общества по обязательствам реорганизованного общества. Данный вывод подтверждается Определением ВАС РФ от 06.04.2010 N ВАС-3671/10, Постановлением ФАС Северо-Кавказского округа от 17.12.2009 по делу N А53-1356/2009.

С. Д.Радченко К. ю.н., старший юрист, адвокатское бюро "Юг" Подписано в печать 14.02.2011

------------------------------------------------------------------

Название документа