Наследование долей в уставном капитале ООО в контексте судебной практики

НАСЛЕДОВАНИЕ ДОЛЕЙ В УСТАВНОМ КАПИТАЛЕ ООО В КОНТЕКСТЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ

В. И. СЕРГЕЕВ

Сергеев В. И., адвокат Центральной коллегии адвокатов города Москвы, доктор юридических наук, профессор Московского гуманитарно-экономического института.

Самой распространенной организационно-правовой формой предпринимательской деятельности в России является общество с ограниченной ответственностью (далее - ООО). Нередко в создании таких коммерческих структур участвуют семейные люди, поэтому возникает множество вопросов, связанных с определением супружеских долей в бизнесе, правами одного из супругов на имущество фирмы, коллизиями при наследовании и пр. Настоящая публикация покажет, насколько сложны эти вопросы в практической деятельности и как неоднозначно они решаются в судах в случаях возникновения гражданско-правовых споров между супругами или между наследниками имущества участника ООО.

В соответствии с ч. 2 ст. 34 Семейного кодекса Российской Федерации (далее - СК РФ) доли в капитале в ООО, если они внесены в период брака, независимо от того, на имя кого из супругов они внесены, являются совместной собственностью обоих супругов. Иными словами, доля, например, мужа в уставном капитале ООО является также совместной собственностью его жены, даже если она не является участником этого ООО. Данная норма, казалось, не вызывает вопросов. Однако спокойствие, проявляемое при обстоятельствах, когда возникает необходимость раздела совместной собственности, в данном случае долей в уставном капитале ООО, нередко бывает обманчивым, так как данная норма таит много коварных рифов, о которых разбиваются надежды на получение своей части супругом - неучастником ООО. Сложнее бывает в спорах о наследовании прав, связанных с участием в ООО. В этих случаях вступают во взаимодействие нормы различных отраслей и подотраслей права, создающих конгломерат юридических связей, позиций, а порой и противоречий, в которых бывает весьма сложно разобраться, особенно неюристу. Некоторые участники гражданско-правовых споров в таких случаях теряются, полагая, что в регулировании данных правоотношений существует неразрешимая конкуренция норм гражданского, корпоративного и семейного права, что ведет к ущемлению их интересов. На первый взгляд теряться есть от чего. Обратим внимание на тот факт, что правовая природа долей в уставном капитале заключается в том, что доли - это не само имущество ООО, а лишь имущественные права его участников. При этом прав других лиц, в том числе супругов участников на реальное управление этими долями, здесь не предполагается. Однако в СК РФ доли в уставном капитале отнесены к имуществу. Это порождает у некоторых супругов - неучастников ООО превратное мнение об их праве на реальное имущество в ООО. Именно превратное, так как законных оснований у них на этот счет нет. Нет здесь и столкновения правовых норм и противоречий между ними. Обратимся к ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), которая устанавливает, что к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права. Иными словами, в гражданском праве вещи, имущество и имущественные права - это равнозначные понятия. Но в семейном праве упомянутая норма должна применяться во взаимосвязи со ст. 128, ч. 1 ст. 1112, ст. 1176 ГК РФ и ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и конкретными нормами устава данного общества. Чтобы продемонстрировать, к чему приводит неприменение указанных норм в их взаимосвязи, рассмотрим ряд гражданских и уголовных дел, связанных с незаконным захватом гр-кой С. ООО "ТрансАЗС" (название фирмы изменено) <1>. -------------------------------- <1> Описываемые события происходили до внесения изменений в Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью" (см.: Федеральный закон от 30 декабря 2008 г. N 312-ФЗ (в ред. от 17 декабря 2009 г.) "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации").

Гражданка С. была вдовой умершего участника этого общества, который имел в его уставном капитале 70% долей и перед смертью являлся руководителем исполнительного органа - гендиректором. 30% долей в капитале общества принадлежало брату умершего, не являвшемуся наследником. Кроме С. претендовали на наследство также родители умершего, его дочь от первого брака и сын от брака с С. Управляющий наследственным имуществом нотариусом назначен не был. С. посчитала, что указанная фирма являлась ее и умершего мужа семейным предприятием, в котором она также работала в качестве вольнонаемного работника (исполняла обязанности заместителя генерального директора), что основная часть долей в капитале, которые принадлежали ее мужу, в любом случае, даже при наличии других наследников, явно больше, чем 30%, которые имел второй участник общества. Такую логическую посылку она использовала в качестве обоснования своих действий по назначению самой себя руководителем исполнительного органа и распоряжению имуществом фирмы - несколькими автозаправочными станциями в центре Москвы. Последние она передала путем нехитрых манипуляций в свою личную собственность, а затем продала в собственность учрежденной ею новой фирмы. В это же время второй участник ООО, руководствуясь ст. 1176 ГК РФ, ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" и соответствующей нормой устава общества, оставаясь единственным участником ООО, внес изменения в устав и закрепил себя таковым в официальном порядке. После этого он отказал всем наследникам во вступлении в общество в качестве участников, обязавшись от имени ООО выплатить им действительную стоимость их долей. Наследники имущества умершего (родители и дочь), в свою очередь, предъявили в Химкинский городской суд Московской области (по месту жительства наследодателя) иск к гр-ке С. о разделе наследственного имущества, в том числе долей в ООО, а гр-ка С. заявила встречные исковые требования к самой фирме и второму ее участнику. Требования по встречному иску С. заключались в признании за ней реального права собственности на 35% долей уставного капитала (на супружескую долю); признании ее участницей ООО "Транссервис А. С." с долей участия в уставном капитале 35%; признании за ней и ее сыном реального права собственности на наследственные доли, т. е. по 7% долей участия в уставном капитале ООО "Транссервис А. С.". Химкинский суд удовлетворил основной иск родителей и дочери умершего к С. (помимо ООО у умершего имелось и другое имущество), а во встречном иске гр-ки С. полностью отказал. Ход этого процесса интересно проследить, обратив внимание на правовые позиции сторон и логику судебного решения. Конечно, при благоприятном течении обстоятельств настоящего дела, т. е. при отсутствии спора между сторонами, городскому нотариусу без привлечения суда не представляло особых трудностей поделить долю умершего между всеми наследниками. При этом следовало учесть, что 35% долей в уставном капитале первоначально все наследники сами намеревались признать супружеской долей С., а остальные 35% хотели поделить между всеми наследниками (5 человек), которым досталось бы по 7% долей. Всего гр-ке С. вместе с сыном могло отойти 49% долей в уставном капитале фирмы. Вопрос же об участии в делах фирмы следовало отнести не на рассмотрение нотариуса, а оставить на усмотрение второго участника (учредителя) ООО, поскольку Федеральным законом "Об обществах с ограниченной ответственностью" и уставом ООО требовалось согласие участников общества. Однако обстоятельства дела усложнились в силу ряда факторов, приведших не только к спору между сторонами, по причине чего, нотариус отказала в оформлении наследства, но и к серьезному правовому и личному конфликту. Эти факторы заключались в следующем: супругу наследодателя - гражданку С. не удовлетворила необходимость согласования своего вступления в число участников общества с оставшимся в живых другим участником, а также необходимость получения судебного решения по данному вопросу при его отказе от сотрудничества. В силу этого С. воспользовалась полученными документами ООО, оказавшимися у нее после организованного нападения на фирму сотрудников спецслужб. Последние незаконно изъяли их у второго участника, а его самого арестовали по сфабрикованному обвинению. (В отношении виновных лиц во главе с подполковником милиции И. было возбуждено уголовное дело и Московским городским судом они осуждены к реальным срокам лишения свободы.) При этом участие гр-ки С. в организации нападения на фирму доказано не было. Как уже было указано, она самоуправно захватила управление обществом, а затем полностью устранила от дел единственного участника и учредителя общества. Реализуя свой замысел, она самовольно открыла расчетные счета в нескольких банках; незаконно оформила "параллельную" запись на себя как генерального директора в Едином государственном реестре юридических лиц; наняла охранную структуру из бывших сотрудников милиции и других спецслужб, которые воспрепятствовали другому участнику общества и легитимному генеральному директору получить документы по фирме, бухгалтерию, доступ к управлению фирмой и приступить к делам общества. Следует заметить, что в процессе рассмотрения упомянутого дела в ряде московских судов (общей юрисдикции и арбитражных) состоялись решения в пользу ООО и второго участника общества: о неправомерности самоназначения С. генеральным директором фирмы; о правомерности внесенных вторым участником ООО изменений в ранее действовавший устав фирмы, где он признан единственным участником ООО (данный устав в последующем зарегистрирован в законном порядке, а затем в государственной налоговой инспекции ему присвоен легитимный номер в ЕГРЮЛ); о правомерности отмены налоговой инспекцией фиктивной (параллельной) записи в ЕГРЮЛ, где С. значилась генеральным директором; об изъятии у С. и учрежденной ею другой коммерческой структуры отторженных в результате самоуправства АЗС, о передаче их законному владельцу - ООО "ТрансАЗС" и ряд других решений. Эти решения прошли апелляционные, кассационные и надзорные стадии судебного рассмотрения и остались в силе. В последующем в отношении С. и ее нового мужа - бывшего сотрудника Минюста России гр-на Б. было возбуждено уголовное дело, и они осуждены Таганским районным судом по ч. 1 ст. 330 УК (самоуправство). Таким образом, у гр-ки С. не только отобрали все имущество фирмы, но и не выплатили действительной стоимости наследственной и супружеской доли в уставном капитале ООО. Почему суд отказал ей в удовлетворении исковых требований о признании права собственности на доли в фирме, хотя, казалось, и семейное, и наследственное, и корпоративное законодательство такие права для наследников из числа супругов умерших участников ООО предусматривают? Попытаемся ответить на этот вопрос не с позиции "обыденного" права, которым руководствовалась истица в своих незаконных действиях, а с позиции действующего законодательства. Исковое требование С. о доле участия в уставном капитале было изложено заведомо некорректно и не основано на законе, т. е. в данном случае она требовала у суда признания за собой и своим сыном, законным представителем которого она выступала, долевого участия в уставном капитале фирмы. Здесь следует обратить внимание на следующие правовые моменты. Во-первых, в соответствии с ч. 3 ст. 1176 ГК РФ в состав наследственного имущества (наследственной массы) входит не участие (полное или в долях) в уставном капитале, как этого требовала С., а лишь сама доля в уставном капитале, что не одно и то же. Во-вторых, как установлено ч. 2 п. 1 ст. 1176 ГК РФ, если в соответствии с настоящим Кодексом, другими законами или учредительными документами хозяйственного товарищества или общества для вступления наследника в это общество (товарищество) требуется согласие остальных участников и в таком согласии наследнику отказано, он вправе получить от хозяйственного общества действительную стоимость унаследованной доли либо соответствующую часть имущества в порядке, предусмотренном применительно к указанному случаю правилами настоящего Кодекса, других законов или учредительными документами соответствующего юридического лица. Следует также иметь в виду, что в соответствии с п. 2 ст. 244 ГК РФ ООО "ТрансАЗС" представляло собой производственный (хозяйственный) комплекс, находящийся в общей собственности двух братьев с определением доли каждого из собственников в общем праве собственности. Поэтому в силу ст. 247 ГК РФ владение и пользование таким имуществом осуществляются по соглашению его участников. Поскольку речь идет о долях в уставном капитале, необходимо обратиться также к соответствующему корпоративному законодательству, регулирующему этот вопрос. В данном случае в качестве такового законодательства, наряду с Федеральным законом "Об обществах с ограниченной ответственностью", выступают устав фирмы и распоряжения участника ООО. В соответствии с п. 8 ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" в случае, если уставом общества предусмотрена необходимость получить согласие участников общества на уступку доли (части доли) в уставном капитале общества участникам общества или третьим лицам, на переход ее к наследникам, такое согласие считается полученным, если в течение тридцати дней с момента обращения к участникам общества или в течение иного определенного уставом общества срока получено письменное согласие всех участников общества или не получено письменного отказа в согласии ни от одного из участников общества. В соответствии с п. 7.7 Устава ООО, действовавшего на день смерти наследодателя, доли в уставном капитале переходят к наследникам граждан, являвшихся участниками общества, с согласия других участников. В соответствии с решением второго участника общества им не дано своего согласия на переход доли умершего в уставном капитале ООО к его наследникам. Его долю, таким образом, приобрело общество, которое обязывалось выплатить наследникам действительную стоимость их долей в уставном капитале согласно действующему законодательству. Хотя данное решение единственного участника ООО было основано на законе и уставе фирмы, гр-ка С. его обжаловала в Арбитражный суд города Москвы. Однако суд отказал ей в удовлетворении иска. Таким образом, на момент рассмотрения наследственного спора в Химкинском суде названное решение единственного участника ООО считалось вступившим в силу, значит, иные требования С., выходящие за пределы права, отрегулированного корпоративным законодательством, в том числе выходящие за пределы вступившего в силу решения высшего органа управления обществом - его единственного участника, не могли быть удовлетворены судом без отмены данного решения, принятого в соответствии с установленным порядком. Поскольку данное решение представляет собой ненормативный акт органа управления юридического лица и его отмена предусмотрена в ином порядке судебного разбирательства (в арбитражном суде), постольку этот вопрос не мог быть и предметом разбирательства по наследственному делу, ибо в ином случае, например при удовлетворении судом исковых требований С., по вине суда произошло бы столкновение правовых норм (решения участника и судебного решения), что по общему правилу судопроизводства абсолютно недопустимо. Таким образом, описанные обстоятельства подтверждали отсутствие не только у С. и ее сына, но и у других наследников права на долевое участие в уставном капитале ООО "ТрансАЗС" в силу существующего решения единственного участника ООО об отказе в переходе долей в уставном капитале фирмы к другим наследникам. При указанных обстоятельствах возможно лишь решение о выплате действительной стоимости унаследованных долей в уставном капитале фирмы в процентном отношении, указанном выше. Не более. Иное решение могло привести, как указано выше, к конкуренции правовых норм или неясным вопросам при исполнении судебного решения, что затягивало бы данное наследственное дело до необозримых сроков его рассмотрения. Однако С. и ее представители, кстати, довольно опытные адвокаты (но почему-то "уголовно-правовики", а не цивилисты), о выплате истице по встречному иску и ее сыну стоимости долей суд не просили, хотя председательствующий на судебном процессе, рискуя вызвать протест у другой стороны, неоднозначно и неоднократно намекал на возможность изменить предмет или основание встречного иска. Поэтому в той постановке вопроса, который был изложен во встречном исковом заявлении С., ей было отказано в удовлетворении иска. Обратимся к требованиям С., касающимся супружеских долей. Истица ссылалась на ее право на супружескую долю в имуществе умершего, предусмотренное ст. 34 СК РФ, что, по ее мнению, отношения к наследственному праву (значит, к приведенным требованиям устава ООО) не имело. В связи с этим хотелось бы обратить внимание читателей на следующие обстоятельства. Во-первых, на необходимость разграничения вопросов имущественного права в семейных и корпоративных отношениях, которые были умышленно запутаны представителями С.; во-вторых, на понимание вопросов самой корпоративной собственности и вопросов управления этой корпоративной собственностью, на что у С. не было, как видим, совершенно никаких правовых оснований; в-третьих, на необходимость понимания вопросов заключения договора, в данном случае учредительного (в том числе понуждения к заключению такового), в гражданском (и корпоративном) праве, на чем настаивала С. Действительно, ст. 34 СК РФ признает, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью. Наличие собственности в корпоративном праве, как известно, является соответствующим критерием при решении вопросов об управлении имуществом. Но это общая посылка. Она, к огорчению С., не предполагала ее прав как супруги умершего на само имущество хозяйственного общества. Раз так, то не могло быть у нее таких прав и на управление обществом, поскольку управление является лишь производной величиной от наличия имущества. Право на управление в обществе с ограниченной ответственностью непосредственно зависит от того, внесено ли имущество в общество или нет. При этом если такое имущество в общество (в уставный капитал) внесено одним из супругов (участником общества), то вопросы распоряжения возникшими после этого правами, в том числе по управлению обществом, решаются не в соответствии с нормами семейного права, как того хотелось бы С., а в соответствии с корпоративным законодательством. Да, ст. 35 СК РФ предусматривает, что владение, пользование и распоряжение общим имуществом супругов осуществляются по обоюдному согласию супругов. Но здесь речь идет о распоряжении имуществом (например, деньгами при их внесении в уставный капитал). При этом совершение одним из супругов подобной сделки, связанной с распоряжением общим (совместным) имуществом, предполагает, что он действует с согласия другого супруга. Но когда уставный капитал сформирован, имущество внесено в общество, действие норм семейного права прекращается (!) и начинают действовать другие законы - корпоративные, как частные нормы по отношению к общим - нормам семейного права. Если этого не было бы и в корпоративных правоотношениях действовали нормы семейного законодательства, то каждая супруга каждого предпринимателя в стране (в том числе олигарха, мультимиллионера и миллиардера) могла бы в любой период вмешаться в дела той или иной компании по праву своей супружеской доли. К счастью, такой практики нигде в мире, в том числе в России, не существует. Почему? Как было упомянуто, в соответствии с ч. 2 ст. 34 СК РФ к общему имуществу супругов отнесены только доли в капитале коммерческой организации, что в корпоративном праве не является понятием, идентичным имуществу предприятия. Такой вывод основан на законодательном определении понятия "уставный капитал", которым является минимальный размер имущества общества (а не его учредителя), гарантирующий интересы его кредиторов (ч. 2 п. 1 ст. 90 ГК РФ). В любом случае при учреждении общества с ограниченной ответственностью учредители общества, формируя его уставный капитал, передают свое право собственности на имущество (имущественные права) учрежденному ими юридическому лицу, а в обмен на это приобретают обязательственные права по отношению к нему. Имущество, переданное лицом в уставный капитал общества, выбывает из владения, пользования и распоряжения, т. е. из собственности лица, передавшего это имущество обществу. После этого оно становится собственностью общества. И только общество вправе владеть, пользоваться и распоряжаться этим имуществом. Иными словами, учредитель вносит в общество вещи (деньги, имущество) или интеллектуальную собственность (например, авторское, патентное право), а общество обязуется выплачивать учредителю дивиденды от прибыли. Таким образом, вещное право собственности учредителя (в семейном праве - совместной собственности супругов) при создании ООО трансформируется в обязательственное право самого общества по отношению к его учредителю (учредителям). Отношения с супругами учредителей при этом не предполагаются, так как эти отношения, основанные на семейном праве, и строить их супруги должны только на основе СК РФ и только между собой, без привлечения к этому корпорации (ООО). В этом юридическом решении установлены основная материальная цель и высший смысл гражданского закона - забота о сохранении хозяйственного общества, забота о его стабильности, нормальной хозяйственной (производственной, коммерческой, инвестиционной, банковской и т. д.) деятельности, а также защита общества от произвола самого (самих) учредителя (учредителей). Данное положение закреплено в ч. 2 п. 2 ст. 48 ГК РФ, которая законодательно устанавливает обязательственные права участников обществ с ограниченной ответственностью. Это обязательственное право после создания ООО не может быть возвращено в свое первоначальное положение, т. е. ретрансформироваться в сумму взносов (имущества, денег иной собственности), внесенных учредителями при его создании в уставный капитал, даже при ликвидации ООО или выходе из него участника общества. При таком положении дел в соответствии со ст. 94 ГК РФ в случае выхода участника общества из его состава ему должна быть выплачена стоимость части имущества, соответствующей его доле в уставном капитале, в порядке, способом и в сроки, которые предусмотрены законом и учредительными документами. (Вопросы ликвидации здесь не рассматриваются.) Применяя указанные нормы к супружеским отношениям, следует заметить, что, если речь идет об участии одного из супругов в ООО, второй супруг, если учреждено общество и участие в нем происходит во время брака, имеет право лишь на половину той доли в уставном капитале общества, которая принадлежит супругу - участнику общества. Речь идет именно о доле в уставном капитале общества, но не об имуществе самого общества, отражаемого по балансу организации в качестве основных и оборотных средств, займов, запасов и т. д. Реализовать это право он может не напрямую, т. е. путем вмешательства в дела общества, а в порядке, установленном СК РФ (потребовать от супруга-участника половину из полученной суммы дивидендов, потребовать от общества и супруга-участника раздела долей и выплаты стоимости своей части доли, заявить в суд исковые требования, предложить (но не потребовать) на добровольной основе другим участникам заключить с ним учредительный договор на его часть доли и т. д.). Дает ли право эта доля супругу участника общества, который сам не является участником, на управление обществом? Нет, не дает. Право на долю не распространяется на обязанность общества автоматически принять второго супруга в качестве члена общества. Для приема в общество существуют установленные Законом об обществах с ограниченной ответственностью, уставом общества и другими нормативными правовыми актами специальные технические, процессуальные и регистрационные процедуры. Специальные процедуры установлены и при выходе участника из общества. Выход участника общества из его состава осуществляется традиционным путем (например, при помощи заявления о выходе) и так называемым нетрадиционным путем. К последнему способу выхода из общества может быть отнесена и смерть участника. В случае смерти участника происходит его непроизвольное выбытие из состава общества. В данном случае к названным нормам гражданского и семейного права добавляются также нормы, регламентирующие наследственные права. В частности, в соответствии со ст. 34 СК РФ и ст. 94 ГК РФ супруге выбывшего (умершего) участника выплачивается стоимость части имущества, соответствующей 1/2 доли умершего в уставном капитале общества (супружеская доля), а остальная 1/2 часть делится между наследниками в равных долях. Здесь необходимо иметь в виду, что в соответствии с ч. 3 ст. 1176 ГК РФ в состав наследственного имущества входит не имущество в натуре, составляющее материальную базу ООО, где умерший являлся участником, а лишь доля в уставном капитале. Поэтому к данному случаю применимы требования ст. 94 ГК РФ, а также п. 7 ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" ("доли в уставном капитале общества переходят к наследникам граждан", под которыми имеются в виду не только простые наследники, но и наследники-супруги). Ни о каком реальном имуществе предприятия (общества) в данной норме речи не идет, поэтому говорить о праве гр-ки С. на имущество фирмы или на саму фирму, а также на управление ею в силу основной доли в уставном капитале фирмы, принадлежавшей ее мужу, нет ни фактических, ни юридических оснований. В соответствии с названными правовыми нормами, С., которой отказано другим участником общества во вступлении в это общество, подлежала выплате только "действительная стоимость унаследованной доли" в уставном капитале общества, если бы об этом имелись ее исковые требования. Аналогичным образом должен был производиться и расчет по супружеской доле в уставном капитале. Но никак не отдавалось бы управление фирмой или имуществом, принадлежащим самой фирме. Альтернатив этому законом не предусмотрено. Требование С. о признании ее в судебном порядке участницей ООО с долей участия 35% фактически являлось требованием о признании ее стороной учредительного договора. Только данное требование слегка завуалировано. Ведь признание участником предполагает изменение не только устава фирмы, но и учредительного договора, так как в соответствии со ст. 52, 89 ГК РФ в ООО учредительными документами являются устав и (если участников два и более) учредительный договор. Заключение учредительного договора между С. и вторым участником ООО было невозможно в силу ряда обстоятельств: в соответствии со ст. 421 ГК РФ данное правоотношение предполагает свободу его заключения. Нарушить принцип свободы договора никто не вправе; заключение договора предполагает наличие воли сторон к этому и волеизъявления, что при описанных взаимоотношениях С. с другой стороной спора не могло подвигнуть эту сторону, являющуюся единственным участником общества, к заключению такой сделки; в то же время никто (в том числе суд) при описанных обстоятельствах не вправе понудить человека заключить такой договор, так как к этому отсутствовали какие-либо законные основания (см. ГК РФ, Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью", устав фирмы, решение единственного участника). Таким образом, неверная постановка вопроса в судебном иске и юридическая неграмотность в споре за доли в ООО привели гр-ку С. к неутешительным последствиям и полному отказу в удовлетворении ее требований. Последующий более чем трехлетний срок обжалования состоявшихся судебных решений привел к истечению срока исковой давности и невозможности заявления нового иска по другим основаниям и предмету. Несмотря на изображенную в настоящей статье сложность процесса приобретения наследственных и супружеских долей в уставных капиталах ООО, в реальности препятствий к этому возникнуть не может при соблюдении двух условий: ясная и правильная постановка требований; опора на корпоративное, семейное и гражданское законодательство.

------------------------------------------------------------------

Название документа