Право представления и поколенное преемство

ПРАВО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ПОКОЛЕННОЕ ПРЕЕМСТВО <*>, <1>

А. А. БАШМАКОВ

-------------------------------- <*> Bashmakov A. A. Right of representation and inheriting per stirpes (end). <1> Цит. по: Башмаков А. А. Право представления и поколенное преемство. СПб.: Тип. Правит. Сената, 1896. 30 с. Сохранена авторская пунктуация и орфография.

В окончании статьи известного русского цивилиста А. А. Башмакова (1858 - 1943) анализируются исторические предпосылки возникновения права представления и принципа поколенного преемства, определяются их общие черты и принципиальные различия в наследственно-правовом механизме.

Ключевые слова: наследственное право, наследование, право представления, поколенное преемство, наследственная трансмиссия.

At the end of the article of famous Russian civilest A. A. Bashmakov (1858 - 1943) the author analyses historical prerequisites of rise of right of representation and principle of inheriting per stirpes, determines common features and principal differences thereof in inheritance-law mechanism.

Key words: inheritance law, inheriting, right of representation, inheriting per stirpes, inheritance transmission.

V

Преследуя одну и ту же цель, право представления и идея поколенного правопреемства отличаются друг от друга тем, что вторая идея - отвлечение от первой. Потому весьма естественно, что теоретическое мышление должно сперва пройти через первую, чтобы выработать вторую степень. Проследим, в чем видна эта постепенно усиливающаяся степень отвлечения: а) "право представления" образнее его позднейшего суррогата поколенного преемства; б) оно основано на "фикции", именно вследствие этой образности; в) оно стеснено своим конкретным характером до того, что слабо распространяется вне нисходящей линии в таких ветвях родословного древа, где в силу логики требовалось бы такое распространение по аналогии. С каждой из этих точек зрения сравним право представления с поколенным преемством и тем самым выясним преимущества последнего понятия.

А

Образность, или пластичность, права представления такова, что им почти вполне изображается образ перехода с наследодателя на наследника, умершего раньше наследодателя, всей правовой личности ("universum jus defuncti") по понятиям римского права. Вся разница состоит в том, что здесь происходит моментальный двойной переход: с наследодателя на не существующее уже лицо и с этого лица на живого его потомка. При этом, как бы вследствие косвенного воспоминания института представления отсутствующего лица, покойник вместо себя выставляет живого, словно обязуясь, что на его действия он "спорить и прекословить не будет". Все неудобства "права представления", уже указанные выше, состоят в связи именно с этой сильной обязанностью и конкретностью понятий. Вращаясь в тесном кругу непосредственных представлений, эта идея не идет дальше того, что умершего отца представляет его сын, или внук, или правнук и т. д. Право этих лиц связано с фактом их рождения от представляемого лица, но опять-таки рождения в самом конкретном, нераздельном понятии, как разумеется оно в обыденной жизни, когда говорят: "такой-то родился". Факт рождения в смысле появления человека на свет, не расчленяется анализом на какие-либо составные элементы, каковым является, например, действие отдельного родителя. Наша мысль будет яснее, если вспомнить, что слово "рождение" у нас в нераздельности означает как общий факт и результат (naissance, nativitas, Geburt), так и составной его элемент (generation, parturitio, Zeugung). Это различие имеет принципиальное значение для нашего последующего исследования. Совершенно иначе ориентируется к этим понятиям начало "поколенного преемства". Здесь отсутствует всякая образность и царствует отвлеченность. Переход наследства совершается непосредственно на живое лицо, не касаясь умершего, не проходя через его личность, и лишь в отношении меры наследства возникает вопрос: сколько следовало бы умершему? Сообразно этой справке столько получает и живой, более отдаленный преемник. Затем, также понятие рождения здесь необходимо расчленить на составные его элементы, приурочить наследственное замещение не к результату действия двух родителей, а к отдельной кровной связи с тем или другим родителем. В самом деле, коль скоро образование долей идет поколенно, то это значит, что в каждом поколении наследство делится на столько долей, сколько есть колен, а эти доли в следующем поколении делятся снова на столько долей, сколько в одном колене есть дальнейших колен, и т. д. Стало быть, колено одной степени или одного поколения, являясь пунктом, через который преемство переходит к коленам дальнейшей степени или следующего поколения, соединяется с каждым из них связью, которая должна быть определенно названа, так как по этой связи переходит и распространяется правовое преемство. Эта связь есть коленное разветвление.

наследодатель о / \ 1-я ступень одно колено о о другое колено /| |\ / | | \ / | | \ / | | \ / | | \ / | | \ 1-е кол./2-е кол. 3-е кол.\4-е кол. разв./ разв.| |разв. \разв. / | | \ / | | \ 2-я ступень 1-е кол. о 2-е кол. о о 3-е кол. о 4-е кол. /| /| |\ |\ / | / | | \ | \ / | 3-е кол.| |6-е кол. | \ / | разв. | | разв. | \ 1-е кол./2-е кол. /4-е кол.| \ 7-е кол.\8-е кол. разв./ разв. / разв. | \ разв. \разв. / | / | 5-е кол.\ | \ / | / | разв. \ | \ / | / | | \ | \ 3-я ступень о оо о о оо о 1-е 2-е 3-е 4-е 5-е 6-е 7-е 8-е кол. кол. кол. кол. кол. кол. кол. кол.

Фиг. N 3

Объяснение рисунка. В 1-й степени изображены два колена, во 2-й степени - четыре колена, в 3-й степени - восемь колен. Из каждого колена выходит столько коленных разветвлений, сколько есть колен в следующей степени. Раз мы принимаем за основу не живое лицо, права которого переходят от "представляемого" к "представляющему", а лишь колено, т. е. место или ступень, занимаемую живым лицом в родословном древе, то фактом, передающим право на наследство, должно быть не появление человека на свет посредством его рождения, а один лишь составной элемент, предшествующий такому событию, а именно кровное отношение к нему отдельного родителя. К такому выводу необходимо прийти потому, что в таком элементе содержится все то, что логически связывается с представлением колена и с ролью этого понятия в системе наследственного преемства. Таков юридический факт, имеющий значение проводника в отвлеченном построении поколенного преемства. К нему мы еще вернемся в дальнейшем изложении.

Б

Право представления есть прежде всего фикция. Мы видели выше, с какой определенностью французский закон прямо признает в нем фикцию закона (ст. 739). Здесь не место много распространяться на темы нежелательности создания фикций, т. е. нереальных представлений, из которых выводятся юридические последствия, как будто существуют эти вымышленные нереальности, а не окружающая действительность. Привлечение фикций к делу создания права было необходимо для прогрессирования юридического мышления, но именно тогда, когда назревшая потребность новой жизни не находила другой формы удовлетворения, как ту, которую создала старая жизнь. При виде неупраздненной фикции мы должны предположить зависимость юридического мышления от таких устаревших жизненных форм, которые это мышление уже переросло. Для такой зависимости бывают, конечно, разные причины. То фикция проникает в судебную практику или, вообще, в совершаемые частными лицами сделки. Она происходит тогда от того, что изменить закон не во власти ни применяющего его суда, ни пользующихся его охраной обывателей. То, наоборот, фикция провозглашается словами закона, свидетельствуя тогда о какой-то таинственной силе, сковывающей руку законодателя, который тем самым признает свою теоретическую беспомощность отрешиться от готовой старой теории, ясно сознавая, однако, что ею жизнь не удовлетворена. Значение фикции ст. 739 французского Уложения нетрудно осветить при помощи предшествующего исследования. С точки зрения действительности не может быть и речи о вступлении "представляющего" (т. е. живого лица) в права "представляемого" (т. е. умершего), будто получающего наследство с тем, чтобы немедленно его передать другому, живому лицу. Между тем жизнь не может оставить без выражения и должного ограждения права отдаленного преемника, претендующего на наследство. А пришлось редактировать статью в такое время, когда у законодателя еще сильно было понятие о материальной схеме преемства, описанной нами выше; она же допускала только одностепенные переходы. Связанный призраком этой отжившей формы пережитой эпохи и желая вместе с тем удовлетворить назревшую потребность наших дней, законодатель должен был прибегнуть к составлению фикции. Он пришел, таким образом, в упомянутой ст. 739 Кодекса к уравнению разностепенных преемств посредством предположения не существующего в действительности целого ряда одностепенных преемств. Таков смысл этой фикции. Более отвлеченная идея поколенного преемства значительно ушла вперед сравнительно с этой точкой зрения. Те же результаты достигаются без фикции путем прямого обобщения той новой действительности, которая знает уже не одни только одностепенные преемства. Этим обобщением создается новая теория непосредственной связи отдаленнейших преемников с общим наследодателем. Например, если наследство переходит к внуку наследодателя, то мы уже говорим, что "внук наследует вместо сына", но устанавливаем такое общее начало, что как сын, так и внук рано или поздно призывается к наследованию в силу того, что все они родились потомками наследодателя и только в силу этого. Таким образом, значение случайных причин (когда, кто, после кого умирает) принципиально сводится к нулю. Объяснение движущих начал наследования одним-единственным фактом (родством) с отвержением значения других факторов, более резко действующих на чувства, но все же случайных (каково, например, ненормальное чередование смертей), знаменует собой переход с низшей ступени понимания наследственного права на высшую, от более чувственной и материальной к более отвлеченной и духовной точке зрения.

В

Слабая способность распространяться вне нисходящих ветвей есть одно из свойств права представления. Это свойство состоит в связи с конкретным характером и образностью, уже выясненными выше. Слабая распространяемость права представления проявляется двояко: во времени и в пространстве, т. е. постепенно и неравномерно. А. Постепенность в расширении права представления замечается в истории права разных времен. Ограничимся двумя примерами, взятыми из римского и русского права. По римскому праву призывались к наследству во втором разряде, между прочим, братья и сестры, а также их дети, но не дальнейшие нисходящие. Даже право племянников на представление родителей развилось не сразу. Новелла 118 исключала племянников, являвшихся наряду с восходящими. Это ограничение снято лишь впоследствии новеллой 127 <2>. -------------------------------- <2> Ср.: Windscheid, III, § 572, прим. 11 и 12.

Другой пример в русском праве. Как известно, включение внуков в число законных наследников последовало не раньше второго Судебника <3>. В эпоху Уложения "в праве представления господствовало полное смешение понятий" <4>. Еще в 1676 г. принято было, чтобы братья умершего, находящиеся в живых, "исключали от наследования своих племянников и племянниц от умерших братьев" <5>. -------------------------------- <3> Ср.: Кавелин. Взгляд на историч. разв. русск. пор. зак. наслед. С. 27; также Победоносцев. II, 267. <4> Ср.: Победоносцев. II, 291. <5> Ср.: Кавелин. С. 31.

Б. Неравномерность распространения права представления во всех ветвях остается даже тогда, когда успела выработаться система и зрелость данного законодательства. Так, в римском праве право представления вовсе не допускалось в четвертом разряде (Nov. 118, с. 3 § 1: Windscheid § 572, прим. 23). Во французском Кодексе резко повторяется то же явление в совершенном недопущении права представления как в восходящей, так и в боковых линиях, за исключением первой боковой линии (ср. ст. 741, 742 и 753 франц. Уложения). Отвергая распространяемость права представления, напр., в восходящей линии, французское право разумеет само понятие "представление" в самом ограниченном смысле "представления" посредством вступления потомков в степень умершего наследника. О расширении же этого понятия при существовании обычной идеи "представления" даже речи не бывает. Совершенно иначе должен ставиться вопрос, как только мы заменим эту идею более отвлеченным понятием поколенного преемства. Здесь неминуемо должны развиться свойство беспредельной распространяемости этого начала по всем линиям как в нисходящих, так и в восходящих и боковых ветвях до бесконечности, ибо логического предела здесь быть не может. Но независимо от сего растет и объем этого понятия. "Допускать неограниченное поколенное преемство" уже не значит допускать одних потомков умершего наследника ко вступлению в его степень, но и всех прочих его преемников, под тем лишь условием, чтобы они были в числе преемников самого наследодателя (как мы видели выше). Кроме того, допущение этих преемников совершается в той же самой постепенности, какая существовала бы в случае открытия наследства умершего наследника. Эта постепенность совпадает с постепенностью разрядов после стоящего над ним настоящего наследодателя. Но это не более как совпадение. Отсюда получается такой вывод: мало того, что я могу в равной степени говорить о поколенном преемстве в восходящей линии, но самое преемство направляется по поколенным разветвлениям сначала вниз, потом вверх. Пример:

В Г о п \ / \ / \ / Ж Е о п / \ / / \ / Д / \ / о п о о \ / / \ \ \ / / \ \ п / \ \ / о о \ / А Б \ / о +Я

Фиг. N 4

После моей смерти остаются в живых два моих деда Е, Д и бабка моя Ж. Если предположить закон, широко и последовательно проводящий систему поколенного преемства, то наследство мое поделится таким образом, что Д получит половину, а супруги Е и Ж получат по 1/4. Но вот вместо деда Е в живых остались с его стороны только его два внука от первого брака: А и Б. Они, конечно, получат его часть, т. е. каждый по 1/8 наследства. Это уже применение поколенного дележа, но пока не больше, как в смысле того права представления, которого не допускает в восходящей линии ст. 741 французского Кодекса. Далее уже значительно расширяется объем понятия поколенного преемства против права представления: положим, что дед мой Е не имел отдельных потомков и что в момент моей смерти остались в живых только его родители В и Г (мои же прадед и прабабка), отстоящие от него в таких же коленных разветвлениях вверх, в каких отстоят от него потомки А и Б по направлению вниз. Очевидно, раз понятие поколенного преемства приурочено к одной отвлеченной идее колена, в таком случае представляется совершенно безразличным, применять ли это понятие при движении вверх или вниз. Таким образом, в последнем примере к прадеду и прабабке В и Г восходит часть, предназначавшаяся для сына их Е, и при этом делится пополам. Затем, в лице каждого восходящего должна быть теоретически допущена следующая альтернатива до бесконечности: а) или у этого лица есть нисходящие; тогда к ним (в случае его предшествующей смерти) переходит предназначавшаяся ему часть, делясь поколенно вниз; б) или у него есть только восходящие; тогда к ним восходит та же часть поколенно вверх, делясь неизменно пополам. Эта неограниченность логического применения усвоенного начала есть неограниченность теоретическая, т. е. такая, которая в законодательной практике может подлежать целесообразным урезываниям; например, в видах избегания громадного долевого дробления может быть, конечно, установлен такой принцип, что в самых отдаленных разрядах право поколенного преемства или представления не имеет места, а ближайший по степени наследник устраняет всех дальнейших из других ветвей. Но, повторяем, это будет лишь утилитарное устранение такого начала, которое само по себе и без постороннего соображения не может сокращаться или подвергаться внутренним уклонениям от стройной последовательности своего развития.

VI

Поколенное преемство сводит наследование вниз и вверх к одному знаменателю. Раз для наследственного перехода нет принципиальной разницы между преемством от отца к сыну и преемством от сына к отцу, то ясно, что утрачивается то основание наследования, которое в прежнее время могло казаться единственным и придавало праву представления его образность. Это старинное основание лежало, как мы уже знаем, в представлении о моменте рождения (т. е. появлении человека на свет) как о моменте, создающем его право на наследство. Это представление являлось плодом того убеждения, что человек благодаря тому же событию становился и живым человеком, и наследником родительского достояния. А этим событием было его рождение. Весьма понятно, что, пока царит такое представление, пока признается, что наследство может идти из того лишь источника, откуда получена сама жизнь, для наследования восходящих, логически рассуждая, нет места, и оно может разве только случайно являться и как бы ненароком, нарушая стройность общей системы и оставаясь без твердой логической почвы. Поэтому неудивительно, что этот порядок наследования сначала оказывается вовсе не существующим и вообще развивается чрезвычайно туго, как последствие доведения до высокой степени отвлеченности мышления. Конечной целью этой возрастающей отвлеченности является, как мы видели, полное уподобление силы коленного разветвления вверх и вниз в роли проводника наследственного преемства. Мы видели выше, как понятие рождения необходимо заменяется другим, более отвлеченным элементом в виде одностороннего участия одного родителя, причем этот элемент соответствует правовому значению колена. Это изображается в следующей фигуре.

Б В о о \ / \ / А \ / о

о о о о о Г Д Е Ж З

Фиг. N 5

Наследодатель А представляется в положении колена для всех коленных разветвлений, направленных вверх (АБ, АВ) и вниз (АГ, АД, АЕ, АЖ, АЗ), но с той лишь разницей, что: а) вверх могут идти только два разветвления к отцу и к матери наследодателя, между тем как б) вниз могут идти многочисленные разветвления, без ограничения их числа. Эта разница основана на природе вещей: каждый человек может иметь только двух родителей, тогда как число его детей природой не определено. Рассматривая связь, идущую от А к его потомкам, с одной стороны, и от него же к его восходящим, с другой стороны, мы можем установить, в чем состоит тождество коленной связи вверх и вниз. Между А и Б или между А и В существует указанный выше факт одностороннего индивидуального участия в происхождении человека, который назовем кровным отношением одного родителя. Равным образом и вниз, от А до Г, Д, Е, Ж, З, каждый раз повторяется такое же кровное отношение одного родителя, т. е. не более как то отношение, которое создает восходящие линии, идущие к Б и В. А раз это отношение тождественно и за ним признана сила проводника наследования, то отсюда следует правовое уравнение восходящей линии с нисходящей. Такова та схема, в которую сводятся к одному знаменателю все коленные разветвления, как восходящие, так и нисходящие. Как только этот отвлеченный общий знаменатель (кровное отношение одного родителя) принять как проводник наследственного преемства, в результате получается полное уравнение восходящего преемства с нисходящим. До этого момента нечего и думать о таком логическом уравнении, и права восходящих остаются каким-то терпимым, но не логичным расширением, портящим общую стройность наследственной системы еще более, нежели восполняющим ее недостатки. С уравнением всех коленных разветвлений посредством отвлеченного знаменателя цель и польза поколенного преемства будут выражаться для каждого из отдельных преемников в одной и той же формуле, будь это преемник в верхних или нижних ветвях. Эта формула следующая.

А о п /\

В о п вверх

о

Г о о вниз

\/ Б о о

Как А, так и Б вправе сказать: "Если мы имеем основание, вследствие нашего положения к наследодателю Н, ожидать определенной части наследства, под условием своевременной смерти стоящих в промежутках наследников (В или Г), то эта часть должна быть обеспечена за нами независимо от того, кто раньше другого умрет (наследодатель или разделяющие нас от него лица), лишь в силу нашего непосредственного юридического отношения к тому же наследодателю". Таков окончательный уравнительный вывод из идеи поколенного преемства.

------------------------------------------------------------------

Название документа