Конституционная защита прав добросовестного приобретателя

КОНСТИТУЦИОННАЯ ЗАЩИТА ПРАВ ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ

М. М. КОЛЕСНИКОВА

Колесникова М. М., кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры ГПиГП ЧитГУ, главный специалист отдела анализа и обобщения судебной практики, законодательства и статистики Четвертого арбитражного апелляционного суда.

За годы, прошедшие после принятия части первой Гражданского кодекса РФ, проблема защиты лица, добросовестно приобретшего вещь у неуправомоченного отчуждателя, стала, без сомнения, одной из наиболее острых в отечественном гражданском праве. Добросовестный приобретатель, защищенный в силу ст. 302 ГК РФ от виндикационных притязаний, часто оказывался беззащитным против иска, заявленного в порядке применения так называемых последствий недействительности ничтожной сделки (т. е. реституции - п. 2 ст. 166 ГК РФ). Таким образом, создавалась неопределенность в правовом положении добросовестного приобретателя, который фактически лишился всякой защиты, поскольку ограничение виндикации, предусмотренное ст. 302 ГК РФ, легко могло быть обойдено путем использования механизма реституции, безразличного, по общераспространенному мнению, к добросовестности. Отчасти отмеченная проблема была решена еще в 1998 г. Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ, постановившим, что у приобретателя, отвечающего требованиям, установленным ст. 302 ГК РФ, вещь не может быть изъята ни путем виндикации, ни в порядке реституции. Однако, невзирая на добросовестность приобретателя и не учитывая того, каким образом имущество выбыло из владения собственника или лица, которому оно было им передано, суды, как правило, применяют реституцию и возвращают имущество его первоначальному обладателю. Особенно болезненно такая практика сказалась на обороте жилья. Проблема приобрела настолько глобальный характер, что стала предметом специального анализа Конституционного Суда РФ. Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан, добросовестно приобретших квартиры у неуправомоченных отчуждателей и пострадавших от применения реституции в связи с признанием заключенных ими договоров недействительными. В принятом Постановлении <1> Конституционный Суд РФ не только подтвердил ранее высказанное Пленумом ВАС РФ мнение о невозможности изъятия вещи в порядке реституции у лица, отвечающего установленным в ст. 302 ГК РФ требованиям, но и пошел несколько дальше, сделав вывод о том, что в случае приобретения имущества у неуправомоченного отчуждателя реституция не должна иметь места в принципе и что в такой ситуации возможен лишь виндикационный иск не участвовавшего в сделке собственника, удовлетворение которого зависит от условий, предусмотренных ст. 302 ГК РФ. -------------------------------- <1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева" // СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657.

Казалось бы, с принятием данного Постановления предпринимавшиеся до недавнего времени попытки обосновать применение норм о реституции против добросовестных приобретателей прекратятся или по крайней мере станут безвредными для практики. Однако несомненный теоретический интерес и большое практическое значение представляет не только сделанный Конституционным Судом РФ конечный вывод в пользу добросовестного приобретателя, но и юридическое обоснование этого вывода, поскольку оно, как указано в самом Постановлении, выявляет общеобязательный конституционно-правовой смысл соответствующих положений ГК РФ, исключающий любое иное их истолкование в правоприменительной практике. Использованная в Постановлении аргументация распадается, по существу, на две части: в первой Конституционный Суд РФ оперирует нормами Конституции РФ, во второй - Гражданского кодекса РФ. При анализе конституционно-правовой составляющей обнаруживается некоторая искусственность привлечения абстрактных положений Конституции для обоснования защиты добросовестного приобретателя. "Ссылки на конституционные нормы, которыми изобилует Постановление, совершенно неубедительны, более того, иногда складывается впечатление, что сделаны они исключительно с целью как-то "подтянуть" рассматриваемое дело под компетенцию Конституционного Суда. Во всяком случае, с точно таким же успехом они могли быть использованы и для "подкрепления" прямо противоположного решения - в пользу собственника имущества, добросовестно приобретенного другим лицом" <2>. -------------------------------- <2> Тузов Д. Защитили ли добросовестного приобретателя? // ЭЖ-Юрист. 2003. N 41. С. 3.

Вообще, подведомственность данного дела Конституционному Суду РФ у некоторых авторов вызывает определенные сомнения. В самом Постановлении она обосновывается тем, что неоднозначное истолкование и применение судами общей юрисдикции норм ст. 167 и 302 ГК РФ "приводит к коллизии конституционных прав" собственника и добросовестного приобретателя, вследствие чего "вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации" (абз. 2 и 3 п. 3). Но если право собственности действительно гарантируется Конституцией (ст. 35) и поэтому может рассматриваться в качестве конституционного, то какое конституционное право принадлежит добросовестному приобретателю? Ни в Конституции, ни в тексте Постановления нельзя найти каких-либо пояснений на этот счет. Однако, поскольку ссылка на права добросовестных приобретателей стала центральным звеном в аргументации Конституционного Суда РФ, на этой категории следует остановиться более подробно. Как известно, в отечественной доктрине и правоприменительной практике вопрос о правовом положении добросовестного приобретателя является дискуссионным. Долгое время господствующей была точка зрения, согласно которой право собственности в случае ограничения виндикации приобретается добросовестным приобретателем в силу сложного юридического состава (как правило, в момент передачи ему спорной вещи). В настоящее время этому взгляду все чаще противопоставляется мнение о том, что добросовестный приобретатель является незаконным владельцем и может стать собственником только по давности владения. Однако в правовом положении добросовестного приобретателя (ст. 302 ГК РФ) и добросовестного (давностного) владельца (ст. 234 ГК РФ) имеются существенные различия. Если статус первого всецело определяется уже в момент приобретения вещи и в дальнейшем остается неизменным, то положение второго и его защита зависят от ряда условий, которые должны непрерывно существовать в течение всего давностного срока. Если первый защищен против собственника и всякого иного титульного владельца, то второй, напротив, не имеет против них никакой защиты. Тем не менее в действующем ГК РФ нет прямого указания на возникновение у добросовестного приобретателя права собственности. Остался нерешенным этот вопрос и в Постановлении Конституционного Суда РФ. Решить проблему защиты добросовестного приобретателя невозможно, не коснувшись вопроса о его правовом положении. В результате выводы Конституционного Суда РФ о правах добросовестных приобретателей оказались половинчатыми и крайне неопределенными. В Постановлении говорится следующее: "В тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав. К числу таких имущественных прав относятся и права добросовестных приобретателей" (абз. 3 п. 2). В связи с такой мотивировкой в адрес Конституционного Суда РФ уже прозвучал упрек. "Парадокс заключается в том, что Конституционный Суд РФ, взяв под защиту именно незаконных владельцев против собственников, не считает нужным прямо заявить об этом и говорит, что защищаются "права добросовестных приобретателей" <3>. Однако, по мнению Д. Тузова, "парадокс имел бы место как раз в противоположном случае - если бы суд признал добросовестного приобретателя незаконным владельцем... В силу своего статуса Конституционный Суд обязан обосновывать принимаемые им акты нормами Конституции. Между тем Конституция гарантирует беспрепятственную реализацию и охрану именно прав и ничего не говорит о защите фактических состояний. Даже из общего смысла конституционных норм вывести какие-либо гарантии незаконного владения было бы просто невозможно. При таких обстоятельствах Конституционный Суд и не мог поступить иначе, кроме как признать за добросовестным приобретателем определенные права на возмездно приобретенное им имущество" <4>. -------------------------------- <3> Скловский К. Конституционный Суд России признал доброкачественность ГК РФ // ЭЖ-Юрист. 2003. N 18. С. 4. <4> Тузов Д. Защитили ли добросовестного приобретателя? С. 3.

По мнению многих юристов, под правами понимаются "права добросовестных приобретателей", которые могут трактоваться "не как субъективное право на вещь, а как права самих лиц, в том числе право противостоять самоуправству, включая самоуправство собственника" <5>. -------------------------------- <5> Скловский К. Указ. соч. С. 4.

Приверженцы этого мнения стремятся обосновать необходимость закрепления в нормах российского права полноценной владельческой защиты. Однако нельзя не отметить, что подобное толкование менее всего соответствует действительной позиции Конституционного Суда РФ. По этому поводу Д. Тузов считает: "Во-первых, Конституционный Суд прямо указывает, что "права добросовестных приобретателей" относятся к числу "имущественных прав на спорную вещь". Во-вторых, остается совершенно непонятным, какое вообще отношение имеет владельческая защита к добросовестному приобретению имущества от неуправомоченного лица. Постановление Конституционного Суда не связано ни с проблемой владельческой защиты, ни с более общей проблемой защиты от самоуправства. Предметом рассмотрения явился вопрос о конкуренции двух исковых требований: реституции (п. 2 ст. 176 ГК РФ) и виндикации (ст. 301, 302 ГК РФ). Заявление как того, так и другого - не самоуправство, а реализация права на иск, и ни о какой владельческой защите против иска говорить не приходится" <6>. -------------------------------- <6> Тузов Д. Защитили ли добросовестного приобретателя? С. 3.

Конституционный Суд РФ конструирует "право добросовестного приобретателя" в качестве права на вещь. В то же время из Постановления следует, что это право не рассматривается им в качестве права собственности, поскольку добросовестные приобретатели отнесены к числу "других, помимо собственника, лиц", имеющих "имущественные права на спорную вещь". Следовательно, неясно, какими именно имущественными правами обладает добросовестный приобретатель, каковы их содержание и формы реализации. В связи с отсутствием ясности в правовом положении добросовестного приобретателя одно только абстрактное указание на его права, очевидно, не могло быть достаточным доводом в пользу его защиты против иска собственника. Хорошо понимая это, Конституционный Суд РФ в конечном итоге прибег к чисто цивилистическому обоснованию своей позиции, аргументировав ее положениями Гражданского кодекса РФ, а не нормами Конституции РФ. Ссылаясь на положение ст. 168 ГК РФ, предусматривающее ничтожность незаконной сделки, но допускающее при этом возможность установления законом "иных последствий нарушения", Суд делает вывод: "Поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация) (абз. 6 п. 3.1). Следовательно, права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются предусмотренные статьей 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя..." (абз. 7 п. 3.1). В построении бросается в глаза ошибочная ссылка на ст. 168 ГК РФ, которая предусматривает, что законом могут быть установлены изъятия из общего правила о ничтожности незаконной сделки, т. е. ее оспоримость или иные последствия нарушения (например, перевод прав и обязанностей одной из сторон сделки на третье лицо - п. 3 ст. 250 ГК РФ). При этом очевидно, что исключения из правила о ничтожности могут касаться только самого этого правила, но не положения об общих последствиях недействительности сделки (п. 2 ст. 167 ГК РФ), представляющего собой совершенно самостоятельное правовое предписание. Таким образом, для того чтобы обосновать защиту добросовестного приобретателя путем применения норм об ограничении виндикации (ст. 302 ГК РФ), Конституционному Суду РФ следовало сослаться не на ст. 168, а, скорее, на п. 2 ст. 167 ГК РФ, предусматривающий двустороннюю реституцию и допускающий установление законом "иных последствий недействительности сделки". Приведенную аргументацию вряд ли можно признать логически безупречной. Проблема добросовестного приобретения действительно возникает лишь тогда, когда имущество приобретено по сделке у лица, не управомоченного на его отчуждение. Следует ли из этого, что последствием сделки, совершенной таким лицом, не может быть реституция в виде возврата вещи, например, арендатору, неправомерно распорядившемуся ею? Положительный ответ, вытекающий из аргументации Конституционного Суда РФ, хотя и кажется разумным, далеко не очевиден. По крайней мере он не следует из буквального смысла закона и потому нуждается в специальном обосновании, которого Постановление не дает. По этому вопросу Е. Мигналаева считает, что добросовестный приобретатель, покупая вещь, рассчитывает на то, что он станет ее полноправным собственником, т. е. приобретет правомочия владения, пользования и распоряжения. Именно в этих трех правомочиях в отношении вещи заключается законный интерес добросовестного приобретателя. Своим Постановлением Конституционный Суд РФ защитил лишь такое правомочие добросовестного приобретателя, как право владения вещью, против притязаний собственника вещи. А как быть с притязаниями того лица, от которого добросовестный приобретатель непосредственно получил вещь? Это лицо не является и не являлось собственником вещи и поэтому не может предъявить добросовестному приобретателю требования о возврате вещи на основании ст. 302 ГК РФ. Но ничего не мешает ему требовать возврата вещи в соответствии со ст. 167 ГК РФ. Сделка между ним и добросовестным приобретателем противоречит закону, следовательно, она ничтожна, все полученное по такой сделке подлежит возврату. Положения ст. 167 ГК РФ не связывают двустороннюю реституцию с наличием надлежащих прав у сторон сделки на переданное по ней имущество. Таким образом, получается, что против притязаний собственника на возврат вещи добросовестный приобретатель защищен, а вот против требований своего контрагента нет. Надеяться на защиту прав добросовестного приобретателя против его контрагента можно лишь в соответствии с положениями ГК РФ о злоупотреблении правом последним <7>. -------------------------------- <7> См.: Мигналаева Е. Добросовестный - значит защищенный? // ЭЖ-Юрист. 2003. N 27. С. 2 - 3.

Поскольку в Постановлении ничего не говорится о правомочии добросовестного приобретателя пользоваться вещью, то, казалось бы, владеешь вещью - пользуйся ею. Но согласно законодательству эти два правомочия являются самостоятельными, независимыми друг от друга. В соответствии со ст. 136 ГК РФ поступления, полученные в результате использования имущества, принадлежат лицу, использующему это имущество на законном основании. Статус добросовестного приобретателя в законодательстве никак не определен, он не наделен правомочием пользования. Следовательно, правомочие на извлечение доходов, плодов, продукции, иных полезных свойств из вещи остается за ее собственником. Пользование приобретателем вещью может быть нарушено в любой момент. Против таких нарушений, не связанных с лишением владения, добросовестный приобретатель не может защититься, ведь согласно ст. 304 и 305 ГК РФ требовать устранения нарушений права может лишь то лицо, которому это право принадлежит, т. е. собственник, но никак не добросовестный приобретатель, не управомоченный на пользование вещью. Кроме того, обосновывая свою позицию о соотношении ст. 167 и 302 ГК РФ, Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркнул, что ограничение прав собственника на основании ст. 302 ГК РФ в пользу добросовестного приобретателя вещи возможно в том числе в целях обеспечения стабильности гражданского оборота, соблюдения принципов свободы экономической деятельности и свободы договоров. Однако основой оборота вещей, как известно, является их ликвидность, т. е. возможность субъекта прав на вещь ее свободно отчуждать и передавать в порядке универсального правопреемства. Таким образом, по мнению Е. Мигналаевой, "если пользоваться вещью добросовестный приобретатель, будучи владельцем вещи, фактически может, даже не имея должных на то правомочий, то распорядиться вещью намного сложнее, особенно если дело касается недвижимости. Поскольку добросовестный приобретатель не приравнен к собственнику вещи и не наделен правом распоряжения вещью" <8>. -------------------------------- <8> Там же. С. 4.

В случае с движимыми вещами, конечно, можно указать, что последующий добросовестный приобретатель вещи будет пользоваться той же правовой защитой против собственника вещи, что и первоначальный добросовестный приобретатель. Однако согласно Постановлению такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска. Следовательно, чтобы последующие приобретатели обладали правовой защитой против притязаний собственника вещи, они должны обладать признаками, изложенными в ст. 302 ГК РФ, т. е. приобрести вещь возмездно и быть добросовестными. Для соблюдения последнего требования первый добросовестный приобретатель должен солгать следующему покупателю вещи, что он является ее собственником. Если же добросовестный приобретатель безвозмездно передает вещь третьему лицу, собственник вещи вправе истребовать вещь у этого третьего лица <9>. -------------------------------- <9> См.: Там же. С. 4.

Более сложный характер приобрела проблема, касающаяся недвижимого имущества (на этой проблеме мы не будем подробно останавливаться, так как не рассматривали ее детально и ранее), поскольку в случае с движимым имуществом обычных участников гражданского оборота может и не интересовать правовая природа прав добросовестного приобретателя на удерживаемую им вещь. В конце концов вещь во владении добросовестного приобретателя, пользоваться ею фактически можно и даже продать или обменять ее можно путем простой передачи новому покупателю. Тем более что в итоге движимая вещь либо будет потреблена, либо судьба ее затеряется в процессе оборота и наверняка никто этой вещи не хватится. А вот недвижимое имущество требует чистоты и определенности титула. Судьба недвижимого имущества фиксируется в государственном реестре, и правами на него нельзя распорядиться без надлежащей регистрации. Согласно позиции Конституционного Суда РФ добросовестный приобретатель не является собственником удерживаемой вещи, следовательно, государственная регистрация его права собственности на добросовестно приобретенное недвижимое имущество подлежит признанию недействительной, несмотря на то, что собственник недвижимости не сможет ее истребовать обратно. Можно предположить, что собственник, заведомо зная, что в соответствии с Постановлением ему будет отказано в возврате недвижимого имущества на основании ст. 167 ГК РФ, предъявит лишь требование о признании всех сделок, совершенных с недвижимостью по цепочке, недействительными согласно ст. 168 ГК РФ без заявления требования о применении последствий такой недействительности согласно ст. 167 ГК РФ и одновременно заявит требование о признании регистрации права собственности на удерживаемую недвижимость конечного приобретателя недействительной. В результате чего добросовестный приобретатель утратит право распоряжения удерживаемым имуществом. Эти аргументы собственник может использовать для элементарного шантажа добросовестного приобретателя. Конечный приобретатель вещи - не собственник, но законный владелец на основании ст. 302 ГК РФ и обладает имущественными правами на удерживаемую вещь согласно позиции Конституционного Суда РФ, поэтому его права на недвижимость тоже должны быть зарегистрированы. Однако как и на основании чего будет признаваться недействительной регистрация права собственности приобретателя недвижимости и взамен нее производиться регистрация прав добросовестного приобретателя? <10> -------------------------------- <10> См.: Маликова Э. М. Применение правовых последствий недействительности сделок // Юридический вестник. 2004. N 2. С. 7.

Несколько другое суждение положено в основание выводов Конституционного Суда РФ, где механизм реституции неприменим для защиты интересов собственника, не являющегося участником недействительной сделки. Имеется в виду распространенная на практике ситуация, когда в судебном процессе вместо рассмотрения одного виндикационного иска собственника признаются недействительными все сделки, совершенные с его вещью и составляющие непрерывную цепочку, с применением реституции в отношении сторон каждой из них, в результате чего вещь возвращается собственнику. Подобная процедура выглядит аномальной. Ее практический смысл состоит единственно в том, чтобы обойти установленные ст. 302 ГК РФ ограничения и истребовать вещь у конечного добросовестного приобретателя. Однако, чтобы говорить о юридической невозможности данного механизма, необходима определенная интерпретация некоторых положений ГК РФ: во-первых, п. 2 ст. 167 ГК РФ, согласно которому при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по этой сделке; во-вторых, п. 2 ст. 166 ГК РФ, в соответствии с которым, если сделка ничтожна, иск о применении указанных последствий вправе предъявить любое заинтересованное лицо. Как при наличии этих норм отказать собственнику в реституции? Конституционный Суд РФ не дает ответа на этот вопрос. Между тем обоснование защиты добросовестного приобретателя могло бы быть простым и логичным, если бы Конституционный Суд РФ исходил из того, что такой приобретатель в силу сложного юридического состава становится собственником полученной вещи, как это было принято считать до недавнего времени, и именно поэтому защищен от каких бы то ни было к нему притязаний <11>. Кроме того, следовало бы пойти далее и, отбросив старые стереотипы, прямо признать, что всякое внедоговорное требование об изъятии вещи из чужого незаконного владения в пользу лица, считающего себя собственником или иным титульным владельцем, в том числе и заявленное в порядке п. 2 ст. 167 ГК РФ, по своей природе является виндикационным <12>. В этом случае защита добросовестного приобретателя, рассматриваемого уже в качестве собственника вещи, против иска о ее истребовании независимо от того, кем и в каком порядке этот иск заявлен, обосновывалась бы отсутствием необходимых для виндикации предпосылок (титула владения истца и незаконности владения ответчика) и формально опиралась бы на норму ст. 302 ГК РФ об ограничении виндикации. -------------------------------- <11> См.: Рахмилович В. А. Распространяются ли нормы о недействительности сделок на добросовестного приобретателя? // Журнал российского права. 2003. N 12. С. 3 - 4; Тузов Д. Защитили ли добросовестного приобретателя? С. 3; Мигналаева Е. Указ. соч. С. 2 - 3. <12> См.: Тузов Д. Продажа чужого имущества неуправомоченным лицом // ЭЖ-Юрист. 2003. N 10. С. 3.

Однако вместо этого Конституционный Суд РФ предпочел признать за добросовестным приобретателем неведомое доселе имущественное право - право с совершенно неопределенным содержанием, превосходящее по своей силе право собственности. Может ли вообще какое-либо право, даже конституционное, давать своему обладателю более полную и абсолютную власть над вещью, чем право собственности? Не является ли в связи с этим так называемое право добросовестного приобретателя обычным правом собственности, возникшим у нового обладателя вещи? Такие вопросы неизбежно возникают при анализе Постановления Конституционного Суда РФ и свидетельствуют о слабости его теоретической проработки. Кроме того, анализируя данное Постановление, неизбежно возникает вопрос: "Всегда ли в случае возникновения вопроса о действительности или недействительности сделки между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем должно применяться то "нормативное единство" ст. 167 и 302 ГК РФ, о котором говорит Конституционный Суд и которое исключает применение реституции?" <13>. Если следовать буквальному тексту Постановления - всегда. -------------------------------- <13> Рахмилович В. А. Указ. соч. С. 2 - 3.

Безусловно, когда сделка заключена между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем, то налицо факты, предусмотренные ст. 302 ГК РФ. Из этого, однако, вовсе не вытекает, что последствия подобной сделки всегда, независимо от других обстоятельств дела, должны определяться по ст. 302 ГК РФ. При возникновении вопроса о недействительности такой сделки и ее последствиях необходимо руководствоваться ст. 167 ГК РФ и иными правилами о недействительности сделок. Так, требование о возвращении добросовестным приобретателем полученного по сделке действительно подпадает под ст. 302 ГК РФ в том случае, если основанием ее недействительности является факт ее противозаконности как совершенной неуправомоченным лицом. Возможны и другие основания недействительности сделки, не связанные с фактом неуправомоченности отчуждателя. Например, недееспособность участвующего в сделке лица, или заблуждение, имеющее существенное значение, или несоблюдение требуемой законом формы сделки. Что же, все эти общие основания для признания сделки недействительной отпадают, теряют свое значение и это происходит только потому, что отчуждатель был не вправе отчуждать имущество и совершать данную сделку? Получается, что п. 1 и 2 ст. 167 применяются в нормативном единстве со ст. 302 ГК РФ также и в случаях, никак под действие последней не подпадающих и гипотезой ее вовсе не предусмотренных (поскольку ни в основании предъявленного иска, ни в основании возражений ответчика не фигурирует факт неуправомоченности отчуждателя). С таким истолкованием нормативного единства, сопряженного с применением ст. 167 и 302 ГК РФ, согласиться нельзя, поскольку непонятно, почему и на каком основании тот, кто приобрел имущество от неуправомоченного отчуждателя, от реституции защищен, а такой же добросовестный приобретатель, заключивший сделку с управомоченным, законным отчуждателем, может быть принужден к реституции. Почему приобретатель от неуправомоченного лица оказывается в более лучшем положении, чем тот, кто приобрел имущество от управомоченного лица? То, что названо в Постановлении нормативным единством ст. 167 и ст. 302 ГК РФ, т. е. их одновременное сопряженное применение, имеет место далеко не в любом случае рассмотрения и разрешения вопроса о недействительности сделки, совершенной между добросовестным приобретателем и не управомоченным на отчуждение лицом. Если основанием постановки вопроса о недействительности сделки является не отсутствие управомоченности на отчуждение, а иное обстоятельство (например, недееспособность участника, или его заблуждение, или необоротоспособность объекта, или несоблюдение формы сделки), управомоченность или неуправомоченность отчуждателя вещи для его решения значения не имеет. Следовательно, применяется не ст. 302 ГК РФ, а норма, предусматривающая соответствующий порок. Таким образом, провозглашенное в Постановлении положение требует уточнения. На наш взгляд, возможен вариант: "...имеет в виду лишь те случаи, когда в качестве причины недействительности сделки выступает неуправомоченность отчуждателя. На другие обстоятельства недействительности сделки, заключенной неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем, данное положение не распространяется" <14>. Это важная оговорка, о которой в тексте Постановления не сказано. -------------------------------- <14> Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П.

Пожалуй, нельзя согласиться со сформулированным в п. 3.1 мотивировочной части Постановления толкованием ст. 302 ГК, согласно которому "добросовестное приобретение в смысле ст. 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника". Ведь возможны случаи, когда сам собственник, будучи в принципе лицом, управомоченным на отчуждение, тем не менее не вправе отчуждать вещь (на нее наложен судебный, следственный или административный арест, на отчуждение заложенного имущества нет согласия залогодержателя и т. п.). Применима ли в таком случае ст. 302 ГК? Согласно толкованию Постановления - нет. Между тем вопрос этот является спорным как в доктрине, так и в судебной практике. Тот или иной ответ на него не затрагивает конституционных принципов и, скорее, относится к компетенции судов, разрешающих гражданско-правовые споры.

------------------------------------------------------------------

Название документа