Институт гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный виновными действиями суда, и процессуальный механизм его осуществления: вопросы истории

ИНСТИТУТ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ВИНОВНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ СУДА, И ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ ЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ: ВОПРОСЫ ИСТОРИИ <*>

С. Ф. АФАНАСЬЕВ, Т. А. ГРИГОРЬЕВА

Афанасьев Сергей Федорович, профессор кафедры гражданского процесса ФГБОУ ВПО "Саратовская государственная юридическая академия", доктор юридических наук.

Григорьева Тамара Александровна, заведующая кафедрой арбитражного процесса ФГБОУ ВПО "Саратовская государственная юридическая академия", профессор, доктор юридических наук.

В статье дается анализ исторического развития института гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный осуществлением публичной власти, в частности отправлением правосудия по гражданским и уголовным делам. Исследуется цивилистический процессуальный механизм привлечения государства в лице его компетентных органов к такого рода ответственности.

Ключевые слова: гражданско-правовая ответственность, процессуальный механизм, суд, гражданское судопроизводство, вина, неправомерные действия (бездействие), органы государственной власти и местного самоуправления, должностные лица, возмещение вреда.

Institute of civil-law responsibility for harm caused by wrongful acts of the court and the procedural mechanism of effectuation thereof: issues of history S. F. Afanas'ev, T. A. Grigor'eva

In article the analysis of historical development of institute of civil-law responsibility for the harm caused by realisation of the public power, in particular by justice departure on civil and to criminal cases is given. The civil remedial mechanism of attraction of the state in the name of its competent bodies to such responsibility is investigated.

Key words: civil-law responsibility, the remedial mechanism, court, the civil legal proceedings, guilty wrongful action (inactivity), public authorities and local government, officials, harm compensation.

В демократических обществах проблема имущественной ответственности за вред, причиненный осуществлением публичной власти, всегда является одной из ключевых, поскольку, как правило, в развитых и зрелых демократиях социум со всей полнотой осознает потребность в создании равных и сбалансированных взаимоотношений государства и его граждан при построении и проведении в жизнь единой правозащитной политики. Именно из этого посыла исходил Конституционный Суд РФ, когда принимал небезызвестное Постановление от 25 января 2001 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 ГК РФ в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова", в котором указал, что основания для возмещения государством вреда, возникшего при реализации гражданского судопроизводства вследствие незаконных действий (бездействия) суда (судьи), могут возникать, если вина судьи установлена как приговором, так и решением органа правосудия. Одновременно конституционные судьи обязали федерального законодателя как можно скорее урегулировать базовые материально-правовые принципы и процессуальный механизм возмещения вреда государством, а также определить подведомственность и подсудность соответствующих дел по заявленным искам, что до сих пор не сделано. Единственное, что за прошедшие годы воплотил в жизнь законодатель, - принял Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ, которым введена ст. 16.1 ГК РФ, гласящая, что в случаях и порядке, которые прямо предусмотрены нормами права, ущерб, причиненный личности или имуществу гражданина либо юридического лица правомерными действиями органов государственной власти и местного самоуправления либо должностных лиц, а равно других субъектов с делегированными властными полномочиями, подлежит компенсации. С теоретико-прикладной позиции данная статья мало что меняет без связи и имманентной трансформации п. 2 ст. 1070 ГК РФ, коль скоро в ней говорится исключительно о правомерных действиях. В результате суды общей юрисдикции продолжают отказывать заинтересованным лицам в принятии исковых заявлений о возмещении вреда, ссылаясь в собственной правоприменительной практике на отсутствие должных правовых инструментов <1>. -------------------------------- <1> См., напр.: Определение Верховного Суда РФ от 1 июня 2010 г. по делу N 67-Г10-10; Апелляционное определение Липецкого областного суда от 3 июля 2013 г. по делу N 33-1646а/2013; и др.

Изложенное выше побуждает обратить пристальное внимание на российский исторический опыт в сфере установления ответственности за вред, причиненный неправомерными действиями различных государственных должностных лиц, в частности судей. В первую очередь отметим, что пореформенное дореволюционное законодательство второй половины XIX в., хотя об этом мало пишут современные авторы, содержало и довольно полно раскрывало процедуру привлечения должностных лиц судебного ведомства ко всякого рода юридической ответственности. Синхронно с уголовной и дисциплинарной ответственностью допускалось предъявление исков к казне или представителям судебной власти. Как свидетельствовали Н. Лазаревский и Г. Пржевальский, в России для судей закреплялись те же взыскания, что во Франции или Германии. И в этом нет ничего удивительного, так как сами взыскания заимствовались из законодательств этих стран <2> и изначально проистекали из надобности возмещения вреда лицам, ошибочно привлеченным к уголовному наказанию <3>. "Согласно законам Франции: для судей установлены следующие взыскания в порядке дисциплинарного производства: 1) предостережение censure simple); 2) предостережение с выговором censure avec reprimande); 3) временное удаление от должности (suspension provisoire) и 4) отрешение от должности , - отмечал Г. Пржевальский. - Сверх того, французское законодательство предоставляет лицам, участвующим в делах, в ограждение их интересов, право иска об убытках, так называемое prise partie, за неправильные действия судей или нарушение предписанных законом формальностей. Правда, и у нас закон допускает иски об убытках с судей, прокуроров и других членов судебного ведомства; и у нас оправданный подсудимый не лишается права искать вознаграждения с должностных лиц, в том числе судебного следователя и прокурора, если можно доказать, что они действовали пристрастно, притеснительно, без законного повода или основания, или же вообще недобросовестно, но, насколько нам помнится, за все время существования новых судебных учреждений не было примера присуждения подобного вознаграждения..." <4>. -------------------------------- <2> См.: Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 443 - 444; Пржевальский Г. Еще раз к вопросу о дисциплинарной и уголовной ответственности наших судей // Юридический вестник. 1880. Январь. С. 138. <3> См.: Buddeus. Rechtslexicon Weiske. 1844. S. 231. <4> Пржевальский Г. Указ. соч. С. 138 - 139.

Действительно, российские судебно-дисциплинарные законоположения и Устав уголовного судопроизводства (ст. 783 УУС) в исследуемом контексте не отличались особенным своеобразием. Более того, они неоднократно дополнялись и изменялись, что значительно запутывало ситуацию в области привлечения судей к уголовной или дисциплинарной ответственности, о чем подробно рассуждал другой признанный дореволюционный специалист по вопросам ответственности лиц, служащих в судебном ведомстве, В. А. Волконский <5>. Однако существенным было уже то, что наряду с уголовной и дисциплинарной наличествовала и гражданско-правовая ответственность в совокупности с проработанным процессуальным порядком ее реализации. Так, по главе второй Устава гражданского судопроизводства "О взыскании убытков с судей, прокуроров и других чинов судебного ведомства" (ст. ст. 1331 - 1337), исходя из названия, допускалось предъявлять исковые требования об убытках, выявленных во время и по итогам осуществления судебного разбирательства, к судьям, прокурорам и другим чиновникам судебного ведомства. Например, по причине ничем не обоснованной медленности или затягивания процесса (независимо от уголовного преследования) <6>. -------------------------------- <5> См.: Волконский В. А. Ответственность должностных лиц судебного ведомства за проступки служебного характера: Справочное практическое пособие. СПб., 1895. С. VII - X. <6> В настоящее время схожее правило установлено Федеральным законом от 30 апреля 2010 г. N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", а соответствующая процессуальная процедура закреплена главой 22.1 ГПК РФ.

Поступать так дозволялось лишь с разрешения вышестоящей судебной инстанции, в качестве которой выступали Судебная палата (для чиновников окружного суда) или Кассационный департамент Правительствующего сената (для председателей судебных установлений), чьи постановления не подлежали обжалованию, чтобы исключить так называемые "бездельные иски" <7>, т. е. процессуальная процедура была достаточно сложной и многоступенчатой. Так, в рамках предварительного производства воспрещалось употреблять словесные объяснения истца, вызывать судью, заслушивать заключение представителя прокурорского надзора. Если же прошение истца квалифицировалось как состоятельное, то копии материалов дела направлялись привлекаемому судье для дачи объяснений, после чего назначалось закрытое судебное заседание в целях заслушивания судьи-докладчика и обер-прокурора. "Судебная палата или Сенат, признав просьбу о разрешении отыскивать убытки подлежащей удовлетворению, - гласила ст. 1335 УГС, - назначает окружной суд, в который проситель может обратиться с иском о вознаграждении сих убытков" <8>. -------------------------------- <7> См.: Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1876. Т. I. С. 124; Громов И. А. Участие прокурорского надзора в гражданском процессе. СПб., 1915. С. 60 - 61. <8> Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1553.

Дальнейшее гражданское судопроизводство по иску о возмещении убытков подчинялось общим правилам (ст. 1336). При этом истец должен был императивно выбрать ответчика, которым могло выступать государство в лице казны, если судебный чиновник являлся представителем казны и совершил виновный проступок; либо ответчиком по иску могло быть должностное лицо при условии осуществления им делегированной публичной власти и наличия mea culpa. Субсидиарной ответственности государства за виновные действия судебных чиновников российский дореволюционный процессуальный закон не фиксировал. Хотя, скажем, в ряде немецких княжеств превалировало другое мнение, благодаря которому вводилась кумулятивная, элективная, субсидиарная ответственность государства за проступки различных должностных лиц. Однако в России обыкновенно денежные суммы взыскивались за счет казны, ибо государство не рассматривалось сквозь призму широко распространенной в тот период времени концепции "Государство - это юридическое лицо", расценивавшей любую страну как <9>. Иначе говоря, в виде поручителя, взявшего на себя дополнительное обязательство отвечать перед гражданами за качество работы всего наемного чиновничьего аппарата <10>. -------------------------------- <9> См.: Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 383 - 385. <10> См.: Музыканкина Ю. А. Методологические проблемы формирования научного знания о юридической ответственности государства перед человеком // История государства и права. 2010. N 8. С. 43 - 45.

Между тем, как подчеркивал Н. Лазаревский, Кассационный департамент крайне редко прибегал к своим дискреционным разрешительным полномочиям, фактически отказывая лицам в осуществлении правосудия и сдерживая подачу исков <11>. Более того, Соединенное присутствие Первого и Кассационного департаментов вынесло отдельное интерпретационное Определение от 23 ноября 1895 г. N 172, в котором было отмечено, что "не всякая неправильность этого рода подходит под действие ст. 1331, случаи, допускающие применение сего закона, представляются исключительными. Возможность ошибочного толкования закона предусмотрена самим законодателем, установившим пересмотр дел в различных судебных инстанциях, и отправление правосудия сделалось бы невозможным при установлении имущественной ответственности за толкование закона, признанного высшим судебным местом неправильным" <12>. -------------------------------- <11> См.: Лазаревский Н. Указ. соч. С. 582. <12> Цит. по: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства... С. 1547.

Другими словами, гражданско-правовая ответственность судей, по мысли высших судебных учреждений Российской империи, могла наступать только при обнаружении в их действиях злого умысла или пристрастия, сопряженного с неправильным толкованием и применением законодательных актов, которые составлены предельно понятно, как в самом судебном разбирательстве, так и при постановлении окончательного вердикта <13>. При всем том нельзя сказать, что материализация ст. ст. 1331 - 1337 УГС всегда и повсеместно являлась единообразной. И все же, несмотря на всю свою сдержанность в данном вопросе, судебные органы старались наметить тот однозначно правильный путь, который бы позволил при отправлении правосудия соблюсти равновесие частных и государственных интересов. -------------------------------- <13> См.: Бойцова Л. В. Ответственность судей по российскому дореволюционному законодательству // Правоведение. 1992. N 1. С. 65 - 66.

Не все были полностью согласны с подобным правоприменительным подходом. Так, К. П. Змирлов указывал, что на самом деле в первоначальном проекте Устава действительно ответственность судей трактовалась как один из способов обжалования соответствующих решений, но затем Государственный Совет рекомендовал выделить главу об ответственности суда из книги, говорящей об обжаловании правоприменительных актов. Отсюда никоим образом нельзя приравнивать процессуальные процедуры предъявления иска о возмещении убытков, вследствие неправильного правосудия, и пересмотра судебных решений вышестоящими инстанциями <14>. -------------------------------- <14> Приводится по кн.: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства... СПб., 1912. С. 1551.

Приведенные аргументы являлись безупречными, ведь было совершенно очевидно, что глава вторая Устава гражданского судопроизводства "О взыскании убытков с судей, прокуроров и других чинов судебного ведомства" вовсе не идентична механизму правового регулирования, соотносящемуся с пересмотром не вступивших и вступивших в законную силу судебных решений, у которого совершенно иные цели и задачи. По этой причине судебная практика признала необходимым различать случаи, связанные с просьбами о взыскании убытков с судей, и апелляционные (кассационные) прошения о пересмотре решений органов правосудия. Ad rem определялось, что иски об истребовании убытков можно заявлять при нанесении тяжущимся вреда неправильными или пристрастными действиями судьи, а отмена решения по причине ошибочного применения закона не порождает личной ответственности судей и обременений государственной казны. Но и здесь вкралась трудность процессуального свойства: так называемые неправильные действия судьи, презюмирующие личную имущественную ответственность, могли иметь место и без какого-либо умысла, например при применении либо толковании закона, а это, в свою очередь, суть основание отмены решения, но не для подачи иска. В связи с этим В. А. Волконский допустил, что исковые требования следует заявлять, когда допущено явное неправильное применение или толкование предельно понятного закона. Вот что он писал по этому поводу: "Ошибочное толкование законов не имеет последствием имущественную ответственность лица судебного ведомства, когда судья толкует и применяет закон по крайнему разумению, не дозволяя себе небрежности, то такая ответственность может иметь место в том случае, когда причина неправильного толкования законов лежит вне категории чисто судейского толкования и когда допущено явно неправильное применение или толкование закона, изложенного ясно. Таковые действия лица судебного ведомства, даже при отсутствии пристрастия, уже потому не могут оставаться безнаказанными, что обусловлены явною небрежностью или другими причинами, ничего общего не имеющими ни с добросовестным судейским толкованием, ни с надлежащим исследованием дела" <15>. -------------------------------- <15> Волконский В. А. Ответственность должностных лиц судебного ведомства... С. 151 - 152.

Это мнение полностью разделил другой известный правовед, И. М. Тютрюмов <16>. Судебная практика последней четверти XIX в. также стала придерживаться описанной тезы <17>. Только в 1905 г. в проекте Гражданского уложения предполагалось установить законодательное ограничение материальной ответственности судей и казны случаями умысла либо грубой неосторожности <18>. -------------------------------- <16> См.: Тютрюмов И. М. Указ. соч. С. 1547. <17> Подробно см.: Победоносцев К. П. Судебное руководство: Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. СПб., 1872 (переизд.: М., 2004). <18> См.: Бойцова Л. В. Ответственность государства и судей за вред, причиненный гражданам при отправлении правосудия // Журнал российского права. 2001. N 9. С. 59.

Таким образом, следует констатировать, что отечественное дореволюционное процессуальное законодательство включало в себя особый правовой режим, цель которого состояла в привлечении к гражданско-правовой ответственности чиновников и государства в лице казны за вред, причиненный при отправлении правосудия по гражданским (уголовным) делам. Несмотря на все объективные трудности в данной сфере, настоящий материально-процессуальный режим с переменным успехом функционировал вплоть до событий 1917 г., что влекло за собой заинтересованность представителей судейского сообщества в вынесении постановлений, соответствующих действительным обстоятельствам коллизии, вне ссылок на принцип независимости судей и вступление в законную силу итогового правоприменительного акта. Обратное вело бы к фактическому запрету предъявления исков о возмещении вреда, т. к. если судебное решение еще не вступило в законную силу, то оно может быть обжаловано путем подачи апелляции; в случае же обретения им законной силы имеет место презумпция res judicata pro veritate habetur. Это и многое другое можно было бы учесть при реформировании ныне действующих ГК РФ и ГПК РФ в аспекте эффектной реализации института имущественной ответственности за вред, причиненный осуществлением публичной власти.

Список литературы

1. Buddeus. Rechtslexicon Weiske. 1844. S. 231. 2. Бойцова Л. В. Ответственность судей по российскому дореволюционному законодательству // Правоведение. 1992. N 1. С. 65 - 66. 3. Волконский В. А. Ответственность должностных лиц судебного ведомства за проступки служебного характера: Справочное практическое пособие. СПб., 1895. С. VII - X. 4. Громов И. А. Участие прокурорского надзора в гражданском процессе. СПб., 1915. С. 60 - 61. 5. Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 443 - 444. 6. Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1876. Т. I. С. 124. 7. Музыканкина Ю. А. Методологические проблемы формирования научного знания о юридической ответственности государства перед человеком // История государства и права. 2010. N 8. С. 43 - 45. 8. Победоносцев К. П. Судебное руководство: Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства, с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. СПб., 1872 (переизд.: М., 2004). 9. Пржевальский Г. Еще раз к вопросу о дисциплинарной и уголовной ответственности наших судей // Юридический вестник. 1880. Январь. С. 138. 10. Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1553.

Название документа