Право представления и поколенное преемство

ПРАВО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ПОКОЛЕННОЕ ПРЕЕМСТВО <*>, <1>

А. А. БАШМАКОВ

-------------------------------- <*> Bashmakov A. A. Right of presentation and generation succession. <1> Цит. по: Башмаков А. А. Право представления и поколенное преемство. СПб.: Тип. Правит. Сената, 1896. 30 с. Сохранена авторская пунктуация и орфография.

Башмаков Александр Александрович (25.12.1858, Одесса - 14.08.1943, Париж). Член-корреспондент Болгарской АН. Окончил юридический факультет Новороссийского университета со степенью кандидата (1881). Работал присяжным поверенным, мировым судьей, служил в Редакционной комиссии для составления проекта Гражданского уложения, юрисконсультом в Министерстве иностранных дел. Основная сфера научных интересов - право собственности и наследственное право. Среди трудов наиболее известны "Право представления и поколенное преемство" (1895), "О долговой ответственности наследника" (1901), "Очерки права родового, наследственного и обычного" (1911) и многие другие.

В статье известного русского цивилиста А. А. Башмакова (1858 - 1943) анализируются исторические предпосылки возникновения права представления и принципа поколенного преемства, определяются их общие черты и принципиальные различия в наследственно-правовом механизме.

Ключевые слова: наследственное право, наследование, право представления, поколенное преемство, наследственная трансмиссия.

The article of well-known russian civilist A. A. Bashmakov (1858 - 1943) analyses historical prerequisits of creation of the right of presentation and principle of generation succession, determines their common features and principal differences in inheritance-law mechanism.

Key words: inheritance law, inheriting, right of presentation, generation succession, inheriting transmission.

I

Первые попытки обобщения явлений наследственного права приводят к формулировке полезного понятия, без помощи которого немыслимо развитие системы наследственного права. Это понятие называется правом представления (representation, Reprasentationsrecht)... Обойтись без этой идеи - невозможно. Заменить ее более строгой однородной идеей, созданной из того же понятия представления, лишь очищенного критикой и более обобщенного, - весьма желательно, в виду некоторых недостатков права представления. Этот заменяющий суррогат права представления, преимущества которого будут выяснены ниже, именуется принципом поколенного преемства. Оба понятия являются ответом системы наследственного права на представленный ей запрос о том: "какое участие должны принять в наследовании более отдаленные от наследодателя поколения, когда ближайшие к нему, старшие поколения наследников, вопреки естественному порядку смертей, умрут раньше общего родоначальника, т. е. раньше наследодателя"? Умирает сын раньше отца, хотя по природе вещей отец должен умереть раньше своих детей. Причину такого неожиданного порядка в последовательности смертей - следует считать обстоятельством случайным, сводящим, против общего ожидания, в могилу молодого человека при жизни старика. Такое случайное обстоятельство не может быть призвано к роли юридического фактора в первобытной системе, свидетельствующей о слабом развитии юридического мышления. Юридическая мысль прежде всего считается с явлениями нормальными, потому что они неизбежно повторяются; они заурядны и многочисленны. Система, предусматривающая, кроме нормальных, еще случайные явления и имеющая готовый на них ответ, носит в себе задатки высшего совершенства. Она успела возвыситься от удовлетворения насущных потребностей до некоторой роскоши, ибо: иметь готовый ответ не только на нормальный, но и на случайный запрос - есть именно роскошь. Эта роскошь составляет ныне общее достояние современных кодексов. Однако нетрудно догадаться, что она есть благоприобретенная умственной работой веков. Было время, когда ее не было. В этом убеждают нас как априорная постановка самого вопроса, так и история права, на которую сошлемся далее. Мы поэтому вправе строить двойную схему наследственного права: с одной стороны - беспомощную систему наследственных преемств, лишенных всякого понятия о праве представления; с другой стороны - схему современных систем, которые без права представления обойтись уже не могут. Первые шаги правового сознания носят отпечаток материальности, т. е. самой тесной зависимости человека от конкретных явлений, без малейшего умения мыслить отвлеченно об этих явлениях. С точки зрения материального воззрения на право трудно допустить, чтобы случайное нарушение сообразного с природой нормального порядка и последовательности смертей оставалось без влияния на права отдаленных преемников. Первобытный ум поражается только теми явлениями, которые повторяются постоянно, не замечая событий редких и случайных. Поэтому предусмотрение случайных событий относится уже к системе понятий, чуждых материальному представлению права, и свидетельствует о деятельности отвлечения. Усилие юридической мысли, посредством отвлеченных приемов, отрешиться от материального отношения к действительности создает сначала понятие представления и приводит затем, по мере большей степени отвлеченности, к формулированию принципа поколенного преемства. В кругу материальных представлений наследования право преемника тесно соединяется с естественным, заурядным фактом и не более с чем. Умирает отец А, ему наследует сын его Б; с другой стороны, только в момент смерти первого может наследовать второе лицо, получая лишь то, что принадлежит первому лицу А в момент его смерти. После Б (но не раньше) ожидается смерть внука В; при этом В наследует тому же Б, получая одновременно все, что когда-то перешло от А к Б и, сверх того, все прочее, что входит в имущество Б в момент его смерти. Опять же, только в момент этой смерти может наследовать последний преемник В; он же может получить наследственно только то имущество, которое принадлежит тому же Б в момент его смерти. Такова простейшая схема наследования, исключительно предусматривающая естественный порядок смертей, когда старшие умирают раньше младших, вследствие чего предполагается наследственный переход каждый раз через промежуток одной степени. Предположим теперь, при тех же материальных понятиях, что естественный порядок нарушен: первым умирает Б. Эта смерть, согласно приведенной схеме, служит достаточным основанием для того, чтобы В немедленно получил все наследство от Б; но имущество деда не содержится в этом наследстве, ибо А еще жив. Вслед затем умирает А. Спрашивается, кому достанется его наследство? Очевидно - никому. В самом деле, один только Б был приемником, могущим наследовать в момент смерти А, а этого преемника нет более в живых. С другой стороны, В есть преемник только в отношении Б, а потому способен получить наследство лишь в тот момент, когда умирает Б; он и дедовское достояние может получить не иначе, как в момент смерти Б: но этой смерти уже быть не может, потому что она случилась ранее. Стало быть, дедовское наследство пропадает для В; он его уже получить не может. Вот к чему мы приходим, оставаясь в пределах материального представления права наследования, пока не прибегнем к помощи более отвлеченных понятий. Итак, вот первый вывод исследования: при грубо-материальном воззрении на право наследования, связывающем возникновение прав наследников с одним лишь естественным порядком смертей и исключительно с фактом смерти непосредственного предшественника или родителя, положение отдаленных поколений прямо зависит от точного наступления естественного порядка смертей. Здесь случайное явление имеет роковое влияние и своим возникновением совершенно уничтожает права отдаленных преемников.

II

Для цели нашего анализа совершенно безразлично знать, было ли когда-либо такое состояние, при котором юридическая мысль оставалась бы буквально на точке замерзания в материализме, нами принятом, как исходная точка исследования; хотя я склонен думать, что такие стадии развития должны были существовать. Можно прийти к этому убеждению на основании некоторых положительных исторических указаний. Древнейшая система в римских правовых наслоениях, я разумею строгое цивильное право, не знала принципа постепенного наследования: "Das Princip der successiven Berufung war dem Civilrecht unbekannt", говорит Windscheid (§ 5731). Эта бедность в понятиях и построениях, эта юридическая беспомощность прямо указана в тексте Ульпиана: "In legitimis hereditatibus successio non est" (Ulp. XXVI, 5). Гораздо резче говорит юрист Павел, что "сын брата, которому следовало бы наследовать, но который умер раньше принятия наследства, не может получить наследство вместо отца" ("fratre decedente antequam adeat hereditatem, fratris filius admitti non potest..." - Jul. Pauli, Sent. IV, 8, § 23). То же см. у Гая III, § 12. Если же это положение не сохранилось в догме римского права, то расширение понятий было уже делом рук претора, как это прямо признано в источниках (напр., Гай, III, § 25). Наше предположение подтверждается также и в других явлениях истории права. Укажем на крайнюю медленность и как бы осторожную постепенность, с которой распространилось право представления сперва в прямых линиях, а потом в боковых; укажем также на неравномерное распространение той же идеи в разных разветвлениях родословного древа, даже в наиболее современных кодексах. Но эти следы давно минувшего правового материализма являются лишь переживаниями такого положения дел, о существовании которого мы совершенно точных исторических указаний иметь не можем, и на которое нас наводит лишь анализ позднейших явлений. Полезная идея права представления - (или ее суррогата - поколенного преемства) - присуща уже всем правовым системам и законодательствам, с которыми приходится считаться современному юристу практику <2>). Встречаясь уже в позднейшей римской догме, самое право представления получило, однако, сознательное построение не раньше, как от позднейших комментаторов <3>). У римлян не было даже названия "jus repraesentationis". Римляне говорили: "справедливо, чтобы внуки вступали в преемство вместо отца своего" - ("aequum enim esse videtur, nepotes neptesque in patris sui locum succedere" - § 6 I. de her. quae ab intes. 3, 1). На этом выражении: "in locum succedere" построено было впоследствии "право представления", т. е. такое понятие, будто более отдаленные преемники (собственно говоря: нисходящие) наследуют в силу перешедшего на них права предшествовавшего им, но раньше умершего наследника (ср. Windsheid, § 572, пр. 4). Отсюда вытекает вывод, нередко весьма осложнявший права более отдаленных преемников, пользовавшихся правом представления, именно: -------------------------------- <2> Для Римского права ср. Shulin "Lehrbuch des Geschichte des Rom-Rechts" § 96; Sohm "Institutionen", с. 392; Arndts "Lehrbuch der Pandekten" § 479; Baron "Pandekten" § 409; Brinz "Lehrbuch der Pandekten" III Bd. erste Abth., с. 134, прим. 7; Ed. Gans "Das Erbrecht in weltgesch. Entw". II т., с. 367, прим. 320 и 321; Windscheid "Lehrbuch d. Pandekten", III т., § 572, пр. 4, 11 и 23. Источники: главн. образом - § 6 Inst. de hered, quae ab. int. (III, 1): Nov. Iustin. 118, с. 1. Средневековое герм. право не имело развитого права представления: ср. Stobbe "Handb. d. deutsch. Privatrechts", т. V, с. 92 (§ 290) A, 2 пр. 4 и с. 94; это понятие развилось не раньше XV в. (с. 95 и 96). Ср. также: Siegel "das dentsche Erbrecht nach den Rechtsquellen des Mittelalters" - § 18, далее: историч. очерк вопроса у Gruchot "das Preussische Erbrrecht" - т. III, с. 51 и след.; тут же весьма обстоятельная критика права представления в его первоначальном виде наконец: Dworzak "Kurze Erоrterungen civilistischen Inhalts" - (в "Allgem. osterreich. Gerichtszeitung" (1866 г., с. 53 и след)). Право представления в первоначальном его виде ср.: Code Civil, ст. 730, 739 и сл. в связи с литературой комментаторов: Demolombe "Traite des Successions", т. I, § 384 - 415; Marcade "Explication du Code Civil", с. 73 и след.; Baudry - Lacantinerie et Wahl "Des Successions", т. I, § 415-45; Laurent "Principes de droit civil", т. IX, V 83 и след. - Те же основания в кодексах романской группы: итальянском (ст. 729 - 733); португальском (ст. 1980 - 1984); в код. кантона Во (ст. 524 - 529) и друг. Отчасти на почве права представления стоит австрийское уложение формулировкой § 733; однако, комментаторами выводится уже понятие более отчетливого поколенного преемства (ср. контроверзу вопроса у "Unger'а: das osterreichische Erbrecht" - § 33, прим. 4 - дающую довольно полное освещение всего вопроса). Совершенно на почве поколенного преемства стоят: прусское земское право, ч. II разд. 2, § 348 - 350; ср. комментаторов: Gruchot, т. III, с. 49 - 63; Koch "Das Preussische Erbrecht", § 91 (с. 932 - 941); Dernburg, "Lehrbuch d. preuss. Privatrechts", т. III, § 189 (с. 511 - 514); Forster-Eccius "Theorie und Praxis des heutigen gemeinen preussischen Privatrechts", т. IV, с. 533 (§ 259), прим. 43 - 45. На той же почве стоит саксонское уложение (§ 2030, 2035, 2041 и 2046); цюрихское уложение (ст. 1894 - право поколенного преемства названо в русском переводе правом заступления); наконец новейшее германское гражданское уложение, § 1924 (п. 3); сюда же относятся "Motive zudem Entwurfe u. s. w" (т. V, с. 360 и 367). <3> Ср. Koch "Successio ab intcstato, § 12; Stryk "tract-de Sucess ab intest" - Diss. I, cap. L, § 68; Gmelin "historia repraesentationis ex jure civili - § 4.

а) на них переходили все недостатки, поражавшие правоспособность стоявшего в промежутке лица, несмотря на то, что этого лица уже не было в живых и что оно при жизни вовсе не прикасалось к наследству; даже одна его субъективная неспособность наследовать распространялась и на представляющего его преемника; б) мало того, лицо, вступавшее, по праву представления, в преемство, могло уже только в том случае наследовать более отдаленному наследодателю, если оно, вместе с тем, наследовало и ранее умершему, представляемому, лицу; так что малейшее препятствие к переходу прав представляемого лица к его представителю делало невозможным переход наследства, хотя это наследство переходило только фиктивно через голову ранее умершего лица. Таким образом, ради построения фикции представления, приносились в жертву вполне реальные интересы семейного союза: недостатки правоспособности ранее умершего лица вредили вполне правоспособным живым лицам. Наконец, получалось такое противоречие, что фикция, т. е. мнимое положение права, созданное для освобождения заинтересованных лиц от грубого материализма в праве, эта самая фикция сделалась столь же стеснительной, как и замененный ею правовой материализм. Это и побудило юриспруденцию отделаться от этой фикции, поставив отдаленного преемника в непосредственное отношение "jure proprio" к наследодателю, присваивая ему не самое право умершего на наследство, а лишь ту меру прав, какая следовала бы ему, будь он в то время жив. Внук, по этому новому построению, наследует деду по собственному своему праву внука, а не вследствие перехода на него наследства от ранее умершего отца. Но при этом мера такого права для внука есть та же доля в имуществе деда, на которую мог рассчитывать его отец. Построение этого нового понятия исходит из того, что призваны наследовать все, наследники со своими же наследниками и наследниками таковых без ограничения, и все эти лица призваны по своему собственному и непосредственному праву; но ближайший наследник (по прямой линии) препятствует осуществлению прав дальнейшего преемника, пока он жив. Как только его нет, препятствие отпадает, и отдаленный наследник прямо получает доступ к наследству. Эта новейшая теория, которую мы будем называть теорией поколенного преемства, заменила устаревшее, сочтенное ныне за ошибочное, учение о "праве представления" (ср. Windscheid, § 572; Unger, § 33, пр. 4). Старая теория "представления" резче всего выражена во французском "Code Civil", что в особенности видно из сопоставления ст. 739, 743, 744 и 848 этого кодекса. Содержание этих статей общеизвестно. В силу "права представления" представляющий вступает на место, в степень и права представляемого. Это право самим законодателем именуется "фикциею закона", т. е. юридическим вымыслом, не согласным с фактами и потому не допускающим вовсе какого-либо распространительного толкования. "По праву представления можно заступать не живых лиц, а лишь умерших" (ст. 744). Таким образом, если наследство не достается намеченному в законе лицу вследствие того, что это лицо отрекается или попадает в недостоинство, то его детям это наследство уже не достанется по праву представления; но оно перейдет к ним с того момента, когда не окажется более близких конкурентов, по счету степеней, отделяющих их от наследодателя. Отсюда двойственность путей, которыми отдаленный потомок может получить наследство: а) по праву представления (par representation); б) по собственному праву (de son propre chef). Эта двойственность служит фундаментом довольно сложного построения. Предположим, что у наследодателя есть два сына, из коих один отрекается от наследства, другой признан недостойным. От первого сына наследодатель имеет одного внука; от второго же сына трех внуков. Наследство поделится не однообразно в случае существования или не существования права представления. В первом случае пришлось бы трем последним внукам поделить половину наследства; в последнем же предположении каждый внук получит 1/4 наследства. Это последнее положение и имеет место во французском праве. (Marcadе, III, с. 77). По вопросу о зачете полученного дара эта разница также заметна. "Сын, вступая по собственному праву в наследство после дарителя, не обязан к возврату (т. е. зачету) того, что досталось в дар его отцу, хотя бы он и принял наследство после него последнего" (ст. 848). Так, например, сын наследодателя отрекается от наследства, и оно переходит к внуку. Между тем отрекшийся сын получил от отца, при жизни последнего, 1000 рублей в дар. Внук получает все наследство без удержания этих 1000 рублей в зачете, ибо он уже наследует деду не по праву представления своего отца, а самостоятельно, без перехода на него той обязанности зачета, которая лежала бы на его отце, отрекшемся от наследства. Предположим двух сыновей, из коих один отрекается от наследства, а другой согласен принять. Не следует полагать, что часть отрекшегося достанется его детям. Нет, коль скоро жив его брат, все наследство сосредоточивается в его руках, и дети отрекшегося, не имея права представления, устраняются вовсе. Они могут получить наследство от своего собственного имени (de leur chef) только тогда, когда у их деда других сыновей не окажется. Указанная двойственность французской системы является логическим выводом из права представления старой формации, вполне уподобляющегося как бы фиктивному открытию в одно и то же время двух наследств - наследства действительного наследодателя и наследства ранее умершего его наследника. Поэтому применение такого права представления к живому лицу немыслимо. Ясно, однако, что право представления, признаваемое за потомками лишь умершего лица, слишком узко: это чувствуется и в попытках юриспруденции, создающей как бы второе, более бледное и неопределенное право представления, которое называют самостоятельным правом замещения выбывшего из счета наследника. При этом смешиваются признаки того и другого порядка, что, впрочем, довольно естественно, ибо коренного разграничения не может быть там, где природа отношений одна и та же и вовсе не нуждается в фиктивных перегородках. В самом деле, какой смысл в том, чтобы дети недостойного или отрекшегося наследника удовлетворялись по другому долевому расчету, нежели дети умершего наследника? Реального смысла тут вовсе нет, и все эти частности должны быть подведены под один общий знаменатель. А этим общим знаменателем является, как это будет изложено ниже, обобщенный принцип поколенного преемства. Некоторые отголоски законной фикции права представления мы видим и в австрийском уложении. Из сопоставления § 541, 732 и 780 видно, что те же идеи, которые выражены во французском кодексе, наиболее резко нашли и в австрийском праве свое выражение в том, что недостойный или отрекшийся наследник, пока жив, исключает от наследства своих детей. Это выводится из узкого построения прав отдаленных преемников на праве представления с тем, что "представлять" нельзя живого человека (ср. Unger, Das usterr. Erbrecht, с. 136 - 138). Далее, следы французских воззрений заметны и в нашем X томе Свода законов, в ст. 1123, 1124 - 1125: что касается ст. 1262, то она, по нашему мнению, противоречит идее права представления в ее чистом виде. Эта статья, допуская переход имущества от дедов к внукам, заступающим детей наследодателей, избавляет их, однако, от платежа родительских долгов. Такое положение признается и французской юриспруденцией (ср. Demolombe "Des Successions" т. I, § 399). Мы склонны думать, что упомянутый в этой статье термин "права представления" не согласован с общей теорией, подразумеваемой под этим названием. Эта статья, по нашему мнению, относится к другой системе самостоятельных прав отдаленных преемников, наследующих в силу начала "поколенного преемства".

III

Цель и польза "идеи представления", так же как и "принципа поколенного преемства", - одни и те же и состоят в том, чтобы обеспечить отдаленных преемников от того рокового воздействия случайных явлений, о котором мы упоминали выше. Мы видели, что при грубо-материальном состоянии права случайные нарушения нормального порядка смертей (именно: вымирание младших раньше старших) совершенно уничтожает права отдаленных преемников. Напротив, коль скоро допущена идея "представления" или идея "поколенного преемства", те же права отдаленных преемников поставлены в совершенную независимость от случайных явлений; они ограждены до такой степени, что эти лица получают даже то же самое по наследству, независимо от того, кто умрет раньше, старший или младший, родитель или потомок. С этой точки зрения можно сказать, что оба понятия объединяются, как разновидности одного единого юридического принципа. Отрешимся на минуту от соображения неравных достоинств, в других отношениях, "права представления" и "поколенного преемства". Мы можем допустить, что в достижении вышеуказанной полезной цели, ради которой оба понятия призваны к жизни, они как в одном, так и в другом виде вполне достигают этой цели, вполне служат интересам отдаленных преемников, ищущих и требующих защиты от воздействия случайных явлений, клонящихся к разрушению их прав. С этой точки зрения необходимо подыскать общий, отвлеченный термин, равно выражающий как право представления, так и поколенное преемство и могущий объединить их в общем принципе, лежащем в основании того и другого понятия. Общая их формула такова: обе идеи сводятся к основному принципу уравнения разностепенных преемств. Мы видели, что при существовании материального построения наследственных прав разностепенные преемства далеко не уравнены. Для меня вовсе не безразлично основывать надежду получить наследство от А на том, что я состою его преемником в первой, во второй или в третьей степени. Как сын, я вполне обеспечен; как внук, я уже рискую; но как правнук, я подвергаюсь уже несравненно большему риску. Мы видели выше, что корень этой возрастающей опасности для разностепенных преемников кроется в одном-единственном обстоятельстве: полной их необеспеченности (в системе правового материализма) от влияния случайных причин, могущих нарушить естественное чередование смертей. Коль скоро, путем отвлеченного построения, найдена возможность устранить подобный риск, упрочив права отдаленных преемников до такой степени, что они все равно получат одно и то же наследство, будь они в первой, во второй или в третьей степени преемства, то в устранении грозившего им риска мы должны признать именно уравнение прав отдаленных преемников с ближайшими, а в идее "представления", или "поколенного преемства", приходится видеть осуществление сказанного принципа уравнения разностепенных преемств. Единственное уравнение преемств, которое достигается этими юридическими идеями, есть устранение неуравнительности преемников вне действия времени. Иначе говоря, если моему внуку суждено получить наследство только через тридцать лет на том основании, что в день открытия моего наследства сын мой жив, то никакая юридическая идея не избавит его от всех рисков, сопряженных с выжиданием тридцати лет. Но если в момент моей смерти остается в живых только внук мой и он, по праву представления или поколенного преемства вступит вместо моего умершего сына, то действие времени тут уж ни при чем, а потому его должна оградить упомянутая юридическая идея. Она окажет моему внуку такую услугу, в силу которой он уже не потерпит от отдаленности степени. Действие принципа уравнения разностепенных преемств будет полное и ничем не ограниченное.

IV

Перед тем, как пойти далее в настоящем исследовании, необходимо отмежевать общую область идеи "представления" и "поколенного преемства" со стороны весьма родственного с ними понятия "трансмиссии". До сих пор, говоря об "уравнении разностепенных преемств", мы обращались к такого рода примерам, как уравнение преемств: сына, внука, правнука. Мы установили таким образом уравнение таких преемств, которые друг от друга отличаются только неравенством степеней в отношении предполагаемого наследодателя. Но все они числятся преемниками того же наследодателя по общему кровному родству. В приведенных примерах всегда было такое обстоятельство, благодаря коему каждый призываемый преемник являлся одновременно отдаленным преемником самого наследодателя и ближайшим преемником другого промежуточного лица, оставленного вне счета за смертью. Было бы легко по этому пути соблазниться дальнейшими обобщениями, перенося уравнение преемств на всех наследников ранее умершего преемника. Но в этом и состоит опасность смешения с принципом трансмиссии.

В первый муж мой брат Я жена моей жены О О О

О О А Б единоутробный наш сын брат моего сына

Предположим, что в день открытия моего наследства уже нет в живых умершего без потомства моего сына А. Остаются в живых только мой брат В и единоутробный брат моего сына, т. е. пасынок, по имени Б. Спрашивается, кому достанется мое наследство: брату моему В или пасынку Б? Несомненно - брату моему В. Ответ будет один и тот же, как по X тому Свода, так и по французскому и другим кодексам. Мотивировка такого ответа сведется, большей частью, к простой ссылке на известный принцип, что свойство никаких прав не дает. Брат, за неимением у меня детей, должен наследовать; пасынок же, как свойственник, устраняется. Положим, такие истины бесспорны. Однако такая мотивировка весьма слаба для данной постановки вопроса об уравнении разностепенных преемств. Ведь, скажут нам, перейди наследство к моему сыну, такое наследство, за смертью моего сына, уже непременно перешло бы к моему пасынку. Для моего пасынка неестественное умирание моего сына, раньше меня, старшего летами, является именно той роковой случайностью, о которой мы говорили выше. Благодаря этой случайности мой пасынок наследства не получит. Стало быть, не вправе ли он требовать в свою пользу того же самого "уравнения разностепенных преемств", которое мы допустили бы для моего внука, т. е. для такого же преемника моего сына, как и обездоленный ныне пасынок мой? Нет, пасынок на указанный принцип не сошлется, потому что этот принцип уравняет преемников, хотя и разностепенных, но все же не чуждых ни мне, ни сыну, т. е. ни мне, ни последнему до них преемнику. Эта двойственная связь есть один из постулатов разрабатываемого нами принципа. Спрашивается - почему? Потому, что историческое оправдание этого принципа, как мы уже видели, кроется в стремлении устранить значение случайных явлений. Такое стремление согласуется с одним из самых могучих стимулов к развитию правовых институтов. Спрашивается, на чем же основываются надежды пасынка, даже допуская то, что он заинтересован в естественном порядке смертей, сначала моей, а потом сына моего. Вся надежда пасынка и тогда основана на чисто случайном обстоятельстве, т. е. бездетности моего сына. Между тем, принцип уравнения разностепенных преемств создан для такого устранения влияния случайных причин, которое шло бы в пользу постоянно действующих и неизменных сил, дающих жизни закономерный облик. Устранение же одной случайности является целью безразличной, для которой этот принцип не создан. Вот почему пасынку не будет пользы ни от идеи "представления", ни от "поколенного преемства". Они для него не созданы. Но он может, при наличности некоторых специальных условий и обстоятельств, воспользоваться "трансмиссией". Прежде всего требуется, чтобы сын пережил меня, хотя бы на мгновение перед тем как передать наследство моему пасынку. Дальнейшие подробности здесь неуместны. Они входят в учение о трансмиссии.

------------------------------------------------------------------

Название документа