Субсубаренда нежилого помещения... возможна?

(Петров Д.)

("ЭЖ-Юрист", 2010, N 6)

Текст документа

СУБСУБАРЕНДА НЕЖИЛОГО ПОМЕЩЕНИЯ... ВОЗМОЖНА?

Д. ПЕТРОВ

Дмитрий Петров, кандидат юридических наук, доцент кафедры коммерческого права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

ГК РФ специально предусматривает возможность передачи имущества в субаренду (ст. ст. 615, 618, 638, 647, 660) либо запрета таковой (ст. 631). Но практика коммерческого оборота диктует необходимость передачи субарендатором имущества (зачастую нежилых помещений) в пользование иным лицам. Так возникает субсубаренда (вторичная, последующая субаренда), для существования которой имеются все правовые основания.

Согласно ст. 608 ГК РФ право сдачи имущества в аренду принадлежит его собственнику или управомоченным им (законом) лицам. Учитывая закрепляемую в ст. 421 ГК РФ свободу участников гражданских правоотношений в заключении договора, полагаем, что последующая делегация прав владения и пользования за пределами указанного в законе уровня (аренда, субаренда) возможна.

Поэтому возможны субсубарендные отношения, субсубсубарендные отношения и т. д. Число последующих делегаций права аренды будет определяться хозяйственными устремлениями субъектов.

Материалы судебной практики свидетельствуют о возможности субсубарендных отношений. Довод о том, что п. 2 ст. 615 ГК РФ не оговорена возможность сдачи недвижимого имущества во вторичную субаренду, был отклонен судом как основанный на неправильном толковании указанной правовой нормы (Постановление ФАС ЦО от 09.02.2006 N А68-ГП-103-104-246/4-04).

Заключенные лицом на основании договора субаренды последующие договоры субаренды суд оценил как незаключенные в контексте ст. 607 ГК РФ, поскольку в них отсутствуют данные, позволяющие определенно установить объект субаренды, но не в качестве недействительных по причине субсубарендных отношений (см. решение АС г. Москвы от 11.09.2008 N А40-31232/08-82-298, Постановлением ФАС МО от 26.01.2009 N КГ-А40/13110-08 данное решение оставлено без изменения).

Наличие согласия обязательно

Также не вызвало нареканий у суда и сторон заключение договора субсубаренды между субарендатором (передающим помещение в субсубаренду) и субсубарендатором (см. Постановление ФАС МО от 22.12.2008 N КГ-А40/11703-08).

Рассматривая отношения субсубсубаренды, суд отметил, что арендатор вправе сдавать арендованное имущество в субаренду лишь с согласия арендодателя. Анализируемый договор субсубсубаренды недействителен по основаниям ничтожности, предусмотренным ст. 168 ГК РФ, поскольку собственник нежилых помещений, составивших предмет договора, не предоставил истцу права сдачи спорного имущества в субаренду (см. Постановление Девятого ААС от 29.08.2006, 05.09.2006 N 09АП-10131/2006-ГК).

Важно соблюсти императивное требование ГК РФ о необходимости наличия согласия арендодателя на передачу нежилого помещения в субсубаренду и последующие делегации права аренды, что прямо вытекает из п. 2 ст. 615 ГК РФ. В противном случае соответствующий договор (субсубаренды и пр.) будет ничтожным по ст. 168 ГК РФ.

Пункт 2 ст. 615 ГК РФ не устанавливает порядок и форму дачи арендодателем согласия на совершение арендатором сделок субаренды, перенайма и других упомянутых в данном пункте. Следовательно, по воле сторон договора аренды согласие арендодателя может быть выражено или в самом договоре, что освобождает арендатора от обязанности получать такое согласие на каждую конкретную сделку (п. 18 Обзора практики разрешения споров, связанных с арендой, утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ от 11.01.2002 N 66), или путем подписания арендодателем документа, в котором будет содержаться его согласие.

Право субсубаренды при прекращении субаренды

Договор аренды и договор субаренды соотносятся между собой как основной и производный, в силу чего судьба договора субаренды определяется судьбой договора аренды. Поэтому и существование договора субаренды возможно только в пределах срока существования договора аренды и ничтожность договора аренды вызывает ничтожность договора субаренды.

По общему правилу (ст. 618 ГК РФ) досрочное прекращение договора аренды влечет прекращение заключенных в соответствии с ним и договора субаренды, и договора субсубаренды. Субарендатор в этом случае имеет право на заключение с ним договора аренды на имущество, находившееся в его пользовании по договору субаренды, в пределах оставшегося срока субаренды на условиях, соответствующих условиям прекращенного договора аренды.

Бездействие субарендатора влечет для него неблагоприятное последствие в виде прекращения договора субаренды. Поэтому субарендатор либо должен предъявить требование о заключении договора аренды (см. Постановление ФАС МО от 22.12.2008 N КГ-А40/9720-08), либо арендодатель, истребуя у субарендатора имущество, должен доказать, что субарендатор не воспользовался правом на заключение с истцом договора аренды, иначе договор субаренды нельзя считать прекратившим свое действие (Определение ВАС РФ от 24.09.2009 N ВАС-9521/09).

Требование о заключении договора аренды должно быть оформлено в виде проекта договора аренды. В целях реализации предусмотренного п. 1 ст. 618 ГК РФ права субарендатор обязан до истечения срока договора аренды обратиться с соответствующим предложением (офертой) к арендодателю. Поскольку оферта должна быть достаточно определенной и выражать намерение лица, сделавшего предложение, а также содержать все существенные условия договора (ст. 435 ГК РФ), договор аренды на срок более года, а если хотя бы одной из сторон договора выступает юридическое лицо, независимо от срока должен быть заключен в письменной форме (п. 1 ст. 609 ГК РФ), то направленное арендодателю письмо с просьбой заключить договор аренды не может быть признано офертой. В этом случае необходимо направлять проект договора аренды, который и будет являться надлежащей офертой. Если на эту оферту (проект договора) от стороны, для которой заключение договора обязательно, не последует извещение об акцепте, либо об отказе от акцепта, либо об акцепте оферты на иных условиях в течение 30 дней со дня получения оферты, то у субарендатора в силу п. 4 ст. 445 ГК РФ возникнет право на обращение в суд с требованием о понуждении заключить договор (Постановления ФАС СЗО от 24.04.2009 N А56-9570/2008, ФАС ПО от 04.02.2004 N А55-2641/03-24).

Поскольку ГК РФ прямо закрепляет право субарендатора требовать заключения договора аренды, то способом защиты права субарендатора будет предъявление требования о понуждении заключить договор аренды, что подтверждается материалами судебной практики (Постановление ФАС ДВО от 25.12.2007 N Ф03-А73/07-1/5921).

Вместе с тем ни ГК РФ, ни другой закон прямо не предусматривают право субсубарендатора на заключение договора субаренды в случае досрочного прекращения договора аренды, влекущего прекращение заключенного в соответствии с ним договора субаренды и всех последующих договоров субсубаренды.

Поэтому субсубарендатор в силу формального толкования нормы п. 4 ст. 445 ГК РФ не имеет права предъявить требование о заключении с ним договора субаренды на имущество, находившееся в его пользовании по договору субсубаренды, если субарендатор реализовал свое право на заключение с ним договора аренды в пределах оставшегося срока субаренды на условиях, соответствующих условиям договора аренды. Не будет такого права у субарендатора и в том случае, если субарендатор не реализовал свое право, предусмотренное п. 1 ст. 618 ГК РФ, и не заключил договор аренды.

Однако заключение договоров субсубаренды действующим законодательством не запрещено, а такое формальное толкование в значительной мере ограничивает права субсубарендатора. ГК РФ регламентированы права сторон на втором уровне делегации права пользования (отношения между арендатором (субарендодателем) и субарендатором). Досрочное прекращение договора аренды (делегации права аренды первого уровня) влечет право субарендатора (пользователя при делегации второго уровня) требовать заключения договора аренды на условиях прекращенного договора аренды. Приобретая право аренды при делегации первого уровня, субарендатор становится на место арендатора, а право субаренды (делегация второго уровня) прекращается.

Вместе с тем отношения делегации права аренды третьего (субсубаренда) и последующего уровней (субсубсубаренда и т. д.), непосредственно не запрещаемые гражданским законодательством и допускаемые судебной практикой, гражданским законодательством прямо не урегулированы. Отсутствует и обычай делового оборота, применимый к таким отношениям.

Если отношения по делегации права аренды второго уровня трансформируются в отношения делегации первого уровня с соответствующим изменением условий (как правило, условия права аренды первого уровня имеют более льготный характер), то представляется несправедливым полагать наличие запрета для субсубарендатора на предъявление требования о заключении с ним договора субаренды на имущество, находившееся в его пользовании по договору субсубаренды.

Статьей 6 ГК РФ оговорено, что в случае, когда гражданские правоотношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к подобным отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона).

Исходя из этого можно предположить, что в порядке аналогии закона субсубарендатор имеет право предъявить требование о заключении с ним договора субаренды (на условиях прекращенного договора субаренды), если субарендатор реализовал свое право на заключение с ним договора аренды.

По общему правилу бездействие субарендатора, не потребовавшего заключения договора аренды, приводит к прекращению договора субаренды. Должны считаться прекращенными и договоры субсубаренды. Тем не менее договоры субсубаренды действительны, если арендодатель дал согласие на их заключение, из чего следует его осведомленность о наличии лиц, заинтересованных в продолжении использования арендованного объекта.

Поэтому, если субарендатор не реализовал свое право и не заключил договор аренды, считаем возможным в порядке аналогии права возникновение у субсубарендатора права при досрочном расторжении договора аренды требовать от арендодателя заключения с ним договора аренды в пределах оставшегося срока субсубаренды.

------------------------------------------------------------------

Название документа

Вопрос: Четверым наследникам завещана квартира. Пока завещание признавали правомочным, квартира по поддельному свидетельству о наследовании была отчуждена и продана два раза. Последний владелец получил квартиру в новом доме, поскольку дом, в котором квартира была куплена, снесли. По какой статье ГК РФ следует предъявлять исковые требования и какая именно должна быть формулировка? Первая сделка - мошенническая. На каких основаниях нам оспорить последующие сделки? И стоит ли признавать последующего владельца недобросовестным?

("ЭЖ-Юрист", 2010, N 6)

Текст документа

Вопрос: Нам - четверым наследникам - в равных долях завещана квартира. Пока в судах завещание признавали правомочным, квартира по поддельному свидетельству о наследовании по закону была отчуждена, а затем продана два раза. Последний владелец получил квартиру в новом доме, поскольку дом, в котором квартира была куплена, снесли. По какой статье ГК РФ следует предъявлять исковые требования и какая именно должна быть формулировка? Иск уже заявлен по ст. 302 ГК РФ. Первая сделка - мошенническая. На каких основаниях нам оспорить последующие сделки? И стоит ли признавать последующего владельца недобросовестным, так как он проявил неосмотрительность и неосторожность при покупке квартиры?

С. Скитева, г. Москва

Ответ: В изложенной ситуации существенным препятствием к виндикации квартиры (ст. 302 ГК РФ) является тот факт, что истребуемое имущество уже не существует в натуре. В судебной практике однозначно прослеживается, что истребование по суду имущества из чужого незаконного владения как способ защиты вещного права возможно при условии, что истребуемое имущество фактически находится во владении ответчика (п. 22 Постановления Пленума ВАС РФ от 25.02.98 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и иных вещных прав").

Таким образом, в удовлетворении исковых требований о виндикации должно быть отказано с указанием на то, что последняя невозможна ввиду сноса дома, где находилась квартира. При этом в нормах о виндикации отсутствует механизм, позволяющий признать имущество, являющееся экономическим эквивалентом утраченного, объектом виндикации.

Открытым остается вопрос о возмещении убытков, причиненных действиями, направленными на незаконное отчуждение имущества лицом, которому оно было вверено. Мы не будем подробно останавливаться на этом аспекте, так как при подделке свидетельства о праве на наследство такое лицо, вероятно, отсутствовало.

Другая возможность получить имущественное удовлетворение для собственника сводится к требованию о возмещении вреда последним владельцем квартиры. Возникновение обязанности возместить вред (п. 6 ст. 8 ГК РФ) не связано с наличием либо отсутствием правоотношений между сторонами, но ставится в зависимость от противоправного поведения причинителя вреда. Противоправность поведения можно установить в случае, если недобросовестный приобретатель заведомо осуществлял неправомерное владение, в результате которого, например, имущество погибло, утрачено и тем самым законному собственнику причинен вред. Предъявление данного требования носит самостоятельный характер, оно может быть заявлено как альтернатива виндикации, особенно когда та невозможна. Однако исходя из общих положений о причинении вреда вина последнего владельца в утрате имущества отсутствовала, ведь снос дома был осуществлен на основании акта компетентных органов. В связи с этим удовлетворение требований о возмещении вреда в размере рыночной стоимости утраченного объекта маловероятно.

Наиболее перспективным способом удовлетворения имущественных интересов собственника мы считаем следующий. Владелец при сносе объекта виндикации обладал и реализовал свое право на компенсацию - получил с целью оформления в собственность новую квартиру. Таким образом, существовавшее абсолютное право на получение компенсации было реализовано в отношении ненадлежащего собственника. То есть при доказанности того факта, что правом собственности на уничтоженный объект обладал другой субъект, выявляется нарушение его права на заключение договора с компетентными органами на получение квартиры в качестве компенсации. Соответственно, имеет смысл заявлять требование о переводе прав и обязанностей стороны по договору с компетентными органами на нового собственника.

Следует отметить, что данная правовая конструкция требует кропотливой работы, связанной с материально-правовым обоснованием требования. Вопрос о том, насколько этот способ защиты является надлежащим, спорный, поскольку применение его оправданно только в случаях, прямо предусмотренных законом. С другой стороны, правовая сущность такого способа основана на ситуации, когда совершенная сделка в целом является незаконной по ее субъектному составу и, следовательно, в этой части должна быть признана недействительной. Однако, поскольку в остальном сделка законна, нет необходимости ее расторгать. Следует заменить субъект - сторону.

В данной ситуации можно также упомянуть требование законного собственника о понуждении заключить договор на предоставление новой квартиры с компетентным органом. При этом, разумеется, требуется оценка ничтожности договора, заключенного с фактическим владельцем спорной квартиры. По общему правилу понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законом или добровольно принятым на себя обязательством. В частности, из нормы ст. 32 ЖК РФ прослеживается обязанность органа государственной власти или местного самоуправления предоставить собственнику компенсацию в том или ином виде за уничтоженное жилое помещение.

Подведем итог. Заявленный автором вопроса иск о виндикации не подлежит удовлетворению из-за отсутствия объекта. При этом доказывание обстоятельства недобросовестности последнего владельца в рассматриваемой ситуации вообще не имеет принципиального значения. Для получения имущественного удовлетворения собственнику стоит обратиться в суд с таким иском, по которому в круг ответчиков будет включен государственный (муниципальный) орган с целью оценки обязанности последнего предоставить экономический эквивалент уничтоженного объекта законному собственнику.

Элла Глуховская

газета "ЭЖ-Юрист"

------------------------------------------------------------------

Название документа

Интервью: Книга обязанного лица

("ЭЖ-Юрист", 2010, N 6)

Текст документа

КНИГА ОБЯЗАННОГО ЛИЦА

А. А. ГЛУШЕЦКИЙ

Конституционный Суд РФ, проверяя нормы Закона об АО, касающиеся ответственности акционерного общества и регистратора за утрату акций, на предмет соответствия их Основному Закону, в цепочке "эмитент - регистратор - акционер" дополнительно защитил наиболее слабое звено - акционера. Решение высшей судебной инстанции, которое было вынесено в конце января, комментирует генеральный директор Центра корпоративных стратегий профессор Андрей Анатольевич Глушецкий.

После многолетних скитаний по арбитражным судам вопрос, кто же отвечает перед акционером за утрату акций - АО или регистратор, стал предметом рассмотрения в Конституционном Суде. Андрей Анатольевич, как Вы оцениваете позицию Суда?

- Проблема защиты прав акционеров в случае незаконного списания акций в системе ведения реестра не нова. Прецедентов масса. Можно привести примеры, когда таким образом были списаны акции в крупнейших акционерных обществах, таких как Газпром, ЛУКОЙЛ, Сбербанк. По данному вопросу арбитражные суды, а затем и КС РФ заняли позицию о солидарной ответственности общества и регистратора за убытки, причиненные акционеру в результате неправомерной утраты акций в системе ведения реестра.

Для того чтобы понять точку зрения, которую, на мой взгляд, абсолютно обоснованно заняли суды, необходимо уяснить природу реестра. Реестр - это книга обязанного лица, то есть эмитента. Первые реестры возникли в середине XIX в. с появлением именных ценных бумаг, когда эмитент осуществлял права в отношении конкретного лица. Еще тогда актуализировался вопрос, как эффективнее легитимировать лицо - владельца ценной бумаги - путем презентации бланка или посредством записи в специальных книгах?

Очевидно, что презентация бланка как способ легитимации уполномоченного лица имеет свои технические пределы. Если речь идет об обязанностях, которые обязанное лицо реализует единовременно, в частности при предъявлении ему векселя или складской расписки, то легитимация уполномоченного лица путем презентации бланка ценных бумаг технически приемлема. Если же ситуация касается системной реализации длительных по времени и устойчиво повторяющихся корпоративных прав, которые в том числе могут реализовываться и на расстоянии, то такой способ легитимации уполномоченного лица, как презентация бланка, становится технически невозможным. Так, когда речь идет о компании, объединяющей сотни, а тем более миллионы людей, необходимость презентовать каждый раз бланк для получения выписки из бухгалтерских книг, сведений о состоянии эмитента, дивидендов и т. п. осложняет гражданский оборот. Подобная форма легитимации лица совершенно для него неприемлема. Поэтому еще во второй половине XIX в. возникла идея специальных учетных книг. Можно привести пример: бланки, которые не выдаются на руки, прошиваются в книге, и фактически приходная запись в этой книге, а не передача бланка выполняет функцию передачи прав. И современный гражданский оборот воспринял такой порядок, за исключением ряда теоретиков, которые стоят на узко ортодоксальных позициях, считая единственным способом легитимации владельца ценных бумаг презентацию бланка.

Итак, реестр как книга обязанного лица ведется эмитентом прежде всего для того, чтобы фиксировать права своих инвесторов и определять лиц, чьи права он должен осуществлять.

Эмитент обязан понимать, что вся ответственность за ведение реестра лежит на нем, поскольку, повторюсь, это его книга как обязанного лица (так, к слову, изначально называли реестр). Как эмитент ведет свой реестр - самостоятельно, создавая специальные подразделения, или поручает профессиональным участникам рынка ценных бумаг, имеющим опыт, необходимые технологии, соответствующие лицензии, - это вопрос технический. Хотя концепция акционерного закона исходит из того, что, поскольку ведение реестра, фиксация прав участников, предоставление информации о них - процесс достаточно сложный, этим должны заниматься профессионалы, то есть регистраторы, которые выбираются исключительно эмитентом.

Природа реестра как книги, которую обязан вести эмитент, отразилась и в других спорах. В частности, некоторые эмитенты отказывали в предоставлении информации акционерам на том основании, что те не представили выписки из реестра, подтверждающие факт, что они являются акционерами данного общества. Суды по этому поводу заняли однозначную и, считаю, абсолютно правильную позицию: лицо, включенное в реестр, не должно доказывать эмитенту, который обязан обеспечить ведение своей учетной книги, что оно там есть. Эмитент должен всегда знать состояние реестра. Это его проблема технического взаимодействия с органами (если речь идет о внутренних подразделениях) или организациями (регистраторами), которые осуществляют ведение реестра.

Можно ли привести контраргументы вердикту Конституционного Суда?

- Позиция судебной власти, которая нашла отражение в недавно провозглашенном Постановлении КС РФ, безусловно, логична и последовательна, и найти аргументы, даже при огромных корпоративных интересах в этом деле, дабы что-либо противопоставить ей, трудно. Идея о солидарном исполнении эмитентом и регистратором обязанности по надлежащему учету прав акционера представляется мне единственным разумным способом достижения стабильности гражданского оборота. То, что закон должен защищать прежде всего инвестора как наиболее слабую сторону, очевидно.

Что делать акционеру, у которого пропали акции и который при этом не имеет никаких договорных отношений с регистратором? Ведь данного регистратора выбирал не он, а исключительно эмитент. Куда в этом случае обращаться за возмещением убытков?

Туда, куда он инвестировал деньги, - к эмитенту, который не смог обеспечить надлежащий учет его прав и наряду с регистратором несет солидарную ответственность за понесенные убытки. Здесь все очень просто. Раз ответственность солидарная, то каждая из сторон вправе предъявить другой требование о регрессе. Эта позиция четко зафиксирована в п. 4 ст. 44 Закона об АО с октября прошлого года. Если будет доказано, что незаконное списание ценных бумаг произошло по вине одной из сторон, то она полностью компенсирует убытки; если будет установлена часть вины как за одной стороной, так и за другой, то ответственность определяется пропорционально; а если вина ни одной из сторон не будет выявлена, то стороны несут ответственность пополам.

"Обедненный" акционер не должен бегать и искать, у кого сегодня есть средства покрыть его убытки, он взыскивает с того, к кому ему легче обратиться и кто "сильнее" - с эмитента. А далее - пожалуйста, уважаемый эмитент, разбирайтесь с компанией, которой вы по гражданско-правовому договору поручили вести свой реестр, по чьей вине произошло незаконное списание акций. Но уже без участия акционера. Либо вы с компании-регистратора взыщете все убытки целиком (или частично), если докажете вину, в противном случае - поделите ответственность пополам. В этом отношении принцип "кто виновен, тот и платит" продолжает действовать.

Взыскать акционерному обществу убытки с регистратора реально? Принцип "кто виновен, тот и платит" не превратится в "кто богат, тот и платит"?

- Конечно, в связке "эмитент - регистратор" эмитент несет большие риски. Он богаче, у него есть активы, которых у регистратора зачастую просто недостаточно для покрытия понесенных убытков. Озабоченность эмитента понятна. В солидарной ответственности с регистратором платить чаще всего придется ему. При значительных убытках эмитенту будет нелегко взыскать даже их половину.

Можно подумать о создании регистраторами резервов по возмещению возможных убытков. Но это в конечном счете снова будет происходить за счет эмитента, который оплачивает услуги регистратора. Как вариант - укрупнение регистраторов, в результате чего их число хоть и будет меньше, но они станут более солидными, с оформленной страховкой рисков, резервами на компенсацию убытков. К слову, в этом направлении и действует ФСФР, периодически повышая требования к нормативу достаточности собственных средств профессиональных участников рынка ценных бумаг, в том числе осуществляющих деятельность по ведению реестра. С 1 января 2009 г. этот норматив установлен в размере 100 млн. рублей.

Конечно, если эмитент сильно обидится на регистратора, то можно взыскать все его имущество, компьютеры и т. п. и убрать его с рынка. Если подставили, то и не будет больше такого регистратора. В любом случае доказывайте, господа, что акции утеряны из-за виновных действий регистратора, и взыскивайте с него деньги. Эмитент должен выстраивать свои отношения с регистратором так, чтобы были предусмотрены дополнительные способы защиты его собственных рисков.

Хотя не стану скрывать, что история знает немало ситуаций, когда регистраторы и эмитенты вместе в сговоре занимались незаконным изъятием акций. Также множество примеров, когда регистраторы действуют по заказу рейдеров против интересов эмитента и его акционеров. Я не раз сталкивался с подобными случаями в своей практике.

КС РФ отмечает, что у обществ есть возможность подстраховаться и включить в договор, например, требование об обязанности добровольного страхования регистратором риска ответственности за потерю акций. Но ведь это повлечет удорожание услуг регистратора?

- Суд совершенно справедливо указывает, что у АО есть способы защитить свои интересы: страхование рисков, введение дополнительного контроля за деятельностью регистратора, установление системы максимально оперативного взаимодействия, даже в режиме онлайн.

Понятно, что это повышает затраты эмитента по ведению его реестра. Но привлечение инвестиций того стоит. И если для надежности гражданского оборота затраты возрастают, то, думаю, во многих компаниях незначительная экономия на опционных программах менеджменту или спонсорской помощи футбольным командам вполне может быть переадресована на дополнительное обеспечение прав акционеров. В некоторых известных компаниях спонсорские и опционные программы менеджменту превышают не только размер затрат на обеспечение прав акционеров, но и дивидендные выплаты. Поэтому резервы есть и никакой существенной угрозы экономическим интересам средних и крупных акционерных обществ я не вижу. А у небольших АО сумма возможных убытков не может быть столь значительной.

Конституционный Суд не исключает введение обязательного страхования ответственности регистратора. Андрей Анатольевич, как Вы считаете, обязательная страховка необходима?

- Естественно, введение обязательной страховки для регистратора обернется в конечном счете повышением затрат эмитента. Любые меры, направленные на стабилизацию рынка ценных бумаг, - меры за счет кармана эмитента или акционеров. Однако, если гражданско-правовые отношения эмитента с регистратором станут в какой-то момент обременительными для участников корпоративных отношений, тогда нужно обсуждать другую проблему - замену коммерческих регистраторов единым госорганом, который и будет вести учет прав акционеров. Одним словом - перевести ведение реестра из сферы коммерции в сферу государственного регулирования с системой единых тарифов и государственными гарантиями.

Под эгидой уполномоченного госоргана в лице ФСФР?

- Этот вопрос требует специального исследования. Могу провести аналогию с тем, как реализовывалась концепция системы регистрации прав на недвижимое имущество. Согласно первоначальному варианту органы, занимающиеся регистрацией прав на недвижимое имущество, признавались независимыми и подчиненными только закону. Затем эти структуры сделали административно и финансово подчиненными Минюсту, убрали регистрационный сбор, заменив единым гостарифом. В итоге произошел отток профессиональных кадров, что в целом не улучшило работу. Поэтому если создавать единый реестр или единый депозитарий, то вопрос его автономии или подчиненности ФСФР нужно исследовать отдельно.

Если пресс финансовой нагрузки на эмитентов станет излишним, они сами будут всячески поддерживать введение единого государственного реестра (депозитария) прав владельцев ценных бумаг.

Какие еще законодательные изменения, спровоцированные Постановлением КС РФ, можно ожидать?

- Безусловно, устарело Постановление ФКЦБ России N 27 "Об утверждении Положения о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг", которое было утверждено еще в 1997 г. Для меня большая загадка, почему Положение никак не обновят, ведь с тех пор столько воды утекло и поменялось столько подходов. Необходимость создания более эффективного документа назрела давно. Полагаю, выход этого решения КС РФ отразится на порядке ведения реестра. Так что нужно ждать новой редакции вышеуказанного нормативного акта, где, скорее всего, появятся дополнительные требования к регистраторам.

Интервью провела Оксана Бодрягина,

газета "ЭЖ-Юрист"

------------------------------------------------------------------

Название документа