Уступка права требования возврата кредита по кредитному договору

УСТУПКА ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ ВОЗВРАТА КРЕДИТА ПО КРЕДИТНОМУ ДОГОВОРУ <*>

О. Л. БАБКИН

Бабкин О. Л., аспирант кафедры гражданского права и процесса Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина.

В статье дается анализ возможности уступки права требования возврата кредита по кредитному договору, рассматриваются различные точки зрения, существующие по этому вопросу, обобщается судебная практика, делается вывод об отсутствии признаков фидуциарной сделки в кредитном договоре, обосновывается возможность уступки права требования возврата кредита.

Ключевые слова: кредитный договор, цессия, уступка права требования возврата кредита, фидуциарные сделки.

The article analyses a possibility of assignment of right of demand of return of credit in accordance with credit agreement, considers various viewpoints in this sphere, generalizes judicial practice and makes a conclusion on the absence of features of fiduciary transaction in credit agreement, substantiates the possibility of assignment of right of demand of return of credit.

Key words: credit agreement, cession, assignment of right of demand of return of credit, fiduciary transactions.

При возникновении обязательства по предоставлению кредита не исключена ситуация, когда та или другая сторона договора встанет перед потребностью либо уступки права требования, либо перевода долга. Необходимо подчеркнуть, что уступка права требования (цессия) была известна еще российскому дореволюционному праву, а русские цивилисты считали, что "все обязательства способны к изменению субъектов на активной стороне, насколько возможность к тому не преграждена содержанием обязательства или законом" <1>. По мнению Д. И. Мейера, "возможность передачи права по обязательству необходимо признать за норму, а невозможность - за исключение, которое должно находить себе оправдание в законе" <2>. В отношении уступки права требования по кредитному договору в правовой науке высказываются различные точки зрения: от полного запрета на подобную уступку до возможности уступки принадлежащего права без каких-либо ограничений. -------------------------------- <1> Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Спарк, 1995. С. 288. <2> Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. М.: Статут, 1997. С. 115.

Так, например, Е. А. Павлодский на том основании, что к кредитному договору подлежат применению правила о договоре займа (п. 2 ст. 819 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ)), полагает, что уступка банком права требования по кредитному договору может быть произведена не только другой кредитной организации, но и любому другому субъекту. Уступка права требования, по его мнению, означает, что суммы, предназначенные банку, будут направлены другому лицу, которое может не иметь банковской лицензии, что не нарушает права банка. При этом Е. А. Павлодский исключает необходимость наличия лицензии у лица, которому уступается требование, лишь потому, что кредитный договор не включен в число банковских операций, для совершения которых требуется лицензия Банка России. Он пишет, что "в условиях правомерности кредитования одной организацией другого лица какие-либо ограничения уступки права требования банками по кредитному договору представляются необоснованными" <3>. -------------------------------- <3> Павлодский Е. А. Договоры организаций и граждан с банками. М.: Статут, 2000. С. 14.

Необходимость наличия лицензии в банковской сфере для уступки права требования возврата кредита исключают и другие ученые <4>. -------------------------------- <4> См.: Почуйкин В. Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // Хозяйство и право. 2000. N 1. С. 44; Витрянский В. В. Категории "кредит" и "кредитные правоотношения" в гражданском праве // Хозяйство и право. 2004. N 9. С. 13 - 18.

Так, В. В. Витрянский, в частности, указывает на то, что "специальные правила (ст. 819 - 821 ГК) не содержат запретов и ограничений возможности уступки прав требования по кредитным договорам" <5>. По его мнению, "данное право требования в силу реального характера договора займа "очищено" от каких-либо обязанностей на стороне заимодавца и является абсолютно оборотоспособным" <6>. -------------------------------- <5> Витрянский В. В. Указ. статья. С. 14. <6> Там же. С. 14.

Л. А. Новоселова также указывает на то, что "обязательства заемщика по возврату денежных средств, полученных на основании договора о кредите, принципиально ничем не отличаются от любых других денежных обязательств, возникших, например, из займа. Личность кредитора для заимодавца (независимо от того, получил ли он средства по договору займа или кредита), как в большинстве денежных обязательств, не имеет значения" <7>. Другими словами, речь идет о том, что обязанность по возврату кредита выступает обязанностью по возврату долга, а значит, обязательство заемщика сродни обязательству любого другого субъекта, на котором лежит обязанность возвратить долг в качестве оплаты товара по договору купли-продажи, внесения арендных платежей по договору аренды, оплаты услуги по договору возмездного оказания услуг и т. п. -------------------------------- <7> Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 70 - 71.

В приведенных рассуждениях возможность уступки права требования возврата кредита банком-кредитором любому субъекту права, в том числе и не кредитной организации, можно свести к двум основным аргументам. Во-первых, возврат кредита и уплата по нему процентов в отличие от предоставления кредита не попадают в перечень банковских операций, подлежащих обязательному лицензированию. Во-вторых, обязательство заемщика по возврату денежного долга является денежным обязательством, в котором личность заимодавца (кредитора) не имеет значения для должника. Полагаем, что приведенные аргументы можно признать достаточными для обоснования изложенного подхода. Заметим, что для всех возмездных договоров характерна, как правило, одна особенность, которая выражается во встречном предоставлении в виде денежной суммы, т. е. погашении долга уплатой денег. Именно по этой причине обязательства по оплате товара, работ, услуг не могут быть положены в основу квалификации договора в качестве того или иного конкретного типа (вида) гражданско-правового договора, поскольку по своей правовой природе они одинаковы и представляют собой денежные обязательства. Данный факт позволяет замену лица на стороне кредитора в денежном обязательстве подвести под общее правило п. 2 ст. 382 ГК РФ, согласно которому для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника. Естественно, что возможная замена кредитора должна соответствовать правилам о надлежащем субъекте. Однако необходимо помнить, что любой вывод должен не только основываться на общих принципах (правилах), но и учитывать все возможные аспекты (как частноправовые, так и публичные), которые могут проявиться и повлиять каким-либо образом на правовое явление. Другими словами, только исследование вопроса в определенной системе может привести к достоверному выводу, отличающемуся должной степенью обоснованности (аргументированности). Нельзя дать оценку части правового явления изолированно от той правовой среды, в которой она функционирует. Исполнение денежного обязательства в рамках кредитного договора определяется не только общими правилами исполнения денежных обязательств, но и особенностями функционирования банковской сферы, выражающимися в первую очередь в наличии специальной правосубъектности кредитора. Отсутствие значения личности кредитора для заемщика вовсе не означает, что от заемщика как носителя субъективной правовой обязанности исполнения такой обязанности может потребовать любой кредитор, наделенный корреспондирующим гражданским правом, на основании сделки уступки права требования (цессии). Обосновывая возможность уступки права требования возврата долга в кредитном договоре, следует обратить внимание на то, что существующей судебной арбитражной практикой уступка права требования одного банка-кредитора другому банку, а также другой кредитной организации рассматривалась как правомерная. При этом суды при вынесении соответствующего решения руководствовались положением о том, что личность банка-кредитора для заемщика в обязательстве по погашению кредитной задолженности значения не имеет. В подтверждение сказанного можно привести следующие дела, рассмотренные судебными органами. Так, общество с ограниченной ответственностью "ПРОДО Менеджмент" обратилось в суд с иском к Акционерному коммерческому Сберегательному банку Российской Федерации (ОАО) и ООО "Мясокомбинат "Кунгурский" о признании недействительным заключенного ответчиками 5 августа 2005 г. договора уступки прав требования N 58/1. Исследовав имеющиеся по делу документы, заслушав возражения на иск ответчиков и третьего лица, суд отказал в удовлетворении исковых требований по следующим основаниям. Между АК Сбербанком РФ (ОАО) и ООО "Мясокомбинат "Кунгурский" 5 августа 2005 г. был заключен договор цессии N 58/1. Предметом данного договора являлась уступка Сбербанком второму ответчику прав требования к ФГУП "Пермский свинокомплекс" по договору об открытии невозобновляемой кредитной линии N 58-НКЛ от 18 сентября 2003 г. В обоснование заявленных требований истец ссылался на открытие в отношении ФГУП "Пермский свинокомплекс" конкурсного производства. Решением Арбитражного суда Пермской области от 21 июня 2005 г. по делу N А50-49827/2004-Б ФГУП "Пермский свинокомплекс" признано банкротом, в отношении его было открыто конкурсное производство. Определением от 21 декабря 2005 г. Арбитражного суда Пермской области произведена замена конкурсного кредитора - 3-го лица, ИП П. - на ООО "ПРОДО Менеджмент", в связи с чем, по мнению истца, удовлетворение требований, основанных на оспариваемом договоре цессии, могло нарушить имущественные права истца как конкурсного кредитора ФГУП "Пермский свинокомплекс". В обоснование ничтожности оспариваемого договора уступки права требования истец ссылался на несоответствие его ст. 388, 819 ГК РФ. По мнению истца, банк, являясь кредитной организацией, обладает специальной правоспособностью и не вправе передавать другому юридическому лицу, таковой правоспособностью не обладающему, права требования по договору, вытекающему из кредитных правоотношений, в силу ст. 388 ГК РФ. В решении суд указал, что в соответствии со ст. 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным ГК РФ, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). В силу ст. 168 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. Согласно ст. 819 ГК РФ по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, которые предусмотрены договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить на нее проценты. Действующее законодательство не содержит норм, запрещающих кредитной организации уступить право (требование) по кредитному договору организации, не являющейся кредитной организацией и не имеющей лицензии на занятие банковской деятельностью. Уступка права (требования) по кредитному договору не относится к банковским операциям, указанным в ст. 5 ФЗ "О банках и банковской деятельности". Из названной нормы следует обязательное наличие лицензии только для выдачи кредита. По смыслу данного Закона с выдачей кредита лицензируемая деятельность банка считается реализованной. В части возврата заемных средств ни Закон, ни ст. 819 ГК РФ не содержат такого требования. Предметом оспариваемого договора цессии является уступка права требования по денежному обязательству заемщика по возврату полученного кредита, а не права по предоставлению кредита как банковской операции, требующей специального разрешения (лицензии). Истец по спорному договору уступки прав передал новому кредитору право требования возврата кредитных денежных средств, что не противоречит ни ст. 382, 383, 388, 819 ГК РФ, ни Федеральному закону "О банках и банковской деятельности", ни Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)". При таких обстоятельствах суд нашел иск необоснованным и не подлежащим удовлетворению. Проанализируем второе аналогичное дело. Так, из материалов дела <8> следовало, что акционерное общество (заемщик) являлось должником коммерческого банка (кредитора) по пяти кредитным договорам, заключенным в 1994 - 1995 гг. В свою очередь, коммерческий банк являлся должником одного из отделений Сбербанка РФ по депозитному договору от 28 июня 1995 г. В связи с этим коммерческий банк по договору от 31 октября 1995 г. уступил право требования по указанным кредитным договорам Сбербанку. Акционерное общество обратилось в суд с иском к коммерческому банку и Сбербанку о признании недействительным договора уступки права требования от 31 октября 1995 г. -------------------------------- <8> Вестник ВАС РФ. 1998. N 6. С. 50.

Согласно п. 2 ст. 382 ГК РФ для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором. Договором уступки права требования необходимость в получении согласия акционерного общества для перехода прав коммерческого банка к Сбербанку не предусмотрена. Истец же настаивал, что договор уступки права требования должен быть признан недействительным на основании п. 2 ст. 388 ГК РФ (личность кредитора имеет существенное значение для должника). Президиум ВАС РФ разъяснил: во-первых, по обязательствам, вытекающим из пяти кредитных договоров, личность кредитора для заемщика значения не имеет; денежное обязательство, каким является обязательство заемщика перед кредитором, никогда не носит личного характера - уплата кредитору определенной денежной суммы денег в срок всегда признается надлежащим исполнением денежного обязательства, от кого бы она ни исходила; во-вторых, не относится к личности кредитора, которое бы имело существенное значение для заемщика, и невыполнение коммерческим банком обязательств по договору банковского счета с заемщиком о перечислении налоговых платежей. В связи с изложенным ВАС РФ отказал в иске о признании договора уступки права требования недействительным. Из приведенных примеров можно сделать вывод, что личность кредитора для должника в отношениях по договорам расчетно-кредитной сферы существенной не является. Кредитный договор не отвечает признакам фидуциарной сделки и исключает построение отношений сторон на началах лично-доверительного характера. Исходя из критерия доверия, кредитный договор следует относить не к фидуциарным сделкам, а к коммерческим. Выбор банком контрагента-заемщика ничем не отличается от выбора поставщиком контрагента-покупателя, подрядчиком - контрагента-заказчика и т. д. Такой выбор реализуется в рамках общего признака предпринимательской деятельности - осуществление предпринимательской деятельности на свой риск. Таким образом, лично-доверительный характер не только не отражает существо кредитного договора как коммерческой сделки, но и в принципе не отражает существо отношений, в которых личность кредитора имеет существенное значение для должника.

Название документа