Публичные и частные интересы в реализации "общего для акционерного общества блага"

ПУБЛИЧНЫЕ И ЧАСТНЫЕ ИНТЕРЕСЫ В РЕАЛИЗАЦИИ "ОБЩЕГО ДЛЯ АКЦИОНЕРНОГО ОБЩЕСТВА БЛАГА"

Г. А. ГАДЖИЕВ

Гаджиев Гадис Абдуллаевич, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ.

В своей знаменитой работе "Духовно-историческое положение парламентаризма" Карл Шмитт отмечал, что начиная с XVI в. во всех областях духовной жизни человечества господствуют всевозможные виды балансов: торговый баланс в национальной экономике, европейское равновесие во внешней политике, космическое равновесие - притяжение и отталкивание, равновесие страстей у Мальбранша и Шефсбери, наконец, равновесие питания у И. И. Мозера. По высказанному К. Шмиттом мнению, парламент также должен быть не только элементом равновесия (в системе разделения властей), но и сам он, именно как законодательная власть, также должен быть сбалансирован. Пришло время для анализа баланса прав и законных интересов участников корпоративных интересов - акционеров и акционерных обществ. Создание таких организационно-правовых форм, как открытые акционерные общества, процесс концентрации акционерного капитала и т. д. приводят к тому, что возникают конфликты между различными группами акционеров. В процессе разрешения этих противоречий в правоприменительной практике, а затем и в нормативных актах появилась как самостоятельная юридическая категория акционерного права категория баланса интересов АО и акционеров. Хотя интересы акционерного общества - это зачастую интересы группы акционеров (акционера), обладающих (обладающего) значительным пакетом акций. Конституционный Суд РФ при разрешении вопроса о соответствии порядка консолидации размещенных акций АО и выкупа так называемых дробных акций, действовавшего до 1 января 2002 г., обратил внимание, что в силу особенностей предпринимательской деятельности в форме АО основанием для отчуждения у миноритарных акционеров принадлежащего им имущества могут быть интересы АО в целом, в той мере, в какой оно действует для достижения общего для АО блага. На мой взгляд, категория баланса интересов акционеров и АО в целом является центральной и базовой для юридической конфликтологии, точнее той ее части, которая занимается корпоративными конфликтами. В рамках акционерного правоотношения как правовой формы взаимодействия акционера и АО осуществляется согласование их субъективных прав и законных интересов. Заслуживает внимания идея о таком признаке, характеризующем именно корпоративные правоотношения, как ограничения прав их субъектов интересом акционерного общества в целом, т. е. общекорпоративным интересом. В Постановлении Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. ст. 74 и 77 ФЗ "Об акционерных обществах", регулирующих порядок консолидации размещенных акций АО и выкупа дробных акций, суд в качестве примера допустимых целей консолидации, проводимой для создания вертикально интегрированных предпринимательских структур, соответствующих критерию общего для АО блага, привел такие цели, как: создание единого центра прибыли, улучшение управления дочерними обществами, повышение стоимости акций, повышение инвестиционной привлекательности и в конечном счете приобретение конкурентных преимуществ на рынке. Вызывает потребность в заинтересованной научной дискуссии вопрос о сущности "общего для акционерного общества блага", т. е. об общем интересе АО с точки зрения деления права на публичное и частное. Является ли этот общий интерес АО частноправовым, либо в нем присутствует публично-правовой элемент? Я полагаю, что "общее для акционерного общества благо" имеет двойственную природу: это одновременно и частный, и публичный интерес. Так же как и в ч. 3 ст. 14 Основного Закона ФРГ, в ч. 3 ст. 35 Конституции России предусмотрена конституционная гарантия права частной собственности, в соответствии с которой "принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения". В мае 2007 г., практически одновременно, Конституционный Суд России и Федеральный конституционный суд Германии применили данные конституционные нормы при проверке конституционности ст. 84.8 Закона РФ об акционерных обществах <1> и абз. 2 § 327а Акционерного закона <2>. Так же как и Конституционный Суд РФ, третья палата первого Сената Федерального конституционного суда Германии 30 мая 2007 г. единогласно решила, что конституционная жалоба не принимается для разрешения по существу. Конституционный Суд России, как и немецкий суд, не признал норму, касающуюся вытеснения миноритарных акционеров из акционерного общества по инициативе акционера, обладающего 95% и более акций (так называемое Squeeze-out), противоречащей ст. 35 Конституции, но, в отличие от ФКС, прибег к так называемому конституционно-правовому истолкованию проверяемой нормы. -------------------------------- <1> См.: Определение Конституционного Суда РФ по жалобе граждан Ю. Ю. Колодкина и Ю. Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями п. 5 ст. 7 Федерального закона от 5 января 2006 г. N 7-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации" и ст. 84.8 Федерального закона "Об акционерных обществах" от 3 июля 2007 г. <2> Конституционный Суд ФРГ. IB v R 390/04.

Анализ высказанных судами аргументов показывает различия в понимании конституционного принципа неприкосновенности собственности в Германии и в России. Оспоренные нормы законов очень схожи. Так же как и первое предложение абз. 1 § 327а Акционерного закона, российский Закон предусматривает право акционера, владеющего 95 и более процентами акций открытого акционерного общества, выкупить у акционеров общества их акции. Требование о выкупе ценных бумаг направляется владельцам выкупаемых ценных бумаг через открытое общество. К требованию о выкупе ценных бумаг должна прилагаться копия отчета независимого оценщика о рыночной стоимости выкупаемых ценных бумаг. Владелец ценных бумаг, не согласившийся с ценой выкупаемых ценных бумаг, вправе обратиться в суд с иском о возмещении убытков, причиненных в связи с ненадлежащим определением цены выкупаемых ценных бумаг. Предъявление владельцем ценных бумаг указанного иска не является основанием для приостановления выкупа ценных бумаг или признания его недействительным. Федеральный конституционный суд пришел к выводу о том, что первое предложение ч. 3 ст. 14 Основного Закона принципиально не исключает возможность передачи акций миноритарных акционеров (против их воли) основному акционеру. Но при этом норма абз. 1 § 327а Акционерного закона, по мнению ФКС, означает не норму об экспроприации собственности по смыслу ч. 3 ст. 14 Основного Закона, а определение содержания и границ собственности в соответствии со вторым предложением ч. 1 ст. 14 Основного Закона. По мнению же российского Конституционного Суда, подобное перераспределение акционерной собственности следует квалифицировать как принудительное отчуждение собственности миноритарных акционеров для государственных нужд, т. е. в публично-правовых целях в смысле ч. 3 ст. 35 Конституции России. На первый взгляд, такое вольное истолкование понятия государственных нужд российским судом может вызвать изумление, поскольку главным бенефициаром от принудительного перераспределения акций выступает основной акционер, а это - частное лицо, преследующее частный интерес. В Постановлении российского Конституционного Суда от 24 февраля 2004 г. (также посвященном проблеме Squeeze-out) суд пришел к выводу о том, что перераспределение акций осуществляется не только в частных интересах основного акционера, но и для достижения "общего для акционерного общества блага", т. е. своего рода специфического публичного интереса. То есть институт принудительного выкупа акций в интересах преобладающего акционера содержит нормы, отвечающие как интересам преобладающего акционера, так и интересам всего акционерного общества, которое стремится к снижению своих издержек, связанных с публичным статусом открытого акционерного общества. Принудительный выкуп акций, согласно мнению российского суда, в достаточной мере удовлетворяет требованиям "общего для акционерного общества блага", поскольку не только ведет к снижению совокупных издержек самого общества, но и повышает эффективность управления его делами. Таким образом, the squeeze-out right является соразмерным ограничением права собственности по сравнению с защищаемыми ценностями, поскольку это право удовлетворяет не только частный интерес преобладающего акционера, но и одновременно и публичный, содержанием которого являются эффективное управление компанией, достаточная ликвидность рынка ценных бумаг и в конечном счете рост конкурентоспособности российских корпораций. Иными словами, институт принудительного выкупа акции, как и в решении немецкого суда, был выведен за пределы понятия "отчуждение права собственности в публичных целях". В итоге Европейская комиссия признала право каждой страны - участницы Европейской конвенции устанавливать нормы, исходя только из потребностей правовой политики, без необходимости их оправдания требованиями публичных интересов. Коренное отличие в аргументации, избранной российским КС, состоит в признании возможным объективирования (присутствия) в частном интересе публичного интереса. Конечно, такой подход размывает сложившиеся представления о публичных и частных интересах. Однако правовая действительность всегда богаче сложившихся в праве классификаций, понятий, которыми так гордится классическое гражданское право.

------------------------------------------------------------------

Название документа