Эволюция идеи о старческой дееспособности в современном российском наследственном праве

ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕИ О СТАРЧЕСКОЙ ДЕЕСПОСОБНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ НАСЛЕДСТВЕННОМ ПРАВЕ

А. В. БАРКОВ

Барков Алексей Владимирович, профессор кафедры гражданского права Всероссийской государственной налоговой академии Минфина России, доктор юридических наук, доцент.

В настоящей статье прослеживается эволюция идеи о влиянии старческого возраста на дееспособность физических лиц с периода классической римской юриспруденции до настоящего времени. На основе обобщения правоприменения наследственного законодательства зарубежных стран и доктринальных выводов В. П. Сербского обосновывается целесообразность установления попечительства над дееспособными лицами пожилого возраста, страдающими возрастными психическими расстройствами.

The present article follows evolution of the idea of influence of the old age on dispositive legal capacity of natural persons from the period of classic Roman jurisprudence up to the present times. On the basis of application of inheritance legislation of foreign countries and doctrinal conclusions of V. P. Serbskii the author substantiates feasibility of establishment of guardianship over legally capable old people, suffering of age-related psychic disorders <*>. -------------------------------- <*> Barkov A. V. Evolution of idea of senile dispositive legal capacity in contemporary russian inheritance law.

Ключевые слова: наследственное право, наследование, завещание, старческая дееспособность <**>. -------------------------------- <**> Key words: inheritance law, inheriting, will, senile dispositive legal capacity.

Представляется, что идея о влиянии старческого возраста на дееспособность физических лиц не является достижением современной юриспруденции, а заимствована наряду с другими юридическими мыслями благодаря рецепции римского права. Сегодня проблемы, связанные с дееспособностью лиц в старческом возрасте, т. е. старческой дееспособностью, имеют не только теоретическое, но и практическое значение при решении ряда актуальных вопросов. Например, могут ли лица старческого возраста распоряжаться своим имуществом? Действительны ли совершаемые ими сделки? После смерти нередко возникает вопрос об их завещательной дееспособности. В этой связи исследование эволюции реципированной идеи о "старческой дееспособности" в действующем российском гражданском законодательстве представляет значительный научный интерес. В римском праве с древнейших времен отмечен тот факт, что в отличие от правоспособности, которая в равной мере признается за всеми физическими лицами, дееспособность одинаковой для всех них быть не может. Для того чтобы собственными действиями приобретать и осуществлять права, создавать и исполнять обязанности, необходим ряд условий, не требующихся для обладания правоспособностью. Среди них прежде всего следует выделить способность рассуждать разумно. В связи с этим обращалось внимание на то, что на объем дееспособности значительное влияние оказывает психофизиологическое состояние субъекта, предопределяющее его способность или неспособность к совершению юридически значимых действий <1>. Осознание такой неразрывной зависимости достаточно давно привело римских ученых к мысли о необходимости внутренней градации данной правовой категории, которая традиционно производится с позиции двух основных факторов: возраста и состояния психического здоровья личности. Причем наиболее важным и простым критерием для законодательной дифференциации дееспособности является именно возраст <2>. -------------------------------- <1> См.: Пухан И., Полинак-Акимовская М. Римское право (базовый учебник) / Пер. с македон. В. А. Томсинова и Ю. В. Филипова; Под ред. проф. В. А. Томсинова. М.: Зерцало, 2000. С. 89. <2> См.: Михайлова И. А. Гражданская правосубъектность физических лиц: проблемы законодательства, теории и практики: Монография. М.: Издательская группа "Юрист", 2006. С. 239.

В то же время римские юристы обращали внимание на то, что старость (senectus), хотя и не составляла общей грани в делении возрастов (римское право различало четыре ступени возраста) <3>, все же имела некоторое влияние на дееспособность физических лиц. Так, например, только лицу, достигшему шестидесятилетнего возраста, разрешалось адрогировать (усыновлять). При этом предписывалось выяснять, "не является случайно тот, кто усыновляет, моложе шестидесяти лет, так как (в этом случае) он должен более стремиться к порождению детей" (Д. 1.7.15) <4>. Семидесятилетние также вправе были отказаться от опеки и от уплаты налогов <5>. -------------------------------- <3> См.: Хвостов В. М. Система римского права: Учебник. М.: Спарк, 1996. С. 100 - 102. <4> Дигесты Юстиниана / Пер. с латин.; Отв. ред. Л. Л. Кафанов. М.: Статут, 2002. С. 133. <5> См.: Ефимов В. В. Догма римского права: Учебный курс. СПб.: Изд-во "Книжный магазин А. Ф. Цинзерлинга", 1901. С. 56.

Российское дореволюционное гражданское законодательство, придерживаясь римско-правовой традиции, также учитывало, что старость должна оказывать известное влияние на юридическое положение физического лица. На такой фактор, как престарелый возраст, обращал внимание еще Д. И. Мейер, который указывал, что рано или поздно "физическое лицо достигает такого возраста, в котором его умственные способности ослабевают, а с ними ослабевает и бывшая его способность гражданской деятельности" <6>. Однако ученый сожалел о том, что в законодательстве "встречаются лишь отдельные определения, связанные с порой старости" <7>. В качестве примера ученый пояснял, что дети обязаны давать содержание престарелым родителям, однако при этом закон не определял, с какого именно возраста родителей наступает такое обязательство для всех. Вместе с тем Д. И. Мейер отмечал, что в законодательстве встречаются и более конкретные определения, например, о том, что "лица, достигшие восьмидесяти лет от рождения, не могут вступать в брак" <8>. -------------------------------- <6> Мейер Д. И. Русское гражданское право. М., 2003. Ч. 1. С. 116. <7> Там же. <8> Там же. С. 117.

В настоящее время современное гражданское законодательство не считает необходимым ограничивать дееспособность лиц, достигших преклонного возраста, что видится вполне оправданным, так как подобное ограничение могло бы привести к существенным злоупотреблениям со стороны недобросовестных родственников отмеченных лиц, и прежде всего в сфере наследственных правоотношений. В научной литературе идея об особенностях дееспособности лиц в старческом возрасте поддерживается Д. И. Шпакидзе, который впервые ввел в научный оборот термин "старческая дееспособность". По мнению исследователя, волеизъявление лица в старческом возрасте должно представлять волевое действие, направленное на получение определенного результата, и составлять обязательный элемент юридического действия. Ученый считает, что "лица в старческом возрасте должны быть способны: а) стремиться получить определенный результат (например, оставить завещание, купить определенную вещь и т. д.); б) стремиться выразить указанную волю к результату; в) выразить свою волю" <9>. -------------------------------- <9> Шпакидзе И. Д. Правовые проблемы дееспособности граждан в советском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1986. С. 21.

По этому поводу И. Д. Шпакидзе отмечал, что от особенностей лиц с симптомами старческого психоза, при наличии которого больные недееспособны, нуждаются в лечении и в учреждении над ними опеки, следует отличать особенности обычной старости <10>. Старческие психозы связаны с патологическими возрастными изменениями организма и проявляются в прогрессирующем слабоумии, а также в аффективных нарушениях и галлюцинаторно-бредовых переживаниях. Психический облик больного меняется постепенно. Заболевания возникают чаще в возрасте 60 - 70 лет, одинаково часто как среди мужчин, так и среди женщин. В клинике старческих психозов условно выделяют две формы: старческое слабоумие и старческие психозы в собственном смысле <11>. -------------------------------- <10> См.: Там же. С. 21. <11> См.: Жариков Н. М. Старческие психозы // Судебная психиатрия. М., 1965. С. 265.

В этих случаях больные признаются невменяемыми и недееспособными. Чаще всего вопрос о недееспособности больных со старческим слабоумием касается их права на составление завещания, отказа от наследства, самостоятельное распоряжение имуществом. Однако необходимо отметить, что в случае постановки вопроса о назначении опеки над старчески слабоумным больным следует иметь в виду, что отдельные обычные признаки, свойственные иногда старческому возрасту (ослабление памяти, раздражительность, некоторая медлительность психических процессов), при сохранности личности не могут сами по себе служить основанием для заключения о недееспособности <12>. Вместе с тем в некоторые моменты жизни такие лица могут не понимать значение своих действий и их последствий. Такое состояние в литературе называют адееспособностью <13>. Среди факторов, вызывающих данное состояние, отмечаются: время психического заболевания, сильное душевное волнение, алкогольное или наркотическое опьянение, шок, а также преклонный возраст <14>. -------------------------------- <12> См.: Молочек А. И. Предстарческие психозы и старческое слабоумие // Судебная психиатрия. М., 1965. С. 246. <13> См.: Советское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Под ред. О. А. Красавчикова. М., 1985. С. 252. <14> См. подробнее: Раскостова Р. О завещаниях адееспособных лиц // Наследственное право. 2008. N 3.

Средства массовой информации изобилуют фактами, когда жертвами мошенников и сферы социально-медицинского обслуживания становятся пожилые люди, которые в силу обмана завещают свое имущество патронатным медсестрам или соцработникам, что влечет массовые иски родственников, узнавших после смерти, что имущество завещано практически постороннему лицу <15>. К сожалению, такие иски удовлетворяются крайне редко, поскольку оснований для применения положений п. 1 ст. 177 ГК РФ "о недействительности сделки, совершенной гражданином, неспособным понимать значение своих действий или руководить ими" в данном случае практически не имеется. Определенные сложности также вызывает оценка дееспособности этих лиц судебно-психиатрической экспертизой. -------------------------------- <15> Там же.

Оценка дееспособности завещателя представляет собой определенные трудности, прежде всего, потому, что эксперт должен оценить психическое состояние этого лица чаще всего ретроспективно (обычно после смерти завещателя), если он не был при жизни признан недееспособным. Материалом для такого экспертного заключения являются медицинская документация, показания свидетелей, знакомства с письмами и отдельными записями данного лица. Имеет также значение анализ самого завещательного акта. Первостепенное же значение для оценки дееспособности в этих случаях имеет анализ завещания с точки зрения его логичности и соответствия основным установкам личности завещателя. В научной литературе отмечается, что дееспособность больных, оставивших завещание, должна определяться не только особенностями данного психического заболевания, но и тем, в какой мере само завещание соответствует "образу мыслей и настроению последних лет жизни умершего, его отношению к семье" <16>. -------------------------------- <16> Фрейеров О. Е. Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе // Судебная психиатрия: Учебник. М., 1954. С. 39.

Сегодня в российском наследственном праве не вызывает сомнений то, что завещание как юридическая сделка признается действительным лишь в том случае, если завещатель обладает дееспособностью. Поэтому завещания граждан, находившихся при составлении завещания в таком состоянии, что они не могли понимать значение своих действий, являются недействительными. Исходя из этого, при определении дееспособности завещателя решающее значение должна иметь оценка психического состояния в момент совершения завещания. Потеря этим лицом дееспособности после совершения завещания не влияет на силу завещания. С другой стороны, завещание, составленное недееспособным, не может иметь юридических последствий, даже если завещатель станет впоследствии дееспособным. Думается, что настоящая позиция законодателя логически вытекает из взглядов В. П. Сербского, заслуги которого в теоретическом обосновании дееспособности особенно велики. Видный ученый впервые четко сформулировал вопрос о соотношении критериев недееспособности и психических показаний к назначению опеки. Отмечая, что понятие дееспособности и способности к вменению не вполне идентичны, В. П. Сербский подчеркивал вместе с тем, что они имеют между собой чрезвычайно много общего. Так же как и вменяемость, дееспособность, по В. П. Сербскому, представляет собой не что иное, как юридическую формулу для обозначения известного психического состояния <17>. Основой юридической формулы недееспособности "служит исключительно психическое состояние", определение которого относится к ведению врачей, имеющих необходимые специальные познания. -------------------------------- <17> См.: Сербский В. П. Судебная психопатология: законодательство о душевнобольных: Лекции. Вып. 1. М., 1895. С. 133.

Ученый подчеркивал, что не всякое душевное расстройство лишает человека возможности пользоваться всеми гражданскими правами и нести определенные гражданские обязанности. Нужна какая-то "мерка" для определения степени психического нарушения, исключающего дееспособность. По мнению В. П. Сербского, этой "меркой" является психологический критерий. Он отмечает: "Лишь то лицо может считаться недееспособным, которое не понимает свойства и значения совершаемого или не может руководить своими поступками; наоборот, лицо, понимающее и способное руководить поступками, остается дееспособным, хотя бы оно страдало тяжелой и неизлечимой болезнью" <18>. Наличие психического расстройства, по мнению ученого, не является еще неопровержимым доказательством недееспособности, так как основное значение в этих случаях имеет степень (тяжесть) психической неполноценности. Следует подчеркнуть, что данные взгляды приняты и российским законодателем при судебно-психиатрической оценке дееспособности <19>. -------------------------------- <18> См.: Там же. С. 135. <19> См., например: Фрейеров О. Е. Указ. соч. С. 66.

Над лицами, признанными недееспособными в силу психического заболевания, как правило, учреждается опека. Вместе с тем нельзя судить о полном совпадении недееспособности и нуждаемости в опеке. Недееспособность может быть временной либо относиться к прошедшему времени. Признание недееспособности в одном случае не может служить обязательным обоснованием к признанию недееспособности - в другом без нового рассмотрения этого вопроса. Учреждение опеки является показателем полной недееспособности субъекта, что лишает его возможности совершать гражданские сделки. Поэтому опека обычно учреждается при длительном, относительно стойком психическом заболевании, с неблагоприятным прогнозом на ближайшее будущее. Кратковременные психические расстройства, являясь основанием для признания недееспособности, не обусловливают необходимости назначения опеки. В связи с вопросом об учреждении опеки неоднократно обсуждался вопрос о значении так называемых светлых промежутков, т. е. состояний временного улучшения течения психического заболевания. В. П. Сербский указывал на то, что светлые промежутки могут быть двух родов. Иногда это состояния временного улучшения в течение хронической психической болезни, когда, по существу, имеются те же признаки заболевания, но менее интенсивно выраженные, поэтому они не могут иметь какого-либо значения для изменения решения об опеке и дееспособности. Иногда же светлые промежутки возникают как закономерные явления при болезнях, протекающих приступами, и отличаются отсутствием выраженных психических изменений. В этих случаях, по мнению ученого, с ними нельзя не считаться, особенно если светлый промежуток очень продолжительный, т. е. в течение нескольких лет. В этих случаях, считает В. П. Сербский, каждый приступ заболевания может рассматриваться как самостоятельное острое заболевание. Если заболевания протекают приступами, с длительными интервалами между психическими состояниями, то необходимо каждый раз официальное решение о снятии либо учреждении опеки <20>. -------------------------------- <20> См.: Сербский В. П. Указ. соч. С. 140.

В. П. Сербский отмечал, что в английском, как и в римском, праве учреждение опеки не соединено с потерей гражданской дееспособности. По французскому Гражданскому кодексу все акты, совершенные лицом, подвергнутым опеке, со дня объявления о том судебного приговора должны считаться юридически ничтожными <21>. В связи с различным решением вопроса о назначении опеки и ее отношении к дееспособности душевнобольных и по отношению к духовным завещаниям западноевропейские законодательства придерживаются далеко не одинаковых точек зрения. Английская практика, не связывая наложение опеки с потерей дееспособности и признавая юридическую силу актов и сделок несомненно душевнобольных, руководствуется при этом не существованием психического расстройства и даже не официальным его удостоверением, а главным образом содержанием самого акта. Акт больного, даже находящегося в специальной больнице, признается вполне действительным, если его психическое расстройство ничем не обнаруживается в его содержании. При существовании болезни разумные распоряжения, по мнению английских судей, служат самым убедительным доказательством в пользу того, что они были сделаны во время светлого промежутка. -------------------------------- <21> См.: Там же. С. 175.

Той же основной точки зрения английское право придерживается и в вопросе о завещательной способности. Духовное завещание имеет полную силу, если болезнь ничем не обнаруживается в его содержании. Разумно и правильно составленное завещание и здесь принимается за доказательство светлого промежутка, хотя бы составитель его пребывал в специальной больнице или находился на попечении опекунов. В частности, завещания лиц, имеющих бредовые идеи, недействительны только в том случае, если влияние этих идей очевидно отразилось на характере содержания <22>. -------------------------------- <22> См.: Там же. С. 144.

Совершенно иного взгляда придерживается французский Гражданский кодекс, постановляющий, что все акты, совершенные лицом со дня назначения опеки, не имеют юридической силы. Назначение опеки влечет за собой, таким образом, полную потерю гражданской правоспособности, что, очевидно, относится и к завещательной способности. По российскому дореволюционному законодательству "все духовные завещания... должны быть составлены в здравом уме и твердой памяти" (т. X, ч. 1, ст. 1016). Самым ярким случаем отсутствия здравого ума и твердой памяти является случай душевной болезни. Закон постановляет, что завещания безумных, сумасшедших и умалишенных, когда они составлены упомянутыми лицами во время помешательства, недействительны (т. X, ч. 1, ст. 1017, п. 1) <23>. В. П. Сербский писал: "Некоторые из наших юристов полагают, что эти статьи допускают действительность завещания несомненно душевнобольного, хотя бы он был официально отдан под опеку, "если только возможно доказать, что в минуту составления акта он был свободен от болезни и находился в здравом уме и твердой памяти". Доказать, однако, это представляет почти непреодолимые трудности, и возможность признания духовного завещания подопечного под влиянием теории, что в минуту его составления он освободился от своей болезни, привела бы на практике к очень грубым ошибкам. Если больной действительно освободился на продолжительное время от своей болезни, то с него должна быть снята опека" <24>. Настоящую позицию разделяет и современный законодатель. -------------------------------- <23> См.: Духовные завещания: утверждение в правах наследства. Ввод во владение. Общедоступное изложение основных начал действующего права с приложением образцов деловых бумаг. СПб.: Изд-во кн. магазина бывш. М. В. Попова, 1914. N 4. С. 11. <24> Сербский В. П. Указ. соч. С. 146.

В связи с этим интересна оценка В. П. Сербского существенных особенностей французского Гражданского кодекса. Французское законодательство "различает две группы душевнобольных: 1) те, которые совершенно лишены рассудка и неспособны ни заботиться о своей личности, ни управлять своим имуществом; их закон лишает всех гражданских прав; и 2) тех слабых умом (faibles d'esprit), которые не настолько больны, чтобы быть лишенными всех гражданских прав, и не настолько здоровы, чтобы пользоваться всеми правами без ограничения". Первые, подлежащие опеке или интердикции, получают опекуна, который заботится как о личности больного, так и об его имуществе. Вторые, способные совершать сами некоторые акты, получают судебного советника (conseil judiciaire), без личного содействия которого они не могут "вести тяжбы, совершать мировые сделки, делать займы, получать капиталы или выдавать в их получении расписки, продавать или закладывать недвижимые имения. Интердикция равняется гражданской смерти, так как она передает как самого больного, так и его имущество в полное распоряжение другого лица. Назначение судебного советника, или полуинтердикция, не имеет никакого отношения к личности больного и имеет своей целью только охранение его имущества; помимо слабых умов, эта мера применяется также к расточителям" <25>. Далее ученый сетует на то, что российское законодательство "совершенно упускает из виду, что, помимо полной опеки, лишающей больного всех гражданских прав, должна существовать, подобно тому, как это принято французским законодательством, еще неполная опека в виде судебного попечительства. При этом все акты, совершаемые больным, должны признаваться действительными только в том случае, если они удостоверены подписью утвержденного судом попечителя" <26>. Такая форма попечительства, по его мнению, особо применима к лицам, страдающим некоторыми видами старческого слабоумия, и в других случаях душевного заболевания <27>. Думается, что настоящая мысль должна быть реализована и в современном законодательстве. -------------------------------- <25> Там же. С. 112. <26> Там же. С. 122. <27> См.: Там же.

К сожалению, И. Д. Шпакидзе, рекомендуя отличать "особенности психики и волеизъявления, свойственные обычной старости и не ведущие к лишению дееспособности", не дает научно-практических рекомендаций по совершенствованию гражданского законодательства в этой области, что возможно сделать с учетом взглядов В. П. Сербского. Представляется, что и попытка И. Д. Шпакидзе ввести в научный оборот термин "старческая дееспособность", также не вполне корректна с нравственной точки зрения. Возрастная периодизация онтогенеза человека, по оценке Академии медицинских наук, позволяет дифференцировать двенадцать этапов в его развитии. Три последних этапа предлагается включить в группу людей старшего поколения. В этой группе лиц десятый этап представляют мужчины в возрасте от 61 до 74 лет и женщины от 56 до 74 лет. Это люди пожилого возраста. Следующий старческий этап составляют мужчины и женщины от 75 до 90 лет. И последний - долгожители (90 лет и более) <28>. -------------------------------- <28> См.: Антонян Ю. М., Волкова Т. Н. Преступность стариков: Монография. Рязань, 2005. С. 8 - 9.

В докладе Комитета экспертов Всемирная организация здравоохранения избрала 65 лет как индикатор пожилого возраста и рекомендовала выделять еще и группу престарелых - людей 80 лет и старше <29>. В связи с этим предлагается в группу пожилых людей включать лиц от 65 лет и старше, а термин "старческая дееспособность" заменить равнозначным понятием "дееспособность лиц пожилого возраста". -------------------------------- <29> См.: Здоровье пожилых: Доклад Комитета экспертов ВОЗ. Женева, 1992. С. 7, 13, 16.

Гражданское законодательство допускает возможность ограничения дееспособности лиц, хронически злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими средствами и ставящих свою семью в тяжелое материальное положение. На основании определения суда над ними устанавливается попечительство. Кроме мелких бытовых сделок они не вправе самостоятельно совершать другие имущественные сделки. Такие сделки по иску попечителя признаются судом недействительными, за исключением тех случаев, когда лица, прекратившие употреблять наркотики или алкоголь, восстановлены судом в дееспособности (ст. 30 ГК РФ). Получать заработок, пенсию и иные доходы и распоряжаться ими они могут лишь с согласия попечителей. Устанавливая ограничения дееспособности этих лиц, закон исходит не из наличия психической болезни, которая у них имеется, а преследует цель ограждения интересов семьи от посягательств таких лиц на ее материальное благополучие <30>. Ограничения дееспособности возможны также в отношении несовершеннолетних лиц от 14 до 18 лет. Однако российское гражданское законодательство не учитывает особенности дееспособности лиц пожилого возраста. -------------------------------- <30> См.: Холодковская Е. М. Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе // Судебная психиатрия. М., 1965. С. 50 - 51.

В связи с этим представляется возможным сделать вывод о том, что гражданское законодательство необоснованно сужает перечень оснований для ограничения дееспособности гражданина и случаев установления в отношении его попечительства. С учетом опыта гражданского законодательства зарубежных стран, относящегося к романо-германской правовой семье, и научно-теоретических выводов, обоснованных В. П. Сербским, считаем уместным дополнить п. 1 ст. 33 ГК РФ положением о том, что попечительство может устанавливаться над несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, а также гражданами, ограниченными судом в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами, и, кроме того, над дееспособными лицами пожилого возраста, страдающими возрастными психическими расстройствами, в случае невозможности судом признания таких лиц недееспособными из-за отсутствия достаточных на то оснований. При этом на данную категорию граждан распространяется положение ст. 30 ГК РФ об ограничении дееспособности гражданина.

------------------------------------------------------------------

Название документа