Корпоративная социальная ответственность как форма реализации позитивной юридической ответственности

КОРПОРАТИВНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КАК ФОРМА РЕАЛИЗАЦИИ ПОЗИТИВНОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

И. А. МИНИНА

Минина И. А., соискатель кафедры трудового и предпринимательского права Белгородского государственного университета, начальник юридического отдела ООО "Энергобаланс-Центр" (г. Москва).

В последние годы тема корпоративной социальной ответственности приобрела особенную остроту в деловых и научных кругах России по двум основным причинам: во-первых, многие корпорации осознают, что потенциал экономического роста в условиях возрастающей конкуренции и глобальных процессов капитализации все более определяется не материальными факторами, а доверием и правильным позиционированием компании в социальной среде, основанное на корпоративной нравственности и репутации; во-вторых, российская система социальной защиты населения переживает тяжелые времена, государство сегодня не в состоянии обеспечить приемлемый уровень социальной защищенности граждан и в этих условиях оно должно предложить приемлемый для российского бизнеса вариант выполнения социальных программ. По мнению председателя Societe Generale de Belgique и председателя Европейского движения предпринимателей за социальную консолидацию Э. Давиньона, "смысл корпоративной социальной ответственности - в осознанной заинтересованности бизнеса, приносящей пользу для общества в целом" <1>. В этой трактовке обращает на себя внимание осознание бизнес-сообществом необходимости движения в сторону позитивных результатов деятельности бизнеса для всего общества. -------------------------------- <1> Цит. по: Открытая корпоративная отчетность как триединый итог экономической, социальной, экологической ответственности компании // АФК "Система". Библиотека менеджера. М., 2004. С. 19.

Российские исследователи корпоративной социальной ответственности (КСО), понимающие общемировую тенденцию усиления ответственности перед обществом, предлагают свое толкование. Так, Ассоциация менеджеров России считает, что "корпоративная социальная ответственность - это добровольный вклад бизнеса в развитие общества в социальной, экономической и экологической сферах, связанный напрямую с основной деятельностью компании и выходящий за рамки определенного законом минимума" <2>. -------------------------------- <2> Социальная ответственность бизнеса: актуальная повестка / Под ред. С. Е. Литовченко, М. И. Корсакова. М., 2003. С. 15.

Современные потребности российского бизнеса в реализации социальных задач практически не находят отклика в российском праве. КСО рассматривают исключительно как нравственную или экономическую категорию во взаимоотношениях бизнеса, общества и государства. Она пока не получила должной оценки как юридическая категория. Стремясь заполнить теоретический вакуум, представляется правильным рассматривать КСО как позитивную юридическую ответственность корпораций. Под термином "корпорация" будем понимать организацию, признанную юридическим лицом, основанную на объединенных капиталах, имеющую структуру органов управления, состоящую из волеобразующих и волеизъявляющих органов. Так как юридические лица являются самостоятельными субъектами гражданского, трудового, административного права, они могут выступать в качестве потерпевших, частных обвинителей, гражданских истцов и гражданских ответчиков по уголовным делам. В соответствии с п. 1 ст. 48 ГК РФ признаками юридического лица являются организационное единство, имущественная обособленность, самостоятельная гражданско-правовая ответственность и способность выступать в гражданском обороте от своего имени. Представляется, что КСО является формой реализации позитивной юридической ответственности. Позитивная ответственность как осознание долга и чувство ответственности впервые было рассмотрено ученым-криминалистом В. Г. Смирновым <3>. В теории права эту идею поддержал Ф. Н. Фаткуллин, по его мнению, "позитивная ответственность - это осознание правовых свойств своих действий (бездействия), соотнесение их с действующими законами и подзаконными актами, готовность отвечать за них перед государством и обществом" <4>. И хотя такое понимание позитивной юридической ответственности было подвергнуто критике, так как строится только на нравственных и психологических признаках, игнорируя юридические аспекты, можно говорить, что данная точка зрения послужила основой исследования вопросов о субъективных признаках юридической ответственности. К субъективным признакам юридической ответственности относятся: осознание правовых норм, обязанностей, выработка к ним внутреннего психологического отношения, стремления совершать определенные действия, мотивы, цели, эмоции <5>. -------------------------------- <3> Смирнов В. Г. Уголовная ответственность и наказание // Правоведение. 1963. N 4. С. 9. <4> Фаткуллин Ф. Н. Проблемы теории государства и права: Курс лекций. Казнь, 1987. С. 265; Венедиктов В. С. Юридическая ответственность по советскому трудовому праву: Учеб. пособие. Киев, 1989. С. 19. <5> См.: Липинский Д. А. Формы реализации юридической ответственности. Тольятти, 1999.

Дискуссионность такой правовой категории, как ответственность юридического лица, вытекает из его сущности юридического лица как правовой фикции, что проявляется, в частности, в отсутствии у него рассудка и психического отношения к совершаемым им деяниям. Следовательно, является невозможным использование в отношении юридического лица классического понимания вины (как субъективной стороны) как психического отношения лица к совершаемому им деянию, имеющего интеллектуальный и волевой моменты. Указанное классическое понимание вины применимо только к физическим лицам. Между тем решить вопрос ответственности юридического лица в настоящее время крайне необходимо. Это объясняется тем, что если в период формирования и развития конструкции юридического лица приоритетное значение имели функции объединения лиц и капиталов, то сейчас основной задачей и предназначением юридического лица становится перенесение тяжести ответственности с учредителей этого юридического лица на само юридическое лицо. Субъективный подход к вине и вытекающее из него конструирование вины юридического лица через представителей можно обосновать тем, что правоспособность юридического лица реализуется через его органы (п. 1 ст. 53 ГК РФ). Иными словами, если юридическое лицо - это юридическая фикция, то почему бы и вину юридического лица не сконструировать как юридическую фикцию: путем ступенчатой конструкции вины других лиц (представителей исходного юридического лица), в основании которой (конструкции) лежит вина (но уже как реальность, как психическое отношение) физических лиц. Кроме того, общим основанием, из которого возникают все существующие субъекты права, является человек как правовой феномен. Корпорация как юридическое лицо, как субъект права получает от человека в результате эманации свои правовые качества (правовую волю, правовое сознание и т. д.). От правовой личности человека отсекается все особенное, индивидуальное и помещается в форму индивида как субъекта права, а все общее (корпоративно-правовое) закладывается в форму юридического лица. Человек является единственным источником всего правового и главной целью права. Рассматривая юридическое лицо в качестве субъекта позитивной ответственности, нужно выделить следующие его сущности. Во-первых, общесоциальную сущность; в ней выражается внешний по отношению к праву взгляд на юридическое лицо, на его место в социальной системе. Она заключается в том, что посредством юридического лица реализуются социальные качества человека, формируется социальный субъект, а также само общество, происходит его институционализация. Во-вторых, общеправовую сущность; в ней выражается собственно правовой (макроправовой) взгляд на юридическое лицо, на его правовую природу. Она заключается в том, что юридическое лицо есть субъект права, созданный путем обособления и последующего объединения части правовых свойств, качеств человека в целях расширения сферы его правовой жизнедеятельности, более полного осуществления его интересов. Получается, что применительно к юридическому лицу можно говорить о принципе отождествления. В соответствии с ним воля и действия юридического лица являются воплощением воли и действий физических лиц, являющихся служащими данной организации. Им юридическое лицо передает полномочия на осуществление различного рода деятельности от его имени и в его пользу. Волю юридического лица могут образовывать те его участники, которые контролируют его деятельность, определяют направления деятельности юридического лица, формируют политику организации (например, общее собрание акционеров, совет директоров, генеральный директор). Такие участники и образованные ими органы отождествляются с самим юридическим лицом, являются его материальным воплощением. Благодаря такому подходу ответственность для корпорации возникает как ее ответственность за свои собственные действия. В странах континентальной Европы принцип отождествления воплощен в получившей большое распространение концепции alter ego. Физически воплощенным ego юридического лица считается общее собрание участников юридического лица. Для принятия основных оперативных, стратегических решений в юридических лицах создаются постоянно действующие органы, в частности правление, совет директоров и др. Их решения являются решениями юридического лица, которое ответственно за них. Эти постоянно действующие органы либо высшие должностные лица организации и называют "alter ego юридического лица". Можно говорить о том, что под субъективной стороной юридического лица понимается субъективная сторона физического лица. Принимая те или иные решения, совершая те или иные действия, органы корпорации выражают свою волю. Но это воля не только органов корпорации, но и воля организации, признанной государством самостоятельной юридической личностью. Соответственно, субъектом КСО являются не органы корпорации, а сама корпорация, где воля корпорации формируется ее участниками, составляющими общее собрание, однако это воля формируется на основе постоянно действующего корпоративного интереса, отличного от индивидуальных интересов ее участников, т. е. воля корпорации обладает самостоятельностью по отношению к воле совокупности лиц ее участников. Рассматривая КСО, с полной уверенностью можно говорить о том, что все социальные инвестиции бизнеса - материальные, технологические, управленческие и иные ресурсы, а также финансовые средства компании, направляемые по решению руководства на реализацию социальных программ, - осуществляются осознанно, путем волевых решений менеджмента корпорации. Позитивная юридическая ответственность как любая юридическая ответственность - "это регулируемая правом обязанность дать отчет в своих действиях", "истребование отчета - основной признак и сущность ответственности" <6>. -------------------------------- <6> Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 1973. С. 4, 11; Он же. О юридической ответственности. Саратов, 1978. С. 14; Он же. Гражданские права и ответственность. Уфа, 1996. С. 66.

В концепции корпоративной социальной ответственности весомое значение имеет корпоративная социальная отчетность - эффективный механизм, позволяющий всем сферам бизнеса чутко прислушиваться к нуждам общества. Многие корпорации осознали, что успешно вести бизнес, функционируя в изолированном пространстве и заботясь исключительно о сверхприбылях, они просто не могут. Так, "Зеленые страницы" комиссии Евросоюза определяют корпоративную социальную ответственность как "концепцию, посредством которой компании совмещают социальные вопросы и вопросы окружающей среды в их деятельности и во взаимодействии с ключевыми партнерами на добровольной основе" <7>. -------------------------------- <7> Инициативы Европейского союза: http://www. distant. leontief. net/eint. htm.

Для удовлетворения всевозрастающей необходимости развития отчетности перед заинтересованными лицами и ключевыми партнерами был создан процесс социальной отчетности. Аналогично финансовой отчетности социальная отчетность предполагает проведение внутреннего аудита и внешних проверок, а также составление и публикацию отчетов в соответствии с конкретными стандартами. Согласно классическому определению аналитиков британского исследовательского центра "New Economics Foundation" (NEF) "социальная отчетность - всеобъемлющий процесс, который создает основу для постоянного мониторинга, оценки и объявление результатов перед заинтересованными сторонами в отношении социальных, экологических и экономических ценностей" <8>. Впервые проект социальной отчетности перед обществом был внедрен в начале 90-х годов рядом таких компаний, как "The Body Shop", "Ben & Jerry's" и "Van City". Методология разработана в Великобритании, и сегодня этот процесс используют все больше и больше международных компаний - от британской "Camelot" (распространитель национальной лотереи) до транснационального нефтяного концерна "Shell". Социальные отчеты публикует "British Petroleum", "British Telecom", "GlaxoSmithKline", "Unilever". -------------------------------- <8> http://www. proveandimprove. org/new/glossary. php

Социальный отчет для корпорации - это способ рассказать общественности о своих достижениях и о том, насколько они соотносятся с признанными в мировом сообществе стандартами. Это не просто формальный, ежегодный отчет, а процесс, призванный гарантировать ведение корпорацией бизнеса в соответствии с обоснованными ожиданиями общества. Одна из основных его составляющих - внешний контроль, главная цель которого - обеспечение доверия и законности составления отчетности через объективную оценку переданной информации и соблюдение необходимых требований. Социальная отчетность ставит во главу угла достижение одной из главнейших стратегических задач - быть признанной ответственной компанией. Корпорация, начав с разработки внутренних кодексов поведения, ставит перед собой цель налаживать сотрудничество, выслушивать партнеров, углублять понимание того, чего ждут от корпорации, определять и демонстрировать ответственное поведение. Первым шагом для российского бизнеса в вопросе формирования социальной отчетности стали рекомендации ФКЦБ России о внедрении Кодекса корпоративного поведения и раскрытие в годовом отчете информации о выполнении положений Кодекса корпоративного поведения <9>. -------------------------------- <9> Кодекс корпоративного поведения от 5 апреля 2002 г. утвержден распоряжением ФКЦБ России от 4 апреля 2002 г. N 421/р "О рекомендации к применению Кодекса корпоративного поведения" // Вестник ФКЦБ России. 2002. N 4.

Позитивную юридическую ответственность в юридической науке рассматривают еще и как статусную ответственность, т. е. "ответственность за надлежащее выполнение своих обязанностей, морально-правового долга" <10>. По мнению Н. И. Матузова, юридическая ответственность есть элемент правового статуса личности. Это ответственность за надлежащее и правильное выполнение лежащих на ней обязанностей. Статусная ответственность постоянно находится в составе общих (статусных) правоотношений. Она реализуется в этих правоотношениях <11>. Субъект посредством ответственности связан с обществом и государством. Это типичная общая связь, отражающая взаимные права и обязанности. Личность и государство находятся в состоянии взаимной ответственности. -------------------------------- <10> Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 214. <11> Там же. С. 209.

Это утверждение с полной уверенностью можно отнести и к корпорации как к "корпоративному гражданину общества" <12>. -------------------------------- <12> Перегудов С. П., Семененко И. С. Корпоративное гражданство: концепции, мировая практика и российские реалии. М.: Прогресс-Традиция, 2008.

В 2004 г. на XIV съезде Российского союза промышленников и предпринимателей (работодателей) была одобрена Социальная хартия российского бизнеса. Этот документ был принят представителями делового сообщества, понимающими и принимающими "свою долю ответственности за судьбу нашего Отечества"; считающими, "что успешное развитие предпринимательской деятельности невозможно без устойчивого развития общества и неотделимо от него; и готовыми содействовать успехами своей предпринимательской деятельности увеличению совокупного общественного богатства и социальному прогрессу" <13>. Социальная хартия определила стратегическую инициативу, адресованную бизнес-сообществу, свод основополагающих принципов социально ответственной деловой практики, которые применимы в повседневной деятельности любой организации, вне зависимости от профиля деятельности и формы собственности. -------------------------------- <13> Социальная хартия российского бизнеса. 16 ноября 2004 г.

Невнимание к интересам и ожиданиям общества несет в себе серьезные риски; не решенные вовремя проблемы, как правило, ведут к дополнительным издержками корпорации, появлению конфликтных форм их преодоления. Для КСО характерен приоритет общегуманитарных интересов общества над интересами отдельных групп исходя из принципов справедливости и добросовестности. Государство занимает особую роль в отношениях КСО. Именно сегодня государство становится приоритетным партнером бизнеса, и бизнес рассчитывает на поддержку своих инициатив и достойную оценку своего вклада в общественное развитие страны <14>. Практика КСО, признавая добровольный характер участия компаний в решении социальных проблем общества, требует содействие государства в разработке современных законодательных и регулирующих механизмов и инструментов, развивающих ряд направлений КСО (социальная защита, охрана труда, экологическая безопасность и др.). Требуется также объединение усилий в разработке мер, направленных на повышение качества трудовых ресурсов, ответственности работников и работодателей, их производственной и деловой культуры, уровня гражданского участия в социальных преобразованиях страны <15>. -------------------------------- <14> Парламентские слушания в Совете Федерации Федерального Собрания РФ по теме "Корпоративная социальная ответственность: цели, задачи, проблемы, законодательное регулирование", состоявшиеся 15 марта 2007 г.: http://council. gov. ru/lawmaking/parliament/item/80/index. html. <15> Позиция Комитета Ассоциации менеджеров по корпоративной ответственности "Актуальные вопросы развития корпоративной социальной ответственности". М., 2007. С. 5.

Корпорации неразрывно связаны с социальной тканью общества и его структурой и существенно влияют на правила, по которым эти структуры функционируют. Но и сами корпорации все более зависят от социума и государства. Растет понимание общественной значимости собственной деятельности и в самих корпорациях, что находит выражение в широком распространении КСО. Представляется, что для КСО типична общая связь, отражающая взаимные права и обязанности корпорации и государства, где корпорация и государство находятся в состоянии взаимной ответственности. В целом поддерживая взгляды ученых на категорию статусной ответственности, А. С. Мордовец развивает ее в соотношении понятий поощрительной (позитивной) юридической ответственности и правового долга. "Долг - это своего рода объективная обязанность. Однако понятие обязанности, в отличие от долга, имеет более конкретный характер. Позитивная юридическая ответственность предполагает самостоятельное, добросовестное, активное выполнение обязанностей, добровольное следование предписаниям норм права. Правовой долг также подразумевает добровольное следование требованиям закона, принципам права. И в этом плане активная юридическая ответственность как бы сливается с правовым долгом" <16>. "Правовой долг" может воплотиться в поведении субъекта только при условии осознания им обязанностей и ответственности. Правовой долг основывается на высоком правосознании, следовательно, и проявляется он не у всех субъектов юридической ответственности. -------------------------------- <16> Мордовец А. С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. Саратов, 1996. С. 232.

Совершение субъектами юридической ответственности социально значимых действий исходя из правового долга - факт реальной действительности, который заключается в активном правомерном поведении. Так, установление правового долга и действий субъекта, основанных на нем, имеет значение для применения мер поощрения, которые являются объективным выражением добровольной ответственности, противовесом наказанию и принуждению. Правовой долг взаимосвязан с социально активным правомерным поведением. КСО как триединая модель экономического, экологического и социального развития российского бизнес-сообщества была заимствована из положительного опыта западного бизнеса. Западная экономическая мысль сформулировала три основные интерпретации концепции социально ответственного бизнеса. Первая и наиболее традиционная подчеркивает, что единственная ответственность бизнеса - увеличение прибыли для своих акционеров. Эта точка зрения была озвучена Милтоном Фридманом (Milton Friedman) в 1971 г. и может быть названа теорией корпоративного эгоизма: "Существует одна, и только одна социальная ответственность бизнеса: использовать свои ресурсы и энергию в действиях, ведущих к увеличению прибыли, пока это осуществляется в пределах правил игры". Вторая точка зрения прямо противоположна теории Фридмана. Назовем ее теорией корпоративного альтруизма. Появилась она одновременно с опубликованием нашумевшей статьи Фридмана в "New York Times" и принадлежала Комитету по экономическому развитию. В рекомендациях Комитета подчеркивалось, что "корпорации обязаны вносить значительный вклад в улучшение качества американской жизни". Третью позицию представляет одна из самых сильных "центристских" теорий - теория "разумного эгоизма" (enlightened self-interest). Она настаивает на том, что социальная ответственность бизнеса - это просто "хороший бизнес", поскольку сокращает долгосрочные потери прибыли. Тратя деньги на социальные и филантропические программы, корпорация сокращает свои текущие прибыли, но в долгосрочной перспективе создает благоприятное социальное окружение и, следовательно, устойчивые прибыли. Социально ответственное поведение - это возможность для корпорации реализовать свои основные потребности в выживании, безопасности и устойчивости. Распространенная на Западе современная концепция КСО показывает стремление компаний добровольно и самостоятельно решать наиболее насущные проблемы. В соответствии с доктриной КСО бизнес, осуществляя свою приоритетную задачу - производство качественных товаров и услуг, добровольно берет на себя и поддержку социально значимых инициатив, которые выходят за рамки его непосредственных экономических интересов <17>. Выполнение задач стратегии КСО требует от корпораций выделения значительных средств на развитие социальной инфраструктуры местных сообществ, на социальные пакеты для наемного персонала предприятий, на проекты культурной, образовательной, религиозной и иной общественно значимой направленности, на внедрение и поддержку инициатив в области природоохранных мер. -------------------------------- <17> См.: Перегудов С. П., Семененко И. С. Корпоративное гражданство: концепции, мировая практика и российские реалии. М.: Прогресс-Традиция, 2008. С. 5.

Относительно корпоративной деятельности можно выделить несколько уровней ответственности: 1) базовый уровень, который предполагает выполнение следующих обязательств: своевременная оплата налогов, выплата заработной платы, по возможности - предоставление новых рабочих мест (расширение рабочего штата), т. е. строгое выполнение предписаний налогового, трудового, экологического законодательства; 2) второй уровень ответственности предусматривает обеспечение работников адекватными условиями не только работы, но и жизни: повышение уровня квалификации работников, профилактическое лечение, строительство жилья, развитие социальной сферы, безопасность труда, стабильность заработной платы, дополнительное медицинское и социальное страхование сотрудников, развитие человеческих ресурсов через обучающие программы и программы подготовки и повышения квалификации, оказание помощи работникам в критических ситуациях; 3) третий, высший уровень ответственности, который можно назвать корпоративной социальной ответственностью, предполагает: спонсорство и корпоративную благотворительность, содействие охране окружающей среды, взаимодействие с местным сообществом и местной властью, готовность участвовать в кризисных ситуациях, ответственность перед потребителями товаров и услуг (выпуск качественных товаров). КСО - всегда осознанный, добровольный выбор корпорацией активного правомерного поведения в соответствии с требованиями социальных и правовых норм. Доктрина КСО - это способность бизнеса предвидеть результаты своей деятельности и выбирать путь деятельности в зависимости от того, какую пользу можно принести и себе, и обществу. Государство может сформировать такую систему правовых воздействий, при которых выполнение корпоративных социальных обязанностей становится для бизнеса выгодной осознанной необходимостью. Поощрение в праве является одним из ярких проявлений добровольной формы реализации ответственности. Оно выступает в качестве ее меры, меры в двояком смысле: как определенного рычага, инструмента, побуждающего к социально активному правомерному поведению, и как воздаяния за заслуги и достижение общественно полезного результата. Законодательное закрепление мер поощрения отражает одну из разновидностей нормативного закрепления добровольной формы реализации юридической ответственности. В поощрительных мерах добровольная юридическая ответственность объективизируется, превращается в реальный процесс, как в наказании (взыскании) превращается в реальность обязанность подвергнуться неблагоприятным последствиям, вытекающая из факта совершения правонарушения. В правоприменительном акте, возлагающем на субъекта поощрение, содержится оценка субъекта и его поведения как ответственного и социально одобряемого. Основным методом правового регулирования корпоративной деятельности должно стать стимулирование активного, правомерного, социально оправданного поведения корпораций. В данном случае практика зарубежных стран предусматривает применение мер налогового, гражданского поощрения, которые являются объективным выражением добровольной ответственности корпораций. Позитивная юридическая ответственность рассматривается так же, как правомерное поведение, т. е. в соответствии с нормами права. Некоторые ученые понимают позитивную юридическую ответственность как реальное правомерное поведение субъекта, т. е. ответственность как выполнение должного. По мнению И. С. Ретюнских, позитивная ответственность есть мера дозволенного поведения, она возникает, когда субъект реализует права и обязанности <18>. Суть позитивной ответственности не в обязанностях соблюдать закон, не в правах и обязанностях граждан и государства, а в их ответственном поведении <19>. -------------------------------- <18> Ретюнских И. С. Уголовно-правовые отношения и их реализация. Воронеж, 1997. С. 19. <19> Там же. С. 15; Лазарев В. М. Юридическая ответственность как форма и средство реализации социальной справедливости в советском обществе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1990. С. 8, 13.

Добросовестная, добровольная реализация прав и обязанностей есть процесс, динамика ответственности, противовес правонарушению и наказанию за его совершение. В процессе реализации прав и обязанностей субъект должен постоянно соизмерять свое поведение с той моделью, которая указана в правовой норме и которая является мерой свободы и ответственности личности. Позитивная юридическая ответственность не может возникнуть из вакуума. Она должна быть предусмотрена и установлена правовой нормой. Поэтому юридической ответственности не существует без обязанностей, сформулированных в норме права. "Наличие конкретных обязанностей по соблюдению правовых норм есть статика юридической ответственности. Реализация этих обязанностей - уже динамика ответственности. Реальное правомерное поведение и правоотношение не могут возникнуть без той модели поведения, которая сформулирована в правовой норме. В своем развитии добровольная ответственность проходит несколько стадий: закрепление правила поведения в правовой норме, наличие соответствующих обязанностей, оформление правового статуса субъекта; осознание этих обязанностей, выработка к ним определенного психического отношения и мотивов поведения; правомерное поведение" <20>. -------------------------------- <20> Хачатуров Р. Л., Липинский Д. А. Общая теория юридической ответственности. СПб.: Юридический центр "Пресс", 2007. С. 137.

Государство, устанавливая правовую норму, конструирует в ней возможные запрещенный и разрешенный варианты поведения субъектов ответственности. В правовой норме выражаются связанность субъекта теми требованиями, которые к нему предъявляются, и возможная оценка его поведения: осуждение, применение меры принуждения, одобрения или поощрения. Установление правовой нормы является формальным основанием реализации позитивной ответственности. В своем развитии позитивная юридическая ответственность проходит несколько стадий: закрепление в правовой норме обязанности по совершению позитивных поступков (статика установления ответственности); правомерное поведение, его результат, одобрение, применение мер поощрения (динамика ответственности). КСО воплощена в международных нормах. Кроме того, отношения, возникающие в рамках КСО, регулируются нормами гражданского, экологического, трудового, административного права. Безусловно, корпоративные отношения регулируются корпоративным правом, под которым понимается "то же акционерное право, но в своем новом витке развития, когда первостепенное значение приобретает регулирование отношений собственников (акционеров) с профессиональным менеджментом, самого общества с потенциальными инвесторами с целью сглаживания и минимизации конфликтов внутри корпорации и вовне" <21>. -------------------------------- <21> См.: Макарова О. А. Корпоративное право: Учебник. М., 2005. С. 14.

Специфика корпоративных норм заключается в том, что они принимаются самой корпорацией; но причем они могут уточнять нормы права, но не должны противоречить требованиям закона. Принятые внутрикорпоративными решениями нормативы обязательны для участников корпорации, при этом они могут включать определенные санкции, установленные самой корпорацией (например, лишение премии), т. е. возникает внутренний механизм принуждения. Определяя корпоративные нормы как правила поведения участников искусственно создаваемых социальных групп, С. А. Алейник отмечает, что они имеют двойное значение: с одной стороны, дополняют нормы права, а с другой - декларируют правовой статус корпоративного объединения и иную юридически значимую информацию <22>. Морально-этические стандарты разумности, справедливости и добросовестности приобретают все большее значение в деятельности корпораций. Законодатель рекомендовал акционерным обществам как пример таких норм Кодекс корпоративного поведения. Внедрение стандартов корпоративного управления, отвечающих международным нормам, становится обязательным при позиционировании инвестиционно привлекательной корпорации. -------------------------------- <22> См.: Алейник С. А. Корпоративные нормы: определение понятия // Вестник Российской правовой академии. 2003. N 3. С. 16 - 20.

Итак, КСО - это форма реализации позитивной юридической ответственности, обладающая следующими признаками: она основывается на правовых нормах, формально определена, обеспечивается государственным принуждением или поощрением, реализуется в регулятивном правоотношении. Кроме того, КСО обладает спецификой, которая выражается в ее значимости как существенного фактора экономического роста и устойчивого развития корпораций.

Библиография

Астапович А., Бестужева О., Вайнштейн Д., Гутброд М., Дезер В., Левушкина К., Пыльцов В. Корпоративная реформа и гармонизация корпоративного законодательства России и ЕС. 2-е изд., испр. М.: Волтерс Клувер, 2007. Голышев В. Г. Применение норм гражданского законодательства об ответственности: Учеб. пособие. М.: Юнити-Дана, 2009 (серия "Научные издания для юристов"). Данельян А. А. Корпорация и корпоративные конфликты. М.: Издательский дом "Камерон", 2007. Добровольский В. И. Применение корпоративного права: Практическое руководство для корпоративного юриста. М.: Волтерс Клувер, 2008. Иоффе О. С. Избранные труды: В 4 т. Т. I. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Ответственность по советскому гражданскому праву. СПб.: Юридический центр "Пресс", 2003. Завидов Б. Д., Гусев О. Б. Гражданско-правовая ответственность: Справочник практикующего юриста, 2000. Колосова Н. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М.: Городец, 2000. Корпоративное право: Учебник / Отв. ред. И. С. Шиткина. М.: Волтерс Клувер, 2007. Молотников А. Е. Ответственность в акционерных обществах. М.: Волтерс Клувер, 2006.

------------------------------------------------------------------

Название документа Интервью: Про опционы, дедлоки и интерпренерский дух ("ЭЖ-Юрист", 2009, N 28) Текст документа

ПРО ОПЦИОНЫ, ДЕДЛОКИ И ИНТЕРПРЕНЕРСКИЙ ДУХ

Д. И. СТЕПАНОВ

Каковы плюсы и минусы антирейдерских поправок, которые вот-вот подпишет Президент? Каким образом нотариальное сообщество пытается с их помощью расширить свой рынок? Почему нововведение об институте коллективных исков становится неработающим? На эти и другие вопросы отвечает один из основных разработчиков антирейдерских поправок - партнер Адвокатского бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры", кандидат юридических наук, адвокат Дмитрий Иванович Степанов.

Так называемый антирейдерский законопроект корректирует многие нормы корпоративного и процессуального законодательства. Привлекались ли к его разработке процессуалисты, судьи арбитражных судов и судов общей юрисдикции? - При подготовке антирейдерского законопроекта вся та часть, которая затрагивает АПК РФ, была фактически переписана судьями и специалистами ВАС РФ. Еще года два-три назад была создана специальная рабочая группа под председательством Т. К. Андреевой (зампредседателя ВАС РФ, курирующая вопросы процесса. - Прим. ред.), которой правилась буквально каждая статья, конструкция, все вплоть до запятой. Поэтому все поправки, которые вносятся в АПК РФ, по большому счету вписаны, инкорпорированы, двадцать раз обсуждены и сведены именно процессуалистами. С ВАС РФ был налажен хороший диалог, и самое главное здесь - подход, который настраивал на результат. ВАС РФ в свое время рассылал, насколько я знаю, по судам первой инстанции, апелляционным и даже, если не ошибаюсь, кассационным судам опросник, где предлагалось высказывать свое мнение по готовящимся поправкам в АПК РФ. И многие суды откликнулись. К примеру, большие развернутые отзывы были получены от Арбитражного суда г. Москвы, Арбитражного суда Свердловской области и от ряда апелляционных и кассационных судов. Поэтому говорить о том, что поправки в процессуальное законодательство готовились людьми, далекими от процесса, мягко говоря, безответственно. Более того, юристы, которые постоянно работали над законопроектом, так или иначе связаны с представлением интересов клиентов в судах, так что все мы, что называется, не с Луны свалились, сами являемся судейскими юристами или адвокатами. Просто мы стоим по другую сторону и несколько иначе видим ситуацию. С точки зрения процесса некоторым недостатком законопроекта, на мой взгляд, является скорее то, что ряд идей, которые предлагались изначально, либо казались излишне радикальными, либо, наоборот, такими, которые вроде всем и хотелось бы отразить в законопроекте, но никто не знал как.

А какие идеи не удалось воплотить в жизнь? - К примеру, вопрос об объединении нескольких дел, если они приняты к производству с соблюдением правил подведомственности и подсудности в разных арбитражных судах. Скажем, когда один истец предъявил корпоративный иск в один суд, например в Москве, а другой истец - связанный с первым иск о правах на недвижимое имущество где-нибудь еще, допустим, в Калининградской области. Для подобных вещей предлагалось прописать некую конструкцию, которая бы позволяла соединять дела даже из разных арбитражных судов первой инстанции. Но когда ее наложили на текущую ситуацию с применением АПК РФ, на практику конституционного судопроизводства и ЕСПЧ, то получилось, что такие вещи для наших судов из области фантастики. Поэтому предложение и не реализовали.

Это предложение забраковали совсем или просто отложили? - Боюсь, что подобное предложение вряд ли будет когда-либо реализовано. Данный вопрос обсуждался еще в 2002 году при принятии нового АПК РФ, и тогда об него "сломали зубы" многие процессуалисты, как, собственно, и сейчас. Все понимают, что есть такая проблема, но как ее решить - большой вопрос. Если вернуться к поправкам в АПК РФ, связанным с приостановлением или соединением дел, то там всюду говорится о делах в рамках одного суда. Однако это решение для корпоративных споров является половинчатым. Достаточно компании-мишени в корпоративном споре перерегистрироваться в другой субъект РФ, по другому адресу, и все или значительная часть споров утекут туда.

В проекте многие вопросы регулируются путем установления законодательных запретов: на предъявление определенного иска, на восстановление пропущенного срока давности и т. п. Например, в предложенной редакции ст. 26 Федерального закона "О рынках ценных бумаг" указывается, что после регистрации выпуска иски об обжаловании решений о размещении, решения о выпуске, о регистрации выпуска допускаются только одновременно с заявлением требования о признании выпуска недействительным. Более того, ряд норм прямо предписывает судам отказывать в определенных исках при наличии определенных обстоятельств (по искам об оспаривании крупных сделок и сделок с заинтересованностью, если не доказано наличие убытков акционера, если другая сторона не знала о пороках сделки и т. п.). Считаете ли Вы принятие для каждой конкретной ситуации частного запрета на то или иное конкретное действие эффективным методом регулирования? - Действительно, запретов много. Но изложить их простыми словами в законе в виде общей идеи чрезвычайно сложно, фактически невозможно. Исходя из опыта последних 15 лет можно сказать, что если они будут прописаны в виде некоей идеи или принципа, без конкретных смысловых цепочек, то эту идею или этот принцип можно будет обойти, что называется, на раз либо кто-то их обязательно неправильно поймет. Поэтому корпоративное и все гражданское законодательство становится все более детальным. Если угодно, это законодательство содержательно превращается в инструкцию, как в Европе или Америке. Применительно к обозначенной идее она выписана в законопроекте для каждого конкретного института и для каждой конкретной организационно-правовой формы. Естественно, реализация данных механизмов влечет, как говорят экономисты, увеличение издержек. Если раньше легко было крушить каждый юридический факт, входящий в тот или иной набор юридических фактов корпоративного права, по отдельности, то теперь возможности подобного оспаривания сокращаются. Оно становится дороже, сложнее и зачастую просто невозможным. Поэтому здесь можно говорить о некотором закручивании гаек. Более того, отдельные коллеги высказывали опасение (и я, наверное, с их точкой зрения соглашусь), что закон, возможно, местами даже отчасти перегибает палку - делает все таким запретительным и невозможным, что в отдельных случаях может привести, наоборот, к нарушению прав тех, кто будет не в состоянии располагать необходимыми ресурсами. Соответственно, так или иначе будут нарушаться чьи-то права. Но так уж строится все правовое регулирование: когда есть одна крайность, ее нужно переломить, а потом делать тонкую настройку. В качестве примера могу привести законодательство о банкротстве. В 2002 году приняли жесточайший Закон, который фактически сделал неработающими любые реабилитационные процедуры. Приняли его просто для того, чтобы через банкротство не воровали чужой бизнес. Прошло несколько лет, ситуация стала более спокойной, и сейчас всерьез актуализируется дискуссия о том, чтобы этот Закон несколько "ослабить" и либерализовать. То же самое и здесь: после подобного перегибания палки будут, видимо, некие послабления, может быть, на законодательном уровне или на уровне судебно-арбитражной практики, но уже в рамках новой матрицы. Поэтому соглашусь, что характер поправок запретительный и жесткий, но это стадия сейчас необходима.

Не окажется ли так, что частные запреты будут быстро обойдены новыми способами, которые придется снова "затыкать" новыми частными запретами и антирейдерскими пакетами, и так бесконечно? - Понятно, что все дырки не заткнешь, причем в любом праве. Наши "умельцы" - самые умелые в мире и придумают новые варианты обхода. Вопрос опять же в цене и в издержках. Если обходиться на раз и это доступно всем и вся, то желающих подзаработать на каких-то "сомнительных" схемах будет достаточно много. Если предметное поле для недобросовестных практик сужается, издержек становится больше, входные барьеры выше, то, естественно, желающих становится меньше. Понятно, что всех "умельцев" это с рынка незаконных переделов корпоративной собственности не устранит, как и не искоренит всех подобного рода приемов, но так уж строится правовое регулирование. Вполне возможно, будут новые инициативы. Надеюсь, что вместо очередных антирейдерских законопроектов они будут представлять собой единичные поправки о более детальном разрешении именно корпоративных споров, а не вот таких полукриминальных вещей, которые есть сегодня. Для меня совершенно очевидно, что в ближайшее время законодатель будет задумываться о том, чтобы провести тонкую настройку корпоративного законодательства в части дедлоков (от англ. "deadlock" - тупиковые ситуации. - Прим. ред.) применительно как к АО, так и к ООО. О чем идет речь? Скажем, есть в АО два участника 50 на 50 (или 4 по 25, или 3 по 1/3), которые не могут избрать гендиректора. Ситуаций таких, как показывает судебно-арбитражная практика, масса. И именно здесь законодатель должен сказать, как быть, если участники не могут договориться. Относительно ООО у нас есть конструкция исключения одного участника из общества. Если кто-то своими действиями создает, как говорит ст. 10 Закона об ООО, невозможность деятельности ООО, то такого участника можно исключить. А в отношении АО и этого нет. Там действует принцип "если ты акционер, то тебя и "подвинуть" из подобного общества нельзя". При этом акционером в АО может быть участник с мизерным процентом, но тем не менее его позиция может порождать дедлок. Взять, к примеру, одобрение сделок с заинтересованностью. Миллионная доля процента может оказаться контролирующей, и если нужно одобрить сделку, то хочешь не хочешь, а придется советоваться с миноритарием. В противном случае можно получить иски. Эти вещи - из разряда тонкой настройки корпоративных конфликтов, а не те, с которыми мы боремся и которые лежат на грани уголовщины.

Ряд поправок направлен на реализацию идеи о том, что оспаривание решения, которым была одобрена сделка, не порочит саму эту сделку. А могут ли аргументы о пороках решения быть заявлены в ходе спора о недействительности сделки? - Тут нужно разделять две ситуации. Предположим, у нас есть решение общего собрания акционеров, одобряющее сделку. По новой редакции Закона об АО истцы, если они хотят развалить сделку, будут сразу заявлять два требования. Иначе им сложно будет доказать, что сделка действительна до той поры, пока действительно решение. И наоборот, если оспаривать только решение и не трогать сделку, решение может "полететь", а сделка будет действительна. Поэтому по общему правилу требования должны соединяться. Почему нужно соединять? Решение общего собрания акционеров является сейчас оспоримым, за редким исключением, которое описано в Постановлении Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19. Там впервые создали эту конструкцию, условно называемую ничтожным решением общего собрания акционеров. Скажем, кто-то "на коленке" написал протокол общего собрания акционеров АО "Ромашка". Но все понимают, что это блеф и никакого решения нет. Спрашивается, нужно ли бежать в суд и оспаривать его? ВАС РФ сказал, что если такого собрания не было, то и решение недействительно, причем его отдельного оспаривания не требуется. Вот сейчас такая конструкция ничтожных решений общего собрания акционеров появилась в новой редакции Закона об АО. Поэтому если речь идет о таких ничтожных решениях, то можно ограничиваться оспариванием только одной сделки, а заявляя иск, сказать между делом, что само решение ничтожно и его не нужно оспаривать, поэтому, собственно, отдельный иск не заявляется. Если же решение не ничтожно, то, чтобы добиться своей цели, в любом случае нужно заявлять два требования в рамках одного иска. А два требования - это фактически две группы доводов. Нужно аргументировать, почему решение недействительно (потому что допущено существенное нарушение - например, не позвали акционера на собрание, - которое влечет недействительность такого решения). Поскольку решение было недействительно, то и сделка в общем-то недействительна, так как она не одобрена в надлежащем порядке, как того требует закон. Кроме того, сделку скрывали, поскольку она, например, была совершена по значительно меньшей цене, чем она могла быть совершена, и явно невыгодна для общества. Следовательно, нарушаются права акционера. Поэтому, выдвигая две группы аргументов, истец будет достигать двойной цели: он и этот юридический акт нивелирует, и тот. Другой вопрос, что суд может удовлетворить одно (из двух заявленных) требование по поводу признания недействительным решения собрания, а сделку оставить в силе, например, если сделка ничего не нарушает, когда, скажем, она совершается на рыночных условиях. И здесь тоже достигается некий баланс, тонкая настройка, так как можно разводить разные ситуации. Сделка плохая - она "полетит", хорошая - останется.

В чем смысл изменений, вносимых в п. 11 ст. 21 Федерального закона об ООО, о порядке сделки с долями? - Когда была принята ныне действующая редакция Закона об ООО, которая действует, напомню, с 1 июля, там говорилось о сделке, направленной на отчуждение доли. Многие практикующие юристы тут же подняли шум: как быть со сделками, которые не предполагают мгновенной передачи доли? Предположим, некий опцион. Участник договаривается, что он продаст долю. При этом сделка может быть исполнена, к примеру, через два года, например, при условии, что будет хорошая погода 20 июля 2011 года. Здесь доля не переходит, однако какая-то сделка по поводу сделки уже есть. Возник вопрос: имеют ли такие сделки право на существование и как их удостоверять? Одни считали, что их можно совершить без нотариального заверения, другие - сделку нельзя совершить в принципе, а третьи - можно совершить, но только с нотариальным удостоверением. Сейчас, когда готовились комментируемые антирейдерские поправки, законодатель предложил этот момент скорректировать: если право на долю переходит сейчас, то необходимо нотариальное удостоверение, а если когда-то потом и при каком-то условии, то либо сделки не удостоверяются, либо сделки удостоверяются в упрощенном порядке. Нотариусы (а было несколько публикаций со стороны представителей нотариальной общественности по этому поводу) стали вроде бы говорить, что они не настаивают на том, чтобы все сделки с долями нотариально удостоверялись. Но когда поправки уже в новую версию Закона об ООО пошли в Думу, неожиданно было принято решение, что любая сделка по поводу доли (неважно, когда она совершается) подлежит нотариальному удостоверению.

Почему так произошло? - Возможно, это некоторое влияние нотариального сообщества, пожелавшего таким образом расширить себе рынок. Хотя нотариусы и сами порой не знают, как эти сделки удостоверять и что проверять. Появляются разъяснения, где говорится о том, что если кто-то продает долю, то нужно проверить сделку на предмет соответствия антимонопольному законодательству, проверить соблюдение преимущественного права, проверить соглашение акционеров, устав, есть ли согласие супруга или супруги, нет ли тут аффилированных лиц и т. д. Одним словом, проверять всю историю доли от времен царя Гороха. Изначально, когда эта норма конструировалась, точка зрения была прямо противоположной. Хотели сказать, и в общем-то сказали (просто, как это часто бывает у нас, отдельные специалисты пытаются прочитать что-то иное), что нотариус проверяет один простой вопрос - правомочен владелец доли отчуждать ее или нет. А какие соблюдены антимонопольные нормы, преимущественные права, извините, не дело нотариуса. Нотариусы, дескать, опасаются, что если не будет тщательной проверки, то их засудят, привлекут к той самой ответственности, которая была ужесточена Законом N 312-ФЗ. Но для этого нужно "складывать" соответствующую практику, а не фактически останавливать оборот и умножать издержки компаний и их участников, которые вынуждены приносить кипу подтверждающих документов, а в противном случае - платить более высокую цену за сделку. Повышая плату, нотариусы, естественно, косвенно страхуют свои риски. И это вполне понятная, в принципе, рыночная ситуация, которая работает во всех правопорядках. За границей нотариус при удостоверении дорогостоящей сделки много за нее берет, потому что он знает степень риска. Но у нас сейчас в этом смысле довольно дикий рынок. И пока практика не устоялась, юристы, занимающиеся подобными сделками, будут страдать. Остается только пережить текущую ситуацию, не усиливать конфронтацию, чтобы дойти до реализации той идеи, которую хотелось донести. А идея была, повторюсь, достаточно проста: нотариус должен смотреть только на титул. Титул есть, дальше функция нотариуса - быть свидетелем при совершении сделки. Проверил, что человек был, что он дееспособен, вправе отчуждать - и все. Больше нотариуса ничего не должно волновать. Соответственно, не может и не должен нотариус привлекаться и к ответственности за что-то большее. Кстати, есть вероятность того, что эту поправку "обессилят". ВАС РФ осенью собирается принять постановление Пленума по практике применения новой редакции Закона об ООО, где, может быть, разъяснит, что сделки, которые направлены на непосредственную передачу доли сейчас или в скором времени, нотариально удостоверяются, а, скажем, опционы, нет. Поживем - увидим...

Следующий вопрос о самой, может быть, затасканной в СМИ и тем не менее интересной новелле - коллективном иске. Полагаете ли Вы, что в проекте удалось создать сбалансированный механизм для разрешения подобных споров? - В первоначальных версиях главы АПК РФ, посвященной групповым искам, процессуалистами и практикующими юристами много что критиковалось. После совместной с судьями переработки этой части главы критики, думаю, будет меньше. Групповой иск - любой иск, где тождество требований больше пяти истцов. Это нововведение нужно рассматривать вкупе с поправкой, меняющей толкование понятия института соистцов. Сейчас соистцами являются только те лица, которые вместе предъявили иск. А вот если двое предъявят иск, а у третьего будет точно такое же требование, то последний не сможет как соистец вступить в процесс. Глупость, конечно, полнейшая, но так в АПК РФ было всегда. Вступить в процесс может лишь третье лицо, заявляющее самостоятельные требования на предмет спора. Но фигура третьего лица имеет интерес, прямо противоположный интересу истцов, и выбивает у них основания для иска. По новым правилам соистец - это любой истец, отвечающий определенным требованиям и имеющий право вступить в процесс до вынесения судебного акта, которым заканчивается рассмотрение спора по существу. Когда, с одной стороны, появляется институт коллективного иска, а с другой - корректируется понимание соистца, все становится на свои места. По крайней мере с точки зрения процесса истцы, которые имеют тождественные интересы, могут выдвигать, в общем, одно и то же требование. Более того, если суд видит, что сегодня к нему пришли десять заявителей и из материалов дела понятно, что завтра придет еще сто десять, он имеет возможность координировать этот процесс. Другой вопрос, что в первоначальной редакции говорилось следующее. Требование представителя по групповому иску может быть обусловлено выплатой ему условного вознаграждения, "гонорара успеха". В ходе работы над законопроектом данное уточнение вылетело. Вроде мелочь, но без нее получается, что институт коллективного иска становится неработающим. Позиция ВАС по этому поводу неоднозначна. Раньше были информационное письмо ВАС РФ, Постановление КС РФ, согласно которым "гонорар успеха" признавался незаконным. Однако в одном из недавних информационных писем ВАС РФ по судебным расходам (от 05.12.2007 N 121. - Прим. ред.) на эту тему высказываются более деликатно. Там не обсуждается законность "гонорара успеха", а говорится, что если такой гонорар есть по договору с клиентом, то он подлежит возмещению в пользу выигравшей стороны. Поэтому, может быть, практика начнет постепенно меняться либо будет появляться позиция, исходя из которой требование об уплате условного гонорара судебной защите не подлежит, но, если платят, значит, платят. Как только практика начнет развиваться, институт коллективных исков тоже начнет работать.

В странах общего права подобные иски часто критикуются как провоцирующие злоупотребления инициаторов исков на такую стратегию ведения этих споров, которая выгодна инициаторам, но ущемляет интересы круга лиц, чьи права защищаются. Удастся ли избежать этих злоупотреблений у нас? - За рубежом, главным образом в Америке, институт коллективных исков работает во многом благодаря тому, что адвокаты становятся отчасти интерпренерами: сами начинают двигать процесс, находить группы истцов. Хотя этот интерпренерский дух зачастую провоцирует адвокатов заниматься недобросовестной практикой и профессиональным сутяжничеством. Один из самых свежих примеров в американской практике - осуждение двух партнеров лидирующей фирмы в области групповых исков по защите инвесторов на рынке ценных бумаг Milberg Weiss: один из партнеров-основателей этой фирмы был приговорен к 33 месяцам тюремного заключения и многомиллионному штрафу за "излишне интерпренерский подход" к делу, выражавшийся в подкупе свидетелей и создании целой группы профессиональных истцов. Одним словом, в ряде случаев стремление к наживе приводит к тому, что сам институт используется против тех, ради которых он создавался. Поэтому, наученные горьким опытом, наши юристы выступают за самоограничения. Для того чтобы изменить ситуацию, полагаю, адвокаты должны выйти на более высокий законодательный уровень и сказать: предлагая решить вопрос с "гонораром успеха", необходимо ввести самоограничение в виде не просто Кодекса профессиональной этики адвокатов, а кодекса профессиональной этики вообще любого юриста, который занимается оказанием услуг по судебному представительству. Есть и другой вариант решения вопроса: в суд могут обращаться лишь те адвокаты, которые отвечают определенным критериям, следуют этическим стандартам и допущены к оказанию соответствующих услуг. Кроме того, в Кодексе этических правил для адвокатов нужно определить, когда и в каком размере берется "гонорар успеха", а в каких случаях на его получение нельзя претендовать. По коммерческим спорам, к примеру, когда адвокаты помогли заработать или сэкономить миллионы, право на гонорар очевидно. Здесь не до сантиментов.

Интервью провели Оксана Бодрягина, Мария Мошкович, Иван Балабуев, газета "ЭЖ-Юрист"

------------------------------------------------------------------

Название документа