Удержание имущества должника и самоуправство

УДЕРЖАНИЕ ИМУЩЕСТВА ДОЛЖНИКА И САМОУПРАВСТВО

Н. В. ЮЖАНИН

Южанин Н. В., доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Академии ФСИН России, кандидат юридических наук.

Автором исследуются вопросы удержания имущества должника, им отмечается, что поскольку в нормах об удержании имущества не упоминается характер обеспечиваемого обязательства и способ поступления вещи в фактическое владение ретентора, то не исключено, что в подобных ситуациях споры относительно самоуправного характера действий субъектов гражданских правоотношений продолжатся.

The author studies the said sphere and notes that as the norms of retention of property do not describe the character of secured obligation and the means of transfer of the thing into actual possession of the retentor than we cannot exclude that in the said situations the disputes related to arbitrary character of the subjects of civil-law relations continues <*>. -------------------------------- <*> Yuzhanin N. V. Retention of the property of debtor and arbitrariness.

Исследование ситуаций применения удержания как способа обеспечения исполнения обязательств подтвердило прогнозы о конфликте <1> этих норм гражданского законодательства с нормами публичного права о самоуправстве как в уголовном, так и в административном законодательстве. В Конституционный Суд РФ по этому вопросу обратился гр. К. Н. Храповицкий с жалобой на нарушение его конституционных прав ст. 359 ГК РФ, а также ст. 330 УК РФ <2>. Суть проблемы заключалась в коллизии, по его мнению, правил ст. 359 ГК РФ, регулирующей применение права удержания в качестве способа обеспечения гражданских обязательств, и ст. 330 УК РФ, устанавливающей ответственность за самоуправство. Гр. К. Н. Храповицкий был осужден за самоуправство, сам же он предполагал, что в его действиях было применение гражданского права удержания имущества согласно ст. 359 ГК РФ. -------------------------------- <1> См.: Южанин Н. В. Удержание как способ обеспечения исполнения обязательств. Рязань, 2005. С. 5 - 11. <2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 21 февраля 2008 г. N 92-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Храповицкого Константина Николаевича на нарушение его конституционных прав статьей 359 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 330 Уголовного кодекса Российской Федерации и пунктом 1 части первой статьи 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации".

Проблема, которая возникла, не случайна, она вполне была предсказуема после появления норм о праве удержания в ГК РФ, которые в силу незначительности объема их содержания поставили достаточно много вопросов для их применения. Один из таких вопросов состоит в том, применимо ли право удержания исключительно в договорных обязательствах или допустимо и в деликтных, в которых вещь находится не на договорном основании у кредитора, а фактически захвачена. Другой вопрос, который также не решен в нормах об удержании, а точнее в нормах об обращении взыскания на удерживаемую вещь, которая принадлежит должнику не на вещном праве, - возможно ли ее удержание. Если в случае обращения взыскания на вещь в залоге такого вопроса не возникает, поскольку залоговое обязательство возникает чаще всего в силу самостоятельного договора, то владение удерживаемой вещью в порядке ст. 359 ГК РФ возникает не в силу отдельного договора, а на основании одностороннего поведения кредитора в обязательстве, считающего возможным применение механизма удержания. Поэтому субъекты гражданских правоотношений часто осуществляют, по сути, самоуправные действия по захвату имущества, предполагая, что они применяют механизм удержания, предусмотренный ст. 359 ГК РФ. В ситуации по жалобе гр. К. Н. Храповицкого Конституционный Суд РФ отказал в принятии к рассмотрению его жалобы. Гр. К. Н. Храповицкий предполагал, что он применял право удержания как гражданский правовой институт, а мировой судья ранее по его делу определил данные действия как самоуправство. Жалоба этого гражданина является вполне адекватной его обстоятельствам, поскольку он хотел получить ясность в правовом механизме, что есть самоуправство - запрещенное деяние, а что есть правомерное удержание имущества как обеспечительный институт. Конституционный Суд, отказав в жалобе, мотивировал такой отказ кроме прочих причин главным образом тем, что в деле гр. К. Н. Храповицкого по удержанию вещи отсутствовало основное обязательство, а следовательно, удержание им вещи уже не являлось применением норм гражданского права, которое возможно лишь при наличии основного обязательства, однако на момент совершения им преступления само обязательство еще не возникло. Таким образом, ключевой момент в разграничении института удержания и самоуправства как публично наказуемого деяния состоит в наличии гражданско-правового обязательства, которого, по-видимому, в деле К. Н. Храповицкого не было. Удержать имущество, перешедшее во владение по договорному основанию, достаточно просто, в смысле легитимности нахождения имущества у ретентора, поскольку договорное обязательство основано на взаимной воле между контрагентами. Деликтное обязательство обеспечить удержанием имущества значительно сложнее, поскольку это будет, скорее, не удержание уже находящегося во владении имущества, переданного по взаимному волевому основанию, а его возможный захват, и данные действия вполне могут быть квалифицированы в качестве правонарушения - самоуправства, наказуемого как административно, так и уголовно. Однако действия в деликтном обязательстве в зависимости от стоимости захватываемого имущества можно будет квалифицировать как гражданскую самозащиту, но которая должна быть соразмерна характеру и способу нарушения права. Поэтому в деликтных обязательствах лицо, захватившее вещь для удовлетворения своего нарушенного имущественного интереса, применяет тем самым не право удержания, предполагающее наличие титульного владения вещью, а самозащиту права, правомерность которой может оказаться под вопросом в случае несоразмерности действий по захвату имущества нарушенному интересу. Определить в конкретной жизненной ситуации адекватность действий потерпевшего, имущественный вред или вред здоровью проблематично, поэтому такие действия вполне могут оказаться общественно опасными, а следовательно, административно или уголовно наказуемыми. Таким образом, отсутствие в законодательстве объемной регламентации правил об удержании имущества и единой судебной практики в подобных ситуациях будут и далее вызывать сомнения субъектов гражданских правоотношений в применении этих норм. Особенно спорным является механизм применения самозащиты и удержания имущества в ситуации деликтного обязательства, поскольку по ст. 359 право удержания вещи предоставляется, когда она находится у кредитора, но при этом не упоминается о договорном или внедоговорном характере обязательства. Следовательно, вещь могла поступить во владение кредитора не только в случае волевой ее передачи, а путем самостоятельного ее захвата, и уже позже применено ее удержание. Если обратиться к дореволюционному российскому праву, то оно свидетельствует, что под правом удержания понимались и такие ситуации, когда, например, скот попадал во владение субъекта и причинял вред без всякого волевого, т. е. договорного, основания <3>, т. е. нормы права допускали возможность захвата животных. Нормы современного права удержания вполне позволяют удерживать имущество, поступившее в результате его самовольного захвата, если владение субъектом таким имуществом причинило вред и тем самым образовалось гражданское обязательство правоохранительного характера. Поскольку в нормах об удержании имущества не упоминается характер обеспечиваемого обязательства и способ поступления вещи в фактическое владение ретентора, то не исключено, что в подобных ситуациях споры относительно самоуправного характера действий субъектов гражданских правоотношений продолжатся. Вопросы к законодателю остаются открытыми. -------------------------------- <3> Энгельман И. Е. Учебник русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1904. С. 26.

------------------------------------------------------------------

Название документа